Текст книги "Легенда о седьмой деве"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

В моем присутствии Джудит обычно стихала и смягчалась, и я была уверена, что вот-вот наступит время, когда она начнет со мной секретничать.

С согласия Джудит я приказала, чтобы нам с Джонни приготовили другие апартаменты и перенесли туда мебель из других комнат дома. Слуги шептались за моей спиной, но я была готова к этому. Я знала, что вдовствующая леди Сент-Ларнстон говорит о выскочке и неудачном браке Джонни, но мне не было до нее дела. Я знала, что старуха очень скоро потеряет свое влияние. Я смотрела в будущее.

Я верила, что мой час настанет, и с нетерпением ждала первых признаков беременности. Я была уверена, что скоро у меня будет сын и что после объявления о моем положении отношение ко мне изменится. Больше всего на свете старая леди Сент-Ларнстон хотела внука. Она была в отчаянии, оттого что Джудит никак не могла забеременеть.

Однажды я поехала к ветеринару, чтобы проведать Джо. Накануне я вынудила Джонни дать мне обещание, что мой брат будет учиться на врача, и теперь мне хотелось поговорить об этом с Джо. Я едва дождалась момента, когда смогу рассказать брату столь приятную новость.

Дом мистера Поллента, который когда-то казался мне великолепным, теперь выглядел в моих глазах довольно скромно. Но это было удобное жилище, стоявшее в стороне от дороги. Большую часть усадьбы занимали конюшни, будки и пристройки. На окнах висели чистые занавески из канифаса. Выходя из экипажа, я заметила, что они шевельнулись, и поняла, что за мной наблюдали.

Одна из дочерей Поллента вышла в холл и приветствовала меня.

– Пожалуйста, проходите в общую комнату, – сказала девушка, которая, как я догадалась, только что в спешном порядке надела чистое кисейное платье, чтобы встретить меня.

Я пошла за ней в общую комнату – так они называли гостиную, которой, очевидно, пользовались в особых случаях. Это было приятно. Я села на предложенный мне стул, бросив взгляд на фарфоровых собачек на каминной полке.

– Я приехала повидаться с Джо, – произнесла я.

– О да, миссис Сент-Ларнстон. Я пойду скажу ему. Прошу прощения, я оставлю вас всего на пару минут.

Я благосклонно улыбнулась, и она вышла из комнаты. Нетрудно догадаться, что история моего замужества обсуждалась во всей округе и Джо в связи с этим стал пользоваться большим уважением благодаря родству со мной. Меня это радовало, и я с удовольствием думала о том, что смогла возвысить свою семью в глазах других.

Рассматривая серебро и фарфор, стоявшие в угловом шкафу в гостиной, и прикинув их примерную стоимость, я поняла, что семейство Поллент если и не богатое, то довольно зажиточное. В этот момент вернулась мисс Поллент и сказала, что Джо просил ее провести меня к нему, потому что он крайне занят. Меня немного расстроило, что брат не разделяет уважения, которое выказывают мне Полленты. Но я как ни в чем не бывало позволила отвести себя в комнату, в которой нашла Джо. Он стоял возле скамьи и смешивал какую-то жидкость в бутылке.

Он искренне обрадовался. Я подошла к брату и поцеловала его.

– Новая микстура, – сообщил он, показывая мне бутылку. – Нам с мистером Поллентом удалось получить нечто такое, чего мы никогда раньше не применяли.

– В самом деле? – сказала я. – Джо, у меня для тебя новости.

Он засмеялся.

– О да, конечно! Ты теперь миссис Сент-Ларнстон. Мы все слышали, как ты убежала с мистером Джонни в Плимут.

Я нахмурилась. Ему нужно научиться выражать свои мысли по-джентльменски.

– Бог ты мой! – продолжал Джо. – Ну и дела! Ты и мистер Сент-Ларнстон! Хетти Пенгастер исчезла в тот же день!

– Хетти Пенгастер? – удивилась я.

– Разве ты не слышала? Она тоже сбежала. Такая щекотливая ситуация, я тебе скажу! Пенгастеры просто в отчаянии, а Сол Канди готов был убить любого, кто попался бы ему под руку, честное слово! Но… Что тут поделаешь? Долл думает, что Хетти сбежала аж в Лондон. Она всегда говорила, что хотела бы поехать туда.

Я на мгновение умолкла, забыв о том, по какому важному делу пришла к Джо. Хетти Пенгастер! Как странно, что она решила убежать в тот же день, когда мы уехали с Джонни!

– Значит, она в Лондоне? – спросила я.

– Ну, никто толком не знает, но поговаривают, что да. Летом тут был один парень из Лондона, и Долл говорила, что они с Хетти были на дружеской ноге. Долл болтала, будто они задумали все это именно тогда, когда он был здесь… хотя Хетти ничего конкретного ей не рассказывала.

Я смотрела на Джо. Похоже, он был доволен жизнью, и меня это раздражало.

– У меня для тебя прекрасная новость, Джо, – произнесла я.

Брат с интересом посмотрел на меня, и я продолжила:

– Теперь все изменилось. Тебе нет необходимости продолжать жить в столь унизительном положении.

Джо поднял брови. Вид у него был довольно глупый.

– Я всегда мечтала что-нибудь сделать для тебя, Джо. И теперь, когда мое положение позволяет мне осуществить эту мечту, я решила помочь тебе стать врачом. Можешь сегодня же вечером сказать об этом мистеру Полленту. Тебе придется многому научиться. Я собираюсь завтра же обратиться к доктору Хиллиарду за советом. Потом…

– Я не понимаю, о чем ты, Керенза, – произнес Джо, заливаясь краской.

– Я теперь Сент-Ларнстон, Джо. Ты знаешь, что это значит?

Джо поставил бутылку, которую до этого держал в руках и, хромая, направился к одной из полок. Взяв какую-то бутыль с жидкостью, он стал рассеянно взбалтывать ее. Я с волнением наблюдала за ним. Мне вспомнилась ночь, когда мы с Кимом спасли его, вытащив из капкана. Мне очень захотелось увидеть Кима.

– Не понимаю, мне-то какая разница? – спросил Джо. – Я собираюсь остаться здесь, с мистером Поллентом. Мое место здесь.

– Ветеринар?! Но ведь ты можешь стать врачом!

– Мое место здесь.

– Неужели ты не хочешь получить образование, Джо? Ты мог бы стать врачом!

– Не мог бы. Я буду ветеринаром и останусь с мистером Поллентом. Здесь…

– …твое место, – нетерпеливо закончила я за него. – Господи, Джо, разве тебе не хочется преуспеть в жизни?

Он неприязненно посмотрел на меня. Взгляд его был колючим. Никогда прежде я не видела у брата такого взгляда.

– Оставь меня в покое, – заявил он.

– Но Джо!..

Брат медленно подошел ко мне и едва слышно произнес:

– Твоя беда, Керенза, в том, что ты возомнила себя равной Богу. Ты хочешь, чтобы все плясали под твою дудку. Но я не буду, понятно?! Я буду жить здесь, у мистера Поллента. Мое место здесь.

– Ты дурак, Джо Карли, – сказала я.

– Это твое мнение. Но если я дурак, то лучше уж мне им и оставаться.

Я не на шутку рассердилась. Джо стал моим первым серьезным препятствием. Я всегда точно знала, чего хочу добиться: хочу быть миссис Сент-Ларнстон из Эббаса; хочу, чтобы мой сын был наследником титула, а мой брат – местным врачом; хочу, чтобы бабушка жила где-нибудь, скажем, в Довер-Хаус. И я была уверена, что все составляющие моей мечты осуществятся.

И вдруг Джо, который всегда был кротким и безропотным, воспротивился моим устремлениям! Я в сердцах развернулась и, резко распахнув дверь, чуть не наткнулась на одну из дочек Поллента, которая, совершенно очевидно, подслушивала у замочной скважины. Я не удостоила ее взглядом, и она кинулась в комнату.

– О Джо! – услышала я. – Ты же не уедешь, правда?!

Я ждала, что ответит Джо.

– Нет, Эсси, ты ведь знаешь, что я никогда не уеду. Мое место здесь, – твердо произнес Джо. – Здесь – и ты, и моя работа.

Услышав это, я с отвращением поспешила прочь.

После двух месяцев замужества я полностью удостоверилась, что у меня будет ребенок.

Впервые заподозрив это, я никому, кроме бабушки, не сказала о своей беременности. Я сообщила об этом только тогда, когда исчезли все сомнения.

Моя радость, мое торжество превзошли все ожидания. Первым человеком, которому я сказала об этом, стала свекровь. Я подошла к ее комнате и постучала в дверь. Леди Сент-Ларнстон была одна и не желала, чтобы ее беспокоили.

– У меня нет времени говорить с тобой, – заявила она. До сих пор она ни разу не обратилась ко мне по имени.

– Я хотела, чтобы вы первой узнали мою новость, – холодно произнесла я. – Но если вы не желаете ее знать, то и мне нет дела до того, что вы останетесь в неведении.

– Какая новость? – насторожилась она.

– Я могу присесть? – не ответив на ее вопрос, осведомилась я.

Она неохотно кивнула.

– У меня будет ребенок, – сказала я.

Она опустила глаза, но я успела заметить волнение в ее взгляде.

– Не сомневаюсь, что это и послужило причиной столь скоропалительной женитьбы Джонни.

Я встала.

– Если вы намерены оскорблять меня, я предпочту уйти, но прежде скажу вам, что ваше умозаключение неверно. Рождение ребенка подтвердит это. А доказательства, как я полагаю, вам понадобятся. Мне жаль, но я думала, что будет правильно сообщить вам первой. Глупо с моей стороны.

Я вышла из комнаты с высоко поднятой головой и закрыла за собой дверь. В этот момент мне показалось, что я услышала, как она шепотом произнесла мое имя. Я пошла в нашу с Джонни комнату.

Нужно будет пойти к бабушке и успокоить мое уязвленное самолюбие, подумала я. Но когда я надевала плащ, раздался стук в дверь. В коридоре стояла миссис Ролт.

– Ее светлость просит вас прийти к ней… мадам.

– Я собиралась уходить, – ответила я, заколебавшись. Потом пожала плечами. – Ну хорошо. Я загляну к ней по пути вниз. Спасибо, миссис Ролт.

Зная миссис Ролт, я видела, что у нее на языке так и вертятся слова: «Какой гонор! Словно она родилась во дворце!»

Я открыла дверь в гостиную леди Сент-Ларнстон и остановилась на пороге, ожидая, что она мне скажет.

– Керенза, – произнесла она с теплотой в голосе, – входи.

Я подошла и остановилась перед ней.

– Сядь, пожалуйста.

Я села на краешек стула, давая понять, что ее одобрение или неодобрение ничего для меня не значат.

– Меня очень обрадовала твоя новость, – сообщила свекровь.

Я не смогла скрыть радости, охватившей меня.

– Это то, чего я хочу больше всего на свете, – сказала я. – Я хочу сына.

С этого момента наши отношения изменились. Она осудила выбор сына, но я была молодой, сильной и весьма презентабельной. Только в округе (люди более низкого положения) знали о моем происхождении. Я была замужем всего два месяца – и уже носила под сердцем ребенка – ее внука. Джудит все это время не могла забеременеть. Старая леди Сент-Ларнстон получила от жизни все. Она, вероятно, со временем смирилась с невоздержанностью и ветреностью супруга. Возможно, она воспринимала это как нужды и потребности джентльмена. И пока власть жены в доме была абсолютной и непоколебимой, она оставалась довольной. Я не представляла себе, какой была ее жизнь с мужем, но знала, что некоторые черты ее характера – страсть повелевать и желание самой управлять своей жизнью и жизнью окружающих ее людей – присущи и мне самой. А люди, которые чувствовали схожие качества друг в друге, в сущности, становились союзниками.

– Мне приятно это слышать. Ты должна беречь здоровье, Керенза.

– Я готова делать все необходимое, чтобы родить здорового мальчика.

Она рассмеялась.

– Не стоит быть столь уверенной, что это будет мальчик. Если ты родишь девочку, я тоже буду рада. Ты молода. Родишь еще и мальчиков.

– Но я очень хочу мальчика! – пылко воскликнула я.

Она кивнула.

– Будем надеяться, что это будет мальчик. Завтра я сама покажу тебе детскую. В Эббасе давно не было маленьких детей. Сегодня я немного устала. Но я хочу сама показать ее тебе.

– Тогда до завтра, – согласилась я.

Наши взгляды встретились. Это была победа. Гордая старуха, которая еще недавно осуждала брак Джонни, теперь быстро смирилась с невесткой, в которой признала родственную душу.

Сын Сент-Ларнстона! Это то, чего мы обе хотели больше всего на свете. И именно в моей власти было подарить ей этого ребенка. Более того, похоже, тольков моей.

Когда женщина вынашивает ребенка, в ней происходят определенные изменения. Часто бывает, что для нее все, кроме ребенка, теряет смысл. Проходят недели, и она ощущает, как плод внутри нее постепенно растет. Она чувствует перемены, происходящие с ребенком, чувствует, как развивается его крошечное тельце.

Я с нетерпением ждала дня, когда появится на свет мой малыш. Я стала спокойной и удовлетворенной, характер мой смягчился. Доктор Хиллиард часто приезжал ко мне и обычно заставал нас с Меллиорой в розарии. Я попросила подругу, чтобы она помогла мне с приданым для новорожденного, и мы шили одежду для моего сына.

Леди Сент-Ларнстон ни в чем мне не отказывала. Мне теперь вообще ни в чем не препятствовали. Если я нуждалась в помощи Меллиоры, ее тотчас отсылали в мою комнату. Меня лелеяли, мне во всем потакали. Казалось, я стала самым важным человеком в доме.

Иногда меня так смешила эта ситуация, что я тихо посмеивалась. Это было счастье – никогда в жизни я не была счастлива!

Джонни? Мне не было до него дела. Его отношение тоже изменилось, потому что впервые в жизни он заслужил одобрение семьи. Он зачал ребенка – сделал то, что никак не удавалось Джастину. Оставаясь наедине друг с другом, мы насмехались над Джастином.

– Он всегда был само совершенство. Я страдал из-за него всю жизнь. Меня всегда раздражало, что моего брата возносили чуть ли не как святого. Но есть кое-что, что, по-видимому, грешники умеют делать лучше, чем святоши! – со смехом говорил Джонни, обнимая меня. Я отталкивала его, напоминая, что мы должны быть осторожны, дабы не навредить ребенку.

Однажды, растянувшись на кровати и положив руки за голову, Джонни вдруг сказал:

– Керенза, ты всегда меня удивляешь. И я все больше убеждаюсь, что женился на ведьме.

– Тогда постарайся не забывать об этом, – подыграла я мужу, – и не обижай ведьму, иначе она может наслать на тебя чары.

– Она это уже сделала. И на меня… и на весь дом, включая мою дорогую мамочку. Керенза, ты колдунья! Как тебе это удалось?

Я погладила себя по округлившемуся животу.

– Все дело в моей способности без промедления зачать ребенка.

– Скажи-ка, ты летаешь на метле и проводишь вместе со своей бабкой специальные обряды, чтобы быть плодовитой?

– Не важно, что я делаю, – ответила я, – главное – результат.

Джонни вскочил с кровати и поцеловал меня. Я оттолкнула его. Джонни меня больше не интересовал.

Мы с Меллиорой сидели под деревьями и вышивали. Подруга выглядела необычайно хорошенькой; она немного склонила голову набок и сосредоточенно следила за движением иголки. Это напомнило мне о тех днях, когда я подглядывала за ней из-за ограды сада в доме священника. Помнится, она сидела вместе с мисс Келлоу и гувернантка время от времени давала ей какие-то советы. Как все изменилось! Но я всегда помнила, чем обязана ей.

Моя дорогая Меллиора! Я до конца своих дней буду ей благодарна! Мне бы очень хотелось, чтобы она была счастлива так же, как я. Но едва я об этом подумала, мое сердце наполнилось страхом: счастье Меллиоры состоит в том, чтобы выйти замуж за Джастина. Но как она может выйти за него, когда он женат? Значит, Меллиора станет супругой Джастина только в том случае, если Джудит умрет. Однако если это произойдет, у них появятся дети… сыновья… И ее сыновья будут иметь преимущественные права перед моими! Мой сын – мистер Сент-Ларнстон. Сын Меллиоры – сэр Джастин.

Нет, это невозможно! Да и причин для беспокойства тоже нет. Меллиора никогда не выйдет замуж за Джастина. И какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что Джудит бесплодна.

Я мечтала о том, чтобы поскорее пришло то время, когда я буду держать в руках сына, – ибо лишь тогда смогу успокоиться. Порой меня охватывал страх, что ребенок может оказаться девочкой. Мне бы хотелось иметь дочку, ради которой я могла бы строить планы точно так, как это делала бабушка Би. Но мое счастье будет неполным, пока у меня не родится сын. Мой сын – только мой! – будет владельцем Эббаса. Я должна дать своему сыну этот дом! И в жилах всех последующих поколений будет течь моя кровь.

Поэтому у меня и должен быть сын.

Бабушка, которая хорошо разбиралась в этих вопросах, полагала, что будет мальчик. Она сказала, что на это указывало то, как я вынашивала дитя. С каждым месяцем она все больше в этом убеждалась. Счастью моему не было предела.

Я едва замечала, что происходило вокруг меня, и не задумывалась о том, что моя удача может повлиять и на того, кто мне дорог, – на Меллиору. Как-то подруга заметила: «Кто бы мог сказать, что такое может произойти, когда ты стояла на платформе для наемных работников в Трелинкете!» – и я не сообразила, что она, вероятно, подумала: «Если это произошло с тобой, почему бы и моей жизни не измениться чудесным образом?»

Но в течение этих месяцев, когда в моей утробе рос сын, росла и любовь Джастина и Меллиоры. Сама невинность этих отношений делала их чувство более очевидным – и лучше всех это видела Джудит. После моей свадьбы она так и не наняла себе камеристку. Мои обязанности исполняла теперь Долл, а иногда, в особых случаях, я сама укладывала ей волосы. Однажды, когда они с Джастином должны были обедать у Хэмфиллов, я пошла в ее комнату, потому что обещала сделать ей прическу.

Я тихонько постучалась, но ответа не последовало, и поэтому я открыла дверь и позвала:

– Джудит, ты здесь?

Ответа по-прежнему не было. И тут я увидела ее: она лежала на кровати ничком, с застывшим лицом.

– Джудит! – опять позвала я. Женщина не отвечала, и на какое-то мгновение мне показалось, что она умерла. Первое, что пришло мне в голову, была мысль: «Теперь Джастин свободен и может жениться на Меллиоре. У них будет сын, который получит преимущественное право перед моим сыном».

Ну вот, теперь и у меня появилась всепоглощающая страсть – мой сын.

Я подошла к кровати, услышала тяжелый вздох и заметила, что ее глаза открыты.

– Джудит, – сказала я, – ты помнишь, что я обещала сделать тебе прическу?

Она что-то пробормотала, и тогда я подошла поближе и наклонилась над ней. Щеки Джудит были мокрыми от слез.

– О… Керенза, – вяло произнесла она.

– Что случилось?

Она молча покачала головой.

– Ты плачешь.

– Почему бы нет?

– Что-то не так?

– У нас постоянно что-то не так.

– Джудит, скажи мне, что произошло?

– Он меня не любит, – невнятно прошептала она, и я поняла, что Джудит не осознает моего присутствия и говорит сама с собой. – С тех пор как она появилась, стало еще хуже. Неужели он думает, что я не замечаю? Все же ясно! Они тянутся друг к другу. Они стали бы любовниками… но они слишком хорошие, честные люди. Как я не люблю этих «хороших людей»! И все же, если они станут любовниками, я убью ее! Да, убью! Как-нибудь. Она такая скромная, мягкая, правда? Такая тихая, покладистая леди! Ее так жалко! Она переживает нелегкие времена. Отец умер, и бедняжечке приходится самой противостоять жестокому миру и зарабатывать себе на жизнь. Бедная, бедная Меллиора! Такая тяжелая у нее жизнь! Ей нужна защита! Я защищу ее!

– Тихо, Джудит, – сказала я, – тебя может кто-нибудь услышать!

– Кто здесь? – наконец встрепенулась она.

– Это всего лишь Керенза… Я пришла уложить тебе волосы, как обещала.

– Керенза! – Она рассмеялась. – Камеристка, которая теперь родит нам наследника. Это тоже против меня, разве непонятно? Даже Керенза, деревенская девчонка, может дать Сент-Ларнстонам наследника, а я – бесплодная… бесплодная женщина! Бесплодное фиговое дерево. Вот кто такая Джудит. Это все милая Керенза! Мы должны беречь Керензу! Керензе дует? Не забывайте о ее положении! Забавно, ты не находишь? Несколько месяцев назад она была Карли, которая жила здесь из милости. А теперь ее разве что к лику святых не причислили – будущая мать священного наследника Сент-Ларнстонов!

– Джудит, – повторила я, – что происходит? Что случилось? – Наклонившись к ней, я все поняла: от Джудит разило спиртным.

Джудит… опьянела, пытаясь утопить свое горе в бутылке виски!

– Ты пила, Джудит! – с укоризной сказала я.

– Ну и что в этом такого?

– Ты поступаешь глупо.

– Прошу прощения, а ты кто?

– Твоя невестка, Керенза. Я твой друг!

– Мой друг! Ты ееподруга! А ееподруги не могут быть моими друзьями. Керенза, благословенная мать! С тех пор как ты вышла за Джонни, стало еще хуже!

– Ты что, забыла, что вы обедаете с Хэмфиллами, – ты и Джастин?

– Пусть берет ее.Он с удовольствием согласится.

– Ты говоришь глупости. Я велю принести кофе. Соберись, Джудит. Ты с Джастином едешь к Хэмфиллам. Он приедет через час и, если застанет тебя в таком виде, почувствует отвращение.

– Я в любом случае вызываю у него отвращение.

– Так не отталкивай его еще сильнее.

– У него вызывает отвращение моя любовь к нему. Он холодный человек, Керенза. Зачем я полюбила ледышку?

– Я не могу тебе этого сказать. Но если тебе хочется, чтобы он совсем от тебя отвернулся, то ты выбрала правильный путь.

Джудит схватила меня за руку.

– О, Керенза! Я не хочу, чтобы он отвернулся от меня! Не хочу!

Она заплакала, и я мягко произнесла:

– Я помогу тебе. Но ты должна делать то, что я тебе скажу. Я велю подать мне кофе и принесу его тебе. Не следует слугам видеть тебя в таком состоянии. Они и так распускают слишком много сплетен. Я скоро вернусь. Потом я помогу тебе собраться и подготовиться к поездке к Хэмфиллам.

– Я терпеть не могу Хэмфиллов… Они такие глупые!

– Тогда нужно притвориться, что они тебе нравятся. Думаю, Джастин будет доволен.

– Я могла бы доставить ему удовольствие только в одном случае – если бы родила ребенка! Если бы только я могла родить ребенка!

– Может, еще родишь, – проговорила я, всем своим существом надеясь на обратное.

– Он так холоден со мной, Керенза!

– Значит, ты должна сделать так, чтобы он относился к тебе с теплотой. Однако же, если ты будешь напиваться, то вряд ли добьешься чего-нибудь. А сейчас полежи, пока я не приду.

Джудит кивнула.

– Ты мой друг, Керенза, – пьяно пробормотала она. – Ты обещала!

Я пошла к себе и позвонила в колокольчик. Явилась Долл.

– Долл, принеси мне, пожалуйста, кофе. И побыстрее.

– Кофе, мадам?

– Я же сказала, кофе, Долл. Мне захотелось кофе.

Она ушла – и я представила, как они на кухне обсуждают мои странные прихоти. Ну, у беременных должны быть свои причуды!

Долл вернулась с кофе. Как только она ушла, я поспешила к Джудит. К несчастью, когда я входила к ней, в коридоре появилась миссис Ролт.

Внезапно меня осенило, что слуги догадываются, зачем понадобился кофе, а значит, все они знают, что Джудит, оставаясь в одиночестве, пьет. Скорее всего, так оно и есть. Иначе как она могла брать виски из домашних запасов без ведома Хаггети? В конце концов дворецкому придется сообщить об этом Джастину – хотя бы для того, чтобы обезопасить себя. Вероятно, Джудит начала пить совсем недавно. В таком случае ее еще можно остановить.

Налив кофе, я заставила Джудит выпить его. Наблюдая за ней, я думала о том, что слуги знают о нас слишком много и нужно постараться сделать так, чтобы скрыть от них свои секреты.

В тот год май выдался жарким – прекрасный месяц, замечательно подходящий для появления на свет моего ребенка. Живая изгородь была увита дикими цветами – и все вокруг цвело и благоухало.

Мне выпала нелегкая задача, но я стоически перенесла мучительную боль. Я с радостью приняла ее, потому что это значило, что скоро родится мой ребенок. Доктор Хиллиард и повитуха не отходили от моей постели. Казалось, весь дом замер в напряженном ожидании детского крика.

Я помню, как подумала, что мучения замурованной в стене монахини были не больше, чем мои. И все же я ликовала в своей боли. Мои страдания отличались от ее страданий – она испытывала горечь поражения, тогда как моя боль означала триумф.

Наконец он прозвучал – долгожданный детский крик!

Я увидела свекровь с моим ребенком на руках. Старуха плакала – эта гордая женщина плакала! Я видела, как слезы катятся по ее щекам, – и испугалась, что что-то не так. Вдруг мой ребенок – калека? Или уродец? Или мертвый?!

Но это были слезы радости и гордости. Леди Сент-Ларнстон подошла к кровати, и от нее первой я услышала радостную весть.

– Мальчик, Керенза! – радостно воскликнула свекровь. – Очаровательный здоровый мальчик!

«Все должно пойти как надо, – думала я. – Мне только нужно составить план – и мои мечты превратятся в реальность!»

Я – Керенза Сент-Ларнстон, и я родила сына. В семье не было ни одного ребенка мужского пола, который бы его заменил. Он – наследник рода Сент-Ларнстонов.

Но я могла потерпеть поражение в мелочах.

Я лежала на кровати с рассыпавшимися по плечам волосами. На мне была белая кружевная рубашка, отделанная зеленой тесьмой, – подарок свекрови. Младенец лежал в кроватке, и она склонилась над ним. Любовь смягчила черты ее лица, и леди Сент-Ларнстон выглядела совершенно иначе, чем прежде: казалось, передо мной была другая женщина.

– Нам нужно придумать для него имя, Керенза, – сказала она, с улыбкой подходя к моей кровати.

– Я думала назвать его Джастин.

Она с удивлением повернулась ко мне.

– Но это невозможно!

– Почему? Мне очень нравится имя Джастин. В семье всегда были Джастины Сент-Ларнстоны.

– Если у Джастина будет сын, его назовут Джастин. Мы должны оставить это имя для него.

– Сын? У Джастина?

– Я день и ночь молюсь, чтобы ему с Джудит было даровано такое же счастье, как вам с Джонни.

Я заставила себя улыбнуться.

– Ну да, конечно. Я просто подумала, что в семье должен быть мальчик с таким именем.

– Да, должен быть. Но сын старшего сына.

– Они уже столько женаты!

– Да, но у них впереди еще много времени. Я надеюсь дожить до того момента, когда этот дом будет полон детей.

Я вдруг почувствовала себя опустошенной. А потом решила, что имя не так уж и важно.

– А у тебя есть на примете еще какое-нибудь имя?

Я молчала. Я была так уверена, что мой сын будет Джастином, что не думала ни о каком другом имени. Свекровь внимательно смотрела на меня. Она была проницательной женщиной, и мне не хотелось, чтобы она догадалась, что у меня на уме.

– Карлион, – внезапно выпалила я.

Как только я произнесла это имя, сразу же поняла, что именно его мне хотелось бы дать своему сыну, если он не будет Джастином. Карлион. Это имя много значило для меня. Я видела себя, поднимающейся по ступеням парадной лестницы в красном бархатном платье. То был первый раз, когда я совершенно ясно поняла, что мечты могут становиться реальностью.

– Хорошее имя, – сказала я. – Оно мне нравится.

Свекровь повторила имя несколько раз, словно пробуя его на вкус.

– Да, – согласилась она. – Мне тоже нравится. Карлион Джон – второе имя в честь отца. Как тебе это?

Джон – в честь отца, Карлион – в честь матери. Если уж ему не суждено быть Джастином, его должны звать именно так!

Я сильно изменилась, можно сказать, стала другим человеком. Впервые в жизни я любила кого-то больше, чем себя. Мой сын – это единственное, что имело для меня значение. Я часто оправдывала свои плохие поступки, убеждая себя в том, что поступаю так ради Карлиона. Я постоянно уверяла себя, что грешить во имя того, кого ты любишь, – совсем не то, что грешить ради себя самой. Но в глубине души я знала, что благополучие Карлиона – моя слава; и моя любовь к нему была такой безграничной, потому что он был частью меня – кровь от крови, плоть от плоти, как говорится в пословице.

Он был чудесным ребенком, довольно крупным для своего возраста, унаследовавшим от меня огромные темные глаза, – к слову, это было единственным в его внешности, что он позаимствовал у своей матери. Однако в его глазах было выражение такой безмятежности, такого спокойствия, какого никогда не было в моих глазах. И почему, спрашивала я себя, им не быть безмятежными, если его мать готова бороться за него подобно львице? Он был счастливым ребенком – лежал в кроватке, принимая благоговение и поклонение семьи как должное, но без надменности. Просто он был счастлив оттого, что его любили. Карлион всех любил – и все любили Карлиона. Но, говорила я себе, беря его на руки, малыш испытывает особое удовольствие, когда видит меня.

Леди Сент-Ларнстон обсудила со мной вопрос о няне для мальчика. Она перечислила имена нескольких деревенских девушек, но я их всех отвергла. Меня не покидало чувство вины из-за абсурдного страха – почти предчувствия, – что с Джудит может что-то случиться и это даст возможность Джастину жениться на Меллиоре. Я не хотела, чтобы это произошло. Я хотела, чтобы Джудит и дальше оставалась бесплодной женой Джастина, потому что только таким образом мой сын мог стать сэром Карлионом и унаследовать Эббас. Я представляла, какой ужасной, тоскливой должна быть жизнь Меллиоры, но отмахнулась от этих мыслей и всячески старалась заглушить чувство вины перед подругой. Я оказалась перед выбором: либо Меллиора, либо мой сын. Совершенно очевидно, что любая мать всегда предпочтет сына подруге, – какой бы близкой и дорогой ни была подруга.

И все-таки, желая помочь Меллиоре, я кое-что придумала.

– Я не хочу, чтобы он говорил с деревенским акцентом, – сказала я свекрови.

– Но у нас всегда нянями были деревенские девушки, – возразила она.

– Я хочу, чтобы у Карлиона было все самое лучшее.

– Керенза, дорогая, мы все этого хотим!

– Я думала о Меллиоре Мартин. – Увидев, что на лице свекрови появилось удивленное выражение, я поспешила продолжить: – Она – настоящая леди. Она любит мальчика и всегда хорошо ладила с детьми. Она сможет учить его, когда он подрастет; она будет его гувернанткой до тех пор, пока он не пойдет в школу.

Свекровь задумалась: ей было жаль отпускать от себя Меллиору. Я тоже понимала, что леди Сент-Ларнстон явно будет не хватать компаньонки. И в то же время она не могла противиться здравому смыслу: найти няню такого уровня, как дочь священника, очень трудно.

В тот день я осознала, что эта властная женщина готова пожертвовать всем ради внука.

Я отправилась в комнату Меллиоры. Подруга очень устала, проведя весь вечер с леди Сент-Ларнстон. Она лежала на кровати. Мне показалось, что она похожа на нарцисс, который слишком долго оставался без воды.

Бедная Меллиора, такая жизнь требовала от нее слишком большого напряжения!

Я села на кровать и внимательно посмотрела на нее.

– День выдался утомительный? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Я сейчас вернусь, – сказала я и пошла в свою комнату. Там я взяла одеколон, которым пользовалась во время беременности и который, как я узнала от Джудит, снимал головную боль. Я протерла лоб Меллиоры ватой, смоченной одеколоном.

– Какая роскошь, когда за тобой ухаживают, – пробормотала Меллиора.

– Бедная Меллиора! Моя свекровь – настоящий тиран. Но жизнь изменится к лучшему.

Она широко распахнула свои прекрасные глаза, в которых уже появилась печаль.

– У тебя будет новая хозяйка и новое место работы.

Она рывком села на кровати, и я заметила на ее лице тень страха. «Не бойся, тебя не увезут от Джастина… Никогда». А дьявол во мне нашептывал: «Нет, пока ты здесь и вы с Джастином питаете друг к другу эти безнадежные чувства, он еще меньше склонен находиться в обществе своей супруги. А чем меньше он расположен к своей жене, тем меньше шансов, что у них будет ребенок, который может лишить моего Карлиона наследства».