Текст книги "Суперзвезда"
Автор книги: Виктория Готти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Она отвернулась и остановила взгляд на Белле, которая рисовала, сидя за столом. К своему стыду, Кэсс не могла сдержать слезы. Она отчаянно пыталась сосредоточиться на том, что происходит. Продолжать этот бессмысленный разговор с Рудольфо было невыносимо. «Опасные желания» – единственное, что имеет значение. Никто и ничто не сможет помешать ей: ни лживые сплетни, ни тем более то, что произошло на площадке между ней и Рудольфо.
– Я веду себя глупо. – Кэсс улыбнулась. – Просто мы уже близки к завершению съемок. – Она скрестила два пальца. – Еще неделя, и я буду дома, свободная. Это напряжение сводит меня с ума, столько поставлено на карту.
– Творческое волнение? – спросил он. – У тебя?
Кэсс кивнула:
– Смешно, да? Месяц назад я хотела от этого избавиться, а сейчас я бы все отдала, чтобы фильм получился.
Его глаза расширились, губы слегка искривились в улыбке:
– Ты сделаешь еще больше, я не сомневаюсь. – Он помолчал. – Фильм великолепен, Кэсс. Ты сделала невозможное, и он будет завершен вовремя.
Она ответила улыбкой, и на мгновение их глаза встретились.
– И мы не превысили бюджет! – добавила она.
– Заключим перемирие? – предложил он. – По крайней мере, пока не закончим фильм, а тогда ты сможешь ругать меня, сколько пожелаешь.
Несмотря на тревогу, сжимающую ее сердце, она рассмеялась. Рудольфо всегда находил способ рассмешить ее. Возможно, только этим он ее и привлекал.
– Я вела себя как ребенок, – сказала она.
Им надо было решить проблемы, возникшие в их отношениях, но сейчас на это не было времени. Кэсс протянула руку:
– Временное перемирие?
По выражению глаз Рудольфо она поняла, что он ожидал большего. Но она подумает об этом, когда фильм будет закончен.
– Мир, – ответил он, пожимая протянутую руку.
* * *
Джек не мог оторвать от нее глаз, следил за каждым ее движением.
Режиссер наклонился к ней, шепнув что-то на ухо. Ее глаза вспыхнули, она улыбнулась. Эта женщина была красивее всех, которых он знал, а знал он тысячи.
Может, дело было в том, как она смотрела в его глаза в ночь вечеринки у Роджера, а может, в том, как она двигалась и улыбалась. Он страстно хотел дотронуться до нее, обнять ее, поцеловать, обладать ею. Разумеется, этого нелегко было добиться, но она стала бы самым желанным его завоеванием.
Джек решил понаблюдать за ней, как он уже делал однажды, пользуясь тем, что она его не видит. Со своего места в толпе зевак, всегда окружающих съемочную площадку, он изучал Кэссиди Инглиш – как она двигается, как обдумывает свои слова. Красота, самообладание, ум, талант – все в одной женщине.
Кэссиди была великолепна, талантлива и загадочна даже для него. Ее облик таил в себе восхитительные секреты. Его обычно не привлекали загадочные женщины, Джек был нетерпелив и ожидал полной открытости от своих партнеров – служащих, любовниц, друзей, но загадочность Кэссиди заводила его.
И, кроме всего прочего, она была дочерью Ланы Турмейн. Ее живые глаза, вибрация, исходящая от каждого движения, были не просто верхом совершенства, но были отражением достоинств ее матери и пробуждали воспоминания о Лане.
Подул легкий ветерок, его порыв растрепал ее волосы – длинные, пышные, блестящие. Эта чудесная женщина манила его, это был вызов, который он с удовольствием принял.
* * *
Челси не шевельнулась, когда Джек вошел в ее трейлер. Она ждала его и теперь наблюдала, как его глаза скользят по тщательно подобранной мебели и дорогим безделушкам, безошибочно угадывая их стоимость.
– Не думаю, что я когда-нибудь видел будуар, который мог бы сравниться с этим. Деньги моей компании тратятся не зря, – сказал он с сарказмом.
Челси надулась:
– Ты был бы счастлив, если бы мне было неудобно?
Она потянулась, как кошка, и скользнула взглядом по его телу. Как всегда, он выглядел отлично – с безупречной прической, слегка загоревший, в одежде от «Армани»: черный пиджак, брюки, футболка.
Джек нашел удобное место на кушетке оливкового цвета.
– Ну, расскажи мне, что я пропустил.
Челси знала, что его интересует только то, что имеет отношение к Кэссиди. В конце концов, это было их соглашением. Она получила главную роль в обмен на информацию – все это было частью его плана оттеснить Кэссиди и самому закончить «Опасные желания», тем самым разделавшись с отцом Кэссиди Роджером Турмейном. Этот план был выгоден и Челси. К тому времени, когда «Опасные желания» выйдут в прокат, она сможет вернуть Джека, а о Кэссиди все забудут.
Челси села рядом с ним, подоткнув платье под себя. Она едва могла дышать, ее и так стройная талия была утянута до предела. Пышная грудь вздымалась над лифом тяжелого белого кружевного платья с кринолином и кружевными юбками. Она была уже полностью загримирована, на голове у нее красовался парик из собранных в пучок волос и кокетливых локонов, обрамляющих лицо.
Джек нашел ее костюм и парик забавными.
– Даже я мог бы принять тебя за невинную невесту. А уж я-то тебя знаю!
Он рассмеялся, и Челси поддержала его. Она знала эту игру, сперва ей надо потакать ему, а потом заставить плясать под свою дудку.
Но в ту же секунду выражение его лица изменилось. Он стал серьезным, деловитым:
– Ну, просвети меня насчет режиссера. Я так понимаю, у нашей мисс Инглиш с ним что-то есть.
Челси с удивлением посмотрела не него:
– Я бы не стала так говорить… Это больше похоже на взаимовыгодное соглашение.
Пикантная новость заинтриговала его.
– Значит, между ними нет ничего серьезного?
– С его стороны, без сомнения, есть. Ей же, кажется, нужна только дружба и иногда постель.
Его глаза потемнели, и Челси поняла, что она задела его за живое. Он ревновал, и ей было это неприятно.
– Если хочешь чего-то добиться, – сказала она, – я бы посоветовала тебе поспешить.
Он вздрогнул и посмотрел на нее с подозрением.
– Что ты хочешь сказать?
– Да ладно, Джек. У тебя же выражение лица меняется, стоит упомянуть ее имя. Она тебя покорила.
Джек вскочил. Отлично, подумала Челси, она его задела. Ей очень хотелось заставить его почувствовать на себе, каково быть марионеткой в чужой игре. Она хорошо знала его слабые места.
– Глупости, и ты это знаешь. Уверяю тебя, мой интерес к мисс Инглиш носит чисто профессиональный характер. Если «Опасные желания» потерпят крах, с Турмейном будет покончено.
– С ним-то будет покончено, а как насчет мисс Инглиш? – она с надеждой ждала его ответа, но глаза не выдавали ее терзаний. «Неужели он действительно влюблен в Кэссиди?» – подумала она.
Джек снял пиджак и бросил его на спинку стула. Потом он подошел к маленькому столику, на котором стояла ваза с фруктами, взял спелое яблоко и принялся играть с ним, подкидывая, как мячик.
«Может, Джек избавится и от Кэссиди. Может, она неправильно истолковала его чувства». – Воодушевленная этой мыслью, Челси поднялась, покачивая бедрами. Она подошла к окну, выходящему на площадь Сан-Марко, и встала рядом с Джеком. Она нежно обняла его, прижалась головой к его широкой спине, ощущая тепло через шелковую рубашку:
– Мне тебя очень не хватало.
Он высвободился из ее объятий:
– Давай вернемся к делу, ладно?
Она не привыкла, что ее отвергают.
– Что ты называешь делом – Кэссиди? – Ее переполнял гнев и унижение.
Они стояли совсем рядом, их разделяли всего несколько дюймов. Глаза их встретились, но он смотрел сквозь нее. Их роман внезапно закончился, и ей было нечего сказать. Взглянув правде в глаза, она с болью в сердце поняла, что с ней приятно было развлечься, но Джек никогда не воспринимал ее всерьез. Казалось, Джек помешался на Кэссиди Инглиш. Но она привлечет его внимание по-другому. И она решила перейти к плану Б.
– У меня есть идея, как можно ускорить то, что мы хотим получить от нашей маленькой сделки. – Джек пристально посмотрел на Челси. Чувствуя его внимание, она подошла к столику, взяв пачку сигарет, достала одну и протянула пачку Джеку.
Он покачал головой:
– Это когда-нибудь тебя убьет.
Она едва слышала его за голосами, звучащими в голове. Кровь стучала в висках.
– Так же, как и многое другое. Это же не значит, что я от всего откажусь.
Она поднесла сигарету к губам, чиркнула спичкой и, глубоко затянувшись, выпустила струю дыма, давая себе время успокоиться, справиться с нахлынувшими эмоциями.
– У меня есть план, который я тщательно продумала. Благодаря ему мы получим то, что хотим, – прямо сейчас.
– Я думал, ты уже все получила.
Она бросила на него ледяной взгляд:
– Ты правда думаешь, что я хотела получить эту роль только из-за своей карьеры?
По выражению его лица было ясно, что так он и думал.
Она усмехнулась:
– Нет, мои планы намного шире.
Он ловил каждое слово, и она наслаждалась его вниманием.
– Единственная возможность сблизиться с Кэссиди – это заставить ее влюбиться в тебя. Заставь ее доверить тебе все сокровенные тайны, всю свою жизнь.
Джек, совершенно сбитый с толку, спросил:
– О чем ты, черт побери?
– Она самая настоящая Снежная Королева, Джек. Она никому не позволяет приблизиться к своему сердцу. Ни один мужчина не может проникнуть за бетонную стену, которой она себя окружила. – Она посмотрела ему в глаза. – Но ты сможешь.
Он начал возражать, но она прижала руку к его губам:
– Я знаю, что в твои планы не входит покорение загадочной мисс Инглиш. Но если тебе это удастся, если ты используешь свою знаменитую любезность, обаяние, силу, ум… мне продолжать?
Он улыбнулся:
– И то, на что я способен в постели?
Челси выдавила улыбку:
– И это тоже. Итак, под твоим натиском она уступит, и, если она откроется тебе, желая завоевать твою любовь, ты не только получишь «Опасные желания», но и разделаешься с дорогим папочкой. – Она секунду помедлила и быстро поправилась:
– С ее дорогим папочкой. После этого захват «Десмонд» не составит никакого труда. У старины Роджера наверняка куча скелетов в шкафу, и мисс Инглиш легко узнает, где надо искать.
– А что от этого выиграешь ты?
– Ну, Джек, ты такой сообразительный, но иногда бываешь слепым, как крот.
Он стоял напротив нее, положив руки ей на плечи. Его пальцы сжались так сильно, что она чуть не взвизгнула.
– При чем здесь ты, черт возьми? Какое отношение ты имеешь к Кэссиди? Что она тебе сделала, что ты ее так ненавидишь… так изощренно ей мстишь?
Челси больше не могла держать себя в руках. Она чувствовала, что эти проклятые голоса вот-вот проснутся, и, когда Джек встряхнул ее, она зло сказала:
– Она украла мою жизнь. Теперь я хочу вернуть ее.
* * *
Было почти шесть часов, все на съемочной площадке валились с ног от усталости. Солнце садилось, и естественного освещения для съемки было уже недостаточно. И Челси, и Бенгино были измучены. Рядом, развалившись на стуле, спрятав лицо в ладонях, сидел Рудольфо. Только Кэсс все еще переполняли энергия и энтузиазм. Челси превосходно сыграла отвергнутую женщину, изобразив смесь ярости и отчаяния, – это были неподдельные слезы, неподдельный гнев.
Но Кэсс хотела большего. Когда она пыталась решить, что нужно воплотить в следующей сцене, на площадке, выйдя из толпы зевак, появился Джек. Мгновенно воцарилась мертвая тишина, все замерли. Кэсс понимала, что все знают, кто он такой, и почувствовала невольное раздражение. Это была ее постановка, ее площадка, ее актеры и съемочная группа. Как он посмел явиться сюда и все нарушить? Он хочет контролировать ее?
Джек направился к ней, и, чем ближе он подходил, тем сильнее она волновалась. Возможно, это был страх, Кэсс не могла бы сказать наверняка.
Он же, наоборот, выглядел спокойным, как никогда. Повседневная одежда, уверенные манеры… Кавелли появился очень эффектно. Выражение его лица говорило, что он чувствовал себя здесь хозяином.
Он был дьявольски красив, и Кэссиди, сама того не желая, не могла отвести взгляда от его лица. Он резко остановился в двух футах от нее и ухмыльнулся.
– Я поражен, – сказал он, снимая темные очки.
Кэсс чувствовала, что все женщины от семнадцати до семидесяти пяти разглядывали его. На площадке были мужчины гораздо красивее его – Бенгино, например, – но в Джеке было что-то необыкновенно притягательное. Мысленно Кэсс пыталась воздвигнуть стену между собой и магическим притяжением Кавелли.
Джек снова заговорил:
– Я никогда не встречал продюсера, так вникающего во все мелочи. – Он перевел взгляд на Рудольфо. – Я думал, это работа режиссера. – В его словах прозвучал сарказм.
Кэссиди стояла, и они с Джеком оказались почти одного роста.
– Мы… – Она быстро взглянула на Рудольфо, и снова перевела взгляд на Джека. – Мы тебя не ждали.
Джек наигранно улыбнулся им обоим:
– Не сомневаюсь.
Рудольфо, всегда чувствующий, когда надо ретироваться, быстро удалился, желая скрыться от пристального взгляда Джека.
– Потом продолжим, – пробормотал он, и Кэсс кивнула в ответ.
Через несколько мгновений Кэссиди заметила, что площадка опустела. Исчезла даже Челси. Кэссиди надеялась, что на этот раз Челси взяла с собой дочь и ей не придется волноваться еще и из-за этого.
– Признайся, Джек, ты здесь, чтобы меня проконтролировать? – Кэсс пыталась побороть нервную дрожь, сейчас она была в том неистовстве, которое было так свойственно ее отцу. Она наклонилась, чтобы собрать сложенные за стулом вещи – бежевый кожаный рюкзак, соломенную шляпу и солнечные очки.
Его смех был едва слышен, но она чувствовала на себе его пронзительный взгляд.
– Давай я тебе помогу. – Он взял ее рюкзак и повесил на плечо.
Первым ее порывом было возмутиться, но внезапно ей стало приятно, что кто-то сильный заботится о ней.
Они не спеша направились в отель, наслаждаясь весенним вечером и разговаривая о съемках. Чтобы пересечь лагуну и попасть на площадку, Джек нанял катер, но сейчас тот уже был на пути назад.
Из слов Джека Кэсс сделала вывод, что он прекрасно осведомлен о том, как продвигаются съемки, и уже видел отснятый материал. Все расходы проверялись бухгалтерским отделом, и он лично просматривал отчеты. В его памяти хранилась вся важная информация. И разумеется, он знал о статье в «Оджи». Но, когда они шли по улицам Венеции, Джек мало говорил об этом, в основном рассказывая о голливудских сплетнях и новостях. Обсуждая церемонию награждения Академии, он сказал:
– Мы будем там в следующем году. – Это было его единственное замечание, которое выдавало то, что он на самом деле думает о съемках «Опасных желаний».
«Неужели я ошибалась насчет него? Правда ли, что он обыкновенный живой человек?» – Кэссиди все еще была настороже. Отец предостерегал ее, что Кавелли хочет покончить с «Десмонд» и избавиться от семьи Турмейнов навсегда. Но отец говорил ей много такого, что не совсем соответствовало действительности, и, кроме того, в Джеке Кавелли было что-то, ускользающее от ее понимания.
Вместо того чтобы продолжать разговор о фильме, он расспрашивал, как ей нравится Венеция, рассказывал об этом древнем городе, о его богатой истории, мифах и легендах. Многое из того, что он говорил, Кэсс знала и раньше, но у нее было чувство, что она слушает монолог Гамлета в исполнении Лоуренса Оливье. Она была зачарована магическим обаянием Джека.
Только в холле ей удалось взять себя в руки. Вернувшись к своей роли серьезного продюсера, она поспешила распрощаться.
– Мне надо идти. Спасибо за прогулку. Все было прекрасно, – сказала она, не в силах сдержать улыбку.
Он молча смотрел на нее. Кэсс вдруг вспомнила его взгляд на вечеринке у Роджера. Тогда она провела с Джеком всего несколько минут, он смотрел в ее глаза, проникая прямо в душу, и она чувствовала себя раздетой. Как будто он мог видеть ее насквозь, мог узнать все ее секреты и страхи, всего лишь раз взглянув на нее долгим проницательным взглядом. Ей стало не по себе, она начала нервно рыться в рюкзаке в поисках ключа и без конца нажимать кнопку вызова лифта.
– Давай я тебе помогу. – Он потянулся к рюкзаку и откинул крышку, придерживая ее так, что стало видно все содержимое. – Намного легче искать, когда видишь все, что там лежит.
Кэсс нашла ключ. Она потянулась за рюкзаком и случайно задела его руку. По ее телу пробежал электрический разряд, то же самое она почувствовала, когда он держал ее в своих объятиях тогда на вечеринке.
Наконец лифт приехал, двери открылись, и Кэсс шагнула внутрь. Джек придержал дверь:
– Поужинай со мной.
– О, нет… Я не могу.
Он внезапно вошел в лифт, двери закрылись. Они ехали вверх, в пентхаус. Кэсс трясло, на лбу выступили капли пота. Она хотела что-то сказать, но он прижал палец к ее губам, и она замолчала. Джек нежно поцеловал Кэссиди в губы, и она почувствовала, как его поцелуй разжигает в ней страсть, которой она так противилась.
Его мягкие губы скользнули по ее шее, и он прошептал:
– Будь готова к восьми…
Собрав волю в кулак, она попыталась сдержать свои чувства и через мгновение справилась с порывом:
– Я… я не могу. Извини… но я устала. И мне еще надо подготовиться к съемкам в понедельник.
Он удивленно посмотрел на нее и усмехнулся:
– Ты уже подготовилась. Я в этом не сомневаюсь, потому что ты такая же, как я, – педантичная, честолюбивая.
Он наклонился к ней. Она почувствовала исходящий от него запах, и ей захотелось поцеловать Джека.
– Я знаю, что больше всего тебе хочется выиграть наше пари. Но сегодня пятница, у тебя будут целые выходные, чтобы подготовиться к съемкам. Посмотри, все собираются весело провести уик-энд. – Он покачал головой. – Боюсь, меня не устроит твое «нет».
* * *
– Ты согласен? – спросила Челси Джека, когда они в его номере обсуждали новую «сделку».
Он помедлил.
– Ты не сказала мне, что ты надеешься получить. Ты сказала, что Кэссиди «украла твою жизнь». Что, черт возьми, это значит? Объясни, будь добра.
Она стояла перед камином, одетая лишь в черную норковую шубу. Ее взгляд скользнул по его телу, и она мгновенно почувствовала сексуальное возбуждение. Она ждала только его знака, поощряющего жеста. Джек, придерживаясь типично мужского представления о женщинах, был склонен к агрессивной линии поведения и тут же терял интерес к женщинам, в сексе берущим инициативу на себя.
– Всему свое время, – промурлыкала она, сбрасывая шубу к ногам. Он продолжал смотреть ей в глаза. Казалось, его не волнует то, что она делает.
– Оденься, – резко произнес он.
Не обратив внимания на его слова, она приблизилась к нему так, что их губы почти соприкасались.
– Не сейчас… Эта часть наших отношений закончилась. – Он смотрел в сторону, и она не могла видеть его глаз.
Челси вплотную подошла к Джеку, прижалась к нему грудью. Ее бедра медленно двигались, все теснее прижимаясь к нему. Она обвила его шею руками и попыталась притянуть его ближе. «Сдавайся, она победила. Эта дрянь победила. Теперь она забрала и Джека… и она заплатит за это», – кричали голоса. Но внутри нее оставалось что-то, не позволявшее ей легко сдаться. Как в трансе, она продолжала двигаться, прижимаясь к Джеку, как будто ее сознание раздвоилось.
Джек схватил ее за плечи, и его ногти вонзились в нежную кожу.
– Послушай, Челси, я хочу знать все, что ты имеешь против Кэссиди. Не пытайся ничего от меня скрыть. У тебя есть информация, а я заплатил за нее. Теперь рассказывай.
Она откинула со лба прядь волос и улыбнулась, изображая безразличие.
– Послушай, Джек. Я тебе ничего не должна. – Ее голубые глаза сверкали стальным блеском, и он первым отвел взгляд. – Если ты думаешь, что покоришь сердце Кэссиди, то ты ошибаешься. Ты встретил достойного соперника. Я бы помогла тебе, скажем, взяв на себя Рудольфо, а может, и во всем остальном.
Ее слова вызвали у Джека ухмылку.
– Ты и в самом деле ненормальная, Челси. У тебя не хватит ни сил, ни ума, чтобы помешать Кэссиди Инглиш влюбиться в меня. Тем более когда я решил этого добиться.
«Ладно, пусть катится вместе с ней ко всем чертям», – подумала Челси, но вслух произнесла:
– Посмотрим, Джек. Я уничтожу Кэссиди Инглиш. Я выбью землю у нее из-под ног. Тогда мы посмотрим, кто из нас ненормальный.
Ее трясло, она была на грани нервного срыва. Ей хотелось остаться одной, чтобы прийти в себя. В любую минуту она могла сорваться и показать темную сторону своей натуры. Ее жизненная сила могла испариться, и тогда она потеряет волю к борьбе против Кэссиди и против Джека, а она должна вернуть то, что принадлежит ей. Джек ускользнул от нее, попал в лапы Кэссиди, это было написано у него на лбу. И теперь ей никогда не удастся уничтожить Кэссиди – а значит, не удастся вернуть свою жизнь.
Челси тихо оделась и ушла, не проронив ни слова.
* * *
Кэсс распахнула дверь своего номера, включила свет, бросила ключ на столик из слоновой кости в прихожей и швырнула в угол туфли от «Прада». Она кинула синий блейзер и кожаный рюкзак на диван и устремилась к мини-бару. Во рту у нее пересохло. Она открутила пробку с бутылки воды «Пеллегрино» и направилась в спальню, с удовольствием думая о долгой горячей ванне. Теперь ей нужно собраться с мыслями. Может, до восьми она прочтет еще несколько глав из дневника матери.
Пытаясь нащупать выключатель в спальне, она уловила сильный аромат. Усталость улетучилась, и она почувствовала, что может танцевать, летать. На комоде, стоящем вдоль стены, на ночном столике, на каминной полке – везде были хрустальные вазы, полные роз, навевающих грезы о весне, о романтической любви. Она переходила от вазы к вазе, пытаясь найти карточку, но ее не было.
Она догадалась, что цветы от Джека.
Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть и спуститься с небес на землю.
– Думаю, можно с уверенностью сказать, что ты обнаружила мой сюрприз, – сказал он низким мягким голосом.
Кэссиди уселась на кровать, бормоча:
– Я… я… они великолепны. Я просто ошеломлена.
– Я подумал, тебе нравятся розы.
– Да, – прошептала она, наслаждаясь его бархатным голосом.
Теперь, когда она узнала, что розы от Джека, ей еще больше хотелось смотреть на них, вдыхать их аромат, гладить нежные лепестки.
– У меня встреча в городе, поэтому мой шофер заберет тебя в восемь.
На мгновение Кэсс подумала, что она ослышалась:
– Твой шофер?
– Да. Что-нибудь не так? Тебе нужно больше времени?
Кровь прилила к лицу и стучала в висках, перед глазами стояла пелена, она не могла говорить. Что-то оборвалось внутри нее.
– А тебе не приходило в голову, что мне не захочется, чтобы за мной посылали, как за девочкой из эскорта? Нет, я не буду готова в восемь. И вообще, я вспомнила, что у меня другие планы.
Она швырнула трубку.
ГЛАВА 19
Ванна не принесла ей желаемого расслабления. Одев уютную черную фланелевую пижаму, Кэсс по телефону заказала оладьи с моцареллой, манный пудинг и ромашковый чай с медом. Она откинула одеяло и залезла в постель, намереваясь почитать дневник.
Возможно, чтение дневника матери, рассказывающего о ее тяжелой жизни, не лучший способ прийти в себя, но после бури, вызванной ухаживаниями Джека, слова Ланы успокаивали. Она и сама до конца не понимала, почему предложение прислать за ней водителя так ее разозлило, но ей и не хотелось искать причину. Кем он себя вообразил? Почему позволяет себе так бесцеремонно с ней обращаться? С чего он взял, что, заполнив ее номер цветами, он ее покорил? Если он думал, что при виде роз она забудет обо всех его пороках, он ошибался.
Кэсс тряхнула головой, собираясь с мыслями, и обратилась к дневнику, который прижимала к груди. Откинувшись на мягких подушках, она открыла дневник и, пролистав его, нашла страницу с загнутым уголком.
16 сентября 1975 г.
Благодаря ему я чувствую себя такой желанной. Когда мы вместе, все остальное не имеет значения. Нет ни тревоги, ни давления, ни запретов. Только взаимное уважение. Наши души близки, мы сделаны из одного теста. Два актера с одинаковыми потребностями и желаниями. Мой любимый не похож ни на кого. Иногда я просто сижу и любуюсь его прекрасным лицом, испытывая непреодолимое желание прикоснуться к его безупречному телу.
Я не идиотка. Я прекрасно понимаю, что он может получить любую женщину в Голливуде, если захочет, но он хочет меня. Настоящую Лану, не искусственную, наигранную, издерганную куклу, которую создал мой муж. Я часто думаю о Роджере, о том, что бы он сделал, если бы узнал. Без сомнения, он бы его уничтожил. Но я не могу думать об этом сейчас. Я думаю только о любимом. Я вижу только его, чувствую только его прикосновения, слышу только его мягкий успокаивающий голос. Когда я с ним, я испытываю ни с чем не сравнимые чувства. В его объятиях мне спокойно, в его постели я получаю наслаждение.
Я королева – его королева. Никто не сможет забрать у нас то, что у нас есть, мы созданы друг для друга. Когда-нибудь мы обретем бессмертие.
Кэсс с трудом перевела дыхание. Страсть ее матери не была для нее шоком. Все биографии, которые читала Кэссиди, а их было немало, называли Лану Турмейн самой доступной девушкой Голливуда в те дни, когда она была начинающей актрисой, пытающейся пробить себе дорогу. В свободное от съемок время она работала в юридической фирме. Студия выплачивала будущим звездам жалованье, но не давала возможности сыграть больше чем эпизодическую роль. Даже самые талантливые и красивые новички были вынуждены подрабатывать, чтобы платить за занятия и одежду. Часто они заводили романы с агентами, режиссерами, продюсерами, актерами и другими представителями кинобизнеса в надежде, что их заметят и у них появится шанс. Даже когда уважаемый всеми Роджер Турмейн захотел на ней жениться, Лана должна была появляться на всех нужных приемах и премьерах.
Как Харлоу или Монро, Лане нужно было быть любимой и обожаемой, и из-за этого она часто оказывалась в некрасивых, унизительных ситуациях. Но читать об этом в ее собственном дневнике было странно и, призналась себе Кэсс, неловко.
Кэссиди захлопнула дневник, откинула одеяло и выскочила из постели. Она заперла тетрадь в сейф и вышла на террасу. Ей нужен был свежий воздух. Прохладный весенний ветер дунул ей в лицо, по телу пробежала дрожь. Надвигалась буря. Две бури: одна на улице, а другая в ее сердце.
Кто был этот человек, так пленивший и покоривший ее мать? Лана боготворила его настолько, что готова была бросить семью, карьеру, ребенка. Хотя в дневнике описывались связи и с другими мужчинами, Кэсс догадывалась, что именно эта связь привела к роковому концу. Она помнила те ужасные дни, когда усадьбу наполняло молчание, прерываемое только криками и воплями.
Ее размышления прервал стук в дверь. «Это официант с ужином. Отлично, я проголодалась», – подумала Кэсс и, быстро накинув халат и надев тапочки, открыла дверь. Она окаменела. Вместо официанта за дверью был Джек. Он стоял в центре холла, прямо напротив двери. Одетый в великолепный смокинг и начищенные вечерние туфли, он сжимал в руке красивую белую орхидею.
Кэсс отступила. Она осмотрела сначала превосходный костюм, затем перевела взгляд на цветок.
– Это несколько старомодно? – Снова его голос был мягким, обволакивающим. Он робко улыбался.
Кэсс туже затянула пояс халата:
– Я спала.
Она вспотела и начала дрожать, почувствовав, что он разглядывает ее. Маленький вырез халата, слегка приоткрывающий ложбинку на груди, казалось, привлекал его больше всего.
– Ну, ты не собираешься одеваться? – Его глаза смеялись, а на лице появилось озорное выражение. – Я собираюсь сделать так, чтобы ты запомнила этот вечер, но, боюсь, я нанял машину только до полуночи.
* * *
Даже в самых диких фантазиях Кэсс не могла представить себе вечер, который ее ждал. Джек не шутил.
Старинный «роллс-ройс» кабриолет, подходящий для членов королевской семьи, ждал ее у входа. Швейцар помог Кэсс сесть в машину и накинул ей на ноги пушистую соболью накидку, чтобы она не замерзла прохладной ночью. Водитель, сидящий за рулем в отгороженной кабине, завел мотор и бесшумно тронулся в сторону аэропорта Венеции, где их ждал личный самолет Джека.
Пилот в красивой форме приветствовал их у трапа, а привлекательный стюард проводил их в салон, где в серебряном ведерке уже охлаждалось шампанское. Изящные фужеры от «Лалик» и ваза с клубникой в сахаре стояли на маленьком столике, покрытом тончайшей льняной скатертью с вышивкой.
– Куда мы летим? – прошептала Кэсс.
Джек улыбнулся и ответил:
– В Париж.
– О! – Кэссиди устроилась в мягком кожаном кресле, и самолет пошел на взлет.
Когда они приземлились в парижском аэропорту Орли, лимузин «мерседес» цвета серый металлик доставил их в центр к дверям ресторана «Амбассадор», располагающегося в знаменитом отеле «Крийон». Кэсс была поражена великолепными фресками и мраморными залами, обставленными антикварной мебелью. Роскошный отель и потрясающий ресторан расположились в бывшем дворце. Здесь часто собирались состоятельные парижане, главы государств, приезжающие в Париж, и богатые туристы.
– Надеюсь, ты не против, – сказал Джек, когда они расположились. – Я попросил Жан-Жака сделать для нас заказ.
Ужин состоял из легкого супа из лангустов с коньяком, мидий в белом сухом вине с луком шалот, чесноком и петрушкой, паштета из гусиной печени, гарнированного эскариолем и лисичками, ломтиков копченой лососины на почти прозрачных тостах и нежной фаршированной форели. На десерт им подали восхитительное красно-оранжевое мороженое, посыпанное темным шоколадом, а также превосходное крем-брюле.
– Я не мог выбрать, – засмеялся рыжеволосый шеф-повар, пожав плечами – жест, так характерный для галлов.
Разумеется, каждое блюдо сопровождалось вином, обязательно выдержанным.
Кэссиди казалось, что она очутилась в одной из классических голливудских любовных историй с Ингрид Бергман, Кэрол Ломбард, Натали Вуд или Вивьен Ли. И она – по крайней мере, сейчас – была счастливее, чем любая героиня, сыгранная этими актрисами.
Джек придерживал перед ней дверь, отодвигал стул, внимательно слушал и нетерпеливо смотрел на нее. Он обращал внимание на мелочи. Он даже заказал маленькому джазовому оркестру и певице – худой блондинке в красном декольтированном блестящем платье с разрезом до бедра – знаменитую «Боже, храни ребенка» Билли Холидэя, одну из любимых песен Кэссиди.
Когда они потягивали эспрессо и портвейн многолетней выдержки, Джек прикоснулся кончиками пальцев к ее руке и сказал:
– Пойдем.
Лимузин, как роскошный современный ковер-самолет, вез их по Городу Огней, вдоль Сены, мимо Эйфелевой башни – громады в 700 тонн из железного кружева и огней, похожей на огромную золотую свечу на фоне темного ночного неба; по Елисейским полям, мимо собора Парижской Богоматери – великолепного готического храма четырнадцатого века, загадочно возвышающегося на острове Сент-Луи.
В какой-то момент – Кэссиди не могла сказать, в какой именно, – Джек взял ее за руку. Они сидели совсем рядом на заднем сиденье лимузина. Она чувствовала прикосновение черного шелка его смокинга к своей обнаженной руке. Он наклонился к ней, его губы почти касались ее шеи. Маленькое черное платье от «Донна Каран» облегало ее фигуру и подчеркивало все линии ее тела. Но такой сексуальной Кэсс чувствовала себя благодаря вниманию Джека. Ее тело трепетало, и кровь бежала быстрее. Она пыталась успокоиться, чтобы ее ладони не вспотели в крепких, нежных руках Джека.
