Текст книги "Суперзвезда"

Автор книги: Виктория Готти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Челси наконец вышла: великолепная невеста в роскошном одеянии, но утомленная, негодующая, растрепанная – как раз то, чего хотела Кэсс. В этот момент на площадке появился Джек с сопровождением. На секунду Кэсс подумала, могло ли это действительно быть совпадением, но тут же отбросила эту мысль. Он выглядел спокойным. На нем были брюки цвета хаки и коричневая с синим рубашка-поло. Джек подошел, поцеловал ее в лоб и сказал:

– Я ждал вчера твоего звонка. К полуночи я понял, что ты, должно быть, уснула. Ты же получила мое сообщение?

Кэсс выдавила улыбку:

– Я действительно устала. Я… думаю, я сломалась.

Он пожал плечами в легком недоумении:

– Ладно, но ты могла позвонить сегодня утром.

– Я очень спешила… Мне нужно было на площадку. Я могу думать сейчас только о фильме. – Голос ее был ровным, но Кэсс не смела поднять на него глаза. Она старалась не замечать его присутствия.

В голосе Джека послышалось напряжение. Он сделал шаг назад.

– Может, мне уйти и вернуться потом? Возможно, тогда мы сможем поговорить.

Она повернулась и взглянула на него:

– Извини. Мы уже начинаем. Ты не мог бы отойти с площадки?

Кэсс сделала знак Рудольфо, тот передал сигнал ассистенту, который прокричал:

– Тишина на площадке!

Включили все приборы, предварительно проверив положение камер и освещение. Парикмахеры и гримеры были наготове, а Рудольфо совещался с техниками. Челси заняла свое место позади Бенгино. Планируя эту сцену, Рудольфо и Кэсс решили, что ее срежиссирует Кэсс. Бенгино все еще считал ее своей музой, и даже Челси, несмотря на ее сумасшествие, всегда удавалось изобразить то, что требовала от нее Кэсс. На прошлой неделе они сняли финальную сцену фильма – когда Офелия убегает из церкви, где она должна обвенчаться с дожем, которого выбрал для нее отец. Она находит Кармело мертвым, пронзенным инкрустированным мечом, что принадлежал охране ее отца. Компания арендовала коттедж у фермера, и в фильме он служил местом встреч Офелии и Кармело. Переделать расписание съемок было нетрудно: сцена, идущая перед душещипательным финалом, снималась на площади Сан-Марко.

Теперь перед Кэсс стояла задача заставить этих двух абсолютно разных актеров изображать любовь и страсть, хотя после нескольких недель, проведенных в объятиях друг друга, между ними не возникло ни малейшего влечения. Ей надо было заставить Челси-Офелию показать всю ее боль, когда Бенгино-Кармело говорит ей, что женился на другой, хотя любит Офелию больше жизни.

Он – Кармело – сделал это, чтобы доказать ее отцу, что он не будет мешать ее браку. Любовники расстаются, она возвращается в великолепную часовню, чтобы выйти замуж за негодяя-дожа; он возвращается домой дожидаться свою невесту, которая должна вернуться со свадьбы Офелии, его настоящей любви. Когда Офелия идет к алтарю, чтобы выйти замуж за человека, которого ненавидит, она вдруг разворачивается и убегает, на этот раз чтобы уже не вернуться. Она бросает фату и цветы на лестницу собора и бежит через площадь. Она срывает золотой медальон с ленточки на шее и бросает его опешившему крестьянину, продающему овощи с тележки. «Вот плата», – кричит она, вскакивая в тележку, и пускает лошадей бешеным галопом. У Офелии мало времени, чтобы оказаться в безопасности со своим любимым. Она спешит, уверенная, что любимый пошел туда, где они были вместе. В последнем кадре шлейф Офелии развевается за ее спиной.

Правильно сыгранная, эта сцена могла быть наполнена подлинной страстью и драматизмом. Сыгранная неверно, она превратилась бы в дешевую пародию. Кэсс уже проверила съемочную группу и быстро поговорила с Челси, которая ждала своего выхода из дверей собора. Кэсс знала, ей надо вытянуть всю боль из этой неуравновешенной женщины. Она была в ней, скрытая под лживостью и злобой. Поговорив с Челси, Кэсс направилась к Бенгино, стоящему возле фонтана. Довольная тем, что оба они настроены на одну волну, она сделала знак Рудольфо, что можно начинать.

Когда все оказались на своих местах, Рудольфо крикнул:

– Мотор!

В центре кадра была Офелия, в свадебном платье за двадцать пять тысяч долларов, которое Валентино создал специально для фильма. Она шла через каменную площадь к Кармело, в волнении стоящему у фонтана.

Блондинка с неистовым взглядом и растрепанными волосами почти бежала, не заботясь о своем платье, подол которого волочился по листьям и лужам.

– Кармело, – тихо позвала Офелия.

– Я здесь, за фонтаном, – ответил актер. Казалось, Кэссиди сделала все возможное, чтобы заставить его играть хорошо, но она не была удовлетворена. Пришлось остановить съемку, и они начали снова, но опять безуспешно.

Наконец, она приблизилась к актеру:

– Бенгино, тебе кто-нибудь разбивал сердце?

Он кивнул. Вокруг него суетились гримеры. Кто-то наносил гель на его волосы, собранные сзади.

– Конечно. Я тебе рассказывал.

– Расскажи еще. Расскажи мне об этом.

В течение пяти минут актер вспоминал историю своей первой, разрушительной любви.

– Вспомни это время. Что ты чувствовал?

– Я хотел убить человека, который украл мою любовь.

– А что ты чувствовал к ней?

Актер что-то вспомнил. Кэссиди увидела, как зажглись его черные глаза.

– Хорошо, давайте снова начнем с выхода Офелии. – Кэсс крикнула: – Челси, тебе не терпится его увидеть. Ты пришла, чтобы сказать ему, что ты покинула своего жениха у алтаря. Ты боялась, что не найдешь его. Теперь для тебя самое главное, чтобы он тебя увез и действовал быстро, чтобы вы оба смогли убежать.

Когда Челси входила в роль, она была как в трансе. Это выглядело странно, даже немного жутко. Она едва понимала указания Кэсс.

Сцена началась снова. Офелия подходит к Кармело, кладет руку ему на плечо и быстро говорит:

– Мы должны немедленно уехать. Ни мой отец, никто не знает, что я сбежала. Мы должны бросить все, должны бежать.

Но он не поворачивается к ней, и Офелия со страхом спрашивает:

– В чем дело? Кармело, скажи мне, почему ты на меня не смотришь? Я пришла, как обещала. Я твоя.

– Слишком поздно.

Офелия смотрит ему в лицо, длинный шлейф ее платья – с помощью тщательно направленного вентилятора – окутывает их.

– Послушай меня.

Кармело стоит, не двигаясь.

– Нет, любовь моя. Слишком поздно.

Офелия протягивает ему руку.

– Видишь? Кольца нет. Я свободна, я твоя. Мы должны уехать, пока отец не обнаружил, что я сбежала.

Кармело опирается о фонтан и пытается избежать ее удивленного взгляда. Кэсс сделала знак оператору подвинуться ближе – крупный план.

– Я женился на другой. На Софии. Я не мог ничего поделать. Твой отец…

Офелия замирает. Ветер – это еще один большой вентилятор – дует со стороны фонтана, подхватывая брызги воды и кружевную фату и шлейф. Офелия пытается поймать развевающуюся фату. Светлые волосы Челси причесаны таким образом, что они тут же падают множеством завитков, обрамляя ее миловидное личико.

Все идет прекрасно, подумала Кэсс. Она показала поднятый большой палец и придвинулась на несколько футов ближе, встав за спиной оператора. И в этот момент она увидела это сходство с Ланой. Ей на память пришла фотография матери в роли Офелии. Кэсс крепко зажмурилась и выкинула из головы все, кроме сцены, которая сейчас снималась.

– София! Невозможно. Она подружка невесты. Сейчас она там, в часовне. Ждет.

Кармело покачал головой.

– Я… я так разозлился. Твой отец… мы…

– И ты женился на моей лучшей подруге?

В этом месте должна была быть пауза, в этот момент до Офелии доходит смысл сказанных слов, и она все понимает. Первый раз с начала съемок Кэсс сосредоточилась на Челси. Было видно, что она не только не испытывает боли, но, казалось, прикладывает большие усилия, чтобы не улыбнуться, точнее, не ухмыльнуться. В этот момент Челси обратила внимание на Кэсс, стоящую рядом с камерой, и уже не сводила с нее взгляд. Внезапно из горла Кэссиди вырвался низкий звук, похожий на рычание раненого зверя. Когда она убегала с площадки, она услышала позади себя крик Рудольфо.

– Кэсс, что… Куда ты, черт побери? – кричал он. – Вернись!

Ассистент режиссера произнес, заикаясь:

– Э-э… пятиминутный перерыв.

* * *

Кэсс была на грани нервного срыва, и тут кто-то схватил ее за руку. Она сердито обернулась. Джек отнюдь не нежно держал ее за руку, взгляд его изумрудно-зеленых глаз был тяжелым.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил он.

– Ничего. Все в порядке. Я просто устала.

– А съемки? Еще час или два, и все закончится. Как ты можешь сейчас уйти?

Кэсс яростно взглянула на него. Она приняла его игру.

– О, теперь ты хочешь, чтобы я выиграла? Неужели?

Глаза Джека широко раскрылись. Он отпустил ее руку.

– О чем ты говоришь?

– Реши, Джек, – ты хочешь выиграть или проиграть? Ты не можешь сделать то и другое одновременно. Я ушла с площадки, и мы теперь не закончим съемки до полуночи. Конечно, Рудольфо сможет снять эту сцену, мы все обговорили. Но все равно потребуется время, чтобы вернуть всех на места и начать заново, так что мы не закончим до полуночи. И тогда ты победил, так?

Джек отступил, не зная, что сказать.

– Ну, да… но все это…

Кэсс не дала ему закончить.

– А если я сейчас вернусь, мы закончим вовремя, и я выиграю. Что для тебя лучше?

– Лучше для чего?

– Чтобы поиметь меня! – она сорвалась на крик. Ей хотелось ударить его побольнее. Она с трудом сдерживалась, чтобы не стукнуть его кулаком по груди, не вцепиться ему в волосы, не выцарапать его лживые глаза.

Но вместо этого она прошла мимо него, закинула рюкзак на плечо и направилась к площади. Джек следовал за ней:

– Будь добра, успокойся и объясни, в чем дело, ты ведешь себя, как испорченный ребенок.

Последнее замечание переполнило ее чашу терпения. Она резко обернулась, намеренно задев его сумкой:

– Твой чертов план! Вот в чем дело. Ты, Челси и то темное дельце, которое вы вдвоем состряпали против меня и моего отца.

Несмотря на загар, было видно, как Джек побледнел. Его взгляд метнулся в сторону.

– Чертова сука, – пробормотал он. – Она не могла удержаться, чтобы не рассказать тебе.

Кэсс уже не могла сдержать слезы. Они, обжигая, текли по щекам, оставляя полоски туши.

– По крайней мере, у тебя хватило мужества признать это.

Он наклонился к ней и тронул за плечо. Кэссиди с отвращением отпрянула.

– Пожалуйста, Кэсс, позволь мне объяснить. – Он снова потянулся к ней.

– Оставь меня в покое. Не трогай меня.

– Успокойся. – Он, сдаваясь, поднял руки и отступил. Видя боль в ее глазах, Джек продолжил:

– Я признаю, что мои методы не всегда порядочны. Я хотел выиграть, но это было до того, как мы с тобой…

– Хватит. – Она вскинула руку в знак протеста. – Я не хочу этого слышать.

Джек, ошарашенный, молча стоял, наблюдая за любимой женщиной. Его сердце разрывалось. Наконец он заговорил:

– Не секрет, что мы с Роджером – соперники, враги. Я действительно хотел, чтобы он потерял «Десмонд». Это жизненно важная часть «Колоссал», и я хочу получить ее целиком. – Он помолчал. – И когда мы заключили это пари, я был уверен, что ты разгадаешь мой план. Челси идеально подходила, чтобы шпионить за тобой. Она тогда уже сказала мне, что хочет получить эту роль, кроме того, я был уверен, что она загубит фильм. Можешь считать, что Челси была моим планом Б. – Он снова потянулся к ней. – Но, к моему удивлению, тебе удалось выжать из нее больше того, на что она способна. Роджер может гордиться тем, что «Опасные желания» будут его последним фильмом. И тебе до выигрыша пари осталось каких-нибудь три часа. Теперь ты видишь, что оба моих плана провалились.

– Ты лжешь, – процедила Кэссиди, вырывая руку. – Ты не только пытался отнять «Десмонд» у моего отца, ты еще придумал эту нелепую историю про то, что Челси – его дочь.

– Что? Я не… – Он был в недоумении, и Кэссиди это видела. Но она продолжала его обвинять:

– Ты лжешь.

– Кэссиди, – он хотел дотронуться до ее подбородка, но она отшатнулась, – я не понимаю, о чем ты говоришь.

Кэсс остановилась, но не поднимала на него глаз. Она была уверена, что он говорит правду, но не могла показать ему свои чувства. Она попыталась сменить тему:

– Может, это и правда, но все остальное…

Он быстро прервал ее:

– Все закончилось не так, как я предполагал. Ты была прямой дорожкой к Роджеру. Когда дело касается тебя, если ты еще не заметила, он беззащитен. Я знал, что смогу добраться до него через его дочь. Но когда я узнал тебя лучше, что-то произошло. Сначала я увидел, что ты настолько талантлива, что сможешь отлично выполнить эту тяжелую работу, а потом я влюбился в тебя. Мне больше не хотелось причинить боль Роджеру, не хотелось забрать его студию – потому что у меня была ты.

Кэссиди убедилась, что Джек смотрит ей в глаза, и спросила:

– А моей матери ты говорил то же самое?

Она не стала ждать ответа – у нее не было на это времени. Ноги сами понесли ее на площадку. Она никому не позволит мешать завершению съемок. Она сделала Рудольфо знак, что все в порядке, и вернулась туда, откуда убежала четверть часа назад. Осталась одна финальная сцена, и фильм будет завершен. «Десмонд» останется у нее, а Челси и Джек навсегда уйдут из ее жизни.

Кэссиди Инглиш, дочь легендарных Роджера и Ланы Турмейн, победит. Тогда она подумает о будущем.

– Извините, ребята, – крикнула она съемочной группе. – У меня просто мандраж… Вы отлично работаете! Давайте продолжим. Я не буду говорить о том, как я ценю то, что вы делаете, несмотря на непреодолимые препятствия и тяжелые условия. Большинство из вас знают, какие усилия некоторые прилагают, чтобы помешать съемкам «Опасных желаний». – И Кэссиди обвела взглядом Рудольфо, Челси, Джека и продолжила: – Кто-то больше, кто-то меньше. – Она дернула плечом. – Главное, что вы лучшая команда, с какой кому-нибудь приходилось работать. Я закончу свою благодарственную речь сегодня на вечеринке. А теперь давайте начнем с того места, где Кармело говорит Офелии, что он женился на Софии. Ну, поехали. Это последняя сцена. Покажите, на что вы способны.

Когда техники, актеры, помощники заняли свои места, ассистент режиссера крикнул:

– Тишина на площадке.

В один голос Кэсс и Рудольфо, стоящие рядом за главной камерой, крикнули:

– Мотор. Начали.

Работа продолжилась, как будто перерыва и не было. Вместо того чтобы сидеть на стуле за камерой, Кэсс летала по площадке вокруг камер, уговаривая, успокаивая, подбадривая актеров и съемочную группу, ни на секунду не выпуская из виду то, что происходит в кадре.

Сцена в церкви была уже подготовлена и освещена, поэтому съемки внутри часовни заняли не больше полутора часов: Офелия, которой служанки помогают с фатой и цветами, священник и прислужники у алтаря, отец Офелии, злобный дож, музыканты… крупный и общий план. В это время привезли тележку и лошадей и площадь подготовили для финальной сцены. Освещение и звук почти не надо было менять, потому что первая часть сцены снималась там же, у фонтана.

Игра Челси была безукоризненной. Кэсс полагала, что одного дубля сцены ее побега достаточно, но благоразумие требовало снять еще один.

В тот момент, когда Челси на тележке покинула площадь и исчезла из вида, Рудольфо крикнул:

– Снято!

Тишину на площадке взорвали бурные аплодисменты. Возгласы радости прокатились по старинной площади. В этот момент актеры, съемочная группа и весь город были заодно – они превратили в реальность прекрасную мечту Роджера Турмейна. Кэсс и Рудольфо восторженно обнялись, к ним подбежала Элли. Кэсс освободилась от объятий и повернулась к присутствующим.

– Спасибо всем, каждому из вас, от всего сердца; я благодарю вас и от имени моего отца. Увидимся сегодня на балу!

Ей надо было уйти с площадки, от людей, пока она не сорвалась. Она слишком много пережила за последнюю неделю. Из-за нескончаемого напряжения, нарастающего с того дня, когда она уехала из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, чтобы быть рядом с умирающим отцом, она совсем выдохлась. Ей нужна была разрядка. Но только не сейчас, не перед всеми. Чувства переполняли площадку, как будто начался еще один пожар. Они закончили! Она была уверена, что «Опасные желания» станут хитом так же, как исторические фильмы «Мерчант-Айвори», но сейчас даже это было не важно. В ее сознании остались только мысли о том, кем она была, когда попала сюда, и кем стала. Это был момент огромного эмоционального взрыва, великой радости и великой боли. Только после этого Кэссиди осознала, что она выиграла пари! «Десмонд» был в ее руках. С противоположного конца площади Джек поднял в знак одобрения большой палец и улыбнулся. Однако даже с такого расстояния Кэсс заметила, что улыбается он печально.

ГЛАВА 23

Спустя некоторое время после возвращения в отель Кэсс позвонил Рудольфо.

– Я попросил сделать грубый монтаж фильма – просто скомпоновать все, что у нас есть, – сказал он. – Может, забежишь ко мне до вечеринки и все вместе просмотрим?

Складывалось впечатление, что Рудольфо пытается вести себя так, как будто между ними ничего не изменилось, но для Кэсс это было совершенно невозможно.

– Может быть, позже – ответила она, надеясь, что голос не выдаст боль и злость, которые мучили ее. Она не могла забыть об его интрижке с Челси. Ах, как бы ей хотелось доверять старинному другу! Но сейчас об этом и речи не могло быть – особенно с тех пор, как она обнаружила, насколько извращенной была натура Челси, как сильно эта женщина хотела уничтожить ее отца. Интересно, а какую роль в своих планах отводила она Рудольфо?

– Ладно. Но, Кэсс, должен признать, кажется, что мы победили. Я уже почти вижу «Оскар» на полке в офисе Роджера.

Кэсс совсем не хотелось обсуждать фильм. Сейчас ей хотелось выкинуть из головы «Опасные желания» вместе с Джеком Кавелли, Челси Хаттон и даже Рудольфо. Единственное, о чем она еще была способна думать, так это о том, как бы ей побыстрее вылететь в Лос-Анджелес. Вечеринка должна была стать последним аккордом. Конечно, ей придется позаботиться о своей внешности, иначе все сплетники быстро разберутся, что к чему, и вскоре газетные заголовки вновь запестреют подробностями ее личной жизни.

– Я мог бы заехать за тобой сегодня вечером, – предложил Рудольфо.

– Нет, не надо. Не уверена, буду ли я готова. Мне надо перезвонить тут кое-кому, пока еще не слишком поздно, и потом чуть-чуть вздремнуть. Давай встретимся в Мадриде.

Помедлив немного, Рудольфо бросил:

– Как хочешь, – и повесил трубку.

Кэсс устало посмотрела на своей наряд, висевший на дверце платяного шкафа. Его доставили еще до того, как она уехала на съемочную площадку сегодня утром, но у нее не было ни малейшего желания снять упаковку и взглянуть на него. Ее мучило то, что это именно Джек выбрал костюм и прислал его ей в номер. Она неподвижно сидела на кровати, прокручивая в мозгу все события прошедших недель… особенно тех выходных с Джеком. Как они на самолете возвращались в Венецию и он предложил устроить бал-маскарад, а она обрадовалась, как маленький ребенок. Тогда она едва могла дождаться того момента, когда в красивом костюме, потягивая шампанское, будет нежиться в лучах славы «Опасных желаний». И еще до того, как закончится праздник, примет его предложение. Но это было тогда.

Сейчас она собиралась бороться с Джеком, вытянуть из него все, что он знает об убийстве Ланы. Затем она разберется с Челси. Она разоблачит ее и унизит перед остальными, перед всей киностудией. Пора уже кому-то другому почувствовать ту сильную боль, которую чувствовала она, когда ее предали. Взгляд Кэсс упал на стоящую на туалетном столике фотографию матери в серебряной рамке, и слезы покатились по щекам. В сумасшедшей спешке съемок она совсем потеряла счет дням. Сегодня был день двадцать третьей годовщины убийства Ланы.

И снова Кэсс почувствовала себя испуганной и совершенно одинокой.

* * *

В бешенстве расхаживая по своему номеру, Джек допивал уже третий бокал скотча. В его воображении Кэсс вновь обвиняла его. Выражения предательства и разочарования в ее глазах было достаточно для того, чтобы заставить его встать перед ней на колени. А ведь, отправляясь в это сумасшедшее путешествие, он совсем не ожидал испытать такие чувства.

Остановившись перед окном, он выглянул наружу, совершенно не замечая расстилавшегося перед ним великолепного вида.

– Так это и есть сообщение Турмейна?

Джеймс кивнул:

– Более или менее. Роджер хочет, чтобы ты держался от нее подальше. Никаких рабочих контактов, никаких встреч. Отныне и до премьеры фильма все переговоры между «Колоссал» и «Десмонд» буду вести я. А там посмотрим. Может, это и не такая плохая идея, чтобы «Колоссал» в конце концов поглотил «Десмонд». Это ведь то, чего ты хотел, не так ли? Ну и давай это сделаем. Просто держись подальше от Кэсс.

– Черта с два! – закричал Джек. Он резко повернулся и посмотрел Джеймсу прямо в глаза. С яростью он метнул свой недопитый стакан через всю комнату, посылая в воздух сотни разноцветных брызг.

– Это я здесь главный. Я владелец «Колоссал». Черт, я и есть «Колоссал»! – Джек с чувством ткнул себя в грудь. – И теперь Турмейн будет решать, что хорошо для Кэсс? Почему сейчас? Большую часть своей жизни он просто игнорировал ее!

Неожиданно устыдившись такой потери самообладания, он стал методично поднимать куски разбитого стекла и кидать их в корзину для бумаг.

– Черт! – На его указательному пальце появилась капелька крови. Достав шелковый носовой платок со своими инициалами, Джек вытер кровь. Все еще сидя на корточках, он взглянул на Джеймса, который стоял около двери, как будто бы не успев уйти.

– Итак… – мрачно проговорил Джек, – Роджер теперь собирается так же управлять жизнью Кэсс, как он управлял жизнью Ланы?

Он встал и подошел к Джеймсу и, приблизив к нему свое лицо, медленно произнес:

– Мое положение, деньги, имя – это власть над всем миром. Понимаешь? Забудь про все мои компании и корпорации, давай поговорим о «Колоссал». Сейчас это самая большая студия во всей киноиндустрии, студия номер один. И это я управляю всем. Я могу снимать любой фильм, какой захочу, нанять любую звезду, сценариста, режиссера или продюсера. И я лично могу вести переговоры с любым служащим любого из моих филиалов. Включая Кэссиди Инглиш. Ты меня понял?

Джеймс молча кивнул.

– Я за все отвечаю. Скажи своему клиенту и другу, я могу разрушить его чертов мирок тогда, когда захочу. Скажи ему, что если он попытается оттеснить меня…

– Ты не имеешь права винить Роджера за то, что проиграл, – перебил Джеймс. – Ты ведешь нечестную игру, используя невинную девушку в качестве залога. То, что произошло между тобой и Роджером, было очень давно. Разве вы оба не можете забыть это? Не пора ли сделать шаг навстречу друг другу? Разве еще не достаточно людей пострадали?

Джек не хотел задумываться над этим. Он старался изо всех сил, чтобы смысл слов Джеймса не достиг его сознания. Он потерял контроль над собой, позволил эмоциям затуманить рассудок и лишить его самообладания. В какую-то долю секунды он был потрясен иронией настоящего момента – ровно двадцать три года назад состоялась вечеринка в честь Ланы по поводу премьеры «Укрощенной» в «Шепоте ветров». В этот же самый день двадцать три года назад и была убита Лана. Но Джек не мог долго размышлять об этом, ему надо было взять себя в руки и обратить ситуацию в свою пользу. Так или иначе, но все они были неразрывно связаны друг с другом – Джек, Роджер, Лана, Кэсс и Челси.

* * *

Всю жизнь Джонатан Турмейн чувствовал себя жертвой. Как бы он ни старался, он всегда оставался в проигрыше. Но только не в этот раз. Он крепко сжимал в руке письмо из больницы. Подменили при рождении – конечно же, думал он. Он так и знал, что Кэсс была не родная, еще когда ее только принесли домой. Он всегда говорил, что она не из их семьи, и теперь у него были доказательства. В руке он держал оружие, которое могло разрушить иллюзию, которую всю свою жизнь пытался создать добрый старый папочка.

Когда Джонатан доведет дело до конца, от великой династии Турмейнов ничего не останется. План его был прост. Он сделает четыре копии с документов, взятых из комнаты Челси. Одна копия будет отправлена Кэсс, другая Роджеру, третью он сохранит на память о своем невероятном детективном расследовании, что же касается четвертой копии, то она будет его страховкой. Если у Роджера или у этой стервы появятся какие-нибудь сумасшедшие идеи по поводу его требований, он направит документы в прессу – в «Лос-Анджелес таймс», например, или в «Ю-эс-эй тудей», или Теду Коппелу. А что до умной и хитрой мисс Хаттон, то он разберется с ней в зависимости от того, согласится ли она с его требованиями. Если она тихо уедет, может, он оставит ей жизнь. Отказавшись, она подпишет свой смертный приговор.

Ох уж этот добрый старый Джеймс, подумал он. Старик никогда не расставался со своим миниатюрным копировальным аппаратом-факсом и тем самым предоставил Джонатану великолепную возможность все провернуть и вернуть документы обратно в комнату Челси еще до того, как этот старый козел успел вернуться. Правда, возникла одна проблема – дуреха проснулась до того, как он положил документы на место. Он слышал, как она кричала на свою дочку.

* * *

Челси металась по комнате. Она перетряхнула всю свою постель, бумаги должны были быть где-то здесь. Она пыталась вновь прокрутить в мозгу все события той ночи и все время застревала на одном и том же месте – таблетки, потом темнота. Она не могла вспомнить, что было потом. Паника охватила ее, когда она обнаружила пропажу документов. Она тщательно осмотрела комнату, пытаясь найти следы взлома или хоть что-нибудь, что указывало бы на ночное вторжение. С раздражением Челси прошла мимо Беллы, стоящей в дверях спальни. «Эта дрянь опять хнычет», – подумала Челси.

– Малявка все больше и больше надоедает мне, – пробормотала она, проходя в холл.

Резко повернувшись, она уставилась на ребенка:

– Я спрашиваю тебя в последний раз. Ты что-нибудь слышала этой ночью? После того как ты легла спать, ты слышала, как кто-нибудь входил, открывал или закрывал дверь?

– Нет, мамочка. Я спала… Я обещаю, я, я, я… – Она всхлипнула. Ужас отпечатался на ее личике.

Но Челси не слышала дочь. Ей нужны были эти бумаги. Ей пришло в голову, что Роджер или его приспешник наняли кого-то, чтобы украсть их. От этого ублюдка всего можно было ожидать. Даже мысль об этом заставила ее сердце бешено колотиться. И что ей теперь делать? У нее нет копий – все не было времени сделать раньше. Как же она была неосторожна!

Без доказательств Роджеру все сойдет с рук, а ее обзовут ненормальной. Если только… Неожиданно ее осенило. Бумаги могли быть украдены, порваны или даже сожжены. Все же это не изменит того факта, что это она была родной дочерью Роджера и Ланы Турмейн. Все доказательства, которые были нужны, были при ней. Она вспомнила о тесте ДНК!

* * *

– Ты не можешь пропустить вечеринку. Если ты не покажешься, такой скандал поднимется! К черту съемочную группу и актеров, но пресса? Репортеры, телекамеры… тут будет столько папарацци! Да сама «Энтертеймент тунайт» выслала команду из Нью-Йорка для освещения этого события. Они уже выстроились у дворца в ожидании хоть одним глазком посмотреть на всех ведущих актеров и создателей – в основном на тебя и Кэсс, конечно.

Джеймс продолжал говорить, хотя и видел, что Роджер его почти не слушает.

– Да ради Бога, это всего лишь вечеринка. Это даже не премьера. Чертов проект еще даже не смонтирован, и тем более не выпущен на экран! – Роджер сидел на диване в своей шелковой пижаме цвета бургундского вина и подходящем по тону халате. Всем корпусом он подался вперед, запуская руки в волосы.

– Кроме того, чья это была идея и почему именно сегодня?

Джеймс уже был облачен в весьма приличный костюм солдата морского флота – из него получился неплохой Савиль Роу.

– Слушай, какая разница, чья это была идея. Главное в том, что тебя там ждут. Да пресса такое подымет…

– К черту прессу, – ответил Роджер.

Джеймс поправил лацканы пиджака перед зеркалом в фойе.

– Да я не столько переживаю из-за прессы, сколько из-за Кэсс. Как, ты думаешь, она будет себя чувствовать, если ты не придешь?

Джеймс посмотрел на отражение Роджера в зеркале. Теперь он добился его полного внимания.

– Она и так уже через столько прошла. Вся эта заваруха с Челси, и вот теперь с Джеком – ну, в общем, зачем ей еще добавлять переживаний?

Глаза двух старинных друзей встретились. Роджер тяжело вздохнул. Через какое-то время он сказал:

– Ладно, я понял.

Его душа была полна воспоминаниями о Лане, оживленными очередной годовщиной ее убийства. Сколько бы он ни думал об этом, с какими бы врачами ни консультировался, все же он не мог вспомнить, что случилось в ту ночь, когда сотни гостей собрались в их доме, чтобы отпраздновать успех «Укрощенной». Он тогда перебрал, и ничего не мог вспомнить. Все, что произошло – смерть Ланы, прибытие полиции, его арест, – было стерто из памяти. Он помнил только прощальный поцелуй Кэсс.

– Завтра ты будешь уже дома, папочка, – сказала она тогда. – Я люблю тебя.

В его воспоминаниях Рей прижала к себе Кэсс, как бы прикрывая ее собой, в то время как полицейские уводили его в наручниках и репортеры жадно ловили каждую крупицу информации о разыгравшейся трагедии. Вспышки их фотоаппаратов и микрофоны, которые они совали ему в лицо, навсегда врезались в его память.

Очень долгое время он действительно думал, что убил Лану. Бог знает, у него было достаточно причин, к тому же он очень много пил тогда, особенно под конец. Но после какого-то времени Джеймс, его адвокат, увидел слабые места в деле обвинения, что заставило Роджера засомневаться в своей вине. Вот почему сегодня ему нужна была трезвая голова – ведь это будет повторение той же вечеринки… но на этот раз виновницей торжества была Кэсс.

* * *

Механический голубь взлетел с колокольни башни собора Сан-Марко, осыпая толпу внизу немыслимым количеством конфетти и воздушных шариков. Уличные комедианты – мимы, клоуны, жонглеры, музыканты и акробаты – смешались с пестрой толпой, маскарад заполнил всю площадь.

Дворец Мадрид представлял собой внушительное строение из темного кирпича в дальнем конце площади. Шесть огромных окон украшали фасад здания, образуя поразительную площадку, находясь на которой, каждый мог отлично видеть все происходящее вокруг, и был отлично виден другими. За свою уникальность это место и было выбрано для почетных гостей.

Площадь была заполнена голливудскими и европейскими кинозвездами и папарацци, следующими за ними по пятам. Просто невообразимо было, как Джеку удалось зарезервировать Мадрид для частного маскарада. Да, имя Кавелли действительно имело власть в этом мире. Тысячи любопытных, тоже одетых в маскарадные костюмы, пришли поглядеть на входящих разодетых гостей вечеринки, которые в ответ на возбужденные крики толпы манерничали и позировали, выказывая легкое снисхождение и иногда даже пренебрежение к тому сброду, что преграждал им путь.