Текст книги "Бандиты эпохи «демократии»"

Автор книги: Виктор Файтельберг-Бланк

Соавторы: Татьяна Геращенко,Борис Штейнберг,Вячеслав Слисарчук,Руслан Денисенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц)

Глава 6

Чтобы не привлекать внимание извне, освещение в стандерсе было аварийным. Света было явно недостаточно. Поэтому капитан подсвечивал фонариком мистеру Вацлаву, который навис над картиной, проводя вторичную экспертизу подлинника. Таращась сквозь двойные линзы своих очков с неусыпной бдительностью Аргуса, вытащив из бархатного футляра с надписью на крышке по-немецки «Цейс» большую увеличительную лупу, он начал выискивать доказательства того, что это полотно принадлежит кисти великого мариниста. Ведь так описать изменчивую душу моря мог только такой гений, как Айвазовский. О своем творческом кредо художник говорил: «Человек, одаренный памятью, сохраняющий впечатления живой природы, может быть отличным копировальщиком, живым фотографическим аппаратом, но истинным художником никогда. Движения живых стихий неуловимы для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны – немыслимо с натуры. Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта…»

«Здесь на корабле, без спешки, можно гораздо тщательнее изучить полотно» – думал мистер Вацлав. Одно дело – исследовать висящую в раме картину, а совсем другое – проводить экспертизу холста. Ведь картину Нюма доставил на пароход, спрятав ее в пожарный рукав. Этот шланг, скрученный в бухту, был перекинут через плечо его зеленого комбинезона. Вытащив из горловины шланга сверток, посредник развернул его, затем полотно разложили на столе. Иованович решил еще раз убедиться в подлинности, и мистер Вацлав приступил к работе. Как зоркий коршун в полете, он распластался над картиной и глазами, словно рентгеном, прощупывал каждый дюйм шедевра. Нервно теребя пальцами уголки ткани, пытался определить возраст холста, а также старался найти изъян в автографе художника. С подозрением автографе художника. С подозрением он искоса поглядывал на Нюму, не нервничает ли тот. Но тот был абсолютно спокоен, так как это был оригинал. Взглянув на часы, он увидел: стрелки показывали одиннадцать. За окном уже притаилась звездная ночь. И вдруг среди этой ночной тишины раздался голос Чапы:

– Товарищ прапорщик, можно вас на секундочку.

Посмотрев через стекло, Нюма произнес:

– Сюда идет пограничник.

Мистер Вацлав и капитан растерялись. Но авантюрист не потерял самообладания. Он тем временем стянул холст со стола и скатал его в сверток. Затем эту скатку он всунул обратно в горловину пожарного рукава. После этого положил шланг на пол. Далее, притушив свет, они затаились у иллюминатора, следя за передвижениями военного. Пограничник не дошел до стандерса, Чапа остановил его простым вопросом:

– Огоньку не найдется?

– Найдется, – ответил прапорщик и продолжил: – Сигаретой не угостишь, товарищ?

– Конечно, – ответил Вова, – ведь у нас человек человеку – друг, товарищ и брат.

Достав из кармана пачку, он угостил сигаретой пограничника. Завязалась непринужденная беседа. Трое заговорщиков следили за их диалогом. Пограничник был не по плану, но так даже лучше, думал Нюма. Ведь у них с Чапой была договоренность: приятель должен был отвлечь капитана и его компаньона. А Нюма должен был выполнить второе условие Митрича. На подготовку этой операции не было времени, требовалось импровизировать. Но, как иногда бывает, вмешался его величество случай в виде советского пограничника. Лучшего отвода нельзя и придумать. Братишек и эксперт во все глаза смотрели на палубу, не слишком обращая внимание на нашего героя. Тем временем любопытный прапорщик вопрошал Чапу:

– Где твой друг?

– Отлучился по нужде, – не моргнув глазом, ответил Вова. – Сейчас будет. И как бы предвидя следующий вопрос, указав на шланг, пересекавший палубу, пояснил: – Мы подаем пресную воду в цистерну корабля. Еще пару часов – и мы закончим работу.

– Вы уж поторопитесь, так как через пару часов должен прибыть лоцман.

– Успеем вовремя, – проговорил Чапа, – напор воды хороший. После этого они расстались, и каждый отправился своей дорогой. Пограничник начал спускаться по трапу на пост, а подельник устремился к заговорщикам. Зайдя в помещение, он сказал Нюме:

– Погранец спрашивал, куда ты запропастился.

– Мы уже закончили? – задал капитану вопрос Нюма, Чапа перевел на югославский язык. Братишек посмотрел на эксперта, мистер Вацлав кивнул. Подойдя к шлангу, Нюма вытащил из пожарного рукава скатку. Затем он отдал картину капитану. Иованович тут же упаковал ее в специальный тубус. После этого они скрепили сделку крепким рукопожатием. Капитан начал лепетать что-то по ненашенски. Чапа перевел. Он говорит, мол, с одесситами приятно иметь дело. За картину можешь не беспокоиться, дядюшка будет доволен. Нюма сказал, что ему тоже было приятно иметь дело с такими компаньонами. Пожав на прощание друг другу руки советские труженики и иностранные гости расстались. Принесенный шланг золотарь снова перекинул через плечо. Будь иностранцы внимательнее, они бы заметили, что картину Нюма вытащил из другого конца шланга. И теперь вместо Айвазовского в футляре Иовановича была упакована умелая копия, написанная Митричем. В душе Нюма ликовал, он выполнил условия Митяя Ивановича. Первое условие было таковым: сначала деньги, затем картины. С первым условием он справился еще утром. А второе: народное достояние не должно уйти за кордон. Для того чтобы в спешке не перепугать концы, поставили метку на шланг.

Через четыре часа после описанных событий с территории Одесского порта в город выехал грузовик, на котором стоял туалет финского производства. За рулем машины был Чапа, рядом находился Нюма. Отдав охраннику пропуск, они пропуск, они поехали в сторону судоремонтного завода. Но нужно было им совсем в другую сторону.

Груз из резервуара с нетерпением ждали ребята Семы Чистого. Опоздание было смерти подобно. Поэтому Чапа выжимал педаль газа до упора. А Нюма тем временем вспоминал, как подготавливалась эта операция. Ведь такие ответственные дела наобум не совершаются. А начиналось все так…

Однажды один пьяный иностранец, пользуясь услугами туалета, умудрился уронить в унитаз дорогие часы Картье. Это был памятный подарок жены, и он решил его вернуть во чтобы то ни стало. Сначала пытался достать сам, но, несмотря на все его старания, ничего не получилось, и он обратился за помощью к ассенизаторщикам, пообещав хорошее вознаграждение за утерянную вещь. Приятели согласились. Процедив через металлическую сетку из резервуара нечистоты в канализационный сток, они вернули зарубежному гостю его пропажу. Иностранец был очень доволен. За оказанную услугу Нюма с Чапой получили другие часы – Ролекс. Их друзья носили по очереди, договорившись часы никогда не продавать, так как имели на них равные права. Уже позднее Нюме пришла в голову идея, – использовать резервуар биотуалета как контейнер для контрабандного товара. Несколько раз приятели уже проворачивали такие операции по доставке. Но товар на такую колоссальную сумму – это была первая серьезная акция, и теперь от этого зависела их жизнь.

Неожиданный визг тормозов вывел нашего героя из состояния задумчивости. Их грузовик был остановлен инспектором ГАИ. Красноречивым жестом жезла и сигналом свистка он приказал автомобилю остановиться. Чапа повиновался. Милиционер неторопливой походкой направился в их сторону. Подойдя к машине, он постучал жезлом по двери, Вова приспустил стекло и спросил:

– Чего надо?

– Почему ездите без номеров? – молвил гаишник и потребовал документы. Водитель достал из бардачка все необходимое, там же он обнаружил и передний номер. Госзнак отвалился еще четыре дня назад, но эти дни машина передвигалась по территории порта. А там их грузовик хорошо знали, и поэтому автомобиль не останавливали. Каждый день Чапа напоминал себе, что необходимо прикрепить номер на бампер. Но все как-то не было времени. Вместе с правами и водительским удостоверением он подал инспектору номер и сказал:

– Только отвалился, очень спешим, поэтому не успели закрепить. Сейчас глубокая ночь, думали, проскочим так, а тем более, что вчера был ваш праздник.

– Они думали – проскочут, – передразнил его гаишник. Вы что, не знали, что мы находимся круглосуточно на боевом дежурстве, даже в праздники и после? – подбоченился инспектор. А, ну быстро выйдите из машины и прикрепите номер на место, – потребовал он.

Нюма взглянул на часы. До встречи с получателями времени было в обрез.

– Товарищ инспектор, – сказал он, – Мы очень спешим, позвонили на работу, его бабушка находится при смерти, и ее увезли в больницу. Как только доедем до больницы, номер сразу поставим на место. Чтоб мне стать импотентом, – добавил Нюма и сам испугался сказанного. Ведь болезнь он не вылечил, а только продолжил курс лечения, приняв несколько таблеток. Сегодня днем просто необходимо навестить доктора – посетила его мысль.

Его размышления были прерваны гаишником. Номер как номер – сказал он, но вам придется уплатить штраф. Вы ехали с недопустимой скоростью.

– Мы согласны. – С этими словами Нюма достал трехрублевку и протянул ее милиционеру. Инспектору этого показалось мало, и Чапа добавил еще трешку.

Вдруг, поморщив нос, бдительный гаишник, спросил:

– А что у вас находится в контейнере?

– Что-что – дерьмо, – не выдержал Вова, он тоже понимал, что опоздай они хоть на несколько минут, Сема Чистый включит штрафные санкции, и их заработок за посреднические услуги уменьшится.

Оглядев ассенизаторщиков, инспектор сказал:

– И охота вам, товарищи, возиться с дерьмом, лучше бы шли работать на завод или фабрику.

Знай он, сколько зарабатывают приятели, инспектор снял бы свою форму и начал бы сам грузить дерьмо лопатой.

– Деньги не пахнут, – ответил Нюма.

После этих слов, получив штраф, милиционер приложил руку к фуражке и сказал:

– Можете ехать.

Водитель не замедлил выполнить это приказание. Машина заурчала и вскоре, набрав скорость, поехала, оставив изображение инспектора в зеркале заднего вида. Настроение у Чапы было испорчено. Стараясь как-то приободрить друга, Нюма рассказал ему новый профессиональный анекдот.

– Плывет по реке дерьмо, видит, стоит на посту гаишник. Дерьмо его поприветствовало: «Привет, коллега!» – «Какой я тебе коллега?» – возмутился мент. «Самый настоящий, – ответило дерьмо и продолжило: – Я ведь тоже из внутренних органов».

Анекдот возымел действие, настроение друга улучшилось. Через некоторое время они въехали в тихий дворик на Молдаванке. Там машину уже ждали. Пока Чапа крепил отпавший номер, Нюма, надев резиновые перчатки, приступил к делу. Пройдя в механическое отделение, открутив двадцать болтов и сняв крышку, он принялся вытаскивать из резервуара целлофановые запаянные пакеты с контрабандным товаром. Когда последний пакет был извлечен, он поставил крышку на место. И вздохнул с облегчением. Товар был доставлен вовремя.

Вскоре подъехал Семен Яковлевич. Проверив товар, он остался доволен и вручил посредникам пачку купюр, при этом сказав:

– Вот ваша доля…

Вернувшись ранним утром в порт, наш герой счастливый вылез из кабины и огляделся. Причал, где находилось югославское судно, был уже пуст. Подойдя к воде, вдыхая солоноватый запах моря, слушая крики низко пролетающих чаек, он вгляделся вдаль. Там, на горизонте, виднелся «Загреб», оставляя за кормой пенистый след, корабль покидал одесскую гавань. Перед ним вставало красное солнце. Начинался рассвет новой жизни.

Эпилог

Днем Нюма навестил Виктора Рафаиловича, там его ожидала приятная неожиданность. Оказалось, что все эти дни злополучный чемодан простоял у профессора в процедурной комнате, где посредник его забыл, когда врач делал ему укол. После ухода пациента, обнаружив чемоданчик, Виктор Рафаилович, сгорая от любопытства, все же заглянул в него. От увиденного у профессора начало учащенно биться сердце. Соблазн оставить деньги себе был велик. Но он сумел справиться с этим. Вне себя от радости, счастливый обладатель огромной суммы был просто поражен его честностью и порядочностью.

Честность была хорошо вознаграждена, Нюма немного поделился с Виктором Рафаиловичем содержимым чемоданчика…

Митрич с помощью Нюминых денег решил свои жилищные проблемы и получил картину обратно. Какой же художник не узнает свою работу? Митрич свою работу не узнал. Поскольку полотно принадлежало кисти великого мариниста. И теперь каждый может полюбоваться этим шедевром в одном из залов Одесского художественного музея.

Спустя годы, как-то рассматривая журнал продаж художественных произведений, Дима увидел свою картину, которая недавно пополнила коллекцию известного аристократа. Под ней значилось «Работа неизвестного мастера». Какой же творец не узнает свой труд? Гений был оценен, но фамилия Димы осталась тайной, всемирного признания не получилось. Крики художника были слышны всему району…

А что же Братишек и мистер Вацлав? Прибыв в Лондон и не будучи встреченными, приняли решение – попытать счастье на аукционе. Мистер Вацлав, взяв с собою картину, понес ее на «Сотбис». Решив продать он как и положено, оставил ее под охраной в штаб-квартире аукциона. Полотно было скатано и упаковано в круглый футляр. Начался торг, но картины Айвазовского среди лотов не оказалось. Кинулись искать и выяснили: охранники передали шедевр кладовщикам, а те решили, что футляр уже пуст и пустили ее в резательную машину для переработки отходов. Та и сжевала полотно, которое поутру вместе с другим спрессованным мусором отправили на свалку. Скандал был грандиозным! Компаньоны стали требовать с аукционщиков не только стартовую цену, но и прибыль, которую они могли бы получить на торгах. Чтобы не уронить свой престиж, руководство «Сотбиса» согласилось…

А посредники, только благодаря своей сообразительности, сложившимся обстоятельствам и честности Виктора Рафаиловича – хорошо поправили свое материальное положение. На радостях они пригласили своих друзей и товарищей и отмечали это успешное дело в течение нескольких дней. Но праздники не могли тянуться бесконечно, ведь жизнь продолжалась и вносила свои коррективы. Человек предполагает, а бог располагает. Впереди была жизнь.

II. Операция «Ченч»

Летний день середины восьмидесятых. Доллар был по 3.50, вся страна работала на заводах, фабриках и стройках, своими ударными темпами и трудовыми достижениями приближаясь к победе коммунизма. В такой вот солнечный день Нюма направлялся в сторону пляжа. Это молодое дарование унаследовало фамилию последнего русского царя в украинской интерпретации. Из рассказов своего деда, раскулаченного коммунистами, он уяснил, что труд сделал из обезьяны человека, а из человека – лошадь, – и пахать на кого бы ни было – это ниже его достоинства.

У него был свой автомобиль, обретенный не в результате наследства или подаренный богатым дядюшкой, а только благодаря ежедневному риску при проползании всеми лазейками закона. После удачного дела он уволился с работы ассенизаторщика, стал фарцовщиком и мошенником и зарабатывал он при этом неплохо. Вечерами, пропадая в заведениях, где можно было повстречать заграничных гостей, а днем работая в порту, – он наладил бизнес. Знал всех, и все знали его. Если кому-то необходимо было поменять, купить, продать, достать валюту, или рубли, – все обращались к нему, и он решал многое. Имея хитрое удостоверение, позволяющее беспрепятственно проникать на торговые суда самого передового в мире государства, а также и суда иных держав, посредник обрастал знакомствами и связями. Проходя как электрик на пароход, Нюма знакомился не только с капитаном и экипажем, а и с туристами. Объясняясь с иностранцами жестами и ключевыми словами их языка, этот юный полиглот выуживал все, что ему было необходимо. Он даже составлял списки всего, что ему заказывали, вплоть до доставки товаров на дом. Так процветала контрабанда и фарцовка. Вместе с ним работало несколько надежных друзей. На своих машинах они организовали передвижной обменный валютный пункт, обменивая зелень на капусту, то есть доллары и марки на рубли, одесским жрицам любви, которые позволяли им отведать некоторые вольности сексуальной жизни исключительно в долг. Ведь, как известно, за любовь гусары денег не берут: им все долги прощались, только накрывали стол в ресторане. Но не все коту масленица. Были и такие времена, когда он был на мели. Мы все становимся бережливыми, когда заканчиваются деньги. Последние два дня наш герой был особенно экономным, проиграв в карты все, что нажил непосильным трудом за последний месяц.

Каменистый пляж за санаторием им. Чкалова привлекал его, так как это было лежбище нудистов. Ведь даже если ты генерал, врач, мент или бомж, то здесь ты просто человек без одежды. Это все никак не сопоставлялось с образом жизни с образом жизни советского человека. Ведь люди, нарушающие моральные устои, установленные партией и правительством, способны на все. Поэтому это место притягивало иностранцев, как магнит. Они приходили сюда в поисках таких людей. Оставив свой автомобиль на стоянке наверху, знакомой тропинкой Нюма спустился к морю. Расстелив свою подстилку и скинув с себя одежду, он остался в костюме Адама. Сделав пару заплывов, он, словно ленивая черепаха, распластался на берегу, закрыв глаза, принимая порцию ультрафиолета. Но в полной мере ему не удалось получить свою долю радиации, поскольку чья-то тень закрыла солнце. Нудист открыл глаза и увидел мужчину – араба в кепке, майке и шортах. На ломаном русско-английском языке он пытался завести разговор.

– Ви мне помогать можете? – изрек иностранец. – Мне сказали, что ви решаете бизнес.

– Шо вам надо? – по-одесски спросил Нюма, слегка приподнявшись.

– У нас, как в Греции, есть все, – продолжал он, всем своим видом изображая дружелюбие. Чутьем понимал, – наклевывается что-то крупное.

– Нам би ченч мани, доллары, – сказал араб.

– Ноу проблем, все окей, – ответил авантюрист. – Сколько?

– Много мани – сказал араб, размахивая и показывая руками.

Это «много» приятно щекотало слух юного деляги, в голове его шарики закрутились с невероятной быстротой, теперь необходимо не упустить добычу.

– У меня сейчас нет мани, – промолвил посредник. – Вечером в восемь в «Туристе» – все будет вери велл!

– Да, хорошо, – согласился иностранец. – Я буду в бар, меня зовут Хасим.

– Коля, – назвался Нюма, и они пожали друг другу руки.

В середине восьмидесятых гостиница «Турист» в Аркадии являла собою злачное место города. На первом этаже гостиницы располагался огромный бар, на втором – ресторан, сюда нелегко было попасть простому советскому труженику. На двери висела табличка «Свободных мест нет». Места были заполнены постоянными посетителями. Различные иностранные студенты, учащиеся в Одесского артиллерийского училища, Политехнического института и других вузов города, барбутчики, мошенники, «ночные бабочки» и другие клиенты, которые могли тратить свои сбережения, были завсегдатаями заведения.

Вечером наш герой припарковал свою новую «троечку» неподалеку от гостиницы. Затем он пожаловал к входу. Двери приветливо распахнулись, а прямо за ними маячила знакомая рожа швейцара. Поздоровавшись с ним и оставив чаевые, Нюма прошествовал налево к бару. Проходя мимо зеркала, висевшего в вестибюле, он посмотрел на себя. Оттуда на него глядел хитрый парень, с прической, одетый в джинсовый костюм фирмы «Ливайс», что по тем временам считалось последним писком моды. Бросив взгляд на часы «Seiko», он отметил, что пришел немного раньше. Необходимо было оглядеться. Войдя в бар, он пробежал глазами по залу, – посетителей немного. Вон там за столиком сидят барбутчики, далее пара «бикс», ждущих богатого клиента, а там, за соседним столиком, – двое незнакомых подозрительных личностей «в штатском» пьют кофе. Хасима не было. «Не подставили ли?», – промелькнула мысль у него. Нужно быть предельно внимательным.

Отмерив шагов двадцать, он очутился у барной стойки, за которой возвышался его знакомый бармен Толик Заяц. Хотя ничего общего у Толика с этим животным не было, уши были нормальные, но чуткие, занимаясь, казалось, посторонними делами, он слышал каждое слово, произнесенное вблизи, несмотря на музыку джазового оркестра. Это был гигант, с огромными плечами и загребущими руками. До бара он работал тренером по велоспорту. Увидев завсегдатая, который присел на свое любимое место возле стойки, он поинтересовался:

– Кофе коммунистический или капиталистический – с коньяком?

– Сегодня можно коммунистический – деньги будут, начну пить капиталистический, – сказал деляга и поинтересовался, как обстановка, что это за хмыри за тем столиком, – кивнул он в сторону подозрительных типов. – Эти? – показал он, положив два пальца на плечо.

– Эти, – уточнил Заяц, – но не по вашей теме, на днях две мадам нагрели лопатник у одного представителя дипкорпуса. А там жуть какие важные ксивы. Теперь эти сидят по всем заведениям, а мы, в случае чего, должны им помогать. Поэтому осторожность не помешает. Если ты что-то будешь мутить, то очень прошу тебя не сегодня и не здесь, – попросил Заяц.

– Какой может быть базар? – изумился мошенник. – Я ведь человек самой кристальной честности, после тебя.

Тут в дверях показался Хасим. Подойдя к стойке, он заказал себе рюмку коньяку с лимоном.

Допив свой кофе, посредник тихо прошептал Хасиму:

– Жду на улице.

Попрощавшись с Зайцем, он вышел из бара. Хасим, понимая серьезность задуманного, не спеша допил коньяк и вышел следом. Выйдя из «Туриста», он увидел человека, который с нетерпением поджидал его на скамейке. Присев рядом, как два закадычных приятеля, они начали беседу.

– Сколько и почем? – спросил Нюма.

– Тэн таузен долларе – ответил Хасим, – покупать будут вьетнамцы.

– Хоть двадцать, ноу проблем. Могу продать по 3.50.

– Это дорого. Давай по три. Мой бизнес – 50 копеек, – сказал араб.

– Нет, по 3.50, – настаивал мошенник. – Если хочешь заработать, то скажи по четыре, они больше нигде не достанут такую сумму. Да и у меня сейчас в наличии, столько нет, надо пару дней.

– Не могу ждать афта тумороу. Гоу ту домой, у меня билет.

– Ладно, сведи меня с вьетнамцами, а свои проценты со сделки получишь завтра.

– Мне надо увидеть Чоу Юна, – сказал Хасим.

– Где ехать? Я на колесах, – оживился Нюма.

Они поехали на Фрунзе к студенческому общежитию. Поднявшсь, они остановились у двери. Хасим постучал условленным стуком, двери открыл вьетнамец. Своим обонянием Нюма уловил тонкий запах марихуаны и жареной селедки. Войдя в комнату, он был поражен: на 12-ти квадратных метрах разместилось не менее 15 вьетнамцев. Причем большую часть комнаты занимали сумки и баулы, ящики с различным товаром. Авантюрист понял: тут сладко. Вьетнамцы были разбиты на группы, по 4–5 человек. Одни на электроплите жарили селедку, другие сидели на полу, кушая рис руками из большой миски, третьи курили марихуану, передавая самокрутку по кругу. Нюма посмотрел на часы, было 10 часов вечера – время вьетнамского ужина. Вдруг от одной из групп отделился пожилой вьетнамец.

– Чоу Юн, – представил Хасим хозяина.

– Коля, – назвался Нюма, пожав сухую вьетнамскую руку.

– Будем говорить здесь или выйдем в коридор? – перехватывая инициативу, предложил он. Чоу Юн ответил:

– Можно тут, – и предложил гостям присесть у низенького стола на циновке.

Другой вьетнамец подал гостям чаю. Мошенник присел за столик на какой-то тюк и поинтересовался:

– Какую сумму будем брать? Десять штук зеленых или больше?

До этого в комнате стоял вьетнамский гвалт, но тут неожиданно воцарилась тишина.

– Десять, десять, – замахал головой Чоу Юн.

– Ноу проблем. Послезавтра я зайду сам.

Попив чаю, Хасим и «Коля», отказавшись от жареной селедки, распрощались с вьетнамскими друзьями.

Выйдя на улицу договорившись встретиться завтра в то же время опять в «Туристе», они расстались.

На следующий день встреча в баре состоялась, «штатских» не было, как рассказал Заяц, ночью вездесущие кагебисты нашли документы и проституток в «Лондонской», поэтому сегодня все в порядке. Наугощавшись коньяком за счет Хасима, выпивая с ним за вечную дружбу между советским и алжирским народами, Нюма пообещал «интерес» Хасима – 5 тысяч рублей – привести завтра утром. Этот наивный араб полагал, что получит обещанные одесситом деньги.

В назначенное время «рандеву» состоялось.

К перекрестку улиц Воровского и Ленина подъехал наш герой и, не выходя из машины, приоткрыв стекло, с трагическим выражением лица упавшим голосом произнес:

– Айм сори. Ничего не получилось. Валюты ноу.

– Как жалко, – сказал Хасим, мне сегодня лететь в Алжир.

– Ну, счастливого пути, – пожелал мошенник и, обдав разочарованного араба облаком пыли, уехал восвояси.

В голове его уже созрел хитроумный план, и теперь нужно было подготовиться, но самому этого не сделать. Поэтому Нюма решил взять в долю своих подельников, с которыми иногда проворачивал крупные аферы.

Подельники были тоже людьми не робкого десятка и опытными «кидалами». Чапа свободно изъяснялся на английском, югославском, польском языках, также он разбирался в электронике и радиоаппаратуре. Второй «кореш» – Чипполино, названый так, потому что неоднократно заставлял плакать богатеев. Но ему бы подошло любое прозвище, ведь он мог перевоплощаться и переодеваться, используя парики и грим, и был настоящим артистом – подражал различным голосам.

Подъехав к телефонному автомату и скормив ему несколько монет, Нюма созвонился с они, назначив встречу в баре «Черномор» на Воровского. Этот бар был известен тем, что здесь подавали лучшие в городе митетеи и пиво, а также при разговоре можно было не опасаться лишних ушей.

Солнце нещадно палило на улице и, спрятавшись на улице за столиком под зонтиком, они начали обсуждение. Обсуждали долго. За это время официантка 5 раз меняла переполненную пепельницу и приносила выпивку. Нюма не пил пиво сегодня по двум причинам: во-первых, он за рулем, а во-вторых – вечером встреча с вьетнамцами. Наконец-то они пришли к общему знаменателю: предстояло разыграть целое представление. Но сначала необходимо было выбрать место и время, а самое главное – подготовить деньги. План был простой, но от каждого требовалось максимально четкое выполнение обговоренных условий. В обсуждениях день пролетел незаметно.

Нюма взглянул на часы: пора на рандеву с подданными Хо-Ши-Мина. Пожав друзьям руки, он сел в автомобиль и поехал на встречу. Уже знакомым путем он добрался до комнаты. С последней встречи здесь ничего не изменилось. Чоу Юн встретил гостя с распростертыми объятьями, улыбаясь ему, как давнему другу. Но «Коля» немного расстроил его, сказав, что не сразу сможет достать валюту. Его друг Хасан, богатый араб, будет только через 4 дня, тогда и можно будет произвести ченч.

– Как только, так сразу, – на прощание пообещал авантюрист вьетнамцам, – я сообщу.

Спустя три дня подготовка к операции «ченч» была завершена. На четвертый день Нюма назначил встречу с вьетнамцами на остановке 2-го троллейбуса на перекрестке улиц Баранова и академика Павлова. Когда он пришел, вьетнамцы уже ждали. Чоу Юн приехать не смог, доверив вести переговоры своему старшему сыну Ту-Фин-Чу (по крайней мере, так показалось Нюме, когда он назвался), вместе с ним приехали еще три человека, каждый из них возглавлял один из кланов вьетнамской мафии в Одессе. Мошенник оглядел вьетнамцев: все они были одеты в майки и шорты, на ногах тапочки. В таких тапочках далеко не убежишь, – порвутся. Все они были низкорослые, на одно лицо: желтые с раскосыми глазами. А он был подтянут, имел спортивную фигуру, одет с иголочки… Свой джинсовый костюм он сменил на кремовый из вельвета, на ногах лакированные туфли. От него веяло ароматом парфюма «Тет-а-тет». Взглянув внимательнее на карманы шорт вьетнамцев, он увидел, что они неестественно оттопыривались. Уже позднее Нюма узнал, что каждый из них принес по 10 тысяч рублей, чтобы вместе купить 10 тысяч долларов. А, пока завернув за угол, он, не спеша повел свой вьетнамский квартет к подъезду, любуясь архитектурой старинного дома.

В парадном взору гостей предстала белоснежная мраморная лестница, зовущая наверх. Они начали подъем на 3-й этаж. Остановившись возле огромной инкрустированной деревянной двери, «Коля» позвонил один раз в звонок. Двери открыл араб, в дорогом халате, но, как вы уже догадались, это был не тот араб, а Нюмин приятель Чипполино, который, используя свою дружбу с одним из гримеров, мог перевоплотиться в кого угодно. Накладной кучерявый парик и борода сделали его неузнаваемым.

– Салам Алейкум, – поприветствовал гостей Чипполино.

– Алейкум Салам, – ответил Нюма и представил вьетнамцам хозяина:

– Это Хасан, а это… я забыл, как вас зовут? Вьетнамцы представились.

Жестом араб попросил всех зайти в квартиру. И, пройдя по коридору, они зашли в комнату. Комната поразила вошедших людей размерами. Это было большое, хорошо освещенное, помещение. Справа от огромного окна всю стену занимали старинный сервант и шкаф, слева находился большой диван с креслами, но одно кресло выделялось, это было удобное, высокое инкрустированное кресло, стоящее у маленького журнального столика на котором лежали порнографические журналы и стояла хрустальная пепельница. Всю остальную площадь занимали коробки и ящики с различным запакованным товаром, от коробов сигарет «Винстон», «Мальборо», до ящиков с радиоаппаратурой «Шарп», «Панасоник». На полу ковер, на стенах два ковра, а из магнитофона, стоявшего на серванте, льется восточная музыка.

Все это великолепие притупило бдительность вьетнамцев, они впервые видели такую роскошь и шик. По дороге наверх «Коля» поведал им о том, что Хасану принадлежит весь этаж в этом доме. Такой богатый человек! Вьетнамцы были приятно поражены, но они поразились бы еще больше, узнав, что только два дня назад он снял эту комнату в коммуне, которая привлекла его старинным интерьером. Выложил он за нее наличными кругленькую сумму, заплатив 50 рублей на неделю вперед, что в то время считалось очень дорого. После этого он с друзьями постарался не больше, чем за 100 рублей создать богатый антураж, и им это удалось. Как известно, хороший понт дороже денег. На пальце у Хасана блестело массивное дорогое кольцо (взял напрокат у знакомого ювелира). Хозяин манерным жестом предложил гостям присесть за стол и начать переговоры. Пока гости рассаживались вокруг столика, Хасан вышел, чтобы принести чай и арабские угощения. Выйдя из комнаты, Чиполино прошел по коридору на кухню и открыл дверь черного входа Чапе, который до этого следил за вьетнамцами, чтобы они не привели еще кого-то. Чипполино и Вова согласовали время. Ведь время и место были выбраны не случайно: помимо черного входа и арендованной меблированной комнаты в коммуне, где проживало еще 5 семей, в данный момент показывали фильм «Пираты XX века», и все были прикованы к своим телевизорам.