Текст книги "Король Крыс"

Автор книги: Виктор Доценко

Соавторы: Федор Бутырский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Вы уверены, что это необходимо? Вы полностью доверяете этому человеку?

Не требуй от меня однозначных ответов! Пока могу сказать одно: в моем представлении Прокурор – человек кристально честный, порядочный и справедливый. Уж если такие люди будут сотрудничать с бандитами, весь мир перевернется вверх дном, а мне пора на покой. – Генерал с грустью вздохнул.

Очень хочется, чтобы вы оказались правы, – заметил Савелий.

Константину Ивановичу не удалось связаться с Прокурором ни в понедельник, ни в последующие дни. Спустя час после встречи с Говорковым генерала вызвали к начальству.

Приказ руководства удивил и обескуражил.

Он гласил: все предметы, обнаруженные по адресу: Новочеремушкинская улица, дом 22«г», квартира 68, сдать немедленно. Никаких копий не делать, а об информации на восстановленной видеокассете забыть навсегда!

Приказы, как известно, не обсуждают – их выполняют. И Богомолову ничего не оставалось, как подчиниться.

Почему эти кассеты так заинтересовали начальство?

Какова связь между лидером сабуровской организованной преступной группировки и законспирированной кремлевской спецслужбой, целей, задач и методов работы которой, не говоря уже о названии, Богомолов не знал?

Сколько ни спрашивал себя об этом Константин Иванович, ответа так и не нашел…

24
Первые итоги

Огромный, неповоротливый джип «Шевроле– Блейзер» стремительно мчался по окраинной московской улице, рассекая лужи и разбрызгивая жидкую глину.

За рулем сидел Максим Нечаев. Привычно взглянув в зеркальце заднего вида на случай возможного «хвоста», он ничего особенного не заметил.

С тех пор, как неделю назад в квартире на Новочеремушкинской он лишь чудом избежал сперва смерти, а затем и ареста сотрудниками СОБРа, мысль о неизменном преследовании укоренилась в его сознании.

…Неизвестно, чем бы закончился тогда поединок с голубоглазым, если бы Максим не применил один из приемов, который он хорошо освоил год назад на подмосковной базе КР.

Когда голубоглазый навел на Нечаева пистолет, тот понял, что сопротивляться, не имея оружия, да еще в замкнутом пространстве комнаты, чистое безумие, и за какую‑то долю секунды до выстрела упал на пол, симулируя смерть. Рана на его груди, у самого сердца, выглядела вполне натурально. Как нельзя кстати пришлась ампула с кровью, которую Лютый всегда носил с собой на такой вот случай, и сейчас, в нужный момент, ее раздавил. Голубоглазый и купился на эту липу.

Что и говорить, неизвестный, охотившийся за ним по всей Москве, оказался достойным противником. Вряд ли парень работал от себя, наверняка выполнял чей‑то заказ.

Но чей?

У Лютого были две версии.

По первой – киллера нанял Кактус по его, Нечаева, душу.

По второй – этого человека навела на след Максима некая государственная силовая структура. Но уж точно не ментовская и не руоповская: последовательность событий свидетельствовала сама за себя. Какой смысл отправлять в квартиру группу захвата на завершающем этапе операции? Проще было вначале передать вооруженных до зубов сотрудников СОБРа в оперативное распоряжение того неизвестного?!

Вспомнив об оцеплении, выставленном у дома 22«г», Нечаев не смог удержаться от пренебрежительной ухмылки. Оцепление состояло всего из одного человека. Всего лишь один боец маячил у подъезда, наблюдая за входящими и выходящими. Что мог сделать одиночка? Удивительно, но РУОП, всегда отличавшийся грамотностью в подобных акциях, не догадался поставить своих людей с торца «хрущевки», под окном спальни квартиры номер 68. Максим, удачно приземлившись прямо в сугроб, успел не только подняться, но и отбежать от места падения метров на тридцать. Правда, караульный спохватился довольно быстро, даже выпустил по беглецу короткую очередь из десантного автомата, не причинив, однако, ему никакого вреда.

Оглянувшись, Лютый успел заметить, как из окна гостиной красиво вылетел и его соперник.

Прыжок был столь удивителен и профессионален, что он невольно им залюбовался, но когда увидел, как неизвестный противник подхватил свое оружие, мелькнула мысль: чего он‑то стоит, чего ждет? Бежать нужно!

Через минуту Максим был в соседнем дворе. Там ему вновь фантастически, невероятно повезло. Заметив одиноко стоящий микроавтобус «скорой помощи», Лютый подбежал к нему и, ударом ребром ладони под левое ухо отправив водителя в состояние бессознательного покоя, вытащил того из кабины и заботливо опустил на снег. Замерзнуть не успеет: врача и медсестры в «скорой» не оказалось – машина, наверное, прибыла по вызову, и теперь, скорее всего, они находились у больного в квартире и скоро вернутся.

Осторожно, стараясь не привлекать внимания, Лютый вырулил на Новочеремушкинскую улицу, затем на Ленинский, проехал метров сто, включил проблесковый маячок и, справедливо игнорируя правила дорожного движения, помчался по свободной полосе в сторону Юго–Запада – там, на окраине города, была одна из его многочисленных конспиративных квартир.

Не доезжая до своего дома километра два, беглец, естественно, оставил захваченный медицинский «рафик», предварительно стерев со всех поверхностей возможные отпечатки своих пальцев.

Закончив, Лютый, сторожко оглядываясь по сторонам, быстро добрался до своего тайного убежища.

Следующую неделю Лютый почти не выходил из дома: отлеживался, зализывал раны, а кроме того, не теряя времени, завершал составление информационной базы данных на сабуровскую преступную группировку.

Нечаев, некогда служивший в оперативно аналитическом подразделении Лубянки, всегда отличался основательностью и скрупулезной пунктуальностью в подобных делах.

На дискетах и мультимедийных компакт–дисках он записал подробное досье на всех более– менее влиятельных сабуровских, их координаты, психологические портреты, сильные и слабые стороны, взаимоотношения внутри группировки, домашние и юридические адреса подшефных бизнесменов, банковские реквизиты.

Склонный к аналитике, Максим детально описал и проанализировал схему «разделения труда» своих бывших подопечных: это звено занимается махинациями с ценными бумагами, это – контролем за нелегальной торговлей цветными металлами, это – сидит на производстве фальшивого спиртного, а вот это – простые «чистильщики».

На отдельных накопителях хранилась подробнейшая информация о датах, местах, обстоятельствах, особенностях тех или иных преступлений, совершенных сабуровскими за все время существования группировки: вымогательствах, грабежах, финансовых махинациях, отмывании денег, убийствах конкурентов и несговорчивых дельцов, возможных свидетелях и предпочтительных способах давления на преступников в ходе следствия…

Это и были те самые улики, о которых говорил руководитель засекреченной кремлевской спецслужбы с загадочной аббревиатурой «КР».

Работа, воистину титаническая, была завершена лишь к данному утру, и всего час назад Максим, рискуя всем, забрал со стоянки последнюю оставшуюся в его распоряжении машину – огромный джип «шевроле–блейзер».

Этим ранним слякотным утром девятого февраля Лютый торопился на встречу с Прокурором. Встреча с руководителем засекреченной спецслужбы, последняя из плановых, должна была поставить точку в делах и днях сабуровской криминальной империи.

Доехав до обширного заснеженного пустыря, Максим притормозил, в очередной раз осмотрелся и свернул в сторону новостройки. Километровый бетонный забор, застывший башенный кран, пустые глазницы кирпичных коробок…

Местность была унылая, жутковатая, зато открытая: любой человек, любая автомашина, появись они тут, не останутся незамеченными. Да и следы на снегу могли бы сказать о многом.

Неподалеку от котлована с вбитыми в землю бетонными сваями чернела тридцать первая «Волга» – едва «Шевроле–Блейзер» выехал из-за забора, водитель «Волги» несколько раз посигналил фарами.

Лютый притормозил возле нее, выключил двигатель и, подхватив с заднего сиденья джипа небольшой чемоданчик, пересел в салон ожидавшей его машины.

На этот раз за рулем был сам Прокурор, и столь исключительное обстоятельство убеждало: беседа предстоит на редкость серьезная.

Максим был сдержан и сух. Коротко обрисовав ситуацию в сабуровской криминальной империи, он резюмировал:

Мы создали крысу, как механизм для уничтожения ей подобных, но произошло то, чего я больше всего боялся: она вышла из‑под контроля.

Этого и следовало ожидать, Максим Александрович, – участливо согласился собеседник. – И дело не в том, что наши сотрудники помогли вам спастись от покушения. Не забыли, надеюсь?

Нет, – кивнул Лютый.

Дело в вас самих. Я ведь уже говорил: вы слишком интеллигентны, слишком, я бы сказал, человечны, – в голосе послышался легкий укор.

Неужели интеллигентным или человечным можно быть слишком или не слишком? – вяло попытался возразить Нечаев. – Это все равно что осетрина, которая не бывает второй свежести, – продолжил он дискуссию, но Прокурор напористо перебил, словно не слыша его:

Однако, с другой стороны, не будь вы таким, я бы никогда не предложил вам роль создателя и ликвидатора «короля крыс». Такие вот странные ножницы получаются. Помните наш разговор в моем кабинете?

Помню. – Максим, потирая заживающий кровоподтек, протянул Прокурору небольшой чемоданчик. – Я сделал, что мог. Как говорится, пусть сделают лучше те, кто сумеет. Или не сделают вообще. Тут, – Лютый щелкнул позолоченными замочками, открывая кейс, – тут вся информация, которая может вас заинтересовать. И даже более того.

Стало быть, можно подводить первые итоги. Это радует. Спасибо, Максим Александрович. – Прокурор учтиво, словно утонченный аристократ былых времен, приложил руку к груди. – Спасибо огромное. Я прекрасно понимаю, какого труда вам стоило довести начатое до конца. Впрочем, я тоже имею вам кое‑что передать. Скажите, вы ничего не забыли в квартире покойного господина Петрова? Напомню адрес: Новочеремушкинская улица, дом 22«г», квартира 68.

Заканчивая фразу, Прокурор положил на приборную панель небольшую пластмассовую коробочку.

Лютый с любопытством ее открыл – там лежали обломки микровидеокассеты, похоже, той самой, которую он успел посмотреть до появления незнакомца. Лютый в лихорадке последних дней совсем про нее забыл.

Откуда это у вас? – невольно вырвалось у Нечаева.

Вы задаете слишком много вопросов, – улыбнулся собеседник. – Скажу лишь одно: мне пришлось приложить немало усилий, чтобы извлечь ее из сейфа одного фээсбэшного генерала. Фамилия Богомолов вам ничего не говорит?

Нет.

А кличка Бешеный?

Нет. А кто это?

Тот самый человек, который преследовал вас на «уазике» с надписью «Аварийная служба газа»; тот самый, с которым вы схватились на Новочеремушкинской улице.

И чей же он? Из какой фирмы? Кто им руководит?

К моему огромному удивлению, мои люди ничего не смогли выяснить. – Прокурор растерянно развел руками.

И у вас нет никаких догадок? – с сомнением произнес Лютый.

Чего–чего, а догадок сколько угодно, но ведь нас с вами они не устроят, не так ли?

И все же? – настаивал Максим. – Неужели ваша интуиция дремлет?

Моя интуиция? – наигранно удивился Прокурор. – Моя интуиция подсказывает мне, что этот Бешеный очень сильный противник, или я ошибаюсь?

В этом не ошибаетесь: боец, – веско, с явным уважением ответил Максим.

Судя по вашим рассказам, Максим Александрович, о том, как этот Бешеный сидел у вас на хвосте, и если бы это рассказали не вы сами, то никогда бы не поверил, что такой опытный агент, как вы, не смог избавиться от слежки одного человека, то можно предположить, что этот Бешеный действительно незаурядная личность. – Тон Прокурора был абсолютно серьезен, и только глаза его предательски смеялись. – Да, боец.

Вы напрасно иронизируете, – не без обиды заметил Лютый. – Во время схватки с этим Бешеным… Надо же придумать такое прозвище!

Можно подумать, что ваше изящнее, – вставил Прокурор, ухмыльнувшись.

Так вот, во время этой схватки у меня вдруг появилось странное ощущение…

Какое ощущение? – Прокурор стер с лица улыбку и проявил интерес.

Словно я дерусь сам с собой.

В чем это выражалось?

В том, что он как бы предугадывал все мои приемы, ловушки, ходы. Будто мы с ним учились у одного тренера, имели одних и тех же наставников.

Очень любопытно, – пробормотал Прокурор.

В какой‑то момент мне показалось, что это я, но в лучшей форме, опытнее, что ли… Честно признаться, если бы не сотрудники СОБРа, то я был бы на том свете. – Он поморщился: неприятно было признаваться в том, что уступил и очень мощному сопернику.

С трудом верится: вы же говорили, что у вас получилась вроде как ничья?

Это со стороны могло показаться, что ничья, – сурово констатировал Лютый. – У этого, как вы его называете, Бешеного в конце схватки появился реальный шанс отправить меня на тот свет при помощи стреляющего ножа. И я никак не могу понять, почему он им не воспользовался.

Ты же сам говорил, что помешали собровцы, – напомнил Прокурор.

Да, но с того момента, когда он наставил на меня свое убойное орудие и до появления сотрудников СОБРа было несколько секунд, а он медлил, словно задумался о чем‑то. И вообще, что‑то было еще, чего я тоже не могу ничем объяснить.

И что же?

Этот Бешеный словно парализовал мою волю: я даже не попытался что‑то предпринять для своей защиты.

Послушать тебя, так ты столкнулся с чем– то сверхъестественным, – не удержался от недоверчивой улыбки Прокурор.

Вы меня знаете как облупленного, и если я об этом говорю, то, значит, действительно что‑то было, – с обидой заметил Лютый.

Что ж, остается одно: при следующей встрече, а она произойдет, и в этом я нисколько не сомневаюсь, попытаться проверить свои ощущения, – серьезно и строго произнес Прокурор. – Вообще, мы, русские, очень странные люди. Вешаем в домах православные иконы и в то же время верим в НЛО и инопланетян; склонны видеть едва ли не во всех окружающих нас людях заклятых врагов и утверждаем, что горячо любим свой народ; пресмыкаемся перед заграницей и клянемся в самозабвенной любви к Родине. А сочетание удивительно примитивного материализма и наиболее дешевой мистики – одна из самых странных особенностей нашего национального характера. Таковы тайные изгибы загадочной русской души. Что касается этого Бешеного, да, ты прав: это действительно настоящий боец. И охотясь за тобой, он явно выполнял чей‑то приказ. Нам нужно, если мы хотим выиграть, во что бы то ни стало узнать кто он, этот Бешеный? Кто отдал ему приказ расправиться с Лютым? Если этот человек послан государственными структурами, то еще полбеды, но если он нанят криминальными структурами, это может сильно осложнить, если вообще не сорвать всю нашу операцию с «королем крыс».

Так вы предлагаете мне начать его поиски? – недовольно спросил Лютый.

Да что с вами, Максим Александрович? Неужели на вас так сильно подействовала стычка с этим Бешеным? – примирительно спросил Прокурор.

Да не в самой стычке дело! – с раздражением воскликнул Максим. – Просто она заставила меня задуматься. А что, если этот Бешеный, как и я, борется со всякой мразью? Вам не приходил в голову такой вариант?

Ну, отчего же не приходил? Как раз об этом я в первую очередь и подумал, но… – Прокурор с сомнением покачал головой. – Слишком невероятно… Как говорится, покажи такое в кино, зритель просто рассмеется и скажет: «Вот уж напридумывали!».

А все‑таки? – не унимался Лютый.

Что ж, – задумчиво промолвил Прокурор, – в самом деле, такое случается: люди делают одну и ту же работу, а отсутствие информации друг о друге превращает их в заклятых врагов. Вот и получается – война всех против всех.

Но это же жуткий бред! Не хватало еще совершить непоправимое, а потом узнать, что ты боролся со своим коллегой, а то и соратником.

Вполне согласен, дорогой Максим Александрович. Но пока оставим эту тему. Что вы теперь намерены предпринять?

Честно говоря, не знаю.

А я знаю. – Прокурор извлек из кармана несколько кредитных карточек. – Вот, возьмите. Тут сто тысяч долларов. Ваш труд тяжело оценить денежным эквивалентом – тут нет сомнений. Догадываюсь также, что вы вправе обижаться на меня. Вы ведь согласились на участие в операции не из меркантильных соображений, не так ли?

Максим неопределенно хмыкнул и отвернулся, не желая отвечать.

Вот именно! – воскликнул Прокурор, прекрасно поняв его реакцию. – Просто вам хотелось ни от кого не зависеть, хотелось самостоятельности и, не будем скрывать, власти. И вы подвергали опасности здоровье, жизнь и, что самое главное, собственную веру в справедливость. Вы, Максим Александрович, работали без выходных, отпусков и на довольно вредном производстве и теперь, естественно, заслужили передышку. А потому, Максим Александрович, соблаговолите принять эти кредитные карточки.

Немного подумав, Лютый взял карточки и небрежно сунул в карман.

Они беседовали еще минут двадцать. За это время Прокурор предложил Лютому несколько вариантов его отдыха, и тот обещал подумать, на каком он остановится. Перед тем как покинуть салон «Волги», Лютый спросил:

Я могу задать пару вопросов?

Спрашивайте.

Мне дозволено знать, как вы поступите с полученной информацией?

Собеседник тонко улыбнулся, поправил сползшие на нос очки в золотой оправе и предложил:

Задавайте второй вопрос.

Лютый понял, что на первый ответа ему не получить, и спросил о другом:

Ликвидацией сабуровской группировки займется ваше КР?

Ну, у нас достаточно своих забот, – с мягкой улыбкой ответил Прокурор и после небольшой паузы решил дать пояснение. – К тому же, у нас нет следственной части, да и не в правилах КР утруждать себя бюрократическими излишествами: допросами, протоколами, общим делопроизводством. А сабуровской преступной группировкой займутся: РУОП, с которым вы уже имели несчастье познакомиться, и чекисты, в рядах которых вам когда‑то выпало несчастье служить. Думаю, есть смысл передать информацию последним. – Заметив, что Максим хочет что‑то спросить, Прокурор добавил чуть настойчиво и с явным намеком: – Поверьте, Максим Александрович, так будет лучше для всех. И для ФСБ, и для меня. И, конечно же, для вас! – И твердо повторил: – В первую очередь для вас!

25
Конец «короля крыс»

После изъятия лубянским начальством тех загадочных видеокассет на Новочеремушкинской генерал Богомолов был растерян, взволнован и обескуражен одновременно: подобного в его практике еще не случалось.

Он выстраивал гипотезы, одна фантастичней другой, моделировал всевозможные ситуации, соединял все известные ему факты, как кирпичики в фундаменте, пытаясь подвести под свои построения логическую базу, но всякий раз его, казалось бы, архитектурно завершенное здание рассыпалось как карточный домик.

Прокурор и Лютый. Кремль и самая беспредельная, самая одиозная организованная преступная группировка – сабуровская.

Что может их связывать?

Впрочем, невиданный размах коррупции в России давно уже никого не удивляет.

Уголовные авторитеты через купленных депутатов лоббируют в Думе выгодные для мафии законопроекты и блокируют принятие невыгодных. Лица с несколькими судимостями запросто становятся мэрами и губернаторами; московские преступные группировки имеют действенные рычаги давления на следствие, прокуратуру и даже народные суды – от районного до Верховного.

Однако самому Константину Ивановичу в страшном сне не могло присниться, что Прокурор, человек исключительной порядочности и кристальной честности, вдруг окажется ставленником мафиозных кланов. В представлении Богомолова высокопоставленный кремлевский чиновник являлся эдаким персонифицированным воплощением государства.

Наверное, куда проще представить отмороженного на всю голову качка из Люберец или Долгопрудного следующим Президентом России, чем Прокурора покровителем сабуровской братвы.

Но ведь Богомолов собственными глазами видел ту злополучную кассету! Так можно ли отбросить такой фактище, не верить собственным глазам и ушам?

Видел и слышал эту кассету и Савелий Говорков.

Перед мысленным взором Константина Ивановича то и дело возникала навязчивая картинка: бандитский авторитет Лютый и руководитель загадочной кремлевской спецслужбы стоят на обочине Рязанского шоссе и беседуют, как старые друзья.

О чем, спрашивается?

Из обрывков разговора на разбитой кассете это невозможно понять.

А может, вовсе не Прокурор доит лидера сабуровских, а наоборот? Предположение тоже бредовое, на грани фантастики: выходит, Кремль сознательно инспирирует разгул преступности не только в Москве, но и по всей России.

Господи, что ни вопрос, то головная боль, и никакие таблетки тут не помогут.

А может – и это куда вероятней! – он, генерал Богомолов, стал случайным свидетелем какой‑то изощренной игры, о которой ему до поры до времени и знать‑то не положено? И странная беседа на Рязанском шоссе лишь частичка виртуозной многоходовой операции?

Скорей всего, так оно и есть. Константин Иванович сам не заметил, как от неопровержимых фактов перешел к безумным предположениям. Иначе он не смог бы успокоить свою совесть, оправдать тех, кому безгранично верил.

Пожалуй, он принял единственно правильное решение: встать на путь Веры, своей собственной Веры в человека. Как часто мы совершаем ошибки, не прислушиваясь к своему сердцу. Руководствуясь одними фактами, на первый взгляд совершенно очевидными. Но жизнь преподносит нам горькие сюрпризы, и мы раскаиваемся в собственных ошибках. Хорошо, когда не слишком поздно.

Жизнь столь непредсказуема.

Богомолов почему‑то вспомнил свою встречу с Прокурором. Во время той памятной шахматной партии осенью в подмосковном охотничьем хозяйстве слова Прокурора об «извечной победе белых» звучали слишком абстрактно и обтекаемо.

Впрочем, все это были лишь предположения – весьма шаткие и туманные. Единственным человеком, который мог прояснить ситуацию, оставался сам Прокурор. Однако проникнуть в космические кремлевские сферы, где обитал этот деятель, не представлялось возможным: Константин Иванович просто не знал, как это сделать. И генерал решил ждать: а что еще ему оставалось в сложившейся ситуации?

Каково же было удивление генерала, когда спустя несколько дней после приказа об изъятии видеоматериалов Прокурор сам позвонил ему и предложил встретиться.

Приветствую вас, Константин Иванович! – И хотя его приветливый голос невозможно было спутать ни с каким другим, он спросил: – Узнаете, кто с вами говорит?

Да, конечно… – стараясь не выдать своего удивления, произнес Богомолов, затем переложил трубку в другую руку и осторожно поинтересовался. – Чему обязан такой чести: слышать вас?

Хотелось бы встретиться. У вас найдется для меня несколько минут? – В воспитании ему не откажешь.

Всегда к вашим услугам, – вежливо ответил Богомолов. – Вы как, прибудете ко мне?

Не люблю казенщины, – признался звонивший. – Знаете ли, Константин Иванович, встреча в неформальной обстановке, где‑нибудь на природе, куда приятней замкнутого пространства служебного кабинета, не так ли? – И, не дожидаясь ответа на свой чисто риторический вопрос, продолжил: – Помните ту охоту и нашу нехитрую беседу о неизбежности победы белых в любой шахматной задачке?

Да, – коротко ответил генерал, силясь понять, к чему клонит высокопоставленный собеседник.

Вот и прекрасно. Давайте, не откладывая, встретимся сегодня же, как говорится, по горячим следам…

В бывшем охотничьем хозяйстве ЦК?

Именно.

Будем беседовать о шахматах? Или сыграем? – с намеком поинтересовался Богомолов, надеясь хоть как‑то прощупать цель нежданной встречи.

Ну, на этот раз разговор поважней, – прямо ответил Прокурор. – Впрочем, может, и сыграем, если останется время. Жду вас через два часа. – Это был единственный момент, когда Прокурор позволил себе несколько приказной тон, хотя тут же мягко добавил: – Не прощаюсь, дорогой Константин Иванович.

По дороге в охотничье хозяйство Константин Иванович, рассеянно глядя в окно служебной «Волги», пытался мысленно разыграть несколько вероятных дебютов беседы, но безуспешно. Он не знал, кто начнет, кто сделает первый ход.

Рад вас видеть, дорогой мой генерал, – лучась доброжелательностью, приветствовал его Прокурор, после чего с чувством пожал ему руку и кивнул в сторону домика. – Там посидим или пройдемся?

Вы хотели побыть на природе, – напомнил фээсбэшный генерал.

Вот и отлично, – подхватив небольшой чемоданчик с золочеными застежками, руководитель засекреченной кремлевской спецслужбы повел генерала в глубь сада. – Помните это место?

Что вы имеете в виду? – прищурился тот.

Прошлой осенью, когда там, – говоривший кивнул в сторону охотничьего домика, – вовсю шла пьянка, мы с вами, единственные трезвые люди во всей компании, беседовали о торжестве добра над злом, о том, что в любой шахматной партии главное – красота и нестандартность мышления. Об искусстве и красоте жертвы в миттельшпиле.

Припоминаю. – Константин Иванович настороженно кивнул. – А почему вдруг вам это пришло на ум?

Могу вас обрадовать: белые почти победили. Классическая двухходовая шахматная задачка из учебника. У черных не осталось никаких шансов на победу. Они полностью оккупированы, разбиты, поставлены на колени. Так что за вами, поскольку считается, что вы играете белыми, все преимущества победителя: моральное удовлетворение, призовой фонд… Ну, и лавры победителя темных сил, естественно, тоже за вами. И вполне заслуженно.

Что вы имеете в виду? – манера собеседника говорить иносказаниями немного раздражала Богомолова, но он, естественно, не демонстрировал своих эмоций.

Прокурор поставил на скамейку чемоданчик, аккуратно щелкнул замочками, и Константин Иванович, внимательно следивший за каждым его движением, машинально заглянул вовнутрь.

Чемоданчик был доверху забит компьютерными дискетами и мультимедийными дисками.

Считайте, что это первый ход белых. То есть – ваш ход.

Что это? – взяв одну из дискет, Богомолов с недоумением повертел ее в руках.

Дискета. А вот и еще одна. – Прокурор загадочно улыбнулся. – А это – компакт–диск. Все они с записями. Вы ведь занимаетесь сабуровской преступной группировкой, не так ли, Константин Иванович?

Занимаюсь.

Вот и забирайте это богатство. Поверьте, вас заинтересует абсолютно все, что есть в моем дипломате: исчерпывающее досье на всех более–менее значительных бандитов и подконтрольных им бизнесменов, подробнейшая информация о датах, местах, обстоятельствах, особенностях тех или иных преступлений, совершенных сабуровской группировкой за всю историю ее существования. Своего рода комментарий к ненаписанной книге о Москве бандитской. Все оформлено грамотно, скрупулезно и немного с юмором. Особое внимание обратите на приложение ко всем этим материалам: рекомендации самых эффективных способов давления на преступников в ходе следствия. Имея на руках такой замечательный кладезь данных, вы наверняка уничтожите сабуровскую криминальную империю за пару недель. Это и будет второй ход белых, после которого последуют шах и мат черным. Я же говорил – типичная двухходовая задачка.

Богомолов не находил слов.

Кто составлял эту информацию? Какова степень ее достоверности? Что побудило Прокурора передать этот чемоданчик ему, Богомолову? Вопросы готовы были посыпаться из него, как из рога изобилия, он даже не знал, с чего начать.

– Но есть одно маленькое условие, Константин Иванович, – вкрадчиво начал собеседник, – вы слишком много работаете и переутомляетесь, что неудивительно. Несколько дней назад вам показалось, будто в ваши руки попала какая‑то разбитая видеокассета… Так вот – этого не было никогда. Вы понимаете меня? Ни–ког–да, – по слогам повторил говоривший. – И еще: личность господина Нечаева Максима Александровича, известного под кличкой Лютый, вас не должна интересовать никогда! Считайте, что такого человека просто в природе не было. Как говорится, он – фантом, призрак, мираж, в конце концов… он вам просто привиделся… скажем, от переутомления…

Это Лютый передал вам информацию? – догадался Богомолов. – Зачем? Какие цели он преследовал? – В голосе генерала звучало нескрываемое напряжение; если Прокурор сделал такой подарок, от которого и отказаться‑то невозможно, так вряд ли бескорыстно.

Вы слишком любопытны, Константин Иванович, – чуть надменно и обезоруживающе улыбнулся Прокурор и, поправив очки в тонкой золотой оправе, продолжил: – Однако кое‑что я вам все же объясню. Для того, чтобы довести эту нелегкую шахматную партию до победного конца, то есть до мата, пришлось предпринять кое–какие вполне оправданные, но достаточно рискованные ходы. Лютый, создатель и лидер сабуровских, познал и коварство черного коня, ставящего «вилку» двум белым ладьям, и тягостное положение ферзя, зажатого частоколом вражеских пешек, и мучительную беспомощность короля, начисто потерявшего возможность рокировки… А потому решил передать все фигуры мне и удалиться на запасное поле.

Хотите сказать, что вы попросту купили этого бандитского авторитета, предложив в обмен на фигуры его черной масти жизнь и безопасное существование где‑нибудь за границей? – Богомолов многозначительно взглянул на чемоданчик.

Прокурор загадочно хмыкнул.

Может быть, да. А может быть, нет. Впрочем, напомню очевидное: у бандита, какого бы ранга он ни был, есть два пути: в секционный зал морга или за колючую проволоку. А Нечаев, то бишь Лютый, выбрал третий, нестандартный, получив часть призового фонда в обмен на все, что имел. Думаю, он поступил правильно. А вы что скажете?

Но почему вы решили передать информацию именно мне? – мрачно спросил Константин Иванович. – Ведь мы с вами служим в разных ведомствах, и я не подчиняюсь вам напрямую, а потому имею право приступить к ликвидации сабуровских, начав с их лидера, то есть с Лютого. Это и логично, и оправданно. А вот ваши соображения мне неясны. На что вы рассчитываете?

Руководитель секретной кремлевской спецслужбы улыбнулся мягко, иронично и немного печально:

Исключительно на вашу порядочность. И благоразумие, что вполне очевидно. Порядочность, не подкрепленная голым прагматизмом, ничего не стоит. Или я опять в чем‑то не прав, Константин Иванович?

Логика Прокурора была просто железной, бесценный подарок говорит сам за себя, и Богомолову ничего не оставалось, как согласиться.

Прокурор подумал, что стоило бы посвятить Богомолова в некоторые подробности операции «Король крыс». Он доподлинно знал, каков этот человек – честный, порядочный, бескорыстный, всего себя отдающий работе. Ему можно доверить любую тайну. Однако Прокурор не решился на это. Генералов ФСБ много. Прокурор – единственный в своем роде. И негоже ему делиться тем, что он придумывал в тиши огромного кремлевского кабинета, вынашивал бессонными ночами на подмосковной даче…

Поэтому, крепко пожимая на прощанье руку Богомолову, он многозначительно повторил: