Текст книги "Железный Феникс 3 (СИ)"

Автор книги: Виктор Котович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12. Положение обязывает

Чётко очерченные брови девушки удивлённо приподнимаются, но почти сразу на её лицо возвращается безмятежное выражение. И только будто бы в шутку прижатый к губам пальчик безмолвно уговаривает: не вмешивайся, молчи!

Не знаю, чего именно я ждал от этой встречи.

Не эпическую битву с кхелотской делегацией и романтическим отплытием в закат на угнанном эфилёте, конечно. Но точно не такое вот спокойствие и смирение.

Перед тем, как её похитили, Гайла решила остаться со мной. Надеюсь, она не передумала, потому что я ни за что не отступлю.

И пусть их дохлый Вороний бог идёт в Бездну.

Делегация во главе с самодовольным Сам Ёлом проходит вдоль рядов сыскарей и усаживается в так называемый «мобиль», здорово напоминающий старинный земной автомобиль.

Гайлу под охраной усаживают в другую машину. И просто увозят.

А я стою, даже не пытаясь ничего сделать.

И не сразу соображаю, что сыскари расходятся кто куда, а Ешиля дёргает меня за одежду.

– И нечего пялиться на божью невесту, – поддевает проходящий мимо кхелот. – Не про твою честь, желторотый.

– Да кому ж посмотреть не интересно? – зубоскалит Цеад, перетягивая внимание на себя. – Вдруг потом не получится.

– И то верно, – кивает ещё один из сыскарей. – Ни одной из невест назад не вернулось что-то.

«Ни одной»? Их что, много что ли?

Пока Цеад заговаривает соплеменникам зубы, Ешиля утягивает меня куда подальше – в заранее примеченный закоулок. Наконец останавливается и обеспокоенно заглядывает в лицо:

– Как ты, Макс? С тобой всё нормально?

Качаю головой:

– Жить буду. И что, как часто здешнего бога женят?

Ешиля досадливо морщится:

– Пока я здесь, раза три уже праздник был. Они это называют «день вхождения». Невесту по всей столице провозят. Она входит в храм и больше никто о них не вспоминает.

– Подозрительно, – произношу задумчиво. Может, они, конечно, таким образом штат служителей пополняют. Но в голову всё равно лезут мысли о жертвоприношениях и прочей дряни.

На моё плечо опускается тяжёлая ладонь.

– За что?! – взвывает Цеад, потирая ушибленные рёбра. Это я ещё притормозить успел, когда понял, кого бью.

Угрызений совести, однако, я по этому поводу совсем не чувствую.

– Чтоб не подкрадывался, – отвечаю спокойно. – В другой ситуации могу и убить.

– Видишь, Ешиля? – трагически вопрошает этот артист. – Росы-то совсем озверели…

– А ты что думаешь насчёт божьих невест? – прерываю бессодержательное нытьё.

За время, проведённое с этими двумя, я понял про Цеада две вещи. Он действительно слишком болтлив, но легко переключается на другую тему.

Кхелот пожимает плечами:

– Всем известно, что невеста у бога только одна – та, что сегодня приехала. Зачем понадобились остальные – не знаю.

– И много их таких было?

– Человек пять, должно быть, – чешет затылок Цеад. – Двое сразу после отъезда Гайлы, трое – совсем недавно.

Божество оголодало что ли?

Ещё более подозрительно и неприятно.

Но Цеада таким не проймёшь. Хотя моё состояние он всё-таки замечает.

– Да ты не волнуйся, – взмахивает рукой, будто отметает любую тревогу. – Живут, верно, при храме, служение исполняют. Туда ведь всё время работники требуются.

– Увольняются?

– Нет, – качает кхелот головой. – Работы много, только и всего. Платят, говорят, тоже неплохо.

– Это они сами тебе рассказывали? – интересуюсь уже откровенно насмешливо. Да этим кхелотам транспарант надо развернуть что ли?! «Здесь творятся мутные дела», – и указатель, где именно. Чтоб никто не перепутал, значит.

– Нет, – снова отрицает Цеад, хоть и не так уверенно. – Родичи болтают… Что им деньги исправно приходят. В храме ведь тратить не на что…

Парень замолкает и медленно прикрывает ладонью рот. Дошло что ли?

– Этого ведь не может быть, да? – спрашивает чуть ли не жалобно. – Бог не мог допустить…

– Бог умер, – отвечаю негромко. – А что на уме у вашей Владычицы…

Внимательно слушавшая нас Ешиля тоже переходит на шёпот:

– И правда. Если задуматься, в храме столько народу должно быть, что не протолкнуться. Как они живут друг у друга на голове?..

– Вот вы где! – прорезает насыщенный эфиром воздух скрипучий старческий голос. – Сейчас я вам устрою, безобразники!

Мы дружно подрываемся, готовые бежать или сражаться – как получится. Но ничего такого не нужно: неподалёку стоит бабушка Улу с двумя сопровождающими, один из которых держит над ней зонтик.

И, судя по выражению лица старушки, сейчас нас будут бить. Возможно, ногами.

– Бабушка, – тут же расплывается в улыбке Цеад и топает к ней, раскрывая объятия. – Не иначе, вы услышали чаяния моего сердца и пришли встретиться с любимым внуком.

– Нету среди сыскарей моих внуков, – ворчит старушка, выхватывая у сопровождающего зонтик и отмахиваясь им от наглеца. – И не стыдно в таком виде перед моими глазами появляться?

Цеад срывает с головы кепку и покаянно кланяется.

– И в самом деле, – спохватываюсь я и начинаю раздеваться, – нечего нам в этих костюмах по городу разгуливать.

Бабушка Улу с лукавым интересом сверкает красными радужками, но посмотреть оказывается не на что: под формой у меня загодя надет костюм по местной моде. Гир пришлось с сожалением оставить на секретной квартире: в добытую Цеадом сыскарскую одежду он попросту не влезал.

Остальные следуют моему примеру.

Снятое заботливо заворачиваем в заранее подготовленную ткань. Выбрасывать подобные вещи было бы слишком глупо.

– Не стоит тебе, Цеад, так запросто по городу разгуливать, – произносит старушка, когда мы приводим себя в порядок и наконец выбираемся из закоулка на широкую дорогу.

– Ничего, – беззаботно отмахивается внук. – У них всё равно на меня ничего нет, одни подозрения.

– Чего ж они тогда дом крушили? – сварливо интересуется Ешиля.

Цеад беспечно пожимает плечами:

– В «Вороне» давно не были. И песни послушать хотели. А я не допел, эх.

– Весь в деда, – со вздохом подытоживает старушка. И одобрения в её голосе нет ни на грамм. – Иди-ка сюда, огнеглазый. Пошепчемся.

Это она мне что ли?

Улу несколько раз пригласительно взмахивает ладошкой, так что сомнений не остаётся.

Стоит мне подойти, как женщина вручает мне снова отнятый у сопровождающего зонтик и цепко хватает под руку.

– Ну и как тебе наш Зехга́л? – начинает она светскую беседу. А я запоздало соображаю, что так называется столица Кхелотского княжества и единственный портовый город острова. Город, в котором мы сейчас находимся, в общем.

– Не очень, – отвечаю честно. Вряд ли она завела этот разговор, чтобы посудачить о местных достопримечательностях.

Бабушка согласно прикрывает глаза.

– Было не очень. Теперь совсем худо станет, – произносит печально. – Птичку-то нашу назад привезли. А Мареона только и мечтает, как бы её слопать.

– Вы про Гайлу сейчас говорите? – уточняю.

Улу кивает:

– Да, да, так её звали. Не успела на свободу вылететь, уж назад вернули… – она заглядывает на ходу мне в лицо. – Ты ведь за ней следом прилетел? Из клетки выпустить, верно, хочешь?

Усмехаюсь:

– И откуда вы только всё знаете?

Женщина замолкает и некоторое время смотрит вперёд, шустро переставляя ноги.

– Положение обязывает, – со странной горечью произносит она. – Знать – это самое меньшее, что я могу сделать. Ведь в том, что сейчас происходит, моя вина тоже имеется.

И что-то есть в её словах, что заставляет поверить: сказаны они совсем не просто так. Будто именно она принимала непростые решения и до сих пор несёт на своих хрупких плечах нелёгкое бремя.

– Вина и ответственность – вещи разные, – напоминаю осторожно. – На некоторые вещи не всегда получается повлиять.

Бабушка Улу усмехается:

– Какой добрый мальчик. Именно поэтому я отведу тебя туда, куда не так-то просто попасть.

– Мы что, идём в Чёрный дворец? – как раз вовремя вопрошает Цеад. И тревожно оглядывается, будто ему вдруг стало неуютно от одной этой мысли.

– Мы с огнеглазым – да, – степенно ответствует Улу. – А вы подождёте нас в «Жасминовом вихре». Молчи, – останавливает она желающего что-то возразить Цеада. – Когда призывает Владычица, отказаться невозможно.

Внук пытается протестовать, но старушку не переспорить.

Наконец мы с женщиной остаёмся наедине. А впереди уже виднеются высокие стены. Совсем не чёрные, как можно было подумать, если судить по названию дворца.

– Что бы ты там не услышал или не увидел – молчи, – инструктирует Улу, пока мы подходим к деревянным резным воротам. – И в глаза не смотри, а то заметит.

– Что заметит?

– Что ты по её душу пришёл, – хихикает бабушка, да так, что кажется мне сумасшедшей. – Смотри в оба, мальчик, запоминай. Вернёшься – спасибо скажешь.

Пожимаю плечами. Точнее расспрашивать некогда – мы уже подходим к стражнику у ворот. Да и кажется, ничего толком мне эта пожилая загадочница объяснять не собирается.

Стражник, завидев Улу, почтительно ей кланяется и без вопросов пропускает внутрь. Да и она сама топает уверенно, будто точно знает, куда идти.

– Я провожу вас, госпожа, – неслышно возникает рядом с нами прислужник-кхелот. – Пусть экстран подождёт у ворот.

Старушка меряет его презрительным взглядом и прижимает локоть к боку.

– Ни в коем случае, – отвечает резко. – Другого провожатого мне не надо. Можешь быть свободен.

Прислужник явно хочет возразить, но сдерживается и исчезает – так же неслышно, как появился.

– Для меня, верно, тоже клетку подготовила, – бормочет женщина. – Только мы так просто не сдадимся, верно, огнеглазый?

– Так точно, – отвечаю, начиная смутно догадываться, зачем эта бабуся меня сюда притащила. Ведь выглядит она точь-в-точь как боец, выходящий на ринг. А я у неё, стало быть, вместо перчаток.

Ладно, я не против поработать охранником. Тем более, что в награду увижу наконец загадочную Владычицу.

Улу твёрдой рукой направляет меня к небольшому зданию. «Чайный домик» – приходит на ум.

Стоит нам приблизиться – двери открываются.

И на пороге нас встречает… Гайла.

Нет, не она!

Эта дама, хоть выглядит молодо, куда старше. Она не из тех, с кем можно запросто целоваться в укрытой зеленью пещере. Её красные глаза не полыхают – гневом ли, радостью ли, как у Гайлы. Они сверкают, словно отполированная металлическая поверхность, холодная и равнодушная.

– Не знала, что ты больше не способна стоять на ногах, – голос Владычицы тоже звенит сталью. – Иначе прислала бы за тобой мобиль, матушка.

Это у них так принято пожилых называть, или…

– В моём возрасте прогулки полезнее, – отмахивается старушка. – И не смей использовать по отношению ко мне это слово, Мареона. Лучше дай пройти.

Владычица усмехается и отходит вглубь домика.

Почему-то ожидаю увидеть китайский стол и сервиз для чайной церемонии, но столик тут самый обычный, как и диваны, которые стоят вокруг.

Лишь сервиз не подводит – и впрямь стоит наготове.

Складываю зонтик и ставлю его рядом с дверью. Не забыть бы.

– Присаживайся рядом, – приглашает добрая старушка Улу.

Качаю головой:

– Как я смею, БАБУШКА, – от такой учтивости у меня самого аж зубы сводит. – Я ведь так забочусь о вашей безопасности.

Старушка хихикает – мои слова приходятся ей по вкусу. Зато Владычица отчего-то недовольно хмурится.

– Наверное, мне стоит быть благодарной, – она берёт в руки крошечный заварник, – хотя бы за то, что ты не додумалась притащить сюда другого.

Я стою у бабушки Улу за спиной, так что выражение её лица не вижу. Но почти физически ощущаю недовольство, которое от неё исходит.

Тем временем Владычица наливает в чашку зеленоватый прозрачный напиток и ставит поближе к гостье.

Однако та дегустировать предложенное не спешит.

– У меня не так много времени, Мареона, – произносит сухо.

«Ближе к делу», – повисает в воздухе.

Владычица еле заметно вздыхает.

– Мне нужно твоё согласие, – она изящным движением переплетает перед собой тонкие пальцы. – Старейшины и служители уже всё подписали.

– Те, которые твои прихвостни? – ядовито усмехается старушка. – Или те, которые сидят у тебя под замком?

Но Владычица на это даже бровью не ведёт.

– И те, и другие, – кивает. – Осталась только ты, мудрейшая.

– И на что же я должна согласиться? – интересуется Улу, будто уже знает ответ.

Мареона насмешливо прищуривается:

– Сама знаешь. Мне нужно открыть запечатанный алтарь. Пора Гайле наконец сыграть уготованную ей роль.

– Где она сейчас? – старушка трогает чашку, но вместо того, чтобы отпить, поворачивает по часовой стрелке. – Мне бы хотелось с ней повидаться.

Владычица чуть заметно хмурится и отводит взгляд в сторону.

– Она устала с дороги, – говорит неискренне. – Повидаетесь сразу после церемонии.

Бабушка молча качает головой и поворачивает чашку в первоначальное положение.

– Да как ты не понимаешь, мама! – Владычица резко всплёскивает руками и тут же возвращает себе маску спокойствия. – Время уходит! Мы не можем больше довольствоваться полумерами…

– Не называй меня так, – в голосе Улу стынет лёд. – Я и на твои «полумеры» не соглашалась. Сколько их там уже?

– Семьс… – начинает Мареона и тут же спохватывается. – Да какая разница! Всеобщая польза перевешивает всё!

Старушка тяжело вздыхает, словно придавленная тяжёлой плитой.

– Видишь, мальчик, – чуть поворачивается она ко мне, – что бывает, когда чересчур потакаешь детским прихотям? Не повторяй моих ошибок, когда придёт время.

– Матушка! – возмущается Мареона. Будто не Владычица вовсе, а капризная девчонка.

– Что ж, – не реагирует на окрик старушка, – если это всё, что ты хотела мне сказать…

Улу медленно поднимается с места, опираясь на мою руку. Лицо Мареоны, которая за этим наблюдает, напоминает восковую маску.

– Сядь, – произносит она угрожающе. – Теперь, когда цель близка… Я больше не прощу предательства. Даже тебе.

Бабушка Улу смотрит на Владычицу чуть ли не с жалостью.

– Мне не нужно твоё прощение, – говорит высокомерно. – И расположение можешь оставить при себе. За все эти годы ты сотворила столько всего, что я давно прокляла тот день, когда произвела на свет такую мерзость.

Красивое лицо Мареоны морщится, как от пощёчины.

– Ты пожалеешь, – одними губами произносит она.

– Уже, – отзывается старушка. – И даже не представляешь, насколько.

С этим словами она отворачивается и горделиво топает к двери. Но я чувствую, как мелко подрагивает рука, которой она за меня цепляется.

– Я всё равно сорву печать! – вскрикивает Владычица, когда мы подходим к двери. – И никто мне не помешает! Даже ты!

Бабушка Улу останавливается и, не оборачиваясь, веско произносит:

– Попробуй. Только не забывай посматривать по сторонам. Мало ли что.

Прежде чем выйти, забираю зонтик. Негоже оставлять в стане врага даже такую мелочь.

Стоит дверям за нашими спинами захлопнуться, как из бабушки Улу словно выкачивают воздух. Она повисает на моей руке как тряпичная кукла.

– Вы в порядке? – ещё сердечного приступа мне тут не хватало! Ведь его прижиганием полечить не получится, а на большее я не особо способен.

– Как тебя зовут, мальчик? – невпопад интересуется старушка.

– Макс, – отвечаю почему-то неловко. Хотя какое там «почему-то»?! Даже не помню, представлялся ли я ей раньше. Некрасиво вышло. – Воскресенский.

– Береги родителей, Макс, – она легко похлопывает меня по предплечью. – Не доводи до такого.

– Постараюсь, – отвечаю дипломатично. Иерарха поберечь – скажет тоже! А с Орлиной у нас и так мир-дружба…

Улу глубоко вздыхает и расправляет плечи. Словно отбрасывает горести усилием воли.

– Ладно, – произносит деловым тоном. – Давай поторопимся, Макс Воскресенский. Вдруг получится выскользнуть отсюда без происшествий?

Но, подходя к воротам, понимаю: не получится.

Там уже поджидает десяток кхелотов в знакомой форме сыскарей. А впереди откашливается начальник – видно, речь произносить готовится.

– Уважаемая Улу, – действительно начинает говорить, стоит нам подойти поближе. – Прошу вас немедленно пройти с нами. У нас есть…

– Бабушка, – игнорирую это невероятное выступление. – Вы не подержите зонтик? Кажется, мне придётся заняться уборкой.

Глава 13. Вороньи Притулки

Улу усмехается и забирает зонт из моих рук.

– Постарайся только никого не убить, – произносит озабоченно, будто просит быть осторожнее с любимым сервизом. – Примета нехорошая.

На моей ладони вспыхивает пламя.

– Это уж как получится, – весело скалюсь будущим противникам. – Можете заранее по дереву постучать или через левое плечо плюнуть – от примет, говорят, помогает.

Со стороны бабуси слышится тихое постукивание. Она там деревянную ручку зонтика что ли использует?

– Подчиняться, значит, не хотите… – судя по тону, уважение к матушке Владычицы у начальника кхелотов долго не задержалось. – Делать нечего. Взять их!

Сам начальник остаётся в тылу, зато его подручные медленно приближаются, растянувшись полукругом, явно пытаясь заключить нас в кольцо. В руках они держат что-то вроде деревянных мечей, которые явно мечтают поскорее пустить в дело.

Ну уж нет, ребята!

Поворачиваюсь, демонстрируя собравшимся две фиги и одновременно заливая их потоком огня. Пусть никто не уйдёт обиженным. Немного сдерживаюсь, конечно – негоже в первый же день весь дворец разносить.

Ещё успеется.

Сыскари притормаживают, вокруг них вспыхивают защитные экраны, поглощающие магию. А они неплохо подготовлены! Часто имеют дело с магами?

– Вперёд, вперёд! – торопит подчинённых начальник.

– А самому слабо́ что ли? – насмешничаю я, запуская ещё несколько зарядов. Ну а вдруг пробью кого? Весело будет поджечь палки, на которые они так надеются. – Сошлись бы в битве один на один, как положено порядочным недоумкам.

Начальник белеет лицом и топает ножкой.

– Экстрана можно не жалеть! – решает он.

Улыбаюсь по-доброму:

– Значит, и мне вас жалеть не надо.

Сыскари ускоряются. Запускаю вперёд и вверх огненный мячик и подныриваю под успевший первым «клинок». От удара под дых магический щит не спасает, и первый противник сгибается пополам прямо на ходу.

Хватаю его за шкирку, как кутёнка, и швыряю навстречу мечам товарищей. И тут же добавляю огоньку. Работает! Ведь щитами у них прикрыта только передняя часть тел…

Начальник тем временем что-то возмущённо вякает. Надеюсь, получил моим мячиком по темечку.

Но смотреть некогда: бахаю сжатым до предела огненным шаром им под ноги. Сам прикрываю бабушку – мало ли. Энергия высвобождается взрывом, но волна слабая – до меня почти не доходит.

Зато от души получившие по ногам нападающие резко вспоминают о собственных проблемах.

Пока они копошатся, хватаю старушку за руку и тяну к воротам. Хватит с этих ребят, пожалуй, на сегодня. Но дорогу нам заступает начальник.

Его форменная кепка прилично обгорела, а волосы завились от огня мочалкой. Любо-дорого посмотреть.

Товарищ с крайне злобным видом начинает творить какую-то магию, но я быстрее. Пара ударов – и можно забирать оставленную позади бабушку и выходить на улицу.

Ага, щас!

Ребята оказались стреляными воробьями и догадались запереться. Искать ключ? Пфе.

Всаживаю пару огненных зарядов в петли и вышибаю ногой одну из створок.

А вы что думали, я замок выжигать буду? Да на него, небось, такого навешано, что возиться мне с ним до китайской пасхи. Это про петли, на которых держится вся эта конструкция, редко кто задумывается. Даже во дворце Владычицы.

Наконец мы с бабушкой на улице. Куда дальше? Там сыскари уже в себя приходят – вот-вот выскочат следом!

Из дальней улочки вдруг выворачивает мобиль и на полной скорости несётся к нам. Резко тормозит, а дверь с водительской стороны распахивается.

– Садитесь! – командует Цеад.

Быстро и осторожно усаживаю бабушку на заднее сидение, туда же кладу зонт. Забираюсь следом – место рядом с водителем уже занято Ешилёй.

Цеад трогается, не дожидаясь, пока я захлопну дверь: из сломанных ворот один за другим высыпают незадачливые стражники.

Только вот сделать то ли ничего не могут, то ли не хотят.

– Вы в порядке, бабушка Улу? – заботливо интересуется Ешиля, поворачиваясь к нам. – Вот же сволочи!

– Я-то в порядке, – хихикает старушка. – А вот Мареона, верно, рвёт и мечет.

– Так ей и надо, – отзывается Цеад, внимательно следя за неудобной дорогой. Мобиль на этой улочке вызывает ассоциации со слоном в посудной лавке. Надеюсь, хоть не с тем же результатом.

А ещё надеюсь, что таких чокнутых водителей один на весь город. Со второй машиной мы тут просто не разъедемся.

– А вы, бабушка Улу, роковая женщина, – усмехаюсь и я. – Так хорошо знаете Владычицу и ни словом об этом не обмолвились.

Старушка отмахивается. Её настроение снова пошло на спад.

– Как выяснилось, не знаю. А о чём в курсе – лучше бы никогда не слышала.

– Так вы правда её мать?

– Когда-то была, – вздыхает Улу. – С тех пор много воды утекло.

Повезло же мне – сходу наткнуться на Цеада! Кстати, о нём.

– А ты ей, получается, кто?.. – легко тыкаю пальцем в его плечо.

– А я – не мать, – бурчит он в ответ. Даже его затылок излучает недовольство.

– Цеад – мой внук, – отрубает бабуся. – Этого ему более чем довольно.

Пожимаю плечами: не так уж мне интересно ковыряться в их семейных отношениях. Тут в своих собственных разобраться бы.

– А что Гайла? – вспоминаю вдруг странное сходство Владычицы с девушкой. – Она имеет к вам какое-то отношение? Или просто все кхелоты похожи между собой?

– Нет, – бабушка Улу качает головой. – Расскажу тебе об этом позже. Такой разговор потребует не одной чашки чая. Да и выходить уже скоро.

Едем мы правда не слишком долго. Останавливаемся, по моим ощущениям, где-то на окраине. Хотя кто её разберёт, эту кхелотскую столицу. Может, тут центр так выглядит.

Мобиль Цеад загоняет в какой-то сарай. Прикрывает ворота и рисует на них знак, напоминающий витиеватый круг. Контур под его пальцем вспыхивает и тут же гаснет. Хитрый магический замок? Очень может быть.

– А вовремя мы к вам приехали? – хвастливо спрашивает парень. Видно, хочет, чтобы любимая бабушка его похвалила.

И бабушка не разочаровывает.

– Я ведь тебе, остолопу, ясно сказала, чтобы не смел приближаться к Чёрному дворцу! – спохватывается она и замахивается на внука кулачком. – Или ты забыл?

– Да ладно, – уклоняется от чисто символического удара Цеад. – Я же в мобиле был.

Бабушка Улу сердито сопит.

– Не спорь со старшими! – ругается она. – Я обещала, что в следующий раз ты войдёшь туда со всеми почестями. Почему не даёшь мне сдержать свою клятву, как нужно?

Старушка выглядит по-настоящему огорчённой. Хотя спорить с тем, что забрали нас очень даже вовремя, не приходится.

– Прости-и-ите… – вдруг плаксиво сморщивается сидящая впереди Ешиля. – Это я водить до сих пор не умееею…

– Нашла, о чём плакать, – тут же смягчается бабуся. – Водителя лучше Цеада во всём Зехга́ле не сыскать.

Судя по его манере управления мобилем – бедняги просто прячутся. Но хитрая Ешиля своего добивается: всё оставшееся время пути мы прилежно слушаем, какого прекрасного внука собственноручно вырастила Улу.

Сам он молчит, пылая ушами. А я поддакиваю, вгоняя беднягу в ещё большую краску.

Наконец мы оказываемся возле дома. Самого обычного, каких немало что с той, что с другой стороны улицы.

Старушка замолкает и прикладывает раскрытую ладонь к металлической пластине, закреплённой в самом центре ворот. Которые, против ожидания, не распахиваются.

Зато чуть в стороне от них бесшумно открывается маленькая дверка, в которую мы входим один за другим.

В дом, стоящий на этом участке, нам тоже оказывается не нужно. Мы обходим его стороной и добираемся до чайного домика.

– Ну вот, – вздыхает бабушка Улу, – мы почти дома, ребятки.

Спросить, что это за дом такой, я не успеваю. Цеад отодвигает стенную панель, за которой обнаруживается самый обычное устройство для перемещения.

– В Зехгале эти штуки наперечёт, – произносит женщина со сдержанной гордостью. – Хорошо, что в Великой Росии у меня есть свои люди.

– Рах Шан? – усмехаюсь. Ведь если красноглазый приходится Гайле дядей, то для бабушки Улу он…

– Сынок, – охотно кивает старушка. – Лучше бы тогда его бог Владыкой избрал…

Чувствую себя в индийском фильме. Все друг другу родственники, а больше ничего толком не понятно. Сейчас ещё песни с танцами запустят – вообще не отличишь.

– Так, – интересуюсь у нетерпеливо ожидающей перемещения Ешили, – а ты у нас кто? Потерянная в младенчестве внучатая племянница старшего мужа?

Девушка возмущённо сверкает глазищами:

– Я дрейни, рос! Ни к кому из них отношения не имею!

– Посмотрим, – бормочет Цеад еле слышно. И тут же обращается к бабушке нормальным голосом. – Я отправлюсь первым.

Включает портал – и только его видели.

Следом перемещается бабушка. За ней – я. Последней остаётся голубоволосая, которая должна предварительно всё там привести в первоначальный вид.

Стоит мне ступить внутрь портального контура, как меня чуть не сбивает порывом ледяного ветра.

– Как бы не захворал, – скептически хмурится Улу. – Худосочный всё-таки, в чём душа только держится.

– Не захвораю, – с усмешкой демонстрирую объятые пламенем ладони. Жаль, гира на мне нет – а то показал бы им тут файер-шоу.

– Пойдём в дом, – старушка бесцеремонно цапает меня за руку. – Цеад пока девочку дождётся.

Ничего против такого предложения не имею. Да, мне не холодно, но стоять здесь, на открытом пространстве, весьма неприятно.

– Это наше тайное убежище, – объясняет Улу, пока мы идём с ней к виднеющемуся вдалеке каменному строению. – Вороньи Притулки именуется.

– Высоко же вы забрались, – оглядываюсь по сторонам.

И правда – мы явно находимся в горах, на сравнительно ровном участке плоскогорья. Вокруг только камень, снег, да жухлая трава. А ещё – несколько неказистых домиков.

Вместе с бабушкой мы направляемся к самому большому из них – приземистому и плоскому, будто по нему прошлась лавина.

– Пришлось подготовить запасное гнёздышко, – хмыкает старушка. – Я многое потеряла после прошлой попытки переворота. Но больше тех ошибок не совершу.

– Вы так легко рассказываете о подобном постороннему… – не то чтобы я был против, просто хочу понять, что ею движет.

Улу лукаво сверкает в мою сторону красными радужками.

– Когда человек связан с кхелотом, это сразу заметно, – отвечает после паузы. – И сила в тебе особенная, нездешняя. Даже через Эфирный океан перелетел без эфилёта. Такому, как ты, можно довериться не глядя.

Смущённо откашливаюсь:

– Спасибо, конечно. Но с Эфирным океаном случайно получилось.

– Нет ничего более закономерного, чем случайности, – отзывается бабушка. – Заходи, не стесняйся.

Она гостеприимно распахивает передо мной двери.

Конечно, по сравнению с убранством Чёрного дворца здесь бедновато. Но не в пример уютнее, чем в том общежитии, куда изначально привёл меня Цеад.

Бабушка Улу усаживает меня на низкий диванчик, а сама торопится на небольшую кухню, откуда тут же начинает греметь посудой.

– Люди считают, что кхелот выбирает нужного человека, делает его своим социмом и возводит на вершину мира, – зачем-то объясняет она, колдуя над плитой. – Но на деле этот человек уже таковым является. И просто получает себе арма, который поможет ему возвышаться как можно более эффективно.

– Получается, мне тоже надо становиться правителем? – усмехаюсь. – Что-то неохота.

– Рассуждаешь, как мой внук, – сердито выговаривает бабушка, наполняя чайник и выставляя на поднос чашки. – Беда в том, что пока достойные бездействуют, власть забирают… всякие. И к чему это приводит – даже бог порой не может предугадать.

Встаю с места, чтобы помочь женщине отнести посуду на столик рядом с диваном.

– Прямо чувствую на плечах груз ответственности, – жалуюсь шутливо.

Все эти разговоры о власти и прочем кажутся чем-то страшно от меня далёким. Меня вполне устраивает такая вот относительно мирная жизнь с понятными задачами, друзьями и врагами.

Вот вызволю Гайлу, и моё счастье будет полным.

– Не волнуйся, – бабушка точным движением наливает чай в мою чашку. – Оно само тебя найдёт. Главное – не отворачивайся, когда придёт время.

Она ставит передо мной налитую до краёв чашку. Судя по запаху и виду, там что-то вроде зелёного чая. Не люблю.

Отпиваю из вежливости. А в этом что-то есть… Вкус, по крайней мере, не так плох, как я ожидаю.

– Когда-то мой супруг был Владыкой, – сообщает Улу как нечто само собой разумеющееся. Кажется, настало время удивительных историй. – Следующим должен был стать Рах Шан. Но Вороний бог почему-то указал на Мареону. Он и тогда уже мало кому отвечал…

Киваю, побуждая женщину продолжать рассказ. Самое то для посиделок за чаем.

– А после пробуждения в этой эре наша жизнь стала стремительно меняться, – бабушка говорит спокойно, но в голосе чувствуется грусть. – Одним из первых Мареона устранила бывшего Владыку, который попытался протестовать. Рах Шану пришлось поступить на службу к вашему кайзеру, а Цеаду – бежать из дворца под мою защиту.

– Гайла тоже бежала? – спрашиваю, потому что Улу замолкла, уставившись в одну точку.

– Не совсем, – отмирает женщина. – Её дар святой обернулся проклятием ненасытности. Ведь наш бог перестал отвечать на наши молитвы и питать своих последователей. Тогда сын предложил временно перевезти Гайлу в Великую Росию.

Снова киваю. Поэтому, видно, и приписали её к отряду вечных: всё-таки именно там поживиться чьей-то жизненной силой возможностей больше всего. Мы, Ястребы, даже законами не слишком ограничены – лишь бы кайзера наше поведение устраивало.

– Служители объявили, что Вороний бог истощил силы и теперь спит. А Мареона сказала, что пойдёт на всё, чтобы вернуть его милость. Многих кхелотов устраивает то, что происходит.

Женщина медленно отпивает из чашки, затем вскидывает на меня пылающие глаза:

– А я собираюсь ввести в Чёрный дворец другого Владыку. И сделаю для этого всё возможное.

– Я тоже не дам использовать Гайлу в каких-то мутных целях, – заверяю я бабушку.

– Значит, заключим союз, – хихикает та. – Зятёк.

И не докажешь ведь, что даже говорить об этом пока рано! Приходится мириться.

Разговариваем ещё долго. Рассказываю бабушке, что скоро сюда должен приехать Рах Шан. Она объясняет, что к нападению на Чёрный дворец почти всё готово, но из-за прибытия Гайлы приходится поторапливаться.

В конце концов она торжественно нарекает меня внуком и обещает помощь, поддержку и прочие блага. Если, конечно, бунт против Владычицы пройдёт так, как надо.

По комнатам расходимся за полночь, очень довольные разговором. Ни Цеад, ни Ешиля так и не появляются.

Проваливаюсь в сон, будто в омут.

А под утро снится, что меня гладит по щекам чья-то прохладная ладошка.

– Макс… Макс… – лихорадочно шепчет смутно знакомый голос.

Ладонь сменяется горячими губами, целующими меня куда ни попадя – щёки, нос, губы, шея.

Обхватываю девушку руками, прижимаю к себе. Жадно оглаживаю бархатистую кожу. Она полностью обнажена – и мне это нравится.

Подминаю девушку под себя и только тогда наконец могу её рассмотреть.