Текст книги "Изумруд - камень смерти"

Автор книги: Виктор Мясников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– Синяков вроде нет, – констатировал Клим, осмотрев Вовца, – руки-ноги тоже на месте, не повыдерганы, сам пришел, а не на носилках из палатки вынесли. Дай ружье посмотреть, а то ночью слишком темно было.

– Держи, только курок не трогай, – Вовец протянул оружие. – Да, тяжелая девушка. Надо бы её как-то спровадить отсюда. В лесу гранильщик все равно не нужен, мне кажется.

– "Ремингтон", – прочитал Клим название, – красивая игрушка. А Валентина только добровольно уйдет. Можно, конечно, навалиться всей толпой, связать и в таком виде унести, но это только новые проблемы создаст. Пусть лучше кухней занимается, у нас больше времени для работы останется, да и готовит она лучше. Мы её и взяли с таким расчетом. Просто не подумали, что новый человек имеется, а она тоже не проявлялась, пока тебя не увидала.

– Тогда буди, пусть завтрак готовит, – Вовец поднялся и пошел к ручью умываться. – Нечего бабе валяться, когда мужики встали.

Валентина, вопреки его предположениям, как только Клим её разбудил, сразу поднялась. Вылезла из палатки, в том же свитере и брюках в обтяжку, сладко потянулась. Увидела Вовца, улыбнулась и приставила палец к губам, мол, помню ночной разговор, отныне друг другу ни слова. Вовец облегченно вздохнул, расстелил на столе карту и углубился в её изучение. Ребят решили пока не будить, пусть отоспятся как следует. После завтрака вдвоем с Климом отправились на разведку.

К знакомой делянке подошли сбоку, принялись в два бинокля рассматривать. Вагончик вытащен к буровой, рядом стоит трактор. Штабель ящиков в прежнем виде, наполовину развален и разломан, колонки керна валяются на земле. Можно подойти посмотреть, да ни к чему рисковать. Людей не видно, спят или просто попрятались.

В десятом часу из вагончика начали выползать работяги. Справляли нужду у колеса, умывались из ковша, закуривали, лезли в механизмы, проверяя готовность к работе, набирали из железной бочки соляру в ведра, заливали в баки. Из косо воткнутой трубы над крышей вагончика потянулся дымок, завтрак принялись готовить. В десять часов заслышался рокот двигателя. На делянку вывалил "Кировец", следом огромный черный джип. Начиналось интересное. Клим с Вовцом спрятались за молоденькие пушистые сосенки, выставили бинокли сквозь лапник, молча принялись наблюдать.

Похоже, порядок в фирме был тот еще: пока не выспались, на подмогу не поехали. Нет у них группы быстрого реагирования, обычные сторожа, только с дубинками и ружьями. Из джипа их целых шестеро вылезло, шофер седьмой. Толку от их присутствия не было никакого, слонялись, пинали кочки, опрашивали работяг, грозными взглядами окидывали окрестные заросли и угрожающе наводили стволы "помпушек" на лес. Из вагончика с трудом вылез ночной герой: весь облепленный пластырем, голова перебинтована, рука на перевязи. Заковылял к джипу, корчась после каждого шага. Его подхватили, чуть не на руках отнесли в машину. Квадратный карапуз в кожанке до колен похлопывал его по плечу, похоже, утешал и обещал вознаграждение за проявленное мужество и геройство. Так, во всяком случае, ведут себя начальники с пострадавшими подчиненными. Вовец мог поклясться, что охранник специально вырядился и старается подать себя раненым героем, а не лопухом, проигравшим по всем статьям. И ран у него никаких нет, только царапины, приобретенные, когда его мужики за ноги из земляной кучи выдергивали.

Вся эта бестолковщина продолжалась и через час. Работяги уже запустили дизель, закрутили буровой станок, а доблестное войско продолжало слоняться из джипа в вагончик и обратно. В джипе стоял радиотелефон, о чем и штырек антенны на крыше свидетельствовал, поэтому все время кто-нибудь сидел в салоне и докладывал в город начальству об окружающей обстановке и текущих успехах, а может, просто с девушкой трепался. Наблюдать за столь малозначительными событиями было скучно, и Клим предложил отправиться по своим делам.

Но тут на делянку выкатил желто-голубой милицейский "жигуленок" с четырьмя пассажирами в форме. На вырубку он выезжать не рискнул, остановился на пробитой бульдозером дороге. Из машины вылез сержант, держа в левой руке продолговатую рацию; брезгливо задирая ноги, иногда оскальзываясь, направился к вагончику. Среди охранников появление гостей вызвало волнение, все высыпали из балка, сгрудились у джипа, оживленно переговариваясь и жестикулируя. Словно в муравейник забралась ящерица и всех переполошила. Потом квадратный карапуз в сопровождении двухметрового качка – Пат и Паташон – пошел навстречу милиционеру. Посреди вырубки они сошлись и остановились. Вовец видел в бинокль, что сержант в основном общается не с собеседником, а с черным бруском рации. Потом все трое направились к вагончику. Милиционер шел с таким видом, словно он тут один, откровенно игнорируя своих сопровождающих. А у тех был вид прогуливающихся денди, за которыми увязался назойливый попрошайка. Вся троица скрылась в вагончике. Через пару минут в дверях появился сержант, утирающий губы. Видно, обитая листами металла будка не пропускала радиоволны, пришлось высунуться наружу. Милиционер что-то сказал в микрофон и для ясности махнул пару раз рукой. Трое его товарищей тут же дружно покинули машину и быстро направились к вагончику.

– Ну всё, снюхались и сели пьянствовать, – прокомментировал Клим, опуская бинокль. – Мы как, отчаливаем? Больше тут смотреть нечего, все интересное кончилось.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Вовец, – должен, правда, ещё быть вынос тел, блевание с крыльца и клятвы вечной любви с мокрыми поцелуями, но этого мы и так навидались за прожитую жизнь. Так что пойдем своей кривой дорожкой и постараемся не встречаться с этими блюстителями общественного порядка, они связались с плохими парнями.

И разведчики вернулись на стоянку, где Серж и Серый уже истомились от бездельного ожидания, а на костре доспевал обед.

* * *

Если верить старой красноармейской карте, ручей километров семь слегка петлял по долине меж сопок, а начинался в маленьком озерке. У Вовца, как у человека, получившего приличное геологическое образование, это единственное продолговатое озерко в какой-никакой, но все же горной местности вызвало удивление – слишком нетипичное. Но чего не случается в природе? Предстояло исследовать русло ручья на всем протяжении до истока и обнаружить выходы слюдита. После короткого совещания решили, что в поиск пойдут Вовец и Серый. Вовец как специалист будет исследовать, а Серый у него на подхвате каелкой работать, мешок с образцами таскать, заодно и подучится чему-нибудь полезному. Клим с Сержем остаются на месте. Во-первых, нельзя оставлять лагерь без охраны, а, главное, надо исследовать найденные в ручье образцы.

Ружье Вовец решил оставить. Для него – лишний груз, а ребятам в лагере не помешает, тем более что их в лицо знают плохие парни из железного вагончика. Вовец показал, как обращаться с "Ремингтоном", зарядил, разрядил, дал пощелкать без патронов, чтоб привыкли двигать цевьем. Валентина ночной уговор соблюдала, на Вовца даже не посмотрела ни разу. Но его это ничуть не трогало. Он уже настроился на работу, после обеда сразу собрался: мазь, чтобы отпугивать комаров и клещей, кусок полиэтилена на случай дождя, сухой паек, аптечка, фляга с чаем, котелочек, нож на пояс, обушок в руку. В станковый рюкзак был вставлен фанерный ящик для образцов, в нем пачка газет – обертывать камни. Серый снарядился примерно так же, но в рюкзак себе вставил пластиковый лист к спине и уложил большое долото, топорик, килограммовый молоток, складную лопатку и промывочный лоток. Проверили обувь и отправились вверх по течению ручья.

В густые заросли ивняка по берегам не лезли, обходили. По каменным глыбам тоже не скакали, как козлы, – поскользнешься раз и запросто ногу повредишь или ещё что необходимое. Серьезным делом заняты, дурака валять ни к чему. Время от времени Вовец выковыривал со дна ручья несколько обломков породы и, убедившись, что это слюдит, шел дальше. Серый не отставал, вперед не забегал, попусту на ходу не болтал, наблюдал по сторонам. Солнце стояло высоко, жарило немилосердно, на лицах выступали капли едкого пота. Комаров не было, зато с реактивным гулом кружили крупные пауты, садились на одежду и лезли в лицо. Долина ручья была довольно узкой – метров двадцать-тридцать – и не имела следов присутствия человека. Ни покосов, ни тропинок, ни ржавых жестянок, ни пустых бутылок. Только по склонам увалов виднелись старые, "дедовские" закопушки, ямы и кучи земли, заросшие деревьями. Так что лет сто-полтораста тому назад здесь было бойкое место. Да найдется ли на Урале хотя бы гектар, не обезображенный старателями, горщиками или углежогами? И правда, в ручье попалось ржавое колесо от тачки. Ему тоже было лет сто, после удара бойком обушка от колеса отлетели огромные куски рыжей ржавчины.

Через два с половиной часа добрались до истоков ручья. Никакого озера здесь не оказалось. На его месте был продолговатый овраг, по дну которого журчал все тот же ручей, просто более слабый. Вовец сразу понял, в чем дело. Здесь две горы сходились, сжимая долину, и в самом узком месте когда-то была сооружена плотина, сохранились её живописные остатки. Ниже плотины долина во всю ширину была усыпана обломками слюдита. У Вовца даже дыхание перехватило, сразу понял, что коренное месторождение где-то рядом. Сбросил рюкзак и направился к остаткам плотины.

Такие обычно ставили золотодобытчики. Двойной частокол из бревен поперек течения. Промежуток забивался глиной с камнями, в запруде накапливалась вода. В проеме створа плотины ставились поперечные доски, и если уровень воды снижался, убиралась очередная доска, вода устремлялась в промывочный желоб, смывая пустые пески, а золотишко оседало на поперечных планках. Здесь довольно тонкие бревешки были вбиты в один ряд. Вероятнее всего, её когда-то поставили пескомои, да так и бросили, а может, и горщики, добывавшие изумруд, тоже решили, что им нужен водоем. Пустую породу они сбрасывали перед заплотом, вода сносила щебенку, а лет сорок-пятьдесят назад сгнившие бревна не выдержали напора, плотину прорвало и мощный поток подхватил и унес в низовья огромную массу камня. А пруд сохранился только на старой карте. Проран был шириной всего метра полтора, остальные бревна частокола сохранились неплохо. С одного бока в них были вырублены пазы, чтобы плотнее прилегали к соседним, стыки, в свою очередь, оказались проконопачены мхом и просмолены.

– Запруду бы по новой сделать, – подсказал Серый, – купаться можно будет. А что? Бревна колотить совсем не обязательно. Засыпать землей с камнем или просто забить досками.

– Мысль дельная, – одобрил Вовец, – но это после. Сейчас давай-ка передохнем, чайком это дело запьем, да будем копь искать. Я думаю, ямищу таких размеров быстро найдем. Ты костерок разведи, а я на горку поднимусь. Похоже, вниз по склону породу сбрасывали.

В склоне горы имелась пологая выемка, словно специально прокопанная для удобного подъема. Вовец, пройдя с четверть километра, поднялся на высоту метров пятидесяти. Это ещё не было вершиной, но здесь имелась довольно широкая площадка, упиравшаяся в каменный завал на крутом склоне. Вовец подошел к завалу, содрал обушком слой разноцветных лишайников с верхних глыб. Гранит, точнее, желто-серый пегматит с крупными вкраплениями дымчатого кварца и прожилками белого шпата. Но эти каменюки явно скатились сверху, надо бы добраться до тех, что под ними. Вовец отступил несколько шагов ниже площадки и разодрал клювом обушка дерн. Взрыхлил несколькими ударами плотную глину, выбрал попавшиеся мелкие камешки. Еще потюкал наугад по низкой траве, пока в земле не звякнуло. Выкопал грязный обломок, поплевал и обтер. Довольно улыбнулся – слюдит. Весело напевая, сбежал вниз.

Серый дожидался у маленького прогоревшего костерка, чай уже напрел. Почаевничали, перекусили. Вовец прополоскал в ручье принесенные камешки и выбросил, ничего интересного. А вот обломок слюдита был явно из одной компании с теми, что валялись под плотиной. Значит, их натаскали с горы.

Собрали рюкзаки и поднялись наверх, чтобы попробовать разобрать завал. Вдвоем легче ворочать глыбы, за час основную кучу раскатали. Серый уселся перекурить, а Вовец исследовал открывшуюся скальную стенку. Она явно подвергалась воздействию рубящих орудий. Следовало идти в глубину. Серый новое направление поиска воспринял спокойно, только посокрушался, что лом не прихватил. Бить шурфы было его хобби. И он продолжил работу с таким энтузиазмом, словно был первый день после отпуска и истосковался по настоящей мужской работе. Теперь уже Вовец оказался на подхвате, отправляя вниз по склону камни, выбрасываемые Серым из ямы.

Пегматитовая стенка, отвесно уходившая вниз, вдруг отклонилась в глубь массива, приобретая вид свода. Вовец сразу дал команду Серому копать под свод. Тот расшатывал камни обушком, а если сидели плотно, то бил молотком. Вскоре лег на живот, вполз в раскопанную нору, только ноги торчали, и выбрасывал наружу обломки. Вовец их откидывал дальше. Потом раздался звук осыпающихся камней, и Вовец испугался, что произошел обвал. Хотел схватить Серого за ноги и вытаскивать, но тот резко втянулся в нору и скрылся в темноте. Тут же послышался его приглушенный крик:

– Вовец, ползи сюда! Здесь пещера!

Повторять приглашение не пришлось. Вовец лег на спину, положил на грудь обушок, запустил пальцы в расселину на потолке, приподнялся и втянулся под каменный свод. Здесь оказалось сумрачно и прохладно. Привставая на локтях и отталкиваясь ногами, быстро пополз вперед. Через пару метров насыпь под спиной резко пошла вниз, и Вовец чуть не кувырнулся через голову. Он встал в полный рост и осмотрелся. Сквозь лаз лился рассеянный свет. Голова почти касалась потолка, стены темнели на ширине разведенных рук. Серый чиркнул зажигалкой, восхищенно огляделся. На уступе стены висели желтоватые восковые сосульки, торчал свечной огарок. Кальцинированный до полного окаменения фитиль зажечь не удалось.

– Да это же шахта! – ахнул Серый. – Вовец, мы нашли изумрудную шахту!

– Не торопись, – Вовец уклонился от радостных объятий. – Во-первых, это не шахта, а штольня. Шахта имеет вид вертикального колодца, а штольня проходит горизонтально с поверхности земли до залежи полезного ископаемого. Есть ещё штреки, вроде штольни внутри рудного тела, но без выхода на поверхность. Вот черт, даже подумать не мог, что среди бела дня фонарик может понадобиться. Интересно, почему эту штольню бросили?

– Может, всё добыли? – предположил Серый и сам испугался такого предположения. – Да нет, не может быть, – закончил уныло.

– Бывает и хуже, – утешил его Вовец, – представь на минуту, что мы сами эту штольню пробили, а в конце – шиш! Ладно, давай поищем, нельзя ли что-нибудь тут зажечь, не хочется вылезать ради такого пустяка.

Вдоль штольни на полу полосой лежали толстые гнилые доски, встык, одна за другой. Вовец пощупал трухлявое дерево, пропитанное влагой. Посреди доски оказалась вырублена неглубокая канавка.

– Тачки с породой откатывали, – пояснил напарнику, – серьезная артель камень рубила. Странно, что эта выработка осталась неизвестной, не один десяток человек должен был здесь работать. Где-то поблизости и бараки жилые стояли, не в горе же народ ночевал и щи хлебал?

– Не-е, – возразил Серый, – это сейчас в шахте по пятьсот человек работает. А тогда и пятеро могли справиться. Вот мы своей артелью на Высокогорке десятиметровый шурф за два дня били. А тут, поди, годами породу выбирали.

– Пожалуй, действительно, тебе это лучше знать, – согласился Вовец.

– Глянь, вроде, лампа керосиновая, – позвал его Серый, поднимая что-то с земли, – булькает, ты смотри. Это и есть та самая "Летучая мышь"? Видно, впервые в жизни увидел этот реликт двадцатого века.

– Может, и она, а может, "Молния" или "Вундер-лампа" какая-нибудь, Вовец подошел, посмотрел, – их до праха было, каждая фирма свое название придумывала. А может, безымянная, просто двенадцатилинейная. – Взял ржавую лампу, в бачке действительно булькнуло, потрогал закаменелый, спекшийся фитиль. – Ишь ты, керосин плещется, мог бы и испариться за столько лет. Жаль, стекло разбилось.

Он попробовал провернуть колесико подачи фитиля, но оно не подалось. Зато головка-горелка свинтилась после некоторого усилия. Из горловины бачка резко пахнуло керосином.

– Она вообще кверху дном валялась, представляешь? – удивлялся Серый. А не вытекло.

– Тогда понятно, – Вовец разглядывал головку, – если в глину ткнулась горелкой. Сейчас попробую фитиль переставить.

Он вытащил нож, всунул лезвие между тонкими валиками подачи фитиля, чуть их раздвинув, протянул плоскую ленточку фитиля в горелку, обрезал верхний запекшийся, пропитанный глиной край холщовой полосы. Опустил конец фитиля в горловину бачка, завернул головку на прежнее место. Достал из кармана зажигалку, подпалил фитиль. Низкое оранжевое пламя зашипело, широкая волнистая лента копоти потянулась вверх.

Вовец поднял лампу к низкому, слегка закопченному своду. Массу серо-желтого крупичатого пегматита, рассеченного источающими влагу трещинами, прорезала черная блестящая полоса слюдита в ладонь шириной. Через пару шагов она сделалась вдвое шире. На полу штольни ничего различить не удавалось, так как он сплошь был покрыт коркой влажной глины. Сквозь трещины потолка она просачивалась с грунтовыми водами. Местами под трещинами на полу образовались даже маленькие расплывшиеся глиняные холмики, этакие приплюснутые сталагмиты. Через каждые метр-полтора в коридоре стояли парами у стен, одна против другой, рудничные стойки толстые лиственничные плахи, половинки расколотых вдоль бревен, поддерживавшие поперечные брусья. Трещиноватый потолок действительно следовало подпирать, чтоб не обвалился. Крепь вызвала у Серого интерес. Он ковырнул обушком одну из стоек. Подгнившая красноватая древесина оказалась рыхлой только снаружи, сердцевина плахи была твердой, как камень. Кое-где в потолок упирались дополнительные стойки, удерживая отдельные гранитные глыбы, грозившие сорваться вниз. Эти стойки представляли собой довольно тонкие сосновые бревешки, похоже, срубленные прямо на горе возле шахты.

– А чего это они кверху ногами поставлены, – подивился Серый, глухо стукнув обушком по сосновой подпорке, – тонким концом вниз?

– Сок идет в дереве от комля к вершине, – пояснил Вовец, – значит, если вершиной упереть в сырую землю, вода меньше будет стойку пропитывать.

Через полтора десятка шагов потолок уже сплошь стал слюдитовым, стены тоже поблескивали черным. Еще через пяток метров вышли в большой куполообразный зал. Коптящего огня лампы не хватало, чтобы осветить всю выработку, поэтому зал казался просто огромным. Гигантское деревянное колесо высотой в человеческий рост возвышалось над устьем шахтного колодца. Массивная тусклая цепь в мелких крапинах ржавчины уходила вниз, в непроглядную темноту. Серый тронул толстые спицы, надавил. Колесо с неожиданной легкостью стало поворачиваться, тонко повизгивая, цепь, звякнув, подалась кверху, наматываясь на вал, натянулась и застопорилась.

– Здорово! – восхитился Серый. Гулкое эхо отозвалось со всех сторон. А как сюда такую громадину втащили?

Вовца колесо заинтересовало не меньше, чем Серого. Дружески похлопал по ободу, словно лошадь по шее потрепал.

– Я такое же видел в одном городишке в Пермской области, стояло в крытом дворе над колодцем. Даже дети и старухи могли запросто воды поднять. А сюда его привезли на телегах по частям, тут только смонтировали. – Он поднял лампу повыше, отблески огня заиграли на стенах. – Так, гляди, кровля какая – пегматит, сплошной массив. Когда отсюда стали слюдит выбирать, рудный купол обвалился, может, даже и придавило кого. Глыбы эти упавшие потом переколотили в куски и вытаскали, а тут вон какой роскошный грот образовался – дворец! – Он сосредоточенно помолчал, прикидывая размеры зала и высчитывая объем. – Кубов двести будет, а может, и все двести пятьдесят.

Серый только присвистнул. Сбоку от подъемника стояли две деревянные тачки с широко расставленными рукоятками, ведер в пять вместимостью каждая.

– Ого! – Серый попробовал одну прокатить. – Как же её катали полную?

– Бегом, Сережа, только бегом, – Вовец приподнял за рукоятки вторую тачку. – Как раз под мой рост: руки по бокам, чуть приподнял и – вперед! Машина ОСО – две ручки, одно колесо.

– Какое ещё ОСО? – не понял Серый.

– Солженицына читай, а то так серым и останешься, в смысле образования. ОСО – это особое совещание, "тройка". Слышал про такую? Сидят три начальника в кабинете, три убежденных ленинца, верных сталинца, чай с коньячком цедят и дела врагов народа смотрят. Открывают папочку, а там следователь заключение в трех строчках выдал и предлагает меру наказания: расстрел, десять лет, или то и другое вместе. ОСО пишет: "Утверждаю," – и дальше. Никакого бюрократизма.

– А мой дедко покойный, – Серый тоже кое-что знал и спешил продемонстрировать свои знания, – тачку старательским такси называл. Километр – двадцать копеек, порожняком гонишь – сам плати.

На круговой площадке вокруг шахтного ствола нашлось много интересного: ломы, огромные стальные клинья, кувалды, четырехгранные долота и толстые сверла. Что интересно, одни инструменты порыжели от ржавчины, а другие остались как новенькие. Вот что значит качество металла! За шахтой к каменной стене был пристроен деревянный навес, под ним стелился слой полусгнившей соломы. Похоже, здесь отдыхали горняки.

Керосин в лампе кончался, огонек замигал, бросая хлопья копоти, распространяя удушливый смрад. Вовец и Серый выбрались из штольни, выползли наверх, вдыхая полной грудью свежий воздух. После холода и тишины подземелья здесь, наверху, одуряюще пахло травами, цветами, хвоей и смолой. Шумели кроны сосен, щебетали на множество голосов птицы и звенели крылышками насекомые. Странно, но ещё пару часов назад всего этого изобилия жизни хитники совершенно не замечали.

Обратная дорога заняла меньше полутора часов. На стоянке дневная программа тоже оказалась выполнена полностью. Клим поднял со стола полотенце, открыв несколько маленьких кучек зеленых камешков. Кристаллы были мелкие. Оно и понятно, никто крупные камни в отвал не выбросит. Валентина рассортировала их в пять кучек в зависимости от качества. Пятую кучку и смотреть не стоило – совершенно непрозрачные, для ювелирной обработки непригодные. Самую большую кучку составляли плохие камни: обломанные, трещиноватые, с мутными пятнами и пронизанные включениями чешуек слюды. Три горстки слагались прозрачными кристаллами первого, второго и третьего сорта. Проще говоря, плохие, так себе и более-менее ничего. Вот этих "ничего" было меньше всего, с десяток. Темно-зеленые, прозрачные, но мелкие и с неизбежными трещинами. Так идеальных изумрудов в природе вообще не существует. Именно этим они отличаются от синтетических, выращенных в расплаве. А крупные качественные изумруды встречаются гораздо реже, чем алмазы такой же величины. Поэтому в ограненном виде они стоят дороже бриллиантов. Вовец покрутил эти ювелирные кристаллы перед лупой, стараясь поймать гранями лучи заходящего солнца. Если в шахте найдутся такие же, но хотя бы вдвое крупнее, у артели есть реальный шанс хорошо заработать.

После ужина посовещались и приняли решение перебазировать лагерь в район шахты. Сразу обозначились и новые проблемы, связанные с подземными работами. Самая первая – освещение. Вторая – вентиляция. Углекислый газ тяжелее воздуха, он может скапливаться на дне подземных выработок; спустишься – обморок и – труп. Еще нужны страховочные веревки, какое-нибудь альпинистское снаряжение. Без этого лучше в шахту не лезть. Необходимое снаряжение имелось у Вовца дома, поэтому решили его откомандировать в город, заодно поищет по магазинам керосиновые лампы и сам керосин. Такой способ освещения показался оптимальным. Если использовать электрические фонари, то на батарейках разоришься. Правда, Вовец считал, что если батарейки ставить параллельно, а не последовательно, как это обычно делается, то они прослужат в несколько раз дольше. Но ребята не так хорошо разбирались в электротехнике, чтобы ему поверить.

* * *

Утром следующего дня лагерь свернули. Клим, Серж и Серый должны были перетащить все имущество к шахте и разбить новую стоянку. Вовец с Валентиной отправились на станцию. Они по-прежнему не разговаривали друг с другом, и Вовца это вполне устраивало. Он собирался вот так молчком доехать с ней до города и там на вокзале сказать последнее "Прощай навсегда!" А Валентине уже успела наскучить лесная жизнь без удобств. Ладно бы имелась рядом река, пляж, ягоды, грибы, а тут даже толком не умыться. В сырую темную шахту она тоже лезть не собиралась. И вообще, ей не терпелось взяться за найденные изумруды, попробовать их в огранке. Зачем время терять, когда есть работа?

Сейчас она шла чуть позади Вовца, что-то мурлыча в ритм шагам. За спиной у неё был пустой рюкзак Вовца, потому что её вещи нес он. Какими бы плохими ни были их отношения, он не мог позволить, чтобы женщина несла груз, когда мужик порожняком. Валентина, впрочем, не возражала. Рюкзак не был тяжелым – спальник, надувной матрас, коврик из вспененного полистирола, одежонка кое-какая, косметика – куда женщина без нее? Как безоружная...

Трофейное ружье Вовец оставил ребятам. Им нужнее, да и светиться с похищенным стволом на дороге ни к чему. Поэтому повесил на поясной ремень охотничий нож, сверху длинная энцефалитка прикрывает. Он не думал, что в пути могут возникнуть какие-то проблемы. Если услышат автомашину или увидят что-то подозрительное, всегда успеют нырнуть в лес и переждать опасность или обойти стороной. На дорогу прикинули часа четыре-пять. В любом случае успеют в Крутихе пообедать и трехчасовым поездом уехать в город.

Через три часа Вовец сбавил темп ходьбы. Хотя пару раз устраивали небольшие привалы, чувствовалось, что Валентина утомилась, нагрузка оказалась для неё все-таки великовата. Под мышками на белой футболке появились мокрые пятна. Наверное, такая же сырость была и по всей спине под рюкзаком. Сейчас им предстояло перейти болотистую низину, после неё Вовец решил устроить получасовой отдых. До Крутихи оставалось километров пять. После отдыха за час спокойно дойдут.

Но на последнем этапе их ждал неприятный сюрприз – автомобиль БМВ приторно-розового цвета. Он стоял на небольшой лесной прогалине чуть в стороне от дороги, делавшей здесь поворот. Дверцы распахнуты настежь, крышка багажника задрана – проветривается. Четверо коротко стриженых парней в одних плавках сидели кружком на вытащенных из машины сиденьях. Играли в карты и пили кто "Пепси", кто пиво из жестяных банок. Самое милое занятие в такую жару. Если это была засада, то место они выбрали идеальное – не минуешь. Машина укрыта со всех сторон деревьями и кустами, через болотину можно перейти только в этом месте. В общем, что с одной стороны идти, что с другой, – выходишь из-за поворота и попадаешь в "дружескую" компанию.

– О! – вскочил на ноги один из парней, бросив карты на квадратный резиновый коврик. – Какие люди! – забежал вперед, раскинув руки. На шее золотая цепка болтается, на ногах кроссовки, развязанные шнурки волокутся по песку дорожной колеи, рожа как у молодого бульдога. – Просим, просим!

– На поезд опаздываем, – ответил Вовец как можно дружелюбнее.

– Девушка, присаживайтесь! – крикнули со стороны машины. – Отдохните!

– Девушка не устала, – стоял на своем Вовец. Зря он это сказал, потому что своенравная Валентина терпеть не могла, когда за неё отвечают и принимают решения.

– Девушка устала! – сказала веско, дав понять, что сама знает, как себя вести. Направилась к импровизированному столику.

Там возликовали. Двое вскочили, протягивая один пиво, другой "Пепси". У Вовца сердце упало. Что ж она, стерва безмозглая, вытворяет! Ему хотелось закричать, но сдержался. Кризис ещё не наступил, хотя ощутимо запахло жареным. Валентина сделала вопреки, назло ему, а молодые волки это сразу почуяли. В их глазах он сразу превратился в ничтожество, от которого привлекательная спутница не прочь избавиться.

Вовец, чертыхаясь про себя, уныло поплелся следом. Бульдогообразный малый с цепкой на шее держался у него за спиной, это настораживало и раздражало. Вовец уже начал прикидывать, как в случае чего добраться до ножа и с кого начать: левой рукой задрать энцефалитку, правой – за рукоятку, того, что сзади, полоснуть по руке, если протянет...

Валентина тем временем выпила поднесенный пластиковый стаканчик "Пепси", с высокомерным видом оглянулась на Вовца и решила, что достаточно проявила независимость, можно продолжить путь.

– Спасибо, мальчики, нам пора, – кокетливо улыбнулась, – а то и правда опоздаем на поезд.

– А мы тебя подвезем, – поднял голову тот, что не суетился, – а он пусть идет себе, – кивнул в сторону Вовца.

И тут Вовец его узнал – Бык! Тот самый Жвачный Бык, что на Высокогорском отвале Олежку пинал. Он сейчас был без жвачки и прическу сменил, опустил волосы на лоб. Но когда вскинул голову, отбросив чуб в сторону, открылся свежий шрам. Это его три недели назад колами отходили Серый с Сержем. Вовец машинально поискал глазами короткие ломики и сразу нашел. Один лежал на траве возле коврика-столика, второй уже поблескивал в руке у рыжего парня, что сидел слева, в другой руке у него бултыхала банка с пивом. Рыжий блудливо жмурился, как кот за спиной хозяйки, готовый вспрыгнуть на стол и сцапать куриную лапку. Следовало немедленно хватать Валентину и сматываться с максимальной скоростью. Недоставало только, чтобы Бык его узнал. Но Вовец ничего не успел предпринять. В его затылок больно ткнулось стальное дуло, а в ухо ворвался злой шепот:

– Пристрелю! Стой, не шевелись.

Вовец обмер. Откуда у голого человека пистолет? Из плавок вытащил? Он скосил глаза. Тень на дороге недвусмысленно говорила – пистолет, а не палец упирается в голову. У него ещё мелькнула мысль, что пистолет тяжелый, грамм восемьсот, никакие плавки не удержат, сползут. Тут вякнула Валентина. Она уже повернулась, чтобы уходить, но её дернули сзади за пустой рюкзак и усадили на кожаную подушку. Прыщавый, что только что угощал её "Пепси", теперь со смехом тянул за рюкзак, пытаясь опрокинуть на спину. Валентина дергалась, тщетно стараясь встать.

Со своего места поднялся Рыжий Кот; прихлебывая пиво, развинченной походкой направился к Вовцу. Солнце нестерпимо сверкало на хромированной железяке, качавшейся в опущенной руке. Этот блеск гипнотизировал, заставлял внутреннее поджиматься от страха. У Вовца душа в пятки ушла. Кругом лес, хоть заорись – никто не услышит. Угробят обоих, в болото выбросят и уедут в свой Тагил – никто никогда не найдет. Рыжий Котяра довольно жмурился: мышь загнана в угол, сейчас он с ней немного позабавится и сожрет с костями. Выбросил небрежно через плечо опустошенную банку, посмотрел критически на свой кулак – костяшки пальцев залеплены пластырем. Усмехнулся: