Текст книги "Канцлер Румянцев: Время и служение"

Автор книги: Виктор Лопатников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

* * *

Упорное нежелание японцев открыть взаимовыгодную торговлю наводило Резанова на мысль предпринять попытку решить проблему с позиции силы. Изоляция, в которой японские властители удерживали государство, противоречила логике существования других, гораздо менее цивилизованных народов. Поведение японских правителей-сегунов вступало в противоречие с настроением японского общества. В этом, находясь в Японии, Резанов убедился. Продумав детали военной операции, изучив ресурсы, на которые возможно было опереться, Резанов посылает запрос Александру I в надежде получить монаршее одобрение. Он не знал, что события при Аустерлице в декабре 1805 года поставили Россию в сложнейшую ситуацию, при которой и думать о положении дел на Востоке никому в Петербурге в голову уже не приходило. План Резанова был прост: силами колонистов взять под контроль Сахалин и некоторые острова Курильской гряды, лишив японцев возможности использовать их для своих нужд. Тем самым он надеялся «принудить» их к торговым переговорам. Только угроза дальнейшего военного вторжения на архипелаг, по мнению Резанова, могла повлиять на непреклонную позицию японских властей. Не получив ответа от монарха, Резанов самочинно санкционирует военную операцию. На кораблях «Юнона» и «Авось» под командованием лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова – это было фактически всё, чем тогда располагала Россия на тех берегах, – была предпринята военная вылазка. Разрушение факторий и поселений на Сахалине и Курилах, фактическое изгнание японцев с этих территорий не возымело желаемого действия. Япония безмолвствовала…

* * *

Приходится признать: Резанов – один из тех государевых людей, кому не удалось добиться успеха, достигнуть поставленных перед ним целей. Таких, как он, канувших в безвестность, в истории России гораздо больше, чем тех, кому удалось занять место на почетном пьедестале. Между тем судьба Резанова, его старания и устремления, свойственная ему жажда верой и правдой послужить Отечеству – высокий нравственный пример для поколений.

Знакомство с оставленными Резановым донесениями, письмами, инструкциями, дневниковыми записями открывает личность государственного масштаба. «Секретная инструкция Николая Резанова Григорию Баранову», составленная в июле 1806 года перед отплытием из Ново-Архангельска, – своеобразное духовное завещание героя-первопроходца. В ней излагается так и не осуществленная программа освоения россиянами Аляски. «Не знаю, будет ли у Вас принят план мой, я не щадил для него жизни. Горжусь им столько, что ничего, кроме признательности потомства, не желаю. Патриотизм заставил меня изнурить все силы мои: я плавал по морям, как утка; страдая от холода, голода, в то же время от обиды и еще вдвое от сердечных ран моих. Славный урок! Он меня, как кремень, ко всему обил, я сделался равнодушен; и хотя жил с дикими, но признаюсь, что не погасло мое самолюбие. Я увидел, что одна счастливая жизнь моя ведет уже целые народы к счастью их, что могу на них разливать себя. Испытал, что одна строка, мною подписанная, облегчает судьбы их и доставляет мне такое удовольствие, какого никогда я себе вообразить не мог. А все это вообще говорит мне, что и я в мире не безделка, и нечувствительно возродило во мне гордость духа».

Отнюдь не случайно адмирал Вандерс (США) впоследствии утверждал: «Николай Резанов был прозорливым политиком. Живи Резанов на десять лет дольше, то, что мы называем Калифорнией и Американской Британской Колумбией, было бы русской территорией…»

* * *

Обстоятельства, как видим, не сильно благоприятствовали Резанову. Консервативная традиция, которой придерживалась Япония, оказалась непреодолимой. Так и не продвинулись дела у Российско-американской компании. Не удалось достичь главного: наладив торговлю с близлежащими в регионе партнерами, сбалансировать экономику Российско-американской компании, тем самым сделать жизнь колонистов на Аляске более или менее сносной. Мореходам Крузенштерну и Лисянскому повезло больше. Торжественное возвращение кораблей в Петербург сделало их национальными героями. Русский престол после трагических неудач в Европе нуждался именно в таком позитивном событии. Искания Резанова на этом фоне оказались отодвинутыми на задний план.

К тому времени, когда Резанов решил возвратиться в Петербург, добрая молва о нем, замечательном человеке, наперекор обстоятельствам прокатилась по Сибири. «Приехав в Якутск, видел я благодарность соотчичей моих, весь город за рекою встретил меня, и наперерыв угощали. Здесь, в Иркутске, еще более видел ласки их, меня задавили поздравлениями. Я из благодарности, хотя без удовольствия, но таскался всюду, и из той же благодарности дал я и городу в доме училища на 300 человек обед, бал и ужин, который мне 2 т. руб. стоил. Из Томска получил нарочного, что город приготовил мне дом со всею прислугою. Здесь также наперерыв принять старались меня. Г-н Ситников, уступя мне прекрасный дом свой, барски меблированный, дает мне стол, экипаж и ни до малейшей не допускает издержки. Остается мне пожелать только то, чтобы мой труд Монарху угоден был, верь, что мне собственно ничего не нужно».

Это строки из последнего, предсмертного письма Резанова своему доверенному лицу в Петербурге. Из него также следует, что Резанов к тому времени уже знал о завершении кругосветного плавания «Надежды» и «Невы». Известно было ему, и в каком свете представлены были он и его роль перед государевым руководством. «Слава богу, всё кончилось. Все получили награды, и один только я ничего не желаю потому, что не о том мыслю и ничего не удобен чувствовать», – заключает он в своем письме.

* * *

«И последнее, что нам доподлинно известно о Николае Петровиче Резанове: Отправившись из Охотска 24 сентября 1806 года – Резанов по свойственной ему неутомимой деятельности ехал очень скоро, – что для слабого здоровья его, обессиленного тяжкими трудами, огорчениями и заботами в течение трех лет, имело гибельные последствия. При переходе через реки, покрытые тонким льдом, ему приходилось несколько раз ночевать в снегу. За 60 верст до реки Алдана он занемог жестокою горячкой и без памяти приведен в якутскую юрту. Получив облегчение, он через 12 дней отправился далее. В Якутске опять слег в постель и, не поправившись вполне, продолжал путь. Прибыв в Красноярск, он вновь захворал и 1 марта 1807 года скончался» ^{85} .

Спешил ли он в Петербург, дабы испросить согласие царя на бракосочетание с возлюбленной, доньей Консепсией, как уверяет Андрей Вознесенский, или все-таки попытаться снарядить новую экспедицию с целью закрепить русских на дальних берегах, – вопрос, который так и остается непроясненным…

…В 1852 году к берегам Японии направилась большая эскадра «черных кораблей». Это были одетые в металлические корпуса военные суда под американским флагом. Ее возглавлял командор Мэттью Перри. Незваные гости смотрелись куда как внушительнее, чем «Юнона» и «Авось» под командованием лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова. Военное снаряжение эскадры выглядело устрашающе. Американскому адмиралу удалось, под угрозой вторжения, склонить японцев открыть для иностранцев порты Хокодатэ и Симоду. На этом эпохе изоляции Японии от остального мира пришел конец. Тем временем, экспедиция русского морехода генерала Е.В. Путятина прибыла в Японию для наведения мостов несколько месяцев спустя. 26 января 1855 года японско-русские переговоры в Си-моде закончились подписанием договора. Начало статьи первой этого документа гласит: «Отныне да будет постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией».

150-летие этого события в России и Японии торжественно отмечено в 2005 году.

* * *

Внимание министра коммерции, а потом и министра иностранных дел Румянцева к северо-американскому континенту не ограничилось лишь потребностями Аляски.

Историческая заслуга Румянцева еще и в том, что именно он заложил основы устойчивых двусторонних торговых, а затем и политико-дипломатических отношений между северо-американской республикой и императорской Россией. Министр исходил из того, что молодое, крепнущее государство на отдаленном континенте сталкивается с теми же проблемами, что и развивающаяся Россия, более того, его растущий флот рано или поздно станет противовесом морскому преобладанию Британии. Эта политика Румянцева весьма скоро оказалась повернута в практическую плоскость. Возмещать экономические потери от континентальной блокады Англии в какой-то мере представлялось за счет поставок через Атлантический океан из США. Тогда в начале века были предприняты шаги к установлению консульских, а затем и дипломатических отношений. Об этом красноречиво свидетельствует письмо Александра I – президенту Соединенных Штатов Америки Джеймсу Мэдисону (приводится полный текст ^{86} ):

«Санкт-Петербург 31 августа (12 сентября) 1808 г.

Александр I, российский император, приветствует своего достойного и великого друга президента Соединенных Штатов Америки.

В целях еще большего укрепления дружественных связей и взаимопонимания, которое существует между Российской империей и Соединенными Штатами, и желая прежде всего дать недвусмысленное свидетельство моих чувств к вам лично, м-вый г-дрь, и к нации, столь достойной того высокого уважения, с каким я к ней отношусь, я решил назначить при вас в качестве моего генерального консула и поверенного в делах коллежского асессора Андрея Дашкова ^{87} , который вручит вам это письмо.

Зная его рвение и способности, я надеюсь, что своим благоразумным поведением он завоюет ваше уважение и благосклонность. Прошу вас, милостивый г-дрь, оказать ему благожелательный прием и верить всему, что он скажет от моего имени, особенно когда он заверит вас в моем неизменном расположении к Соединенным Штатам и моих чувствах к вам. Засим молю бога, мой достойный и великий друг, хранить вас под своим святым покровом.

Александр».

Примерно через год после обмена консулами в полном объеме были установлены и дипломатические отношения: в июне 1809 года американским посланником в России был назначен Дж. К. Адаме (1767—1848), будущий президент США, а граф Ф.П. Пален указом Александра I стал первым российским посланником в США. Таким образом дипломатические отношения между двумя государствами были установлены «де факто» [22]22
  «Де юро» соглашение о дипломатических отношениях между Россией и США было подписано в Лондоне в 1807 году.


[Закрыть]. Официальные представители обеих сторон были заняты урегулированием двухсторонних проблем, однако предпринимались попытки разрешать конфликты высокого политического уровня. Заметным дипломатическим эпизодом было предложение России выступить посредником в англо-американском военном конфликте 1812—1814 годов. Эта попытка, отвергнутая Англией, потерпела неудачу, однако оказала благотворное воздействие на атмосферу отношений США и России. На этом фоне успешно развивалась двухсторонняя торговля. Для подкрепления баланса российской внешней торговли помогло включение России в континентальную блокаду Англии и использование северо-американских нейтральных кораблей. За время навигации 1810 года в порты Российской империи прибыло более 200 кораблей под американским флагом. В 1811 году в Кронштадте побывало 138 кораблей, в Архангельске – 65, и в портах Балтики – около 30. ^{88}

Наряду с этим велись интенсивные переговоры с целью облегчить положение российских поселений на Аляске, в частности о запрете американцам продавать оружие аборигенам, направлявших его против колонистов из России…

Знакомство с дипломатической перепиской, какую Министерство иностранных дел Российской империи вело с американской стороной через своих представителей, приоткрывает довольно любопытную картину. Общий дух, каким проникнуты документы, отличается исключительной благожелательностью, отражает взаимное стремление к сотрудничеству.

«Из депеши Н.П. Румянцева Ф.П. Палену

С.-Петербург, 7 [19] декабря 1810 г. Господин граф!

Г-н Адаме отправляет курьера к своему правительству, и я с удовольствием пользуюсь случаем написать вам и подтвердить получение ваших первых донесений из Вашингтона. Я представил их на рассмотрение государя; е. в-во с интересом узнал подробности о данных вам аудиенциях, об оказанном вам радушном приеме и вообще о стране вашего пребывания. Е. в-во очень доволен, г-н граф, началом вашей деятельности и не сомневается, что вы приложите все усилия, чтобы выполнить его волю и содействовать развитию дружественных отношений с правительством, при котором он вас аккредитовал и к которому, как вам известно, он преисполнен уважения. Единственное, о чем приходится сожалеть, это о разделяющем нас огромном расстоянии, которое препятствует нам чаще получать от вас известия. Тем не менее я прошу вас писать мне с любой оказией и сообщать не только о стране, где вы пребываете, но и о Южной Америке…

Граф Румянцев.Получено в Филадельфии 29 декабря 1811/40 генваря 1812» ^{89} .

* * *

Помимо морской экспедиции к берегам Японии сухопутным путем была направлена посольская делегация в Китай во главе с графом Ю.А. Головкиным. Установление устойчивых торгово-экономических связей – другая важная цель, которую преследовал министр коммерции Румянцев. Именно на это, по аналогии с организацией экспедиции в Японию, был нацелен ее глава, которому были даны соответствующие подробные полномочия и инструкции. Официальной целью значилось известить властителей сопредельного государства о восшествии на престол нового русского царя Александра I. На самом деле это был лишь повод. Перед миссией Головкина ставились серьезные задачи – получить согласие китайской стороны на право доступа российских купцов морем в Кантон и во внутренние районы Китая. Предполагалось договориться об установлении особого торгового режима в устье Амура. Тот факт, что во главе миссии был поставлен видный вельможа, должен был свидетельствовать перед китайской стороной особое значение, придаваемое намерениям России. Граф Головкин в петербургских кругах был известен как утонченный знаток приемов европейской дипломатии, требований государственного протокола и этикета. И это обстоятельство, казалось, должно было способствовать успеху миссии.

Из века в век реальные отношения Российской империи с императорским Китаем преодолевали весьма тернистый путь. Было противостояние из-за территориальных проблем. Границ между двумя могущественными государствами-соседями не существовало. Принадлежность местных территорий и проживающих на них народов определялась силой государства-завоевателя. Осуществлять постоянный контроль над огромными, часто труднодоступными районами ни той, ни другой стороне не представлялось возможным. На это у конкурентов не хватало сил и ресурсов. Неустойчивый баланс драматическим образом сказывался на положении коренного населения.

* * *

В начале XVII века в Китае по заданию тобольского воеводы И.С. Куракина побывал сибирский казак Иван Петелин с целью «разыскания путей». Ему удалось добраться до Пекина и с успехом провести переговоры с императором Ван Ли. Петелину выдали грамоту на имя русского государя, дающую право купцам приезжать и торговать в Китае. Документ этот для царской элиты оказался в полном смысле «китайской грамотой». Он был написан на языке, каким в Петербурге никто не владел. Письменный отчет Петелина, где излагались открытые им возможности, был оставлен без внимания. Лишь после заключения в 1689 году Нерчинского договора торговые отношения между Китаем и Россией стали постепенно налаживаться. Однако связи сопровождались трениями, локальными стычками, захватами территорий и людей.

Тогда же предпринимались попытки направить в Китай разного рода миссии, однако только в 1727 году был заключен Кяхтинский договор о торговле и границах между Россией и Китаем. Подготовка этого документа растянулась на шесть месяцев и далась российским представителям ценой немалых усилий. Их запугивали, строили козни, пытались подкупить. Глава миссии граф С.Л. Рагузинский-Владиславич, со своей стороны, проявлял стойкость и последовательность в продвижении российских интересов. «Российская империя дружбы богдыхана не желает, но и не дружбы не боится, будучи готова к тому и другому» ^{90} , – заявлял российский посланник. В основу Кяхтинского договора был положен принцип «каждый владеет тем, чем владеет теперь». Были уточнены и занесены на карту границы, установлен порядок, по которому русские купцы получили право один раз в три года посылать казенные торговые караваны в Китай с числом участников не более трехсот человек. Тогда же была легализована духовная миссия, при которой дозволялось построить дом, склады для товаров, церковь. Однако и впоследствии недоразумения и конфликты продолжались, поскольку зона соприкосновения интересов двух государств была исключительно протяженной, захватывая весьма труднодоступные зоны.

* * *

Территория современной Сибири из века в век была ареной противостояния некогда могущественных ханств и династий Средней Азии, Монголии, Китая. При всем том прав на обладание землями и прилегающими к ним территориями юга Западной Сибири, районами Саяно-Алтайских горных массивов никому из претендентов закрепить за собой не удалось. С середины XVII века главными конкурентами здесь стали Россия и Китай. Подданство местного населения, ведущего кочевой образ жизни, оставалось неопределенным. Трагическими по своим последствиям оказались события в Горном Алтае. На протяжении десятилетий власти династии Цин направляли сюда вооруженные экспедиции для сбора дани. При этом походы сопровождались грабежами и насилием. Непокорных либо казнили, либо уводили с собой в рабство. Над алтайцами нависла угроза если не полного исчезновения, то утраты национальной идентичности. К середине XVIII века лидеры алтайцев на своем сходе приняли решение искать защиту от китайской экспансии в соседнем государстве. Они обратились к императрице Елизавете Петровне с просьбой принять их под покровительство российской короны. Соответствующий императорский указ тогда же, в 1756 году, был издан. Однако беды алтайцев на этом не закончились. Им еще долго приходилось терпеть набеги, грабежи и захват территорий. Не имея достаточно сил для защиты «сибирских калмыков», как их тогда называли, Россия вынуждена была прибегнуть к переселению алтайцев в оренбургские степи и в районы Поволжья. «Спасательная» операция, для которой был снаряжен обоз в пять тысяч телег, обошлась ценой огромных потерь. Изнурительные переходы алтайского каравана к местам, не отвечающим традиционным формам жизни и быта, сопровождались немалыми жертвами. Лишь к началу XX века мир и спокойствие утвердились на Алтае. Трудный путь самоопределения пришлось преодолеть и другим народностям Сибири.

* * *

Надежды на успех экспедиции графа Ю.А. Головкина в Китай не оправдались. Наладить конструктивный диалог с партнерами не удалось. Китайцы встретили многочисленную миссию весьма настороженно, не пожелали впускать делегацию в свои пределы. Миссии был придан военный отряд, сама делегация оказалась излишне многочисленной. Прежде чем приступить к переговорам, китайские представители потребовали отказаться от военного сопровождения, настояли на сокращении состава официальной делегации. Пришлось часть команды отправить обратно в Россию. Участник той экспедиции Ф.Ф. Вигель, оказавшись в оппозиции к главе миссии, в своих мемуарах выставляет действия российской делегации и старания самого Головкина как негодные, плохо продуманные. Пишет он об этом язвительно, с иронией, хотя в целом оставленные им мемуары имеют историческую ценность. Далеко не всё, конечно, было гладко, многое предусмотреть не удалось. От неоднократных попыток Головкина вызвать собеседников на диалог китайская сторона уклонялась. Переговоры в основном сводились к обсуждению протокольно-церемониальных вопросов. На одной из таких встреч российскому послу было предложено прорепетировать церемонию «простирания и коленопреклонения» главы официальной аудиенции перед богдыханом. По свидетельству бывших там дипломатов, посольскую грамоту полагалось доставить к ногам китайского императора на четвереньках, закрепив посольский свиток на спине посла… что знатоку международного протокола Головкину показалось абсолютно неприемлемым. Китайские переговорщики в конечном счете добились того, чего хотели, – российские представители отказались от продолжения своей миссии. Головкин, не получивший желанного результата, оказался в опале. Ему было приказано оставаться в Иркутске до той поры, пока не позабудется неудавшийся политический замысел.

Неудачи российских миссий в Китае и Японии кое-кто в Петербурге пытался объяснить ошибочным выбором переговорщиков. Собственные просчеты правящая элита постаралась списать на дипломатов. Находить «крайнего» – апробированный в чиновных кругах ход. Подлинные причины неудач крылись гораздо глубже. Конфликты и столкновения прошлого, попытки управлять делами с позиции силы, на языке угроз сказывались на атмосфере, в которой дипломатам приходилось вести переговоры. Тому, какова репутация Российской империи в этих окраинных государствах, должного значения не придавалось. Сведения о России, какие имелись к тому времени у государств-соседей на востоке, не располагали к сотрудничеству В своих записках Вигель лишь вскользь упоминает одно из существенных обстоятельств, повлиявших на исход российской миссии в Китае, – происки англичан. Британия и другие конкуренты на востоке действительно выставляли Россию в крайне неблаговидном свете. Для вызревания условий, накопления более полных представлений о том, что собой представляла Россия и какие взаимные выгоды можно извлечь, установив с ней нормальные торговые связи, требовалось время. В последующие десятилетия ход событий это подтвердил. К середине XIX века Россия установила прочные межгосударственные отношения и с Китаем, и с Японией.

* * *

Всего четыре с половиной мирных года (1801—1805) Россия не участвовала во внешних конфликтах. В политико-экономическом отношении это был один из самых плодотворных периодов царствования Александра I, «время национального пробуждения». Кое-что из задуманного осталось планами, другое удалось осуществить лишь отчасти. Но сделать российскую экономику более эффективной, частично преодолеть ее отставание от других европейских стран все же удалось. К 1804 году положение дел в государственном хозяйстве России стало постепенно выправляться. Существенно возросли поступления в бюджет, сократился дефицит внешней торговли, укрепились позиции национальной российской денежной единицы. Ценность рубля в ассигнациях по отношению к серебряному рублю практически уравнялась…

Однако политические страсти, разгоравшиеся вдали от Петербурга, в центре Европы, захватили российского императора настолько, что об обещании, которое он дал своему народу в начале царствования – «не выводить Россию из мирного благоденствия», – пришлось забыть. Первый опыт военного противостояния оказался печальным. Поражение коалиции русских и австрийских войск при Аустерлице (декабрь 1805 года), где император своим вмешательством в рекогносцировку войск лишь усугубил исход сражения, повергло его в глубокую депрессию. Затем эти неудачи повторились.

* * *

«Хорошо чужую крышу крыть, как своя течет», – в свое время писал граф С.Р. Воронцов, переправляя через Лондон к посланнику Николаю Румянцеву два миллиона рублей. Это была денежная поддержка Екатерины II наследным принцам династии Бурбонов, потерявшим в результате революции французский престол. Россия в ущерб себе «крыла чужую крышу» не однажды и не только деньгами… Новая попытка защитить Пруссию и наказать возмутителя европейского спокойствия, «выскочку Наполеона», завершилась в 1807 году сокрушительным поражением русских войск в битве при Фридланде [23]23
  О военно-политической обстановке вокруг России в 1805—1815 годах, а также о последствиях этих и других событий см. главу «Не только оружием».


[Закрыть].

Время, отпущенное России на мирную передышку, в конечном счете сошло на нет. Политике «свободы рук» пришел конец. Под воздействием обстоятельств, вызванных вмешательством России в военные конфликты в Европе, достигнутые в экономике результаты постепенно размывались. Начиная с 1805 года удерживать наметившиеся темпы экономического роста стало невозможно. 1807 год – поворотный в царствовании Александра I. Поражения русской армии под Аустерлицем и Фридландом драматически сказались на положении дел внутри России. Царь вынужден был прибегать к экстренным мерам для восстановления утраченного военного потенциала. Ресурсов, приведенных в действие в ходе первых лет либеральных реформ, недоставало для покрытия неуклонно растущих государственных нужд. К тому времени более 50 процентов государственных доходов направлялось на военные нужды. Однако и после поражений при Аустерлице и Фридланде уровень деловой активности не снижался, а нарастал. Возводились города и торговые порты на юге, улучшались водные коммуникации, строился коммерческий флот.

* * *

Встреча Наполеона и Александра на Немане, на плоту, затем беседы в Тильзите радикально изменили российские внешнеполитические ориентиры, Александр произвел очередные перестановки в правящем эшелоне. «Молодые друзья» были окончательно отстранены. К тем обязанностям, что выполнял Румянцев, добавился портфель министра иностранных дел. Он оказался единственным, кому император мог доверить столь важный пост. Это означало переключение внимания Румянцева на направление, где решались главные для государства вопросы войны и мира. Соглашения, подписанные с Наполеоном в Тильзите, обязывали Россию прервать торговые отношения с Англией, в случае очередного военного конфликта в Европе выступить на стороне Франции… Переговоры двух императоров в Эрфурте (1808) привели к началу последней Русско-шведской войны на финской территории. Тем временем продолжалась война России с Турцией и Персией. Между тем экономическое положение государства, его ресурсы не могли выдержать столь обременительных затрат. Дело шло к финансовой катастрофе. Бюджетный дефицит в 1808 году составил 126 миллионов рублей, в 1809 году вырос до 157 миллионов. Другого выхода, кроме получения внешних займов и повышения налогов, никто в кризисном штабе правительства предложить не мог. В глубокой тайне от членов правительства последовало «секретнейшее» распоряжение императора главному казначею отпечатать десять миллионов рублей ассигнациями. Однако эта мера лишь усугубила экономическую ситуацию. Инфляция достигла угрожающих масштабов. Государственные доходы сократились в два, а к 1810 году – в четыре раза. Существенно возрос внутренний и внешний долг. Ослабли позиции рубля. Хозяйственно-экономический и административно-налоговый аппараты не справлялись с нарастающими в государстве трудностями. Свести баланс расходов и доходов возможно было лишь путем радикальных мер. Александр I решил возложить решение обострившихся внутренних проблем на Михаила Михайловича Сперанского. В отличие от других своих современников Сперанский, как свидетельствуют источники, удостоился более углубленного изучения исследователями исторического прошлого России. Его стремительное восхождение из низов к вершинам государственной службы, необоснованные репрессии, которым он подвергся со стороны верховной власти, привлекли особое внимание советских историков к его судьбе.

* * *

Действительно, появление такой личности, как Сперанский, воспринималось окружающими как некий феномен. На фоне весьма низкого образовательного уровня российской управленческой элиты он обнаруживал редкостные по тем временам способности. Семинарист Александро-Невской семинарии, за десять лет преодолев одну за другой крутые ступени Табели о рангах, к тридцати пяти годам Сперанский – тайный советник, товарищ (заместитель) министра юстиции, председатель Комитета по составлению российских законов. Как никто другой, он обнаруживал обширные познания, был «скор на перо», умел точно и в литературном отношении зрело «излагать бумаги». Его мобильность и работоспособность поражали современников. Это он перевел с французского на русский гражданское уложение – «Кодекс Наполеона». Молва о талантливом русском чиновнике донеслась и до императора французов. На встрече в Эрфурте Наполеон между делом предложил Александру любую из завоеванных провинций в обмен на Сперанского…

Начиная с 1807 года император особенно приблизил Сперанского к себе. В ходе поездки в Эрфурт в 1808 году на Александра I произвели впечатление те позитивные изменения, которые произошли в германских землях за весьма короткое время. Собеседник царя статс-секретарь Сперанский выразил по этому поводу точку зрения, что причины положительных перемен заключались в «уложениях». По ним здесь с некоторых пор стали выстраивать жизнь. Прусское законодательство, заимствованное у Франции, упразднило привилегии высших сословий, ликвидировало последние пережитки феодализма. Равные гражданские права открыли простор частной инициативе для всех.

* * *

Тогда, по свежим следам, Сперанский по поручению Александра I подготовил «Записку об устройстве судебных и правительственных учреждений в России», на основе которой далее разработал обширный план реформ государственного аппарата, финансов, торговли. В январе 1810 года предложил проект финансовой реформы. В условиях военного времени и острого бюджетного дефицита власть вынуждена была прибегнуть к непопулярным мерам, болезненно затрагивающим интересы имущих. Правительству пришлось менять кредитно-денежную политику. Наряду с увеличением оброчных податей пойти на введение прогрессивного подоходного налога. Отказаться от печатания бумажных денег. Были повышены цены на самое необходимое. Стоимость соли возросла в четыре раза – до одного рубля за пуд. Следуя по стопам Румянцева в том, что касалось мер по усилению защиты и укреплению национальной экономики, Сперанский пошел гораздо дальше. Внешнеторговый тариф, объявленный в Положении о нейтральной торговле в 1811 году, открывал дополнительные преимущества в развитии торговли и промышленности, приостанавливал импорт товаров, без которых государство могло обойтись.

В законотворческих нововведениях Сперанский продвигал отвергнутый Александром I в первые годы царствования принцип разделения властей: законодательной, исполнительной, судебной. Радикальная реформа властной надстройки в том виде, как это предлагал Румянцев, разрушала и устоявшиеся традиции внутри правящей элиты, затрагивала привилегии тех, кто считал себя неприкасаемым, включая высших сановников императорского двора. Штатную численность камергеров и камер-юнкеров пришлось сократить в шесть раз, с 146 человек до двадцати четырех ^{91} . От дворян требовались свидетельства об образовании, для них вводились экзамены при зачислении на государственные должности. Тогда же по предложению Сперанского были уточнены функции Государственного совета. Согласно новому уложению на совет, как законосовещательный орган при императоре, возлагались полномочия координатора законодательного дела. При этом ставилась задача избавлять исполнительную власть от дублирования и противоречий в ведомственном законотворчестве. Состав совета не избирался, а назначался императором. Его председателем указом императора от 1 января 1810 года был назначен канцлер Н.П. Румянцев. Однако через несколько недель после выхода этого указа в судьбе Сперанского произошли перемены, характер которых предсказать мало кто мог. Он был вызван к императору и после трехчасовой беседы по возвращении домой его ожидал ссыльный экипаж. Каких-либо официальных заявлений со стороны власти по поводу отставки первого министра, каким слыл Сперанский, не последовало. Это обстоятельство породило разноречивую волну предположений и слухов, смысл которых в конечном счете сводился к одному. В какой-то момент Александр пришел к пониманию – в своих реформаторских новациях Сперанский продвинулся слишком далеко. Лишиться поддержки в поместном дворянстве в условиях угрозы новой войны с Наполеоном было бы непростительной ошибкой. Сперанский, не совершивший очевидных должностных проступков, был, однако, не просто отставлен, но и сослан за сотни верст под надзор полиции. Его осведомленность в важнейших государственных секретах особенно беспокоила Александра.