Текст книги "Даниэль: Снова в школу, школу магов (СИ)"

Автор книги: Виктор Аб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

   – И бумаги есть?

   Достал я из кошеля на поясе пергамент, развернул, продемонстрировал и ... убрал обратно. Незачем этому жулику мои бумаги в руки давать. Купец шевельнул перстнями – иди мол. Ну и на том спасибо, что не стал больше докапываться ко мне.

   На дворе обозный люд делал вид что работает. Выкатили из-под навесов телеги, сняли часть товаров, наверно это должно означать перекладку пред дальней дорогой, и стоят кучками, вчерашнюю драку обсуждают. Судя по тому, как оживленно размахивают руками и гордо себя держат, сегодня каждый второй рассказывает, что в одиночку уделал всех наемников, и не один раз.

   Я прошел дальше, в конюшню, лана угостить. Его можно ругать, можно хвалить, но словами сыт не будешь, а значит привечать гостинцем животинку надо, может, когда сгодится еще. Рекс понюхал пирожок, задрал губы и взял осторожно зубами, точно я ему пирог с отравой даю. Вот ведь морда ланская, выразительнее, чем у иного человека. Эта скотинка сейчас жует и с такой укоризной на меня смотрит, всем видом показывая, как мучается. Ну ладно, еще посмотрим, кто из нас больший артист.... Откусываю от другой половины пирога сам, делаю вид, что в рот дрянь попала, морщусь, с трудом глотаю.

   – Фу, какие невкусные пироги (нормальные пироги с бобами, сам могу съесть) их надо выбросить, – поворачиваюсь и двигаюсь к выходу.

   Рекса, как подменили, забегает, стуча копытами, вперед меня, тыкается в руки, пытаясь взять оставшееся, спешит, чавкает, ни гримас, ни косых взглядов. Нормальный лан.

   – Так бы сразу, а то устроил представление.... Понял я, понял, пирожки с кислой ягодой любишь больше, буду знать.

   Удостоился взгляда, который можно истолковать – "вот видишь, хозяин, и ты не совсем дурак...".

   На сеновале сразу позвал.

   – Шуня, выходи.

   Человечек появился заспанным, без жилетки, в рубашке навыпуск, даже соломинки, застрявшие в длинных светлых волосиках, есть.

   – Я молочка тебе принес.

   Шуня поклонился. О! Уже одет, чистенький, умытый.... Быстро он, мне бы так.

   – Спасибо, хозяин-Даня. Ты мне стол накрой. Тряпочку, прикрывающую, с горлышка сними, за тем, дальним, столбиком, в тени, расстели, ровно, на нее кувшинчик поставь так, чтобы ни к чему не прикасался. Мне полчасика на "еду" хватит.

   Снял, расстелил, установил, словом сделал все, как было сказано.

   "Церемонии разводит.... Какая разница – открыто, закрыто, где стоит, всеровно материю испарять, энергию впитывать. Обязательно ему ритуал нужен, пусть даже мизерный. Он просто так, спонтанно, что-нибудь делает? А полчаса ему зачем?"

   – А не долго? Кувшинчик то не большой.

   – Я еще маленький, был бы постарше, "кушал" бы быстрее. А не доем, молоко прокиснет, комковатое будет, хуже усваиваться станет. Да и везти его будет сложно, разольется.

   Прямо на глазах стенки кувшина стали покрываться инеем, а над самим кувшином заклубился легкий горячий парок. Я стоял и удивлялся, как быстро появляются иголочки кристаллов льда, разрастаются в белую щеточку. Шуня по-прежнему находился рядом и, чуть склонив голову, смотрел то на меня, то на молоко. Когда ощутимо повеяло холодом, до меня дошло, что делать то собственно здесь нечего, тем более целых полчаса. Да и неудобно как то, чего товарища смущать.

   – Хорошо, хорошо, не спеши, я пока вокруг пройдусь, – с этими словами я вышел во двор.

   У каравана купца не видно, судя по тому, что у его людей появились кувшины с пивом, его и на постоялом дворе уже нет. Подошел посмотреть, чем торгуют, что между городами возят. В основном кузнечные изделия, если судить по тому, что не упаковано в тюки, все для крестьянства. Мое внимание привлек длинный боевой лук, такие у нас еще английскими называют, без чехла, тетива натянута, значит, оставил кто-то из охранников, рядом кожаный тул со стрелами. Мы с Саньком иногда ходили в тир нашего клуба «Дикий берег», пару раз совпадало, что там лучники стреляли, из блочных луков. По несколько стрел тренер Михалыч нам выпустить всегда разрешал. Вот там была сила! За счет работы вращающихся блоков натяжение тетивы обычным человеком многократно усиливается и сжимает плечи лука так, как будто вы как минимум Геракл, соответственно и стрела летит дальше и быстрее. На Земле с помощью боевых блочных луков с нагрузкой на плечи более 75 фунтов стреляют прицельно на 700 ярдов, при должном умении и дальше, рекорд дальности полета давно ушел за две тысячи ярдов. С этой пятифутовой дубиной, что стоит прислоненной к телеге, даже сравнивать бессмысленно, максимум стрелу забросит на 200 ярдов.

   Я присел посмотреть, какие стрелы здесь используют. Только вынул одну, над головой зашепелявили.

   – Шего шдешь ошиваешьшя, шейшаш Шарф придет, тебе ноги шломает.

   – Шего, шего? – "Язык мой – враг мой", и чего меня дернуло передразнивать детинушку, вчерашнего "воздухоплавателя", именно он подошел ко мне незаметно.

   – Шаш как дам, будеш шнать, как шо штаршими рашгаваривать!

   – Сам дашь или Шарфа подождешь?

   – Шам дам.

   – А не боишься что я тебя мечом пощекочу?

   – Тогда вишеть на вишелише будешь, – Здоровяк не испугался, но воспоминание о вчерашней взбучке было еще свежо и новых приключений искать ему не хотелось, по тому возница благоразумно отступил на шаг.

   – Не, на виселице висеть я не хочу, я бы попил лучше пивка холодного.

   – Пивка холодного и я бы шейшаш попил.

   – А Шарф это кто?

   – Не Шарф, а Ш-шсарф! Вон он идет.

   К нам действительно подошел охранник плотного телосложения, среднего роста, среднего возраста, с длинными, висячими ниже уголков рта, рыжими усами.

   – Зачем стрелу взял?

   Действительно, я до сих пор держал в руках длинную, фута три, стрелу с серым оперением и узким клиновидным железным наконечником.

   – Лук собираюсь покупать, а выбрать какой не знаю, опять же какие стрелы лучше еще не разобрался. Ищу, кто вразумит. Вы, уважаемый, не посоветуете?

   Охранник посмотрел на небо, пригладил усы и с явным намеком произнес.

   – Жарко сегодня будет, уже сейчас парит. По такой погоде в теньке сидеть нужно, опять же горло, чтобы было чем промочить.

   – Парень пива ишпить предлагал, нам вшем, – влез в разговор детинушка, форсируя развитие событий.

   Ну что ж, информация стоит денег всегда и везде. Достал куну, протянул "водителю кобылы".

   – Мне отвара ягодного возьми и пива для вас.

   Возница понесся к кабаку чуть ли не бегом.

   – Тебя как звать?

   – Даниэль.

   – Меня Сарф, товарища моего Зоран звали, теперь он своего имени не выговорит, вчера все зубы передние ему выбили, хошь не хошь, а быть теперь ему Шораном.

   – Да, клевый замес вчера был.

   – Чего?

   – Драка, говорю, вчера знатная была. Среди обозных, вроде, есть и такие, кто встать не может....

   – Да, в комнатах трое лежат. Паскуда собирается их здесь бросить.

   – Кто?

   – Паскуале, купец наш.

   – Не по людски.

   – Угу.

   Пока вели "светскую" беседу Зоран обернулся. Два средних кувшина к себе прижимает, из третьего уже отхлебывает. Кабачник наглеет на глазах, вчера в зале на куну четыре больших пива выставлял, сегодня, пользуясь тем, что люди застряли, за те же деньги – два средних с довеском в виде морса.

   – Хорошо! – Сарф, отхлебнул холодного пива и теперь был настроен поговорить. -Ну, спрашивай, чего узнать хотел.

   – Вот эта стрела бронебойная?

   – Да, видишь, четыре пера и подкручены, цель в полете хорошо держит, опять же наконечник пробойником, я такую кольчугу, как на тебе, насквозь с тобой вместе с тридцати ярдов пробью.

   "Добрый... Слов нет".

   – Где таких купить? И чего стоить будут?

   – Много где продают, в городах в лавках, у кузнецов по селам, может, мастера встретишь, кто луки делает, так и стрелы прикупить сможешь. Таких как эта, дешевле двух кун не купить. А если наконечник адамантовый, то цена совсем другая, в империалах меряют. Опять же заговоренные, что против нежити, или с заклятием убийственным тоже дорогие. Из темной меди и бронзы бронебойные наконечники не делают, только "листья" для стрел охотничьих. Если орихалк укрепленный на стрелы пошел, то против эфирной нежити. Наконечников формой разных много, гнолы срезни любят, это у них серп такой остриями вперед. Гномы лук не уважают, они из арбалетов горазды стрелять и стрелки из целого куска железа куют. Западные эльфы из железного дерева стрелы делают, что наконечник, что древко, ни согнуть, ни сломать. Золотые эльфы наконечники из куниаля по древним рецептам льют, такие наконечники по наследству передают, они вечные, у каждой семьи своя особенная форма, любой эльф на раз скажет, чья стрела.

   Зоран еще раз метнулся, с еще одной куной, принес два больших пива. В теньке телеги хорошо сидеть.

   – А длинный лук сколько стоит?

   – Такой как у меня пять корон, тетива четвертак. Клееный боевой лук дороже, от десяти корон. Цена очень сильно зависит от того, какой мастер делал, иной охотничий лук двадцать империалов может стоить, если его год собирали-клеили. Орочий лук из рогов тура нам и не натянуть, из него стрелу на триста пятьдесят ярдов послать можно. Кто высокий да сильный, стреляет метко, такие копят долго, да покупают у орков, сто империалов отдают.

   – Это ш какие деньшишши! – не удержался и вставил слово возница.

   – Такого стрелка в любую дружину возьмут, он панцирь пробьет, понимать надо!

   – А эльфийские луки сколько стоят?

   – Нечего не стоят, – Сарф заулыбался и выдержал паузу, что бы подогреть любопытство слушателей, – Ничего не стоят, эльфы луки не продают! А если украдут лук или с мертвого снимет кто, то будут искать, пока лук в род не вернется. А виновного накажут жутко, что бы другим неповадно было.

   Мы посидели еще немного. Мне пора было уходить, мужикам хотелось продолжить. В смысле по пиву продолжить, компанию они себе найдут, а вот денег выпить не было. Я уже раза три брал длинный лук в руки, смотрел, вертел, тетиву пару раз натягивал. Сарф чесал в затылке, вздыхал, но купить не предлагал. Профи, сапоги пропьет, меч и лук – никогда. Тут всполошился Зоран.

   – Я ше, когда иш деревни уходил, лук охотниший вшял.

   Он подхватился и стал рыться в телеге, из-под соломы достал нечто, на лук и не похожее. Деревянная втулка-рукоять, а к ней две дуги сильно выгнутые вперед приделаны, во многих местах конструкция то ли жилами, то ли кожаными ремешками проклеена.

   – Шейшаш, шейшаш, – возница рылся в мешке, перебирая свой скарб, пока не нашел замшевый пропитанный воском лоскут.

   Развернул и достал две тетивы, из жил крученых, на концах петельки из конского волоса. Одну взял, растряхнул, к луку примерил, сноровисто стал натягивать. Прихватил нижнюю дугу, набросил петельку, прижал конец подошвой, втулку положил на колено другой ноги, всем телом, сверху, склоняясь вперед, надавил на второе плечо и стал выгибать в другую сторону, конец тетивы подхватил под коленом и зацепил на проушину. Вот это номер! Мне без тренировки такое и не сделать.

   Узнаю, видел примерно такой у Михайловича на плакате. Только с каких это пор закрытый рефлексионный лук стал охотничьим? Его татаро-монголы на Земле полтысячи лет юзали, с ним полмира завоевали. Хотя, в каком-то смысле, он действительно охотничий... за головами.

   – Вот, мой дядька двоюродный шделал! Вошмешь?

   – Ну не знаю, – поторговаться, это же ритуал, как без этого. – Мне такой и не согнуть.

   – Бери, он конешно за два года, што я ш обошами хошу, подшох, но видишь гнетшя, не шкрипит.

   "Млин ну кто так торгуется, зачем свой товар ругать?"

   – Сколько ты за него хочешь?

   Зоран, поднял глаза в небо и зашевелил губами, сейчас все свои желания на год вперед подсчитает.

   – Два шетвертных, – наконец решился возничий.

   "Желаний хватило только на сегодня, и только на пиво, зато – от пуза".

   – А стрелы к нему есть?

   Снова полез в телегу, вынырнул с двумя кожаными вязками стрел, своеобразными тулами. Я распаковал стрелы, оперение двухперьевое, жалко, хуже чем четырехперьевое, зато накладки длинные, дюймов по пять, совсем немного помялись, наконечники бронзовые, вытянутым широким листиком, грани не очень выпуклые, насадные с небольшим выступающим упором. Броню не пробьет, но охотится с такими можно. Если в цель попадать научусь.

   – И сколько за стрелы?

   – Так, лук шо штрелами, вше два шетвертных.

   У него сейчас, на все будет одна цена. Про кожаные тулы и запасную тетиву я даже спрашивать не стал.

   – Куплю, если Сарф десяток стрел бронебойных даст.

   Наглеть, так наглеть, в туле с боевыми стрелами десятков шесть, не меньше, может и удастся уговорить. Сарф смотрел на наш торг с легкой усмешкой, и мое требование воспринял спокойно.

   – Бери, только они для охотничьего лука слишком длинные и тяжелые, метнуть целко не сможешь.

   – Договорились, я сейчас приду.

   Доставать деньги из пояса на виду у всех не стал, забежал на сеновал, быстро вынул монеты, и обратно.

   Зоран уже все собрал, тетиву снял, стрелы в тулы сложил, замшу с тетивами сверху держит. Отдал ему две серебряные монеты с быками. Еще две таких же протянул Сарфу.

   – А это вам, на завтра, на опохмел.

   Наглеть и обманывать по черному, покупая совсем за бесценок, в общем-то, неплохой лук с припасом, мне моя совесть не позволяет. Зоран только переминался и на кабак посматривал, а Сарф протянул ладонь – руку пожать.

   – Удачи тебе Даниэль! Когда станешь справным лучником, а у тебя получится, я верю, встретишь кого из молодых, толковых, тоже помоги.

   Пожал крепко руку, и они пошли, пить пиво, или не только пиво. А я стоял, смотрел им вслед и думал, что до этого, взрослого, понимающего что-то особенное в жизни мужика, мне еще предстоит подрасти... умом.

   Пошел собираться в дорогу. Становиться лучником в мои планы не входило. Мечта магом стать уже окрепла, корни пустила, мне бы до книг добраться.... Лук покупать не собирался, но с другой стороны, с мечом я против любого взрослого воина не выстою, до боевой магии еще тысячу миль и несколько лет, а случись что, защитить себя надо суметь. Из лука даже мальчишка рыцаря подстрелить может, при везении. Так что теперь к тренировкам с булавами добавится еще и стрельба из лука. Вспомнил экипировку ребят из секции – там же столько всего еще нужно. Надо в селе, пока не ушел, поспрашивать.

   Шуня с молоком справился. Как только я вошел на сеновал, сразу появился. Теперь не мерцает, выглядит так достоверно, от настоящего живого человечка не отличишь. Кувшинчик пустой, инеевая шапка с него таять начала.

   – Все нормально?

   – Да, хозяин-Даня, теперь мне на пару декад маны хватит, если чего сложного делать не придется.

   – А ты чего делать то собрался? И мне ничего не говоришь.

   – Мало ли починить чего, подлатать, вон рукав у Вашей рубашки прохудился, исправить надо.

   Рукав я порвал вчера, когда по кустам прятался, так, совсем немного холстина разошлась.

   – Ты же не с иголкой исправлять будешь?

   – Нет.

   Финь-юуу-финь-юуу-финь. Слышу магичит малыш. Посмотрел я на рубашку – рукав целый!!! Рубашка как была грязная, с зелеными полосами от сока травы на локтях, так и осталась, но уже снова целая, без прорехи.

   – Шуня, это же здорово, ты можешь первоначальное состояние вещей возвращать!

   – Не первоначальное, только основную целостную структуру могу вернуть для некоторых предметов, по их внутренней памяти. С металлами работать пока не обучен, а вот с тканями, кожей, деревом уже получается. То, что для правильного дома, для уюта требуется. Магические предметы мне изменять совсем нельзя.

   – Даже это – очень нужное умение! Ты большой молодец!

   Шуня засмущался и исчез. С ним поделикатнее надо, молодой, застенчивый (до полного исчезновения).

   С ланом в поводу я обходил село. Спрашивал про мастеров – шорников, кожевенников, кузнецов. Оказалось, что в Больших бродах таких нет, здесь всегда с реки и проезжих кормились. Рыбу ловили, перевозом занимались, чего нужно для хозяйства у купцов покупали. У жителей даже полей вокруг нет, личные огороды и только. Узкая специализация, месторасположение определяет порядок жизни. Хотя у тех же путников, услуги мастеровых были бы востребованы, как мне, сейчас ищущему, кажется.

   В своих поисках я дошел до реки. Вейлуга в этом месте широкая, судя по названию села, ее где-то можно перейти пешком. Чуть в стороне от дороги и небольшой паромной пристани стоят несколько вытянутых сараев и небольших домиков-лачуг. К ближайшему, окруженному развешенными на жердях рыбацкими сетями, я и направился. Под небольшим навесом на скамейке сидел дед. Сам старый, высохший, он узловатыми пальцами чинил старые корзины, судя по запаху, из-под рыбы.

   Я поприветствовал. Разговорились. Дедушка выслушал мою жалобу на отсутствие мастеров и невозможность купить припас. Покряхтел, встал с трудом и махнул рукой.

   – Пойдем. У меня в сарайчике мастерская, когда по рыбу ходил, много чего нужным было, а сейчас только на сети и корзины силы остались.

   В сарайчике оказалась вполне нормальная столярная мастерская, похоже, дед Миц, так он представился, в лучшие годы не только рыбу ловил, но и лодки сам строил. Собрали много нужного мне для создания экипировки лучника: загнутый нож-скобель, две бронзовые маленькие струбцинки, моток льняных веревок, приличный кусок старой буйволовой кожи, пучок жил, шило, рыбий клей кусочками на нитке, как бусы, и медный ковшик для варки клея. Очень мне понравились висящие на стене рубанки нескольких видов, стамески, долота, разные приспособы посерьезнее, но строить яхту я в ближайшее время не собираюсь, а вопли собственной жабы, которой всего всегда мало, стойко игнорировал. Деревом дед Миц не занимался уже давно, стрелы не делал никогда. Потому такой халявы, как нескольких сотен хорошо просушенных и обточенных заготовок для стрел, у него не оказалось. Жаль....

   Сторговались на короне с четвертным за все, дед цены знал, торговался бодро, даже с огоньком. Напоследок я выпросил у него два новых плетеных дна для корзинок. Специального зажима для вытаскивания стрел из мишени у меня не было, а бронзовые наконечники из ствола дерева, если в него стрелять, тренируясь, придется ножом вырезать, некоторые будут и ломаться, так никаких запасов не хватит. Надо мишень самому собирать, вот плетенки для нее на лана и привязал.

   Расспросил деда Мица о дороге, оказалось что перекат, по которому можно перейти на другой берег ниже по течению, примерно в миле, но сейчас вода высокая и никто, даже на лошадях, там не переправляется, нужно идти на паром.

   С паромщиком спорили долго, мало того, что он хотел получить две куны за меня и четыре за лана, как за целую лошадь, так он еще и не собирался нас одних везти, сказал ждать еще попутчиков. "Жаден ты, Парамоша...".

   Я походил вдоль берега. С большой лодки парень утренний улов сгружал, подростки забирали корзины и уносили к сараю и навесам, где несколько женщин рыбу чистили, сортировали и по бочкам раскладывали. Когда лодку освободили, я сговорился с рыбаком за куну переехать через Вейлугу. Запредельная жадность – путь к разорению, пусть паромщик теперь других пассажиров дожидается.

   Даниэль. Провинция Лерорн, дорога на Лерорн. Полдень.

   Когда вышел на дорогу и прошел примерно с милю, меня из рощицы окликнули.

   – Даниэль, постой, мне надо с тобой поговорить.

   Из-за дерева вышел Адемар, кто бы сомневался, что мы снова встретимся.

   – Ты где бродишь? С утра тебя жду.

   – Э...

   Что-то ответить я даже не успел.

   – Ты говорил, что найма ищешь, я принимаю тебя на службу, пока на декаду, – с этими словами Адемар ю'Маклон бросил мне монету.

   Я дернулся, что бы поймать, но не сумел, только сбил в полете рукой на землю. У моих ног упал золотой кругляшек. Это ж сколько пахать придется, за одну декаду иуристор дал целый империал, четыре сотни кун. Моего согласия или возражений наниматель ожидать не стал.

   – Идем, – Адемар развернулся и пошел в лес.

   Только что я думал о паромщике, о его жадности, а сам? Моя собственная жадность меня не погубит? Ведь не знаю ни кто он, ни чем занимается, ни зачем меня нанял. Такие не веселые мысли крутились в голове пока шел за нанявшим меня человеком.

   Пришли на поляну, где пасся конь иуристора. Пока Адемар седлал жеребца, я, наконец-то, смог этого человека нормально рассмотреть. На вид лет двадцать пять с небольшим, высокий, жилистый, правильные черты чуть удлиненного лица, русые волосы до плеч, над правой бровью свежая рана-царапина. Одет по-походному, высокие, выше колен, сапоги со шпорами, доспех из небольших металлических пластин внахлест, на груди пластины крупнее и толще, руки прикрыты наручами и кожаными перчатками со стальными нашивками, помимо широкого пояса с многочисленными кармашками-сумочками, еще два ремня с метательными ножами пропущены крест накрест через грудь, на поясе сабля в металлических ножнах, рукоять серебристым металлом и красноватой костью отделаны, саблю вообще первый раз в этом мире вижу, серый шерстяной плащ скрепляет серебряная застежка в виде головы оскалившегося медведя. Кстати, о том, что путешественник благородный, кроме заносчивости, ничего не говорит, на руке нет кольца.

   Адемар поднялся в седло легким толчком с земли и только потом оперся на стремена. Я задался вопросом, почему перед этим он, стоя за конем, обошел его и взялся за луку седла справа, при прыжке не придерживал саблю? Она ему не мешала -все натренировано и отточено. Ножны висят на правом боку, так как было бы удобно для левши. Значит опытный кавалерист, не просто гражданский путешественник.

   – Не спи, следуй за мной.

   Мы, молча, шли лесом часа три. Попросить подождать или дать отдышаться, мне гордость не позволяла, он то верхом, а я с ланом в поводу на своих двоих. За это время дважды проходили краем болот, в буреломы не заводил, но и тропами мы шли не всегда. У меня создалось впечатление, что мой наниматель мест не знает, только придерживается общего направления. Зверья вокруг бродит очень много, раз четырех косуль вспугнули, я не видел раньше вживую, как красиво они скачут, длинными затяжными прыжками, как бы зависая высоко в воздухе.

   Остановились на большой поляне, вокруг светлый хвойный лес. Адемар достал из сумки большой пергамент с какой-то схемой и стал сличать ориентиры. Мне посидеть спокойно, вытянув усталые ноги, не дал. Отвязал от своего седла холщевый мешок, бросил на землю рядом со мной.

   – Разведи костер, к вечеру должен быть ужин на нас двоих.

   Отдал распоряжения и, опять не дожидаясь моего ответа, направил коня к высокому дереву с приметной двойной верхушкой.

   – А как мне Вас называть? – свой вопрос я задал уже в спину.

   – Ваше благородие Адемар. – Даже голову не повернул.

   Ладно, не важно, благородный хам он или просто нелюдимый, лучший выход – не обращать внимания на его выходки. Ужин... ок, займемся ужином.

   В мешке, нашел крупу, темную, граненную как греча, только покрупнее, сушеное мясо, кусок брынзы фунта на два, полтора каравая серого тугого хлеба, мешочек с тонкими плитками прессованных ягод и трав, местный аналог чая, медный котелок больше моего и десяток длинных луковиц – гибрид репчатого и лука-пырея.

   Первая и самая главная проблема – где взять воду? Там, откуда шли, близко ничего нет. Прислушался, может, журчит где? Ничего. Попытался привлечь "штатного сыщика". Пасущийся Рекс, на уговоры поискать воду, даже ухом не повел.

   Выбирать одно направление глупо, можно никогда ничего не найти, просто не угадать. Начал поиск, двигаясь от поляны кругами по расширяющейся спирали, перед этим запомнил, как взаимно располагаются два самых высоких в округе дерева, одно с двойной вершиной, и поляна. Родник с чистой вкуснейшей водой нашел на третьем круге, ярдах в двухстах от стоянки. Набрал полный котелок и слушая пересвисты птиц пошел обратно.

   Место для костра выбрал чуть в стороне, в неглубокой, по колено, ложбинке, снял дерн, небольшими камнями обложил периметр, что бы угли в сухую хвою не отскакивали. Растопка из сухих тоненьких веток и смоляной коры занялась от трута огнива сразу. Костер сложил из порубленного деревца-сухостоя. Смастерил из двух рогатин и молодого стволика подвес для котла и поставил кипятиться воду.

   Выяснилось, что ни ложек, ни поварешки у меня нет. Мешать в котелке варево нечем и есть будет тоже нечем. Пошел искать подходящее деревце. Нашел ольху толщиной с три дюйма, срубил, отрубил три полешка, одно подлиннее, два покороче такие, что бы без сучков, ровненькие. Из большего топориком грубо вытесал лопатку, из маленьких заготовки для ложек. Когда вернулся к костру, вода уже почти выкипела. Спокойно.... Без нервов. Уговаривая себя, что все идет нормально, сходил еще раз за водой. Сразу набрал два котелка, свой и Адемара. Пока вода снова закипала, принес срубленный стволик. Обрубил часть веток, остальные подрезал чтобы опора в землю была, в общем получилась временная скамеечка, сидеть можно, опирается на склоны, гнется, не ломается. Обточил засопожником лопатку и плоские ложки. Затем занялся собственно ужином. В кипяток на пару минут веточку с хвоей опустил, специй нет, каша с сухим мясом пресная будет, нужно легких оттенков вкусовых добавлять. Следом пошли основные компоненты, в бульон из разварившихся мясных кусочков засыпал крупу и помешивал, пока варево не стало бурлить равномерно. Дал покипеть, затем туда же в котелок покрошил маленький кусок брынзы и две очищенные луковицы. Теперь все должно потомиться, сдвинул кашу немного в сторону от огня.

   – У тебя все готово? – Адемар вернулся к стоянке неожиданно.

   – Да, еще минут десять и можно есть.

   – Налей отвару.

   – Отвар я еще не ставил.

   – Ужин не готов, отвар не ставил, лапника на ночь не запас, ты чем здесь занимался? – иуристор говорил не громко, медленно, но очень зло.

   Я быстро поднялся на ноги и попытался повесить второй котелок, для чая, на огонь, но когда приподнимал с рогатины один конец поперечной палки с весящим котелком каши, задел поставленный временно у ноги котелок с холодной водой и разлил.

   Млин! Хорошо, кашу не опрокинул и огонь не затушил. Поправил костровище и поднял пустую посудину.

   – Сейчас, я сбегаю за водой.

   Адемар, с плохо скрываемым гневом, наблюдал за происходящим, не произнося не слова, а когда я пробегал к роднику мимо него, пнул меня. Я, сбившись с шага, пролетел пару ярдов, котелок потерял, но с ног не упал.

   Этот хам предпочитает избивать слуг, добиваясь покорности, со мной это не пройдет. Меч как бы сам собой выпрыгнул в мою руку.

   Я, весь на нервах, с прыгающим в груди сердцем, стоял, чуть согнувшись, угрожая мечом, а успокоившийся Адемар, не вынимая оружия, обходил вокруг меня, словно примеряясь, не отвесить ли пендаля еще раз.

   – Если ты еще раз меня ударишь, я тебя убью!

   – О, уже на ты, быстро зубки показывать научился, только клыки еще не отросли. До петли не доживешь, я сам твою жирную шею сверну!

   – Причем здесь петля?

   – Поднявшему руку на иуристора, эту самую руку отсекают по локоть, перед тем как самого повесить.

   – Ты такой же иуристор, как и я.

   – Сомневаешься? Смотри, – Адемар иначе понял смысл моих слов, снял перчатки и бросил на землю, вынул из-под кольчуги ладанку, из нее серебристое кольцо, показал мне и одел его на средний палец левой руки.

   Та-дада-да-дам! Кольцо признало своего хозяина и в том, что это был именно магический ритуал, у меня сомнений не осталось.

   – Есть сомнения? – Иурастор стоял, демонстрируя мне руку с кольцом.

   – Нет, но то, что я сейчас не могу продемонстрировать свое кольцо иуристора, не дает Вам право, причинять мне побои.

   – Сейчас не можешь? А вообще можешь.... Ты головой не ударялся парень? За самозванство убивают долго и больно!

   – Нет никакого самозванства, право крови у меня есть, я клянусь!

   – Право крови... для деревенского парня ты слишком правильно говоришь. Скажи ко мне, что происходит, когда в первый раз одевают это кольцо?

   – Ритуал проводит маг крови наедине, сначала делает надрез на запястье, капельку крови собирает в хрустальный флакон, а затем еще капельку крови капает на кольцо, лежащее на алмазе в ажурной подставке, тогда и проступает по ободу полное имя.

   – Ну и какое твое имя?

   – Я не могу сказать.

   – Тайна... тебе самому не кажется странным – личного кольца нет, имя сказать не хочешь. Правда, тайный ритуал знаешь. Хотя это еще не подтверждает твоих притязаний! Продолжим. Кольцо одевают молча?

   – Маг произносит: "Vox sanguis – jus sanguis (голос крови – право крови)". На древнечжуйском.

   – Ладно. Опусти меч, потом разберемся, с твоим господством.

   Я убрал клинок и наконец-то выпрямился, напряженная спина затекла.

   – А извинения? Последуют?

   Адемар смерил меня взглядом и криво усмехнулся.

   – Считай моими извинениями то, что ты жив....

   Ужинали молча, ни хорошо пропарившаяся каша, ни духовитый отвар на свежем воздухе настроения не подняли. Когда нарубили лапника и легли пораньше спать вблизи прогорающего костра, я поинтересовался насущными вопросами.

   – Дежурить ночью будем?

   – Нет.

   Помолчав, Адемар все же решил пояснить свое решение.

   – Я ночью чутко сплю, подойдет кто-нибудь близко, услышу.

   – А с костром что делать? Может дров, что бы ни прогорел, подбросить?

   – Пусть тихонько тлеет, большой яркий огонь не нужен, не замерзнем, сейчас по ночам уже тепло.

   Спрашивать иуристора не хотелось, хотя вопросов неясных – тьма. Обида еще не рассосалась, да и здраво рассуждая, уровень взаимного доверия не тот, что бы давать откровенные ответы на прямые вопросы. Я так и уснул, перебирая в голове бесконечные – отчего и почему.

   Даниэль. Провинция Лерорн, дорога на Лерорн. Утро дня отдыхновения и последующие дни.

   Утром, разбудили словами, – Поднимайся, покажешь, где воду брал.

   Не спится же некоторым, бодрый, собранный, сидя на снятом седле, плащ свернул и в сумку аккуратно упаковывает. Этот поспать точно не даст. Солнце еще, наверно, и над горизонтом не поднялось, из-за деревьев и легкой дымки тумана лучей не видно. Свет совсем белый, рассеянный, как бывает только перед зорей. Лес только просыпается, тихо, но стоило пройти несколько шагов, как ранняя пичуга громким разливистым стрекотом оповестила округу о нашем присутствии здесь. Адемар идет неслышно, а мне постоянно сухие ветки под ноги попадают, потрескивают. Двигаться споро, не отставая, и одновременно смотреть, куда ногу ставлю, получается плохо – не охотник, и не разведчик уж точно. У идущего впереди ю'Маклона походка тоже не для леса, слишком прямо спину держит, как на параде.