Текст книги "Даниэль: Снова в школу, школу магов (СИ)"

Автор книги: Виктор Аб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

   Теперь со светом осматривать пройденный ночью путь намного проще. Даже холодная вода не сильно напрягает. Через один колодец, в иле, на дне трубы, нашел тесак. То же хорошо. Оставляю все лишнее рядом с веревкой. Набираю больше воздуха и с зажженным светильником плыву к выходу в ров. Сначала вынырнул на поверхность, отдышался и только потом приступил к осмотру. Нырял долго, осмотрел каждый дюйм вывороченной решетки. Ил на дно прощупывал и протирал пальцами. Дожидался, когда осядет муть, и снова искал. Ничего похожего на кольцо не нашел. Несколько камушков разной формы и размеров. Ни светлого металла, ни вкраплений нет. Подобрал железный кусок от решетки, размером с пол-ладони, такой же грязный и очень ржавый. И с этим "трофеем" возвратился назад.

   Я уже оделся и сейчас перебираю собранный хабар, думаю, что с собой взять, что выбросить.

   – Ты чего опечалился, молодой барон?

   От неожиданно прозвучавшего вопроса чуть не подпрыгнул. Опасности, вроде, нет, голос тонкий, можно сказать детский. Присмотрелся – у стены конюшни в тени, маленький, высотой с фут, человечек стоит. Похож на подростка, лохматый, босой, в дырявых с подпалинами рубахе и штанах из полотна.

   Чувствую хороший он, не человек конечно, главное – незлобивый. Отчего с таким не поговорить?

   – Кольцо свое найти не могу.

   – Сам сломал, теперь ищет!

   – Как сломал?

   – Этого я не знаю, не ведаю. Нет его больше.

   – А ты кто такой? Как зовут?

   Мнется, пытается скрыться – то прозрачным становится, то снова в воздухе проступает. Потом голову опустил и почти шепчет.

   – Прямой приказ хозяина замка ослушаться не могу. Имя мне данное -Аршунолитдин. Мама с папой Шуней звали.

   – Чего ты боишься? Шуня, так Шуня. Нормальное имя.

   – Полное имя – истинное, к нем проклятье прицепить могут.

   – Не бойся, никому не скажу. Да, и забыл я его уже.

   – Спасибо господин!

   – Только и ты, пожалуйста, называй меня – Даней.

   Малыш стоит, хлопает глазками.

   – Рассказывай, кто ты и что здесь, в сгоревшем замке, делаешь?

   – Мой папочка поселился здесь, когда замок построили, потом мамочку за себя замуж взял. Потом я появился. Четырнадцать десятков лет назад, как подрос, меня сюда, на самостоятельное дело, за конюшнями смотреть, поставили. Теперь нет папочки, нет мамочки, коников тоже нет. И крыша сгорела.

   – Сюда люди не скоро вернутся. Чего делать думаешь?

   – Ждать буду, когда Даня-хозяин вернется.

   – Когда вернусь и вернусь ли вообще, я и сам не знаю, – машинально взъерошил мокрые волосы на затылке, – а может, прямо сейчас со мной пойдешь?

   – А можно?

   – Хочешь – пошли.

   – Ставь резную шкатулочку сюда в тень, я быстро соберусь.

   – Какую шкатулочку? Нет у меня ничего такого.

   – А где я жить буду? Пока в новый дом не придем?

   – Все что у меня есть, ты видишь.

   Шуня помялся, поморщился, и предложил решение.

   – Ставь сапог в тень, только в него соломки набить нужно.

   – И где я тебе в сгоревшей конюшне соломки найду?

   – Вон в том углу бочка с водой стояла, под ней есть соломка.

   Угол завален сгоревшими досками. Млин. Не было печали – Шуню себе нашел. Раскопал, перемазался весь в саже, пепла и пыли наглотался, до развалившейся бочки добрался. Под дном действительно нашел сохранившуюся солому, сухую и относительно чистую.

   Сделал, все как было велено. Повернулся. В сапоге как бы оранжевый огонек появился. Прямо смотришь – нет. Повернешься, краем глаза глянешь – есть.

   Собрался, решил ничего не оставлять. Светильник и кусок решетки в батист завернул, во второй сапог спрятал. Тесак туда же. Держать одновременно лопату, алебарду и сапоги неудобно. Решил голенища проткнуть, веревкой связать и через плечо повесить. "Но, но, почто домик рушишь?!". Он еще и мысленно со мной разговаривает! Собственник, домовладелец нашелся!

   К деревне подходил, когда уже совсем темно было. Собаки разлаялись. В доме Еннавы огонек светит. Значит, не спит.

   Вышла встречать, со свечой.

   – Даня! Где ты так задержался?

   – К родным ходил. Нет никого.

   Травница, вроде, с сочувствием, ни о чем, не расспрашивая, покивала.

   – Умойся во дворе, и садись за стол, вечерять будем.

   Какие вкусные пирожки с овощами, похоже на лук, морковку и тыкву одновременно. С молоком просто – объедение!

   Пока ели, Еннава рассказала, как в город сходила.

   – "Цветы" рорида хозяин лавки взял сразу. Цену хорошую дал – двадцать пять корон. Универсальное зелье, готовое, со скидкой продал по шесть с половиной корон. После еды полечу тебя. Еще мы с Иадором все обсудили. Надо тебе, Даня, в Имперскую Школу Магии поступать. Способности есть, надо знаний набраться, иначе недоучкой с Силой и до беды не далеко. Путь до столицы не близкий. Каждый день на счету. С тех денег, что остались, я тебе одежду купила и припасов в дорогу. Завтра утром Иадор сюда придет, он тебе про дорогу расскажет, обещал про вознаграждение похлопотать и бумаги выправить.

   Пока Еннава обрабатывала, изумрудной, пенящейся жидкостью мои ладони, рассказал про свои похождения сегодня, про медведя и крест. Она охала, переспрашивала, затем попросила повторить слова, что я у могилы говорил. Очень удивилась, откуда я слова высшего аркана знаю. Такие только на кафедре Теургии факультета Мистицизма НовоЛхатийского университета Магии преподают.

   Под ее тихий рассказ я уснул, чистый, сытый и очень уставший, на сундуке в маленьком домике деревенской травницы.

   Глава 5. Дорожные встречи.

   Даниэль. Провинция Лерорн, пригород Тэрна. Позднее утро.

   – Здесь у меня синеглазка лесная, от синеглазки луговой, что на соседней грядке, отличается более крупными цветами и резными листочками, смотри какие, сейчас они маленькие, к сезону урожая с детскую ладошку будут. – Еннава очень много знает о растениях, а о лекарственных готова рассказывать часами, что сейчас и делает. А я слушаю, интересно, и в жизни может пригодиться. – Мазь из лесной синеглазки помогает при магических поражениях холодом, создает защитную пленочку, под которой равномерно поднимается температура тканей до жизненной, а позже, когда заклинание восстановления применишь, боль не такой сильной будет. Отвар хорошо действует как потогонное при простуде, при небольших ранениях смочи тряпицу в крепком растворе и приложи под повязку, от огневицы сбережет. Мазь делаешь так -берешь щепоть сушеного корня ....

   После завтрака, встали с первыми лучами солнца, оказалась, что мне совсем нечем заняться. Вышел на дорогу. Посреди прохожей части, на земле, плюхи еще свежих и специфически благоухающих следов от прошедшего стада. Улица безлюдная, селяне еще засветло разошлись по своим делам. Время подошло, сев начался, вчера видел на прогретом солнцем, высоком участке пахать принялись. Упряжка из двух быков, погоняемая угрюмым дядькой, тяжело тянула за собой плуг на деревянных колесах с двумя железными лезвиями. Детей тоже не видно, в деревне в сезон всем работа нашлась. Постоял, посмотрел на пустую дорогу к городу и вернулся к дому. Без напутствия сержанта, собираться в путь рано. Сам же он, во сколько будет, не сообщил.

   Еннава на огород пошла, я предложил помощь. Сначала грядки полить, дождя не было, пока солнце припекать не начало растениям водичка на пользу. Сейчас вместе ходим от одной посадки к другой, тетушка рассказывает о лечебных свойствах травок. Здесь у нее целая аптека, запасы большие, люди болеют, на лекарства всегда спрос есть. Слушаю внимательно, стараюсь больше запомнить. Из привычных мне – мать-мачеха с ранними желтыми цветочками, здесь она холодянкой зовется, ромашка, на чжуйском – солнышко и еще несколько. Много и отличий от моего мира. Названия, понятно, все другие, и по внешнему виду совсем незнакомых растений навалом, особенно травок, от которых совсем чуть-чуть холодком веет. В лесу узнаваемых кустарников и трав больше, но, видно, не все в лекарском деле нужны и потому не попали на огород тетушки Еннавы. При случае надо будет книги по местной ботанике и маго-ботанике почитать, очень полезная в хозяйстве вещь – зелья. За примером далеко ходить не надо – всего один раз обработали и теперь мои руки совсем не болят. Чуть-чуть зудят, почесать хочется, это верный признак, что заживают ожоги.

   Фырканье и перестук копыт раздались у дома травницы ближе к полудню. Пока дошли до калитки, сержант Иадор уже привязал своего "скакуна" снаружи на улице, во двор заводить не стал, знал, что за потраву целебных растений спрос будет суровый. Животинка примечательная, невысокая, фута четыре, не больше, лохматая, светло-коричневая шерсть длинными прядями вьется, на голове не широкие рога, две пары, в четыре кольца завернуты, мордочка узкая, уши мохнатые длинненькие висят, ноздри большие трепетные, губы живые, уже прошлись по прутьям забора, сейчас узду теребят. На узкой спине, с заметным жировым горбиком, сейчас, правда, опавшим, свертки привязаны.

   Сели в беседке. Тетушка со мной на скамейке рядом, стражник, поправив на поясе ножны с широким полуторным мечом, напротив. Начал разговор Иадор, с вопросов.

   – Еннава говорит, есть у тебя дар, магиком можешь стать. Сам такой судьбы хочешь?

   – Учиться хочу, и разобраться хочу, как такое происходит, – киваю на свои перевязанные руки, свободно лежащие на столе.

   – А родные как отнесутся к твоей учебе?

   – Нет родных, все в замке остались, один я.

   – Так ты в замке вырос?

   – Да.

   – А чем занимались родные?

   Э, господин хороший, не праздный интерес у тебя, снова "на вшивость" проверяешь, не начну ли опять блажить, заговариваться, громким именем себя называть. Нет, не начну, сказки про белого бычка в моем исполнении не будет, лучше соврать немного.

   – Отец на конюшне работал, матушка на кухне, я отцу помогал, пока в дружину не взяли.

   – А зовут тебя как? Отцово прозвище, какое?

   – Дани... (млин...), Даня. Отцова прозвища не помню, – прячу глаза, не хочется совсем уж нагло врать хорошим людям.

   – Так всем и говори – сын конюха, новобранец баронской дружины. – Иадор успокаивающе похлопал своей широкой жесткой ладонью меня по запястью. Помолчал, словно еще раз обдумывая еще не произнесенные слова, и продолжил.

   – А меня прости за вчерашнее, так надо было. Нельзя было тебя признавать, хоть и встречал я тебя раньше, и не раз.

   Сержант снова помолчал, внимательно следя за тем, как прореагирую на его признание. Слушаю дальше, хотя сердце замерло.

   – Другим ты мне показался. Человечек мой, доверенный, вчера вокруг города походил, к замку прогулялся, много чудного повидал, как рассказывать стал – я засомневался, трезв ли. Необычный бой видел. Наследный барон меч в руки взять брезговал, а уж что бы с алебардой на медведя бросился, совсем не верится. И могилку ты честь по чести справил, не оставил служивого зверям на поругание.

   Какие бы не были у стражника сомнения, показывать испуг и тем самым давать повод для новых подозрений нельзя. Смелее, надо взять себя в руки и прежде всего, понять, как сержант сейчас относится к молодому барону. Поднимаю глаза, взгляд у сержанта спокойный, уверенный, взгляд человека твердо знающего что делает.

   – Те, кто напал на ваш замок и сжег его, не остановятся ни перед чем, если узнают что кто-то из семьи живой остался, и будут преследовать, пока не доведут дело до конца. По тому – есть сын конюха, счастливо избежавший участи родителей, который изъявил желание, учится в Новом Лхатау. – продолжил Иадор. – Я все правильно понимаю?

   Мы твердо посмотрели в глаза друг другу и одновременно кивнули. Есть договоры, которые скрепляются взглядом.

   – Время все расставит по своим местам, – сержант полез за пазуху, достал рулончик пергамента, откашлялся и стал читать. – Податель документа гражданин Империи Чжулонг Даня Горелый...

   Он сделал паузу, а у меня челюсть отвалилась. В новых документах мне прописали наиглупейшее имя – босяцкое. Сержант, глядя на моё удивление, граничащее с возмущением, захохотал. Млин. Развел. Не может он без своего солдатского юмора.

   – Зачем над мальчиком издеваешься, изверг! – Возмутилась Еннава.

   – Все нормально, – отсмеявшись, Иадор протянул мне пергамент, мой новый "паспорт". – Чтобы не путался, и откликался когда позовут, оставил первое имя без изменения, раз родился здесь, в нашем городе, то новое твое прозвище – Тэрн, у половины жителей города такое. Родителей звали Кириан и Геба Тэрн, служили они в замке Ламбер, кем – ты сам сказал. Теперь твое полное имя – Даниэль Кириан'ар Тэрн, в реестре магистрата соответствующая запись есть. Обрати внимание – дата рождения изменена. Ты ведь в шестой день десятой декады родился, хорошее время, самое начало сезона тепла. Пока надо забыть. По этой выписке из городского реестра, тебе исполнилось пятнадцать лет вчера, на девятнадцать дней раньше. Если будут искать по бумагам, то второго имени нет, имя отца, прозвище, день рождения не совпадают. Найти будет трудно. Вот так, лучше поостеречься.

   – А реальные Кириан и Геба были?

   – Да, и действительно служили в замке, только детей у них до сегодняшнего утра не было. – Иадор продолжил объяснения. – Уже полдень, а тебе сегодня еще восемнадцать миль до Нижних Лесарей пройти нужно, там постоялый двор есть, заночуешь. За декаду до главного города нашей провинции, Лерорна, доберешься. Там нанимайся возницей или охранником в купеческий обоз до Нового Лхатау. Декад за шесть обычно торговцы добираются. Должен к экзаменам успеть.

   – К экзаменам? Разве в Имперскую Школу Магии сдают экзамены?

   – Еннава говорит – сдают, она там же училась.

   – Только благородные иуристоры, при наличии любого инициированного дара, поступают без экзаменов, – пояснила травница, – все остальные проходят обязательное собеседование с магистром и два письменных испытания, подтверждают владение счетом, показывают навыки письма. Начинаются вступительные экзамены в первый день сезона урожая. К учебным занятиям приступят с началом сезона дождей. Обучают в школе бесплатно. Для того чтобы у тебя были свои деньги найди сразу работу, я, когда училась, по вечерам в имперском госпитале помощницей врачевателя служила. Много тебе не потребуется, трактиры рядом со школой для учащихся готовят вкусно и не дорого. Комнату снимайте вдвоем, а лучше втроем, за четвертной в декаду найдете место в хорошем доме.

   – На дорогу до Лерорна тебе хватит, купцы на полный кош возьмут, – Еннава пододвинула мне узелок. – Здесь почти семь корон. У тебя, Иадор, получилось по награде договориться?

   – Место, где рарид сидел, осмотрели, много народу через него погибло. По второму классу опасности провели, как "особо опасный для провинции", полагается призовых пять империалов, но так как клубень предъявлен не был, только "цветы" в магической лавке, выплатили три десятых части, пятнадцать корон. – Сержант отвязал с пояса и положил на стол кожаный кошель. – Империал в магистрате за бумаги оставил, две короны за лана отдал, коня покупать очень дорого, а этот хоть поклажу повезет. Здесь остаток – двенадцать четвертных.

   Я вынул из-за голенища найденный вчера маленький кошелек стражника. Посчитал весь свой денежный запас – шесть корон, шестнадцать четвертных и шесть кун, если обменять будет – один империал и шесть кун. В серебре увесисто получилось, больше фунта.

   Чего-то я не догнал. Мне Еннава утром вчерашние покупки, приготовленные в дорогу, отдала – новые сапоги, курточку кожаную, две пары штанов, три рубашки, плащ льняной, все новое. Еще говорила, что припас еды приготовила. Почему при таких тратах так много денег осталось?

   – Тетушка Еннава, зачем вы мне все свои деньги отдали?

   – Бери, бери в дороге тебе все пригодиться, тут на всю дорогу не хватит, будет работа – не отказывайся. Мне за проданные снадобья лавочник уже завтра деньги отдаст, обещал, да и дома я остаюсь, при деле, с голоду не помру.

   – Спасибо Вам! – Я не знал, какими словами благодарить добрую женщину за заботу, просто взял ее руку и прижался к ладони щекой. От чуть шершавых пальцев приятно пахнет терпкими травами, диким медом и чем-то нежным как парное молоко! Навеяло ощущение родного дома и покоя. Еннава, в ответ, приобняла меня и поцеловала в макушку. Мне показалось или она действительно смахнула слезу?

   Еще когда я только начал считать монеты, Иадор к животинке, лану, за свертками пошел. Принес, на столе разложил.

   – В дороге воинское снаряжение носи, это, – стражник показал жестом на новую одежду, – ты сними, в городе пригодится, одевай на рубаху поддоспешник и кольчугу.

   – Вы же говорили, что не стоит в них показываться?

   – Смотря где, в Терне не стоит, но ты в другую сторону пойдешь. Меч возьми, сразу одень. Ремень я тебе другой дам, вот этот двойной, здесь изнутри, если накладку поддеть, прорезь, сюда монеты спрячь, надежнее будет. В кошеле кроме кун ничего не носи, так надежнее. В этом тюке то, что в дороге пригодится, котелок медный, огниво, топорик маленький, веревка крепкая из конского волоса плетеная, нож засапожный, сразу переложи, мясо вяленое, крупа.

   – Я ему нормальной еды положила, – Тетушка не смогла спокойно смотреть на походные солдатские сборы.

   – Лишним не будет, лан увезет. Даниил, ты внимательно выбирай место для стоянки, лана попастись привязывай, там, где трава густо проросла, если корма мало будет, сена в ближайшие несколько дней докупай. Одной куны за ночлег со столом для тебя и кормом для него будет достаточно, требуй, что бы с собой на утренний перекус чего заворачивали. В пути за сапогами следи – вовремя суши, смазывай. Попадешь под дождь, кольчугу протри и просуши. На ночь меч... .

   Сборы перешли в стадию напутствий, а это процесс бесконечный. Не люблю долгих прощаний. Переоделся и упаковался быстро. Обнял на прощание двух по своему дорогих мне людей и отправился в дорогу, которая, как мне объяснили, будет долгой.

   Даниэль. Провинция Лерорн, деревня Нижние Лесари. Поздний вечер.

   Как болят ноги! Сейчас бы их в тазик с горячей водой опустить и посидеть так полчасика, подливая кипяточек. Эх, мечты... .

   До постоялого двора дошел, когда еще не стемнело, вот только в комнате мне отказали, посетителей сегодня много. Хорошо хоть накормили и разрешили в конюшне на сеновале переночевать. Постояльцев действительно много, мне с антресоли, где я на прошлогоднем сене сейчас лежу, задрав ноги, хорошо видны стоила. Там полтора десятка лошадок, лан один, мой. Отдельного денника относительно мелкой скотинке не досталось, по тому я привязал его не за узду, а на веревку и конец длинный оставил, что бы сено мог сам выбирать. Чем сейчас он и пользовался, откровенно чиня разбой – во все чужие кормушки свои губки загребущие уже сунул. Если более сильный хозяин попытался куснуть или иначе заявить права на свою собственность, лан упорно толкался рогами, битву за кормушку выигрывал и эту овсяную собственность ополовинивал. Пользуется паршивец тем, что кони в стойлах и не могут применить главное свое оружие – мощные копыта. Тех, кто уступил без боя -щадил, изымал зерна понемногу. Хитрая скотина нигде не подъедала вчистую, чтобы не вызвать совсем уж бурный протест у лошадей и не привлекать внимание слуги-конюха, время от времени приходящего проверять своих подопечных. Причем о каждом таком посещении смотрителя лан слышал заранее и мгновенно перемещался к своей тощей охапке прошлогодней травы, где и начинал пережевывать сухие стебли с самым невинным видом.

   Мелкий жулик почуял чужие шаги и в очередной раз "ветошь прикинулся". Но пришел не служка, а нервного вида светловолосый парень лет двадцати, в ламеллярном доспехе, синих штанах, на поясе кинжал, здесь почти все путешественники с оружием, на голове круглая студенческая шапочка. Осмотрелся по сторонам и пошел вдоль стойл, внимательно рассматривая коней. Один явно чем-то ему понравился, точнее не сам конь, а седло, повешенное на дверцу денника. Незнакомец достал из-за пазухи пластинку на шнурке, отделил небольшой прямоугольной формы со скошенными гранями дымчатый кристалл, накопитель маны, у меня такой же в светильнике, только поменьше. Дальнейшие его действия, мне показались настолько необычными, что я попытался их рассмотреть в подробностях и запомнить. Он вложил кристалл в центр сложенной лодочкой ладони, свел большой, средний и безымянный пальцы в щепоть, а указательный вытянул. Затем сделал рукой движение, словно нарисовал в воздухе сужающуюся спираль, в момент завершения рисунка коснулся вытянутым пальцем седла. Интересно получилось, на седле осталась синяя с ультрамариновым отливом точка. "Художник" вставил накопитель обратно в пластинку, спрятал последнюю за пазуху, еще раз оглянулся, ничего подозрительного не заметил и ушел.

   Я попробовал повторить жест, коснулся столба, подпирающего кровлю. Зажглась белая точка! При этом я не использовал кристалл накопителя. Здорово! Попробовал еще и еще. Нарисовал треугольник шестью точками.

   – Мы будем здесь жить?

   Шуня появился в тени под скатом кровли совершенно неожиданно.

   – С чего ты взял?

   – Но Вы же, хозяин-Даня, эту конюшню пометили. Она теперь Ваша?

   Я как-то не задумался над тем, что делаю. Попробовал стереть точки, не получилось. Постарался кончиками пальцев ману в себя впитать. Но сколько не пыжился ничего не вышло.

   – Если не обновлять, декады через три само развеется, – "обрадовал" наблюдавший за моими потугами Шуня.

   Не хотелось бы светить следы своего присутствия, могут бог знает что подумать.

   – А маги поблизости есть?

   – Магов нет, адепт, недоученный, в корчме сидит.

   – Где сидит?

   – Рядом, в большом доме, за столом сидит, пиво пьет.

   Я внимательно посмотрел на человечка. Он, оказывается, довольно таки искушен в магии, знает, что вокруг творится, уровень мага на раз определил. Я не обратил внимания, а ведь внешний вид у него изменился. Раньше я его видел в прожженной рубахе, а сейчас в брючках и жилете из кожи. Что-то мне этот светло-коричневый цвет напоминает. Точно! Голенище сапога, в котором Шуня обосновался. Так как из самой обуви, никто никаких лоскутов не вырезал, значит, вся эта одежда лишь видимая иллюзия. Как и тельце в эту кожу одетое. Грустно. На шизу походит, обосновавшуюся у меня в гостях. С другой сторона магический объект, оранжевый огонек, в сапоге есть, это тоже факт очевидный.

   Надо сходить на постоялый двор, еще не очень поздно, жильцы в зале должны сидеть, разведаю, кто есть кто. А то эти танцы с выставлением меток на чужие седла, мне кажутся очень подозрительными.

   Как-то не тянет меня прыгать с этим телом даже с небольшой высоты. Спустился осторожно по поскрипывающей лестнице. Уже внизу выбрал из одежды и волос солому, натянул сапоги. Имей мои многострадальные ноги самостоятельную волю -они бы заявили протест, а то и забастовку устроили. Несколько шагов дались тяжело, вразвалочку, дальше, ничего, разошелся.

   Что могут делать двадцать мужиков поздно вечером в главном зале постоялого двора? Правильно, сидеть по компаниям, пить то на что серебра хватает и пересказывать друг другу жизненные истории и небылицы. Молодого парня за свой стол никто приглашать не собирался. После того как я прошел пару раз вдоль зала, на меня стали посматривать крайне недружелюбно. Чего, мол, надо, не обокрасть ли собираюсь честных людей. Пришлось сесть там, где было свободное место и не было риска сходу получить по шее – у самой двери, за стол с двумя субъектами, настолько уставшими от борьбы с зеленым змием, что тут же и уснувшими среди грязной посуды. Для наблюдения место не очень подходящее. Добрая треть сидящих не видна в полумраке за столбами, еще столько же скрывают спинами оставшуюся треть. Слуга подлетевший принять заказ, выслушал мою просьбу принести кружку ягодного отвара, машинально кивнул, но его глаза враз поскучневшие говорили о том, что, быстрее всего, он забудет о невыгодном клиенте на первом же шаге от моего стола.

   Из меня разведчик никакой. Послушать отдельные разговоры на фоне общего гула в зале невозможно. Кто хозяин богатого, хоть и слегка потертого меченого седла, оставалось только догадываться. Можно выбирать любого из девятнадцати незнакомцев. Шанс еще меньше, если предположить, что кто-то из постояльцев вообще из комнат в зал не выходил. Адепта, хозяина круглой студенческой шапочки, я узнал. Сидел он у стены в компании двух наемников, судя по количеству пустых кувшинов, пили они весь вечер. Следила ли тройка за кем-то конкретно, я со своего места не видел. Из чистого упрямства посидел минут двадцать, как и предполагал, заказ мне не принесли. Пошел на улицу. Карьера сыщика завершилась, толком и не начавшись.

   Пока я развязывал-завязывал узелки в тени под стеной конюшни, что бы справить малую нужду и с легкой душой пойти спать, из двери дома вывалилась знакомая троица. Пошли, не таясь, но и не производя лишнего шума, по дороге на выход из деревни. Куда это они ночью, пешие? Раздосадованный "провалом" в корчме, я очень хотел выведать хоть что-то. Не узнал, за кем следят, выясню, хотя бы кто следит.

   Я сделал всего несколько шагов и скривился от досады – кольчуга на мне скрипела и шуршала, ну очень громко для ночного времени. Опять же блеснуть могла в свете одного из двух спутников, зависшего бледно-зеленым пятном на безоблачном звездном небе. Быстро бегу переодеваться. Долой кольчугу и меч, еще зацеплюсь в темноте за что-нибудь. Хватаю старый темный плащ и прыгаю вниз. Только выбежав из конюшни, отмечаю для себя, что когда надо и когда не циклююсь на проблемах лишнего веса, могу в два прыжка залезть на антресоль и спрыгнуть оттуда одним без каких-либо проблем. Правда, и высота там – два ярда, не больше.

   Прошел за околицу и дальше – никого нет. Не могли адепт с наемниками скрыться так быстро, что я их не догнал, если только за краем деревни их не ждали с лошадьми. Прошел по дороге с милю, не меньше, и уже собирался возвращаться, когда внимание привлекли деревья в стороне. Если смотреть внимательно, то они локально чуть светлее окружающего леса. Уходить с дороги в темень, желания нет, ни какого. Выбрал дерево, не смолистое, что бы руки ни липли и одежду не перемазать, и осторожно, не спеша залез повыше. Сверху стал, виден огонек костра. Как не отговаривал себя не ходить в лес ночью, но любопытство пересилило.

   Ступал потихоньку, от дерева к дереву, не поднимая высоко ног, что бы ненароком не наступить на сухую ветку или не провалится в яму. Прошел десятка два стволов и уже не просто руками перед собой вожу, а явственно различаю, где ствол – посветлее, где кусты – потемнее. Двигаться стал увереннее. Когда костер стал вполне различим, осталось ярдов двести, опустился на корточки, капюшон натянул ниже, что бы лицом не светить. Так еще с полчаса двигался в рваном темпе, ярдов десять проберусь, на несколько минут останавливаюсь, слушаю лес, на случай, если посты вокруг ходят. Когда стали различимы фигуры у костра, пришлось ползти. Хорошее место наемники выбрали, сухой перелесок, воды в прошлогодней листве нет. Сначала следил за шуршанием, что от меня раздается, позже прислушался к шорохам в ветвях от небольшого ветерка, к вскрикам птиц, ночным звукам живого леса и счел, что на таком фоне меня услышать может только уникум или лесной эльф. Буду надеяться, что таких здесь нет. Ближе подбирался в тенях деревьев, от одной к другой.

   У костра сидят четверо, еще несколько человек спят. Один, точно, наемник из корчмы, свет от огня его лицо ярко освещает, остальные трое выглядят как бандиты, лохматые, броня похуже, у одного кожаная с нашитыми бляхами. Рассмотреть тех, что спят, сложнее. Пересчитал – на поляне девять бойцов. На краю поляны пасутся десять стреноженных коней. Вполне возможно и всадников больше, надо проверить все с другой точки. Прополз вокруг по периметру ярдов на пятнадцать. С нового места засек десятого, под деревом спал. Магической активности нет, ни музыки, ни искорок, ни сквознячка. Что удивительно. У спящего под деревом, а судя по одежде это адепт, есть на шее магический артефакт, а не чувствую. С этой избирательностью моих ощущений надо разобраться и чем быстрее – тем лучше. Разговаривают у костра тихо, ни слова не разобрать. Вещей или оружия приметных, флагов, знаков, гербов нет. Тухлые разведданные, не определить кто такие, чем занимаются, зачем им путник с постоялого двора.

   Обратно на дорогу вышел значительно ближе к деревне, сказывается отсутствие опыта, немного заблудился.

   Утром проспал. Не слышал, как разъехались постояльцы. Владельца меченого седла так и не повстречал. Полночи на разведку ушло, потом пока воду нашел, умылся, руки универсальным зельем обработал, все время шло, и спалось на сене хорошо. Проснулся, когда уже никого не было. Пешим за конными не погоняешься. Вот и закончилось мое маленькое приключение со слежками, без продолжения в виде погонь, стрельбы и спасения принцесс.

   За завтраком посмотрел на ломоть хлеба с кружкой травяного отвара и решил потратить лишнюю куну. Заказал в дорогу жареную птицу, размером нечто среднее между курицей и идейкой.

   Пока мясо жарилось, поэкспериментировал во дворе, слушал свет. Включенный магический светильник, был мне слышан ровным "звуком" тинь-тинь-тинь, на фоне его собственного света зрительных эффектов не наблюдал. Ночничок, накрытый старой корзиной, "играл" так же. Прятал, что бы удостоверится, что сила звука "мелодии" не зависит от зрительного восприятия. Выключенный артефакт не звучал и "искорок" видно не было. Зато накопитель, если прикрыть глаза и смотреть слегка боком, "светится" серыми искорками. Совсем маленькими, но их очень много. От горящего светильника "сквознячок" ощущался более сильный и холодный. Выводы сделал простые: работающее заклинание можно "увидеть" и "услышать", неработающее нельзя. Что касается магических предметов и сосредоточений маны: их можно "ощутить", сами по себе "мелодию" не издают, "видны" только в прямой видимости, сквозь материальную преграду не "видны". Последнее утверждение вызывает некоторые сомнения, ведь Шуню, как магический объект, не иллюзию, я "вижу" сквозь непрозрачный сапог. Почему? Этого не знаю, надеюсь, пока не знаю. Почитать бы или умных людей порасспросить.

   Птичка запеклась замечательно. Жаренное в очаге, на вертеле, набитое чесночком и пряными травками мясо получило особый привкус "с дымком". Ни с чем несравнимый сок за счет поворотов и равномерной корочки остался внутри. Курятина получилась ароматной, сочной, вкусной. Объедение! Кухарка постоялого двора еще целую миску пирогов с кислой ягодой выставила. В другое время сочетание двух вкусов я воспринял бы как вполне удачное и отдал должное, но перед дорогой решил не переедать. Тушку без одной лапы и крыла, сдобную выпечку завернул в чистую холстинку, испрошенную на кухне, и забрал с собой.