Текст книги "Эгоманьяк"
Автор книги: Ви Киланд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Это ведь ошибка в лаборатории, правда, Алекса?
Меня чуть не вырвало, когда она подняла взгляд. Ей не нужно было ничего говорить, чтобы я знал ответ.
Ошибки не было.
Не было гребаной ошибки!
Бэк не был моим сыном.
Глава 26
Эмери
– У тебя есть сын? – я вывернула шею, чтобы посмотреть назад на Дрю. Мы все еще были в ванной, поэтому, сидя между его ног, маневрировать было не так-то просто.
Дрю кивнул с закрытыми глазами, прежде чем открыть их и посмотреть на меня. В выражении его лица было столько боли; мой желудок упал в ожидании того, что последует далее.
– Длинная история. Как насчет того, чтобы выбраться отсюда, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть, пока буду объяснять?
– Ладно.
Дрю вылез первым, чтобы достать для нас полотенца. После того как вытерся, включая трехсекундное поглаживание волос полотенцем, он обернул его вокруг талии и предложил мне руку.
Его лицо все еще выражало задумчивость, и мне хотелось поднять ему настроение. Что бы он ни собирался рассказать о своем сыне, было ясно, что история будет непростой.
Я взяла его руку и вышла из ванны.
– Сейчас ты выглядишь так, словно можешь стать лицом рекламы геля для бритья, а я, вероятно, выгляжу, как мокрая мышь.
Волосы прилипли к лицу, и я обрадовалась запотевшему зеркалу, так я могла не видеть своего отражения.
Дрю обернул меня роскошным полотенцем и начал вытирать.
– Вы предоставляете прекрасные спа-услуги, – поддразнила я, когда он потянулся, чтобы вытереть одну ногу, а затем – вторую.
Он подмигнул.
– Это идет в комплекте с моими исследовательскими услугам.
– Твои исследования также были невероятными.
– Я – парень, предоставляющий полный спектр услуг.
Когда он покончил с вытиранием моего тела (грудь и область между ног были особенно хорошо высушены за то время, что он там провел), Дрю обернул полотенце вокруг моей груди и заправил уголок. Его милая сторона все еще проявлялась, когда он переплел наши пальцы, выходя из ванной.
В кухне он выдвинул стул из-под гранитного островка и похлопал по нему.
– Присаживайся.
Я крутанулась на нем несколько раз, пока Дрю доставал продукты из шкафчиков и холодильника. Вспомнив, что мы сделали со стеклом пару часов назад, я перестала крутиться и посмотрела на окно. Снаружи уже стемнело, и я отчетливо могла видеть огни города.
– Могут ли люди… они на самом деле видят то, что внутри?
Смесь паники и смущения подкралась к моим щекам, когда я вспомнила, как моя грудь была прижата к стеклу. В тот момент казалось захватывающим, что кто-то мог увидеть, это добавляло эротизма. Но я однозначно не хотела засветиться на YouTube, потому что какой-то крипер заснял нас через телескоп.
Дрю ухмыльнулся.
– Нет. Это стекло одностороннее. Я бы не подверг тебя такому риску. – Он потянулся над моей головой, чтобы схватить сковороду, и поцеловал меня в макушку, когда убирал руку. – Плюс, своим я не делюсь.
Первая часть его ответа позволила моей рациональной части выдохнуть с облегчением, а оставшаяся – растечься теплу внутри меня.
Дрю все еще был одет только в полотенце, обернутое вокруг талии, и я наслаждалась видом мускулов на спине, напрягающихся, когда он нарезал лук, тогда я заметила шрам. Он шел по диагонали его торса, расширяясь от передней части к задней. Отметина выгорела до более светлого оттенка загара – определенно не новая, но случилось что-то серьезное.
– Тебе делали операцию? – спросила я.
– Хмм?
Дрю кинул немного масла на разогретую сковороду и повернулся с поднятыми бровями.
Я показала.
– Твой шрам.
На его лице появилась какая-то вспышка. Грусть, полагаю. Он отвернулся, отвечая.
– Ага. Операция несколько лет назад.
Возможно, я перегибала со слежкой, вникая во все, что он делал, но не могла на это повлиять. Мой мозг пытался сложить воедино пазл без знания, как выглядела картинка целиком.
Дрю нарезал кучу всего еще, отказываясь от моей помощи. Когда он разложил по тарелкам два восхитительных Западных омлета, они выглядели так, словно могли быть приготовлены в одном из пафосных ресторанов Болдуина.
Болдуин.
Я не могла потратить еще три года, томясь в ожидании мужчины, не собиравшемся отвечать взаимностью на мои чувства. Я нуждалась в напоминании, что Дрю не был заинтересован ни в чем помимо секса. Привязанность и набирающие обороты чувства к этому мужчине не были вариантом.
Все же… Я не могла остановить ощущение некого единения с Дрю. Как будто была причина того, что меня ограбили, и я оказалась в его офисе в канун Нового года. Глупо, знаю. Я понятия не имела, какая связь была между нами, но была решительно настроена это выяснить.
Мы немного поболтали во время ужина, а затем я убрала со стола. Посуды было не так много, чтобы запускать посудомоечную машину, так что я мыла, а Дрю вытирал. Вместе мы работали слаженно, и я поймала себя на мысли о том, что на работе наши мнения и советы настолько сильно разнились, но физически мы были так синхронны.
– Хочешь выпить? Бокал вина или что-то еще? – спросил он, когда кухня снова была приведена в порядок.
– Нет, спасибо. Я объелась.
Он кивнул.
– Пошли присядем в гостиной.
Дрю передвинул подушки на диване, положив одну в конец для моей головы, а затем указал на нее.
– Ложись.
Он стоял, ожидая, пока я комфортно устроюсь. Затем он поднял мои ноги и положил к себе на колени.
– Боишься щекотки?
– Ты собираешься сделать это вызовом для себя, если ответ будет отрицательный?
Он подарил мне кривоватую ухмылку.
– Нет. Я собирался размять тебе стопы.
Я улыбнулась и подняла одну ногу, предлагая ему.
– Я не чувствительна к щекотке. Но когда признаешься в этом, люди считают своим долгом хватать пальцами за ребра, оставляя синяки, чтобы доказать твою неправоту.
Дрю взялся за мою ступню и начал массажировать. Его пальцы были сильными, и, когда он взялся большими пальцами и ловко потер пятку в том месте, где каблуки брали на себя большую часть моего веса, я слегка замурчала.
– Хорошо?
– Лучше, чем хорошо, – выдохнула я.
После нескольких минут массажа все мое тело расслабилось, а Дрю начал негромко говорить:
– Бэку было пять, когда он попал в аварию с моей бывшей женой.
О, боже.
– Мне жаль. Мне так жаль.
Брови Дрю нахмурились, а затем он осознал, о чем я подумала.
– О, дерьмо. Нет. Я не собирался заставить тебя подумать… он в порядке. Бэк в норме.
Моя рука метнулась к шее.
– Господи, ты чертовски напугал меня. Я думала…
– Ага. Сейчас я это понял. Прости. Он в порядке. Страшно было после аварии, но теперь ты даже не сможешь понять, что он прошел через три операции.
– Три операции? Что с ним случилось?
– Мини-вен доставки врезался в машину Алексы, и она собралась в букву V вокруг фургона.
– Это ужасно.
– Сиденье Бэка и часть двери машины врезались ему в бок, разрезав почку. Хирурги пытались восстановить ее, но из-за расположения и размера разрыва им пришлось удалить часть. В день аварии ему сделали частичную нефрэктомию левой почки.
– Ого. Сожалею.
– Спасибо, – он прервался на минуту и продолжил. – Пока он был в хирургии, медсестры предложили нам сдать кровь. Я чувствовал себя беспомощным и хотел сделать хоть что-то.
– Само собой.
– В любом случае они провели анализ крови и наш с Алексой перекрестный анализ, чтобы узнать, совпадали ли мы, чтобы сдать и сохранить кровь для Бэка. Оказалось, что никто из нас не подходил.
– Я не знала, что бывает так, что ни один из родителей не может стать донором для своего ребенка.
Дрю убил меня взглядом.
– А так и не бывает.
Осознание того, о чем он говорил, заняло несколько ударов сердца.
– Ты узнал, что Бэк не твой сын.
Он кивнул.
– Я был там в качестве донора и был чертовски уверен, что он биологический сын Алексы.
– Не знаю, что сказать. Это отвратительно. Она знала, что ты не его отец?
– Знала. Она этого не признает. Но она с самого начала знала. Бэк родился раньше на несколько недель. Я не задумывался над этим, – он покачал головой. – Если бы не было необходимости в операции, я мог бы так этого и не узнать.
– Господи, Дрю. Ты узнал об этом, пока он был на операции. К слову о стрессе на пике стресса.
– Ага. День удачным не был. Оглядываясь назад, могу сказать, что это был один из череды не очень удачных дней. Следующие несколько дней стали еще хуже.
– Что случилось?
– Мы с Алексой порвали еще до того, как покинули больницу тем вечером. Откровенно говоря, с нами было покончено задолго до аварии. Но у нас с Бэком…
Дрю на несколько секунд отвернулся, и я увидела, как он сглатывает. Я знала, что он борется со слезами. В его руках все еще лежала моя нога, но он перестал двигаться. Я понятия не имела, что собираюсь сказать или сделать, но я хотела предложить ему то утешение, которое могла. Поэтому я села и забралась к нему на колени. Обернувшись вокруг его тела, я подарила ему самые большие объятия, какие только могла.
Через несколько минут я отодвинулась и тихо заговорила:
– Ты больше ничего не должен мне рассказывать. Может, в другой раз?
Дрю подарил мне маленькую улыбку.
– Тот день изменил мои чувства к Алексе, но не изменил ничего в моих чувствах к Бэку. Он оставался моим сыном.
– Конечно.
– В общем, через несколько дней после операции Бэка, у него поднялась температура. Его рана заживала, но было похоже, что ему снова стало хуже. Они назначили ему антибиотики внутривенно для лечения возможной инфекции, связанной с операцией, но те не помогли. Докторам пришлось снова разрезать его и удалить часть почки, которую они оставили. А тем временем другая почка начала проявлять признаки проблем с функционированием. Это на самом деле не редкость после того, как одна почка удалена полностью или частично, другая некоторое время может иметь трудности с правильной работой.
– Бедный малыш. Наверное, ему было так больно. Авария, операция, начало заживления, а потом снова операция.
Дрю тяжело вздохнул.
– Дни, когда он расстраивался, на самом деле больше утешали, чем те, когда он был слишком слаб, чтобы испытывать какие-либо эмоции. Самое худшее ощущение в мире – когда ты смотришь, как там лежит твой ребенок, но не можешь сделать ничего, чтобы помочь.
– Даже не могу представить.
– Еще неделю спустя ситуация не намного улучшилась. Инфекция ушла, но вторая почка так и не начала нормально функционировать. Они начали диализ, который позволил ему лучше себя чувствовать, и он начал выздоравливать, но также доктора завели разговор о том, чтобы включить его в донорский список, если функциональное тестирование покажет снижение результата.
– Люди годами висят в этом списке. А взять пятилетнего ребенка, который временами через день чувствует себя лучше после диализа… Поэтому я попросил их проверить меня на совместимость. И, что удивительно, учитывая, что я не являюсь его биологическим отцом, моя почка подходила. Когда он был достаточно здоров для следующей операции, я отдал одну свою почку, которую они трансплантировали ему с левой стороны, откуда удалили поврежденную. Таким образом, у него было две почки, если бы вторая не заработала, то у него появился шанс, что хотя бы одна из них будет работать.
Я вспомнила о спине Дрю.
– Так вот откуда шрам?
Он кивнул.
– Чтобы сократить и без того достаточно длинную историю, трансплантация прошла успешно, а спустя несколько недель запустилась вторая почка и начала нормально функционировать. Сейчас он здоров как конь. Но тогда было охренительно страшно.
Во всем рассказе было столько всего сложного для восприятия. У меня было много мыслей, но одна выделялась.
– Ты прекрасный мужчина, Дрю Джаггер. И я говорю не о внешности.
Я наклонилась и проложила дорожку поцелуев от начала его шрама и до конца.
– Ты думаешь так только потому, что я опустил часть, где собрал все дерьмо Алексы и вывез его еще до ее возвращения домой, – поддразнил он, хотя я знала, что это не было шуткой.
– Она заслужила. Я бы нарезала дырок в промежностях всех штанов этой тупой суки.
Дрю откинул голову, на его лице было веселье.
– Такой совет для отношений ты бы дала мне, если бы я появился в твоем кабинете в поисках консультации?
Я размышляла минуту. Как бы я поступила?
– Я работаю только с парами, которые искренне хотят, чтобы это сработало. Если бы я услышала твой рассказ, посмотрела тебе в глаза, я бы не взяла тебя в качестве клиента. Потому что фактически я бы дала ложную надежду той половинке, которая действительно хотела положительного результата. Не говоря уже о том, что было бы неправильно брать деньги за что-то, из чего, как я знаю, никогда ничего бы не получилось.
– С тобой такое раньше уже случалось? Были клиенты, один из которых хотел, чтобы это сработало, а второй – нет?
– Случалось. В начале я провожу индивидуальные консультации, так что партнеры могут говорить свободно без боязни обидеть свою половинку. Я обнаружила, что во время таких сеансов произносится больше правды, чем в других ситуациях. Когда я только начала, у меня была пара, прожившая в браке двадцать семь лет – состоятельная, очень социально активные люди с двумя взрослыми дочерями. Мужчина был геем и жил той жизнью, которой, по своим ощущениям, должен был жить, потому что вырос с ультра консервативными, религиозными родителями. Это отняло у него много времени, пока ему не стукнуло пятьдесят два, но он вылез из раковины и сказал своей жене, что им следует расстаться. Он чувствовал себя ужасно и вынужден был оставаться, потому что любил ее, только не так, как стоит мужу любить жену. Я посоветовала им разойтись и помогла ей пройти через это.
– Дерьмово. Я бы хотел, чтобы тогда мы делили офис. У меня для нее было бы отличное решение, – пошутил Дрю.
Я толкнула его в грудь.
– Думала, ты представляешь только мужчин.
– Насколько они были богаты? Я мог бы сделать исключение.
Я рассмеялась.
– Почему ты работаешь только с мужчинами? Из-за того, что тебе сделала бывшая жена?
Дрю покачал головой.
– Не-а. Просто с мужчинами работается лучше.
Ответ был расплывчатым, и у меня сложилось впечатление, что отвечать он не хотел.
Я прищурилась.
– Скажи настоящую причину, Джаггер.
Он изучал мои глаза.
– Ты, скорее всего, не захочешь ее слышать.
– Что ж, теперь мне любопытно, так что хочу я это услышать или нет, ты должен мне сказать.
Челюсть Дрю сжалась.
– Гребаная злость.
– Что, прости?
– Когда я представлял женщин, которые были озлоблены или разъярены, они хотели поквитаться.
– Что ж… они были огорчены. Это нормально во время развода.
Дрю выглядел смущенным.
– Они хотели поквитаться со своими мужьями даже с моей помощью.
– Ты спал с клиентками?
– Я этим не горжусь, но да. Я только что развелся и был озлоблен. Злостный трах может не слабо помочь временно ослабить эту ярость.
– Разве секс с клиентами не противоречит каким-то адвокатским правилам или что-то в этом роде?
– Как я и сказал, это были не лучшие мои моменты.
Я могла видеть, что Дрю не просто говорил, что стыдился. Он на самом деле сожалел о своем поступке и был честен в то время, когда мог солгать. Не мне было судить его за прошлое. Я бы предпочла оценивать честность, которую он сегодня продемонстрировал.
– Злостный секс, да? – я пыталась спрятать улыбку.
Он легонько кивнул, осторожно за мной наблюдая.
– Ну, думаю, ты распутный, эгоистичный, сосредоточенный на себе придурок.
Дрю откинул голову.
– Какого хрена? Ты хотела, чтобы я был честен.
– Я не думала, что ты будешь настоящим засранцем.
Он уже собрался снова ответить, когда я подвинулась ближе и хитро улыбнулась.
– Я тебя разозлила.
– Ты пытаешься меня разозлить?
– Я слышала, что злостный трах может не слабо помочь временно ослабить эту ярость.
Прежде чем я поняла, что происходит, Дрю поднял меня в воздух и кинул спиной на диван.
Он навис надо мной.
– Славно. В таком случае я рад, что раздражаю тебя ежедневно. Нам предстоит много работы по управлению гневом.
Глава 27
Дрю
Канун Нового года.
Три года назад.
Судьи ненавидят слушания в канун Нового года, но я знал, на что рассчитывала моя бывшая. Она думала, что если затянет меня в суд на нашу годовщину с каким-то неопределенным срочным ходатайством, то это меня расстроит. Она на самом деле была охренительно невежественна? Она думала, что я сидел дома и тосковал по ней спустя три месяца после того, как был завершен наш развод? Я получил от нее то, что хотел во время развода: свободу и либеральную совместную опеку над нашим сыном. Независимо от того, был ли он моим биологическим ребенком, это не изменило моих к нему чувств. Он был моим сыном. Ни один тест на отцовство не доказал бы мне обратного.
Самым умным поступком, когда-либо совершенным Алексой, было отсутствие борьбы за совместную опеку. После моего предложения выплачивать гигантские ежемесячные алименты – хотя технически я, вероятно, мог ничего не платить – она внезапно миролюбиво отнеслась к совместной опеке. Деньги всегда были единственным, что интересовало мою бывшую жену. Даже во время моего брака с ней. Думаю, глубоко внутри я знал правду.
Я звонил ей около полудюжины раз, чтобы узнать, на какой хер она рассчитывала, но она, конечно, не ответила. Ее манипуляторная сторона подняла свою уродливую голову в те дни, когда я упаковал ее сумки и перевез их в арендованную квартиру в паре кварталов от меня, за которую платил до сих пор. Если бы это было не для Бэка, я бы вышвырнул ее дерьмо в окно в тот самый момент, когда сменил замки. Но я хотел, чтобы мой сын был рядом, и он не заслуживал жить в квартире, которую Алекса едва могла себе позволить.
– Канун Нового года. Какого жалкого ушлепка ты творишь и не даешь несчастным нормально встречать Новый год? – пошутил судебный исполнитель Джордж у входа в суд по семейным делам, сканируя мое удостоверение. Он делал «левую» работенку для Романа, прикрывая ночную слежку, и за прошлый год мы стали друзьями.
– Жалкий ушлепок. Бывшая жена так и осталась сукой.
Он кивнул, потому что услышал о моей ебанутой ситуации однажды вечером за пивом с Романом. Возвращая удостоверение, он спросил:
– Идешь сегодня вечером на вечеринку к Роману?
– Жду с нетерпением.
– Увидимся там. Удачи сегодня.
Алекса и ее подонок-адвокат Уэйд Гаррисон уже сидели в зале суда, когда я вошел. Было сложно не засмеяться над ее юбкой до колен и декольте, грозящим ее задушить. Особенно учитывая тот факт, что у меня были тысячи ее фотографий на вечеринках в обтягивающих настолько коротких юбках, едва ли прикрывающих ее зад и показывающих достаточно, что ее можно было бы принять за проститутку. Это были комплименты Романа после нашего расставания – на случай, если они бы мне когда-нибудь понадобились.
Бывшая жена смотрела прямо перед собой, отказываясь смотреть на меня. Если я что и знал об Алексе, так это, что она избегала моего взгляда, когда вела себя как невообразимая тварь.
Судебный пристав назвал наш номер из списка дел к слушанию, а я, убедившись, что опередил их, открыл дверь, чтобы встретиться с Алексой взглядами.
– Ты надела это ради вечеринки братства, которую посетишь сегодня? – прошептал я. – Возможно, захочешь надеть бюстгальтер лучше. Твои сиськи выглядят отвисшими. Наверное, из-за грудного вскармливания.
Она зыркнула на меня. Я улыбнулся шире.
– Что у нас здесь, ребята? Я прочитал ходатайство и понятия не имею, почему вы сегодня стоите передо мной и тратите мое драгоценное время, – сказал судья Хикстон.
– Я бы тоже очень хотел узнать, почему мы здесь, – добавил я.
Судья Хикстон обратил свое внимание на другую сторону зала суда.
– Почему бы вам не пролить свет, советник?
Гаррисон прочистил свое толстое горло. Как, черт возьми, он мог говорить с таким туго затянутым воротником? Выглядело так, будто ему нужно было вытянуть шею с двадцати трех дюймов до двадцати четырех.
– Ваша честь, у нас на самом деле есть исправленная петиция, которую мы бы хотели представить вместе с письменными показаниями из лаборатории Нью-Йорка.
Судья приказал приставу собрать документы.
– Они были представлены оппоненту?
– Нет, ваша честь. Письменные показания были получены только прошлой ночью. У нас, конечно же, есть копия для мистера Джаггера.
Пристав передал мне документы, как и судье Хикстону, и мы оба взяли минутку, чтобы ознакомиться с ними. Я пропустил исправленное ходатайство и результаты теста на отцовство из лаборатории и перешел прямо к аффидавиту [5]. Мне нужно было прочитать только первую страницу:
Мы, Алекса Томпсон Джаггер и Леви Арчер Бодин, прочитали и осознали последствия, альтернативы, права и обязанности в отношении этого аффидавита, были должным образом приведены к присяге и утверждаем:
Я, Алекса Томпсон Джаггер, являюсь биологической матерью Бэккета Арчера Джаггера, что зарегистрировано в Свидетельстве о рождении номер NYC2839992, выданного в Нью-Йорке.
Я, Леви Арчер Бодин, являюсь биологическим отцом Бэккета Арчера Джаггера, ребенка, упомянутого в заключении Нового лабораторного корпуса Нью-Йорка в деле под номером 80499F.
В связи с тем, что отцовство Леви Арчера Бодин было научно установлено с вероятностью 99,99%, мы выражаем совместное желание внести коррективы в свидетельство о рождении, указав Леви Бодин отцом. Также хотим в полной мере осуществлять родительские права, включая совместное попечение и посещения.
Голос судьи Хикстона был полон сочувствия, когда он заговорил.
– Мистер Джаггер, желаете взять несколько дней для ответа на ходатайство?
Мое сердце было тяжелым от гнева и печали. Мне казалось, что весь мой мир был из меня вырван. Я прочистил горло, чтобы побороть слезы.
– Пожалуйста, ваша честь.
Все, что было после этого, произошло словно в тумане. Гаррисон попросил о временном посещении Бодина, которое судья отклонил, чтобы дать мне время пересмотреть законность представленного тестирования. Дата возобновления была назначена через две недели, считая со вторника, а затем грохнул молоток.
Когда Алекса с адвокатом покидали зал суда, я все еще оставался на месте.
Леви Арчер Бодин. У мужчины было такое же среднее имя, как и у нашего сына. Алекса дала ему это ебаное среднее имя. Я предложил воспользоваться одним из имен наших отцов, но она настояла на том, что ей нравится среднее имя Арчер. Она всегда мечтала дать своему маленькому мальчику среднее имя Арчер.
Ебаная лгунья.
Но почему его имя было настолько знакомым?
Леви Арчер Бодин.
Леви Арчер Бодин.
Леви Бодин.
Я откуда-то его знал.
В конце концов, ко мне подошел пристав и тихо сказал, что я должен покинуть помещение, чтобы он мог вызвать участников следующего дела.
Ошеломленный, я прошел через здание суда. Я прошел мимо нескольких людей, которых знал, но проигнорировал. Слышал их голоса, но не мог понять, о чем они говорили. Это было до тех пор, пока я не вышел на свежий, бодрящий воздух, который рассеял мой туман. Это было идеальное время, чтобы увидеть, как Алекса садится в ярко-желтый Dodge Charger с номером девять, нарисованным сбоку.
Глава 28
Дрю
– Твоему клиенту стоит больше беспокоиться о потере медицинской лицензии, чем о недвижимости на Виргинских островах. Ее пациент записал на видео, как она склонилась над экзаменационным столом, пока он делал ей ректальный осмотр при помощи своего члена, Алан. После разделения активов считай это видео моим. Мой клиент выложил двадцать кусков за покупку этого видео, но я бы сказал, что его стоимость в сотни раз выше.
Я сидел в конференц-зале и вел переговоры с адвокатом оппонента Аланом Авери. Мы прошли вместе достаточно много дел, чтобы он знал, что я не блефую. Роман обнаружил секс-видео еще до того, как о нем узнала доктор Эплтон. И теперь мистер Эплтон хотел алименты и все семейное имущество.
Но Алан сосредоточился не на возможных последствиях этой записи. Его разум, казалось, витал где-то в другом месте. А когда я повернулся через плечо посмотреть, на что он смотрит, был зол еще больше, чем просто на то, что он тратит мое время.
– Это твой новый секретарь? – спросил он.
Эмери стояла в конце коридора, расписываясь за посылку, доставленную UPS. Ее задница выглядела феноменально в коричневой облегающей юбке.
– Нет. Временный субарендатор, – коротко ответил я.
– Замужем?
– Мы можем вернуться к соглашению? – Я захлопнул свой файл. – Мой клиент не даст доктору «ЧленВЗаднице» ни одного гребаного цента.
– Это просто смешно. Ее муж уходил от нее годами. Она оплатила все совместное имущество со своей медицинской практики.
– Ага, ладно, передай ей, что мы благодарны за подарки на праздники. Она может заработать еще немного. Уверен, она очень популярный проктолог.
– Она ЛОР.
– Правда? А на видео выглядит как человек, специализирующийся на ректальных осмотрах.
– К слову о засранцах. Какая муха укусила тебя сегодня утром? Ты в ударе.
– Давай просто покончим с этим дерьмом. У меня загружен день, – пробурчал я.
Спустя несколько минут в открытую дверь постучала Эмери.
– Мне жаль вас прерывать, но у тебя, Дрю, телефонный звонок. Она утверждает, что это срочно.
– Кто это?
Эмери колебалась.
– Не знаю. Она не назвала имени.
– Скажи, что я перезвоню. Наверняка это настолько неважно, что она даже не представилась.
Эмери встретилась со мной взглядом.
– У звонящей четкий южный акцент. Я подумала, что из Джорджии.
Отлично. Гребаная Алекса.
Я встал и сказал Алану:
– Прости, я на минуту.
– Не торопись. Пока тебя нет, мы с твоим новым арендатором сможем познакомиться поближе.
Просто великолепно.
Я не придержал дверь, хлопнувшую позади меня, когда закрывался в своем кабинете и поднимал трубку.
– Дрю Джаггер.
– Женщина, поднявшая трубку, такая неприятная.
Я издал раздраженный вздох.
– Что ты хочешь, Алекса? У меня встреча.
– Я остаюсь в Атланте еще на две недели.
– Кто бы, нахрен, сомневался. Мое посещение в пятницу, а ты уже пробыла там на неделю дольше тех двух, о которых мы договорились. Я не видел сына больше трех недель.
– Ты можешь приехать сюда навестить его.
– Я не могу бросать все и летать в Атланту каждую неделю, потому что тебе вздумалось поиграть с друзьями. Бэку нужно вернуться домой, в школу, к привычной жизни.
– Ему также нужно узнать своего отца.
Я знал, что именно она имела в виду.
– Пошла ты, Алекса. Он знает своего отца!
– Биологического отца. Леви хочет познакомиться с ним поближе. Это важно.
Я почувствовал повышение кровяного давления.
– Правда? Раз уж это настолько важно, почему гребаных семь лет назад ты не рассказала ему о своей беременности? И почему он не пытался узнать нашего сына, тогда как знает правду уже больше двух лет? Не говоря уже о том, оказывает ли он финансовую поддержку?
Я потратил следующие десять минут своей жизни на еще один бесполезный спор с Алексой. Ради блага Бэка я растянул свое терпение настолько, насколько это было возможно, и не повесил трубку. Я не доверял своей бывшей жене, чтобы позволить ей разыграть единственную оставшуюся карту в ее очень потрепанной колоде: вернуть меня в суд, чтобы сократить частоту посещений. Даже после подтверждения отцовства и замены моего имени именем Леви в свидетельстве о рождении моего сына, ее бывший быдло-парень никогда не стремился узнать Бэка. Мы договорились вне суда о порядке опеки, и я согласился оказывать значительную помощь и выплачивать алименты на ребенка, хотя мог бы подать ходатайство о прекращении поддержки в связи с тем, что отцовство было оспорено, но в глубине души я всегда ждал подвоха, особенно сейчас, когда она, вероятно, снова начала общаться с Леви. До сих пор мой сын понятия не имел, кем был этот мужчина.
Осведомленность о том, насколько мстительной может быть Алекса, удержало меня от множества поступков, которые я хотел совершить, чтобы сделать ее несчастной, например, повесить трубку.
Спустя минуту тишины Алекса, наконец, достигла темы разговора, ради которой звонила. Я бранил себя за то, что заглотил аргументационные наживки, которые она для меня приготовила.
– Если ты так настаиваешь на возвращении Бэка в Нью-Йорк, мы можем что-нибудь придумать с этим.
– Чего ты хочешь, Алекса?
– Ладно, у Леви большая гонка на следующей неделе, и я хочу быть там.
По какой-то причине я не испытывал такой же ярости к Леви, как к Алексе. Часть меня даже сочувствовала идиоту. Она порвала с сосунком, назвав его жирной обезьянкой, если правильно помню, в пользу того, чтобы быть трахнутой мужем с более толстым банковским счетом. Но теперь, когда жирная обезьянка стала спонсированным гонщиком NASCAR, он внезапно снова стал приемлемым для общения.
– У этой истории есть развязка?
– Ну, на гонках достаточно шумно, между прочим. Предположила, что ты мог бы приехать сюда и забрать с собой Бэка на неделю, я могла бы остаться здесь до возвращения в Нью-Йорк. А еще я на мели прямо сейчас, и мне нужно дополнительно немного карманных денег, чтобы поехать посмотреть на гонку.
Я хотел ей предложить пойти и трахнуть себя, но вместо этого произнес:
– Я куплю билеты себе и Бэку. Напишу тебе время прилета моего самолета, и ты привезешь его в аэропорт на встречу со мной. Ты получишь тысячу наличными, но за большим не звони.
– Отлично.
После того как повесил трубку, я еще с минуту посидел за своим столом, пытаясь собраться с силами. Эта женщина вынуждает меня хотеть выпить крепкого алкоголя еще до обеда. Минутка или две помогли лишь немного, хотя гнев, который мне удавалось подавить, всплыл на поверхность, когда я вернулся в конференц-зал и обнаружил все еще болтающего с Эмери Алана. Она смеялась над тем, что он только что сказал.
– Так быстро закончил? Тебе больше не нужно совершить никаких звонков? Мы с Эмери как раз знакомились поближе.
– Может, тебе стоило провести последние пятнадцать минут, размышляя над тем, как клиент будет оплачивать твои услуги, когда я оставлю ее ни с чем, за исключением медицинской лицензии?
– Рад видеть, что этот телефонный звонок поправил твое настроение, Джаггер.
Я пробормотал что-то наподобие пожелания засунуть себе это в зад и пошел присесть на место.
– Дрю? – позвала Эмери. – Могу я поговорить с тобой, прежде чем ты вернешься к работе?
Я кивнул и последовал за ней в ее кабинет. Она закрыла за нами дверь.
– Алан выглядит милым.
– Он бабник.
На самом деле я понятия не имел, так ли это, слова просто вырвались.
Эмери улыбнулась.
– Могу понять почему. Он, ко всему прочему, привлекательный.
Я свирепо зыркнул на нее.
– Ты хочешь трахнуть Алана?
– Это тебя разозлит?
– Ты прикалываешься надо мной? Потому что я только что поговорил с бывшей женой, и у меня и так достаточно ужасное настроение, чтобы еще ты рассказывала мне о том, как заинтересовалась первым вошедшим в офис парнем, после того как этим утром выскочила из моей постели.
Эмери подошла к столу и облокотилась на него бедром.
– Удержи этот настрой. Позже мы повернем это в правильное русло.
Я был на ней через две секунды. Пальцы прижались к ее бедрам, и я зажал ее между своим телом и столом.
