Текст книги "ПСИХИКА И ЕЕ ЛЕЧЕНИЕ: Психоаналитический подход"

Автор книги: Вейкко Тэхкэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 45 страниц)

Глава 2. От дифференцированности к константности Собственного Я и объекта [*]5
  Первоначально эта статья была опубликована в журнале The Psyhoanalytic Study of Child (1988), 43:101-143: Edited by Albert J.Solnit, Peter B.Neubauer, Samuel Abrams and A.Scott Dowling. Copyright У 1988 by Albert J.Solnit, Peter B.Neubauer, Samuel Abrams and A.Scott Dowling. Yale University Press. Перепечатывается по разрешению.


[Закрыть]

В этой работе мы рассматриваем человеческую психику как полностью субъективную эмпирическую сущность, которая может изучаться и пониматься лишь как таковая. Следовательно, полезными и операбельными считаются лишь те психоаналитические концепции, которые имеют прямое отношение к психическому опыту. Как уже говорилось в первой главе, психический опыт не приравнивается к переживаниям дифференцированного Собственного Я; он включает также предшествующие переживания недифференцированного субъекта. Так как этот досамостный опыт не может быть воскрешен в качестве сознательных воспоминаний или достигнут через эмпатию, к нему можно приблизиться только путем умозаключения и более или менее подходящих предположений. Однако, чтобы быть хоть сколько-нибудь полезными и объясняющими, эти умозаключения и предположения могут лишь пытаться сообщить нечто о зарождении первичных движущих сил и развитии наиболее ранних составляющих мира психических переживаний. Концепция психики, рассматриваемая здесь, включает все, что переживается психически, и исключает все, что не переживается таким образом.

С этой точки зрения такие концепции, как первичное автономное эго (Hartmann, 1939) или «врожденные структуры» (Rapaport, 1960), не выглядят пригодными. Несомненно, можно постулировать существование множества видоспецифичных программ и индивидуальных возможностей у новорожденного человеческого младенца, но эти программы и возможности не являются психикой в каком-либо эмпирическом смысле; они являются абстрактными конструктами, которые не способствуют динамическому и опытному пониманию раннего формирования и функционирования психики.

Весьма вероятно, что самые ранние процессы сенсорной чувствительности не представляют собой психического восприятия до тех пор, пока не становятся связанными с первыми переживаниями организмического напряжения. Мне кажется динамически и феноменологически более подходящим допустить, что эта переживаемая взаимосвязь между примитивными процессами сенсорной чувствительности и жизненно необходимым снижением напряжения побуждает к появлению и катексису видоспецифической готовности младенца к восприятию и накоплению энграмм.

Не существует никаких опытных подтверждений, позволяющих рассматривать эти состояния готовности в качестве проявлений априори существующей психики с собственными катексисами и мотивационным статусом. Можно предположить, исходя из нормального хода развития человеческой психики, что эти специфически человеческие потенциальные возможности способствуют появлению психических феноменов только при условии, что будут устанавливаться специфические взаимодействия между ребенком и его окружением. Заботливость матери приводит к снижению напряжения и переживанию организмического облегчения у младенца с известными сопровождающими процессами сенсорной чувствительности. Благодаря этой связи, вовлеченные сенсорные переживания приравниваются к переживанию снижения напряжения, которое, вероятно, делает их неоднократное переживание первой катектированной целью ребенка и таким образом одновременно образует наиболее сильный мотив для появления восприятия и памяти как самых первых репрезентаций психической деятельности.

Хотя я не отрицаю, что формирующие психику младенца потенциальные возможности относятся к потенциалу роста в целом и могут как таковые неизвестным образом оказывать давление, стремясь к проявлению, представляется вероятным, что они получают свои динамические мотивы и свои экономические предпосылки для появления и существования в качестве психических феноменов от таких взаимодействий с окружающей средой, которые будут приводить их напрямую к обслуживанию требуемой разрядки давления влечения. Таким образом, экономическая и количественная организмическая потребность является необходимой для начала разворачивания психики со своими, по-видимому, бесконечными вариациями качеств и вторичных мотивов.

Хотя все видоспецифические возможности психического функционирования, видимо, зависят от взаимодействий с окружающей средой, чтобы быть активированными и проявиться в качестве психических феноменов, однако, представляется, что некоторые из них являются более фундаментальными (перцепция и память) и требуют лишь относительно простой активации, которая почти наверняка имеет место при нормальном окружении у младенца (приносящая облегчение деятельность матери по уходу за ребенком). С другой стороны, существуют функциональные психические готовности, которые требуют гораздо более сложных и уязвимых взаимодействий с окружением для их активации и проявления как психических функций; например, те из них, для которых требуется образец и которые обретают форму через идентификацию. Тем не менее, такое положение само по себе не делает первые более «первично-автономными», чем вторые.

Когда формирующие психику младенца потенциальные способности становятся мобилизованными, побужденными и катектированными, первые объекты восприятия и их регистрация в качестве первых энграмм представляют собой первое содержание психики и обозначают появление двух ее фундаментальных функций – перцепции и памяти, – которые с этого времени и далее будут принимать активное участие во всех ее дальнейших структурализациях. Это скорее всего будет протекать по существу как собирание недифференцированной воспринимаемой информации о сенсорных состояниях удовлетворения до тех пор, пока дифференциация воспринимаемого мира на Собственное Я и объект не сделает структу-рализующие процессы процессами взаимодействий также и субъективно (см. главу 1).

С рождением психики простое физиологическое переживание организмического облегчения становится примитивным психическим переживанием удовольствия; таким образом, прототип аффекта, как соответствующий недифференцированной сенсорной, воспринятой и запечатленной, информации, представляет собой прототип всех более поздних психических представлений. Однако, дальнейшие дифференциация и развитие аффектов и представлений не могут иметь место до удовлетворения предварительных условий интернализации в эмпирическом мире ребенка.

Понятие интернализации

Фрейд использовал термин интернализация лишь в широких логических связях (Compton, 1985). Тем не менее, он был первым, кто описал некоторые специфические процессы интернализации, особенно в связи с трауром и депрессией (1917), а также в связи с формированием супе-рэго (1921, 1923, 1940). Ему же принадлежит известное утверждение, согласно которому «характер эго – осадок оставленных объектных катексисов» (1923, р. 29).

Хартманн и Левенштейн (1962) определяли интернали-зацию как трансформацию внешних регуляций во внутренние. Шэфер (1968) расширил это понятие, включив в него также трансформацию характерных черт. Левальд (1962), который ввел концепцию степеней интернализации, определил интернализацию как трансформацию внешних взаимосвязей во внутренние. Кернберг (1966) видит интернализацию в основном как нарастающее накопление и интеграцию «базисных единиц», составляющих репрезентацию Собственного Я, репрезентацию объекта и характер аффектов. Мейсснер (1981) относится к интернализации как к движению обусловленных реальностью структурных элементов в направлении интеграции с эго.

Основным вопросом представляется следующий: какие внешние аспекты переносятся или трансформируются в какие внутренние? Кажется очевидным, что понятие интернализации не может быть применено к области человеческого опыта до тех пор, пока не существует эмпирического различия между репрезентациями, которым придается качество внутренних, и репрезентациями, которым придается качество внешних. Интернализация может начаться как эмпирическая трансакция лишь тогда, когда установится первичная грубая дифференцированность между Собственным Я и объектом. Взаимодействия и обмен между воспринимающим Собственным Я и воспринимаемым объектом приведут тогда к процессам интернализации; то есть то, что раньше воспринималось как принадлежащее объекту, станет испытываемым внутри Собственного Я или включенным в него.

Левальд (1962) предполагал, что, поскольку наиболее ранние недифференцированные регистрации обмена младенца с окружающим его миром эмпирически не переходили границу между внутренним и внешним, такие процессы следовало бы называть первичными интернализа-циями, в отличие от вторичных интернализации, которые имеют место после дифференциации этих базисных измерений восприятия. Эта точка зрения, разделяемая и Мей-сснером (1981), предполагает к тому же, что эмпирическая дифференциация между внешним и внутренним миром осуществляется гипотетическими процессами первичной интернализации и экстернализации.

Однако понятия первичной интернализации и экстернализации могут использоваться лишь в «объективном» смысле без какого-либо дубликата в еще недифференцированном субъективном опыте младенца. Если психоаналитическая метапсихология будет ограничивать себя понятиями, относящимися к психическому опыту, то понятия, подразумевающие эмпирическое внутреннее и внешнее, будут логически неподходящими для описания недифференцированных уровней восприятия. Наблюдаемые нами на этом уровне межличностные взаимоотношения еще не воспринимаются ребенком как таковые.

Шэфер (1972) считал, что термин интернализация должен быть опущен как исключительно пространственная метафора, отражающая только фантазии инкорпорации. Он подчеркивал, что, так как психические феномены не существуют в пространстве, то они не имеют внутренней и внешней стороны и могут перемещаться от одного места к Другому только в фантазии. Заменяя термин «внутренний мир» (Hartmann, 1939) на «личныймир», Шэфер хотел избежать пространственных понятий и подчеркнуть характер последнего термина как представляющего те аспекты психики, которые не передаются или их невозможно передать и которые, следовательно, скрыты или не принимаются в расчет, сознательно или бессознательно. «Внутренняя сторона Собственного Я» отвергается Шэфером, так как Собственное Я является для него исключительно описательной концепцией без системных качеств, которые он приписывает эго, а не Собственному Я.

Я придерживаюсь иной точки зрения. Хотя понятие «внутренний», или «интервальный» (Freud, 1940) мир не является адекватным для описания самых ранних способов психического переживания, после дифференциации представляемого мира это понятие не только полезно, но и незаменимо в качестве эмпирической антитезы воспринимаемого внешнего мира. В моей концептуализации все психические процессы происходят в мире переживаний и их надо рассматривать лишь в таком качестве.

Такие понятия, как «внутренний мир» и «интерна-лизация», относятся к субъективному опыту человека после дифференциации воспринимаемого им мира на внутренний и внешний, на Собственное Я и объект. Внутреннее и внешнее являются субъективными представлениями и разграничениями, имеющими место в области психического мира переживаний индивида. Интернали-зация имеет значение перехода от воспринимаемого внешнего к воспринимаемому внутреннему. Естественно, такие термины, как внутренний мир и интернализация, не имеют отношения к каким-либо физическим или пространственным областям, но – к области переживаемого опыта, которая не менее реальна. Они представляют ту эмпирию психики, которую мы изучаем как психоаналитики и которую нельзя обойти или выйти за ее пределы. В то время как Шэфер (1972) считает, что психика есть абстракция, подобная красоте или свободе, в моей концептуализации это означает полноту субъективного психического опыта, который, конечно, также включает в себя эти абстракции.

В предлагаемом Шэфером пути «личное» едва ли может быть заменено на «внутреннее». Когда человек выражает свои мысли и чувства, это само по себе не делает их в восприятии менее внутренними; он чувствует, о чем говорит и что раскрывает свой «внутренний мир». То, что было сообщено, может дольше не быть личным, но еще сохраняет свой субъективный знак внутреннего. «Внутрипсихичес-кое», особенно на более продвинутых фазах развития психики, имеет отношение к гораздо более организованному и стабильному субъективному опыту, чем «личный мир» Шэфера в значении просто скрывающего и хранящего молчание.

Определяя интернализацию как переживаемое перемещение и трансформацию определенных аспектов объектного мира в область Собственного Я, прежде чем продолжать, я должен кратко обсудить концепции Собственного Я и объекта.

Собственное Я и объект

Собственное Я стало предметом возрастающего интереса у психоаналитиков с тех пор, как Хартманн (1950) ввел концепцию репрезентации Собственного Я как антитезы объектным репрезентациям. Хартманн определил Собственное Я как субструктуру эго, и с тех пор эта точка зрения разделялась большинством психоаналитических авторов (Sandier and Rosenblatt, 1962; Jacobson, 1964; Kernberg, 1966,1982; Schafer, 1968). Кохут (1971,1977) в своей психологии Собственного Я не дает ясной трактовки взаимосвязи этих двух понятий.

Собственное Я становится психически представленным при эмпирическом разделении до сих пор недифференцированного мира представлений. Уровень организации этого первичного переживания Собственного Я крайне низок и будет лишь постепенно обогащаться разнородностью представлений, требуемых для появления более детальных и прочных образов Собственного Я. Эти более продвинутые образы Собственного Я, которые в норме развиваются в переживание идентичности или константности Собственного Я, обычно относят к тому моменту, когда репрезентации Собственного Я уже обозначаются как понимание, которое имеет субъект о собственной личности (Schafer, 1968, р. 28). Тем не менее, любой субъект, способный воспринимать себя как субъект – не имеет значения, насколько незрело и примитивно, – является, по определению, дифференцированным Собственным Я с наличием репрезентаций в психическом мире переживаний индивида.

Это вновь возвращает нас к сравнению концепций эго и Собственного Я. Если все составные части психики рассматривать как представленный на некотором уровне психический опыт, то такие утверждения, как «структура мира репрезентаций есть продукт функций эго» или «мир репрезентаций... есть набор указаний, которые направляют эго к соответствующей адаптивной и защитной активности» (Sandier and Rosenblatt, 1962, p.134,136), определенно не согласуются с этим взглядом. В этих определениях эго и его функции постулируются как нерепрезентированные абстракции, отделенные от Собственного Я, которое взамен наделяется репрезентированными и, следовательно, приобретенными через опыт качествами. Если принимается моя точка зрения, то кажется более подходящим заключить, что Собственное Я представляет собой функциональное, исходящее из опыта проявление психики после того, как она уже стала способной воспринимать себя отдельно от внешнего мира.

В предыдущей главе я предположил, что Собственное Я появляется Tof да, когда его первая функция – голодный плач – становится психически представленной через ее способность приводить к удовлетворению. Как было подчеркнуто выше, психические функции и психическая структура существуют только тогда, когда они представлены на некотором уровне психического опыта. Функциональное и структурное в сфере психического опыта не может существовать отдельно от переживаемого и репрезентативного; напротив, кажется, что они являются экзистенциально взаимозависимыми.

Следовательно, вместо того чтобы рассматривать Собственное Я как орудие, используемое гипотетическим и неэмпирическим эго, я скорее предпочитаю уравнивать Собственное Я с активно воспринимающей и функционирующей организацией психики, посредством которой индивид имеет возможность воспринимать себя как существующего и живущего в такой же мере, как наблюдать эмпирически отдельный внешний мир и взаимодействовать с ним. В таком случае Собственное Я обозначает постоянно расширяющегося и дифференцирующегося воспринимающего субъекта с изменяющимися по точности и определенности образами себя и объекта, а также с относящимися к Собственному Я функциями, которые или предшествуют образованию Собственного Я, или приобретаются через процессы интернализации.

Таким образом, Собственное Я – это структурная организация, внутри которой развивается психика и посредством которой приобретается чувство существования человека в мире. Поддержание этого чувства жизненности, то есть субъективного переживания Собственного Я, будет с этого времени (дифференциация Собственного Я и объекта) существенно важной целью для индивида и центральным мотивом для всей дальнейшей структурализации его психики. Все последующие направления развития психики происходят посредством Собственного Я и идентичны с направлениями его развития.

С появлением переживания Собственного Я индивид становится способным к восприятию внешнего мира, активному наблюдению за ним и взаимодействию с ним. Объектный мир имеет отношение к феноменам, переживаемым как «не я», отделенным от Собственного Я. Внешние («реальные») объекты воспринимаются как существующие вне Собственного Я, тогда как так называемые объектные представления являются эмпирически локализованными внутри него [*]6
  Поскольку все психические переживания означают здесь, что феномены являются или становятся психически представленными, то объектное представление может быть лучшим термином, чем привычная объектная репрезентация, которая недостаточно различает переживания «внутренних» и «внешних» объектов


[Закрыть].

Переживаемое взаимодействие Собственного Я с внешними объектами будет постоянно тестировать, влиять и видоизменять внутренние образы этих объектов, которые воспринимаются и как доставляющие удовольствие, и как несущие угрозу, а с продолжающейся структурализацией все более и более как передающие информацию так называемой «реальности». Полное или выборочное прекращение тестирования и изменяющего влияния «реального» объектного опыта на дальнейшее развитие внутреннего мира Собственного Я и объектных образов ответственно за монотонно повторяющиеся способы переживаний, которые в более или менее протяженной и искажающей форме характеризуют различные уровни психопатологии и которые Стрейчи (1934) назвал «закрытые репрезентативные миры», которые надо вновь открыть в процессе аналитической работы.

Мое применение концепции Собственного Я и объектных образов касается внутренних представлений Собственного Я и объектов, которые в оптимальном случае подвержены постоянным процессам дифференциации и интеграции в продолжающемся на протяжении жизни эмпирическом взаимодействии между Собственным Я индивида и объектным миром. Эти процессы и являются в основном процессами интернализации.

Мотивации интернализации

Появление человеческой психики, кажется, мотивируется необходимостью справляться с энергетическими давлениями организма, что ведет к стремлению психически переживать удовольствие и удовлетворение. При условии, что поиск удовлетворения составляет первичный мотив для психической активности, сохранение и усовершенствование психических механизмов, оказавшихся эффективными, должны становиться наиболее важными вторичными мотивами находящейся в зачаточном состоянии психики. Развитие психики в инструмент, все более и более эффективный в поиске и получении удовлетворения и удовольствия, придает особо важное значение сохранению уже сложившейся психической структуры, а также приводит к все время расширяющейся и разветвляющейся сети производных мотивов.

Первое основное структурное достижение на ранних стадиях развития психики – это появление эмпирической дифференцированности между Собственным Я и объектным миром. Я предполагаю, что сохранение переживания Собственного Я станет с этого времени основным мотивом во всех дальнейших направлениях развития психики, включая процессы интернализации.

Так как Собственное Я и объекты становятся дифференцированными из до сих пор не дифференцированных мнемических регистрации опыта удовлетворения, они появляются как формации чистого удовольствия и вначале могут существовать только в такой форме в мире переживаний младенца. Нет никакого повода для того, чтобы состояния фрустрации и организмического дистресса могли стать психически представленными до этой дифференцированности, и, таким образом, они скорее всего остаются в царстве физиологического опыта (Tahka, 1984, глава 1 этого издания).

До того, как мир переживаний разовьется настолько, чтобы включить в себя агрессивно окрашенные образы «абсолютно плохих» объектов, неизбежна фрустрация-агрессия, вынужденная неоднократно нарушить только что завоеванную дифференцированность, которая все еще опирается исключительно на переживание Собственного Я, полностью владеющего и всемогуще контролирующего объект с бесконечной удовлетворяющей способностью.

Возможно, что интернализация начинается для того, чтобы защитить и сохранить это идеальное состояние Собственного Я.

Даже если интернализация может рассматриваться как серии способов для преодоления и компенсации длящейся объектной утраты с сопутствующим акцентом на «бессмертии» объекта (Schafer, 1968), вряд ли есть какое-то сомнение в том, что поддержание переживания Собственного Я является основной заботой примитивной психики. Объект, хотя и пространственно отделенный от Собственного Я, не может быть вначале воспринимаем как нечто другое иначе, чем посредством удовлетворения, разумеется, относящегося к Собственному Я (хотя и не включенного в Собственное Я). Однако, так как психическое существование Собственного Я, таким образом, вначале зависит от полного переживаемого владения над доставляющим удовольствие объектом, первичное Собственное Я, очевидно, нуждается или в иллюзии непрерывного присутствия такого объекта, или в принятии некоторых из его доставляющих удовлетворение функций. Кажется, эти потребности и являются непосредственными поводами к тому, чтобы началась интернализация.

Даже если эмпирическое содержание этих потребностей подвергается изменениям в течение взросления и развития психики, усилия по упрочению расширяющегося внутреннего мира объектов, так же, как по улучшению механизмов Собственного Я в последующем удовлетворении его разветвляющихся производных желаний, остаются центральными мотивами для всех последующих актов интернализации.