Текст книги "Когда расцветает жемчуг (СИ)"
Автор книги: Вероника Янушкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Как быть тогда? Прав Стеллан, садовница слишком мягка и не способна позаботиться о себе. Как на такую обратить внимание! Если она хочет выжить, то надо уметь вертеться. Но так, чтобы не пересекать границу и не становиться высокомерной стервой, ради наживы готовой продать всё. Поступок верховного кайхала тому подтверждение. Будь дерья сдержаннее, возможно, колдун не выгнал в коридор. Капля хитрости, щепотка уверенности и улыбка – и, глядишь, чуток повезёт. Хватит быть жертвой, пора идти вперёд. Маска – единственный выход, тонкая соломинка из болота проблем.
Саша утирала лицо туникой, когда услышала разговор.
– ...подготовили?
– В точности, – свистящий шёпот царапнул слух, – по дороге в столицу его ждёт «огненный плющ».
– Он уже отбыл?
– Вот-вот.
– Слава стихиям. Пусть смерть забирает своего приспешника.
– Почему его не извели раньше?
– Не знаю. Династия обязана закрыть глаза на родство...
Господи!
Последняя Васперити бросилась к лестнице. Позади скрипнула дверь, но кайхалы едва ли заметили беглянку.
Прыгая через ступеньку, она торопилась в денник. Только бы опекун не улетел! Пока он выберет сальфа и выведет за барьер, Глебова обязана успеть! Приспешник смерти – кто ещё? Колдуны говорили о нём! Ему подстроили ловушку!
Садовница опоздала.
– Стеллан!
Каорри миновал арку и не услышал.
Солнце цвета карамели цеплялось за деревья, тихий лес окутывали тени. Конечно, проще выманить и напасть в сумерках! Когда беду не ждут! Посмотрела бы Саша, как хитрые каорри в мантиях атаковали бы днём около озера!
В загоне рыл серебряным копытом землю осёдланный жеребец. Неподалёку мужчина в тёмно-зелёном плаще складывал провизию в сумку и явно готовился к дальнему перелёту.
– Простите, но мне очень нужен сальф!
Не успел кайхал ответить, как Глебова сняла поводья и потащила коня. Первая попытка покорить скакуна почти удалась, но вторая обязана стать лучше! Утром дерья едва удержалась в седле, но сейчас времени на страх не осталось! Она обязана предупредить Стеллана! Его заманивают в капкан!
Сальф ржал. Не признавал хозяйку, бил хвостом и норовил лягнуть.
Саша оглянулась.
Верхом на коне младший Стасгард взлетел над лесом.
И...
Из-за деревьев к всаднику устремились огненные плети, длиной с башню. Раскрутились и щёлкнули подобно кнутам, увенчанным треугольниками малинового пламени. Близнец Его величества увильнул вправо, но щупальца, словно живые, бросились за ним. Верхушки сосен загорелись, в сиреневое небо потянулся дым.
Ретивый конь вырвался и галопом помчался в денник. Дерья бросилась в лес. Скорее всего, оружием кто-то управлял! Видел цель и менял позицию! Надо любым способом помешать каорри, тогда Стеллан улетит! Вернётся в башню, исчезнет над облаками или минует лес – неважно! У заклятия существовал предел дальности! Наверняка!
Кажется, так быстро Саша не бегала со времён школы. Но то были безобидные зачёты, а сейчас единственному близкому каорри грозила смертельная опасность! Опекун безуспешно пытался взлететь выше, натыкался на змееподобные плети. Истинный «огненный плющ»! Прикоснётся и обратит в пепел!
– Нет!
Пламенный вихрь опутал ногу сальфа и рывком потянул вниз. Мгновения, всадник исчез в лесу. Щупальца сплелись в цепь и оглушительно взорвались, золотыми каплями подожгли лес и луговину. Наверняка в Зеркальной башне услышали или увидели, но от кого было ждать помощи? От убийц в мантиях? Неважно, знает ли верховный кайхал о беде, веры ему нет! Проклятые колдуны сознательно доберутся до места падения, когда будет поздно! Поглумятся, вытрут лживые слёзы и отпразднуют успех!
Саша торопилась на свет огня. Задыхалась от боли в груди, спотыкалась о ветки и корни, падала, но поднималась. Иголки порвали тунику и растрепали косу и подобно злым осам искололи лицо. Дым разъедал глаза и словно не хотел, чтобы садовница добралась до опекуна. Скрывал... страшное? Нет! Надо верить в лучшее!
Младший Стасгард лежал на корне сосны. Ноги дымились, правая рука держалась на лоскутке кожи. Обожжённую до черноты грудь пробили ветки, точно кинжалы. Вокруг тлели деревья, от которых исходил едва терпимый жар.
Сбоку в куске горелой плоти последняя Васперити с трудом узнала сальфа.
– Стеллан.
Он открыл глаза. Опаловая радужка угасала, белки наливались багровой темнотой.
– Беги отсюда, они рядом, проверят, – прохрипел мужчина, – беги.
– Прости! Я не успела предупредить...
Близнец Его величества вымученно улыбнулся:
– Не верь никому, Саша. Они все лгут, все, – со рта скользнули вишнёвые струи, – асан и мой брат, особенно.
Тихий стон оборвал жизнь отмеченного Морой.
– Нет!
Садовница зашлась в слезах. Вот заговорщики торжествуют! Извели единственного честного каорри! Вернула долг смерть, вместо Глебовой забрала его! Не простила спасения последней Васперити!
В сантиметрах от ног дерьи рухнула ветка с седельной сумкой.
Ладони чесались. Почему одним, готовым продать родину, доставалось всё, а другие погибали из-за чужих интриг? Как посмела кучка высокомерных мужчин в нелепых нарядах и татуировках обрекать кого-то на казнь? Из-за стихии, из-за элемента, совершать убийства? Просто потому, что так захотели! А завтра они скажут, что ничего не видели и не слышали, и будут притворно вздыхать? Доложат королю о трагической смерти брата, привезут тело и пообещают расследовать нападение? Ни за что!
Руки горели, словно Саша сжимала головёшки. В Карвахен попала робкая и пугливая помощница бухгалтера, сейчас рядом с хладеющим опекуном сидела разъярённая хищница. Увидела бы кайхалов, набросилась и глаза выцарапала! «Крайне слабая человеческая девушка» умерла вместе с младшим Стасгардом. Убийцы расплатятся за всё! Хотели увидеть «строптивую фурию» – получите! И берегитесь!
– Я отомщу!
На ладонях мерцало белое пламя. Оно не обжигало, наоборот, испускало приятный холод и сияло подобно упавшей с неба звезде. Судорожно всхлипывая, Саша смотрела на огонь и вспоминала страницы дневника. Род Васперити, известный как род белых лекарей, исцелял смертельные раны. Поэтому семью уважали и... поэтому перебили, а оставшихся посадили в клетку и заставили служить короне.
– Потерпи чуть-чуть, я помогу.
Глебова вытащила ветки, правильно согнула разорванную руку мужчины и коснулась почерневшей плоти. Живительный свет угас и словно спросил: правда ли дерья хочет вернуть погибшего? Согласна ли отдать нечто важное? Откуда-то она поняла, что расплатой за чужую жизнь станет часть собственной.
«Да».
Прохладный, словно дуновение осеннего ветра, огонь проник в тело. Над ранами заклубился серебряный дым, словно загоревшийся внутри огонь исцелял плоть. Тончайшие нити-язычки скрепили кости, и на целой руке появилась кожа, а о дырах в груди напомнили порванная одежда и пятна запёкшейся крови.
Стеллан вдохнул.
– Получилось!
Разве был в Карвахене кто-то счастливее Саши? И пусть виски сдавила дикая боль, а рот наполнила вязкая слюна! Мелочи! Бывало хуже! Главное, от смертельного сна пробудился единственный, кто защитит и укажет верный путь в болоте под названием Карвахен. Остальные пусть тонут в вязкой грязи!
Изумлённые глаза цвета опала посмотрели прямо в душу, а садовница, рассмеявшись, поцеловала младшего Стасгарда в губы и в изнеможении опустилась рядом. Позади тлевших сосен собрались кайхалы, во главе прошествовал верховный, но Глебова не испугалась. Язычок белого пламени слетел с ладони и окружил барьером. Пока новоявленная лекарица жива, убийцы не пройдут сквозь огонь.
Даже если она уснёт.
***
Вода ударила Стеллана о камень. Из последних сил каорри уцепился за поросший водорослями и ракушками валун, ощутив, как скользят обожжённые пальцы левой руки и буравят полосы чёрными ногтями. Правую близнец Его величества не чувствовал, как и ног. Не увильнул от «огненного плюща», попал в ловушку, как глупый первокурсник. Перехитрили кайхалы, вручили поддельное послание от сиятельного брата. Приказ Растана срочно прибыть во дворец оказался вымыслом.
Студёные волны накрывали мужчину и тянули вниз, в пропасть. Соль разъедала глаза и смывала с губ кровь. Комиссар по особым вопросам чувствовал, что продержится считанные минуты. Вот-вот течение унесёт в Водопад Скорби. А там – река принесёт в сад дворца стихий, и путь в подлунный мир закроется навсегда.
– Здравствуй.
Мора стояла на речной глади и холодно улыбалась. Скользя по волосам, ветер трепал перья на плаще, глаза-бусины на платье моргали и смотрели на младшего Стасгарда, будто интересовались новым другом.
– Скорая встреча, не так ли?
Смерть протянула руку. На ладони без единой линии, словно в перчатке, чернела молния, пересекающая лепесток огня. Метка испускала струйки дыма и шипела, словно под мертвенно-бледной кожей кипела кислота.
– Ты с юности ведал свою судьбу. Ведал и скрывал таланты, пока... – татуировка вспыхнула, едкими каплями пролив гнев стихии, – разве полукровка стоила жизни? Не своя там, чужая во дворце, лишённая смелости выступить против завистников. Я подарила величайшее могущество, и как поступил ты? Явил силу перед кайхалами и глупо сгорел в плетях заклятия? Я разочарована.
Стеллан молчал. Мора была права от первого до последнего слова.
– Пойдём, – голос шипел, будто капли древесной смолы в огне, – помощницы приготовили для тебя уютные покои. Привыкнешь, научишься управлять лодкой и будешь подбирать души в реке. Уж это ты знаешь, как никто другой.
Волна хлынула в рот, и мужчина закашлялся. Чему быть, того не миновать. Всё равно река сбросит в водопад. Мгновением позже или раньше – разницы не было.
– Нет!
Вспышка белого огня ослепила близнеца Его величества. Когда сияние померкло, на камне появилась сереброволосая стихия. Юная, словно девочка, едва вступившая в пору взросления, она олицетворяла свет нового дня. Журавлиные крылья мерно вздымались, платье трепетало точно цветок на ветру. С подобных лепесткам лоскутьев скользили жемчужины и, тая, перламутровыми каплями падали на израненного каорри. Горелая плоть светлела, ожоги сменяла чистая кожа.
– Уходи, Авита.
– Она борется за ворона, – непривычно твёрдо ответила жизнь.
– Зачем? Заботилась бы о себе.
– Ты знаешь всё. Не вынуждай...
Смерть сжала губы:
– Ведает ли цену?
– Пламя уже горит.
– Наивная дурочка, – Мора улыбнулась уголками губ, – иди! Пока она не выбилась из сил! Этот долг я прощаю.
– Спасибо... – прохрипел младший Стасгард.
– Не меня благодари, – стихия расправила атласно-чёрные крылья и приготовилась к полёту. Глаза на платье закрылись, – её.
Авита коснулась лба Стеллана, и они исчезли в серебряном дыму.
***
– Получилось!
Комиссар по особым вопросам очнулся в лесу. В Карвахене правила седая старуха-ночь, накрывшая лес тёмным одеялом. Воняло дымом, горели и стонали сосны; сверху сыпались угли, и витал снежный пепел. Сколько мужчина пробыл в реке забвения? Минуту? Две? В обители стихий время течёт иначе.
Лицо Алессе блестело от слёз, но глаза сияли ярче жемчуга. На ладонях скользило белое пламя. Легендарное, исцеляющее смертельные раны, навечно прославившее род Васперити и воспетое в книгах. Удивительно. Стеллан сказал дерье бежать, а та не испугалась кайхалов, пробудила элемент и встала между опекуном и Морой. Каорри так не поступают. Себя спасают и придумывают десятки оправданий!
А она улыбалась. Единственная, кто искренне обрадовался носителю стихии смерти! Должна была бояться или ненавидеть, но излучала счастье! Такая же обречённая на одиночество, как и он. Произнести бы слово благодарности и смахнуть слезу-жемчужину, но слабость не отпустила. Тело словно придавили к земле свинцовые гири, во рту был вставлен невидимый кляп. Минуют дни, прежде чем мужчина восстановится.
Рассмеявшись, Глебова поцеловала опекуна в губы, и волна мощнейшей энергии наполнила Стеллана силой, вихрем смела усталость. Так хорошо он не чувствовал себя после тренировок по рукопашному бою!
Земля задрожала. Помолодели древние сосны, обломанные ветви пустили корни. Шевельнул копытами оживший сальф и, тряхнув гривой, протяжно заржал. Пусть онемеет любой, кто назовёт последнюю Васперити слабой и беспомощной! Асан и Его величество сомневались, но видели бы они сейчас наследницу Ильсии! Признали бы достойной и придумали способ, как удержать в Карвахене.
Алессе... нет, Саша – каорри не вправе отбирать истинное имя – резко побледнела и опустилась на корень, а поляну окружили кайхалы. Шептались, указывали на белую лекарицу и трогали браслеты, словно призывали накопленные силы. Помогут обличённые могуществом или добьют? Двух-трёх Стеллан одолеет, но против всех не выстоит.
Взмахнув ладонью, садовница создала барьер из белого пламени и потеряла сознание. Жива, но, судя по рваному сердцебиению, растратила силы. Немудрено, вдохнула жизнь в мёртвого каорри! Ей бы хорошо отдохнуть...
– Что произошло? – верховный кайхал хмуро глядел на окровавленную одежду комиссара и остатки упряжи. Ветер развевал мантию, трепал волосы, и в мерцании огня хозяин башни казался призраком, явившимся на встречу с убийцей, – кто выплеснул энергию? Судя по ощущениям, здесь творилось нечто невообразимое, – он искоса посмотрел на Глебову, – неужели... она? Не верю!
Младший Стасгард присел на колено и заслонил журавлицу.
– На меня напали и убили «огненным плющом».
– Мёртвые не разговаривают.
– Я жив благодаря Саше.
– Саше? Ну-ну, – Ильхан тен Хемсворт задумчиво коснулся подбородка, – видели, кто на вас напал?
– Это лучше знать вам.
Колдуны зашептались. Старшие помощники закатали рукава плащей и сжали браслеты: приготовились вступить в атаку. Аджена сплела заклятие, и только слово хозяина Зеркальной башни отделяло каорри от второго витка бойни.
– Вы забываетесь, – ледяным тоном произнёс верховный кайхал, – докажите или я обвиню в клевете.
Стеллан бесстрашно смотрел на обладателя трёхгранного обруча:
– Первое. Никто, кроме вас и ваших помощников не знал, что я срочно вылетаю в столицу, и не смог бы подготовить ловушку. Второе. Дерья прибежала из башни и сказала, что не успела о чём-то предупредить. Видно, подслушала беседу или что-то подобное. Третье. Вы видели Мору, слышали её и знаете.
Тен Хемсворт молчал.
– Послание от моего брата, скорее всего, поддельное. Поскольку посторонним в Зеркальную башню не попасть, я имею полное право подозревать вас. Веские доводы?
Конь всхрапнул, словно признал правоту каорри.
– Предлагаю вернуться в переговорный зал и детально расследовать покушение. Или предпочитаете оставаться в чаще и ждать, пока она проснётся и потушит огонь? Мы не пройдём в белый круг.
Младший Стасгард смотрел на Глебову. Сиреневые губы потрескались, шею расчертила сеть капилляров. Хотел бы комиссар отправиться во дворец, но наследница Ильсии истощила себя. В лесу могут быть сокрыты другие ловушки, а рисковать лекарицей мужчина не хотел. Она преподнесла слишком дорогой подарок.
– Хорошо.
Стеллан поднял Сашу и зашагал позади кайхалов. Отныне скрывать дар бессмысленно, посему спальня дерьи и его собственная будут защищены далеко не безобидными заклятиями. Покушение развязало руки отмеченному смертью. Понадобится, он позволит сиятельному Растану Прочесть события, но не угодит в западню колдунов.
«Мора не ведает прощения. Не злите её».
Глава 7. Смелость
Кружила вьюга.
Колкие осы-снежинки нападали на плащ пожилого каорри, кусали перчатки и забирались под капюшон. Опираясь на деревянный посох, мужчина поднимался по высеченным в утёсе ступеням. В горах бушевала непогода: ветер ронял камни и ледяные глыбы, но лестницу оберегали древние заклятия. В далёком прошлом, когда кайхалы посвящали в свои секреты не только учеников, предки Сваарда тен Кармалла заполучили стихийные сферы и надёжно защитили путь. Изумрудная укрепляла породу, сапфировая растапливала снег, янтарная останавливала ветер, рубиновая дарила тепло, аметистовая гасила грозы. Жемчужная и опаловая придавали путникам сил и снимали усталость от затяжного подъёма. Морозный воздух не терзал горло, на ногах не чувствовались свинцовые гири.
Каорри крепче сжал посох и стукнул о камень. Сиреневый набалдашник, увитый листьями серебряного винограда, мягко замерцал и подобно фонарю озарил дорогу. Лестница вилась по скале точно ленивая змея, широкими кольцами огибающая сколы, выступы и обрывы. Да, шаг в сторону – падение будет долгим, приземление – гибельным. Каждый год кто-то из послушников срывался в пропасть и становился пищей поморников и барсов. На ступень ставили кенотаф, как напоминание о несчастном случае.
Вечерело. В сумерках, в разгар бурана, Сваард бы предпочёл остаться в крепи и выпить имбирный чай с молоком, но долг потребовал оставить зал стихий и покориться студёному ветру ущелья. Тем более, после пробуждения шестого камня. Пять горели всегда, поскольку носители элементов переполняли Карвахен, два других покрывал лёд времени. Но несколько дней назад опал загорелся, что означало: близнец Его величества владеет даром Моры. Скрывал? Только освоил? Неважно.
Остался последний. Прозрачный, где когда-то сверкало белое пламя. Он погас, когда Ильсия тен Васперити исчезла из Карвахена. В подлунный мир ступила её дочь – но это не означало воскрешения жемчужной стихии. Способна ли журавлица взлететь на подрезанных крыльях? Ответ на вопрос много значил для Ордена.
Тен Кармалл поднимался на вершину. Метель слабела, снег таял, а из-под наста пробивался мох. Повеяло тёплым ветром, и мужчина скинул капюшон. Серебристо-седые кудри касались плеч, лицо изрезали глубокие морщины, но в глазах цвета аметиста по-прежнему ярко мерцали искры. Каорри пережил двух королей, застал правление третьего и готов был лицезреть четвёртого, если тот появится. Впрочем, последнее не входило в планы хранителя Ордена. Не суждено Стасгардам обзавестись наследником. Не суждено. Сеть приспешников накрывала Карвахен, и постепенно ячейки проникали в соседние государства. Прорастали подобно сорнякам: пырею и осоту, которые невозможно выкорчевать. Потянешь за верхушку и вырвешь побег, но оставшийся в земле корень – даже его крохотный узел – подарит новое растение, способное заполонить всю грядку.
– Глупцы.
Над последними ступенями клубилась облачная пелена. Задержав дыхание, Сваард закрыл глаза и ступил в туман. Неподготовленного каорри едкий дым бы ослепил, заставил закашляться и рухнуть в конвульсиях, но тен Кармалл ощутил тепло, словно окунулся в горячую купальню. Всё как всегда. Только ведающий успешно преодолевал путь, остальные до бесконечности ходили вокруг да около. Пусть Его величество посылает всадников на крылатых конях, издали стражи увидят пустынный склон, а взлетят выше – потеряются в тучах. Пеших воинов монарх не отправлял: поход до южного хребта Карвахена затягивался на три недели. Предостаточно времени, чтобы защитить крепь и навести морок на снежные гряды. Ликарр – способных застать Орден врасплох – в королевской сокровищнице не осталось. Каорри разбили последние сферы полвека назад, в дни борьбы с Аркестаном за океанское побережье.
Мгновения тишины, и над головой Сваарда засияла радуга, а слуха коснулось пение птиц. Стоя на вершине, мужчина любовался долиной стихий. Без малого, четыре сотни лет он видел обитель древних сил, но всякий раз ощущал трепет. Словно река времени поворачивала вспять, и вместо пожилого каорри перед мощью природы благоговел ребёнок, которому учитель раскрыл величайшую тайну в жизни.
«Видишь цветной ветер? Вон, будто живой, переливается над рекой? Порхает, как бабочка, осыпается лепестками цветов, оборачивается в птиц? Сокола, ворона, орла? Пока он оберегает островок, Карвахен будет процветать. Придёт час, когда источник иссякнет. Мерцание потускнеет, в долину проникнут холода. И тогда ты, очередной хранитель Ордена Семи Стихий, сделаешь вот что...»
Бесчисленные водопады орошали брызгами поляны и, сливаясь в реку ярче бирюзы, окружали крохотное плато, на котором возвышалась беседка из семи разноцветных колонн. Тен Кармалл спускался по гладким валунам. Неважно, царствовал день, правила балом ночь, сердце гряды освещали перламутровые облака. Источники природной энергии дарили вечное тепло и разжигали стихию каорри.
В Архаре бил единственный ключ, долину согревал десяток. Его величество, асан, комиссары и прочие обличённые властью сановник многое бы отдали, чтобы шагнуть на пропитанную силой землю. Отдали бы, но едва верили в существование и не знали, где искать. Разгромив Орден, Златан орд Стасгард уничтожил карты и запретил упоминать об источниках в гимназиях. Понадеялся стереть память о временах до установления монархии, но сослужил потомкам недобрую службу.
Сваард снял перчатки, плащ и повесил на перила белокаменного мостика. Рядом остались туфли – по древним законам заходить в беседку полагалось без обуви. Сиреневая туника и брюки мерцали под солнцем; воздух пропитывали аромат трав и сырость водопадов. Поистине, волшебный уголок: окуни раненую ладонь, и порез исчезнет. Посмотри на облака, и тоска уступит место озарению.
В кругу стояли семь колонн, высотой до пояса взрослому каорри, увенчанных крупными минералами. Посередине, со дна крохотного озерца, поднимались спирали цветного ветра и, звеня, превращались в дымчатых птиц. Разномастная стая кружила над островком и шутливо боролась: кто взлетит выше?
На ступенях сидел мужчина. Он неотрывно глядел на постамент, на котором лежал шестигранный опал и пульсировал, будто внутри билась живая искра. Стучалась о стенки и хотела выбраться на свободу.
Тен Кармалл стукнул посохом о камень.
– Добрый вечер.
Послушник вздрогнул:
– Простите, мудрейший, – встав, он поклонился, – я задумался.
– По-прежнему сверкает?
– Необычайно ярко. Остальные угасают и разгораются, этот сияет будто упавшая с неба звезда. Подобного я никогда не видел.
– Хорошо, – на плечо Сваарда опустился дымчатый сокол и сложил крылья, – это значит, что он невредим.
– И повелевает стихией, – помрачнел каорри, – пляшет под дудку Моры.
– Астен, все элементы важны, и ты это знаешь. Даже опал! Ты произнёс клятву, когда вступил в Орден. Вспомни её!
Встревоженный сокол обернулся вороном и, вспорхнув, клюнул послушника в лоб.
– Вы правы, – он покорно склонил голову.
– Отдыхай. В крепи тебя заждались.
– Я не устал.
– Моя очередь наблюдать за...
Тен Кармалл осёкся. Опал вспыхнул и погас. Грани трескались, а в сердцевине таяла крохотная искорка, словно облитый водой уголёк.
– Добрались, – Астен едва скрывал радость, – узнали тайну и отправили к стихии! Его больше нет! Что теперь...
Послушника прервал свет. Вихри белого пламени окутали прозрачный камень и зажгли жемчужную искру. Одновременно опал разгорелся и засиял ярче прежнего. Огонь в семи камнях танцевал ровный танец.
Над беседкой порхали птицы и гомонили, словно приветствовали раннее утро.
– Но как?
– Неважно, – Сваард широко улыбнулся, – Орден ждал этого пять веков.
Круг стихий замкнулся.
***
Чирикнула птица.
Саша коснулась лба и открыла глаза. Сквозь открытое окно дул ветер и трепал занавеску, на подоконнике чистила перья чайка, хвостом стучась в стекло. На трюмо лежали семена, шкатулка и дневник, потрёпанный, в тёмных пятнах. Помнится, дерья бросила дары в спальне и побежала на помощь Стеллану. Ведь он жив, да? Иначе как она очутилась в башне кайхалов? Они бы не прошли сквозь белый огонь! Бросили чужаков умирать в лесу и, довольные, разбрелись по спальням!
Белый огонь, истинный талант семьи Васперити. Когда пламя сияло на ладонях, садовница чувствовала себя всесильной. Возрождённым из пепла фениксом, готовым мановением крыла ускорить события или повернуть время вспять. Невероятное могущество, за которое она отдала каплю своей жизни. Но не пожалела и, если понадобится, снова поступит так. И пусть для Стеллана Глебова только подопечная. Неуклюжая, едва сведущая о законах государства и не способная о себе позаботиться.
В коридоре послышались шаги. Спрятав под матрас дары мамы, Саша тихо приоткрыла дверь. Никого. Караулят или прошли. После «огненного плюща» веры кайхалам не осталось. Притворятся добрыми и обманут, улыбнутся и толкнут в пропасть. Первое правило жизни в Карвахене никто не отменял. Правда, появилось единственное исключение. Приятное, вдохновляющее на сумасшедшие подвиги. Она его не подведёт и вырастит древо. Не ради короля или мифической свободы (что вынужденно признала с болью в сердце), а для опекуна. Чтобы венценосный брат ему не навредил.
Притворив створку, дерья поторопилась в комнату Стеллана.
– Хотите сбежать?
Позади стоял верховный кайхал.
– Добрый день, – она чинно поклонилась. Презирал истеричек? Тогда Глебова станет леди «холодная вежливость».
– Манеры – ваше всё.
– Вас что-то интересует? – она пропустила колкость мимо ушей.
– Расскажите, что видели или слышали в башне два дня назад.
Два дня? Впрочем, это малая расплата за пробуждение белого огня. Саша закатала рукав туники и увидела на предплечье тонкий шрам – отметку за воскрешение младшего Стасгарда. Когда лесенка из рубцов достигнет запястья, дерья уснёт и откроет глаза во дворце стихий. Запас жизненной энергии будет исчерпан.
– В присутствии опекуна.
– Только ли опекуна? – мужчина приподнял бровь, – не советую, он вам не пара и не стоит жертв. Я знаю особенности белого огня.
– Это вас не касается, – последняя Васперити учтиво улыбнулась.
На редкость неприятный каорри. Башня колдунов – в сотни раз хуже дворцового флигеля. Господа и садовники не замечали Глебову, кайхалы следили за каждым шагом и норовили сделать подножку.
Скрипнул подъёмник, и на этаж шагнул Стеллан. Бледный, но здоровый!
– Алессе, вам лучше, – прохладным тоном произнёс мужчина, а она вздохнула чуть слышно. Снова «Алессе», будто не было Саши. В лесу близнец Его величества стал чуточку ближе, но сейчас снова возвёл стену. Хотя, вода камень точит.
– Да, я чувствую себя хорошо.
– Теперь вы расскажете, что слышали? – встрял Ильхан тен Хемсворт.
Дерья кивнула и поторопилась к лестнице.
– Вот, – Глебова указала на первую от ступеней дверь, – за ней беседовали двое. Один спросил, всё ли готово? Второй ответил утвердительно и упомянул об огненном плюще. Удивился, почему хранимого смертью не извели давным-давно. Я поняла, о ком речь, и побежала в денник за сальфом, но опоздала. Эти ужасные щупальца... схватили коня и ударили о землю, – она сжала губы.
– На общий сбор не явились трое, – прищурился верховный кайхал и указательным пальцем начертил на створке треугольник, – один живёт в этой спальне. Что ж, благодарю за помощь, вы подтвердили мои подозрения. Когда отбываете?
– Сегодня.
– Слава богу! – вырвалось у садовницы. Стеллан улыбнулся, хозяин Зеркальной башни одарил презрительным взглядом. Что поделать, обитель колдунов оказалась хуже тюрьмы строгого режима.
***
Во дворец они прибыли за час до заката. Распрощались с Ильханом тен Хемсвортом и в сопровождении его старшего помощника покинули башню. Колдуны попросили Глебову вернуть одежду и обувь, от младшего Стасгарда потребовали никогда не пересекать границу Зеркальной башни. Едва конь оттолкнулся от земли, дерья обернулась и увидела радость на лицах колдунов, и засомневалась: будут ли они искать предателей? Примут с почётом и наградят, как «защитников отечества». Но, главное, обитель магии Карвахена и связанные с ней беды остались позади.
Опекун направил сальфа высоко, за облака, и садовница поняла, почему. Единожды каорри сотворили «огненный плющ» и, наверняка, попытались бы снова напасть на «предателей». Тем более, одним махом сжечь двоих дьявольскими щупальцами. Саша сидела позади Стеллана и держалась за ремни. Дары матери лежали в седельной сумке, аккуратно завёрнутые в платок и для надёжности привязанные шнурком к упряжи.
С высоты птичьего полёта Карвахен поистине завораживал. В разрывах туч волны иссиня-зелёных лесов разбивались о поселения-камни и города-буны, лужицами темнели в излучинах змееподобных рек. Горы, точно складки на покрывале, цеплялись краями и рисовали на гигантском полотне земли скелеты причудливых зверей. Один хребет напомнил Глебовой раскрытую акулью пасть, другой природа очертила с гарцующего оленя, третий походил ползшую по листку гусеницу.
Афелет предстал величественной крепостью. Чернокаменная городская стена не отличалась от герба государства. В треугольниках белели дома, пустоты заполнял парк, а в ромбе посередине возвышался дворец. Луковица купола блестела на солнце и подобно маяку указывала путь крылатым скакунам.
Опекун приземлил сальфа около знакомой ограды и пожелал хорошо отдохнуть. Вежливо, холодно, словно учитель – первокласснику перед контрольной работой. Сопроводивший из Зеркальной башни кайхал вовсе промолчал и, ударив коня, скрылся за облаками. Не атаковал в спину, и на том спасибо.
В купальне садовница заперла дверь, связала волосы в пучок и с наслаждением устроилась в горячей ванне. Продрогла на ветру. Зубами не стучала, как в первый полёт, но чувствовала гусиную кожу. Глядя на висящее на крючке полотенце, дерья касалась шрама на груди и будто хотела разгладить. Розовые полосы чесались, сердцевина ныла, сыпь красных точек – уколов сосновых иголок – походила на комариные укусы. Подумать, так всё тело было отмечено рубцами, по которым легко составить биографию садовницы.
Скорее всего, завтра предстояло Прочтение. Плохо, если король или асан узнают о семенах опалового древа. Отнимут, уничтожат, если не припишут чужие грехи. Интересно, был ли способ скрыть часть памяти? Чтобы последняя Васперити помнила, но другие не видели? Стеллан точно ведал, но где искать опекуна? Во дворец без приглашения не зайти... или младший Стасгард живёт в башне? Не у кого спросить.
Память воскресила озеро, духа и встречу с отмеченным Морой. Не просто так он гулял в парке глубокой ночью. Может, ждал призрака, надеялся на встречу. Глупая идея, но попробовать стоило. Вытеревшись и надев комбинезон, дерья поторопилась на улицу.
Зелёная луна лукаво подмигивала из-за купола, сиреневая по-девичьи гляделась в водоём и наделяла волны дьявольским сиянием. Днём прозрачные, ночью они переливались бриллиантовой крошкой и, казалось, выплёскивали на берег осколки упавших звёзд. Водоросли? Бактерии? Или причина в кристаллах столь любимого каорри сельвиолита? Запасы минерала небезграничны.
Хрустели под кроссовками гравий и песок, в траве пиликали сверчки. Замерли окутанные лунным саваном деревья, цветы свернули лепестки в тугие бутоны. Над водой кружила мошкара, в воздухе разливалось благоухание магнолий. Обычный вечер в Карвахене и, похоже, Саша ошиблась...
Полупрозрачная женщина стояла под ивой и трогала ветвь, словно обрывала листья. Ветер доносил песню:
«...во лазоревом краю
