Текст книги "Когда расцветает жемчуг (СИ)"
Автор книги: Вероника Янушкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
– Долг платежом красен. Запомни, дерзкий воронёнок.
Мора замахнулась, словно хотела ударить по щеке, но растворилась в спирали чёрного дыма. Зеркало потускнело, вода схлынула. О появлении стихии напоминали скорлупки льда на алтаре и застывшие опалами огненные капли.
Стеллан отпустил руку садовницы и вытер испарину со лба. Исчезла. Рассердилась и не упустит случая отомстить. Близнец Его величества не смог отдать Алессе. На других бы закрыл глаза, но последняя Васперити стояла особняком. Почему? Он затруднялся с ответом. Иная, отличная на других и не ведающая страха перед отмеченным Морой.
– Едва ваша подопечная выздоровеет, сию минуту покинете башню и никогда не переступите под аркой, – верховный кайхал затянул узел и отрезал нить, – иначе я собственными руками отправлю вас на свидание к стихии.
Мановением ладони обозлённый каорри распахнул окно: в зале нестерпимо воняло солью.
***
Пели флейты, нежно звучала арфа. Шуршали ткани, слышался тихий смех, а в воздухе витала сладость вина и фруктов. Темноту разгоняла узкая полоса света, словно Глебову от праздника жизни отделяла штора.
Пройдя между гардин, Саша охнула. Это был зал отеля, где вручали призы победителям конкурса! Трещали в камине поленья, ветер трепетал кипельно-белые скатерти, украшенные монограммой «РоС», на витраже семь треугольников сплетались в цветок – всё это помощница бухгалтера увидела, когда приехала на церемонию награждения! Увидела, да не поняла смысла. Узнала бы, сбежала из мышеловки без оглядки.
Танцевали три пары. Юноша в рубиновом пиджаке и брюках кружился с дерьей в платье цвета янтаря. Рядом пожилой мужчина в фиолетовом держал за руки леди в зелёном, поодаль вальсировали подростки в синем и белом. Поколения одной семьи? В ярких нарядах и перьевых накидках, тогда как прочие предпочли скромные одеяния. Вон, прислужница в фартуке и кухонном колпаке собирала осколки разбитой посуды.
Зрители взяли господ в кольцо. Одни улыбались, другие завидовали, третьи двигались в такт и будто ждали момента, когда хозяева разрешат вступить в танец. Среди гостей мелькали слуги и забирали пустые бокалы, взамен отдавая полные. Поодаль играл оркестр, а за окнами бесшумно сыпался снег. Что это? Сон? Зал казался знакомым, но кем были эти гордые каорри? Короли и королевы? Или... это стихии, о которых рассказывала Айлин? Похоже, шестеро что-то праздновали, седьмой нигде не было видно.
Садовница шагнула на мраморную ступень, музыка стихла. Пары остановились.
– Новенькая? – спросил юноша с алыми волосами, над которыми клубился огонь. Глаза тлели, словно угли в печи. Костюм переливался ало-золотым сиянием и, казалось, прикосновение обожжёт пальцы, – приветствую во дворце.
– Она не в том облике, – нахмурился мужчина в камзоле, расшитом узорами из аметистовых туч. Взъерошенные локоны сверкали седыми молниями, низкий голос напоминал рокот грозы, – рана кровоточит, сущность не проявилась. Наша гостья жива.
– Как это возможно? – леди в зелёном, похожая на эльфийку из сказочных книг, повернулась к белокурой красавице, – Авита?
Красавица приблизилась к Саше. Заплетённые в две косы волосы соединялись в хвост, кудрявыми концами щекочущий плечи. Молочно-белый шёлк платья облегал талию и расширялся подобно лепесткам лотоса, ажурными краями касаясь колен. Вышитая длинными перьями накидка и сатиновые балетки дополняли образ танцовщицы.
Юная стихия окинула гостью взглядом и отвернулась. Голова поникла, плечи задрожали, будто она заплакала.
– Час не настал, – в зале словно запела птичка-зарянка, – мы должны были встретиться много позже! На рассвете, в день схождения трёх лун и...
– Она ко мне, – из-за арфы встала худая женщина в чёрном наряде, украшенном опалами и бусинами, похожими на птичьи глаза, и зашагала к садовнице, – не бойся. Самое страшное позади. Враги тебя на тронут.
Голос трещал, как сырые поленья в огне.
– Мора, пожалуйста.
Шёпот Авиты растворился в шуршании платья.
– Смелее, Александра. Там тебя ничто не держит, – холодно улыбалась стихия, будто не слышавшая мольбы, – не меня ли ты хотела видеть, когда лежала на алтаре и упрекала судьбу? Мечтала о капле счастья?
– Да.
– Возьми меня за руку.
В груди Саши кольнуло. Желание исполнено, до избавления остался шаг, но... действительно ли садовница хотела этого? Навечно остаться в зале и наблюдать за танцами стихий? Тем более, если её покровительница страшится Моры?
– За тебя не борется никто, – она словно прочитала мысли, – даже Авита не смеет выступить против меня. Теряет последнее воплощение, но боится сделать шаг. Помнит о предназначении, но трусит посмотреть в глаза.
– Стеллан...
Если бы не его забота, то дерья сгинула в Карвахене.
Имя опекуна разозлило смерть:
– Не смей произносить его имя!
Она замахнулась, но кто-то ухватил Сашу за плечо и утянул в тёмную комнату. Ту, где очутилась сбитая с толку садовница.
Спаситель одёрнул шторы в другом углу, за которыми вниз уходила лестница. Деревянная, окутанная паутиной и покрытая толстым слоем пыли, словно по ней никогда не ходили. Узкий (вдвоём не разойтись) коридор освещали мутные фонари на цепях-змеях, прибитых к стенам из чёрного камня. Воняло плесенью – потайной ход вёл в подлунный мир, навечно закрытый для отмеченных Морой каорри.
– Быстрее! Дверь ещё открыта!
Чудом Глебова не упала на первой ступеньке.
– Мама? Ты... тоже здесь? Ты собирала осколки тарелок?
Саша вспомнила женщину в фартуке и колпаке.
– Да. У стихий праздник, очередь прислуживать помощников Авиты.
– Ты стала кухаркой? – по щекам Глебовой скользнули слёзы.
– Только сегодня, но забудь. Важно другое! Ты можешь сбежать из надлунного мира, а я... – она показала татуировку на левом плече: чёрную молнию, рассекающую журавля, – мой путь закончен.
Лестница сердито скрипела, хлопья седой пыли преграждали спуск.
– Скажи, что я должна делать? Куда идти? Кому верить? Карвахен – это... болото! Мёртвое и вязкое! Я чувствую, что вот-вот захлебнусь!
Мама улыбнулась. Глаза цвета жемчуга тепло мерцали.
– У тебя есть друг. Внешне суровый, зато преданный. Он отсрочил смерть, что разозлило Мору. Меня она забрала в больнице и привезла в лодке к дворцу, – Ильсия отбросила колпак на перила, – прикосновение навсегда прерывает связь между мирами. Стеллан создал иллюзию и подарил время Ильхану. Перенёс живой, чтобы сбить стихий с толку и выгадать момент. Пока сдерживает Мору, но силы не безграничны.
– Его накажут?
– Не мне решать. Осторожно!
Цепь-змея зашипела и бросилась на Сашу. Клыки разорвали комбинезон, но промахнулись мимо руки. Фонарь разбился, облитые маслом ступени загорелись.
– Мора в ярости!
– Она тебе не отомстит?
– Как? Я покинула подлунный мир восемь лет назад. В худшем случае, стану прислугой, но это мелочи. Главное, выведу тебя.
Саша прокусила губу. Теперь-то появился шанс узнать правду! Понять, что произошло в тот злополучный день!
Фонари погасли. Мать и дочь бежали в кромешной темноте.
– Тебя отравили каорри? Что случилось в санатории?
– Я рассыпала удобрения в розарии, когда услышала шаги за колонной перголы. Не успела обернуться, только почувствовала укол в спину и мгновенную слабость. За цветами мелькнула тень, и после я упала. Единственное, помню запах акации и мелодичный звон, словно включился будильник на часах. Старинных, похожих на цветок одного из семи великих древ, такие были у мамы в Карвахене. И я поняла, что в парке прятался каорри. Понадеялась, что враг не проведал о тебе, и наказала бежать.
– Я так и поступила, но тщетно, – садовница чувствовала, как дрожит голос, – поучаствовала в конкурсе и попала в ловушку. Вспомнила твой браслет и создала по его образу чертёж клумбы! И началось... Король требует жемчужное древо, асан глубоко презирает, остальным вовсе глаза мозолю! Как поступить?
Лестница подводила к двери. Скрипя, та медленно закрывалась.
– Я виновата. Поверила, что нас не найдут, и... – она смахнула слезу, – прости, если сможешь. Кофейный столик в кабинете верховного кайхала. В нише спрятано самое ценное, что у меня осталось. Дом отняли, когда была маленькой, а в башню я прилетала каждую семерику и знала там каждый уголок.
– Колдун заберёт!
– Ильхан в долгу перед семьёй Васперити. Я помогла достичь высшей должности среди колдунов. Тен Хемсворт отрицает, но это так. Он всегда презирал женщин, однажды обозвал меня белокурой фурией.
Сзади что-то зашипело. Ильсия оттолкнула Сашу, подставив плечо под змеиные клыки. Цепь приковала женщину к стене.
– Мама!
– Беги! – она улыбнулась дочери, – может быть, мы ещё увидимся.
– Спасибо!
Садовница прыгнула в просвет.
Глава 5. Страницы памяти
«Поздравляю, Его величество выделил тебя, – Лале присела в реверансе, – когда он со мной, думает о тебе».
«Не удивлена, – сухо произнесла Караса, – удачи».
Вспомнив пожелания цетр, Айлин улыбнулась. Подруги по гимназии, они же соперницы, признали первенство дерьи из рода тен Махети. Миновали полторы недели, и лишь четыре ночи монарх провёл в других спальнях. И то, утром зашёл к новоявленной любимице и поинтересовался, как спала, чего хотела бы отведать на завтрак? Но, главное, разрешил отдыхать во внутреннем саду дворца. Только монарх и главный садовник гуляли под сенью аметистового древа!
Шумел ручей, трепетали на ветру лилии, даруя сладостный аромат. Тень ветвей оберегала от зноя деревянную скамью, куда фаворитка приходила после завтрака и расшивала наряды лентами, шёлковой нитью и каменьями. Господа и слуги любовались древом через оконца длинных коридоров. От королевских покоев к мостику на сокровенный остров вела балконная лестница. Поистине, щедрый подарок! Награда за исполнение капризов отмеченного властью мужчины! Покорить его оказалось проще, чем думала цетра.
Айлин прикоснулась к складкам антрацитовой коры. Наверху, среди гроздей серебристо-изумрудных листьев, к небесам тянулся бутон. Растан подарит его королеве в день свадьбы как благодарность за рождение наследника. Войдёт ли тен Махети в Дом обрядов или то будет иная дерья – празднества растянутся на семерику. Влияние, почёт, богатства – о чём ещё мечтать? Разве что о выплате долгов. Первый, как сообщила почему-то недовольная тётка, закрыт. Второй... хранителю традиций не интересны сокровища подлунного мира. Вернуть бы тот злополучный день и отказаться от милости...
Шкатулку с нитями и лентами накрыла тень.
– О чём печалишься, страстная птица?
Монарх привлёк цетру к себе и усадил на колени.
– Дурной сон видела.
На вершине древа запел соловей.
– Когда успела? – Растан считал аметистовые бусины ожерелья Айлин, – до утра оставалось полтора часа.
Тен Махети пожала плечами.
– Что тебя расстроило?
– Мы ужинали в оранжерейном зале, – она касалась атласных пуговиц на пиджаке Его величества, – ты допил шербет и торжественно объявил, что выбираешь Карасу, остальных отправляешь восвояси. Помню, как провожаю вас в Дом обрядов и ночью бреду, куда глаза глядят. Пальцы дрожат, слёзы льются...
Король оборвал рассказ фаворитки поцелуем.
– Дурной сон? – он рассмеялся, – это кошмар. Твоя подруга умна и остра на язык, но холодна, словно глыба горного льда. Из неё получился бы хороший страж, но не жена. Страсть, удовольствие – Карасе не ведомы эти слова.
Сиятельный Стасгард смахнул пыльцу лилий с щеки цетры и пальцем обвёл губы.
– А Лале?
– Пуглива, словно дикая лань. Я дотронулся, она задрожала. От страха. А после ударилась в слёзы и убежала в купальню!
– Удивительно.
Мужчина покачал головой:
– Чему учат в гимназии? Обязаны присылать достойнейших, а что по-настоящему? Если бы не ты, то я объявил попечителям строгий выговор и назначил других. Одна грубая, вторая робкая. С радостью бы позабыл о законах и выслал обеих из дворца. Доселе не припоминаю подобных странностей. На обучение цетр в казне выведена отдельная статья, и, пожалуй-ка, я отправлю проверяющих. Путь изучат траты.
Айлин поддержала игру и тыльной стороной ладони очертила подбородок.
– А я? – она рассмеялась, – кто я?
– Страстная птица.
Дерья улыбнулась. Только такая способна разжечь в душе короля пламя, остальные наскучат и позабудутся к утру. Интересно, кого присылали в девяти отборах? Книги сохранили имена и скудные описания внешности. Тен Махети интересовал характер. Сиятельный Растан прав: учителя дали маху. Или понадеялись, что кандидатки пересилят себя? Впрочем, ошибка пришлась на руку фаворитке.
За колоннами, подпирающими этажи королевских спален, ожидал Селим тен Илметтин. Пиджак и брюки соломенного оттенка, ожерелье, папка с бумагами и пластиной в руках – без сомнения, сановник прибыл с отчётами.
– Асан приехал.
– Уже? – обернулся монарх, – превосходно.
– Надеюсь, он сообщит приятные вести.
Айлин опустилась на скамью. В политике красавица разбиралась плохо. В гимназии на изучении законов скучала, получая за домашние задания средние баллы. Абзацы длинных, тягомотных текстов, переполненных мудрёными словами, вселяли уныние и навевали сон. Это Караса ведала подробности приказов и помнила родословные знатных домов Карвахена. Тен Махети предпочитала слушать и, после беседы, читать книги и вникать в события. Выхватывать суть, а не бесполезные подробности.
Ночью цетра хотела впечатлить Его Величество короткой туникой, расшитой узорами из соколиных перьев. Осталось подчеркнуть рисунок тёмно-золотыми нитями и брызнуть на полупрозрачный шёлк розовых духов.
– Хочешь поучаствовать? Послушать доклад.
Айлин сжала сундучок:
– Я помешаю!
– Почему же? – он мягко поцеловал в губы, – я с интересом выслушаю твоё мнение. Селим опирается на факты и логику, а ты – сама чувственность, – монарх защёлкнул шкатулку и сдвинул на край скамьи, – смотришь на вопрос с другой стороны.
– Уверен?
– Будущая королева должна знать о государстве всё. Пойдём.
Дерья потупила взор. Приглашал ли Растан на совещания других фавориток? Или ей, первой, выпала честь? Ещё одна маленькая победа в обольщении сиятельного Стасгарда. Ближе, полезнее, желаннее. Всегда рядом, словно повторяющая жесты тень. Только бы не узнал о втором долге!
Айлин улыбнулась асану, тот вежливо кивнул и зашагал следом. Удивился поступку Его величества, но промолчал. Тен Махети знала – король ценит мнение второго лица в государстве – и размышляла, как впечатлить Селима. Холостой, равнодушный к женской красоте, знаток истории Карвахена и приверженец твёрдой власти (фаворитка помнила, как он подавлял восстания в Архаре) – чем не пара Карасе? Жаль, элементы не совпадают.
Около дверей в кабинет ждал близнец Его величества. По коже скользнул мороз, и цетра сжала губы. Из всех каорри, она бы предпочла не встречаться именно с ним. Мрачный, скупой на чувства, молчаливый – истинный ворон, подлинное воплощение безжалостной стихии. Во дворце когда-нибудь видели улыбку Стеллана? Бр-р, лучше не знать.
– Все в сборе, – Растан посадил Айлин в кресло и опёрся о подлокотник, – слушаю.
Асан положил документы на стол.
– Полагаю, вашей цетре будет скучно.
– Ничуть. Или сомневаетесь в её талантах?
– Что вы, – поклонился Селим, – я всего лишь беспокоюсь о досуге красавицы из рода тен Махети. Цифры, факты, прогнозы – любой затоскует.
– Решение не обсуждается, – король коснулся плеча фаворитки.
– Урок усвоен.
Айлин сдержала улыбку. Маленькая победа за ней.
– Докладывайте.
– Несколько дней назад ваш брат посещал архив и спрашивал о крелах.
Цетра охнула. Крелы? При всей нелюбви к истории, дерья помнила, как подавили крупнейший бунт в Архаре. Король Лиран отдал приказ: пресечь беспорядки, и стражи использовали новое оружие. Едкая смесь взрывалась и моментально растворяла живую плоть, обрекая каорри на мучительную смерть. Останки мятежников были сброшены с Одинокой скалы. Последствия ужаснули Карвахен, и монарх, под давлением элиты, запретил снаряды. Завод закрыли, бомбы схоронили в оружейных. Предлагали взорвать на пустоши или сбросить с утёса, но Стасгард настоял на своём.
– Стеллан? – король повернулся к близнецу, – зачем?
– Появились подозрения, что жемчужное древо уничтожили крелом. В хранилище не хватает одного, и я хотел выяснить, кто его забрал.
Будто в поисках спокойствия, тен Махети дотронулась до ладони Растана. Даже сейчас отмеченный Морой сохранял хладнокровие и рассказывал о бомбах, словно о цветах в парке! Он, что, вообще не ведает о чувствах?
– Это не входит в твои обязанности. Разве я поручал такое задание? Расследование давным-давно прекращено, – он гневался, – изложи всё в письменной форме, и, если я сочту доводы вескими, то отдам на доследование тайной канцелярии. Ты прекрасно знаешь порядок и взял на себя больше, чем положено!
Айлин видела, как хмурится король, и понимала причину. Младший действовал за спиной старшего и не ощущал вины.
– Я признаю ошибку.
– Что с твоей подопечной? – грубо спросил Его величество, – почему вернулся один?
– Операция прошла с осложнениями, – Стеллан смотрел на документы, – осколок извлекли, но дерья пробудет в башне около пяти дней. Так сказал верховный кайхал.
– Стихия проявилась?
– Пока непонятно.
– Как обычно, – Растан криво улыбнулся, – очередное безрадостное известие. Положительных, от тебя, похоже, вряд ли дождусь. К ужину подготовь подробный письменный отчёт и опиши причины провала.
Он поглаживал цетру по волосам. Не будь Айлин в кабинете, монарх беседовал с братом в ином ключе, не сдерживая себя.
– Позвольте мне поделиться мнением, – асан дождался кивания короля, – на поиски беглянок рода Васперити династия потратила много лет. И что в итоге? Белая лекарица усопла, её дочь ничего не ведает о Карвахене и лишена сил. Боюсь показаться излишне резким, но так ли оправдана вера в Алессе? Как вы поступите, если она вернётся без жемчужной искры? Оставите садовницей, не смотря на отзывы слуг и риск нападения заговорщиков? Единожды они добрались до неё, не исключён риск, что попытаются снова...
– К чему вы клоните?
– Не вижу смысла ждать помощи от плаксивой дерьи, – Селим тщательно произносил слова, будто читал речь в суде, – для дворца она обуза, место Алессе на первом ярусе Архары, в Институте прислужниц...
– Вы не правы, – встряла Айлин. Невольно она вспомнила детство, как на званом обеде родители, гости и тётка, не стесняясь девочки и слуг, обсуждали, куда её пристроить и во сколько обойдётся содержание «нахлебницы».
Мужчины посмотрели на цетру, но та не смутилась:
– Последней Васперити не позавидуешь. Без родных, опекуна, – она покосилась на Стеллана, – лишённая привилегий и состояния – у кухарок прав больше, чем наследницы могущественного рода. Я знаю, беседовала с Алессе. Она боится посмотреть в глаза, так как ждёт очередного пинка! Спрашивает меня, что такое Афелет! Не верит в существование и стихий и не знает о своей! Уму непостижимо!
– Это всё? – улыбался асан.
– Нет, – тен Махети почувствовала, как к щекам прилила кровь, – чтобы выросло дерево, саженец надо хотя бы поливать! Вы посадили полумёртвую ветку в сухую землю и ждёте ростков! Но так не бывает!
– Что ты предлагаешь? – щурясь, король смотрел на фаворитку.
– Дай Алессе время. Пусть она почувствует корни, проникнется духом! Тогда и требуй жемчужный цветок. Я знаю, у неё есть способности.
– Свободны, – Растан мельком посмотрел на асана и младшего брата, – что делать, знаете.
Каорри покинули кабинет.
Айлин скромно глядела на ковёр. Не перегнула ли она палку? Король сам позвал на совещание, но вряд ли подумал, что цетра усомнится в мудрости Селима тен Илметтина. Его слабина – незнание женской сущности. Это не стражей командовать или приказы подписывать, к запуганной дерье другой подход нужен.
– Молодец, с блеском прошла испытание. Хочешь стать советником? – губами король коснулся скулы тен Махети, – обещаю крупное жалование и тёплую постель.
– Предпочитаю последнее.
Дожидавшийся в коридоре секретарь тихо претворил дверь и понимающе улыбнулся. На цетру Его величества украдкой заглядывались придворные; господа выстраивались в очередь, чтобы через год пригласить в дом обольстительную красавицу.
***
Разбудил Сашу ветер.
Пропитанный дождём и запахом сосновых шишек, он дул сильно, будто Глебова спала на сквозняке. Или на высоте. С каорри сталось бы заточить слабую полукровку на верхних этажах. С её боязнью шага не сделает от матраса или покрывала. Не верилось, что кайхалы выделили кровать.
Садовница усмехнулась. О каких глупостях думала? Чудом сбежала из дворца стихий, увильнула от прикосновения смерти, увидела маму и размышляла о постели! И это после рассказа о поступке Стеллана! Никто не заставлял его становиться на пути Моры и вытаскивать Сашу из беды. Рисковать собой и дарить спасительные минуты! Доложил бы королю, что не пережила операцию, и избавился от обузы. Редкий человек бы поставил долг превыше всего, тут каорри встретился. Может, он... нет. Ерунда.
Сверкнула вспышка, и уши заложил раскат грома.
«Моя стихия проявляется в цвете грозового неба».
Глебова открыла глаза. Постель из подушек, разбросанных между угловатыми колоннами, ароматическая лампа и головокружительный вид на стороны света Карвахена – такого дерья не ожидала. Из комбинезона кайхалы переодели её в брюки и тунику цвета спелой малины с рисунком из оливковых листьев, на ноги обули остроносые туфли из серебристого атласа. Где только отыскали женские вещи? Колдуний в Зеркальной башне последняя Васперити не встретила.
Казалось, небо нависло над головой. Подними Саша руку, и пальцы бы коснулись туч, утонули в струйках пара. Густого сиреневого, словно усыпанного аметистовой пудрой. Вот о чём говорила Айлин.
Молния ударила в лес, и над соснами закружило серое облако. Над пожарищем кружили вороны; дым стелился по земле, предвещая ливень. И точно: маячившую на горизонте тонкую полоску домов скрыла пелена дождя. Словно паук, завеса медленно ползла к обители кайхалов, обращая горы в расплывчатые пятна. Вот-вот непогода обрушится на террасу! Надо бы спуститься в укрытие!
Попытка встать отозвалась болью в груди. На месте шрама садовница нащупала перевязь и поморщилась. Работать с цветами Глебова не способна, что рассердит Его величество. Хотя, пусть тот благодарит младшего брата, что она вообще жива осталась. Может, после извлечения осколка каорри её не Прочитают? Не владея искусством защиты разума, она чувствовала себя беспомощной. Даже кухарки могущественнее горе-наследницы древнего рода.
Дождь пригнул деревья, замахнулся на башню, но капли-градины ударились о барьер и скатились, будто по прозрачному зонту.
– Удивительно.
– Крыша защищена от непогоды.
У дальней колонны за подопечной наблюдал Стеллан.
– Понятно. Это... моя комната? – Саша оглядела террасу.
– Нет. Верховный кайхал решил проверить, остался ли у вас страх высоты. Это ненормально для любого каорри.
– Я полукровка.
– Сейчас это незаметно.
Последняя Васперити сделала вид, что изучает подушки. Во сне у мамы глаза сияли жемчугом. Если дочь подойдёт к зеркалу, то увидит то же самое? Мягкие волны перламутровых переливов вместо привычного с детства серого цвета?
– Да, ваша стихия проявилась, – догадался мужчина, – посмотрите на левое плечо.
Дерья закатала рукав. На руке серебрился летящий журавль, такой, как во дворце стихий показала Ильсия тен Васперити. В воспоминаниях забрезжил рисунок на портике особняка в Архаре. Неужели...
– Воплощение Авиты, покровительницы жизни.
– Теперь вы не Прочитаете меня?
– Прочитаю. Искусству защиты разума каорри учатся в последних классах гимназии. В вашем случае, сиятельный Растан посчитал сию затею бессмысленной.
Понятно, королю выгоднее держать игрушку на коротком поводке.
– Как узнали, что я проснулась?
– За вами наблюдали, – младший Стасгард указал на пластины, вмонтированные в колонны.
В небе вспыхнула молния. Оглушительный разряд сотряс колонны, которые в испуге задрожали и словно взмолились стихии о пощаде.
– Вы приглашены на кофе к верховному кайхалу.
Стеллан шагал к ложу из подушек. Айлин боялась близнеца Его величества, Саша чувствовала спокойствие. Может, оттого, что выросла в другом мире и не ведала о предрассудках каорри? На отмеченного Морой опекуна словно повесили табличку и приказали: избегать и ненавидеть! Понятно, почему он холоден. Глебова тоже бы сторонилась людей, зная, что те плюнут в душу.
– Сможете встать?
Вместо ответа садовница задержала дыхание и поднялась на ноги, чтобы тут же покачнуться и упасть на руки младшего Стасгарда.
– Вы не готовы к беседе.
– Н-нет, всё прошло.
Несколько раз глубоко вдохнув, она выпрямила спину.
– Уверены? – он приподнял бровь.
– Да. Но сначала...
Держась за плечо Стеллана, Саша шагала к краю. Обязана посмотреть страху в лицо.
Внизу паслись сальфы. Дождь по куполу стекал в канаву, откуда вода мутными струями впадала в озеро. Волны цвета ржавой глины разбивались о скалистое побережье и мириадами брызг осыпали крикливых чаек.
Глебова вдохнула запах тины и дыма. Тошнота не подступала, руки не тряслись, а мысли сохраняли удивительную ясность. Проклятие высоты исчезло.
– Завтра будете учиться летать на сальфах.
– Зачем? – искренне удивилась садовница.
– Не хочу, чтобы случайно задушили меня.
Саша прикусила губу. Вежливо и доходчиво.
– Пойдёмте. Верховный кайхал не любит опозданий.
Молния ударила в скалу. С хриплым рёвом глыбы упали в озеро, и грязные волны затопили луг, выбросили рыбу. Чайки тучей закружились над серыми пятнами.
Скрипя, платформа опускалась. Садовница мысленно призывала себя начать разговор. Трудный, но очень важный. Она должна узнать ответ, обязана.
– Я была во дворце стихий, – ровно произнесла дерья.
– Знаю.
– Вы спасли меня. Зачем?
Стеллан стоял спиной к подопечной и глядел в сторону леса.
– Мне не понятен ваш вопрос.
– Умри я во время операции, вы бы освободились от обузы. Доложили о моей смерти и вернулись к привычной жизни. Я вижу, что мешаю вам.
– Ваше рассуждение наивно, – он чеканил слова как учитель, заметивший элементарную ошибку в работе ученика. Похожим тоном математичка отчитала Глебову после экзамена в девятом классе, указав на неверные координаты параболы. Дескать, «такое знают даже малыши», – я служу короне и привык отодвигать личные интересы на дальний план. В Карвахене допустимо только одно «Я» и принадлежит сие право Его величеству. Сиятельный Растан надеется на жемчужное древо, но без вас его не вырастить. Пока он верит, я сделаю всё, чтобы исполнить приказ.
– Почему вы говорите о брате, как о чужом? Вы – близнецы и ...
– Это вас не касается.
Резкий тон дал понять, что Саша затронула опасную тему.
Платформа остановилась. Скрипнув, двери открыли коридор. Овальный свод поддерживали монументы в виде птиц, кладка на полу напоминала рисунок потолка операционного зала: разноцветные треугольники-стихии.
Верховный кайхал сидел в кресле и ложечкой помешивал кофе. У стен возвышались шкафы, заполненные разномастными вещами на подставках и подушечках. Часы, браслеты, зеркала в причудливых оправах, шары (как для новогодней ёлки) – всё это оберегали стеклянные дверцы. Свет проникал сквозь единственное окно, посему с потолка на цепях свисали плафоны-хризантемы, озаряющие комнату голубоватым сиянием.
– Присаживайтесь и угощайтесь, – Ильхан тен Хемсворт указал на стулья, кружки и тарелку с заварными пирожными.
«Кофейный столик в кабинете верховного кайхала».
Квадратный – за таким легко устраивать шахматные партии – он стоял посреди комнаты на витых, словно усы винограда, ножках. На крышке перепутались треугольники, овалы и петли – как в детской игре-головоломке.
– Рад видеть вас в добром здравии.
– Да, – мысленно Глебова собирала мозаику, – спасибо.
– Послезавтра вы вернётесь в Афелет.
– Послезавтра? – она пролила кофе на ладонь и сжала губы. Взятой со стола салфеткой вытерла руку и «случайно» коснулась фигуры. Элемент сдвинулся и вместе с другим образовал синий треугольник, вершину герба.
Саша не успеет собрать рисунок! Да что там, собрать! Как подойти без подозрений, не знает! Взломает кабинет колдуна? Чушь! Скажет о просьбе мамы, и что? Услышит смех и «получит направление в психдиспансер»!
– Что-то не так? – указательным пальцем верховный кайхал скользил по кайме кружки. Витой обруч в волосах бликовал в свете плафонов.
– Напиток слишком крепкий, но всё в порядке.
– Уверены?
– Да, конечно.
Хозяин башни подался вперёд:
– Вы пристально изучаете кофейный столик. Слишком пристально. Помнится, много лет назад другая дерья залюбовалась рисунком, но я не придал значения, – в голосе проскальзывали стальные нотки, – зря. В тот день Карвахен потерял одно из двух зеркал, открывавших путь в иные миры. Поняли, о ком я толкую?
– Догадываюсь.
– Спрашиваю снова: что-то не так?
Садовница молчала. Тен Хемсворт напоминал игрока, искусно вычисляющего слабость соперника и давящего на мозоль. Задание короля он выполнил, но что дальше? Только спокойствие Стеллана сдерживало растущую в душе тревогу. Руки вспотели, кружка норовила выскользнуть.
На ладони верховного кайхала вспыхнуло пламя. Дуновение, и огонь объял столик.
– Потушите! – Глебова выплеснула кофе на огонь, – пожалуйста, потушите!
– Зачем?
– Там кое-что спрятано!
Щелчок пальцев превратил алые языки в дым.
– Что?
– Точно не знаю, но важное.
– Достаньте. Не то я сожгу его по-настоящему.
Кружка осталась на стуле. Убрав салфетки и блюдца, Саша склонилась над рисунком. Пластинки едва слышно поскрипывали, но собирались в картину, знакомую каждому каорри. Едва треугольники сливались в зубцы, герб становился ярче. Синие, красные, жёлтые и зелёные краски густели, словно прикосновениями дерья стирала многолетнюю пыль.
Последняя петля соединила вершины, и столик объяла серебристая вспышка. Когда она погасла, крышка раздвинулась и открыла нишу. Книга, шкатулка и мешочек – дары Ильсии тен Васперити, о которых хитрый колдун явно знал.
– Так я и думал, – щурился тен Хемсворт, – вытащите.
– Как вы поняли? – опекун наблюдал, как Саша достаёт наследие матери.
– Догадался. Давным-давно столик находился в другом зале. После бегства Ильсии никто не собрал герб, и, будь вы кайхалом, заметили бы лёгкое свечение перламутра – результат влияния стихии Авиты. Сегодня я решил проверить, как другая обладательница жемчужных глаз развеет заклятие.
Глебова прижала находки к груди. Не отдаст.
Верховный кайхал рассмеялся:
– Я не отнимаю сокровища. Пока, – одним глотком он допил холодный кофе, – до утра даю время изучить. Когда солнце поднимется над озером, жду в кабинете. Больно интересно, что ваша мать спрятала в башне, – он повернулся к Стеллану, – комиссар по особым вопросам, что скажете? Я не превысил полномочий?
– Нет. Более того, за давностью лет имеете право присвоить себе.
Садовница стиснула дары. Ночь будет бессонной.
