Текст книги "Когда расцветает жемчуг (СИ)"
Автор книги: Вероника Янушкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Солнце село, скрылось прочь.
День угас, настала ночь...»
– Ох!
В пруд прыгнула лягушка, и призрак замолчал.
– Здравствуйте, – поклонилась Глебова.
– Здравствуй, – незнакомка пристально смотрела на Сашу. Из-под плаща выглядывало ожерелье на трёх цепях, волосы украшал витой гребень. Неужели это была возлюбленная младшего близнеца? Или сестра?
– Ты дочь Ильсии?
– Да.
– Вы похожи. Как она? Вырастила сад?
– Умерла.
Женщина всхлипнула.
– Печально, – она отвернулась, и дерья увидела на затылке тёмное пятно, – в юности мы мечтали о счастье, но судьба решила иначе. Единственная подруга отошла в мир стихий, я навечно прикована к озеру. Появляюсь, когда сверкают две луны, и вспоминаю былые дни, мечтаю о несбыточном будущем. День за днём, год за годом, – голос напоминал шуршание листвы, – нет конца-краю этой пытке.
Саша повела плечами. Боль в словах красавицы кольнула сердце ледяной иглой.
– Из-за чего? – последняя Васперити приближалась к собеседнице, – после смерти каорри переносятся во дворец!
– На дне погребён перстень с частичкой моей души. Грамма сияет, и я заточена, – она грустно улыбнулась, – её должны были разбить, но Лиран приказал верховному кайхалу зачаровать и сам бросил в озеро. Отомстил.
– Если я вытащу? Там глубоко?
– Вода отравлена. Ты ощутить лихорадку, тело покроют гнойные язвы, наступит мучительная смерть, – призрак коснулся застёжки на плаще, – однажды слуги укрепляли берег и оступились. Агония растянулась на неделю.
– Что я могу сделать?
– Ничего. Единственному каорри, чьё слово оборвёт кару, я безразлична, – она сняла накидку, показав расшитые камнями блузу и пышную юбку. В свете луны одеяние мерцало серебром, – добрая ты. Если хочешь, то приходи побеседовать, – дух опустил голову, будто скрывал печаль, – но лучше беги отсюда. Беги в земли Ордена Семи Стихий, куда не дотянулась рука короля. Он многого не ведает о заповедных краях. Считает, что там снежные пустоши, но заблуждается...
Облако закрыло сиреневую луну, и женщина исчезла.
Садовница остановилась в шаге от пруда и присмотрелась к искрам. Дьявольское сияние – не дар ночного светила, а яд? И что столь ужасное совершила незнакомка, если после смерти её приковали к озеру? Судя по ожерелью, красавица входила в ближний круг Его величества и, вдобавок, дружила с мамой, что говорило о многом. Король придумал для неё худшее наказание из возможных. Жизнь в пределах дворца – ерунда по сравнению с бесконечными прогулками по отравленной земле.
Тёмная и вязкая, словно жидкие чернила, вода плескалась о берег и скрывала дно. Найти бы палку и измерить глубину...
– Не спится? – младший Стасгард стоял под соседней ивой.
Глебова попятилась:
– Искала вас, но снова встретила призрака. Кто она? Родовитая каорри и такая несчастная! Смерть не оборвала её мучения.
Стеллан молчал.
Ветер всколыхнул озеро, и садовница отпрыгнула на траву. Где-то закричали попугаи, будто увидели чужака.
– Ваша любимая?
– Моя мать, – он отломил прут и согнул в кольцо, – при жизни королева Карвахена Алкеста тен Стасгард.
– Что? – вскрикнула дерья, – но почему?
Саша стиснула пальцы. Ответ опекуна поразил до глубины души. Так жестоко поступить с Её величеством! Монарх ненавидел супругу? И это после рассказа Айлин о том, как трудно каорри подобрать пару! Хороша благодарность за наследников! Получил детей и убил! Не верилось, что любящий мужчина способен на такое зло.
– Отец толкнул, и она ударилась головой о камень. Лекари не успели.
Понятно, откуда на затылке женщины появилось пятно.
– Королева сказала про месть...
– Мать утаила, что в семье были хранимые смертью, – Стеллан бросил ветку в озеро. Та задымилась, словно попала на угли, и сгорела, – король этого не простил. Приказал зачаровать грамму и растворить в воде сильнейший яд.
– Вы пытались достать...
– Пытался. Но, прошу, не ворошите прошлое.
Он шагал по дорожке. Торопливо срезал углы, будто хотел отвести подопечную от озера. Похоже, что по Алкесте орд Стасгард печалился только младший сын. Старший перенял чувства отца и нарочно не пожелал осушить пруд и освободить мать.
– Постойте!
– Не здесь.
Саша не отставала. Обходила похожие на осьминогов олеандры, нагибалась под косами глицинии. Встреча с призраком спутала карты, и садовница едва вспомнила причину ночной прогулки.
– Зачем вы искали меня? – спросил мужчина, когда они дошли до башни.
– Полагаю, завтра будет Прочтение.
– Верно. В полдень сиятельный Растан ожидает вас в приёмной, – он касался арки, словно убирал защитные заклятия, – я хотел сообщить утром. Обязательно приведите себя в порядок и наденьте парадную форму.
Дерья глубоко вдохнула и выпалила:
– Можно ли частично скрыть воспоминания? Так, чтобы я помнила, но Читающий не увидел?
– Зачем вам это?
– Мама отыскала опаловые семена.
Стеллан замер. Палец чиркнул, и на камне проступила чёрная сеть.
– Король отберёт, если узнает. И уничтожит! А я... хочу вырастить древо. Не знаю, где, но отыщу безопасное место и...
– Для чего? – рассердился опекун. Резкий хлопок, и паутина распалась на язычки дыма, – за это вас казнят без разбирательства! Наденут мешок на голову и сбросят с обрыва! Так поступают со всеми предателями родины!
Саша позабыла о робости.
– Для вас, – дерья смотрела в глаза опекуну, – чтобы полностью покорили стихию! Неужели вы не мечтаете...
Волосы младшего Стасгарда переливались ярче озарённого солнцем опала и выдавали злость.
– Поймите, наконец! Неважно о чём я мечтаю! Моя жизнь – служение короне! Остальное неважно! Только так я могу быть уверен в завтрашнем дне!
Глебова опустилась на колени.
– Прошу, закройте эти воспоминания! Пожалуйста!
Близнец Его величества молчал.
– Только потому, что вы спасли меня, – он сжал кулаки, – но, учтите, забыть придётся по-настоящему.
– Тогда возьмите, – садовница вытащила из кармана платок с опаловыми жемчужинами и клочком страницы из дневника, – оставьте у себя. Вернёте, когда посчитаете нужным.
Опекун забрал подарок. Лучше Саша забудет о камнях, чем король уничтожит наследие матери. В Стеллана она верила. Сохранит.
Каорри присел и коснулся лба дерьи. Сизый дым окутал голову, но тут же развеялся.
Последняя Васперити тёрла виски. Не каждый день она видела призрака умершей королевы! Зато стало понятно, почему к озеру нельзя было подходить. Окатит волна, и скончаешься в тяжких муках. С другой стороны, зачем садовница ночью вышла в парк. Помнится, отдыхала в купальне и тут... а, ладно.
– Вы себя хорошо чувствуете?
– Да. Только не помню, почему покинула флигель, – она пожала плечами, – видно, решила прогуляться перед сном.
– Бывает.
Мужчина поправлял карман пиджака, словно там что-то лежало.
– Завтра в полдень Прочтение?
– В приёмной будет асан и другие чиновники. Приготовьтесь: сиятельный Растан представит вас элите Карвахена.
Дерья прикусила губу.
– Идите отдыхать. День будет трудный.
***
Часы показывали четверть двенадцатого. Вспомнив отношение короля к опозданиям, Саша вытащила парадный комбинезон и принялась переодеваться. Пояс затянула до последней прорези, но всё равно почувствовала себя девочкой, стащившей мамин костюм. Тяготы судьбы отразились болезненной худобой и головокружением, когда садовница резко двигалась. Смешно: белые лекари, как выяснилось, были не в состоянии помочь сами себе. Её дар не исцелит, надежда на сон и травяные настои. Что казалось ещё смешнее, учитывая грядущее Прочтение. Второй раз монарх не отложит пытку.
Волосы дерья собрала в причёску Авиты (ещё украсила лилиями цвета слоновой кости), в кожу втёрла масло персика, нарисовала на веках тонкие стрелки и нанесла на лицо и шею чуть-чуть золотистой пудры, отдав дань традициям Карвахена. Сегодня Глебова обязалась впечатлить короля (даже речь сочинила), посему продумала все мелочи. Походка, жесты, взгляды, тон голоса. Осталась малость – претворить замысел. Проявить смелость и показать чванливым господам, что достойна великой фамилии. Помахав себе в зеркале, Саша поторопилась на главную аллею.
– «Приёмная Его величества».
«Ступенька» зафиксировала стопы и заскользила во дворец.
Как и в прошлый раз, стражи сопроводили гостью до дверей. Каждый проверил цель визита и право посещения королевской обители.
Сиятельного Растана не было, зато собрались видные каорри. В костюмах, по оттенку схожих со стихией, они тихо беседовали о грядущей соколиной охоте. Садовница предположила, что детей с младых лет приучают наряжаться в цвета покровителя, поэтому старший близнец предпочитал фиолетовую палитру, младший носил чёрное. Может, выбрал бы иное, но не стал нарушать обычаи.
Дерья переступила порог, и элита государства притихла. Интерес, равнодушие, презрение – широкая палитра эмоций отразилась на лицах чиновников. Интересно, что среди собравшихся стояла всего одна женщина. Едва ли старше Глебовой и одетая в тёмно-зелёную тунику и юбку с вышитыми листьями, она словно ошиблась комнатой, перепутав покои цетр и приёмную. Возможно, то была дочь одного из господ или чья-то фаворитка.
Асана садовница узнала сразу. Разве забудешь того, кто бесцеремонно вломился в сознание и успокоился только после созерцания образа мамы? Селим тен Илметтин задержал взгляд на причёске Глебовой, заинтересовался глазами и отвернулся к пустому креслу. Лицо напоминало восковую маску, будто каорри догадывался, что дерья ждёт реакции, и умело скрывал чувства. Сомнение, скука и гнев, привычные для второго чиновника Карвахена, уступили место равнодушию. Что ж, всё лучше, чем улыбка политика на встрече перед выборами. Хотя бы не притворился.
Стеллан наблюдал за подопечной, стоя около переговорной пластины. Смотрел из-под бровей, будто опасался чего-то. Или кого-то. Не думал ли, что сановники уподобятся кайхалам и нападут? Старший брат тоже поймёт: да, младший наделён редкой силой, но это не значит, что его надо опасаться словно чумы! Так рассуждала Саша.
Часы ударили двенадцать раз, возвестив о полудне. Стражи выпрямили спины, и в приёмную вошёл Его величество. Костюм цвета спелого винограда подчёркивал аметистовые переливы глаз, ожерелье мелодично звенело при каждом шаге и словно говорило собравшимся: «Приветствуйте короля! Приветствуйте!»
Каорри склонили головы.
– Добрый день, острокрылые соколы и соколицы, – кивнул правитель, – о причине собрания всем известно, так что сразу приступим, – он выдержал паузу, – после многолетних поисков в Карвахен прибыла Алессе тен Васперити. Дочь памятной многим из вас Ильсии тен Васперити, последней потомственной белой лекарицы, – сиятельный Растан повернулся к садовнице, – Алессе, выйдите на середину.
Три шага, и Глебова очутилась точно под люстрой.
– Ильхан тен Хемсворт осмотрел дерью и прислал документы, подтверждающие право наследования фамилии. По его заключению, перед нами – полноценная обладательница белого пламени, позже вы побеседуете с ней, если захотите, – монарх довольно кивнул, – Алессе, мне донесли о ваших приключениях, но, как понимаете, хочу проверить сам.
И снова её пронзила невидимая молния. Обожгла каждую клеточку тела и погрузила в липкий гипноз. Память предстала коридором с десятками комнат, в которые без стука входил Его величество и будто на киноплёнке созерцал кадры жизни. Дольше всего он смотрел дворец стихий, размышлял над предложением Моры и словно с Глебовой читал дневник мамы, дивился реликвиям из шкатулки. Когда Саша бежала в лес, он хмурился и, судя по ощущениям, хотел удержать последнюю Васперити от «безумного поступка». Воспоминание об исцелении брата зажгло пламя алчности, которое погасил дождь страха.
«Опасны», – уловила садовница прежде, чем король разорвал ментальную связь.
Растан орд Стасгард коснулся лба, будто вытер пот.
– Прошу всех, кроме асана, дерьи и моего брата покинуть приёмную.
Толпа недовольно зашумела.
– Сию секунду! Стражи и секретарь в том числе!
Каорри скрылись за дверьми. Чиновники косо глядели на Сашу и явно гадали, что испугало монарха.
– Начну с вас, журавлица, – Его величество взял эмоции под контроль и улыбнулся, – Алессе, я впечатлён. Исцеление смертельных ран – величайший и очень редкий дар. Верховный кайхал абсолютно прав: несмотря на полукровие вы – истинный белый лекарь и невероятно ценны для короны. Пожалуй, я внемлю советам и пересмотрю ваше положение при дворе. Завтра отдам приказ на оформление документов для наследования богатств семьи. Удача, что я направил вас в Зеркальную башню. Изучили наследие Ильсии?
Столь «сахарная» речь (ни крупинки искренности!) едва не вызвала тошноту, но дерья пересилила отвращение. Пусть король фальшиво превозносит, чем угрожает.
– Да. Я знаю, как вырастить жемчужное древо. От корки до корки прочитала дневник матери и запомнила наставления, – Саша вспомнила беседу с Айлин и улыбнулась как цетра, – через полтора года вы получите первый цветок.
– Превосходно.
– Но, взамен, я прошу перестать Прочитывать меня. Это разрушает разум.
– Если того не потребуют особые обстоятельства.
– И я хотела бы научиться ставить ментальную защиту.
– Понимаю.
Глебова кивнула.
– Вы свободны.
– Благодарю.
В коридор садовница шагала медленно, надеялась услышать беседу близнецов и асана. Её король превознёс (в лести чувствовался подвох, но какой, обдумает позже), что скажет младшему Стасгарду? Похвалит за смелость перед стихией? Странно наказывать за спасение той, которая скоро вырастит жемчужное древо. Не зря сиятельный Растан выслал посторонних, не хотел посвящать в тайны.
Словно догадываясь о чаяниях последней Васперити, каорри молчали. Когда она прикрыла дверь, приёмную накрыл купол тишины. Всё предусмотрели.
***
Щёлкнул замок, комната погрузилась в безмолвие.
Стеллан знал, что произойдёт. Когда становился на пути Моры и слышал ярость в голосе верховного кайхала. Знал, чувствуя, как «огненный плющ» раздирает и прожигает тело, и как живительный эликсир белого пламени исцеляет раны. Готовился после известия секретаря о представлении Саши элите Карвахена. Знал и не сожалел о выборе. Алессе щедро отплатила за спасение, очень щедро. Не только вернула жизнь, но и пробудила...
– Как это понимать? – Растан утратил самообладание. Лицо побелело, вокруг губ проступили морщинки, – я спрашиваю: что это значит?
Младший Стасгард молчал.
– Ты клялся, что не владеешь элементом! – каждое слово переполняла ярость, – смотрел в глаза отцу и твердил, не ведаешь магии смерти! Что чужд влиянию Моры! Открывал разум для Прочтения! Но что на самом деле?
Асан кашлянул.
– Что я вижу в воспоминаниях дерьи? Её гибель на ритуальном столе! Путешествие во дворец стихий! – он взъерошил волосы, цепи на груди звякнули, – злую ворону, которая не может забрать душу из-за тебя! Из-за твоего слова! Твоего приказа! Что молчишь? Отвечай, пока я не вызвал тайную канцелярию!
Стеллан сохранял спокойствие. Не сутулился, как обычно при разговоре со старшим братом, не опускал взгляда. Радушие Его величества удивило бы больше, чем гнев.
– Я поступил так в угоду короне. Потому, что дерья нужна вам. Или лучше бы государство осталось без последней Васперити? К чему тогда были многолетние поиски в зазеркальных искривлениях? – улыбался обладатель глаз цвета опала, – династии необходимо жемчужное древо, и она единственная, кто способен пробудить семена.
Хладнокровие близнеца остудило Растана.
– Что ещё ты можешь?
– Ничего существенного.
– «Ничего существенного»! – передразнил король, – слышал бы себя со стороны! Магия смерти – запрещена в Карвахене! Жизнью ты обязан мольбам матери! Если бы не она, то сразу отправился к покровительнице! Я великодушно закрываю глаза на Мору и что взамен? Становлюсь жертвой обмана? Одним покушением дело не ограничится! – в волосах мужчины блеснули аметистовые молнии, – к вечеру представишь подробнейший отчёт о нападении кайхалов! Никаких общих фраз!
– Будет исполнено.
– Свободен!
Младший близнец вышел в коридор.
В ярости король чиркнул пальцами и метнул в колонну разряд. Приёмную озарила вспышка, мраморные осколки разбили пол.
– Он владеет элементом? – осторожно спросил асан.
– Да!
Тен Илметтин теребил ворот пиджака.
– Это опасно. Каорри могут потребовать его изгнания или смерти.
– Понимаю.
– Как ни тяжело это говорить, но задумайтесь об исчезновении брата, – каорри тщательно подбирал слова, – его сила подрывает авторитет короны. Тем более, кайхалы осведомлены о таланте и затеют новые покушения. Понадобится, расскажут мятежникам Архары, и тогда мы погрязнем в проблемах. Беду легче предотвратить, чем решить.
Белёсой завесой пыль оседала на пол. Прав Селим, близнец стал опаснее заговорщиков из первой столицы Карвахена. Бунтарей усмирят стражи, но как одолеть того, кто повелевает смертью? Выколоть глаза? Зашить рот? Сломать пальцы? Глупо и бесполезно. Надо успокоиться и хорошо подумать. Ночью он посетит Айлин, после поднимется в башню и, с высоты глядя на Афелет, выберет путь.
Глава 8. Трудные решения
Саша стояла около врат и ждала опекуна. Поглядывала на ступени и нетерпеливо разминала пальцы, нервничая, почему Стеллан долго не появлялся. Неужели царственный брат и асан не поняли причин поступка и разгневались? Отмеченный Морой совершил благое дело! Или все так боялись смерти, что ждали повода избавиться? Дескать, пусть живёт, пока не совершит опрометчивый шаг? В Карвахене царили драконовские нравы. Тщеславие, алчность, зависть – каорри с детства впитывали пороки и разжигали низменные качества, словно не ведали иного способа достичь успеха.
Стражи косо посматривали и сжимали трости, на концах искрящиеся электричеством. «Шокеры», как садовница мысленно окрестила оружие. Пистолетов она не видела, зато любой воин носил энергетические дубинки, а шпаги и ножи всевозможных размеров висели практически в каждом зале. Даже кухонный флигель каорри украсили скрещенными кинжалами, которые зажал в лапах летевший сокол, а в дальнем закутке чулана дерья отыскала завёрнутые в кожаный чехол мечи. Тяжёлые (двумя руками подняла один и тут же уронила, остриём оцарапав пол), украшенные камнями и вязью, они верно служили хозяину, пока не оказались пережитком прошлого. Некогда грозное оружие пылилось среди ветхой мебели, тряпок, порошков и треснувшей посуды.
Младший близнец ступил на аллею и прошёл мимо Глебовой, будто не заметил. На лице застыла маска равнодушия, но волосы переливались опаловыми искрами, выдавая истинные чувства – злость и тревогу. Зато шагал уверенно, значит, разговор не перетёк в драку. Может, последняя Васперити зря беспокоилась за ворона.
– Подождите!
Садовница торопилась за мужчиной, но тот не оборачивался. Делал вид, что не слышал. Неужели обиделся за что-то?
– Стеллан! – она дотронулась до плеча.
Каорри остановился так резко, что Саша налетела на него. Лилия выпала из причёски и тычинками приземлилась на дорожку.
– Вам нечего делать? Обратитесь к старшему садовнику, он найдёт занятие.
Глебова пропустила грубость мимо ушей.
– Как вы побеседовали? – пальцы мелко дрожали, а голос хрипел, – всё нормально? Старший брат и асан вас не тронули?
– Вам какое дело?
– Я волнуюсь.
– Волнуетесь? – он скрестил руки на груди, – с чего бы это?
Дерья сжала кулаки. Похоже, это произойдёт именно сейчас.
– Вы мне не чужой, – Саша спрятала страх глубоко в душе и прямо посмотрела в опаловые глаза, – и ваши проблемы я переживаю, как свои.
Младший Стасгард отступил на шаг.
– Вы слышите себя? Это детский лепет, – он щурился, с трудом сдерживая гнев, – вы пообещали Его величеству вырастить древо и назвали точный срок, посему занимайтесь садом. Король сменил гнев на милость, живите спокойно, впечатляйте других каорри! Я благодарю за спасение, но опекун вам больше не нужен. Вас признали достойной наследницей, скоро оформят документы, так что живите, как хотите!
– Понимаю, из-за меня вы раскрыли дар...
– Да что бы вы понимали! – мужчина взъерошил пряди, случайно вырвав несколько волосков, – не вы, засыпая ночью, не знаете, проснётесь ли утром! Не вы вынуждены видеть в любом постороннем каорри потенциального убийцу! Не вы! Посему найдите другой объект для любовных грёз, а меня оставьте в покое!
Саша почувствовала, как по щекам потекла тушь.
– Я сделала что-то не так?
– Сделали! Когда сочинили образ прекрасного спасителя и влюбились в него! Я не такой! Я привык к одиночеству и не нуждаюсь в ваших чувствах и назойливой заботе! Беспокойтесь за собственную жизнь!
– Но я...
– Не произносите этих слов, – он сжал губы, – достаточно лжи.
Обидные упрёки словно забивали гвозди в крышку гроба.
– Простите.
Каорри раздавил каблуком цветок и поторопился в башню.
Потирая озябшие ладони и до крови кусая губы, садовница брела во флигель. Близнец Его величества прав. Глебова сочинила образ прекрасного принца и навесила на живого мужчину. Сколько раз он твердил, что служит короне и верен старшему брату, но дерья упорно верила в чувства. Видела в заботе и, главное, спасении на операционном столе искры любви. А как забыть искренний порыв, когда опекун умирал в лесу? Саша надеялась, что со временем пламя разгорится, но вместо огненного поцелуя перепачкала лицо в саже и подавилась горьким пеплом. Спасибо Стеллану, что ткнул носом в суровую действительность. Не стал обманывать и глумиться над полукровкой, как поступили бы другие. Интересно, как давно он понял? Догадался, но не позволил сказать.
В спальне последняя Васперити стянула комбинезон и плюхнулась на покрывало. Тушь (или что-то другое?) щипала глаза, губы шептали бессвязный бред, а в душе разливалась пустота. Дерья снова осталась одна. Нити света, заискрившиеся в кошмарном сне, погасли и ледяными цепями утопили в омуте скорби. Оставалось барахтаться в вязком иле и, захлёбываясь, медленно погружаться на дно. Младшему Стасгарду Саша оказалась не нужна, старший посчитал опасной. Что осталось? Работать в парке, покуда ноги держат? Возиться с цветами и деревьями, лишь бы не думать о...
Старший садовник заданий не поручал, и до полуночи Глебова была свободна. Когда две луны взойдут над озером, дерья выйдет в парк и посадит семена. Так в дневнике советовала мама, в красках описывая магию ночных светил.
«Энергия лун воплощает женское начало, солнца – мужское. Собирать плоды и травы лучше на рассвете и закате, сеять и поливать – в часы ночного безмолвия. Садовники во дворце смеялись над истинами белых лекарей, называли нас глупцами, чтобы прийти однажды и попросить прощения за дерзость.»
***
– Что-то случилось?
Указательным пальцем Айлин касалась шеи Растана. Хрустальный ночник-лилия рассеивал мрак в сиреневой спальне, робкими лучами скользя по кровати, в смущении падая на сброшенное покрывало и тая в гранях пришитых к раскиданной одежде камней. Тлели в подставках ароматические свечи, и в воздухе витали запахи пачули, розы и терпкого лимона. Поодаль на подставках возвышались чаши с ароматными маслами, для любовных ласк, и блюдца с белым виноградом – любимой ягодой старшего близнеца.
– Хмуришься, молчишь. За ужином не тронул сладкого, едва пригубил шербет, после отказался от прогулки, – она дотронулась до подбородка, – волосы мерцают, будто на город надвигается гроза. Расскажешь?
– Стеллан.
Цетра приподняла бровь:
– Что-то наворотил?
– Он владеет магией смерти.
Тен Махети случайно оцарапала короля, но тут же поцелуем попросила прощения.
– Что? – хрипло переспросила фаворитка, – ты... серьёзно?
Растан откинулся на подушку и положил руку за голову.
– Да.
– Этого боялась половина Карвахена. Помню, как дед рассказывал о войне за Архару, отмеченные Морой совершали ужасные поступки. Оживляли убитых и бросали в бой против своих! Иссушали всё и оставляли пустынные улицы, усыпанные прахом! Чудо, что королевская армия одолела носителей опаловых искр! Великое чудо! – замёрзнув, Айлин прижалась к монарху, – кто ещё знает? Ты, асан...
– Кайхалы. Он в присутствии верховного не позволил смерти забрать Алессе тен Васперити, – он обнял фаворитку, – лучше бы дочь Ильсии сгинула, чем брат раскрыл истинное лицо. Я бы обошёлся без древа!
Дунувший из открытого окна ветер всколыхнул бархатную штору, и та будто согласилась с Его сиятельным величеством.
– Он не влюбился?
– Ты о чём? – хохотнул Растан, – Стеллану это неведомо. Холодный, молчаливый, равнодушный. Он не обрадовался даже в день моей коронации. Поклонился, присягнул на верность и сбежал к себе в башню. Я пошёл следом и услышал, что «он безмерно рад моему восшествию на престол и не хочет портить торжество своим присутствием». Напрасно я ждал улыбки. Нет, брат не умеет любить.
Айлин села на колени и посмотрела на трепетавшую гардину. Волосы цвета кофе прикрыли грудь, концами пощекотали бёдра.
– Скоро его секрет узнают остальные каорри и потребуют избавиться, – она откинула локоны на спину, – как поступишь?
В кудрях короля сверкнула крохотная молния.
– Не буду ждать петиций. Верховный комиссар Тайной канцелярии устроит в городе несчастный случай. Скоро отдам распоряжение.
– Легче выслать его из Карвахена.
– Чтобы однажды он вернулся с армией мертвецов и отомстил? Стеллан сам понимает, как я поступлю. Понимает, но не бежит из Афелета. Почему он не уехал, когда привёз Алессе из Зеркальной башни? Точнее, почему не бросил её на попечение кайхалов и скрылся в тот же день? Что его здесь держит? Не понимаю.
Встав, Айлин окунула руки в чашу с розовым маслом и тыльными сторонами ладоней принялась очерчивать мускулы на животе мужчины.
– Моя тётка рассказывала, что каждую годовщину войны Архара отмечает бунтом, – она мягко втирала в кожу ароматные капли, – может, отправить твоего брата на усмирение заговорщиков и упокоить его в бывшей столице? Смерть представить как нападение врагов и не только очистить его имя, но и на законных правах ввести в город войска? Дескать, для поимки опасных преступников. Даже ярые защитники Архары признают твоё право и опустятся на колени. Один выстрел убьёт двух птиц.
– Семерика с небольшим, – задумчиво произнёс Растан, – что ж, подожду. Если раньше Стеллана не подкараулят. Кайхалы уже попытались.
– Что они сделали?
– Убили «огненным плющом».
Ветер потушил свет в ночнике и захлопнул окно.
Айлин вскинула брови:
– Но...
– Алессе оживила. Белая лекарица, что сказать.
– Очень интересно, – призадумалась тен Махети.
– Полезное умение, согласен, – король, по-своему, понял взгляд цетры, – но её надо держать на коротком поводке. Как, ещё не решил, – он прикрыл веки, насладившись лаской, – отпускать Васперити из Афелета нельзя.
Ладони фаворитки скользнули в пах. Осталось вопросить ещё кое о чём. Интересном и важном событии, способном подарить новых союзников.
– Приближается соколиная охота. Можно мне поехать?
– Зачем?
– Помню, когда я была маленькой, отец рассказывал матери про охоту. Забывал о выпивке, глаза горели, будто он вспоминал лучшие моменты жизни! – Айлин втёрла остатки масла, – днём во дворце скучно. Караса и Лале завидуют мне, избегают, – полотенцем тен Махети промокнула руки, – и так хочется увидеть, как грозные птицы парят в высоте и хватают живую добычу! Пожалуйста!
– Что ж, хорошо.
– И, – она улыбалась, – я позову в компаньонки белую лекарицу. Побеседую, узнаю слабости, ведь любой дерье хочется иной раз поделиться секретами, излить переживания. Тем более, одинокой садовнице, – фаворитка устроилась на животе Растана, – после ты придумаешь, как взять её в узду.
– Коварная.
– Разве? Ты говорил, страстная.
– Одно другому не мешает, – король коснулся груди цетры, – если за год ничего не получится, я всё равно оставлю тебя во дворце.
– Я уверена, что получится, – улыбнулась Айлин.
***
Стеллан поднимался по лестнице, изрезанной трещинами и вьющейся вокруг столба подобно лиане. Сквозь дыры в гранитной кладке ветер трепал паутину, скользил по стенам и терялся под сводами башни. Давным-давно каменный купол оберегал от непогоды птичьи домики, в нижних комнатах жили каорри, которые кормили и ухаживали за попугаями. После смерти супруги король Лиран раздал пернатых влиятельным семьям, десяток ярких и крупных птиц повелел поселить в парке. Клетки опустели, сети на окнах обветшали, кормушки покрыла смесь ржавчины и пыли.
Толкнув дверь, младший Стасгард прошёл в спальню и опустился в обитое вишнёвым атласом кресло. Расстегнул ворот чёрного пиджака, ослабил манжеты и взъерошил волосы. Нестерпимо болели виски, будто голову сдавливал утыканный иглами обруч.
«Я сделала что-то не так?»
Как она не понимает? Любому каорри опасно находиться рядом с ним! Убьют обоих! Его, как отмеченного запрещённой стихией, и её, как «сообщницу в чудовищных деяниях». Дай только повод, и асан устроит показательный суд, как было не единожды! Никто не станет разбираться, что дерья случайно оказалась рядом! Припомнят пробуждение из мёртвых и от греха подальше отправят к Море! Или, ещё хуже: возьмут в заложники, будут пытать и насиловать! Лучше разбитое сердце, чем...
– Наивная!
В ярости Стеллан ударил по подлокотнику. Дерево изрезали трещины, на ковёр скользнули хлопья трухи.
С младых лет близнец будущего короля строго контролировал себя, подавляя или избегая эмоций. Дети радовались играм, а он стоял в стороне и боялся поддаться чувствам. Помнил, как в семь лет случайно убил любимого попугая матери. Какаду клюнул в палец, прокусив до крови, и обиженный мальчик в сердцах пожелал птице смерти. В тот же миг перья истлели, какаду забился в конвульсиях и сдох.
Её величество скрыла происшествие, а на следующий день принялась учить сына магии смерти. В семье Алкесты запретные знания передавались из уст в уста, поскольку за найденные книги и свитки каорри приговаривались к казни. Род королевы происходил со времён основания Ордена Семи Стихий, когда дети рождались от союзов разных элементов. Аметист и опал соединились, чтобы основать две ветви. Первая подарила Лирану супругу, вторую (как и все подобные) истребили в годы войны.
Самоконтроль стал первой истиной в покорении искры.
«Держи эмоции в узде. Гнев, радость, печаль – ключики к печати силы. Хочешь проявить себя – поддайся, иначе – берегись последствий. Поступки будут необратимы, ты увидел это на примере какаду».
Второй оказалась тайна.
«Ты особенный, – повторяла мать, когда они вечерами поднимались в птичий домик, – прочие дети повелевают водой, молнией, пламенем, ветром или камнем, а ты подчинишь другой элемент. Опасный, мощный, неисчерпаемый. Мора выбрала тебя, и я сделаю всё, чтобы передать наследие рода. Мы в семье верили, что вторая ветвь когда-нибудь проявится. Верили и ждали. Но, запомни, никто не должен этого знать. Для всех мы любуемся птицами. Купаем, кормим, чистим перья и наслаждаемся пением. Если кто-то спросит, то отвечай именно так. Хорошо, мой маленький?»
