Текст книги "Когда расцветает жемчуг (СИ)"
Автор книги: Вероника Янушкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Едва слышно поблагодарив шмеля, Селим развернулся и зашагал обратно. Опоздает, но не выдаст себя. На ходу продумает план и представит сиятельному величеству. Счастливую пару следовало разлучить любой ценой.
***
– Великолепный вид, точно ожившая открытка, – с высоты башни Саша любовалась парком. Трепетала на ветру занавеска, тихо скрипело окно, – мир будто на ладони. Регулярные клумбы-квадраты, прудики как бирюзовые кляксы, косые тропы словно путеводные нити в лесу! – она прикусила губу, – и розарий. Лабиринт увитых цветами пергол и шпалер, скрывающих уголки для романтических встреч.
– Я видел, как ты отдыхала среди белых плетей.
– Уютный уголок. Редко кто проходит мимо, да и садовники подрезают ветки раз в семерику, – дерья смотрела дальше, – а за стеной – сонный Афелет! Дома точно крепости, вокруг каждого разбит сад, конюшни. Архара застроена иначе. Здесь – роскошь, там – теснота и скромность.
– Только не на верхних ярусах. Влиятельные семьи поделили территорию давным-давно и задерут чужака, если тот посягнёт на землю.
– Краешек солнца дарит городу призрачное сияние. Дунешь, и мираж растает подобно облаку. Красота! – Белая лекарица улыбалась небу цвета весенней зелени, – из окон своей квартиры я видела автостраду и дышала выхлопными газами. А шум! Клаксон и ругань могли пробудить посреди ночи. Уже молчу про визг тормозов. Что ни день, то лихачи проверяли на прочность ограждения. Бетонные блоки всегда побеждали.
Стеллан рассмеялся.
– Понимаю, ты глядишь на тихую столицу каждое утро.
– Отчасти.
– Почему?
– Обычно я встаю до рассвета. В сумерках обхожу территорию, докладываю страже, если замечаю что-то подозрительное. Когда все задания брата исполнены, иду в денник. Объезжаю диких сальфов, ухаживаю за укрощёнными.
– Не страшно? Удар шипом любого отправит к Море, – нахмурилась дерья, – шрам на бедре конь оставил?
– В тот раз попался особенно ретивый. Испускал из ноздрей пар, гарцевал. Я надевал узду, когда не уследил за крылом. Отделался малой кровью, – он взъерошил атласно-чёрные волосы, – зато сейчас летаю только на Аресте.
– А другие всадники? Помогают?
– Как сама думаешь?
– Нет.
Глебова сжала занавеску. Каорри предстали смелыми на словах. Пафос, манеры, костюмы – пёстрый фантик, но конфета внутри оцарапала язык и заставила поморщиться от горечи. По-настоящему вкусный и нежный десерт оказался неярким. Вряд ли последняя Васперити соблазнится чем-то другим.
Или кем-то.
– Почему ты живёшь в башне? Брат постарался?
– В детстве мать учила чёрному огню, а всем мы говорили, что ухаживаем за птицами, – мужчина расстегнул ворот пиджака, – после её гибели я добровольно покинул дворец. Тишина и покой помогают контролировать стихию.
– То есть, если ты рассердишься...
– Многим будет плохо.
Близнец Его величества приблизился к садовнице. Тыльной стороной ладони он коснулся щеки, Саша улыбнулась и приникла к губам.
– Откуда ты такая появилась? Робкая, но смелая. Худая, словно веточка, но сильная. Я должен защищать тебя, а получается наоборот, – он прижимал её к себе, – а вчера... ты не знала мужчин, до меня.
– Это важно?
– Нет.
– Я верила, что встречу своего. И встретила.
– Брат любил шутить, что я навечно останусь один. Предлагал своих цетр для развлечения. Растан считал, что помогает «скрасить унылые дни», ждал благодарности. Я же ненавидел его за унижение. И отсылал красавиц в королевские покои.
Саша расстёгивала комбинезон.
– Забудь о нём. Король слеп, но скоро поймёт, кто на самом деле его окружает. Уповает на силу и лишь разжигает огонь в душах мятежников.
Стеллан избавил её от водолазки и занялся корсетом.
– Возможно, ты права.
– Достаточно слов.
***
– Уходишь? – сонно спросила Айлин.
– Встреча с асаном, – Растан застёгивал пиджак цвета винограда, – хочу знать, готов ли Афелет к торжеству. Всё ли выполнено.
– Так рано? – по-кошачьи потянувшись, тен Махети глянула на балкон. Лимонно-зелёные лучи озаряли верхушки магнолий, над которыми бодро кружилась стая пёстрых попугаев, – солнце едва встало.
– У Селима много дел.
– Ясно, – цетра закрыла глаза и откинулась на подушки цвета лаванды, – иной раз мне кажется, что он влиятельнее тебя. Добрый, всем улыбается, раздаёт поручения, слушает отчёты и критикует... не много ли власти?
Через зеркало Его величество смотрел на фаворитку.
– Илметтины появились при дворе ещё в годы правления моего деда. Сначала его отец, Оллан, была правой рукой орд Стасгардов, сейчас на месте предка Селим. Я не знаю другого каорри, которого бы так же уважало население.
Заинтересованная рассказом Айлин села на постели.
– А если бы знал? Назначил?
– Сложный вопрос.
– Ну? И всё же? – волнистые пряди скользнули в ложбинку между грудей, – мне очень интересно! Скажи!
– Иной раз кажется, что асан много на себя берёт, но польза от его деяний перевешивает сомнения.
– Значит, «да».
– Если тен Илметтин совершит серьёзный проступок.
Айлин согнула ногу в колене и пошевелила окрашенными в сиреневый лак пальцами.
– Вдруг он нападёт на меня?
Растан чудом не уронил пластину.
– Откуда такие мысли? – он обернулся, – ты не выспалась?
– Твоими стараниями, – фаворитка дотронулась до складок на простыне и кокетливо опустила глаза.
– Разве перед тобой устоишь? – король поцеловал её в шею, – отдыхай.
Его величество шагал в кабинет. В коридорах горели лампы вечернего света, царила звенящая тишина. Айлин не ошиблась, Растан проснулся раньше привычного времени. Секретарь прибудет в чайную комнату позже, и хорошо. Встреча с вторым каорри Карвахена завершится до того, как начнутся рутинные дела.
Слова цетры эхом отзывались в голове. Не много ли власти передано асану? Много, действительно. Селим застал третье поколение орд Стасгардов, при каждом отличился исправной службой и заслужил награды. Деду он помог усмирить население, при отце закончил строительство Афелета, сыну подсказал десятки верных решений, как расширить влияние и укрепить могущество короны. Если бы тен Илметтин возжелал сесть на престол, то давно бы что-нибудь предпринял. Подозревать легко, доверять труднее.
Сановник ожидал около дверей. На лбу темнели морщинки, словно мужчина о чём-то размышлял. Обычно добродушный и улыбчивый, он казался встревоженным, что удивило Растана. Последний раз каорри выглядел так после нападения на болотах, когда хромал из-за тяжёлого ранения и кусал губы от боли. Впрочем, стараниями белой лекарицы, на следующий день он уверенно держался в седле и управлял сальфом.
– Доброе утро, – почтительно поклонился Селим и за королём проследовал в кабинет. Мягко скрипели половицы, аромат стоящих в вазе сосновых веточек бодрил. В шишечке, размером с большой палец, искрились смоляные самоцветы.
– Доброе, – хлопком в ладоши Его величество зажёг люстру и опустился в кресло, – надеюсь, вы нормально выспались?
– Вполне. Благодарю за беспокойство, – кивнул мужчина, – накануне я объездил Афелет и подготовил отчёт о грядущих мероприятиях, – асан вставил пластину в специальное углубление на столе.
Проекция изобразила площади и хитросплетённые улицы. В честь праздника в городе возвели павильоны, где горожан угощали фруктами и мороженым (с помощью кулинара желающие бы сами приготовили лакомство). В шатрах закройщики ожидали клиентов, даром отдавая наряды из дорогих тканей; рядом каорри достраивали подиум, по которому в скором будущем должны были пройти самые красивые дерьи и посоревноваться за аметистовую тиару. Довершал скорое празднество театр под открытым небом: актёры воскрешали вехи истории, показывая, как создавалась столица.
– Пожалуй, я доволен, – уголками губ улыбнулся монарх, – единственное, на всех площадях я хочу видеть ряженых в соколиные костюмы.
– Исполню. За основу возьмём ваш наряд в вечер затмения, что скажете?
– Годится.
Тен Илметтин вытащил пластину и убрал в чехол. Шнурок запутался, и Селим потратил несколько минут, прежде чем справился с узлом.
– Вы напряжены. Что случилось?
Асан дотрагивался до ногтя на большом пальце:
– Я обязан поговорить о вашем брате.
Растан сцепил ладони в замок и скосил взгляд на ветки сосны.
– Слушаю.
– Вы знаете, что он в отношениях с Васперити?
– Стеллан? – усмехнулся король, – встречается с Алессе? Нет, не верю. Он не способен на чувства. Кто угодно, только не мой младший брат, – он сжал губы, – да и с кем? С полукровкой? Никто в здравом уме на неё не позарится.
– Сегодня утром я видел, как они целовались в башне. Возможно, счастливая пара до сих пор воркует вдали от посторонних, – в волосах мужчины мерцали золотистые искры, – хотите, прямо сейчас поднимемся в его спальню?
– Нет.
– Согласен. Вы понимаете, что это значит?
Его величество посерьёзнел.
– Можно сколько угодно отправлять бойцов и придумывать поездки, но толку не будет. Алессе будет спасать его, пока сама жива. Не это ли вы Прочитали в её памяти по возвращении из Зеркальной башни? Забыв обо всём, дерья бросилась в лес и оживила вашего близнеца, – вкрадчиво говорил асан, пальцем скользя по краю чехла, – она во всём помогает отмеченному Морой. Жизнь перешла на сторону смерти.
– На ноге Алессе отслеживающий браслет. Стеллан завтра уедет в Архару, она останется во дворце. На расстоянии белая лекарица бессильна.
– Уверены? А если ваш брат придумает способ, как забрать любовницу? Вернётся через час-два после отлёта, когда все будут уверены в его отсутствии, и уничтожит браслет? Стеллан убивает мановением ладони, и откуда нам знать, на что ещё он способен? Вдруг разорвёт оковы и устроит побег? – Селим скрипнул зубами, – вдвоём, свободные, они станут непобедимыми. Ворон ведёт армию мертвецов, журавлица исцеляет раны и даёт силу, и так по замкнутому кругу. Это конец для Карвахена.
Король встал с кресла. Повернувшись спиной к собеседнику, Растан посмотрел в окно. Ветви аметистового древа мягко шелестели на ветру.
– Боюсь, вам придётся выбирать: жемчужный цветок или покой населения.
– Почему именно сейчас? – глухо произнёс Его величество, – чего они ждали?
– Законного способа покинуть Афелет, я полагаю.
Венценосный каорри взъерошил волосы.
– Как поступить с дерьей? Время весьма ограничено.
Старший Стасгард вернулся к столу и вырвал пучок сосновых иголок. Растирая одну за другой, мужчина будто выплёскивал отрицательную энергию и собирал мысли воедино. Донос тен Илметтина был подобен грому среди ясного неба.
– Вспомните последнего верховного комиссара Архары.
– Акима тен Сальера? – оживился Селим, – да, это было находчиво.
– Одной я пожертвую, остальное за вами, – он выбросил в урну зеленоватую кашицу и салфеткой отёр пальцы, – но, чтобы всё было чётко, без проволочек. В случае провала ответите головой!
– Исполню в лучше виде.
– Свободны!
Асан закрыл дверь с обратной стороны.
В ярости король метнул молнию. Ваза хрустальным градом усыпала паркет, ветки истлели, шишка закатилась под шкаф. Столько усилий, чтобы отыскать избранницу Авиты! Годы поисков, отдельная статья расходов в казне и десятки расчётов! Разбита последняя пространственная сфера, взамен которой кайхалы получили немыслимые деньги! И всё рухнуло!
Удар кулаком сотряс стол. На разбитой ладони заалели пятна, но Растан не почувствовал боли. Сам виноват, не стоило назначать Стеллана её опекуном. Айлин сказала правду, но каорри лишь рассмеялся! Глупец, снисходительно покивал и забыл! Не поверил, что брат способен на чувства! И что теперь? Вместо жемчужного цветка – угроза для Карвахена! Но лучше потерять двоих, чем всё государство.
Его величество поторопился в спальню. Когда солнце опускалось к горизонту, и зной сдавался на милость прохладе, Айлин любила гулять по аллеям, искать вдохновение среди цветов, чтобы порадовать монарха вышивкой или нарисовать эскиз украшения.
Цетра нежилась в ванне. Звонко лопались пузыри лавандовой пены.
– Скоро вернулся, – губкой она массировала плечи, – приляжешь? Вода горячая, как ты любишь. Масло я налила.
Растан бы поддался искушению и отложил завтрак, но разговор с асаном подобно плотине осушил реку хорошего настроения, оставив ямы страха и липкие водоросли сомнения.
– Что бы сегодня ни случилось, вечером не выходи из дворца. Ни в коем случае!
– Я не понимаю, – она испуганно смотрела на запёкшуюся кровь на руке монарха, – ты ранен? Что случилось?
– Пообещай!
– Даю слово.
Король сцепил ладони в замок. Тен Махети в безопасности.
***
– Вечером я отбываю в Архару.
Ладонью Саша сжала покрывало. Край касался ковра, на котором разноцветными пятнами лежала одежда.
– Надолго?
– На три дня. Сиятельный Растан хочет, чтобы я проследил за торжествами.
– Ловушка.
– Скорее всего. Но я должен попасть в город. Неизвестно, когда выпадет другой шанс, – он вздохнул, – и выпадет ли.
Белая лекарица села на постели. Губы мелко задрожали. Одним стихиям известно, что случится в первой столице Карвахена! Тогда бунтари проникли в сад, едва прибыли всадники! Сейчас, наследие Моры раскрыто, и любой каорри сочтёт долгом ударить в спину! Тем более, в праздник, когда легко напасть и затеряться в толпе!
– Саша, пойми, – Стеллан обнял её за талию, – я нашёл место, где нас не тронут, но должен вычислить точные координаты.
– Орден?
– Нет. Они боролись против династии и не примут меня. Ты для Ордена – желанный подарок, я – угроза, как и всюду. Знаю, мать доверяла Ордену, но я много думал, взвешивал «за» и «против». Нам лучше отказаться от бегства в горы.
– Тогда куда?
Младший Стасгард заплетал волосы дерьи в косу.
– На востоке, вблизи Золотых озёр, когда-то был город благословлённых смертью. В годы войны солдаты разорили дома: так или иначе, убили всех каорри с опаловыми глазами. Многие по сей день считают ту землю проклятой и сторонятся, но остались те, кто издревле жил на побережье и не боялся Моры. Они, сказать бы понятнее, сами по себе. Не нужны ни Афелету, ни Архаре.
– Уверен?
– Да. Вчера покровительница послала сон. Она неслышно ступала по улице, я шагал следом. Дети, взрослые видели меня и махали, слово приветствовали. Мы остановились около дома, и стихия толкнула дверь, пригласила войти. Это добрый знак.
– Вот как.
Саша робко улыбнулась. Мора вспомнила о Стеллане! Сколько лет оставалась в тени и наблюдала, как дерзкие каорри уничтожали её наследие! Копила силы для мести? Или ждала чего-то, о чём ведали только хозяева надлунного мира? Гадание на кофейной гуще, не иначе. Одно садовница знала твёрдо: воронокрылая повелительница не навредит подопечному. Последнего она сбережёт любым способом.
За окном галдели попугаи, привечали погожее утро.
Близнец Его величества затянул узел на волосах и поцеловал в шею:
– Всё бессмысленно, пока на твоей ноге мерцает браслет. Заключённые в металле руны стихий ранят тебя, едва я сломаю оболочку, – он посмотрел на обруч, – послезавтра я встречусь со знакомым кайхалом, по собственной воле покинувшим Зеркальную башню, и попрошу о помощи. Он передо мной в долгу и не откажет.
– Причём тут колдуны? – Глебова вскинула брови.
– Создатели браслетов. Твой собственноручно оплетал верховный кайхал.
Упоминание о «хирурге» болью отозвалось в шраме:
– Ему-то что с этого?
– Я нашёл тебя в зазеркалье благодаря тен Хемсворту. Он подсказал, как привлечь Ильсию. Посоветовал сыграть на слабости к растениям и организовать конкурс, проверить сады и парки, цветочные магазины и оранжереи. Ильхан же указал искривление, где её искать, вычислил примерные координаты. Я сменил три десятка городов, пока не увидел герб Карвахена. По меркам каорри миновало пять лет.
Саша закрыла глаза. Ненавидит его! Ненавидит буревестника!
– Зря я рассказал, – он поглаживал спину любимой.
– Что плохого сделала мама? – злость клокотала внутри садовницы, порождая безумное желание уничтожить дворец и всех, кто превратил её жизнь в череду мучений, – так вы наказываете тех, кто мечтает о счастье? Ловите и превращаете в покорных слуг? Сажаете на цепь и наслаждаетесь властью?
– Она разбила одно из двух пространственных зеркал. Тогда ещё старший, кайхал воспринял это как личное оскорбление. Осколок глубоко порезал ему лицо, а из-за происшествия переход в должность верховного затянулся на год.
Дерья вспомнила шрам и облизнула пересохшие губы. Так и надо! Получил по заслугам! Тен Хемсворт навсегда запомнит Ильсию тен Васперити, которая перехитрила горделивого колдуна! Ущемила мужское достоинство!
– Тогда почему вы сразу не бросились на поиски? Не последовали прямиком за белой лекарицей? Или ждали, что сама вернётся в... гнусное болото к царственным клещам и комарам? И прочей нечисти, которая паразитирует на других?
– Не знаю, – тихо ответил младший Стасгард, – в те дни я учился в институте.
Саша всхлипнула. Стеллан не был виноват, а она наговорила гадостей. Вместо того, чтобы наслаждаться его прикосновениями и чувствовать, как крепче становится связь между половинками жемчужно-опаловой луны!
– Прости, я погорячилась, – щекой белая лекарица дотронулась до мужского плеча, – в порыве способна наговорить много лишнего.
– Забудь.
Опекун увлёк её на постель и мягко поцеловал в ключицу. Над Карвахеном расцветал день. Лучи скользили по шторам, робко заглядывали в спальню и, чтобы не мешать, спешно поднимались на вершину. Словно живое, солнце благоволило ворону и журавлице, оберегало от посторонних взоров.
Покинув башню, Саша торопливо помылась в купальне и закрылась во флигеле. Пролистала половину дневника, лентой отметила страницу с талантами белых лекарей и погрузилась в чтение. Да, то, что нужно.
«В нас горит пламя лотоса. Исцеляя, мы отрываем лепесток и передаём другому. Мгновение, и огонь гаснет. Закрываются раны, и каорри обретает тягу к жизни. Но вдруг лекарь не сможет коснуться больного? Можно ли спасти близкого на расстоянии? С детства я размышляла, как быть. Мама умерла в одиночестве, что по сей день не отпускает меня, острейшей иглой колет душу и пробуждает по ночам. Будь у неё мой лепесток! Тогда бы сильнейшая в роду не покинула подлунный мир.
Не одну семерику я гадала, как отделить и сохранить пламя. Прочитала все книги, что унаследовала от предков. Огонь затухал, стекло взрывалось. Прошли годы, но мечта стала явью. Заключённая в оплетённое рунами стекло капелька лотоса ждёт своего времени и вспыхнет, когда владелец призовёт белого лекаря...»
Следуя инструкции, Саша нагревала и остужала пузырёк из-под засушенных трав, окунала в особый раствор и закаляла над огнём старенькой свечи, рисовала начерченные в дневнике руны. Так же обрабатывала пробку. Дерья понимала, ошибка чревата смертью любимого. Если оболочка не выдержит, то взрыв искалечит Стеллана. Но если всё получится, то лепесток исцелит любую рану. Садовница догадывалась, в Архаре приготовлены ловушки, и она была обязана помочь!
Ладони обожгло знакомое чувство. Сжав склянку, Глебова мысленно приказала огню проникнуть в стеклянный дом и капнула внутрь крови с порезанного запястья. Послушное пламя будто подмигнуло и скользнуло в оболочку.
Лепесток мерно сиял, но флакон оставался холодным. Сделать бы второй... артефакт, но резко нахлынувшая усталость заставила опуститься на колени. В горле скопилась вязкая слюна, и только глоток укрепляющего настоя, прописанного дворцовым лекарем, привёл Сашу в чувства. Опыты отняли слишком много сил.
Остаток дня Глебова боролась с тревогой. Обрезала отцветшие олеандры и прочие кустарники, поливала каллы, рыхлила землю на островке и притеняла всходы, то и дело оборачиваясь, глядя на солнце. За ужином кусок не лез в горло. Привычные овощи казались безвкусными, сок – приторным.
На закате последняя Васперити шагала к хорошо знакомой лавке. В запущенном углу парка, укрытая от посторонних глаз колючими плетями белых роз, скамья идеально подходила для свиданий.
Одетый в дорожный костюм Стеллан ждал Сашу.
– Король не отменил поездку?
– Нет. Сиятельный Растан выдал бумагу с предписаниями, потребовал полный отчёт. Придётся задержаться ещё на полдня.
– Это нарочно.
– Понимаю.
Садовница поникла, но тут же взяла себя в руки.
– У меня есть подарок.
Огонь во флаконе сиял подобно звезде в безоблачном небе.
– Лепесток белого пламени. Если... если тебя ранят, разбей склянку. Это всё, что я могу... – по щекам скользнули предательские слёзы.
Опекун обнял её.
– Всё будет хорошо, – прошептал мужчина, – я вернусь. И мы сбежим, обещаю.
Стеллан убрал подарок в нагрудный карман и поцеловал любимую. Нежно, медленно, словно оттягивал момент расставания.
– Я найду тебя. До встречи.
Лёгкое прикосновение к губам, и близнец Его величества зашагал к деннику. Глебова опустилась на скамью и, глубоко задышав, посмотрела в небо.
– До встречи.
Над парком взошли луны. Словно сёстры-подружки, сиреневая и зелёная красавицы перекатились над шпалерой, дотронулись до башни и исчезли за дворцом, а Саша всё оставалась на лавке. Считала скользящие по ветру лепестки роз и ловила те, что падали на колени. Лоскутки малинового бархата пахли пряностями и мёдом.
Завтра будет праздник, день основания Афелета, садовникам предоставили выходной. И слава стихиям. Пусть каорри веселятся, глядишь, не заметят настроения белой лекарицы. Заодно та справится с тревогой. Мора не оставит Стеллана в беде, не бросит единственного, кого одарила силой. Зря, что ли, сотворила вещий сон и указала город, где они поселятся? Волшебный подарок поддержит в трудную минуту. Да и знакомый младшему Стасгарду кайхал добавил капельку уверенности. Нет, зря Глебова ревела, как маленькая девочка. Ещё поборется за счастье, обязательно поборется.
Сжимая лепестки, последняя Васперити шагала во флигель. Не помешало бы сварить ещё успокаивающего и укрепляющего настоев. Займётся утром, благо, травы остались. Королевский лекарь не забрал остатков, видимо, предположил, что понадобятся. Эрен тен Хастерк – второй каорри, кто принял садовницу, как равную себе.
Тишину ночи прорезал женский крик.
Забыв обо всём, Саша побежала на помощь.
На корнях олеандра лежала цетра Его величества. Горло пересекала огромная рана, тело корчилось в судорогах. Пальцы дёргались, словно жертва отбивалась от невидимого врага. Или... она чувствовала появление воронокрылой стихии?
Не сегодня!
– Караса!
Кровь била из артерий.
– Я помогу! – дерья опустилась на колени, – ещё не поздно!
Белый огонь с готовностью откликнулся на мольбу. Глебова положила окутанные тёплым сиянием ладони на рассечённую шею и отпустила силу. Края срастались, дыхание успокаивалось. Ещё чуть-чуть, и на коже останется розовая полоса!
Цетра шевелила губами, будто пыталась что-то сказать.
– Молчи! Тебе вредно разговаривать.
– Сзади... – Караса посмотрела за спину.
Обернуться Саша не успела. Сильный удар по затылку лишил чувств и отдал в руки темноте.
Глава 14. Суд
Сваард тен Кармалл слушал ветер. Семерику после Затмения источники излучали энергию особенно щедро. В горах таял снег, поднимались реки, зацветали деревья. Южные хребты Карвахена пробуждались после зимы.
Кружась, радужные вихри обращались в птиц и радовались солнечному дню. Сотканный из аметистовой паутины сокол шутливо боролся с изумрудным филином. Клевал перья, будто собирал крошки, и хрипло хохотал:
«Быстрее! Быстрее!»
«Сильнее»! – отвечал соперник.
«Смешные, – с крыши беседки наблюдал сапфировый буревестник.
«Гордый»! – одновременно пропели стихии.
Каорри отложил посох и опустился на колени. Трепетали на ветру седые пряди и щекотали лоб; песни водопадов приятно тревожили слух. Сваард знал, смирение – единственный путь, чтобы покровители заметили, снизошли до чужака. Для них он – хилое существо, идущее на поводу слабостей и низменных желаний, и не способное заглянуть в будущее. Кто лучше, чем истинные хозяева долины, ведал о подлунном мире? Вскрик, полёт, превращения – всё таило глубинный смысл.
– Что я должен знать? – прошептал тен Кармалл.
Вопрос остался без ответа. Стихии резвились, словно ожидающие родителей птенцы. Счистили пух и встали на крыло, но не искали еду, зная, что взрослые накормят. Лучше, чем вчера, когда отчего-то обозлённый ворон разбил опору моста. Постройка устояла, но каорри увидел в ярости плохой знак.
«Обернись»! – просвистел филин.
Сваард оглянулся. По вызолоченным солнцем каменным ступеням торопливо спускался помощник хранителя Ордена Семи Стихий. Криво застёгнутый плащ и тканые туфли (вместо кожаных сапог) свидетельствовали о том, что случилось лихо. Астен собирался в спешке, раз преодолел перевал будучи одетым как попало.
«Выслушай»! – вскрикнул сокол.
Тяжело дыша, мужчина рухнул на колени:
– Беда, ваша светлость! – он задыхался, – беда!
– Что случилось?
– Белая лекарица стала неугодна династии.
Отмеченный Адаром поднялся с травы и стряхнул с брюк росинки.
– Когда?
– Послезавтра.
«Действуй»! – нахохлился буревестник.
«Торопись»! – ухнул филин.
Тен Кармалл задумчиво касался посоха. Пальцы скользили по аметистовому набалдашнику и чувствовали каждую грань. Круг замкнётся и оживит увядающий подлунный мир, когда соберутся все стихии. Гибели одной из двух редчайших нельзя допустить. Журавль терял перья и падал в пропасть, но Сваард обладал достаточной силой, чтобы не дать разбиться о камни. Осталось малое.
– Как мы поступим?
– Зажгите переговорную пластину. Я дам указания.
Вихри взмыли в небо и осыпались дождём из мерцавших капель.
***
– Ведите подсудимую.
Стражи втолкнули Сашу в зал. Блеснули кандалы на запястьях, и ледяные нити опутали ладони, парализовав мышцы и словно предвосхитив попытку побега.
На выстроенных амфитеатром скамьях восседали высокородные зрители, которых Глебова видела на соколиной охоте и, позже, в тронном зале на празднике Затмения. За отгороженной низким бортом трибуной стояли одетые в алые мантии каорри, на постаменте перед каждым горели синяя и красная пластины. Над судьями возвышался балкон с королевским штандартом. Сиятельный Растан восседал в кресле; лицо напоминало восковую маску. Глаза шевелились, и только это свидетельствовало, что в ложе присутствовал живой каорри, а не равнодушная к мирской суете статуя.
Садовница улыбалась. Знала, что жалко выглядит в расцвеченной бордовыми пятнами одежде, понимала, что скажут присяжные, но с императорским величием шагала к платформе. Пусть Его величество и асан видят, что белая лекарица не боится. Придумал-таки второй сановник Карвахена, как избавиться от неугодной Васперити и обелить себя. Дерья не сомневалась: ловушку подстроил Селим тен Илметтин. Больше некому. Монарх приказал, тот собственноручно исполнил. Абы кому убийство не доверят.
Как иначе объяснить пробуждение в тюрьме? Шёпот раненой Карасы и удар по затылку – последнее, что помнила Саша. Она очнулась со скованными руками на прибитой к стене койке, в комнатке с решётчатым окном и тазиком для естественных нужд. На комбинезоне и перчатках темнели пятна чужой крови. Голова трещала от боли, безумно хотелось пить. И спросить: что произошло? Кто напал на цетру и почему ударили Глебову?
Истина прояснилась через несколько часов. В камеру пришёл королевский лекарь и, осмотрев заключённую, посоветовал набраться сил и мужества. По его словам, ночью в кустах олеандра стражи нашли убитую Карасу и садовницу рядом с ней. Причём, та сжимала окровавленный кинжал. Прибывшие в парк комиссары порядка и тайной канцелярии рассудили, что Глебова перерезала горло цетре, но та, в минуты борьбы, изловчилась и оглушила убийцу. В качестве доказательства упомянули о криках, которые услышал старший садовник, первым прибежавший на место преступления. Самое интересное, что мотивы нападения никого не заинтересовали. Зачем? Глупая полукровка помешалась, и ладно. Отпечатки, кровь – прямые доказательства вины.
– Крепись, скоро тебя поведут на суд, – пряча взгляд, произнёс Эрен тен Хастерк.
– Это не я, – Саша глубоко вдохнула, – я пыталась спасть Карасу! Залечила горло! Но кто-то ударил меня сзади!
– Я видел края шрама, – пропитанной спиртовым раствором губкой лекарь стёр с головы садовницы кровавую корку и намазал лекарство, – цетру убили вторым ударом, но асану это не интересно. Тен Илметтин отказался читать протокол.
– Это он подстроил!
– Давным-давно был подобный случай, с печальным концом, – Эрен заклеил рану, – журавлица, что же ты такого совершила...
Его прервал звон ключей, донёсшийся из-за двери.
– Прости. Мне пора.
Так Глебова поняла, что стала разменной картой в играх высокородных каорри. До поры берегли, чтобы в решающий момент бросить на стол и сорвать банк. И Стеллана не было рядом. Неужто специально ждали, когда младший Стасгард покинет Афелет? Немаленькие, понимали, что устроит отмеченный Морой.
Конвоиры выстроились по углам платформы. Главный коснулся пластины в основании, и от слушателей дерью отгородило силовое поле. Едва она дотронется до мерцающей завесы, то упадёт, парализованная разрядом.
Судить вызвался асан. Саша едва подавила смешок: поистине, главный обвинитель. Мудрейший каорри в государстве! Серый кардинал Карвахена! Вспомнились болота, нападение, раненый бок тен Илметтина. Как повернулась история, если бы белый огонь не исцелил его? Интересный способ отблагодарить за спасение – повесить чужой грех и сделать козлом отпущения. Чего там, спасительница не дождалась устного признания.
– Назовите себя, – одетый в золотистую мантию мужчина стоял за отдельной трибуной. В голосе слышалось презрение – он бы предпочёл находиться где угодно, только не рядом с «безумной преступницей»!
– Александра Викторовна Глебова. По-вашему, Алессе тен Васперити, – садовница нехотя произнесла чужое имя. Пусть записали в грамме, родным оно не стало. Помощник бухгалтера, судьбой заброшенная в чуждый мир.
– Позор славному роду, – с жаром произнёс Селим, – последняя из великой и когда-то почитаемой семьи повинна в убийстве!
– Ложь. Пока вы держите меня под замком, настоящий преступник заметает следы.
В зале послышался шёпот. Зрители удивлялись, как пленница посмела возразить асану. Особенно роптали кайхалы, для которых отгородили просторную ложу. Верховный стоял, сложа руки на груди и о чём-то размышляя.
– Дерзость вас не красит. Наберитесь храбрости и признайте вину. Вас застали с кинжалом в ладони над телом цетры Его величества.
– Я проходила мимо и услышала крик. Подбежала и увидела на корнях олеандра дерью Карасу с перерезанным горлом.
– Почему ваши руки были в крови?
– Хотела спасти её. Я белый лекарь.
– Тогда почему вас нашли с оружием?
Саша коснулась разбитого затылка. Как по команде стражи выхватили дубинки и приготовились к удару, но замерли.
– Кто-то напал на меня сзади. Полагаю, этот каорри вложил оружие.
– Зачем кому-то подставлять вас? Ради чего? Влияния и богатств ваша семья лишилась несколько веков назад, а других причин я не вижу.
