Текст книги "Мой парень – волк (СИ)"
Автор книги: Вероника Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 19. Паша
Лена идет медленно, осторожно. Почти наощупь. Я прислонился к спинке кресла так сильно, как только мог, чтобы не выдать себя. Черная футболка и джинсы дали возможность слиться с природой, а ей, чуть ослепшей после электрического света в кромешной тьме, все кажется особенно темным.
Я знаю, что под ее короткой футболкой только тонкие трусики. Вижу, как колышется грудь, не сдерживаемая ничем. Она задумалась, смотрит куда угодно, только не вперед, не подозревая, что я рядом. Иначе бы у нее изменился ритм дыхания, это я давно заметил.
Она поворачивается спиной и…боги…
Садится прямо мне на колени..
Да. Я дал ей это. Дал ей ровно одну секунду, чтобы осознать, что произошло: кресло не было пустым. И дал ей возможность прийти в себя, но за это время совсем потерял над собой контроль.
Одной рукой зажал рот, чтобы она от страха не переполошила всю округу, а второй прижал к себе. Она дернулась, и проехала своей округлой, аппетитной попкой по моим коленям прямо к точке моего желания.
Член прострелило от этого дикого ощущения обладания.
Черт, да она точно в моих руках!
– Лена, не бойся, это я, – практически прошелестел в ухо, и она сразу обмякла в моих руках.
Ооо это бесподобное ощущение, гораздо круче, чем когда я держал ее в воде.
Нежная шелковая кожа покрылась мурашками, и я почувствовал, что виной тому не холод леса, перепад температур, а мое присутствие.
Волоски на шее под линией роста волос встали дыбом, – да, моя хорошая, я тоже возбужден.
Она чуть дернулась вперед – назад и мой член тут же пришел в боевую готовность. Лена, поняв это, прижалась еще больше своей попкой ко мне, вжалась так, что не вздохнуть, – ощущение потрясающее.
Чуть повернула голову, и я, получив доступ к ее шее, провел носом вдоль нее, втягивая воздух сквозь зубы.
Ччеерртт. как же вкусссно
Убрал руку от ее рта, прихватил за волосы, услышав вздох, запустил руку под футболку.
Погладил голый живот, задел мизинцем ногу, запустив дрожь по ее телу.
Аххррр…
Провел ладонью выше, коснулся горячей, мягкой груди, ухватил сосок, пропустил между пальцев.
Ооууу…Лена задрожала вся, целиком, будто землетрясение началось – такое обоюдное желание охватило нас в темноте.
Я куснул ее мочку уха, лизнул невыносимо вкусную шею, повернул ее голову к своему плечу, чтобы поцеловать…
Швввирк, швииирк…
Чтоо это?
Пссст…пссст….
Перевел осоловелые глаза на верх, в небо, оглянулся вокруг, глянул вперед.
Ничего не понимаю. Кто я? Где мы? Что происходит?
О нет. На крыльце стояла Вера. Слепо щурясь в темноту, она пыталась свистеть.
– Леен! – не выдержав, позвала она. – Ты тут?
Тряпкина в моих руках вздрогнула и тоже посмотрела в сторону Веры.
Мои руки на ее груди замерли, прожигая клеймо.
Лена откашлялась, и Вера, услышав ее, радостно прошептала:
– А я проснулась, смотрю, тебя нет. Заволновалась.
– Все хорошо, Вер! – овладев голосом, сказала моя ночная нимфа.
Положив свои ладошки на мои руки, она отбросила их, как развязанные шнурки, в стороны.
– Нет! – сказала она, вставая, чуть повернув голову ко мне. – Нет и нет!
– Вер, да я тут! Воздухом вышла подышать, – сказала она моей сестре, ускоряя шаг.
Как только обе девушки скрылись в доме, я вскочил. Сбросил одежду прямо у кресла, и обратился в волка. Убегая от дома дальше, дальше в лес, мне становилось лучше. И чем большее расстояние становилось между моим сердцем и моей собственной берлогой, в которой осталась Ленка, мне было лучше.
Черт бы ее побрррал!
Наутро, после всех этих бесконечных разговоров, я заказал строительные материалы, которые неожиданно доставили буквально через час-полтора.
Я настолько удивился быстрой доставке, что не сказал ни слова о том, что планирую все это вернуть в магазин, как только "дорогие гости" уедут.
Потому что они вконец все меня достали. Все. И эта блондинистая мисс Давайте-все-здесь-переделаем в первую очередь!
И я решил пойти на крайние меры. Устроил им экскурсию. Купил тур на троих и торжественно подсунул Вере.
Они поохали, поахали, но согласились. Конечно, чего бы им не согласиться?
Я так радовался, когда слушал, как они внизу собирают вещи, как не радовался наверное, никогда…
Экскурсионный тур длится всего два дня, но даже этого мне точно хватит для того, чтобы прийти в себя, немного развеяться, побыть в шкуре волка и хоть чуть-чуть выветрить запах этой вредной девчонки из своего жилища одинокого волка!
Наконец-то, свобода! Наконец не будет нытья про покосившийся туалет на улице, отсутствие горячей воды, разваливающихся ступеней и занозливый стол. Наконец хижина будет похожа на мужское жилье, приличествующее волку: пахнущее пылью, лесом и деревом.
Как только девчонки отбыли, я тут же отдал ключи своему другу-медведю, обратился в волка и, радостно поскуливая, потрусил в лес, огибая стройматериалы, которые решил сдать в магазин при первой возможности после отъезда "дорогих гостей". Да, вот тебе, Леночка! Я– настоящий мужик, зверь, ррррр!
Глава 20. Лена
Мы ехали в автобусе, и я все думала, думала, вспоминала мою жизнь тогда, пять лет назад…
С Верочкой я была знакома всю свою взрослую сознательную жизнь и всегда она говорила о своем брате Пашеньке. Хотя сейчас, да и тогда, когда я с ним познакомилась, на Пашеньку он совершенно не тянул, а являлся настоящим Павлом. Вот так, с придыханием, Пааавел, я и называла его какое-то время. До тех пор, пока он не умер для меня. Совсем.
Я уже говорила об этом, а сейчас расскажу, почему!
На первом курсе, в неполные восемнадцать, меня почему-то сразило юношеское акне, от чего и развились проблемы с общением. Особенно-с противоположным полом. И когда Верочка пригласила меня к себе домой, после посвящения в студенты, я просто обмерла от красоты неземной в лице Пааавла. Жили Верочка с братом вдвоем, и никто, кроме них, не увидел, как в один миг в дверях обычного сталинского дома в двухкомнатной квартирке, прихожей с несвежими обоями меня настигла настоящая любовь. Огромная как небо, бездонная как море, безнадежная как река Стикс.
Паша посмеялся над моим прифигевшим видом, Верочка вздохнула и провела в свою комнату, и с той поры закрутилась моя слежка за предметом обожания.
Паша вел обычный дня нашего захолустья образ жизни. Он, как и мы, ездил на учебу в город из центра, иногда даже в одно и тоже время с нами на рейсовом автобусе, подрабатывал грузчиком в магазине напротив дома и как настоящий взрослый студент-третьекурсник, делал рефераты первокурам по своей загадочной для меня автомеханической специальности.
И все это делалось просто и спокойно, чтобы Верочка не чувствовала себя финансово обделенной.
Но еще одна сторона была от нас закрыта. Это его личная жизнь. В универе Паша был всегда окружен длинноногими девицами с других факультетов, и мне приходилось только страдать, невыносимо тяжко вздыхать, когда я встречала его с очередной красоткой.
Кончилась зима, пролетела весна, то первое лето в честь успешного окончания первого курса я провела в деревне у бабушки и деда на плантациях с бесконечным поливом и прополкой грядок, а в августе отдохнула в Туапсе, где мне очень, конечно же, понравилось. И вот под палящим солнцем и горячим ветром прыщики исчезли как сон, а нежная кожа покрылась легким оливковым загаром, белокурые же пряди, выгорев на солнце, приобрели остро модный оттенок. Осенью я вернулась домой и стала невероятно популярной красавицей среди своего потока.
В конце сентября мне исполнилось девятнадцать, а неделей позже Паша явил свое истинное, отвратительное обличье во всей красе, после чего благополучно умер. Для меня.
В университете отмечался традиционный день первокурсника, и несколько желающих факультетов, в том числе автомеханический и филологический, выехали на базу.
Стояла чудная сентябрьская погода, осеннее солнышко припекало совершенно по-летнему, все кругом были дружелюбно настроены, чему способствовало большое количество еды и выпивки.
Все время испытаний для первокурсников, в котором мы с Верочкой были задействованы в числе организаторов, я выискивала глазами Пашу, решив признаться ему в своем нежно перенесенном через год учебы чувстве, но того все не было.
И когда на поляне он наконец появился вместе с отставшей группой, сердце мое глухо бухнуло – и остановилось. Я смотрела на черноволосого красавца, не в силах отвести глаз, а потом поймала его ответный взгляд – и расцвела как майская роза.
В глазах Паши читались удивление и восхищение, и именно я была их причиной! Он увидел, какая я стала красавица. Он понял, как был слеп раньше! Он восхищенно и радостно сдавался на милость королевы.
Обуреваемая такими мыслями, я улыбаясь, как принцесса своему нареченному принцу из сказки, шествовала к Паше сквозь толпу галдящих и смеющихся студентов и преподавателей. А он протянул руку и небрежно кивнул, продолжая с восхищением пялиться куда-то мне за спину.
– Привет, малявка. Давно тебя не видел. Выросла, молодец. И прыщи прошли.
Мне показалось, что прямо с полянки для студенческой гулянки я резко переместилась в Северный Ледовитый океан. Прямо в чем мать родила. Пытаясь дышать, а проще говоря, ловя ртом воздух, попыталась поздороваться, или хоть что-то сделать, но горло мое сдавило обручами, а на язык положили могильную плиту. Не удалось произнести ни слова, только нечленораздельное мычание.
Но мои потуги остались без внимания его величества. Все внимание Паши перешло к новенькой – высокой темноволосой девушке с карими хитрыми глазами и алым ртом вампирши. На мой взгляд, слишком костистой и огромной девчонке.
– Натали, привет! Как я рад тебя видеть среди студенток нашей альма-матер!
– Берегись, Пашенька, не упоминай других в разговоре со мной! Я, знаешь ли, немного собственница!
Мне показалось, или вокруг все завоняло каким-то зверем? Похотливым, дурацким зверем!
– Это очень интересно! Потому что я знаю одного человека, который очень бы хотел остаться с тобой наедине…
Новенькая вонючка улыбнулась и обвила руками шею Пашки-какашки, а потом они поцеловались так, что даже слепоглухонемой идиот догадался бы, что эти двое – любовники.
Вся в слезах, я убежала к речке.
К сожалению, сия пучина не поглотила меня, оказавшись мелководьем. Я шла и шла минут пятнадцать по реке, а воды мне все было по колено. Спустя двадцать минут похода по тине в кроссовках стало невыносимо уже не только от того, что мальчик, которого я люблю, совсем не оценил красоты моей писаной, но и от того, что утопиться в этой речушке совершенно невозможно. Только если какой-нибудь карлице ростом с метр с кепкой, с моим же честным метр семьдесят это было совершенно нереально.
Стало только холодно. И тогда неудавшейся самоубийцей было решено вернуться на берег и согреться. Хоть чем. Дорога до берега заняла еще ужасающе огромное количество времени и когда я добралась в сумерках до суши, у меня уже зуб на зуб не попадал.
Лишь запасные вещи одногруппниц спасли меня в тот день от заслуженного воспаления легких.
Переодевшись в сухое, я вдруг решила, что мне нужен второй шанс. Прямо-таки необходимо поговорить с Пашей словами, и перестать ходить вокруг да около, посылая ему невербальные сигналы своей безответной любви. А может даже, показать одним способом, что я очень даже похожа на тех девушек, что толпятся возле него в постоянном окружении, но с одним немаловажным отличием– подарив свою невинность.
За таким размышлением я обошла почти весь лес, спугнув в кустах огромное количество уединившихся парочек, но найдя, наконец, источник своего несостоявшегося самоубийства.
Прямо на меня выбегала из кустов довольная, какая-то раскрасневшаяся и практически полураздетая Натали. Только на губах ее была размазана до подбородка красная помада, и в сумерках, навалившихся на лес за время моих поисков, мне показалось, будто помада эта стекает каплями прямо на грудь в расстегнутой кофте.
Увидев меня, Натали странновато блеснула глазюками (может, линзы какие фосфорицирующие), ухмыльнулась, вытерла подбородок, размазав свою странную алую жидкую помаду еще хуже и шикнула на меня.
– Кыш, малявка!
– Да пошла ты, коза драная! Паааша!!! Ты гдеее??
Засмеявшись, эта болезная умом убежала, а я ринулась в кусты, откуда и появилась эта выскочка.
Пашу я нашла сидящим на поваленном дереве в каком-то остеклененном состоянии.
"Напился" – решила я. Ну как оставить свою любовь в таком состоянии, причем не обычном для него?
Я подошла ближе, села рядом и привлекла его головушку к себе, пользуясь его слабостью.
– Пашенька, я…
– Кто эт-та… Бож-же, Ленка. Что ты тут делаешь, мелкая…
– Пашенька, я люблю тебя!
– О, вот это уж глуп…сти… Нет никакой любви, п…нимаешь? Одна… голая физиология!
Тут я почувствовала, как в животе стало горячо, а соски под бомбером нестерпимо заболели от напряжения. Я вспомнила его поцелуй с Натали на поляне и, не сомневаясь и минуты, сунула его холодную руку в вырез свитера. Ладонь Павлика заскользила по коже, пальцы непроизвольно обхватили нежный сосок, и меня выгнуло в сладкой судороге удовольствия, пронзительного, как боль.
– Паааш…
– У тебя такая нежная грудь, девочка…
В следующий момент все закончилось. Остекленевший Пашка исчез, на его месте появился смерч, вихрь, ураган. Он резко открыл глаза, которые тоже почему-то засветились в опускающейся на лес тьме, схватил меня за плечи, а потом вихрь, смерч и ураган начал трясти меня, словно тряпичную куклу, из стороны в сторону. При этом Пашка изрыгал проклятия и яростные сентенции, от которых не хотелось жить. Иначе говоря, матерился на чем свет стоит.
– Вы все шлюхи! И ты туда же! – кричал он на весь лес и тащил меня на студенческую поляну.
Я размазывала слезы и сопли по щекам, взывала к его совести, но напрасно.
Не добежав до автобуса, в который уже загружались студенты, он вдруг остановился, яростно оглядел меня всю, презрительно уставился в глаза, сверкнув зеленым блеском, притянул за ворот свитера к себе, от чего я практически впечаталась ему в грудь, и, рвано дыша, приблизил мое лицо к своему. Мне показалось, что он или плюнет прямо мне в лицо, или поцелует. На всякий случай я закрыла глаза и почувствовала, как по щеке прошелся шершавый язык.
В недоумении я открыла глаза и увидела прямо перед собой чернющий лес и больше никого.
Всю обратную дорогу домой я пялилась в окно, заметив, что Пашки нет с нами в автобусе, как нет и Натали, чтоб ее собаки разодрали.
Верочка посапывала на моем плече, а я не знала, что же произошло на поляне. Особенно много вопросов вызвали пятна крови, которые отпечатались на одолженном у девчонок бомбере. И крови явно не моей.
И пока я ехала в заполненном студентами автобусе домой, Любовь превратилась в Ненависть, и я поклялась самой себе страшной клятвой, что больше никогда в жизни не посмотрю в сторону Павла, не произнесу ни единого слова в его присутствии, вообще не войду в комнату, если там будет находиться этот предатель.
А через месяц, в ноябре, он и сам вдруг пропал. Как сказала Верочка, где-то в Карелии скончался их единственный родственник, оставив брата с сестрой круглыми сиротами и владельцами небольшого дома.
Верочка не хотела бросать институт, и осталась в нашем районном центре. Ежемесячно она получала из Карелии денежный перевод, благодаря чему жила довольно припеваюче. И ездила к брату всего один раз, вернувшись оттуда беременной и тщательно скрываемой тайной, – от кого.
Это было пять лет назад.
И вот сейчас он купил нам тур по Карелии, специально, чтобы избавиться от нас. Как и тогда, когда бросил меня в лесу.
Все повторяется! Все повторяется!
Именно поэтому мне нужно держать себя в руках при нем, а не смотреть, как волк на мясо! Как диабетик на пирожное! Как красивая девушка на платье в витрине бутика!
Может быть, мне и не нужно было приезжать, но все равно я должна испить эту чашу боли до дна сама!
Глава 21. Лена
Поездка по республике оказалась удивительной. Мы побывали в самом средоточье Карелии, напитались ее волшебством и от души прониклись всем, что даровала природа этому удивительному краю.
Побывали на водопаде Кивач. За чисто символическую плату въехали на прилегающую парковку, нагулялись вдоволь по всей территории заповедника. Самостоятельно посетили музей, ознакомились с растительностью дендрария, оттягивая момент наслаждения любованием водопадом. А на самом водопаде ощутили тот самый «зов пустоты». Когда смотришь вниз, и вода зовет тебя. Шум воды пробирает до мурашек и оставляет неизгладимое впечатление. Сложилось ощущение, что вода густая и тяжелая, когда она вальяжно «переваливалась» между камней.
В этот же день мы успели посетить еще один объект природы – вулкан Гирвас в 30 километрах от Кивача. Гирвас нисколько не уступает по впечатлениям от Кивача, а в моменты сброса воды, думаю и того, намного превосходит.
На Рускеала мы посадили зарядку фотоаппарата – настолько здесь были красивые виды! Можно сказать, есть где разгуляться любителям сделать селфи – смотровые площадки, огражденные тропы…
Много всего невероятно красивого удалось посмотреть, но самое главное – ощутить настоящее единение с природой, насыщенной, фактурной, живой.
Но на обратном пути случилось непредвиденное: по пути к нашей деревне Кочкомозеро сломался автобус. Мы даже решили, что придется идти пешочком, но гид и водитель заверили нас, оставшихся пассажиров, что все поправимо и мы будем доставлены домой в целости и сохранности.
Потому мы решили устроить небольшой незапланированный пикник в тени березок, пока автобус ремонтировался умелыми руками водителя.
Мишенька с Верой предложили запустить воздушного змея, а у меня очень не вовремя зазвонил телефон. Странно, но дозвонившейся в этой глуши оказалась знакомая из ювелирного магазина «Золотая рыбка». Девушка, похоже, несущая только плохие новости.
– Леночка, милая, как отдыхается тебе вдали от родины?
– Очень и очень миленько, знаешь ли. Купаемся-загораем.
– Ага, и мужчин цепляем, похоже!
– Чего это? Никого не цепляем мы. Да тут и мужчин практически нет.
На всякий случай я решила промолчать про то, что рядом с нами все время находился один образчик мужественности – Павел и периодически объявлялся другой образчик маскулинности – Петр.
Мало ли, вдруг сюда весь мой поселок приедет, состоящий из незамужних дам.
– Да ладно! Все уже знают, что ты там замутила секс-марафон с братом Веркиным. А все мы помним, каким горячим был этот парень, пока не пропал, не уехал. Вряд ли за эти несколько лет он стал обычным ботаном.
– Ничего подобного!
– Да ладно тебе, Ленок, Регишка всем все уже рассказала!
– Да как! Да как она смеет! Все это ложь!
– Может быть, и ложь, да Авиз так расстроился, что кольцо, которое тебе готовил, подарил совсем другой девушке.
– Кому это, интересно?
– Так тому, кто весть о твоей измене и принес, конечно! Регишке!
– То есть как Регишке?
– А вот так. Попьянствовал пару дней, конечно, не без этого, а Регишка вокруг него крутилась-вертелась, да и отпоила, отогрела родимого. Так они тебе об этом не сообщили чтоли? Ой, как неудобно получилось, извини, Ленок!
Конечно, неудобства никакого в голосе первостатейной сплетницы я не услышала. И не мудрено. Чем еще заниматься человеку в магазине, в который наведываются только несколько человек? Все остальное время куда-то девать надо. И, видимо, только собирать и передавать сплетни.
Я несколько раз звонила Регишке и Авизу, но абоненты отчаянно не желали со мной соединяться. Будто бы оператор сотовой связи точно знал, что я сейчас вылью на этих двух обманщиков целый ушат грязи, а потому просто-напросто отключил сеть.
Или я в какую-то зону – внезону попала. В очередной раз.
Я устало опустилась на расстеленное покрывало и посмотрела по сторонам. Несмотря на мое горе, кругом жизнь продолжала кипеть. Вера с Мишенькой бегали по полю, запуская змея. Гид и водитель чуть дальше ремонтировали автобус, мимо проезжали редкие машины. Солнышко припекало и расцвечивало радужными красками окружающую зелень, бабочек, жуков, пчелок.
И вдруг со спины меня кто-то окликнул. От удивления я чуть не упала. Даже забыла, что грустить собралась по поводу потерянных жениха и подруги.
Рядом стояла молодая девушка. Она, улыбаясь, присела рядом со мной.
– Не грусти, – сказала она и голос ее показался мне очень приятным, гармонирующим со всем этим летним великолепием. – Может быть, сейчас с тобой случилась одна неприятность, но зато она освободила место для счастья. А счастье это уже стремится к тебе.
– Вы, наверное, свидетель?
– Конечно, я свидетель всему!
– Да нет. Вы, наверное, свидетель Иеговы?
Я внутренне захихикала.
Она нахмурилась.
– Первый раз слышу такое странное имя. Нет. Я – Вилагфа.
Я хмыкнула. А это имя не очень странное.
– Лена! Сначала тебя ждет испытание. Но благодаря ему ты растисчишь дорогу новому.
– Каким это образом, интересно?
– Уже сейчас ты помогаешь одному увидеть светлый мир своими действиями. Но вскоре ты поможешь многим обрести свою сущность. Конечно, если сделаешь правильный выбор.
– Хм. Выбор. Если хочешь знать, Вилагфа, я все время делаю неправильный выбор.
– Выбор не может быть неправильным! Но я рекомендую тебе ничего не забывать. Хотя… если даже ты все забудешь, тебе все равно обо всем напомнят.
– Ээээ… и каким же это образом, интересно?
– До встречи, Лена, береги себя и своих друзей.
Я посмотрела в сторону Миши и Веры, куда она кивнула головой, а потом решила сфокусировать свою странную собеседницу на более точных вопросах. Но ее и след простыл. Просто так – пуф – и не нет ее. Может, в воздухе расстаяла. Может, в яму какую провалилась. Я вскочила и огляделась. Так и есть. Загадочной девушки со странным именем нигде не было.
Зато гид вовсю махал нам руками и звал к себе. Автобус радостно урчал мотором.
Уже сидя внутри, я спросила у нашего гида, откуда тут такие странные имена? Например, Вилагфа. Никогда такого не слышала – обьяснила я ему.
– Вилагфа?
– Дада.
Он удивленно перевел на меня свои глаза.
– На холме, к югу границы, растет древняя липа. Ведьмы называли её Вилагфа. Я раньше видел, как в канун дня солнцестояния на её ветвях загорались миллионы огоньков – светлячков. Бабушка говорила, что это духи из верхнего мира приходят проведать мир людей. Жители нашей деревни приносили подношения под дерево: фрукты, мёд, молоко. Также поговаривали, что в корнях древа находится вход в нижний мир. Но потом дорога к липе заросла, о ней забыли. И теперь никто и не знает даже, где она растет.
– Очень интересно. То есть, это не женское имя?
– Это имя волшебное. Или ведьмовское.
– Значит, все же, женское, – заключила я.
