Текст книги "Перед тобой земля"

Автор книги: Вера Лукницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Виден берег озера, а вдалеке – снеговые горы, Там Мончетундра. Огни Имандры – мы правильно ехали...

...Зимой 1931года, полярной ночью за полярным кругом, четверо исследователей, составлявших полярную геохимическую экспедицию, мчались по ледяным озерам, по снежным горам – "варакам", по глухой, не ведающей людей тундре на оленьих нартах. Это были Александр Евгеньевич Ферсман, геохимик Александр Федорович Соседко, Коля Пораделов и Павел Николаевич Лукницкий.

Мончетундра была тогда еще не исследована, и пользовались они составленной Ферсманом картой на кальке. Исследователи направились в Мончетундру, где не было ни единой избушки и вообще никаких признаков жизни, нашли горный хребет Нюдуайвенч, заложили в скалу динамит, и Коля взорвал его. Ферсман мял в руках, нюхал, пытал кислотой зеленоватую породу и вдруг весело и лукаво воскликнул:

– Здесь будет город!

Всем стало смешно: какой город, даже птиц нет. В этой замерзшей пустыне – город? Прямо в оледенелых озерах – город? Или в этих снежных горах?..

– Да, да, – повторил уверенно Александр Евгеньевич и тоже засмеялся. Только он смеялся особым смехом – хитрым и мудрым. – Будет город! В теннис будут играть! Яхт-клуб будет!

Павел Николаевич рассказывал, что Ферсман обладал талантом заражать своими блистательными идеями всех, кто находился вокруг него, и был он при этом так легок, так прост в общении, что ему можно было простить все, даже утопические фантазии. Так они в тот раз, слушая, и воспринимали его, улыбаясь, даже чуть снисходительно, быть может, тщательно пряча эту снисходительность в работу. Академик прекрасно заметил и иронию, и "усердную работу", – он всегда все замечал, но, не подав и вида, продолжал "рисовать" картину воображаемого города. А работа их в тот момент заключалась в строительстве пока первого в Мончетундре жилья – шалаша из корья. В шалаш они поставили печку-"буржуйку", которую привезли с собой, раскалили ее докрасна. Горячий дух потянулся вверх.

Бывают же чудеса! Вот ведь сверкает город в глазах кудесника. Поводит он рукой в сторону промерзших чернеющих гор – и нет полярной ночи, и аллеи цветущие, и парки раскинулись... Поводит другой рукой – и вместо мертвых озер яркие фонари горят, автомобили катятся по асфальту, люди нарядные спешат в магазины, в кино, на свидания...

Четыре одержимых человека сидят в шалаше, греются у печки-"буржуйки", мечтают о свершении чуда, которое они своим присутствием в этой полярной ночи породили...

Экспедиция возвращалась с победой. На нартах лежало несколько пудов породы для первых лабораторных исследований...

А через несколько лет, в 1937-м, Павел Николаевич снова оказался в Заполярье. Он рассказывал, как однажды на автодрезине он подъехал к подножию Нюдуайвенча и увидел молодой Мончегорск, город-парк. Широкие ровные улицы, проложенные среди чудесного таежного леса. Одни дома были уже построены, на других участках стояли столбики с табличками или просто с номерами будущих домов. Повсюду слышался стук топоров, сбивавших стены, перила, лестницы, киоски для книг; типография выпускала газету "В бой за никель". Прямо на улице – спасибо полярной тьме – демонстрировался кинофильм...

В 1955 году Кольский филиал Академии наук СССР устраивал торжества по случаю своего 25-летия. Павел Николаевич, как пионер исследований, был почетным гостем и в Кировске, и в Оленегорске, и в Апатитах. Пользуясь случаем, он взял меня с собою. Было прекрасно, но почему-то везде Павлу Николаевичу задавали один и тот же вопрос: видел ли он Мончегорск? Может быть потому, что он был одним из основателей этого города?.

– Да, – отвечал он, – видел... Мончетундру, где не было и живой души, видел. И как начал строиться город – видел.

– А посмотрите его сейчас, Павел Николаевич!

Он мог представить себе город, ведь он видел, как его строили. Ну, наверное, город осовременился, и комбинат, должно быть, расширился. Но гадать не стал – поехал.

"Победа" вкатила нас на проспект-бульвар с двумя рядами боковых аллей, тротуарами, с громадами великолепных архитектурных ансамблей, освещенных в три ряда двойными электрическими "лунами". Гостиницы и кинотеатры, больничный городок и металлургический техникум, музыкальная школа и массивы огромного комбината, рестораны, яхт-клуб, теннисная площадка... Все выстроено гармонично, с учетом природных особенностей красивого края Мончи. А в черном небе – зеленохвостое и розоватое северное сияние, как замерзший над городом праздничный фейерверк...

Если вот так вся история города укладывается в пределы одной человеческой жизни, если человек в красивой и удобной гостинице, лежа в ванне, наполненной горячей водой из того озера, по которому всего два десятилетия назад он двигался на оленях, будто по снежной бескрайней пустыне, сейчас не фантазирует, а только вспоминает болотистые лесные чащи, склоны диких снеговых гор, безлюдную суровую тайгу, которая вот так вдруг превратилась в мощный промышленный центр, в прекрасный реальный город, – то это действительно чудо...

И еще один временной скачок. Еще на двадцать лет. В центре городской площади – высокий изящный обелиск. С девятого этажа гостиницы туристического комплекса "Лапландия", где я остановилась, будучи в командировке, хорошо видны освещенные прорвавшимся сквозь полугодовую тьму и потому особенно ярким солнцем Дом техники и Дом Советов, санаторий и Дворец спорта, универсамы и Дворец культуры. А вдали, справа, – та самая гора Нюдуайвенч, к которой подъехали в 1931 году полярной ночью четыре человека... Низкое солнце окатывает гору и круглые снежные сопки вокруг, как будто перебирает в своих лучах-пальцах гигантское перламутровое ожерелье.

А по улицам, по площади к гостинице движутся люди – группами и поодиночке, в ярких костюмах, разноцветных шапочках, с лыжами, рюкзаками. Это туристы, приезжающие сюда со всех концов страны поглядеть на "Жемчужину Заполярья", как называют теперь Мончегорск.

Ту "современную" гостиницу, которая так гостеприимно приютила одного из основателей города в 1955 году, найти не удается – она затерялась среди многоэтажных комплексных строений на трехкилометровой магистрали центрального проспекта.

Быстро темнеет – еще не наступил полярный день, и весь город уже светится тысячами огней, но сегодня зажжен главный "Голубой огонек" во Дворце культуры. Зажжен в честь сорокалетия основания города. На "Огоньке" ветераны-строители, ветераны-защитники, ветераны-металлурги, ветераны-воспитатели и, конечно, новое, молодое поколение горожан-мончегорцев. Они делятся воспоминаниями, радуются успехам и свершениям, поют, танцуют, смеются... а в огромные окна виден взлетающий в небо изящный обелиск. И генеральный директор по науке, ветеран комбината "Североникель", ветеран города Мончегорска В. Я. Поздняков, показывая в окно на обелиск, говорит: "На вершине этого гранитного столба будет стоять каменный человек с молотком. В честь первых геологов в Монче..."

"Монча" в переводе с саамского значит "красивый". Только саамы, живя среди этой красоты, не могли представить, что могут прийти люди и так умножить ее...

Правильно был назван первый домик Ферсмана "Тиеттой". Только Тиетта это теперь все тундры: и Монча, и Ловозерская, и Хибинская. И не только тундры – весь Кольский полуостров люди превратили в счастливый край.

Полярная экспедиция дала богатый материал Лукницкому для работы. Кроме того, он здесь собрал еще одну уникальную коллекцию – саамских сказок и легенд.

Нет, никогда

не оторвусь я от той тропы

Возвратившись из Заполярья и не отдохнув ни дня, Павел Николаевич отправился в Москву и занялся подготовкой ТКЭ.

Он поселился в квартире у начальника экспедиции Горбунова в Леонтьевском переулке. Квартира превратилась в штаб. В ней с утра до ночи толпились ученые, хозяйственники, альпинисты, финансисты, топографы. Горячие споры возникали по множеству поводов. На московских заводах и фабриках по специальным заказам экспедиции впервые производились разные виды снаряжения для высокогорных зон и особого климата, метеорологические и геофизические приборы, автоматическая станция, инструменты для энергетиков, гидрологов, альпинистов, геофизиков, гравиметристов, гляциологов, сейсмологов, паразитологов, этнографов, геохимиков, автомобилистов... Подлежала всестороннему и основательному изучению территория в десятки тысяч квадратных километров, в том числе и та ее часть, на которую никогда еще не ступала нога человека.

Карта экспедиции была разделена на квадраты, как перед предстоящей битвой. Заранее было определено расположение баз фуража, горючего, продовольствия; медпункты.

На Тянь-Шане закупили тысячу лошадей.

Восемь месяцев длилась подготовка, ибо успех всякой экспедиции обеспечивается прежде всего хорошей организацией и правильным подбором кадров. Было создано семьдесят два отряда по научным специальностям.

"Только в 1932 году, – напишет позже Лукницкий, – за шесть месяцев полевых работ, от открытия до закрытия перевалов, – экспедиция, если вытянуть в ниточку все маршруты, прошла сто тысяч километров и исследовала на территории Таджикистана площадь в сто тысяч квадратных километров".

Исключая период, когда Павел Николаевич находился в Заполярье, все остальное время он, живя в штаб-квартире Горбунова и обсуждая с учеными планы создаваемых отрядов, погружался в суть научных идей, приобретал множество знаний и был преисполнен вдохновения. Комаров, Губкин, Ольденбург, Павловский, Прянишников, Никифоров, Ферсман, Наливкин, Щербаков, Марков, Колесник, Караулов, Федченко, Овчинников, Андреев и многие, многие другие академики, профессора, выдающиеся специалисты – раскрывались как люди интереснейшие, своеобразные, с необычными характерами. Встречи с ними обогатили Павла Николаевича на всю жизнь.

Участник семи памирских экспедиций, известный топограф, сделавший в 1928 году, через пятьдесят лет после первого открытия В. Ф. Ошаниным, "второе открытие ледника Федченко", И. Г. Дорофеев вспоминает, как ранней весной 1932 года в Москве произошло его знакомство с Лукницким в той же штаб-квартире Таджикской комплексной экспедиции.

"До этого я не был с ним знаком, – рассказывал Дорофеев, – и потому я сначала отнесся к нему скептически, думая, что где ему до этой должности, ведь он новичок в экспедиционных делах. Но в первый же день моего знакомства я должен был изменить свое мнение в корне... Во всех вопросах организации экспедиции Лукницкий оказался эрудированным. Я был удивлен. В тот же день я познакомился с ним поближе. При знакомстве Лукницкий с крепким рукопожатием радостно сообщил мне : "А я Вас знаю; правда, пока заочно – из газет и отчетов экспедиции Академии наук ". Наблюдая, в подготовительном периоде, почти ежедневно Павла Николаевича, я удивлялся его работоспособности, рассудительности, умелому подходу к людям ".

Ох, как трудно было ему быть выдержанным с некоторыми строптивыми руководителями отрядов и групп, пытавшимися с наскоку решать большие вопросы!

В экспедиции только научных сотрудников было двести девяносто семь, а вместе с обслуживающим персоналом в ней принимало участие более семисот человек. Работы очень много, притом ответственной. Она по плечу только сведущему человеку, знающему экспедиционные условия работы, характер климата и гор. Таким именно и оказался ученый секретарь. Он уже провел две сложные экспедиции на Памир в 1930 – 1931 годах, побывал в лапах басмачей и только чудом уцелел. Да, Лукницкий был полезным для экспедиции человеком. Да иначе и не могло быть – ведь подбирал его на эту работу сам начальник экспедиции, знаменитый Николай Петрович Горбунов".

ИЗ ПИСЕМ РОДИТЕЛЯМ

13.02.1932

...Все дни по-прежнему в яростной, но увлекательной работе... Живу у Горбунова отлично – один в прекрасной небольшой комнате. К моим услугам газовая плита, пишущая машинка (а с завтрашнего дня и машинистка), телефоны и все прочее, вплоть до электрического пылесоса. Но девиз – ни одного часа не на дело, иначе не успеть, поэтому не был в Москве решительно ни у кого. Участвую во всех совещаниях, во всех переговорах Горбунова – вплотную связан с ним по работе. Чувствую себя с ним отлично. У него изумительные книги по Памиру, вчера просматривал их.

...На днях, а может быть, и через неделю – все-таки приедем. В Ленинграде пробуду с неделю или дней десять. Решено, что я еду на Памир с группой самого Горбунова, и из Оша выезжаем в июне.

Дела экспедиции идут хорошо, у нас во Фрунзе есть уже 300 лошадей, а в разных городах для нас готовы чудеснейшие консервы (шпинаты и прочие деликатесы), полушубки, ботинки, седла и т. д. Я выписываю Егора Маслова, он будет у нас поваром. Вообще я распоряжаюсь вовсю, но не важничаю. Важничать – некогда...

21.03.1932

...Думаю быть в Ленинграде 24 марта, во всяком случае – не позднее 25-го. Приезжаем для участия в пленуме экспедиции. Пробудем дня 2 – 3. Возможно, Горбунов остановится у меня...

17.04.1932

...Страшно завален работой и поэтому не успеваю писать писем. В "Новом мире" " напечатан мой очерк о ляпис-лазури...

Заключаю договор с "Молодой гвардией" на книгу об экспедиции...

ИЗВЕСТИЯ Москва, 15 апреля 1932 г.

РЕДАКЦИЯ

телефон No 2-52-53

No 370

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Выдано тов. ЛУКНИЦКОМУ Павлу Николаевичу в том, что он является специальным корреспондентом "Известий ЦИК Союза ССР и ВЦИК" по Таджикской ССР.

Просьба ко всем организациям и учреждениям оказывать тов. ЛУКНИЦКОМУ П. Н. свое содействие.

ОТВ. СЕКРЕТАРЬ СЕЛИХ

ЗАВ. ОРГ. МАС. ОТДЕЛОМ ПОЛИКАШИН

Круглая печать

В мае Лукницкий вылетел в Ташкент, а затем в Душанбе, чтобы доложить правительству Таджикистана о том, что уже сделано, что делается и что должно быть сделано и какого содействия они ждут от таджикского народа, от партийных организаций республики и от ее правительства. Кроме всех выполняемых в экспедиции обязанностей Лукницкий, как географ-исследователь, получил еще одно важное задание – определить в совершаемых им маршрутах возможность укрепления пограничных районов Памира.

ИЗ ПИСЬМА РОДИТЕЛЯМ

2. 06. 1932

...Вчера вечером приехал Горбунов. А завтра, на рассвете, улетаю с ним в Сталинабад – на девятиместном трехмоторном самолете.

В Сталинабаде пробуду, самое большее, два дня, потом прилечу в Ташкент и уеду в Ош. Из Оша собираемся выходить 15 июня...

ИЗ СТАТЬИ В РЕСПУБЛИКАНСКОЙ ГАЗЕТЕ (5.06.1932, Сталинабад)

...Начальник ТКЭ т. Горбунов и ученый секретарь т. Лукницкий, вылетев 3-го из Ташкента, спустились в Сталинабаде, перелетев снеговые вершины Гиссарского хребта.

На аэродроме они были встречены представителями правительства и научных организаций. Вместе с председателем Совнаркома Таджикистана т. Ходжибаевым, поехав на машине по течению реки Варзоб (30 км от Сталинабада), в кишлаках Варзоб-Кале, Регар получили достоверные сведения и ценные образцы ряда месторождений сурьмы и свинца. На основании полученных данных будет пущен специальный геохимический отряд по реке Варзоб и по южным склонам Гиссарского хребта; отряд будет вести инструктивную работу среди населения.

Между ТКЭ и Киргизской комплексной экспедицией заключен договор о социалистическом соревновании на успешное выполнение работ. Между отрядами заключаются локальные договоры.

7-го тт. Горбунов и Лукницкий вылетели в Ташкент, откуда отправятся в Ош.

"Этот чудесный город Ош, – как написал Павел Николаевич, – находится у подножия Алайского хребта. Незабываем великолепный вид на горную цепь с высоченными, увенчанными снежными шапками пиками, с извивающимися, анакондоподобными, сверкающими под яркими солнечными лучами ледниками, с изумрудной прозрачной зеленью предгорной части. Город расположен на высоте более девятисот метров над уровнем моря – чудесный, бодрящий, благоуханный воздух. И в городе, и рядом с ним скалистые вершины с захватывающими дух обрывами, с бездонными пещерами. Город-сад, город-цветник. На базарах черешня, урюк, инжир, виноград, гранаты, арбузы, сахарные дыни и еще, и еще. И все это не в граммах и килограммах, а огромными навалами и все отборнейшего качества. Летом и до поздней осени, даже зимы – зимы в нашем понятии в городе вообще нет – город окаймлен, буквально как невеста, нежно-белой фатой зреющего хлопчатника. Гостеприимные, радушные люди: киргизы, узбеки, таджики, казахи, русские. Отсюда начнется "Большой поход"".

АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР

НАЧАЛЬНИК ТАДЖИКСКОЙ КОМПЛЕКСНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ Н. П. ГОРБУНОВ

Москва, Леонтьевский переулок, No 9, кв. 7. Телефоны: дом. 4-79-03, служ. 3-18-49.

27 июня 1932 г.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Настоящим удостоверяется, что предъявитель сего тов. ЛУКНИЦКИЙ Павел Николаевич является начальником Объединенной колонны Центральной группы, Фототеодолитной группы и Лазуритового отряда ТКЭ.

Начальник ТКЭ АН СССР и особоуполномоченный ОГПУ

Н. П. ГОРБУНОВ

Круглая печать

СССР

АКАДЕМИЯ НАУК

СОВЕТ ПО ИЗУЧЕНИЮ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ

ТАДЖИКСКАЯ КОМПЛЕКСНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

16/V 1932 г.

No 703

Место отправления: Москва,

Леонтьевский пер., 9, кв. 7

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Выдано тов. ЛУКНИЦКОМУ П. Н.– Ученому секретарю Таджикской комплексной экспедиции Академии наук СССР – в том, что ему предоставляется право иметь при себе огнестрельное оружие, именно револьвер системы "НАГАН" за No 27125.

ОСНОВАНИЕ: Распоряжение ОГПУ о предоставлении нач. экспедиции права выдачи разрешения на ношение оружия.

Начальник

таджикской комплексной экспедиции Академии наук СССР

Н. П. ГОРБУНОВ

...Наконец все семьдесят два отряда экспедиции двинулись по своим маршрутам: Душанбе, Ходжент, Ош. Лукницкий возглавил выходящую из Оша Центральную объединенную колонну, в ее составе было несколько отрядов, караван грузов и подразделение пограничников под командованием И. Н. Мутерко.

И. Г. Дорофеев вспоминает: "Большинство отрядов экспедиции собрались на исходной базе экспедиции в г. Оше. Тут было настоящее столпотворение: прибывали по железной дороге тонны различного груза, началось формирование каравана, а это значит покупка вьючных и верховых животных, седел вьючных кавалерийских, наем опытных караванщиков и рабочих, покупка продовольствия. И по всем этим делам люди шли за разрешением спорных с хозяйственниками вопросов к Лукницкому. И он их решал, прямо сказать, довольно оперативно и умно ".

В редкие свободные минуты Павел Николаевич кропотливо работал со своей походной записной книжкой – вел подробный дневник, фотографировал, проводил беседы об условиях работы на Памире.

Из города Ош П. Н. Лукницкий возглавил автоколонну экспедиции и повел ее по только что построенной автомагистрали. Ош – озеро Каракуль. Это была нелегкая поездка: тут и труднопроходимые места, опасные переезды по ненадежным мостам через горные и бурные реки и форсирование их вброд.

От начальника автоколонны, прокладывающей первый след на Памир, требовалось знание дела, смелость, находчивость и умение ладить с шоферами.

Кончился автотракт. Груз надо было везти караванами за сотни километров по дороге, изобилующей очень опасными участками; провести караван по немыслимо трудным оврингам возможно только человеку, знающему характер такой дороги и обладающему незаурядной смелостью и умением. И Павел Николаевич Лукницкий провел караван без потерь".

ИЗ ПИСЕМ РОДИТЕЛЯМ

9.07.1932

Пишу подробное письмо – копию моего дневника – пошлю вам на днях...

Вчера привел колонну в Бордобу. Здесь большой лагерь экспедиции, и здесь Горбунов. Завтра выходим из Бордобы на Пост Памирский.

17.07.1932

Завтра начинаем подъем на Пост Памирский. Навстречу должна попасться наша автоколонна, и вот пишу краткое письмо, пока вьючится мой караван, передам с автоколонной...

Командование мое колонной пока успешно; караван, лошади, люди – все в порядке. Трудно бывает только с несколькими – бузотерами и не подчиняющимися дисциплине. У них отобрал оружие в наказание и дам им дисциплинарные взыскания, хоть и очень не хочу этого делать...

21.07.1932

...Приехали на Пост Памирский, расположились на другой стороне реки Мургаб, живем здесь в ожидании проезда из Маркансу Горбунова, который остался сделать маршрут на Корумды...

Сегодня из моей колонны выделился отряд по лазуриту, ушедший только что в Хорог...

Работы для себя, чисто литературной, никакой вести не могу – некогда.

Сейчас, надеюсь, это изменится: Горбунов обещал дать мне возможность поработать по моей специальности – после Поста Памирского. Надеюсь, приедет – выполнит обещание.

Сегодня ночью была большая учебная тревога на Посту Памирском, и мой взвод получил благодарность, потому что через 11 минут после тревоги (три выстрела) связные – всадники из моего лагеря через глубокую реку вброд и через рукав с плохим мостом домчались два километра до крепости. Вскочив со сна, заседлать пасущихся коней и в полной боевой готовности через 11 минут быть в двух километрах – это очень неплохо!

В конце письма Павел Николаевич сообщает, что Памир в 1932 году совершенно спокоен. Сообщает с удовлетворением. Что ж! Прошлогодний его вклад в сегодняшний день Памира, а значит, в общее дело был, таким образом, безусловно нужным, полезным.

ИЗ ПИСЬМА РОДИТЕЛЯМ

28.07.1932

...24-го июля с Горбуновым и другими выехал с Поста Памирского в Рангкуль. Ехали ночью и при переезде вброд реки застряли в воде – так крепко, что не могли вытащить автомобиля 1,5 суток. Вода утром спала, но машину засосало в грунт. По этому поводу сделана масса снимков и рисунков. Наконец машину вытащили вызванные с Поста Памирского красноармейцы, и мы двинулись дальше в Рангкуль...

Завтра-послезавтра с Горбуновым еду в Хорог, пробуду там с неделю, вернусь в Сасыккуль, отсюда верхом – к Зоркулю, потом по реке Памир и по Пянджу – в Лянгар, Ишкашим и снова в Хорог...

5 августа, проделав путь Сасыккуль – озеро Харгуш, в час дня центральная группа – Горбунов, Лукницкий, доктор Розенцвейг, Майский, Староносов, Покровский, Дейкин, Лебедев, Лукашин – с несколькими караванщиками выехали по направлению Лянгар – Ишкашим – Хорог.

Другому бы хватило на этот раз и трудностей и результатов. Но Павел Николаевич оставался одержимым, неугомонным, точным и не признающим компромиссов даже с самим собой. И, оказавшись наконец в верховьях реки Пянджа, на реке Памир, он осуществил свой заветный план: оторвался от всех и пошел по открытым им в прежних экспедициях маршрутам. Через перевалы, ледники, по истокам рек Лукницкий проник в самое сердце неведомых гор и завершил личное исследование "белого пятна" на Южном Памире открытием узлового пика.

ИЗ ПИСЕМ РОДИТЕЛЯМ

24.08.1932

...Дождавшись каравана, мы с Горбуновым верхом двинулись через Харгуш к реке Памир и вниз по этой реке на Лянгар, дошли до кишлака Шитхарв и здесь разделились: караван с частью сотрудников центральной группы двинулись дальше на Ишкашим и Хорог, а Горбунов, Майский, доктор и я, вчетвером, взяв шесть носильщиков, отправились через перевал Шитхарв, пешком к реке Шахдаре. Шли через перевал 4 дня, перевал оказался высотою 5500 метров, т. е. почти равным высоте Эльбруса, ночевали на ледниках, любовались ими и вечными снегами, и все чувствовали себя отлично. Горбунов делал топографическую съемку пути. А я занимался геологией. Десятиверстная карта оказалась совершенно не соответствующей действительности.

Не доходя до Шахдары, на Бадомдаре, мы еще раз разделились: Горбунов, Майский и доктор полезли к месторождению ляпис-лазури, а я, не захотев в третий раз лезть на месторождение, отпросился у Горбунова в отдельный маршрут и, дойдя до кишлака Барвоз на Шахдаре, нанял двух охотников-шугнанцев в качестве носильщиков и отправился искать неизвестный перевал с Шахдары на Гармчашму, от кишлака Вяз, по руслу Вяздары, где не ходил ни один европеец. Подниматься пришлось до ледников и на ледники, и мне повезло: достигнув водораздельного гребня хребта на высоте 5440 метров, я нашел перевал в Гармчашму. Я пробыл на перевале 3 часа, сделал зарисовки и съемку, а потом благополучнейшим образом спустился с перевала в верховье реки Гармчашма, в уже знакомые мне по прошлому места. Оттуда спустился вниз, купался в горячих источниках Гармчашмы и, выйдя на Пяндж, нанял лошадь и в один день доехал до Хорога. Все мое одинокое путешествие заняло пять дней, и результат его – топографическая съемка и описание мест, до сих пор не нанесенных на карту и никому не известных. Я дал премии моим носильщикам, а все сотрудники экспедиции, бывшие в Хороге, приветствовали мое удачное предприятие.

В Хороге я снова появился 22-го августа, а сегодня 24-е, и дальнейшие планы у нас таковы: послезавтра Горбунов и с ним 4 сотрудника уезжают из Хорога в сторону Сасыккуля, оттуда через Лошадиный перевал едут на реку Кутару и дальше – пешком – выходят на ледник Федченко (выше верховьев рек Бартанг, Язгулем и Ванч). Там обследуют работу по перестройке метеорологической станции и к концу сентября выходят к верховьям реки Ванч. Я с караваном дожидаюсь в Хороге группы зоологов и ботаников, которая придет сюда, вероятно, к 10 сентября, и опять в качестве начальника колонны двигаюсь вниз по Пянджу до Ванча, поднимаюсь в Верховья Ванча и встречаюсь здесь с Горбуновым (в конце сентября). Дальше двигаемся вместе на Калай-Хумб, затем проделаем несколько маршрутов по Таджикистану. В Хороге занимаюсь собиранием экономического и бытового материала и вообще действую до конца октября по моему усмотрению.

Другие группы и отряды экспедиции разбросаны по всему Памиру и Таджикистану, мы постоянно встречаемся то с одним, то с другим отрядом...

...О работе всей экспедиции еще нельзя ничего сказать, еще не известно положение с работой большинства отрядов и групп. Знаю, что Жерденко на реке Кударе нашел бериллий. Другими отрядами тоже проделана большая работа. Найдено золото, большие пространства покрыты фототеодолитной съемкой и т. д., но обо всем этом сейчас говорить рано.

8.09.1932

... Отсюда, из Хорога, еду вниз по Пянджу уже знакомой мне дорогой до реки Ванч. Затем поднимусь к ее верховьям, чтобы встретиться с Горбуновым, который сейчас на леднике Федченко. Затем вместе поедем в Центральный Таджикистан (Бальджуан, Ховалинг), с тем чтобы к концу октября приехать в Сталинабад, где будет конференция...

К своей группе Павел Николаевич, как и намечал, присоединился в Хороге и отправился с ней вниз по Пянджу, в третий раз преодолевая зыбкие и опасные овринги – висячие карнизы, вышел на реку Ванч, поднялся к ее истокам и по леднику Географического общества, а затем по ледопаду Кашалаяк совершил восхождение к леднику Федченко. Встретился там с Горбуновым, чтобы определить место строительства высочайшей в мире гидрогляциометеорологической обсерватории (обсерватория в следующем году была построена), а функционирует и поныне, принимая каждую осень новую смену зимовщиков). Вместе с Горбуновым спустился к Калай-Хумбу и далее к кишлаку Роноу, оттуда через два перевала они вышли в Муминабад, потом в Куляб и оттуда прямо в Сталинабад.

Н. П. ГОРБУНОВ

ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ К КНИГЕ П. Н. ЛУКНИЦКОГО

"РАЗОБЛАЧЕННЫЙ ПАМИР" (1936)

...Павел Лукницкий – сам исследователь. Помню, как он на южном Памире неожиданно для нас всех потребовал изменить маршрут, чтобы подняться в верховья Ляджуардары, Вяздары, Тусияндары и Биджуардары и исследовать водораздел бассейнов Шахдары и Гармчашмы. Ему была предоставлена соответствующая возможность, и он отправился в малоизвестные области. В результате Лукницкий открывает четыре новых неизвестных ледника и высокую 6500 метров – горную вершину, которой, по предложению Лукницкого, присваивается имя Владимира Маяковского... И не может писатель, описывающий нашу страну, не быть сам исследователем, – описание у него получится не живым, не захватывающим, он подойдет к нему со стороны, не как участник исследовательской работы, а как посторонний ей человек. Только переживая все тяготы работы, все радости ее и невзгоды, сможет он дать по-настоящему захватывающее описание.

Замечательная страна Памир! Поднятая на громадную высоту силами земли, покрытая наполовину снегами и льдами, она еще долго будет притягивать к себе исследователей. А к востоку от Памира лежит еще много интересных стран северные склоны Гималаев, легендарного Куньлуня и величайшей пустыни Такла-Макан...

Союз Советских Социалистических Республик

Народный комиссариат по просвещению РСФСР

Государственное Географическое общество

Ленинград Ленинград

Демидов пер., 8-а Марта 1933 г.

тел. 555-86 No 385

П. Н. ЛУКНИЦКОМУ

Уважаемый товарищ!

Государственное Географическое общество, желая пользоваться участием Вашим в трудах своих, избрало Вас 28 февраля с. г. своим Действительным Членом, о чем и уведомляет Вас.

Ученый секретарь Подпись

Теперь это общество называется Географическим обществом СССР*. Действительным и активным членом его Павел Николаевич был до конца жизни.

___________________________

*Русское Географическое Общество было переименовано в Географическое общество СССР

О Памире, о взаимоотношениях с ним Павла Николаевича Лукницкого по его дневникам можно рассказывать еще много, но главное рассказано в его книгах.

Н. П. ГОРБУНОВ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ К КНИГЕ

"РАЗОБЛАЧЕННЫЙ ПАМИР" (1936)

Перед нами книга о Памире писателя Павла Николаевича Лукницкого, моего спутника по памирским путешествиям. Это не сюжетный роман и не научная книга. Это – увлекательное описание большой научной работы по исследованию еще недавно дикой, заброшенной и почти легендарной страны. Лукницкий рассказывает о природе и людях Памира, о борьбе с остатками царского охвостья, пытавшимися использовать неприступные местности Памира, чтобы создать себе какой-то последний плацдарм для борьбы с Советской властью, рассказывает о советских людях, которые пришли на Памир для открытия и изучения неизведанного, о социалистическом развитии Памира и покорении его природы человеком.

У Лукницкого большое влечение к научно-популярной литературе, к описанию наших республик, описанию научной экспедиционной работы. Ему, как писателю, положено заниматься созданием чисто художественных произведений. Но он "отравлен" природой Памира, природой всей Средней Азии. И это хорошо. Пусть побольше наших писателей описывает нашу страну и участвует вместе с учеными в ее изучении. Больше того, пусть наши писатели, как делает это Лукницкий, поднимают до художественной высоты нашу научно-популярную литературу. Это неимоверно трудно, но это необходимо. Массы наши стремятся к знанию. Художники слова должны помочь им в этом стремлении...

Пусть книга Лукницкого воодушевит сердца нашей молодежи на дальнейшее исследование природы для овладения ею.

...Хоть я и помню: людей и вестей

Хотелось так иногда,

Что боль излучалась от мертвых камней,