Текст книги "Гражданский брак (СИ)"

Автор книги: Вера Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 41

Света не могла усидеть на занятиях – сообщила Олесе, что у Виктора день рождения, и сегодня вечером они вместе идут в дом к его родителям. Наконец-то она будет представлена как официальная девушка их сына. Чуть ли не после года совместной жизни в гражданском браке! Подружка тарахтела не переставая, рассказывала, что по этому случаю Витя сам ходил с ней в бутик, выбирал Свете новое платье и туфли.

Олеся выказала радость по этому поводу и надежду, что Виктор наконец-то решится сделать Свете официальное предложение. Подруга могла сколько угодно говорить, что ей все равно, что они с Витюшей итак друг друга любят, и ее все устраивает. Но Олеся-то видела – не устраивает. Что девушка мучается своим неопределенным статусом. Отсюда и неуверенность в стабильности отношений и постоянная беготня за своим парнем. Не досидев последнюю пару, однокурсница умчалась в салон наводить красоту.

Олеся прилежно записывала лекцию и неосознанно обернулась назад, почувствовав пристальный взгляд. Вова Царёв с последнего ряда аудитории смотрел на нее с такой смертельной тоской, что девушка опешила и замерла. Отвернувшись, попыталась осмыслить, что это было.

На выходе из аудитории она затормозила, не спеша складывая вещи в сумку, и, когда с ее рядом поравнялся Царёв, уронила тетрадь. Парень кинулся поднимать и подал ей конспекты. Олеся взяла, и их взгляды пересеклись.

– Спасибо, – она слегка улыбнулась.

Вова будто опять превратился в неуверенного первокурсника, которого они со Светой когда-то дразнили своим повышенным вниманием. Он кивнул, ничего не сказав и сглотнул от волнения.

Они вместе вышли из аудитории. Возле дверей отирался долговязый однокурсник Ильдар Нигматуллин, явно поджидавший Олесю. Он в последнее время нет-нет, да и провожал свою красивую однокурсницу.

Но тут громогласный староста Назаров объявил, что вся группа идет сейчас в кино, и отмазки не принимаются. "Укрепляем дух коллективизма!" Тем более, что по средам для студентов все фильмы по 100 рублей.

Группа веселой гомонящей толпой двигалась в сторону ближайшего развлекательного центра. Возле Олеси с одной стороны шел Нигматуллин, заливавшей ей какие-то истории. Девушка улыбалась и кивала, а у самой весь слух был направлен в другую сторону, где шел молчаливый Царёв.

В зале парни так и сели – по обе стороны от Олеси. Они забурились на какой-то американский боевик. Олеся, погруженная в свои переживания и мысли, вообще ничего не воспринимала.

И тут она почувствовала, как Володя мягко взял ее за руку. Девушка замерла и покосилась в сторону однокурсника. Царёв напряженно смотрел на экран. И вдруг он большим пальцем своей руки стал поглаживать ладошку Олеси. И это было так чувственно и нежно, что у девушки бешено заколотилось сердце и почему-то выступили слезы на глазах. А потом он переплел их пальцы, и когда Олеся ошарашенно повернулась в сторону парня, увидела, что он сидит с закрытыми глазами, погруженный в свои чувства, и только тяжело дышит. Они так и просидели до конца сеанса с крепко переплетенными пальцами рук.

Когда зажегся свет, Олеся мягко освободила свою ладонь. Домой ее провожали Нигматуллин и Царев. Ильдар опять травил байки, а Вова, к досаде Олеси, молчал.

Когда они остановились возле подъезда, и девушка собралась прощаться с однокурсниками, у нее зазвонил телефон. Выслушивая сообщение, она менялась в лице. Потом опустила трубку и, глядя на парней расширившимися глазами, сообщила дрожащим голосом:

– Светка и Виктор разбились на машине.

***

Олеся и Вова уже второй час торчали в приемном покое Областной клинической больницы. Все, что они смогли узнать – что Виктор и Светлана живы, но девушка находится в крайне тяжелом состоянии и готовится к операции, а Виктор отделался переломом руки, ребер и сотрясением мозга.

Олеся плакала от страха за подругу, Царёв молча обнимал ее и гладил по голове. Потом их все-таки выпроводили из больницы, и Вова вызвал такси, проводил однокурсницу, а затем уехал к себе.

Утром они опять встретились в больнице. Света была в реанимации. Операция прошла успешно. Состояние больной стабильно тяжелое – вот что им ответили. С трудом Володя добился подробностей – у Светланы множественные переломаны и раздроблен тазобедренный сустав. Врач отметил, что позвоночник цел, поэтому, пациентка, скорее всего, сможет самостоятельно ходить. Но пока заглядывать в будущее доктор не стал, ушел от ответа, выживет ли девушка.

Они видели родителей Виктора, которые стремительно мелькнули мимо них. Царёв рассказал Олесе, что Виктору обеспечили отдельную палату, и парень уже отошел от шока, вполне сносно себя чувствует, только в сильной депрессии из-за того, что угробил свою девушку.

Когда они собирались уходить, потому что никого к Свете в реанимацию не пускали, в фойе их остановил следователь. Мужчина с неприметной внешностью, лет сорока, представился и попросил неофициально ответить на некоторые вопросы.

Следователь поверг Олесю в шок, когда предположил, что за рулем "гелика", который занесло и выбросило в кювет, была Светлана.

– Она не могла быть за рулем, она не умеет водить, – ответила девушка.

– Разве парень не мог ей дать порулить, как это часто бывает у парочек? – сощурился следователь.

– Виктор бы ни за что не дал бы ей руль, – вмешался в разговор Володя, – он водил машину по доверенности от отца и трясся над ней, никого не пускал за руль.

– Да Светлана бы никогда его об этом не попросила, она всегда подчинялась ему, на такие капризы была не способна! – воскликнула возмущенная Олеся.

– Хм. А вот некоторые молодые люди из их компании, которые ехали следом, утверждают, что Виктор посадил за руль свою девушку. – продолжал гнуть свою линию сотрудник следственного комитета.

– А сам Виктор что говорит? – нахмурился Царёв.

– А к нему меня пока не подпускают, – с сожалением и усмешкой ответил мужчина, – уж больно родители у него строгие, можно сказать, заслонили парня грудью, в палату не пробиться. Ну ладно, спасибо за пояснения, – и следователь удалился.

Олеся после некоторого молчания повернулась к Володе:

– Так они хотят повесить вину за аварию на Свету?!

– Видимо, да. Вот сволочи, – сжал зубы Царёв.

– А откуда ты знаешь про "гелик", что Витя водит по доверенности и никому не дает?

– Милка как-то говорила. Давно, – поспешно прибавил парень. – Она, кстати, считала, что любовь Витюши к гонкам по шоссе под двести километров когда-нибудь аукнется. Ну вот, покалечил свою девушку. А может и убил, – мрачно добавил Царёв.

– Нет-нет, она выживет! – Олеся судорожно вздохнула и сжала пальцы рук.

Глава 42

Мила с утра в мессенджере получила новость от подруг о страшной аварии, в которой едва не погибли Виктор и Светлана. Все рассуждения ее подружек были о том, что их тусовку кто-то проклял – то одних посадили, то других полощут в СМИ. И опять – несчастье, после которого Виктора тоже могут посадить.

"Просто не надо было гонять, как сумасшедшему", – раздраженно подумала Мила.

Она была эгоистично занята своими проблемами. Дождалась, когда мать уедет по своим делам в город и сразу же потребовала для себя машину. Ее путь лежал в магазин "Матадор". Для вида девушка сначала зашла в центре города в "Охоту и рыбалку", потом они доехали до "Униформы", и лишь третий раз конспираторша Людмила назвала нужный ей адрес.

Она не знала, что там будет искать. Подумала с бешено заколотившимся сердцем, что вдруг прямо там ее будет поджидать Роман? Но никто ее там не поджидал. Она вошла в небольшой цивильный зал. Продавец – молодая женщина, показывала покупателю рюкзаки и рассказывала что-то об их преимуществах.

Девушка бродила возле застекленных шкафов с образцами и думала, что же ей делать, если она зря приняла за сигнал рекламный щит. С другой стороны, Стариков – бизнесмен, а не модель. С чего вдруг его фото – на банере?

Тут к ней подошла продавец и вежливо спросила, что интересует? Мила пожала плечами. Тогда женщина стала нахваливать аксессуары – футляры, косметички.

– Сморите, какие отличные непромокаемые и неубиваемые в любых условиях футляры, – она открывала и закрывала металлические капсулы, – очень удобно использовать как таблетницу или под спички, чтоб не промокли в походах.

– Мне не нужно для походов, – флегматично ответила Людмила.

– Разве вы ни разу не были в лесу? – улыбнулась продавец. Мила вскинула на нее глаза. – Впрочем, смотрите, какая косметичка. В дороге самая незаменимая вещь: не промокает, вся косметика останется в целости и сохранности. А какая вместительная! – и она подала продукцию Миле.

Девушка открыла косметичку – внутри лежал маленький сотовый телефон. Она поглядела на него, перевела взгляд на продавца, а та кивала и улыбалась.

– Ааа… Я могу это купить? – с глупым лицом спросила Мила.

– Да, берите, берите, не пожалеете, – продавец буквально совала Миле в руки уже закрытую косметичку. И, выбивая на кассе сумму, продолжала: – Дома сразу же опробуйте, я думаю, вам понравится.

Мила с колотящимся сердцем села в автомобиль. Всю дорогу ее слегка трясло, и даже зубы постукивали. Запершись в своей комнате, вытащила маленький "сотик" и нажала на кнопку включения. Полистала приложения. В контактах стояло только одно имя. Она гипнотизировала его глазами, не решаясь набрать.

И вдруг телефон тихонько затренькал, на экране высветилось "Роман". Мила схватила его:

– Алло! – негромко ответила она.

– Привет, милая, – у девушки аж ноги подкосились от знакомого сипловатого голоса, и она так резко села на кровать, будто ее стукнули под коленками.

– Привет, – прошептала Мила.

– Что у тебя происходит? Мм? – обволакивал ее низкий тембр.

– Сижу под домашним арестом. Ой, прости, не могу говорить, потом, – и Людмила выключила телефон, потому что ей послышались шаги в коридоре. Она засунула маленькую коробочку телефона под подушку и вцепилась в новую косметичку, будто рассматривая ее.

– Милая, можно к тебе? – мама, не дожидаясь ответа, зашла в комнату. – Смотри, я купила тебе сумочку. К твоему бежевому костюму очень подойдет. И не только. – возле Милы на кровать упала лиловый клатч из мягкой кожи. Девушка взяла его в руки, стала теребить, открывать-закрывать молнии на внутренних карманах, делая все это механично и несколько рвано.

Она слушала и не слышала треп матери, которая делилась с ней светскими сплетнями.

– Ты что, меня не слушаешь? – Мила очнулась и посмотрела на мать.

– А?

– Говорю, у Мелентьевых скоро юбилей, мы приглашены. Вам с Владимиром надо будет показаться вместе.

– Это обязательно? – уныло спросила Мила.

– Отец говорит – да! – мать встала с кресла и, поправив волосы возле зеркала, пошла из комнаты. Но возле двери повернулась и с некоторым раздражением поглядела на дочь:

– И кончай хандрить. Как будто и правда тебя в тюрьме держат. Езди на фитнес, в магазины, салоны, а то так запустишь себя.

Мила еще некоторое время посидела, прислушалась к звукам, резко поднялась и заперла дверь. Вытащив телефон из-под подушки, быстро набрала смс:

"Давай общаться сообщениями, звонок могут услышать и отобрать телефон".

Вскоре пришел ответ: "Если бы ты знала, королева, как я хочу тебя!"

***

"Королева моя, через неделю буду в области, хочу сразу забрать тебя с собой"

"Отец не пустит L"

"А мы не будем его спрашивать. Или ты не хочешь со мной уехать?!"

Мила уже полчаса переписывалась с Романом. Самого главного она ему не сказала – что ждет ребенка. Понимала, что нельзя такое в эсэмэсочке сообщать. Интересно, как это он воспримет? Хотя, помнится, Роман говорил ей, что после женитьбы она должна будет рожать ему детей.

"Я готова уехать с тобой, только не представляю, как это сделать"

"Я все придумаю, радость моя. Ты только будь готова".

"Отец обещал мне вернуть телефон, если сегодня на приеме буду себя правильно вести"

"Будь осторожна, могут поставить прослушку".

****

Мила спрятала выключенный тайный телефон в ящик комода под шкатулку с украшениями, заперла ящик на замочек, а ключ закрыла во внутренний кармашек своего клатча.

Посмотрела на себя в зеркало – длинное бордовое платье выгодно облегало фигуру. Грудь явно стала больше, выпирала из выреза. Она готовилась к выходу в свет на юбилей бизнес-партеров отца. Для всей бизнес-тусовки она и Царёв – жених и невеста, поэтому там будет Вовка.

Раньше Мила обожала такие светские вылазки. Пока взрослые вели переговоры и пожимали друг другу руки, молодежь устраивала свою тусню, веселилась и отрывалась.

А теперь Мила панически боялась, как бы на глазах у всех ее не вытошнило. Впрочем, дурнота на нее нападала нечасто. И пока домашние не видели ее в обнимку с унитазом. Правда, родители за столом отметили ее привередливость и внезапное пристрастие к некоторым блюдам.

Она стоически старалась не показывать тягу к соленому и кислому. Мчалась на кухню к холодильнику, когда дома никого не было. Но надо было избежать и внимания прислуги, что было трудней.

На кухне Мила могла выпить сразу пол-литра гранатового сока или съесть пол-лимона. Без сахара. Однажды утащила себе в комнату кусок соленой форели и схомякала его до косточек. Потом, скрываясь, кралась на кухню, чтоб выбросить отходы и упаковку.

Когда Мила спустилась вниз, мать одобрительно оглядела ее.

– Ну вот, вижу мою прежнюю дочь, красотку, готовую к подвигам, – мама пыталась шутить. – Кажется, ты немного пополнела. Впрочем, тебе идет, настоящая секс-бомба! – Савиных-старшая улыбнулась.

Отец уже ждал их во дворе. Он поцокал языком в знак восхищения "своими девочками".

На приеме все шло по плану, вот только Вовка не приехал. Отец раздраженно разговаривал, видимо, с его отцом. Потом кинул взгляд на Милу:

– Жених твой забастовку объявил. Что там произошло с какой-то аварией?

– Ты что, не в курсе?! – включилась вместо Милы мать, – Пасечников сын разбился на машине, сам-то более-менее цел, а подружка на грани жизни-смерти.

– А причем тут Царёвы?!

– Вовка со Светкой, которая разбилась, в одной группе учится, – флегматично ответила Мила, – может, в больнице дежурит, или еще что.

– Весь план летит к черт, – заворчал отец. – Ладно, дочь, тогда тебя мы не будем долго задерживать. Всем скажем, что вы с женихом помогаете его больной однокурснице.

Глава 43

Вова с Олесей приходили в больницу как на работу. Только толку от этого было ноль. Их не пускали в реанимацию, там находились только родители Светы, которые прибыли через день после несчастья.

Светлане провели еще одну операцию, как узнали однокурсники – удалили раздавленный яичник. Утешили только тем, что из крайне тяжелого состояния и комы Света перешла в состояние просто тяжелое.

Мать подруги с опухшим от слез лицом сказала Олесе, что Света приходит в сознание, но находится в ступоре. Да и колют ее постоянно обезболивающим, чтобы не было болевого шока.

Пока подруга была в больнице, вокруг творилось подлость. Вовсю ходили слухи, что Пасечниковы обработали всех, кто мчался за автомобилем их сына, когда именинник решил устроить "автопробег". Мажорская группировка легко заступилась за своего, и у следствия теперь масса показаний, что за рулем была Света.

Виктору могут только вменить в вину, что дал сесть за руль своего автомобиля водителю без прав. Но по крайней мере, не обвинят в нанесении тяжких увечий по неосторожности. Да еще в состоянии алкогольного опьянения. Большнство сходиллсь на том, что родители Виктора заткнут всем рот деньгами.

Олеся сильно переживала за подругу. Вон как все обернулось.

Беда сблизила их с Вовой, ушли все разногласия, недомолвки и обиды перед большой бедой, в которой оказалась их однокурсница.

После занятий Вова позвонил в больницу, он уже успел там зазнакомиться с медсестичками. Они сливали ему информацию, которую не выудишь в официальном ответе от регистраторши в приемном покое.

Вечером они сидели у Олеси в кухоньке. Вова отнял трубку телефона от уха, нахмурился и и посмотрел на Олесю.

– Что?! – подалась к нему девушка.

– Виктора выписали. В больнице говорят, что слышали разговор его родителей – они собираются отправить сына за границу. Типа восстанавливаться.

– Неужели он уедет? – ахнула Олеся, – когда Света в таком состоянии по его вине?

Володя вздохнул:

– Надеюсь, что нет. Хотя… – он опять вздохнул и уставился в свою чашку.

– Вова, но ведь они уже больше года живут гражданским браком, бок о бок. Как самые близкие люди. Света не дышала на него, да и Виктор так о ней заботился, баловал. Неужели он малодушно сбежит? – она сжала пальцы и горестно посмотрела на парня.

Вова промолчал, потому что у него на душе тоже было неприятно от всей этой истории. Как можно уехать от любимой девушке, которая в беде? Да еще попала в эту беду по твоей вине? Для Царёва это было непостижимо.

***

– Олеся, я не могу ей сказать правду, сама ей расскажи, – со слезами на глазах говорила девушке Татьяна Васильевна, мама Светы. – Она как пришла в сознание, все твердит, где Витя, где Витя. Не могу! – женщина замотала головой, вытирая платком слезы.

Олеся вздохнула, а ее сердце горестно сжалось. Родители Виктора отправили его в Чехию, для всех – на реабилитацию на тамошние воды. Но только Витя не пострадал серьезно в аварии, и всем было прекрасно известно, что его просто спрятали от уголовного дела.

Олеся не могла понять, как он мог уехать, даже не заглянув в палату к Светлане. И уже тем более, не стал сопротивляться развязанной Пасечниковыми-старшими кампании по перекладыванию на Свету вины за аварию.

Она глубоко вздохнула и вошла в палату. Подруга повернула голову с надеждой, но ее взгляд тут же немного притух – видимо, все еще ждет Виктора, а не друзей. Света сильно исхудала, на лице остались одни глаза. Тонкие руки лежали на одеяле, в правую была воткнула капельница.

Девушка наклонилась, коснулась губами щеки однокурсницы. Света не дала ничего сказать. а сразу начала:

– Олеся, скажи мне правду, все мне врут, молчат, я же вижу, что что-то утаивают. Что с Витей?! Он жив?!

– Светочка, что ты, родная, конечно, жив. Он не сильно пострадал. Не лежал в коме как ты, у него только перелом руки и ушибы.

– Тогда почему он не приходит ко мне? Или его не пускают? Но ведь вас с Царевым пропускают! – девушка нервно сжимала руками пододеяльник, ее щеки пылали.

– Светочка, успокойся, С Витей и правда все хорошо. Он просто уехал… – голос Олеси оборвался, она не знала, как продолжить.

– Как уехал? Куда? – глаза Светы распахнулись еще сильнее. Она не могла осознать услышанное.

– Родители отправили его на реабилитацию за границу, в Чехию. – У Олеси сердце обливалось кровью сообщать подружке такие вести.

– В Чехию?.. Как в Чехию?… – Света смотрела на сидящую рядом девушку беспомощным взглядом.

– Ну, еще они бояться, что его могут посадить за аварию, и, видимо, поэтому поспешили его отправить, – Олеся отвела тоскливый взгляд к окну.

– А… где мой телефон? Олесечка, подай, пожалуйста. – Света дернулась в сторону тумбочки, и подруга поспешила подать ей телефон.

– Света, осторожнее, у тебя же капельница, – она с тревогой наблюдала, как Света левой рукой манипулировала гаджетом и бормотала "нет пропущенных… нет. почему нет."

У Олеси жгло в груди от боли, когда она смотрела, как Света набирала Виктора, а абонент был вне доступа. Девушка обессиленно опустила телефон на одеяло и лежала, тяжело дыша и глядя в потолок.

Зашла медсестра, проверила капельницу. которая уже почти закончилась и стала отцеплять ее от иссохшей руки пациентки.

Когда женщина вышла из палаты, Света всхлипнула.

– Почему он не зашел? Я так боялась за него. Мне такие ужасы снились. Почему он не зашел, Олесь? – по щекам подруги текли слезы. – Почему он не зашел? – все повторяла и повторяла она. А потом закричала больным криком, будто ее душу резали ножом.

Олеся бросилась к кровати.

– Светочка, миленькая моя, – она гладила подругу по волосам, прижимала мечущуюся по подушке умирающую от предательства девушку.

Потом выбежала в коридор позвать медсестру:

– Девушке плохо, сюда!

На ее крик прибежала Татьяна Васильевна и врач, с которым мать Светы разговаривала в коридоре. Потому появилась медсестра и вколола рыдающей пациентке успокоительное и снотворное.

Глава 44

Вова Царев и Олеся Ярцева сидели в кафе недалеко от областной больницы. Олеся рассказала однокурснику про то, что случилось сегодня со Светой. Она сама чуть не плакала, так было больно и страшно за подругу.

Володя был хмур и молчал. Потом выдавил сквозь зубы:

– И еще эта семейка обвиняет Свету в аварии. Ей еще и это предстоит узнать. Твари. – он сжал кулаки. лежащие на столе.

– Они уже к родителям подъезжали, обещали Свете полную реабилитацию за свой счет, – добавила девушка.

– Они итак обязаны ей оплатить полное лечение и выплатить компенсацию! – Царёв чуть не стукнул кулаком по столу, но вовремя спохватился.

Они помолчали. Олеся смотрела в окно и думала невеселые думы. Сегодня она всерьез испугалась за душевное здоровье подруги. А Царёв смотрел на нее и размышлял, можно ли спросить сейчас то, что его давно мучило. И все-таки не решился, промолчал.

***

Мила стояла в комнате возле зеркала и рассматривала свою фигуру. Грудь налилась так, что не скрыть. Но она умудрялась дома ходить в просторных футболках или платьях, скрывающих фигуру. Специально такие купила в последнюю вылазку по магазинам. На улицу одевала шерстяное пончо новую просторную куртку.

Бедра, вроде бы, такие же – отметила Мила, поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим боком. И живота еще нет, но нет и втянутого плоского пресса. В талии она явно стала немного шире.

Потом она подошла к заветному ящику комода, вытащила телефончик, ювелирку. Стала складывать в сумку то, что следовало забрать с собой. Нет, украшения тяжелые, она возьмет только колье с изумрудом, которое е подарил Роман. Ну ладно, еще пару колец.

Рома сказал, вообще ничего не брать, чтобы не вызвать подозрений. Но она решила в этот выход в город, из которой ее должен был умыкнуть желанный мужчина, пойти с просторной спортивной сумкой.

Сложила туда несколько комплектов белья, кроссовки, пару костюмов – для дома и для спорта. Черт, уже почти нет места. А еще ведь что-то из косметики надо взять. Совсем-то без уходовых средств она не может.

В коридоре послышались шаги. Мила резко пнула сумку под кровать.

Это была горничная, она сообщила, что Милу ждут на обед.

За обедом присутствовал отец, хотя в будние дни он редко приезжал домой.

Вытирая салфеткой рот, отец кинул довольный взгляд на дочку.

– Милка, как ты смотришь, если мы катанемся всей семьей куда-нибудь на отдых? Хорош тухнуть дома.

Мила подняла глаза на отца:

– А когда планируешь?

Отец засмеялся:

– Раньше ты спрашивала не когда, а куда? И всегда была легкая на подъем. У нас уже холода, погреемся где-нибудь. Как тебе Тунис? Мы там ни разу не были.

– Так когда? – настаивала Мила.

– Послезавтра летим, – отец встал из-за стола и направился было из столовой.

– Как послезавтра?! – с ужасом вскрикнула Мила, – я не могу послезавтра!

– Что такое? – Савиных-старший остановился, повернулся к дочке и нахмурился. – Что опять за капризы? – спросил он раздраженно.

Мила тоже вскочила, но уже успела немного успокоиться.

– Па, мне надо по магазинам прошвырнуться, закупиться пляжной одеждой, все такое. Собраться, это тоже не один день!

– Завтра и пробежишься по бутикам, купишь, что надо. Ой, да там докупимся, если что! – махнул он рукой и вышел.

А Мила, тщательно скрывая свое паническое настроение и сохраняя внешнее спокойствие, поднялась к себе. После того, как заперлась, упала на кровать и стала лихорадочно думать, что же делать. Потому что на послезавтра у них было намечено бегство Людмилы. По легенде она должна была пойти в фитнес-клуб, и оттуда через черный ход уйти от охранника. Там бы ее ждал Рома на "гелике" своего друга.

Проблема была в том, что сейчас Роман был еще в дороге. Он ей пояснял, почему временно будет не на связи. Сначала на вездеходе из какого-то медвежьего угла, из которого он связывался с Милой, оказывается, по спутниковой связи. Потом из послека на вертолете до Улан-Удэ. Оттуда – с пересадкой в Новосибе до из области. Как раз должен быть послезавтра. И сразу планировал увезти "свою королеву". А сейчас весь план летел к черту из-за внезапного желания папаньки "развеять" свою единственную дочку.

***

Мила с утра отправилась по бутикам. Как обычно, ее сопровождал охранник. Девушка была во взвинченном нервном состоянии, но не показывала виду. Бродила среди вешалок одежды, а сама думала, что же ей делать, как избежать отъезда? И ничего не могла придумать, просто какой-то кошмар.

Она взяла с собой тайный телефончик и несколько раз в примерочных пыталась набрать Романа – бесполезно, он был вне доступа. После трех часов шопинга и долгих раздумий Мила набрала Царёва.

– Вова, прошу, помоги мне. Не к кому больше обратиться, – начала Мила. – Только не бросай трубку, я говорю тихо, потому что боюсь спалиться, охранник рядом. Может, подъедешь? Я в "Глории", буду на втором этаже в суши-баре. Очень, очень надо, вопрос жизни и смерти. Или моего страшного позора, – ее тихий голос был полон отчаяния.

Вовка пообещал приехать в течение часа, хотя у него, судя по всему, были пары. Если он не выручит, то никто не поможет. Мила отправилась в кафе, потому что страсть к рыбным блюдам – это было то новое, что принесло ее интересное положение. От одного взгляда на соленую рыбу и роллы слюни текли рекой.

Она заказала по несколько штук "Калифорнии", "Филадельфии", "Футомаки", запеченные роллы с крабовым мясом. С трудом остановилась, делая заказ. Охранник сел за дальний стол и заказал себе чай. Вот и пусть дует целый час свой чайник, – сердито думала Мила. Хотя понимала, что мужик тут ни при чем, это все папочка устроил – тотальный контроль.

Ей вдруг стало так обидно, что захотелось плакать. Никто ее не любит. Родители не любят, Вовка где-то с Олесей крутится. И Роман где-то далеко. И она одна все эти месяцы. Слезы непроизвольно покатились из глаз красотки Милы. Она замахала руками на лицо, глубоко и шумно задышала и подняла голову вверх, пытаясь остановить соленые ручейки, грозящие перерасти в бурный поток.