Текст книги "Жил на свете рыцарь бедный"

Автор книги: Вера Белоусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Это несовпадение Мышкина огорчило. Не потому, разумеется, что красавица, судя по всему, оказывалась из состоятельных, – дело было в другом. Он расстраивался всякий раз, когда ловил себя на том, что рисует себе немотивированную картинку. «Как бы все это вообще не оказалось ерундой», – тревожно подумал он, имея в виду разом и Сологуба, и отбитого жениха, и покинутую невесту. Делать, однако, было нечего. Он потряс головой, отгоняя наваждение, и решительно двинулся к подъезду.

С лестничной клетки было слышно, как по квартире разнесся мелодичный звонок. Почти сразу же послышались быстрые, легкие шаги, потом еще чьи-то шаги, у самой двери возникла какая-то заминка, и звонкий женский голос произнес:

– Папа, это ко мне, – после чего снова послышались шаги, на этот раз удаляющиеся, и дверь наконец открылась.

Мышкин невольно отступил назад. Конечно, Коля употреблял слово «красавица», но Мышкин все-таки делал скидку на его молодость и впечатлительность. И напрасно, как выяснилось. Девушка была настолько хороша, что Мышкин не сразу опомнился. И все же, несмотря на все свое потрясение, он успел каким-то краем сознания отметить, что она в свою очередь отреагировала на него как-то странно. Она тоже отступила на шаг и заметно вздрогнула. Мышкин не мог понять, в чем дело. Так вздрагивают от неожиданности – но девушка знала о его приходе заранее…

Странная секунда миновала, и все пошло обычным порядком – добрый вечер, раздевайтесь, проходите, пожалуйста, нет, не сюда, а вот сюда… Квартира соответствовала общему виду дома. Они миновали обширный холл и оказались в сравнительно небольшой комнате Агнии. Книг было много. «Хоть что-то соответствует», – подумал Мышкин с некоторым облегчением. Девушка захлопнула дверь, указала Мышкину на кресло, а сама устроилась на диване напротив.

– Я вас слушаю, – спокойно сказала она.

«Знала бы ты, как это трудно! – неожиданно подумал Мышкин. – «Я вас слушаю»… Вот так взять – и ни с того ни с сего начать расспрашивать совершенно незнакомого человека. Потом-то легче пойдет. Но вот этот первый момент… сколько бы ни работал, никогда не привыкну». В сущности, главный вопрос, который следовало ей задать, был такой: «Что вы делали в такой-то день в такое-то время?» Мышкин решил не торопиться.

– Как вы понимаете, Агния, – медленно начал он, – я буду спрашивать вас про Катю Козлову.

Она кивнула, глядя на него спокойно и пристально:

– Разумеется.

«Не спрашивает, откуда я знаю об их знакомстве…» – отметил про себя Мышкин.

– Скажите… Это было давнее знакомство? – поинтересовался он вслух.

– Давнее… Мы учились в одном классе.

– Дружили?

– Совсем нет. Пустое школьное общение. Кончили школу – и, в общем, разошлись…

– Но вы же все-таки встречались…

– Ну да, встречались, от случая к случаю, – кивнула она. – Неизвестно зачем…

«Опять-таки не спрашивает, откуда я это знаю», – подумал Мышкин.

– Регулярно?

– Вы хотите знать, регулярно ли мы встречались? Пожалуй, нет. Просто время от времени она звонила и появлялась… Потом пропадала, потом опять…

Девушка откинулась на спинку дивана, вытянула и скрестила длинные ноги. Вид у нее был вполне безмятежный. «Альтернатива известная, – сказал себе Мышкин. – Либо совершенно спокойна, либо идеально владеет собой. Между прочим, такое спокойствие не совсем уместно, если уж на то пошло… Тут ведь действительно есть из-за чего волноваться. Ситуация все же нетривиальная». При этом он буквально не мог отвести от нее глаз. Собственно, ему и полагалось на нее смотреть… совершенно бесстрастно. Изучающе.

– А почему она все-таки появлялась? Что вас связывало?

– Да ничего меня с ней не связывало. – Она пожала плечами. – Я же говорю – школа, воспоминания дурацкие, общие знакомые, кто, что, где… Как-то машинально…

«Машинально-то машинально, – прокомментировал про себя Мышкин. – Но ведь она почти ни с кем из женщин не поддерживала отношений. Почему же именно ты?.. Должен же быть какой-то резон…»

– Кто кому звонил? – поинтересовался он вслух.

– Она – мне.

– Всегда?

– Всегда.

Мышкин пожал плечами.

– Ну хорошо… – пробормотал он. – Что вы знаете о ее личной жизни?

– Меня не интересовала ее личная жизнь, – последовал ясный, холодный ответ. – Про Дерюгина она, конечно, рассказывала… И про других… – не вполне последовательно добавила она, по-видимому, спохватившись, что выходит как-то совсем уж неправдоподобно. – В общем, я думаю, я знаю немногим больше вас.

Мышкин вздохнул и сказал себе, что, как ни печально, следует переходить к решительным действиям. Во всяком случае, к более решительным. Не было иного выхода, кроме как выбить ее из колеи. «Достойный противник, – сказал он сам себе и тут же ужасно удивился. – Почему – противник? С какой стати такое слово?»

– Скажите, пожалуйста, Агния, где вы были и что делали седьмого декабря с двух до четырех часов дня?

– Это насчет алиби? – Она усмехнулась с легким презрением, однако от Мышкина, наблюдавшего за ней с особым тщанием, не укрылось, что рука, свободно висевшая на подлокотнике, рефлекторно сжалась в кулак. Теперь лучше всего было просто молчать. – Я была в библиотеке, – сказала она, не дождавшись ответа. – В Ленинке. С одиннадцати утра и до самой ночи.

– Одна?

– Разумеется. – Она пожала плечами. – Что за странный вопрос?

– Ну почему же странный? – отозвался Мышкин. – Вы могли пойти с кем-нибудь из знакомых. Вы могли встретить кого-нибудь из знакомых там. Вас кто-нибудь видел?

– Я не знаю, – пробормотала она. – Я, кажется, ходила в буфет… Часа в два…

– Вы занимаетесь литературой Серебряного века?

– Да. – Она взглянула удивленно, но так и не спросила, откуда Мышкин черпает свою информацию.

– Знаете такую серию – «Серебряный вихрь»?

Она удивилась еще больше:

– Видела. Редкая пошлятина. Почему вы спрашиваете?

– Так… На днях попалась мне где-то… – пробормотал Мышкин, отводя глаза, и нанес следующий пробный удар: – Вы когда-нибудь бывали в квартире у Козловой?

Она напряглась как струна, сощурила глаза, зажала руки между коленями, явно изо всех сил сдерживаясь, – и вдруг все-таки не выдержала и взорвалась.

– Да не где-то! – почти выкрикнула она. – Не где-то она вам попалась, а у Кати Козловой в квартире! Вы-то там были, а я-то как раз не была! И не нужно меня ловить! Она мне ее приносила – похвастаться!..

– Вы ее… не особенно любили, – полуутвердительно пробормотал Мышкин.

– Да что же это такое! – воскликнула она, резко откидываясь на спинку дивана. – Я не понимаю, не понимаю!.. Эти вопросы ваши!.. Почему вы меня подозреваете? Если два человека иногда встречались – это что, причина для подозрений?

Броня все-таки дала трещину. Мышкин собрался с духом и нанес рассчитанный удар.

– Нет, – с расстановкой проговорил он. – Нет, это не основание… Ну хорошо, я скажу вам, в чем дело. У меня пока нет доказательств… но я думаю, что Козлова собиралась замуж за вашего жениха…

Она вздрогнула, как будто ее внезапно укололи иголкой, и вскочила на ноги. Черные глаза горели диким огнем, отчего она, к ужасу Мышкина, еще больше похорошела.

– Уходите, – сказала она внезапно севшим голосом. – Уходите прямо сейчас. Немедленно.

Мышкин покорно встал, вытащил из кармана визитную карточку, положил ее на диван и вышел. У него было такое чувство, что его несут не собственные ноги, а исходящая от девушки волна ненависти и, может быть, чего-то еще… Пока он надевал куртку, в прихожей появился высокий мужчина с наголо бритым черепом.

– Добрый вечер. – Он старался говорить приветливо, но голос все-таки выдавал напряжение. – Генерал Шубин, отец Агнии. Вы не могли бы объяснить мне, что происходит?

– Ничего не происходит, – ответил Мышкин, с интересом изучая своего собеседника. – Вы, вероятно, слышали об убийстве Екатерины Козловой?

– Как же! – с неуместным энтузиазмом отозвался генерал.

– Ну вот… Происходит рутинная процедура – опрос всех, кто с ней общался в последнее время. Ничего более.

– Ну да, ну да… – генерал покивал.

Мышкину показалось, что ему ужасно хочется спросить что-нибудь вроде: «Ну и что моя дочь вам сообщила?» – однако генерал немного помялся и задал другой вопрос:

– Ну и как? Удалось продвинуться?

Мышкин взглянул на него с удивлением. Это был вопрос начальника, командира, привыкшего получать любой отчет по первому требованию, и тон был соответствующий. Не мог же он, однако, не понимать, что тут совсем не та ситуация! Генерал поймал его взгляд и замахал руками:

– Понимаю, понимаю, извините! Я просто… знаете, дочка нервничает… Ну извините, всего хорошего!

Мышкин кивнул и вышел на площадку. Как только за ним захлопнулась дверь, он застыл на месте, в задумчивости потирая лоб. «Что это за номер я выкинул? – спросил он сам себя. – Почему, собственно, я послушался и ушел? Почему не надавил как раз тогда, когда она ослабила оборону? Глупость? С одной стороны, конечно, глупость… – рассуждал он. – Но… кто его знает… может быть, и не глупость… Может быть, я и правильно сделал, что ушел…» Он очень рассчитывал на то, что она позвонит и разговор у них пойдет по-другому.

Как только дверь за Мышкиным захлопнулась, Аня принялась ходить взад и вперед по комнате, стиснув руками виски. «Это не я! – прошептала она. – Это была не я! Честное слово! Что со мной творится? Что я наделала? Зачем я выгнала его? Какой смысл? Ну, допустим, про Алешу он так или иначе понял… Хотела бы я, кстати, знать как… Кто-то был в курсе?.. Катька кому-то рассказала?.. Должно быть, так, но дело-то не в этом… А дело в том, что я ему продемонстрировала, что все это для меня значило. А вот это… совсем не нужно было, совсем… – Она машинально взяла в руки визитку. – Я перестаю себя контролировать, вот что ужасно. Но… может быть, не так уж это и ужасно… может быть, это даже лучше… Я позвоню ему, – вдруг решила она. – Позвоню прямо завтра и скажу, что успокоилась и готова говорить по-человечески…»

Мышкин очень надеялся, что она позвонит. И она позвонила, на следующий же день, но до этого произошел еще ряд событий. День начался с появления Гаврюшина, имевшего непривычно обескураженный вид.

– Ну, мы с вами и дали маху, инспектор! – объявил он, усаживаясь за стол. – Слона не приметили.

– Что такое? – переполошился Мышкин.

– Роговы эти… На что они, по-вашему, живут?

– Не знаю… – растерянно пробормотал Мышкин. – Илья, кажется, работает…

– Черчение в школе, на полставки… Большие деньги! Татьяна ушла с работы – я узнавал – три недели назад… Три недели, заметьте, инспектор! Чтобы, значит, свободно творить…

– Может, она как-то… этим зарабатывает?.. – робко предположил Мышкин, сам в это очень мало веря.

– Инспектор! Вы видели ее картины?

Мышкин молча кивнул. Он начинал понимать, к чему идет дело.

– То-то! – воскликнул Гаврюшин. – Кстати, ее творчество не навело вас на размышления?

– Нет, – честно признался Мышкин. – Не навело. Но я, кажется, понимаю, о чем вы…

– Ну да, о том самом. На игле девушка…

– Как вы узнали? – совершенно убитым голосом поинтересовался Мышкин.

– Элементарно, Ватсон. То есть, простите, Холмс. У них хорошо топят. Девушка была в кофточке без рукавов. Меня ведь не ждали… А тогда – ну, в те два дня, когда мы их предупреждали, – готовились тщательно, во всех отношениях. И нас с вами… как маленьких.

– Постойте, Женя. Само по себе…

– Да, да! Само по себе это еще ничего не значит. Хотя, согласитесь, наркоману доверия все-таки меньше… Но дело-то, конечно, не в этом. На что они живут? – спрашиваю я вас еще раз. На что? Тем более… при таких потребностях. Татьяна эта работала переводчицей в какой-то фирме и зарабатывала не то чтобы много, но пристойно. И вдруг – бац! – именно она-то и уходит с работы. Да еще не когда-нибудь, а именно три недели назад. Это как, по-вашему?

– Что они говорят? – мрачно поинтересовался Мышкин.

– Она. Его вообще не было дома. А она молчит. Плачет. Спрашиваю: на что живете? Плачет. На один вопрос она, правда, ответила. Спрашиваю: всю ту историю – про крик, про выстрел – сочинили? Ну, может, не вы сочинили, говорю, а Дерюгин подсказал? Нет, говорит, все чистая правда. Божится. Значит, разум сохранила, хоть и колется. Это ведь соучастие… не шуточки.

– Никак не могу вспомнить, почему я им поверил, – жалобно пробормотал Мышкин себе под нос.

– Все по доброте вашей, инспектор, не иначе…

– Какая доброта!.. – Мышкин махнул рукой. – При чем здесь?.. – Он собирался сказать что-то еще, но Гаврюшин его перебил.

– Нет, вы мне вот что скажите, инспектор! – нетерпеливо воскликнул он. – Похож он на идиота, по-вашему?

– Кто? – Мышкин слегка опешил.

– Дерюгин, Дерюгин, разумеется! За каким этим самым оставлять отпечатки?! Преступление по страсти, потеря самоконтроля? Не-ет, извините, в таком случае лжесвидетелей не обрабатывают заранее!

– Он мог подбросить пистолет как раз для того, чтобы мы подумали, что его подставляют, – сказал Мышкин. – Как раз в расчете на то, что мы так и рассудим: он, дескать, слишком умен, чтобы оставлять такие следы… Но зачем? Если он рассчитывал на безупречное алиби?.. Это странно. И вообще, в таком случае выходит, что он сам хочет кого-то подставить.

– Кого? – нервно спросил Гаврюшин.

– Понятия не имею. Но главное, совсем я не уверен, что Роговы врут. Может, врут, а может, и нет. Поеду-ка я к ним снова. Сегодня моя очередь.

– Вы сперва позвоните все-таки, – посоветовал Гаврюшин. – Я сам любитель сюрпризов, но… Ильи вчера вообще не было, да и она вряд ли после моего визита одна дома сидит. Чего зря ездить…

– Вы им сказали не уезжать?

– А как же! Еще в первый раз сказал, а вчера повторил, но дома-то сидеть не заставишь.

Мышкин набрал номер. Трубку не брали.

– Ладно, – вздохнув, сказал он. – Буду звонить весь день, каждые полчаса. Авось когда-нибудь появятся…

– Я пока пошел, инспектор, – сказал Гаврюшин, вставая. – Скоро загляну.

Оставшись один, Мышкин подошел к окну и бессмысленно уставился в полузамерзшее стекло, решительно ничего перед собой не видя. Ему хотелось восстановить в памяти свой разговор с Роговыми, причем восстановить во всех деталях и подробностях, включая выражение лиц и интонации. Сообщение Гаврюшина кое-что проясняло. Например, становилось понятно, откуда взялось напряжение, исходившее от Татьяны, – теперь Мышкин знал, что ему не померещилось. Подкорковый страх наркомана перед правоохранительными органами. Но только ли это – вот в чем вопрос. Только ли это? И как все-таки странно, что он ничего не заметил. Должно быть, они изо всех сил старались… Он попытался представить себе весь тот разговор в лицах, но ему не дали сосредоточиться. В дверь постучали, и в кабинет ввалился Коля, прямо-таки излучавший морозную свежесть.

– Можно? – спросил он, растирая замерзшие щеки и уши.

– Что за вопрос! – воскликнул Мышкин. – Проходите, садитесь… – Он хотел добавить «и рассказывайте», но что-то в Колиных глазах заставило его изменить свое намерение. Коля явно хотел и не мог решиться задать один вопрос…

– Давайте сперва я вам расскажу о своих успехах, – предложил Мышкин. Он вкратце описал свою вчерашнюю встречу с Агнией и напоследок добавил:

– Так что это она, Коля. И конечно, нам еще придется иметь с ней дело.

Коля удовлетворился этим сообщением и кивнул с важным видом. Получилось очень солидно – один сыщик поделился информацией с другим – и только, никаких намеков, никаких подначек. «Классный мужик! – подумал Коля. – Все понимает».

– Теперь ваша очередь, – напомнил Мышкин. – Удалось что-нибудь откопать?

– Да то-то и оно, что почти ничего! – Коля огорченно махнул рукой. – Просмотрел целую кучу… за последний год – и сам не знаю… Ничего такого… подозрительного – и все подозрительно. Придется, наверное, все-таки специалистов просить.

– Попросим, – успокоил Мышкин. – Обязательно попросим, если надо будет. Но пока вы мне объясните, своими словами. Как это: и все – и ничего?

– Да я не знаю, как сказать… Ведь ясно же, что он на каждом шагу кого-нибудь душил, особенно когда сливался с кем-нибудь, расширялся или когда переходил из одной сферы в другую. И ведь всегда без потерь, всегда в выигрыше, всегда главный… И чтоб при этом никого не обидеть? По-вашему, так бывает?

Мышкин покачал головой.

– Ну вот! А так вроде посмотришь – уцепиться не за что. Никакого криминала, ничего такого особо подозрительного – ну, кроме той истории, конечно… Но ведь это из другой оперы…

– Погодите, Коля, – перебил его Мышкин. – Какой истории?

– Ну как… вы что, не знаете? – изумился Коля. – Хотя да, вас ведь тогда не было. Полгода назад… Вроде он оружие продавал… этим… ну, сами понимаете… поперек всяких санкций там и конвенций. Как-то там все было очень хитро. Оружие-то он одним продал, а сотрудничал-то он вроде с другими. Через них его нефть шла, у них – нефтепровод. Ему, вроде, как раз невыгодно было, чтоб они верх взяли… В общем, какая-то такая махинация – черт голову сломит. А один журналист, Григорян такой, из «Листка», возьми и раскопай все это дело – уж не знаю как. Обнародовать хотел, по телевизору собирался выступить. Тут бы Дерюгин хорошо погорел. Во-первых, – Коля загнул палец, – фиг бы они его допустили к своему нефтепроводу. Ну, и во-вторых, западные партнеры… Сами понимаете… О депутатстве я уж не говорю. Ну и вот… И убили этого Григоряна. Все тогда кричали: «Дерюгин! Дерюгин!» А ничего не докажешь…

Об этой истории Мышкин, конечно, слышал. На Западе о ней рассказывалось довольно подробно. И все-таки он вполне допускал, что мог упустить какие-нибудь детали. Кроме того, ему было хорошо известно, что многие события изнутри смотрятся иначе, чем снаружи.

– А Дерюгин? – машинально поинтересовался он. – Молчал, конечно?

– А вот и нет! – неожиданно сообщил Коля. – Совсем не молчал. Выступил по телевизору, интервью дал. Я, говорит, никакого оружия не продавал, никакого Григоряна не знаю, все это провокация.

– Вот это да! – изумленно воскликнул Мышкин. – Прямо так и выступил?

– Ну! А еще говорили: спецслужбы за этим Григоряном тоже следили и тоже разнюхали все, что надо… Все думали, скандал будет. Но все как-то затихло, сошло на нет. Может, он всех купил… А может, правда все вранье…

– Н-да-а, – задумчиво протянул Мышкин. – Славные сюжеты, ничего не скажешь. Однако же прямой связи с нашим случаем как будто не просматривается, так?

– Вот именно! – горячо воскликнул Коля. – Я же об этом и говорю! Потому что в той истории его самого пытались взять за жабры. Его – а не он! Тут он сам мог бы мстить, а не ему…

– А что там с этим аукционом? – перебил Мышкин.

– А что с аукционом? С аукционом все ясно. Дерюгин выигрывает. Все смирились, даже Чайковский этот… Журналисты бесятся, забастовки обещают, кто-то собирается голодовку объявить. Но кто их будет слушать… А почему вы спрашиваете?

– Как бы это сказать, Коля… Допустим, кто-то подставляет Дерюгина… Мне все кажется, как-то уж очень топорно сработано. Пистолет этот… Ну кто это, посудите сами, бросает пистолет с отпечатками на месте преступления? Ведь ясно же, что это вызовет большие сомнения. Я уж не говорю о том, что отпечатки местами смазаны… Так вот… Я думаю: может, наш «сценарист» далеко вперед и не заглядывал, может, ему было достаточно поднять волну на ближайшее время и вывести Дерюгина из игры именно сейчас, пусть ненадолго… Впрочем… тут, знаете, вскрылись новые факты…

Последнюю фразу он пробормотал почти нечленораздельно, и Коля, видимо, не расслышав, не спросил, в чем дело, а вернулся к прежней теме и высказал мысль, которая вертелась у него в голове с начала разговора.

– А я вот все думаю, – начал он, робко глядя на Мышкина, – про тех, кого он, так сказать, задавил по ходу дела… Может, все-таки кто-нибудь из них? По газетам это трудно – так, может, просто у него самого спросить? Я понимаю, что ему неохота признаваться, но ведь ему вроде бы самому нужно… Как вы думаете?

– Сдается мне, что он не торопится нам про это рассказывать, – задумчиво сказал Мышкин. – Отвечает уклончиво. Я ведь спрашивал. Правда, бегло… А надо спросить не бегло – тут вы, Коля, совершенно правы. Вот прямо сейчас ему и позвоним…

В эту минуту телефон зазвонил сам. Мышкин виновато развел руками и снял трубку.

– Я хотела бы поговорить с… господином Мышкиным, – с легкой запинкой произнес женский голос, который Мышкин не спутал бы ни с каким другим.

– Я вас слушаю, Агния, – ответил он.

Коля залился краской, затаил дыхание и весь подался вперед.

– Простите, я… мне хотелось бы поговорить с вами еще раз. – Голос в трубке звучал далеко не так уверенно, как накануне, – она говорила торопливо, явно стараясь побороть смущение или, может быть, боясь передумать. – Это возможно?

– Возможно, конечно, – сказал Мышкин. – Я могу приехать к вам… ну, скажем, через полчаса.

Она замялась:

– Простите, а… а в другом месте нельзя?

Мышкин увидел мысленным взором лысую голову и внимательные глаза, и ему показалось, что он понимает, в чем дело.

– Можно в другом, – ответил он, лихорадочно соображая, как все это устроить. Звать ее в контору не хотелось: нужна была совсем другая обстановка – непринужденная и совершенно неофициальная. На улице стоял сильный мороз. «Не в гости же ее звать, в самом деле!» – подумал Мышкин и решительно заявил, избегая Колиного взгляда:

– Я предлагаю пойти в кафе, выпить кофе и побеседовать. Вас это устраивает?

– Очень! Скажите, куда мне приехать. И когда?

После секундного молчания Мышкин назвал одно из немногих мест в Москве, которое знал, – довольно уютный подвальчик недалеко от Сухаревки, объяснил, как туда попасть, обещал выйти через пятнадцать минут и повесил трубку. Коля смотрел волчонком.

– Коля, я… – начал Мышкин, но в эту минуту телефон зазвонил снова.

– Майора Мышкина позовите, пожалуйста, – скороговоркой произнес взволнованный мужской голос.

– Я слушаю.

– Это Илья… Рогов Илья…

– Да-да, Илья, я понял. Я слушаю вас. – Мышкин постарался вложить в эту фразу как можно больше приветливости и доброжелательности – у него почему-то возникло ощущение, что Рогов может в любой момент бросить трубку.

– Мне нужно поговорить с вами… срочно… сегодня… Только не у нас! И не у вас… если можно…

«Так! – подумал Мышкин. – Еще один! Куда же мне его девать? Тоже в подвальчик? И когда?» Вообще-то по ряду соображений предпочтительнее было поговорить сперва с Ильей, а потом с Агнией, но переносить встречу с Агнией Мышкин не рискнул.

– Погодите, – сказал он вслух. – Дайте сообразить… Вы дома?

– Дома. – Илья почему-то перешел на шепот.

– Если я позвоню вам, скажем, часа через два и позову в одно место… в кафе?..

– Жду, – прошептал Рогов и повесил трубку.

Мышкин застыл в неподвижности, уставившись на телефон и как бы ожидая от него новых сюрпризов. Про Колино присутствие он забыл. «Что-то с ним не то, – сказал он сам себе, имея в виду Рогова. – Ох, не надо бы откладывать!.. Послать кого-нибудь вместо себя – туда или сюда?.. Колю? Гаврюшина? Послать сейчас Колю к девушке… Он будет счастлив, а я тут же вызвоню Рогова… Но ведь не будет она с ним разговаривать – ей-богу, не будет…» Он поймал себя на том, что как будто оправдывается, и вдруг рассердился – неизвестно на кого. «И к Рогову их не пошлешь – ни того ни другого. Не скажет он им ничего. А ведь еще Дерюгин! Ну, с Дерюгиным, допустим, пусть сами разбираются. Сказать Коле, чтобы прямо сейчас позвонил и съездил, если тот на месте… Или нет… Не лучше ли сперва послушать, что имеет нам сообщить Рогов?.. Пожалуй…» – И тут ему вдруг пришел в голову отличный способ утешить Колю.

– Вот что, Коля, – решительно начал он, – сейчас вы поедете со мной…

Коля просиял.

– Поедете со мной, – повторил Мышкин, стараясь не смотреть на него и проклиная все на свете, – но сидеть с нами не будете, а сразу уйдете. Вы поможете мне сделать одну вещь…

Он полез в ящик стола и достал оттуда большую, красивую зажигалку.

– Вот вам шпионская игрушка, Коля. Вы будете очень смеяться, но это – фотоаппарат. Привет от Джеймса Бонда… Смотрели? Это мне там подарили… перед отъездом. Я прошу вас незаметно сфотографировать Агнию.

«А себе можете сделать второй экземпляр», – добавил он про себя.

– Незаметно? – растерянно переспросил Коля. – Как же я сделаю незаметно? Ведь она меня видела – тогда, в университете… Вдруг запомнила?.. – добавил он несколько жалобно.

– А я и не предлагаю вам скрываться, – пояснил Мышкин. – Можем просто пойти вместе, а потом вы быстро откланяетесь… Отойдете на несколько шагов и «закурите». Вот вам, кстати, сигареты.

Он достал из ящика нераспечатанную пачку «R1» и стал показывать Коле, как пользоваться «зажигалкой», причем Коля с изумлением заметил, что это доставляет Мышкину совершенно детское удовольствие. Надо сказать, что Колю это слегка смутило. О Мышкине он был наслышан еще до знакомства и, несмотря на двойственный характер рассказов, заранее проникся к нему чрезвычайным уважением. По каким-то не вполне понятным причинам Мышкин с самого начала представлялся ему кем-то вроде олимпийца, и он решительно не знал, как реагировать на такое мальчишеское поведение, – хотя, надо признаться, игрушка ему самому ужасно понравилась.

«Ну да, – припомнил он. – Говорили ведь, что он… со странностями. Ну и пусть со странностями!.. Значит, не такой, как все. Настоящий сыщик должен быть со странностями…»

Последняя мысль была, собственно говоря, почерпнута из художественной литературы, но Колю это как-то не смущало.

– Все, пора, – сказал Мышкин, взглянув на часы. – Поехали.

– Погодите! – спохватился Коля. – А потом что мне с ней делать, с этой пленкой?

– Расскажу по дороге.

Они оделись и спустились к машине.

– Значит, так, – инструктировал Мышкин, выруливая на дорогу. – Пленку сразу же отдать в проявку. Фотографии забрать и поехать в Ленинку. Нужно попытаться выяснить, была там Агния в день убийства или нет.

– Как же это выяснишь? – растерялся Коля. – Кто же может помнить? Конкретный день, я имею в виду…

– Шанс ничтожный, – согласился Мышкин. – И все-таки я вас прошу… Поговорите с консультантами, с девочками на выдаче, пусть посмотрят требования – когда что заказано, на сколько оставлено, когда брали… Ну и совсем дохлый номер – буфетчицы и гардеробщицы. Чем черт не шутит… Внешность у нее, как вы понимаете, запоминающаяся… Возможен ведь и отрицательный результат. Например, на этой неделе ее здесь не было. Смотрите, Коля, один раз я послал вас туда – не знаю куда, и нам повезло. Вдруг опять повезет…

– Хорошо, – покорно кивнул Коля. Было видно, что мышкинская идея не вызывает у него особого энтузиазма. – А потом что мне делать?

– Потом… потом… – Мышкин помолчал, прикидывая. – А потом, пожалуй, приезжайте обратно в подвальчик. Едва ли я быстро освобожусь… Ну, в крайнем случае, если меня не будет, поезжайте на работу – значит, я там.

Они вышли из машины, спустились по крутым каменным ступенькам и оказались в маленьком и очень уютном зале с несколькими столиками и смутно видневшейся в полумраке стойкой бара. Мышкин выбрал столик у стены, наискосок от входа. Сам он сел лицом к двери, а Колю посадил сбоку. Почти сразу же подлетел официант.

– Мы ждем даму, – сказал Мышкин. – Если можно, чуть позже.

Официант молча кивнул и испарился.

– Извините, Коля, – виновато сказал Мышкин. – Вам лучше вообще ничего не заказывать. Агния вот-вот появится – вам придется «закурить» и удалиться…

– Да я не голодный… – пробормотал Коля. Ему действительно было не до еды – это было видно невооруженным глазом.

– А я бы как раз поел, – печально сообщил Мышкин. – Но, боюсь, это будет неуместно. Впрочем, поглядим.

Коля принялся делать голубя из салфетки, изо всех сил стараясь не коситься на дверь. Прошло минуты две. Вдруг Мышкин приподнялся и сделал приветственный жест рукой. Коля торопливо встал. Агния подошла к столу и остановилась, в нерешительности глядя на непредвиденное третье лицо.

– Добрый день, – приветливо сказал Мышкин. – Познакомьтесь, Агния, это наш сотрудник, Николай Скворушко. Мы как раз обсудили все, что было нужно… Он уходит. Садитесь.

Аня кивнула Коле и села. Щеки у нее горели – не то с мороза, не то от волнения, и Коля еще раз подумал, что такое бывает только в кино или на картинках. Увы, надо было действовать в соответствии с намеченной программой…

– Ну, я пошел, – сказал Коля. – Всего хорошего.

– Идите, – напутствовал его Мышкин. – И… поаккуратнее там…

«О чем это он? – изумился Коля. – Что может быть опасного в библиотеке?!» – И тут до него дошло. «Это ж он мне рекламу делает! – мысленно воскликнул он. – Как будто я ухожу на опасное задание… Чтобы ее заинтересовать! Нет, классный мужик, я же говорю, классный!» Агния действительно взглянула на него заинтересованно. Коля удалился совершенно счастливый, едва не забыв по этому поводу щелкнуть «зажигалкой»…

– По-моему, я его где-то видела… – пробормотала Аня, провожая Колю взглядом. – Только не помню где…

Мышкин не стал поддерживать эту тему.

– Что вам заказать, Агния? – спросил Мышкин, делая знак официанту. – Что вы будете есть?

– Я? – рассеянно переспросила она. – Ах да… Спасибо… Я не хочу есть, я только что поела… в библиотеке. Кофе, если можно. И… коньяк. Чуть-чуть.

«Для храбрости», – прокомментировал про себя Мышкин. Так оно, по-видимому, и было. Во всяком случае, до появления коньяка разговор не начинался – Аня, извинившись, ушла мыть руки и отсутствовала минут десять. Когда она вернулась, на столе уже были и коньяк, и кофе. Аня выпила чуть не целую рюмку, закурила и проговорила одним духом, не поднимая на Мышкина глаз:

– Вы хотели знать про Катю и моего жениха. Вчера я сорвалась и прошу меня извинить. Мне, конечно, неприятно – вы сами понимаете… А сегодня я успокоилась и готова дать все необходимые объяснения. Мне хотелось бы прояснить ситуацию.

– Да-да, спасибо, – как ни в чем не бывало кивнул Мышкин. – Я вас слушаю.

– Если можно… – пробормотала она, слегка покраснев, – лучше задавайте вопросы.

– Ради бога… – согласился Мышкин. – Прежде всего, мне хотелось бы знать, как зовут этого человека. Знаете, я его так для себя условно и обозначил – «жених». Кличка – «жених», кодовое название…

Ему хотелось ее заболтать, отвлечь, дать немного расслабиться. Он с удовлетворением отметил, что она как будто слегка улыбнулась.

– Так вот, – продолжал Мышкин. – Как зовут «жениха», кто он по специальности, что собой представляет и так далее?..

– Алексей Крымов, – бесстрастно отрапортовала она. – Двадцать пять лет, аспирант, филолог. Очень талантливый. Умный. Многообещающий. Уже довольно известный. Все. Вот его координаты. – Она протянула Мышкину заготовленную заранее бумажку.

Почему-то эта бумажка, написанная четким, красивым почерком, Мышкина сразила. Все-таки в этой девушке было что-то… механическое…