Текст книги "Багровые узы (ЛП)"

Автор книги: Венди Оуэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Я лежу на кровати рядом с Алексом, его ровное дыхание успокаивает меня. Несмотря на отсутствие паники, я могу думать только о том, что кто-то хочет моей смерти.

Меня не удивляет тот факт, что кто-то хочет моей смерти. Когда ты постоянно находишься в окружении охранны из-за того, кто твоя семья, то понимаешь, что постоянно находишься в опасности. Когда за твою голову назначена награда – это совсем другое дело. Кто-то по той или иной причине решил покончить с моей жизнью.

– Амелия, – неожиданно обращается Алекс, прерывая мои мысли. Я смотрю на него, и в его взгляде читается беспокойство. – Ты в порядке?

Я игнорирую вопрос, потому что правда его только расстроит.

– Я думала, ты спишь, – меняю тему я.

Он подвигается и поднимает руку, чтобы я могла прижаться к нему.

– Я уснул.

– Прости, я тебя разбудила?

Он качает головой и целует меня в макушку.

– Нет, я не умею крепко спать.

Я делаю глубокий вдох и зарываюсь лицом в его грудь.

– Думаешь, Николаю удастся узнать, кто хочет моей смерти?

Алекс крепче прижимает меня к себе.

– Безусловно. И в любом случае я хочу, чтобы ты знала: с тобой все будет хорошо, обещаю.

Лежа в объятиях Алекса, я испытываю смесь эмоций. Хотя моя интуиция подсказывает мне, что не следует этого делать, правда в том, что я чувствую себя в безопасности в его объятиях. Он станет главой мафии, с которой моя семья боролась всю мою жизнь, но почему-то я не сомневаюсь, что он умрет за меня.

– Я не знаю, как тебя отблагодарить, – шепчу я, мой голос едва громче шепота.

– Тебе не нужно меня благодарить, – отвечает он твердым и обнадеживающим голосом. – Когда я услышал от Николая, что за твою голову назначена награда, черт возьми, я не могу описать, как был напуган и взбешен. Я убью того, кто за этим стоит.

У меня перехватывает дыхание от его слов, я чувствую тяжесть нашей реальности. От его защиты у меня пробегает дрожь, и я нахожу утешение в его объятиях.

– Спасибо, – шепчу я дрожащим голосом.

Он наклоняется, захватывая мои губы в отчаянном, голодном поцелуе. Наши тела прижимаются друг к другу, желание и страх переплетаются в страстном объятии.

Его прикосновение разжигает мой внутренний огонь, мое желание, я хочу его, и я хочу немедленно.

Наши губы размыкаются, и я притягиваю его лицо к своей шее. Он низко рычит, покусывая и облизывая горящую дорожку на моей шее. Он скользит руками по моему животу, а я запускаю пальцы в его волосы. Словно инстинктивно, его член прижимается к моему отверстию, и я издаю стон удовольствия.

Я с нетерпением жду его внутри себя, когда нас прерывает звонок его телефона. Алекс разочарованно ворчит, потянувшись к нему, его лицо мгновенно становится суровым, когда он слушает голос на другом конце провода. Мое сердце колотится в груди, страх возвращается, когда я наблюдаю за выражением его лица.

– Он уверен? – грубо спрашивает он.

– Что? – спрашиваю я, не в силах больше молчать.

– Я понимаю, – Алекс продолжает говорить с человеком на другом конце телефона, поднимая палец, показывая, что ему нужна минутка, прежде чем ответить мне. – Спасибо. Держи меня в курсе всего нового, что узнаешь, ладно?

Он завершает разговор, и бросает телефон на кровать.

– Алекс, что происходит? – спрашиваю я дрожащим голосом.

– Это не Лука заказал убийство.

Я недоверчиво качаю головой. Это не мог сделать мой отец. Что бы ни говорили о нем Николай и Алекс, он никогда бы не причинил мне вреда. Но если это был не Лука, тогда у меня больше нет вариантов.

– Тогда кто это был?

– У Николая есть имя, но он не доверяет источнику, и хочет еще немного покопаться, чтобы знать наверняка, – объясняет Алекс, и я чувствую, что он от меня что-то скрывает.

– Алекс. Кто. Блять. Назначил цену за мою голову? – требую я.

Он делает глубокий вдох:

– Ходят слухи, что это может быть Винсент.

Я отшатываюсь, словно от удара, слова пронзают меня, как нож.

– Мой брат? – шепчу я, яростно качая головой. – Это невозможно.

– Я же сказал, что Николай пока не подтвердил эту информацию, но неужели так сложно поверить, что он может стоять за этим?

– Да! – восклицаю я, садясь и оглядывая кровать в поисках своей одежды. – Винсент всегда был рядом со мной, он всегда меня защищал. Он никогда не причинил бы мне вреда.

– Амелия, я не могу просто сидеть сложа руки и игнорировать эту информацию. На кону твоя жизнь, и я не позволю причинить тебе вред, даже если угроза исходит от твоей собственной семьи. Я тебе это говорил. – Алекс протягивает руку, когда я начинаю одеваться. Его хватка на моей руке крепкая, но нежная, свидетельствует о его внутренней борьбе между любовью ко мне и долгом защищать меня.

– Алекс, ты ошибаешься. Этого, не может быть! – слёзы текут по моему лицу. Последствия столкновения с моим братом слишком серьезны, чтобы их можно было вынести: потенциальная потеря единственного человека, который, казалось, заботился об мне с детства, и возможность спровоцировать полномасштабную войну внутри преступного мира.

– Я бы все отдал, чтобы это не было правдой. Но мы не можем игнорировать факты. Ты сказала мне, что твой отец рассматривает возможность отказаться от твоего брата в роли следующего главы семьи. Если спросишь меня, то я отвечу – это кажется довольно серьезной мотивацией.

– Мой отец еще даже не сказал Винсенту, что думает об этом, – возражаю я.

– Неужели так трудно догадаться, что он и так это уже понял? Черт побери, твой отец заставляет его учить тебя драться. Если он все понял, это должно его разозлить, – огрызается Алекс.

– Ты его не знаешь, – настаиваю я, вставая в поисках своих ботинок. Алекс мгновенно поднимается на ноги, набрасывая на себя одежду.

– Не знаю, согласен. Но я знаю мир, в котором он вырос. Предположим, он знает, что не станет главой семьи Кинг. Неужели трудно поверить, что он сделает все, что в его силах, чтобы доказать твоему отцу, что он не так слаб, как он думает, – рассуждает Алекс, глядя на меня так, словно пытается меня переубедить.

– Я не собираюсь играть в угадайку с жизнью моей семьи, особенно моего брата. – я вытираю слезы, гнев и страх, борющиеся внутри меня.

– Амелия, пожалуйста, – говорит Алекс мягким и умоляющим голосом. – Я повторюсь. Я бы отдал все, чтобы это не было правдой. Но я должен знать. Я не могу стоять в стороне и смотреть, когда ты находишься в опасности.

– Я… Я не знаю, я не могу… Я просто… – заикаюсь я, и мои колени подкашиваются. Алекс ловит меня и крепко прижимает к своему телу.

– Я знаю, трудно поверить, что тот, кто тебе дорог, способен на такое, – признается Алекс. Его сердце колотится у моей щеки, когда он кладет свою голову на мою.

– Сначала ты думаешь, что мой отец хочет моей смерти, а теперь ты говоришь, что это мой брат. Извини, если я думаю, что твоим источникам сложно поверить, – язвительно говорю я.

– А если мы это подтвердим? – спрашивает он.

– Отлично, – огрызаюсь я. – Допустим, мы сможем подтвердить, что за этим стоит Винсент. Я буду той, кто разберется с ним. Ты понял?

– Амелия… – протестует он, но я перебиваю его.

– Пожалуйста, Алекс. Если это правда, а я не говорю, что верю в это, мне нужно знать, почему он так поступил. Мне нужно посмотреть ему в глаза и спросить его лично. – Отчаяние в моем голосе ощутимо, и я вижу конфликт в его глазах, когда он сопоставляет риски с моей потребностью.

– Хорошо, – наконец говорит он, крепко сжав челюсти. – Но я пойду с тобой. И если есть хоть малейший намек на опасность, мы уйдем оттуда.

– Ты не сможешь, они не пропустят тебя дальше вестибюля, – возражаю я.

– Амелия, я не оставлю тебя наедине с твоей семьей. – он притягивает меня ближе к себе, пытаясь убедить меня, что не собирается отступать.

В комнате царит напряженная атмосфера, мы тяжело дышим, а наши сердца колотятся, пока мы смотрим друг на друга. Я делаю глубокий вдох, с трудом веря в слова, которые собираюсь произнести.

– Если Винсент несет за это ответственность… Если он действительно пытается меня убить… – я тяжело сглатываю, чувствуя тяжесть того, что собираюсь сказать. – Я убью его сама. Я могу тебе это обещать.

Его глаза расширяются от моего заявления, но я не отступлю. Это моя семья, моя кровь, и если мой собственный брат хочет моей смерти, я обязана с этим разобраться. Между нами повисла тишина, воздух наполнен интенсивностью наших эмоций.

– Тебе не обязательно делать это в одиночку, – отвечает он.

– Если он тот, кто хочет меня убить, то именно я должна прикончить его. Я все еще думаю, что ты ошибаешься, но если я смогу справиться с ним сама, это будет значить, что как глава этой семьи я могу справиться со всем.

Он колеблется, его взгляд прикован к моему, ища любой признак неуверенности в моих словах. Но теперь пути назад нет. Я так решила и доведу дело до конца.

– Хорошо, – неохотно соглашается он, его челюсти крепко стиснуты от разочарования. – Но если есть хоть малейший намек на опасность, я хочу, чтобы ты развернулась и сразу же убралась оттуда. Без лишних вопросов. Понятно?

Я киваю, меня охватывает облегчение.

– Я все поняла.

Следующий час мы проводим в разработке стратегии, обсуждая все возможные сценарии и способы приблизиться к Винсенту. Я знаю, что мой брат хороший, но не настолько глупа, чтобы не понимать, что он все еще является членом нашей семьи.

Я смотрю в глаза Алекса, вижу в них страх и любовь, и мое сердце наполняется нежностью к нему.

– Ты готов? – спрашиваю я.

– А ты? – переспрашивает он, и мне не нужно отвечать. Выражение моего лица, должно быть, дает ему достаточный ответ, потому что он притягивает меня к себе и крепко обнимает, пока мы стоим у лифта.

– Тебе не обязательно ехать со мной, – заявляю я, глядя на него снизу вверх.

– Ты что, блядь, шутишь? Я не спущу с тебя глаз, пока не посажу в такси, – уверенно отвечает он.

Кажется, что лифт едет целую вечность: Алекс шепчет мне на ухо заверения, а я стою молча, пытаясь смириться с тем, что моя семья настроена против меня.

Звук лифта, сигнализирует о нашем прибытии в вестибюль. Алекс встает передо мной, закрывая меня от взглядов всех, кто может быть рядом. Я сдерживаюсь, пытаясь не допустить мысли, что это может быть наш последний день жизни вместе.

Когда мы выходим из лифта, мое сердце колотится в груди, адреналин бурлит в моей крови. Мы проходим через вестибюль, рука Алекса крепко держит меня за руку, удерживая меня рядом.

– Амелия? – спрашивает Алекс, глядя мне в глаза. – Тебе не обязательно этого делать. Мы можем развернуться и уйти прямо сейчас, если ты не готова.

– Нет. – я качаю головой, во мне вспыхивает решимость. – Я должна узнать правду. Я должна увидеть Винсента своими глазами.

Алекс кивает, когда мы выходим на улицу, делая, возможно, последние вздохи в нашей жизни, пока он ловит такси для меня.

Я сажусь на заднее сиденье, мое сердце колотится от предвкушения и страха. Алекс прислонился к окну, положив руку на стекло.

– Обещай мне, что будешь осторожна, – говорит он, его голос полон беспокойства.

– Буду, – обещаю я, сжимая его ладонь в ответ. Она теплая и такая надежная, и на мгновение я чувствую, как меня охватывает чувство спокойствия.

Он качает головой.

– У меня плохое предчувствие.

– Я люблю тебя, – говорю я, глядя на него.

– Я тоже тебя люблю, – говорит он, когда такси отъезжает от обочины, и я наблюдаю, как Алекс исчезает из поля зрения. Огни города мелькают, пока мы мчимся к поместью моей семьи, и единственным звуком является глухой гул двигателя такси. В голове проносятся мысли о событиях последних нескольких дней и о том, что мой брат может пытаться убить меня. Эта мысль слишком ужасна, чтобы быть правдой, но я не могу игнорировать факты.

Едва я начинаю сомневаться в себе, как такси подъезжает к подъезду нашего здания. Я делаю глубокий вдох, готовясь к тому, что может произойти дальше.

Глава 17

Мое сердце колотится как сумасшедшее, когда я провожу бейджем по табло в лифте и поднимаюсь в дом нашей семьи. Когда я приехала на нужный этаж и обнаружила сидящего на ресепшене Марко, я не сильно этому удивилась. Именно здесь его можно увидеть чаще всего, наблюдающим за гостями моего отца. Я несколько мгновений вглядываюсь в его лицо, пытаясь найти хоть немного информации. Наверняка Марко был бы в курсе, если бы Винсент планировал убить меня. Они выросли вместе, и всегда были не разлей вода.

Но по лицу Марко невозможно было ничего прочесть. Он выглядел даже слегка скучающим, и я почти уверена, что ему вряд ли хватило бы мозгов скрыть подробности тайного заговора, если бы он действительно о нем знал. Я пытаюсь вести себя как обычно, хоть мое сердце и готово выскочить из груди в любой момент.

– Добрый вечер, принцесса, – буркнул Марко в мою сторону.

Он всегда называл меня так, когда мы были еще детьми, но резко перестал, стоило мне пойти в колледж. Я мгновение гадала, был ли скрытый смысл в том, что он назвал меня так именно сейчас, или надо мной все таки взяла верх моя паранойя.

Я тяжело сглатываю, а мое сердце заходится все быстрее, когда слышу сигнал о прибытии лифта за моей спиной. Тени танцуют на мраморном полу, воздух окутывает жуткая тишина. В данный момент я чувствую себя уязвимее, чем когда-либо.

– Амелия! – доносится до меня резкий голос Винсента, заставляя подпрыгнуть от неожиданности. Его статная фигура появляется из тускло освещенного коридора, и я вижу, что его брови нахмурены от беспокойства. – Где ты была?

– Винсент, – на выдохе говорю я, пытаясь взять себя в руки. – Ты меня напугал.

Некоторое время я изучающе смотрю на него, пытаясь найти в его лице и языке тела любой намек на злые намерения, но не вижу ничего, кроме моего брата, которого я знаю всю жизнь и безмерно люблю.

– Извини, – говорит он, и я вижу, что он искренне сожалеет. – Отец пригласил Максима на ужин. Вероятно, он хотел как-то сблизиться с ним, поэтому я остался здесь в гордом одиночестве.

Его брови сходятся на переносице, когда он, наконец, смотрит мне в глаза.

– Что случилось? Ты выглядишь... Обеспокоенной.

Я колеблюсь, прежде чем ответить ему.

– Мы одни? – спрашиваю я, гадая, видит ли он, как я нервничаю в данный момент.

– Да, а что? – отвечает он, и я вижу, насколько его озадачил мой вопрос.

– Мне просто интересно. – говорю я, пожимая плечами.

– Энтони ушел, папа поручил ему какое-то срочное дело, так что остались только я и ты, – поясняет он.

– Не хочешь спарринг? – резко предлагаю я, и мой вопрос удивляет даже меня.

– Прямо сейчас? – спрашивает он недоверчиво, затем прыскает со смеху. – Почему ты хочешь это сделать?

– Потому что во мне слишком много энергии сейчас, и мне нужно куда-то ее выплеснуть, – твердо отвечаю я, не давая ему возможности спорить со мной. Если Винсент действительно тот, кто хочет мой смерти, то я бы хотела, что бы он перестал быть трусом, и покусился наконец на мою жизнь. – Так ты согласен или нет?

– Хорошо, – неохотно соглашается он, его глаза полны подозрения. – Сама планируешь свои похороны.

Выбор слов потрясает меня, и я начинаю задаваться вопросом, действительно ли я так хорошо знаю своего брата и то, на что он способен. Воздух между нами буквально трещит от напряжения, пока мы направляемся в домашний спортзал. Когда мы ступаем на мягкий пол, Винсент осматривает на меня с ног до головы.

– Амелия, что происходит? – требовательно спрашивает он, и я слышу разочарование в его голосе. – Я вижу, ты что-то от меня скрываешь.

– Не понимаю о чем ты, – говорю я, изо всех сил стараясь, что бы мой голос звучал непринужденно.

– Я знаю тебя, – усмехается он.

– О, ты так в этом уверен? – спрашиваю я. – Может быть, мы в действительности совсем не знаем друг друга, – шиплю я и сжимаю кулаки, готовясь защищаться.

– Что с тобой происходит? – раздраженным тоном спрашивает Винсент.

Я смотрю ему прямо в глаза.

– Иногда люди, о которых ты думаешь, что знаешь все, на самом деле, больше всех скрывают.

– Например? – спрашивает он и я вижу, что его терпение на исходе. – Господи, ты как будто говоришь какими-то шифрами. Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– Например... Наша мать, – шепчу я.

– Изабелла? – Глаза Винсента расширяются, и на мгновение я вижу плещущийся в них страх. – Причем тут она?

– Может быть, она не та, кем мы ее считали, – говорю я, едва выговаривая слова. – Может быть, никто не тот, кем кажется.

Винсент некоторое время не моргая смотрит на меня.

– Ты знаешь? – его голос звучит едва громче шепота.

Атмосфера в комнате становится невыносимо тяжелой. Этот единственный вопрос разрушает все, и так небольшие, остатки моего самоконтроля.

– Что? Ты хочешь сказать, что знал, что Изабелла не наша мать?! – ору на него я, а мое сердце колотится, как сумасшедшее. Предательство и боль смешиваются вместе, в мгновение ока окутывая меня неконтролируемой яростью.

– Когда ты узнал? – он игнорирует мой вопрос, но я продолжаю. – Ты серьезно? Ты знал, что она не была нашей матерью, и никогда не говорил мне об этом? Как ты мог скрыть это от меня? Как давно ты знаешь?

– Прости, я не хотел скрывать, но отец запретил мне говорить тебе об этом.

– Как давно ты знаешь? – Повторяю я.

– С шестнадцати лет, – признается он, опустив глаза. – Но это ничего не меняет…

– Ничего? – перебиваю его я дрожащим голосом. – Ты солгал мне, Винсент! В чем еще ты лгал мне?

Я не могу не думать о предупреждении Алекса. Кто-то назначил цену за мою голову. Могла ли я так ошибаться насчет Винсента? Мог ли он быть способен на такое?

– Амелия, – он тянет ко мне руки, словно умоляя, но я отстраняюсь, нуждаясь в дистанции между нами.

– Больше никаких разговоров, – говорю я, мой тон снова холоден и полон решимости.

Он медленно кивает, понимая, что нам нужна физическая нагрузка, что бы дать волю всем этим чувствам. Напряжение между нами слишком велико, чтобы его можно было снять лишь словами. Мы принимаем боевую стойку и начинаем бороться, не говоря ни слова.

Винсент замахивается на меня с огромной силой, но я ловко уклоняюсь от него. Я парирую быстрым ударом в живот, заставляя его вскрикнуть от удивления. Наши движения быстрые и точные, наши тела словно танцуют вокруг друг друга. Каждый удар и блок служат способом разрядки для эмоций, которые мы не осмеливаемся высказать.

Несмотря на ложь и секреты, я не могу отрицать нашу связь. Мы провели бесчисленное количество часов, тренируясь вместе, показывая всем, как тонко мы чувствуем друг друга. Но мысль о том, что Винсент лгал мне все это время, подпитывает мою решимость выйти победителем в этой схватке. Доказать в первую очередь себе, что я могу постоять за себя, несмотря на коварную паутину обмана, окутывающую всю нашу семью.

– Амелия, – задыхается он между ударами, – я знаю, что причинил тебе боль. Я вижу это в твоих глазах. Но ты должна поверить мне, когда я говорю, что все, что я делал, было для того, что бы защитить тебя.

– Защитить меня? – шиплю я, блокируя его удар, и тут же отвечая своим. – Как ложь о нашей матери может защитить меня? Что еще ты скрываешь от меня?

– Ничего! – восклицает он с явным отчаянием в голосе.

Мы продолжаем сражаться, не останавливаясь ни на секунду. Каждый удар сильнее, чем предыдущий, а мы все еще пытаемся выплыть из пучины боли и лжи, в которой потонула вся наша семья.

Наши тела сталкиваются, и мы замираем в таком положении, запыхавшиеся и все в синяках. В этот момент я замечаю уязвимость в зеленых глазах Винсента, и на мгновение мне безумно хочется поверить ему. Я хочу верить, что он никогда меня не предаст.

Тяжесть признания Винсента снова сокрушающей волной накрывает меня, заставляя задыхаться и пошатнуться. Мои руки предательски дрожат, когда я снова наношу удар, от которого он едва успевает уклониться, и в его глазах горит сожаление. Воздух в спортзале сгущается от напряжения, пота и горького привкуса предательства.

– Скажи мне, Амелия, – требует Винсент, уворачиваясь от моего очередного удара. – Чего ты так боишься? Что я причиню тебе боль? Что я не тот брат, которым ты меня всегда считала?

Я уклоняюсь от удара, нацеленного мне в ребра, и мое сердце колотится.

– Как я могу доверять тебе, если все, что я когда-либо слышала от тебя, было ложью? – спрашиваю я, и мой голос дрожит от гнева и страха.

– Как ты можешь спрашивать о таком? Мы семья, – отвечает он, блокируя очередной удар. – А семья должна защищать друг друга.

– И поэтому вы назначили цену за мою голову? – говорю я. Мои слова застают его врасплох, и я пользуюсь этим, что бы прижать его к земле. – Ты приказал кому-то убить меня, потому что отец хочет, что бы я, а не ты, стала главой семьи?

Глаза Винсента расширяются от шока, его грудь вздымается под моей хваткой.

– Что? Нет! Амелия, я бы никогда…

Его слова кажутся искренними, и я так хочу поверить ему, но мой разум съедают сомнения. Мое сердце колотится в груди, словно птица в клетке, отчаянно пытающаяся улететь. На мгновение я позволяю себе раствориться в знакомых глубинах его леденисто-голубых глаз, попутно ища любые признаки обмана.

– Ты действительно веришь, что я способен на подобное? – спрашивает он, все еще шокированный. – Я не знал, о планах отца насчет тебя, – говорит он побежденно.

Я отпускаю Винсента, отшатываясь от него, словно его прикосновения обжигают. Слезы затуманивают мои глаза, колени подгибаются, переизбыток эмоций, который я испытала сегодня вечером, буквально убивает меня.

– Я уже не знаю, чему верить, – признаюсь я и мой голос едва слышен. – Но если ты говоришь правду… Если ты действительно заботишься обо мне так сильно, как говоришь… Помоги мне. Помогите мне выяснить, кто приказал убить меня.

– Откуда ты знаешь, что за твою голову назначили цену? – спрашивает он.

В моей голове всплывают образы Алекса и Николая, но я понимаю, что не могу рассказать Винсенту об этом.

– Я не могу сказать. Ты должен просто довериться мне, – говорю я твердым голосом.

– Довериться тебе? – смеется он. – Ты приходишь сюда, обвиняешь меня в том, что я хочу твоей смерти. Потом говоришь, что была бы более чем счастлива, перерезать мне горло, если дело дойдет до борьбы за власть в нашей семье. Я тебя не узнаю.

– Все не так, – настаиваю я.

Винсент кивает, понимая серьезность ситуации.

– Хорошо, – говорит он. – Ну, расскажи мне. С чего ты взяла, что за твою голову назначена цена, и почему ты решил, что за этим стою я?

Я тру кулаками глаза, прогоняя слезы, которые готовы уже вот-вот вылиться наружу.

– Я не могу тебе сказать.

– Черт побери, Амелия! Больше никаких секретов между нами. Разберемся во всем вместе.

Слова Винсента эхом отдаются у меня в ушах, и я надеюсь, что он действительно имеет в виду то, что говорит. Но, не смотря на мою надежду, во мне слишком много сомнения сейчас, что просто так взять и слепо довериться ему.

– Клянусь, я не приказывал тебя убивать. – продолжает Винсент, и его голос дрожит от боли и растерянности. – Ты понимаешь, как абсурдно это звучит, стоит только произнести эти слова вслух?

Мое сердце сжимается, ведь я вижу в его глазах столько боли, но тень сомнения все еще находится где-то в глубине моего сердца.

– Я больше не знаю, кому я могу доверять.

– Тогда доверься мне, – умоляет он, и в его тоне сквозит отчаяние. – Пожалуйста… С тех пор, как мы были детьми, именно я всегда был рядом и присматривал ха тобой. Я не могу понять, как ты вообще смогла допустить мысль о том, что я когда-либо смогу причинить тебе боль.

Я колеблюсь несколько мгновений, душу раздирают противоречия. Я мечусь между любовью и преданностью к брату и мучительным сомнением в глубине моей души. Но когда я смотрю ему в глаза, я вижу проблеск чего-то настоящего. Я вижу брата, которого я знаю и люблю.

– Хорошо, – шепчу я, кладя руку ему на предплечье.

Мы оба буквально подползаем к ближайшей стене и используем ее как опору, что бы скатиться по ней и сесть на пол.

– Я говорю тебе все это не потому, что согласна его решением или хочу тебя обидеть, – начинаю я. – Я просто хочу, чтобы ты все знал. Папа пришел ко мне несколько месяцев назад и сказал, что у него есть опасения насчет того, что бы ты стал главой семьи.

– И даже ты не подумала, что я заслуживаю об этом знать? – спрашивает он, и боль в его глазах показывает, что ни одна я ошибалась на его счет.

– Винсент, мне очень жаль. Я хотела сказать тебе, клянусь, – бормочу я, и мои глаза опять щиплет от слез.

Он медленно качает головой, все еще не до конца оправившись от моих откровений.

– Тогда почему ты этого не сделала?

– Потому что я не хотела причинить тебе боль. Я много раз думала рассказать тебе, но была уверена, что после этого ты меня возненавидишь, – признаюсь я, чувствуя, как на меня давит тяжесть последствий моих действий.

– Ты моя сестра, – говорит он тихо, но его голос звучит грубо от испытываемых им эмоций. – Я всегда хотел для тебя всего самого лучшего. Единственное, что в этой ситуации причиняет мне боль – это то, что ты мне ничего не сказала.

Между нами воцаряется абсолютная, давящая тишина, прерываемая лишь нашим прерывистым дыханием.

– Я знаю… Отец сказал, что мне не следует ничего говорить тебе, мол он сам скажет, когда придет время, – объясняю я. – Но я все равно должна была тебе сказать. Я думаю, нам нужно поговорить с отцом о том, что бы мы оба стали главами семьи.

Винсент смотрит на свои руки, затем издает тяжелый вздох.

– Мне очень жаль, что я не рассказал тебе об Изабелле раньше. Если бы я мог вернуться и изменить прошлое, я бы это сделал.

– Я знаю, что ты бы это сделал, – честно отвечаю я. – Я думаю, что мы оба многое сделали бы по-другому, если бы могли.

– Ты не рассматривала возможность того, что наш отец просто выставляет нас обоих дураками?

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, в замешательстве смотря на него.

– Он проводит сегодняшний вечер с Максимом. Возможно, он нашел своего настоящего приемника… И это не мы.

От этой мысли у меня по спине пробегает дрожь.

– Что ты такое говоришь?

– Что, если наш отец решит, что мы не нужны ему для того, чтобы продолжить его наследие? – спрашивает Винсент.

Я делаю глубокий вдох, обдумывая его слова. Это мысль пугает, но такая вероятность действительно существует. Наш отец всегда был хитрым человеком, и, я думаю, он совсем не прочь поиграть с нами в интеллектуальные игры.

– Ты правда думаешь, что он на это способен? – наконец отвечаю я.

Глаза Винсента сверкают решимостью.

– У этого человека не возникло проблемы убедить нас в том, что Изабелла наша настоящая мать. Я полагаю, что он вовсе никогда не собирался говорить мне, что он рассматривает тебя на роль главы нашей семьи.

Несколько мгновений мы сидим молча, погруженный каждый в свои мысли. Единственным звуком в зале является наше с Винсентом тяжелое дыхание.

Наконец я нарушаю молчание.

– И что теперь?

– Мы начнем расследование, – отвечает Винсент. – Нам нужно выяснить, кто стоит за нападением на тебя. Мы должны убедиться, что они сполна заплатят за то, что сделали. Такая угроза не может остаться без ответа.

Я киваю.

– Ты не думал, что это может быть наш отец?

Винсент раздумывает над ответом и на его лице играют желваки.

– Это ничего не меняет. – наконец произносит он. – Но, каким бы дерьмовым не был этот человек, я не думаю, что это он.

– Нам нужно быть осторожными, – говорю я дрожащим голосом, и качаю головой.

– Я знаю, – говорит Винсент, и выражение его лица становится жестче. Внезапно его голова резко поворачивается в сторону главного зала.

– Ты это слышала?

Я качаю головой, но мои чувства сейчас в состоянии повышенной настороженности.

Винсент прислушивается еще мгновение, но продолжает говорить, ведь больше не слышно ни звука.

– Ты не можешь больше хранить секреты от меня. – говорит он.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, размышляя, могу ли я доверить ему то, что я влюбилась в Алексея Иванова.

Пока Винсент смотрит на меня, в ожидании ответа, и на меня давит недосказанность между нами. Я хранила от него так много секретов, но этот кажется совершенно другим. Кажется, что этот секрет может изменить всё.

– Если ты не будешь честна со мной, я не смогу тебе помочь, – отвечает он.

Я знаю, что мне необходимо кому-то доверить свою тайну, иначе я могу задохнуться от внутренней тревоги.

– Я кое-кого люблю, – говорю я наконец.

– И в чем именно секрет? – Винсент вопросительно поднимает бровь.

– Это не просто… Кто-то, – уточняю я.

Глаза Винсента расширяются.

– Кто это?

Я открываю рот, готовая ответить честно на его вопрос, но как только слова готовятся вырваться, в спортзале резко гаснет весь свет.

– Амелия?

– Винсент? – зову я в панике, протягивая руку, пытаясь нащупать в темноте брата. Мгновение спустя я слышу звук шагов, шаркающих по мягкому полу.

– Кто здесь? – кричит Винсент.

Внезапно чья-то рука хватает меня за затылок и прижимает к стене. Мне удается вскрикнуть, прежде чем чья-то рука закрывает мне рот.

– Не трогай ее, блядь, – кричит Винсент. – Я убью тебя, ты меня понимаешь?

Я пытаюсь сопротивляться, но хватка на мне слишком крепкая. Я чувствую острую боль в шее, и ощущение холода распространяется по всему телу. Затем мои глаза застилает черная пелена, и я проваливаюсь в небытие.