Текст книги "Между Друзьями (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Если Атилас не сильно ошибался, то она также совсем немного избегала Зеро. Это было, думал он, возвращаясь в гостиную со своим призом, и интересно, и тревожно одновременно.

Вернувшись в комнату, он остановился как вкопанный и вздохнул. Вампир вышел из душа, пока Атилас ходил за газетой, и в данный момент развалился без рубашки на диване, который делил с Питомцем, свесив одну ногу через подлокотник и окружённый стопками книг.

Атиласа одновременно одолевали два совершенно разных желания: во-первых, позвать Пэт прямо сейчас, чтобы разобраться с тем, что она невольно натворила; и, во-вторых, очень мягко и ненавязчиво напомнить Джин Ёну, как сильно Зеро возражал бы против его нынешнего состояния без одежды и причины, которая этому способствовала.

Зеро, конечно же, прекрасно понимал, в каком состоянии находится сердце Джин Ёна, каким бы оно ни было. Атилас наблюдал за неизбежным крушением упомянутого сердца с холодным интересом и уверенностью в том, что ему не позволят зайти так далеко, как это произошло, – уверенностью, которая оказалась ложной. Зеро всего лишь предупредил – возможно, он ожидал, что Джин Ён сделает то, что ему сказали, – но он определённо знал.

Даже баньши, прятавшиеся за лестничными перилами, чтобы швырять в Джин Ёна фисташковой скорлупой всякий раз, когда он был чем-то занят, знали об этом.

На самом деле, пожалуй, единственным человеком в доме, который этого не знал, была сама Пэт.

Питомец, напомнил себе Атилас, садясь. Не Пэт. У него очень хорошо получалось следить за тем, чтобы одни мысли оставались тихими, в то время как другие были громкими и легко слышимыми, но лучше было вообще держать свой разум в порядке. Никогда нельзя было предугадать, когда кто-нибудь придёт, чтобы навести порядок в уголках его сознания и вытряхнуть крошки из подушек. Гораздо лучше, чтобы не было никаких крошек, которые нужно было бы найти, или, по крайней мере, только те, которые он хотел найти.

Он углубился в чтение газеты, игнорируя папки, которые читал ранее, и слегка улыбаясь заголовкам статей – взрыв в кафе в Северном Хобарте, вспышка групповой амнезии в библиотеке Хобарта, совпавшая с крупным энергетическим всплеском, – но поднял глаза, когда Зеро вышел из ниши, которую он иногда использовал в качестве кабинета.

Атилас заметил быстрый взгляд, брошенный его господином в сторону лестницы, и легонько постучал пальцем по губам. Значит, Зеро тоже интересовался питомцем. Достаточно, чтобы его первый взгляд был направлен туда, где, по разумным причинам, должна была появиться она, а не на Джин Ёна, лежащего без рубашки на диване в окружении книг.

Однако это не могло отвлечь надолго. Джин Ён перевернул страницу, и холодные глаза Зеро скользнули по нему. Вампир старательно углубился в свою текущую книгу.

– Оденься, Джин Ён, – сказал Зеро и направился через весь дом к стойке в прихожей, не обращая внимания на тихое рычание, сорвавшееся с губ Джин Ёна.

Взгляд Джин Ёна, яростный и тёмный, не отрывался от печатной страницы, и Атиласа снова охватили два желания, каждое из которых имело совершенно разные последствия. Возможно, к счастью, он услышал слабое шлёпанье одежды, доносившееся со стороны кухни, и поднялся, быстро и бесшумно. Он пересёк гостиную, как на охоте, и вошёл в кухню как раз вовремя, чтобы увидеть, как галстук-лягушка прыгает из открытого кухонного окна на скамейку-островок в центре кухни.

– Я так не думаю, – сказал он ему, размахивая им перед своим лицом двумя пальцами. Если бы у существа были глаза, он бы встретился с ним взглядом, чтобы показать, что не шутит, но у существа не было таких придатков. Конечно, нет смысла гадать, как ему удавалось наносить на карту своё окружение: причудливые предметы очень редко действовали по обычным правилам тех миров, в которых они обитали.

Поскольку он не мог заставить лягушку подчиниться, Атилас просто выбросил её обратно в окно, через которое она проникла, и закрыл это окно с помощью отталкивающей магии, чтобы отбить у неё охоту возвращаться снова.

Покончив с этим, он наполнил водой электрический чайник и поставил его кипятиться в надежде, что звук привлечёт питомца из её спальни, чтобы она заварила его чай. Зеро всё ещё был в коридоре, когда снова спустился в гостиную, проводя лёгкими магическими движениями по плоской поверхности меча, который притворялся зонтиком на подставке в прихожей.

Атилас не удивился. Меч исчез без предупреждения несколько месяцев назад, когда Пэт не было дома, и снова вчера, когда её не было дома. Конечно, не хотелось бы делать поспешных выводов, но определённо происходило что-то странное, а странные вещи в этом доме почти всегда были связаны с питомцем.

Джин Ён всё ещё хмурился и притворялся, что читает, когда Атилас вернулся на своё место, но его желание подколоть вампира исчезло со скоростью галстука-лягушки и, возможно, длительностью этого исчезновения.

– Могу я предположить, что разгуливание по дому полуодетым не будет способствовать достижению твоей конечной цели? – сказал он, садясь за стол, вместо одного из более радикальных вариантов, которые приходили ему в голову ранее.

Джин Ён оторвался от своей книги, холодно посмотрел на Атиласа и сказал:

– Я прекрасен.

– Питомец, – мягко сказал Атилас, снова берясь за газету, – повидала много прекрасных Запредельных.

Губы вампира слегка скривились и чуть было не раскрылись – без сомнения, чтобы заявить, что он самый красивый из них всех, – но тут же снова сомкнулись. Вместо этого он сказал, с ноткой раздражения указав на разбросанные вокруг романы:

– Обложки книг...

– ...можно предположить, созданы для того, чтобы привлекать особей женского пола, отличных от нашего питомца. Другая женщина, без сомнения, нашла бы твоё обнажённое состояние привлекательным – я полагаю, что Питомец на данный момент слишком хорошо знакома с твоей личностью.

Одна бровь Джин Ёна поползла вверх, а подбородок приподнялся. Однако он задумался, и когда задумчивый взгляд полностью сменился вызывающим, Джин Ён поднялся и прошлёпал в свою комнату, откуда появился снова в мягкой шёлковой рубашке приглушенного зелёного цвета, чтобы откинуться на спинку дивана. Из уважения, как предполагалось, к предполагаемому лучшему знанию обложек романтических книг, эта рубашка была застегнута не так сильно, как могла бы быть, но казалось маловероятным, что настоящая драка разразится, когда Джин Ён будет формально одет.

Вампир едва успел устроиться поудобнее, когда питомец побежала вниз по лестнице, заплетая на ходу последние пряди, зажав в зубах резинку для волос.

– Услышала шум, – сказала она, снимая ленту с волос, чтобы обернуть её вокруг хвоста своей косы. – Может, хотите чай, кофе и завтрак?

Атилас лениво помахал перед ней листком бумаги.

– Приносить их – работа питомцев, не так ли?

Пэт несколько мгновений смотрела на него, склонив голову набок, в её серых глазах плясали огоньки – она, как обычно, пыталась понять, что он имел в виду, – и, наконец, сказала уклончиво, кивая на газету:

– Ты знаешь, что можешь достать их онлайн?

– Ты слышала, чайник вскипел? – возразил Атилас. Он подумал, слышала ли она что-нибудь ещё или действительно спустилась вниз, просто услышав, как закипает чайник.

– Вам с Блэкпойнтом надо бы перекинуть я парой словечек, – сказала она. Атилас хотел бы знать, игнорирует ли она вопрос или просто настаивает на своём. – Кажется, вы бы отлично поладили. И, возможно, он смог бы научить тебя, как взаимодействовать с современными технологиями.

– Спасибо, я достаточно хорошо знаком с Блэкпойнтом, – сказал ей Атилас. – Однако, учитывая, что он сделал с компьютером наверху, не говоря уже о Джин Ёне, я думаю, нам вскоре придётся задать несколько вопросов этому твоему другу-тритону.

К его удивлению, щеки питомца порозовели. Она сказала:

– Да ладно? Думаешь, он сможет помочь с Блэкпойнтом? – и повернулась, чтобы пройти на кухню с весьма похвальной небрежностью.

– Думаю, да, – ответил он, наблюдая за её тенью, пока она тоже не исчезла, и всё, что он мог видеть, – это мерцание света, когда она проходила мимо кухонного окна.

Он с улыбкой отвёл взгляд и обнаружил, что поверх книги за ним наблюдает пара тёмных, влажных глаз.

– Ты меня раздражаешь, – холодно сказал вампир.

– Это чувство полностью взаимно, – любезно заверил его Атилас.

– Кажется, мне стоит попытаться рассказать людям о том, где был мостовой тролль? – крикнула Пэт из кухни. – А есть другие более узкие места, подобные тому, куда легче пробраться Запредельным?

– Безусловно, если бы люди были сговорчивы, это освободило бы нас для более важных дел, – согласился Атилас. – Господин? У вас есть какие-то предпочтения

Зеро на мгновение появился у входа в кухню, и голос Пэт удивленно произнёс:

– Блин! Как долго ты здесь стоишь?

– Можешь попробовать, – сказал ей Зеро. – Но я не уверен, что они захотят снова с тобой разговаривать.

– Я тоже, – мрачно сказала Пэт, появляясь рядом с ним. – Я напишу Эбигейл; даже если Эбигейл только прочтёт сообщение, она будет знать. Тогда она сможет решить, что делать дальше.

Зеро кивнул и, пока Атилас наблюдал за ним, на мгновение положил руку ей на голову.

Питомец слегка вздрогнула – как будто хотела уклониться, но вовремя остановилась, – но позволила погладить себя по голове, и Атилас почувствовал лёгкую усмешку.

Он встретился взглядом с Зеро и увидел в них тот же вопрос, который был у него в голове, но другой фейри достаточно быстро отвёл взгляд и вернулся в зал, оставив Атиласа наедине с его мыслями.

Это было что-то новое и потенциально интересное. Он мог придумать по меньшей мере три или четыре причины, которые могли вызвать такую реакцию, и реакция Зеро на едва заметное содрогание Питомца заставила его забыть о двух из них. Питомец, безусловно, была замечательной соседкой по дому.

Она вернулась на кухню прежде, чем он смог снова взглянуть ей в лицо, и он услышал тихий шорох и звяканье, означавшие, что Пэт собирает чайный поднос.

Атилас не был до конца уверен, когда он осознал это, но в глубине души у него что-то шевельнулось, когда Питомец вернулась в комнату. Мгновение спустя стало слышно очень слабое бормотание баньши, и Джин Ён нахмурился, отрываясь от своей книги.

Он открыл рот, чтобы задать вопрос Атиласу, но снова закрыл его, когда Пет села рядом с ним и, ставя поднос на кофейный столик, посмотрела на стопки книг.

– Ну и ну! – воскликнула она. Она выглядела так, словно изо всех сил старалась не прийти в ужас. – Зачем ты это читаешь?

– Полагаю, что Джин Ён проводит своего рода исследование женского разума, – объяснил ей Атилас, бросив взгляд в сторону лестницы. – Человеческой женщины, конечно.

– Чегось, через это? – спросила Пэт, быстро и безжалостно просмотрела все стопки. Она сказала Джин Ёну: – Ты получишь лишь очень неполное представление, если будешь придерживаться обложек с изображением мужской груди. Кстати, где ты их взял? На них библиотечные бирки, но за раз можно взять только десять книг.

– Библиотекарь был очччень любезен, – сказал Джин Ён, не мигая глядя на нее поверх своей книги.

Питомец ухмыльнулась.

– Она была женщиной, не так ли? Лады, по крайней мере, она подарила тебе несколько других – здесь есть и классика, и мужская грудь, так что ты у тебя будет немного разнообразия. Разве она не говорила тебе, что есть разные виды романтики?

Лёгкий рывок в сторону дома привёл в действие одно из магических заклинаний Атиласа, и Зеро позвал из коридора:

– Атилас?

– Сию минуту, мой господин, – ответил Атилас, что заставило питомца ухмыльнуться.

– Иногда вы двое так же хороши, как в кино, – сказала она ему. – Все эти скрытые сигналы и двусмысленные фразочки. Вам самое место играть в подобранного рода шоу. Ой. И это всё романтика?

– Ne, – ровно ответил Джин Ён, когда Атилас снова поднялся и направился к лестнице.

Наверху, несомненно, был переполох, и, как бы ему ни хотелось об этом думать, наиболее вероятной причиной этого было... Да, вот оно, оно просто выскакивало из дверного проёма верхней гостиной. Галстук-лягушка, настолько самодовольная, насколько может быть самодовольным что-либо, сделанное из ткани, волшебства и озорства.

Атилас быстро и бесшумно поднялся по лестнице, а Пэт возразила:

– Нельзя просто читать любовные романы, если хочешь проникнуть в женский разум! Нас, знаешь ли, волнуют и другие вещи! В любом случае, ты всегда обижаешь женщин – почему бы тебе не спросить их об этом?

Голос Джин Ёна был угрюмым.

– Они не могут нормально отвечать, когда я их кусаю. Я слишком сильно отвлекаю их.

– Хочешь сказать, что ты комаришка, – без обиняков произнёс голос Пэт. – Ой! С тобой там всё в порядке, Атилас?

Атилас, который прыгнул за лягушкой и едва не попал в неё, помолчал, чтобы успокоиться, прежде чем ответить:

– Конечно. Наливай, Пэт, я всего на минутку. Надеюсь, у тебя есть песочное печенье?

– У меня есть для тебя кое-что особенное, – сказала она.

Она была хорошим питомцем, подумал Атилас, снова ныряя за лягушкой.

Он промахнулся. Лягушка, несомненно, становилась всё быстрее и к этому времени уже поняла, что он не хочет пускать её в дом. Такая же озорная, как и питомец, и такая же решительная, казалось, что лягушка в галстуке была настроена на поиски своего создателя. Атилас поймал её прикосновением липкой магии, а не рукой, и вывел через окно, через которое она, очевидно, проникла внутрь; впечатляющий подвиг, учитывая тот факт, что окно было открыто всего на сантиметр.

Значит, её питомец действительно то появлялся, то исчезал? Он думал, что в последнее время она достаточно укрепила своё положение в семье, чтобы в этом не было необходимости. Однако это, несомненно, был тот же трюк, который она использовала, когда пряталась в доме; можно было бы задуматься, что именно заставило её снова начать тайком выбираться из дома.

На самом деле, кто-то действительно задумался над этим вопросом.

Когда он вернулся в гостиную на нижнем этаже, Пет просматривала стопки книг Джин Ёна, в то время как тот попеременно возражал, притворялся, что читает, и свешивался с края дивана, ревниво наблюдая, какие книги она украдкой складывает в какие стопки.

Атилас взял свою чашку с чаем и папку, которую просматривал утром – теперь в опасной близости от питомца и, несомненно, небезопасной для употребления в пищу – и откинулся на спинку стула. Это движение заставило Пэт поднять на него взгляд, её серые глаза были яркими и проницательными.

– Всё ещё ищешь нашего убийцу по странным поворотам?

– Всегда, – пробормотал Атилас, борясь с желанием спрятать папку. Питомец наверняка заметила бы это – у неё был нюх, как у терьера, на то, что лучше бы не обнаруживать, – и он полагал, что для неё ещё не пришло время знакомиться с этим конкретным набором документов и отчётов. Вместо этого он закинул ногу на ногу и хладнокровно открыл папку, чтобы ознакомиться с её содержимым. Он уже был достаточно хорошо осведомлён о содержании, но слишком уважал чутье своего питомца, чтобы заниматься чем-то ещё.

Ему также показалось полезным, когда он допивал свой чай, спросить Джин Ёна:

– И что же ты узнал из прочитанного до сих пор о последствиях укусов бродячих женщин – или, возможно, питомцев?

Питомец издала тихий, глубокий смешок и сказала:

– Так это всего лишь работа, не? Тебе нужна кровь, и ты должен кусаться, чтобы получить её. Не должно быть никаких эффектов, которые не были бы описаны в разделе «Побочные эффекты вампирской слюны».

Джин Ён уставился на неё.

– Мои укусы, – холодно произнёс он, – мягкие и тёплые, и...

– Если снова начнёшь говорить о том, какой ты тёплый, я тебя...

– Атилас, – произнёс Зеро из коридора громовым голосом, который невозможно было проигнорировать. – Я был бы признателен, если бы ты взглянул на это.

Атилас закрыл папку и аккуратно положил её под свою чашку на кофейный столик.

– Укус – это не сделка! – прорычал Джин Ён. – Ты бы сказала, что поцелуй – это сделка?

– Если с тобой – да, – сказала Пэт, когда Атилас поднялся. – Иногда мне нужны дополнительные скорость и сила, а тебе не нужно чувствовать, что я вот-вот умру каждые пять минут. Конечно, это сделка! А что ещё это может быть?

Глаза Джин Ёна расширились от возмущения, вызвав в душе Атиласа лёгкую радость, которую невозможно было увидеть, не покопавшись хорошенько. Он пересёк комнату, охваченный этим весельем, и услышал, как вампир всё ещё что-то бормочет у него за спиной.

– Со мной? Со мной? Yah! Noh! С кем же ещё ты целуешься?

– С тобой что-то не так, – решительно произнесла Пэт, немного смягчившись, когда Атилас вышел в коридор.

Атилас заметил, что глаза его господина уже устремлены на него, и неторопливо остановился перед ним.

– Ты, – спросил Зеро холодным, как лёд, голосом, – поощряешь Джин Ёна или отговариваешь его?

– В общем, то, что кажется наиболее забавным в тех или иных обстоятельствах, – сказал Атилас. В голосе его господина звучал настоящий лёд, и на то были веские причины, но Атилас также прекрасно понимал, что в нём слышен юмор. – Вы предлагаете мне перестать дразнить вампира? Или, возможно, вас раздражает то, что я ранее подшучивал над питомцем?

Последовала короткая пауза, во время которой Атилас был совершенно уверен, что Зеро быстро подбирает наиболее безопасный ответ. Наконец, его господин сказал:

– Я не буду беспокоиться о увлечениях питомца, если они не угрожают нашему положению. Джин Ёна, с другой стороны, поощрять не стоит: он и так неуравновешен, и я категорически не одобряю...

– Да, господин?

– ...то, что происходит у него в голове прямо сейчас, – закончил Зеро раздражённым тоном, который свидетельствовал о том, что он прекрасно осознает, как слабо закончил предложение.

– У меня сложилось впечатление, что поощрение является стабилизирующей силой, господин, – объяснил он. – Помимо прочего... влияния.

– Вот как, – сказал Зеро, и определённая мрачность в его тоне заставила усомниться в вопросе.

– Конечно, мой господин. Джин Ён в последнее время кажется более... предсказуемым в своей необузданности. Вы хотите сказать, что хотите, чтобы я прекратил, э-э, поощрять его?

– И не дразни меня, – посоветовал Зеро, но в его глазах промелькнула холодная усмешка. – Я всё ещё не решил, было ли это поощрением или разочарованием.

– Вы предположили, что вам может понадобиться помощь, господин? – мягко напомнил ему Атилас. Зеро держал меч эрлинга, и в нём определённо было что-то странное; что-то странное было в нем с тех пор, как питомец подобрала его и принесла с собой в мир людей.

Зеро нахмурился, его внимание было сосредоточено на чём-то другом.

– У меня такое чувство, что с этим придётся подождать. Возможно, ты мог бы объяснить мне, почему в туалетной комнате... беспорядок?

В то же время голос Питомца произнёс:

– Ой! В туалете происходит что-то подозрительное!

– Это туалет, а не аквариум, – пробормотал Джин Ён, вставая и направляясь к задней части дома.

Атилас вздохнул и быстро пересёк комнату, пытаясь смягчить почти неизбежное поражение, но, когда он догнал питомца, было уже слишком поздно: она толкнула подвесную дверцу и как раз собиралась одним осторожным движением пальца приподнять край сиденья.

К лёгкому изумлению Атиласа, галстук-лягушка прилипла к унитазу, и пряталась под сиденьем унитаза, как любая нормальная лягушка.

Питомец издала короткий взрывной смешок и сказала ей:

– Так вот ты где! Я так долго тебя искала!

– Серьёзно, Пэт! – возмутился он, но было уже слишком поздно.

– Не парься, – весело сказала она, снимая галстук с унитаза. – Я вымою руки и лягушечку тоже. Мы же не можем позволить ей прыгать по всему миру на глазах у людей, не?

– Я также не понимаю, почему она должна скакать по всему дому, – сказал Атилас, предпринимая последнюю слабую попытку избавить дом от этой неприятности, пока она по-настоящему не завладела им. – Было бы гораздо лучше, если бы она находилась снаружи и больше походила на лягушку, чем на галстук, или снова превратилась бы в галстук.

– Блин! – испуганно воскликнула Пэт, когда лягушка попыталась поспешно перепрыгнуть через дверной проём на своих длинных ногах. Она поймала её и прошептала: – Нет, не волнуйся, я не позволю им снова связать тебя по рукам и ногам!

Атилас тихо вздохнул. Она уже что-то напевала ей.

– Очень хорошо, Пэт, – сказал он. – Но, если ты хочешь оставить её дома, тебе придётся заботиться о ней.

– Что, хочешь сказать, что не собираешься кормить её и выводить на прогулки?

Она ухмылялась самым бессовестным образом.

Более холодно Атилас сказал:

– Я, конечно, не стану утруждать себя заботой о ней.

– Да, пап, – сказала она.

– Привязываться – твоя очень плохая привычка, – сказал он ей с тройным значением. – Тебе следует это исправить.

И питомец, которая поняла всё до конца, всё равно улыбнулась ему в ответ ещё раз и сказала:

– Да, пап.

9. Арбуз в Лунном свете

(Эта история выходит за рамки продолжения «Города между». Я написала её перед выходом восьмой книги и не смогла найти способ вставить её обратно в продолжение серии, не изменив существенно. Так что наслаждайтесь этим со всем комфортом человека, который никогда не читал восьмую книгу и для которого описанные в ней события никогда не происходили – альтернативная временная шкала, если хотите, где наша счастливая, кровожадная семейка всё ещё вместе)

***

Утром накануне выпускных экзаменов у Джулии арбузы на заднем дворе стали вампирскими. Возможно, превращение произошло даже накануне вечером. Когда бы это ни происходило, Джулия была уверена, что с арбузами уже что-то не так, когда она выходила, чтобы наполнить купальню для птиц.

Зевая, она, наполнив птичью купальню, рассеянно полила из шланга грядку, расположенную рядом, и только тогда заметила что-то странное в арбузной грядке. Её рука дрогнула на спусковом механизме, и струя исчезла, когда она, нахмурившись, посмотрела на грядку. Она не помнила, чтобы у них были такие глубокие, кроваво-красные прожилки сквозь кожуру, а ведь вчера вечером она поливала эту часть сада.

Джулия смотрела на арбузы, испещрённые красными и зелёными пятнами – почти оскорбительная пародия на рождественские цвета, – и гадала, что же с ними пошло не так. Это были не просто красные нити с прожилками, пробивавшиеся сквозь зелёные пятна, это были случайные пучки перьев, которые Джулия приняла за остатки какой-то особенно свирепой соседской кошки, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это мёртвые птицы – целые, обескровленные и очень, очень мёртвые.

Присев на корточки рядом с ними, чтобы рассмотреть их поближе, Джулия вздрогнула. Затем она увидела мёртвую кошку, которая лежала, сморщенная и обескровленная, в самом центре арбузной грядки за ними, и снова неуверенно встала. Кто прошлой ночью убивал кошек и птиц на её заднем дворе? Почему их было так много? Почему они оказались прямо посреди арбузной грядки?

И неужели эта арбузная лоза только что пошевелилась?

Джулия поспешно отступила на пару шагов и вернулась в дом, оглядываясь по пути через плечо.

Ну, тогда всё ясно. Ей нужно было больше спать, как только закончились экзамены: у неё началась паранойя и галлюцинации. Представьте, она думала, что арбузные лозы тянутся к ней только потому, что её напугали мёртвые существа в саду.

И всё же Джулия не могла удержаться от того, чтобы время от времени не выглядывать в окно, пока шло утро, и к восьми часам она пыталась убедить себя, что арбузы не выросли в размерах и что лозы не приблизились к дому.

Но к девяти часам арбузы были уже ближе к дому, и они стали крупнее. Если Джулия не ошибалась, там также было больше трупов, хотя она ей так и не удалось выглянуть в окно нужное время, чтобы посмотреть, из-за чего это произошло.

Джулия заварила себе чашку чая и села у заднего окна, чтобы с подозрением поглядывать на сад, хотя и не была уверена, что действительно хочет его видеть, если что-то начнёт происходить.

Она была совершенно уверена, что этим утром ничего плохого не произошло. А вот прошлая ночь была странной. Прошлой ночью соседи были странными и, если бы Джулия решила возложить вину на что-то или кого-то чисто инстинктивно, она бы обвинила соседей. Соседи всегда были немного странным, но это никогда не поддавалось количественной оценке – если только не считать странностями трёх немолодых мужчин, живущих с девушкой студенческого возраста.

Если она думала об этом слишком долго, это становилось всё более странным. Или, возможно, её разум просто хотел запомнить больше странных вещей, чем она могла себе представить. Но Джулия училась на третьем курсе сестринского дела, и у неё слишком давно не было времени думать ни о чём, кроме учёбы, что было и удобно, и утешительно. У неё была странная, не совсем понятная мысль, что если она будет слишком много думать о Вещах, что происходят По Соседству, то жизнь станет опасной, и она не сможет точно определить это количественно.

Она смутно помнила, что видела, как люди приходили и уходили, но она жила в этом доме всего полгода: когда она подписывала контракт, агент по недвижимости упомянул, что у её дома сменилось много арендаторов, но Джулию это не особо волновало. Вереница жильцов, вероятно, была больше связана с тем, что кухня разваливалась на части, а карнизы провисали, чем с чем-либо по соседству.

На самом деле, если бы Джулия подумала об этом объективно, она бы вообще не увидела никаких реальных причин обвинять соседей. Но что-то же произошло прошлой ночью, не так ли? Она обхватила пальцами кружку с горячим шоколадом и откинулась на спинку стула, глаза её остекленели.

Прошлой ночью. Прошлой ночью Джулия поливала сад в душных сумерках, с мыслями о том, чтобы было хоть немного прохладнее, когда что-то ударило в забор с другой стороны с такой силой, что дерево треснуло и прогнулось внутрь. Звук был отвратительный, а струившаяся из-под забора жидкость, отливавшая красным в лучах заходящего солнца, была слишком густой, чтобы Джулия сразу подумала о воде.

Она замерла, затем направилась через лужайку, ошеломлённая мыслью о том, что её сейчас вызовут разбираться с кем-то, кто каким-то образом пересёк двор и врезался в её забор. Когда она приблизилась к забору, внезапный прохладный, не по сезону, ветерок пробрал её до костей, и Джулия вздрогнула, гадая, слышит ли она стоны или это просто завывание ветра у неё в ушах. Когда она подошла ближе, что-то заскребло по забору, и появилось молодое, смутно знакомое женское лицо. У неё были тёмные волосы, огромные серые глаза на худощавом лице и пара квадратных плеч, которые только начинали выглядеть элегантными, а не угловатыми.

Соседка – студентка университета, поняла Джулия с преждевременным чувством облегчения.

– Извиняй за это! – воскликнула девушка, небрежно-дружелюбно перекидывая руки через забор. – Мы тут валяли дурака, и кто-то начал швырять в нас чем попало.

– Это был несчастный случай, – произнёс холодный голос, и над деревянным забором появилось ещё одно лицо. Вероятно, это был ещё один студент, на этот раз мужчина и кореец, судя по внешности. Он был красив, и, хотя его голос звучал не совсем правильно, Джулия не смогла сдержать улыбки, глядя на него. Он бросил на девушку обвиняющий взгляд и добавил: – Ты должна была позволить мне разобраться с этим дома.

– Я только что пропылесосила, – решительно заявила она ему. Джулии показалось, что за последние несколько часов она уже много раз говорила что-то подобное. Она спросила Джулию, указывая на неё пальцем: – Ой, ты не могла бы бросить нам этот маленький медальон?

Джулия заколебалась. Посмотрела на всё ещё растекающуюся лужицу того, что должно было быть кровью, стекающую к её белым кроссовкам. Начала протягивать руку за тем, что, как она предположила, девушка имела в виду под медальоном – серебристым кельтским узелком на серебряной цепочке, который, очевидно, был переброшен через забор в какой-то момент времени и теперь находился всего в нескольких дюймах от лужи крови, – и снова заколебалась.

– Это... похоже на кровь, – сказала она, указывая подбородком на лужицу. – У вас там всё в порядке?

Студентка университета посмотрела на неё широко раскрытыми глазами.

– Не, это не кровь. Точно не кровь. Видишь ли, если бы это была кровь, то здесь должен был быть мёртвый человек. Было бы слишком много крови.

– Слишком много крови, – сказал студент-кореец, стоявший рядом с ней, его глаза были тёплыми и карими, а голос всё ещё не совсем в порядке. У Джулии было смутное ощущение, что он, возможно, произнёс не совсем те слова, которые она слышала, но она была совершенно уверена, что они были правдой.

Она не совсем поняла, что ещё он сказал, но зевнула, потому что вечер внезапно показался ей утомительным, а она слишком долго занималась сегодня.

– В смысле, такого количества крови хватило бы на двух ва… человек, – добавила девушка.

Джулия и так это знала. Она была слишком сонной, чтобы удивиться, откуда это известно соседке, и чем больше она смотрела на это, тем больше ей казалось, что это просто ржавая вода, а не кровь. К тому времени, когда она смогла заставить себя присесть на корточки, окунуть в неё палец и снова вытащить, она увидела, что это действительно ржавая вода, ржавчина, отделяющаяся от воды, была видна в последних лучах заходящего солнца.

– Точно, – сказала она, поднимая медальон как раз перед тем, как его поглотила растекающаяся лужица воды. – Это не может быть кровью. Это безумие. О, да, кстати, я Джулия.

– Пэт.

– Прости, что?

Девушка улыбнулась ей.

– Меня зовут Пэт.

– О, сокращение от Патриция, – уклончиво ответила Джулия, перебрасывает медальон через забор.

Пэт потянулась за ним, но студент-кореец протянул руку и взял его вместо неё.

– В общем, сокращение от чего-то, – сказала она, снова облокачиваясь на забор. – Спасибки, извиняй за шум.

Джулия обнаружила, что уже почти забыла о шуме. Что это было, крик? Тело ударилось о забор? Но нет, этого тоже не могло быть, потому что жидкость была ржавой водой, а не кровью.

– Всё в порядке, – сказала она. – Что всё-таки произошло?

– У нас нарисовался неожиданный гость, – сказала Пэт. – Он уже ушёл.

Джулии совсем не понравилось, как она это сказала, но всё было в порядке, потому что жидкость, которая всё ещё стекала по её саду прямо на арбузную грядку, была всего лишь ржавой водой. Беспокоиться не о чем.

Вместо того чтобы задать надоедливый вопрос о том, откуда берётся вода, Джулия спросила:

– Ты учишься где-то здесь? Я учусь на третьем курсе сестринского дела: экзамены через два дня.

Пэт, казалось, задумалась на мгновение, прежде чем сказала:

– В смысле, да, полагаю, ты могла бы сказать, что я учусь.

– Экзамены?

Корейский студент сказал что-то тихое и предостерегающее, затем повернулся и пошёл обратно в дом.