Текст книги "Между Друзьями (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Вместо ответа Зеро спросил:

– Ты думаешь, это поощряет глав семей к осуществлению контроля, которого они не должны осуществлять?

– Конечно. Зачем пытаться убедить в чём-то своих отпрысков, если вы можете контролировать и запугивать их, заставляя делать то, что вы от них хотите? Когда они осознают, что вы окружаете и контролируете каждую сферу их жизни, они либо подчиняются, либо подвергаются опасности. Хорошо управляемое поместье – оружие как внутри, так и снаружи.

Зеро, который знал правду об этом на собственном опыте, но был достаточно упрям, чтобы думать, что если бы он управлял делами, то управлял бы ими по-другому – более доброжелательно, благодаря тому, чему он научился, общаясь со своей племянницей, хотя и с достаточно сильной рукой, – упорствовал.

– Ты же не можешь думать, что хороший хозяин, управляющий поместьем, – это то же самое, что плохой.

– Между хорошим и плохим хозяином проходит всего несколько лет и возникает несколько разногласий, когда дело доходит до управления поместьем в соответствии с пожеланиями одного человека, без оглядки на остальных членов семьи.

– Значит, ты считаешь, что власть всегда развращает?

– Если вам это неприятно, можем сказать, что это поощряет эгоизм, – сказала Паломена. – В конце концов, если вы хозяин в доме, у вас есть право распоряжаться всем так, как вы этого хотите. И если кто-то будет сопротивляться, у вас есть возможность сделать его жизнь очень неудобной, даже если вы делаете это неосознанно – вся система работает на вас, и вам не нужно об этом задумываться. И через некоторое время становится обидно, когда люди не признают вашу силу, поэтому вы убеждаетесь, что они должны это сделать. И тогда вы цепляетесь за это признание из-за всё меньших и меньших мелочей.

– Дело не в контроле, – сказал Зеро, беря наугад клинок. Он обнаружил, что уже заточил его, и отложил в сторону с некоторым недоумением. Дело никогда не было связано с контролем. Оно всегда было связано с сохранением вещей в безопасности. Особенно маленьких, хрупких созданий, которые, казалось, не могли защитить себя сами. – Речь идёт о служении обитателям поместья и о том, чтобы иметь возможность обеспечить их безопасность.

– Если бы речь шла о службе, владельцы поместий были бы рады служить и без неё, – сказала Паломена. – Вместо того, чтобы настаивать на признании. Знаете ли вы, что поместья, где каждому предоставляется доля имущества и место в нём, как известно...

– Поместьями должен управлять один человек, если мы не хотим, чтобы они развалились, – сказал Зеро. Он сказал это с такой категоричностью, что невольно ожидал, что это положит конец разговору.

– Думаю, нам придётся согласиться или не согласиться по этому поводу, – сказала Паломена, и в конце её предложения воцарилось очень долгое молчание, которое Зеро потребовалось слишком много времени, чтобы заполнить тем, что должно было быть в этом месте.

– Ты забыла сказать «сэр», – сказал он. Он подумал и добавил: – Вообще-то, ты забывала об этом за последние десять минут.

– Прошу прощения, сэр, – сказала она.

Зеро испытал момент глубокого разочарования. Он не был уверен, что ожидал услышать от неё, но точно не это. Он взялся за свободный конец ремня и начал доводить до конца другой, уже заточенный клинок, злясь на себя за то, что был удивлён и разочарован, и, несмотря на это, всё ещё испытывал разочарование.

Подавив это разочарование и попытавшись усилием воли превратить его в незаинтересованность – и достигнув мрачности, которая, тем не менее, была достаточно близка к тому, чтобы сослужить ту же службу, – Зеро принёс свои собственные извинения.

– Мне жаль, что из-за этого тебе было трудно меня найти, – сказал он.

Это дало бы ей шанс сказать, что это ерунда или совсем не так, сэр, и Зеро обнаружил, что ему очень хочется услышать что-нибудь подобное от Паломены в этот самый момент.

Вместо этого она снова вызвала это покалывающее чувство, неожиданно спросив:

– С вами всё в порядке, сэр?

– Конечно, – сказал он – обычный ответ, который помог скрыть тот факт, что он не знал, как отвечать на вопросы такого рода. Клинок, который теперь неподвижно лежал в его руке, вызывал неловкость. – Я всегда в порядке.

– Да, сэр, – ответила Паломена. – Я полагаю, именно поэтому вы и работаете в оружейной, по одному тупому краю за раз.

Зеро хотелось бы холодно ответить, что он работал в оружейной, потому что она была в плохом состоянии, пока его не было, но старина Леонард снова стоял в пределах слышимости и не заслуживал того, чтобы его бросили на съедение волкам.

Он также не преминул бросить на старика укоризненный взгляд, от которого тот был менее всего защищён, – особенно когда старый Леонард, должно быть, так же хорошо, как и Зеро, понимал, что оказал своему господину услугу.

Вместо этого он спросил:

– Чего ты хочешь?

– Этого чего хочу не столько я, сколько хотят Силовики, – невозмутимо ответила Паломена.

Она всегда была невозмутима, в отличие от Питомца, которую всегда раздражали его беглые ответы на робкие проявления – привязанности? Заботы?

Проявляла ли Паломена заботу о нём?

Зеро, сам того не замечая, снова принялся точить клинок.

– Чего хотят Силовики?

– Сэр, возникла проблема с одним из компьютеров, и кто-то сообщил начальству, что у вас есть опыт работы с подобными вещами.

– Извини... компьютеры? У нас есть компьютеры? Я ничего о них не знаю – однажды, когда мы впервые встретились, мне прислали электронное письмо... от одного знакомого – и больше у меня нет опыта общения с ними.

Это было не совсем так, но тот небольшой опыт, который он приобрёл в дальнейшем при работе с компьютерами, не дал ему никаких дополнительных знаний о них.

– Осмелюсь предположить, что вы этого не знаете, сэр, но вы, безусловно, знаете больше, чем кто-либо другой из силовиков, и меня послали взять вас с собой, чтобы мы могли точно выяснить, что происходит. Они подозревают, что кто-то внедрил в него какой-то волшебный вирус, чтобы шпионить за командным центром, в котором он находится.

– Лучше бы они его выбросили, – мрачно сказал Зеро. – Я не знаю, что с ним делать.

– Возможно, и нет, но они хотят, чтобы вы всё равно посмотрели.

– Это кончится тем, что я просто выброшу его в окно, – предупредил он.

Паломене, казалось, была безразлична идея о том, что компьютеры будут выбрасываться из окон.

– Уверена, что они будут доверять вашему мнению, независимо от того, что вы с ним сделаете. У меня такое чувство, что те, кто постарше, думают о нём как о жуткой мерзости, а те, кто помоложе, думают о нём как... ну, они, похоже, тоже думают о нём как о жуткой мерзости, но они гораздо больше взволнованы из-за него. Почему вы не считаете это отвлекающим манёвром?

– Отвлекающим манёвром от чего? – спросил Зеро, наконец-то снова поднимая на нее взгляд, провоцируя её ответить.

– Уверена, вам лучше знать, сэр.

Он сделал нетерпеливое движение, затем бросил почти готовый клинок обратно на верстак перед собой и встал.

– Нам пора заканчивать с этим, – сказал он. – Где это?

– Это офис в Сигнете, – сказала Паломена. Чтобы помочь, она добавила: – Там, где весь город находится на одной улице, и в нём пять пекарен.

– А пекарни как-то связаны с этой проблемой?

– Насколько мне известно, нет, сэр.

Зеро рискнул спросить:

– Посетители в опасности?

– Нет, сэр, – ответила Паломена. Он не был уверен, удивлена она или смущена.

Он подозрительно спросил:

– Ты сказала, что там были пекарни. Я ожидал, что это будет относящаяся к делу информация. Не сообщай мне информацию, которая не относится к делу.

– Да, сэр, – ответила Паломена. – Просто я подумала, что мы могли бы купить кое-что по дороге домой, и это было бы очень кстати. В одной польской пекарне есть несколько видов выпечки, и все они очень вкусные, и...

Зеро уставился на неё.

– Хочешь заехать за выпечкой по дороге домой?

– Это могло бы сделать поездку стоящей, сэр, – предположила она.

* * *

Зеро не совсем понимал, как это произошло, но так или иначе, не прошло и получаса, как он уже шагал по главной – и единственной – улице, которая составляла основную часть города Сигнет. Мерцание Между всё ещё цеплялось за его ботинки и мерцало в отражённых прядях его волос, когда он проходил мимо окон; оно также отбрасывало маленькие лунные блики на туго заплетённые волосы Паломены в мерцающих отблесках. Слишком многие здания вдоль улицы были старыми, величественными постройками, связанными со старой Тасманией, и переход из одного мира в другой, через который они прошли, – более глубокий и опасный, чем мир людей, который проносился над ними, – был связан с этими кирпичами, камнями и балками.

– Здесь немного липко, сэр, – сказала Паломена, почти инстинктивно отряхивая перед своей униформы и останавливаясь, чтобы слегка отряхнуть ботинки. – Офис недалеко.

Это была ещё одна причина, по которой другой мир всё ещё пытался за что-то зацепиться: офис запредельных, расположенный на старой улице, как правило, притягивал к себе все нити Между и создавал иллюзию реальности, которая была слишком размытой по краям, чтобы быть безопасной.

В центре этого беспорядка находилось здание из кирпича и дерева с бордовыми вставками, которое выглядело так, словно было построено в 1920-х годах; в настоящее время это был ресторан, но Паломена проигнорировала открытую дверь в вестибюле, которая вела в обеденную зону, и вместо этого направилась к покрытой ковром лестнице.

Зеро, последовавший за ней, через несколько шагов обнаружил, что ступает не по ковру, а по мху и цветам, и почувствовал прохладный ветерок, который можно было бы принять за дуновение кондиционера, если бы не аромат гиацинтов, доносившийся вместе с ним. На лестничной площадке он вошел в комнату, которая была не совсем комнатой, но и не совсем «не-комнатой».

Там были окна, и, когда он выглянул из них, из них действительно открывался полный вид на улицу, но стены, казалось, были не совсем уверены в том, что это стены, а не живые изгороди, а покрытый ковром пол ещё не решил, будет ли это ковёр или мох. Те немногие письменные столы, которые существовали, не были так структурированы или канонически похожи на письменные столы, как могли бы быть.

– Вам сюда нельзя, – сказал пузатый сатир за одним из столов. Несмотря на эти слова, он откинулся на спинку стула, и у Зеро не сложилось впечатления, что сатир намеревался помешать кому-либо войти.

– Нас прислали из головного офиса, – сказала ему Паломена. – Они сказали, что у вас проблемы с компьютером.

– Для меня он не проблема, – сказал сатир. – Он сидит вон там и выполняет свою работу, а я сижу здесь и выполняю свою. Если бы вы все перестали суетиться вокруг него и оставили всё как есть, у нас у всех было бы немного меньше проблем.

Паломена на мгновение встретилась взглядом с Зеро, прежде чем снова повернуться к сатиру.

– Кто-то сказал, что он шпионит за офисом?

– И что с того? Мы здесь ничего не делаем. Пусть подсматривает.

Зеро коротко бросил:

– Я взгляну, – и оставил Паломену с сатиром. Он не хотел копаться в компьютере, но ещё меньше ему хотелось спорить с сатиром о том, стоит ли шпионить за чем-либо, что делается в офисе Запредельных.

Когда он приблизился к компьютеру, из-за перегородок, живой изгороди и краёв столов, которые находились не совсем там, где им следовало быть, высунулось несколько голов.

– Наконец-то! – пробормотал кто-то. – Может быть, мы все сможем вернуться к работе, как только всё наладится!

Кто-то ещё громко спросил:

– Какая работа? Единственный раз, когда я слышу, как ты топчешь ножками, как маленький фавн, это когда сюда поднимается босс.

Зеро сосредоточился на одном из лиц – маленьком, круглом, которое выглядело самым серьёзным – и сказал:

– Подойди сюда.

Голова на мгновение склонилась, затем юркнула за изгородь, так что в поле зрения появилась маленькая мохнатая кентаврида (кентавр женского пола – прим. пер.), чьи лошадиные ягодицы были такими же коротко подстриженными и аккуратными, как и её волосы. Её деловая рубашка без рукавов была аккуратно завязана внизу вместо пояса.

Он коротко спросил её:

– Что случилось?

– Мы теряем часть дня, – сказала она. – С тех пор, как Между выросло на компьютерных проводах и появились цветы, мы теряем время – или запускаем его заново – и получаем информацию, к которой у нас не должно быть доступа. Кроме того, кажется, что он отправляет информацию, которую не должен отправлять.

– Какого рода информация?

– Вчера он сообщил в головной офис, что Дорис обедает по два часа вместо часа.

– Это неправда! – крикнул кто-то из-за живой изгороди. Скорее всего, Дорис.

– Он сообщает что-нибудь более опасное?

– Пока нет, – ответил кентавр. – Но он вообще не должен был ничего сообщать. Он не подключён к человеческому Интернету, а наши системы не подключены к человеческим системам.

– Да, – сказал Зеро, как будто понял, что это значит. Он понял, но смутно. Он сказал: – Я посмотрю.

– Обычно это повторяется только в обеденный перерыв, – крикнул сатир. – А это совсем не проблема.

Зеро проигнорировал его и уставился на компьютер, когда Паломена подошла и встала рядом с ним.

Компьютер был... компьютером. Некоторое время он пристально смотрел на него, пытаясь вспомнить всё, что знал о компьютерах. Тонкая, похожая на коробку часть наверху была монитором и отображала всё, что требовалось. Коробка под столом была мозгом машины. Шнуры, которые тянулись к обеим этим частям и от них, были ожидаемы, но…

– Как вы думаете, сэр, из шнура питания должны расти цветы? – спросила Паломена.

Зеро в этом сомневался. Он также не думал, что по верхней части монитора должен расползаться мох, а между клавишами клавиатуры должны расти грибы. Однако, несмотря на всё это, экран компьютера был освещён, клавиатура также работала, а из нижней части устройства доносилось ровное, приятное жужжание.

На самом деле, это приятное жужжание было очень похоже на мурлыканье, и, если бы Зеро счёл разумным приписывать машине жизненные качества, он бы сказал, что машина довольна – возможно, даже самодовольна.

По мере того как его взгляд блуждал по машине в поисках чего-нибудь необычного, это ровное жужжание ускорялось и становилось настойчивым, целеустремленным. В своём стремлении к жизни грибок проник сквозь клавиатуру, а на соединительном шнуре, соединяющем монитор с процессором, появилась россыпь колокольчиков.

– Значит, мы считаем, что так и должно быть, сэр? – спросила Паломена, зачарованно наблюдая за расцветом новой жизни.

– Отключи его! – раздался пронзительный голос, в котором Зеро узнал ранее упомянутую Дорис. – Если мне ещё раз придётся проделывать ту же работу, я напишу в головной офис письмо в резких выражениях!

– Возможно, это хорошая идея, сэр, – пробормотала Паломена, окидывая взглядом быстро растущую флору.

Зеро, который почувствовал движение чего-то более глубокого и коварного во мху у себя под ногами, сказал:

– Всем выйти!

Никому не нужно было повторять дважды: все, кроме сатира, по-разному скакали, бежали, кувыркались, врывались и летели к двери, а затем бились о неё, как о воду, когда она сопротивлялась всем их попыткам покинуть комнату.

Зеро и Паломена, замыкавшие шествие, обменялись взглядами; Зеро протолкался сквозь небольшую, но неистовую толпу и обнаружил, что там, где когда-то был проход, ведущий на лестничную площадку, больше нет прохода. Вместо этого него, затянутое паутиной, что не было ни паутиной, ни чем-то ещё, соткало реальность, которая была дверью, и сделало её пустой, неприступной и через неё невозможно было пройти.

– Отключи его! – произнёс тот же пронзительный голос, и на этот раз Зеро смог разглядеть, что голос принадлежал серому, сморщенному существу, которое, вероятно, было горгульей. Дорис, вышеупомянутая горгулья, выглядела так, словно ей не помешало бы съесть несколько больших порций камешков, чтобы избавиться от морщинистого вида, но в том хмуром взгляде, который она бросила на него, не было и тени сомнения. – Нам следовало с самого начала отключить его от сети и выбросить в окно! Ничего хорошего не выйдет, если мы будем возиться с человеческим оборудованием!

Зеро снова встретился взглядом с Паломеной. Одно его плечо слегка приподнялось, и он открыл рот, чтобы сказать: «Мы могли бы попробовать» – но Паломена сказала:

– Я надеюсь, вы не собираетесь сказать, что я вам это говорила, сэр.

Он задержал на ней взгляд ещё на мгновение, понимая, что в его глазах читается веселье.

– По крайней мере, мы могли бы попробовать отключить его, – сказал он.

– Я бы не стал утруждать себя, – сказал сатир. Он был единственным, кто не вставал из-за стола, и теперь, когда он листал журнал, одно из его копыт покоилось на столе. – Это прекратится, когда всё закончится.

– Раньше он не запирал двери, – заметила миниатюрная кентаврида. – И не пускал нас в ресторан.

– Не имеет значения, что он делает, когда мы здесь; дело в том, что он всегда снова останавливается через пару часов.

– Простите, если я не нахожу это особенно утешительным! – возмутилась Дорис. – Я не соглашалась работать в таких условиях!

– Ты также не соглашалась на двухчасовые обеды, но...

– Это ложь! У меня не было двухчасового обеда; эта человеческая рукотворная мерзость запустила время заново, когда у меня только что закончился обеденный перерыв, и мне пришлось есть всё сначала!

Зеро оставил препирательства позади, у двери, и зашагал обратно по ковру, покрытому мхом, к компьютеру. Он выдернул шнур, соединявший монитор с нижней панелью, и, взяв его одной рукой, повернулся к окну.

– Что-то не так, – сказал сатир, не поднимая глаз.

Зеро предпочёл бы проигнорировать его, но обнаружил, что не может. Он повернулся и вырвал шнур, который соединял нижнюю коробку с чем-то под слоем мха, поднял его рядом с монитором, затем быстрым шагом пересёк комнату и вышвырнул всё – монитор, шнуры, нижнюю коробку, мох, цветы и грибы – в окно.

Жужжание компьютера усилилось, разносясь по комнате и сквозь его зубы, и только через мгновение после выброса Зеро осознал, что такое же жужжание продолжалось, пока он шагал по комнате, и не прекратилось даже тогда, когда он выдернул все шнуры, которые должны были питать компьютер.

– Перезагрузка! – произнёс дружелюбный компьютеризированный голос, перекрывший всепоглощающее жужжание компьютера.

Монитор задним ходом вылетел из окна, волоча за собой провода, а за ним и процессор, и покатился по воздуху, насыщенному звуками и цветами, пока не опустился обратно на свой стол. Два кабеля питания, соответственно, провалились сквозь мшистый пол обратно в центральный процессор, и экран монитора снова засветился.

– Боже мой! – воскликнула Паломена, уставившись на него. – Я действительно думала, что это сработает!

От сатира за стойкой администратора, возможно, исходил очень слабый намёк на веселье.

Зеро, который тоже считал свой план продуманным, хотя и без особых нюансов, мрачно спросил кентавриду:

– Ты это имела в виду, когда сказала, что он повторно перезапускает время?

– Ну, мы раньше не пытались выбросить его в окно, но да. Раньше он никогда не мешал нам уходить.

– Когда это впервые началось? – спросила Паломена. Её глаза пробежали по тексту, который проносился по экрану компьютера, но она читала его не так, как это сделал бы человек, и у Зеро сложилось впечатление, что она читала его, не понимая.

– Несколько месяцев назад, – сказала кентаврида. – Я помню, это было в среду – мы только что получили наши еженедельные рабочие пакеты через консоли, и внезапно их стало два. Потом снова остался только один, но пакеты, которые у нас были, были копиями. Мы так и не нашли, куда делись оригиналы.

– Затем, – сказала Дорис, и ее каменный носик чуть не задрожал, – на прошлой неделе эта мерзкая тварь начала час за часом присылать сообщения о наших действиях. И сообщения были неверными.

– Мы не можем доказать, что это был компьютер, – сказал кентавр. – Это могла быть чья-то шутка.

Сатир, к которому было обращено это весьма язвительное замечание, ухмыльнулся и вернулся к своему журналу.

– Мне платят недостаточно, чтобы я мог отправлять отчёты по часам, – сказал он. – Они не стали бы их читать, даже если бы я их отправил. Им просто нравится собирать отчёты.

– Они думают, что кто-то их читает, – сказала Паломена. – Вот почему мы здесь.

– Любой, кто готов сесть и прочитать ежечасный отчёт о том, чем занимается Дорис, заслуживает того, что он получит, – сказал сатир, переворачивая страницу. Он взял лежавший на столе скребок для спины с серебряными когтями и энергично провёл им по спине своей рубашки. – Такого рода информация не приведёт к разрушению мира За. Она даже не разрушила бы офис, если бы кто-нибудь не умер от скуки, читая его, и не классифицировал бы его как «дружественный огонь».

– Я посыпала его чесоточным порошком, – сказала Дорис с деланным ехидством.

Он уставился на неё.

– Нет, ты не могла.

– Увидим, – сказала она, и кожа у её носа сморщилась от удовольствия. – Просто подожди. Это происходит медленно.

Сатир опустил копыта со стола и выпрямился. У Зеро сложилось впечатление, что он старается не двигать плечами, которые только что чесал. Он постарался не вздохнуть раздражённо: вся ситуация начинала казаться ему всё более и более знакомой. Он не любил работать с неряшливыми людьми, а в этом офисе определённо царил беспорядок. Он не мог точно определить, кто был главным, и именно отсюда, очевидно, проистекало большинство их проблем, и все офисные работники, очевидно, недолюбливали друг друга.

Отсутствие руководства и указаний привело к неаккуратному управлению офисом или подразделением. Без сомнения, именно так компьютер делал то, что делал. Хотя он понятия не имел, каким образом за последние несколько месяцев офис стал одним из самых эффективных. Это было то, что было включено в краткий инструктаж, который он получил от Паломены по дороге в офис: в предыдущие месяцы в этом конкретном офисе сменилось несколько менеджеров, первый ушёл сразу после установки человеческого компьютера, сославшись на дискомфорт из-за того, что элементы, созданные человеком, были встроены в офис За, и никто из остальных не задерживался там дольше, чем на неделю или две.

Зеро не особенно винил их: ему было бы трудно смириться с явным неподчинением и уровнем препирательств, но он бы справился с этим, а не уходил.

Обращаясь к миниатюрной кентавриде, которая казалась самой разумной из всех, он спросил:

– Они послали кого-нибудь ещё посмотреть на компьютер?

– Каждый раз, когда они пытаются прислать нового босса или один из боссов спускается, чтобы посмотреть на нас, кого бы ни прислали бегло осматривает его. Впрочем, они довольно быстро уходят.

– И как часто это происходит?

Ответил сатир, одно плечо у него было чуть выше другого, и он старался не дёргаться.

– У нас не было менеджера с тех пор, как последний уволился месяц назад, поэтому боссы приходят проверять нас каждую неделю.

Миниатюрная кентаврида нервно хихикнула.

– Не думаю, что компьютеру нравятся вышестоящие, – сказала она. – Мне всегда кажется, что после их визита становится ещё хуже.

– Если бы они оставили всё как есть, у нас не было бы проблем, – сказал сатир. – Если бы мы все занимались своими делами, мы могли бы закончить свою работу и пойти домой в конце дня, как обычно. Он нас не беспокоит, когда мы не беспокоим его.

– Он беспокоит меня, – пробормотала Дорис себе под нос. – Мне не нравятся человеческие вещи в приличной офисной жизни, и я не люблю обедать дважды.

Зеро, раздражённый обилием бесполезной информации, когда он задал очень простой вопрос, проигнорировал Дорис и сказал:

– Очевидно, что компьютер влияет на работу всего офиса, поэтому мы постараемся отделить его от офиса. Как только это прекратится, дверь должна вернуться на место, а остальная часть офиса должна вернуться к нормальной работе. Я удивлён, что никто из менеджеров, которые приходили посмотреть на это, не пробовал ничего подобного.

– Вы хотите попробовать защитное поле? – спросила Паломена, обдумывая это предложение. – Я думаю, нас достаточно.

Сатир подошёл, чтобы взять свою чесалку спины, остановился и, взглянув на Дорис, сказал:

– Я не хочу вмешиваться в работу компьютера. Менеджеры всегда вмешиваются в него, и это всегда плохо кончается.

– Я не спрашиваю тебя, что ты хочешь делать, – холодно сказал Зеро. – Я говорю тебе, что мы собираемся сделать, чтобы решить проблему.

– Насколько мы можем судить, проблемы возникли из-за тебя, – заметил сатир. – Ты тот, кто выбросил его из окна. Раньше он всегда нас выпускал.

Зеро бросил на него холодный взгляд. Хамство взрослого сатира не должно было раздражать так сильно, как его племянницы, которая была моложе и менее умудренной опытом, но почему-то так оно и было. На самом деле, оно раздражало ещё больше. Возможно, это было связано с ухмылкой сатира. Пэт не ухмылялась.

Он сказал горгулье:

– Дорис, займи сторону, противоположную окну, с двумя леди-ивами; кентавры – слева от комнаты, а все двуногие – справа. Мы с моим лейтенантом займём сторону окна.

Дорис вскочила, чтобы сделать, как ей было сказано, и её каменные крылья застучали, как камешки, но кентаврида остановилась и неохотно сказала:

– Я не думаю, что это лучшая идея, сэр.

– Она даже не имеет смысла, – сказал сатир. Он тоже двинулся, чтобы сделать то, что ему было сказано, но сделал это беспорядочно и неспешно, что наводило на мысль, что Зеро повезло, что он это сделал. – Дорис сидит вон за той стеной, где её маленькое каменное сердечко может раздражать наравне со всем этим мрамором, а тушка пони ставит свою миниатюру сзади, там, где трава выше всего, чтобы каждые несколько минут перекусывать.

– Не имеет значения, где они обычно сидят, – коротко ответил Зеро. – Мы здесь не для того, чтобы работать. Мы делаем это для того, чтобы компьютер оставался в рабочем состоянии достаточно долго, чтобы вы могли выйти из офиса, чтобы кто-то, кто знает, что делает, мог прийти и починить компьютер.

– Компьютер не нуждается в ремонте, если вы, ребята, не приходите сюда и не пытаетесь в него вмешиваться, – заметил сатир.

– Замолчи и займи своё место! – рявкнул Зеро. Он увидел, что сатир открыл рот – без сомнения, чтобы заметить, что он уже занял своё место, – и спросил кентавриду с напускным терпением: – Ты готова?

– На месте, сэр. Но я действительно думаю, что мы только разозлим его.

– Это компьютер, – сказал Зеро, теряя терпение. – У него нет чувств. Начинаем. Сейчас.

Со всех сторон комнаты мгновенно хлынул поток магии, сходящийся к компьютеру и окружающий его в виде квадрата стеклянистой, движущейся силы. Это продолжалось добрых тридцать секунд, прежде чем оно ненадолго затрепетало, втянулось в себя со всех сторон и ушло в компьютер.

– Остановитесь! – резко сказал Зеро, и все присутствующие вздохнули с облегчением, когда каждый из офисных работников отключил свой источник энергии и увидел, как он исчезает в ещё более блестящем компьютере.

Послышался прерывистый звук обработки, затем компьютер произнёс:

– Ням-ням. Время сброса: два часа.

Все в ужасе уставились друг на друга, а одна из женщин-ив издала негромкий раздражённый вопль.

– Очень мило, – сказал сатир. – Теперь мы пробудем здесь ещё два часа. Я бы сказал «очень успешно».

– Сделайте перерыв, – сказал Зеро им всем, игнорируя сатира. – Нам понадобится больше сил для этого. Съешьте что-нибудь, если хотите, и мы повторим попытку через полчаса.

* * *

Они повторили попытку через полчаса. Они также повторили попытку через час, в то время как Зеро изо всех сил старался говорить ровным голосом, напоминая офисным работникам, что они должны работать с той же скоростью и с той же отдачей, что и их коллеги, и они с некоторым возмущением ответили ему, что делают всё возможное.

Затем они повторяли попытки каждые полчаса в течение следующих двух часов, но с тем же успехом, что и в первый раз. Компьютер, что бы они ни делали и как бы они это ни делали, просто уничтожал защитное поле и радостно объявлял комнате, что время возобновилось.

Наконец, дико раздражённый и на пределе своего терпения, Зеро сказал им гораздо резче, чем раньше, что они все могут ещё раз отдохнуть.

– Некоторые из вас устают легче, чем другие, – добавил он. – Мы снова объединимся, когда все отдохнут.

Он произнёс это как колкость, и было очевидно, что они восприняли это именно так – многие из них выглядели обиженными, даже если делали это за перегородками кабинок и отвернувшись. Зеро огляделся в поисках Паломены и обнаружил, что она в последнем усилии пошла помочь самой слабой стороне зала, не поставив его в известность.

Он и так был раздражён, так что это разозлило его больше, чем обычно. Формально, он доверял Паломене делать то, что лучше всего, практически в любой ситуации без его непосредственного руководства: сегодня он был достаточно взвинчен от общения с офисными работниками – которые, по крайней мере, к этому времени перестали отвечать и пытаться разговаривать – и находил это явно раздражающим.

Когда он подошёл к ней, его снова охватило раздражение от того, что Паломена тоже выглядела несколько раздражённой; хотя у неё были все основания быть раздражённой, он не думал, что ей следует обращать свой взгляд на него.

– Сэр, – сказала она, когда он подошёл достаточно близко, – возможно, было бы неплохо собрать персонал и обсудить это с ними, вместо того чтобы просто указывать им, что делать. Кажется, по всему заведению идёт какой-то разговор вполголоса, и...

– У меня нет времени принимать во внимание каждое мнение! – Зеро сказал это так тихо, как только мог, сквозь зубы. – Я не могу торчать здесь весь день. Я жду новостей с минуты на минуту – учитывая, в каком состоянии Пэт...

– Тогда могу я предложить, – сказала Паломена таким же тихим голосом, в котором слышалась некоторая язвительность, – чтобы вы послушали людей, которые работают в этом офисе и которые, по-видимому, знают, о чём говорят, когда речь заходит об офисе, в котором они живут, и о движимом имуществе, с которым у них, очевидно, есть некоторый опыт?

В конце слов снова повисло молчание – молчание, означающее, что чего-то не хватает, или, может быть, что-то лишнее. Зеро потребовалось несколько секунд, пока он смотрел на неё сверху вниз, чтобы осознать, что левая рука Паломены схватила его за правую руку чуть выше локтя. Это не было командирское или мягкое пожатие: это была хватка, которая вернула его в настоящее и избавила от разочарования, а также позволила ему ещё раз всё обдумать с более ясным умом.

Это была не его лейтенант Паломена. Это была та Паломена, которая не называла его «сэр» и беспокоилась о нём – о нём! – и которая, не колеблясь, давала отпор, когда ей казалось, что он делает что-то, чего делать не следует.