Текст книги "Беглянка (СИ)"
Автор книги: Велл Матрикс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9. Шайна Миури
Слова Шарля меня потрясли. Законники давно должны были обнаружить артефакт, потому что увезти его с Лассены никто не мог.
Кроме меня. Но я-то знаю, что не брала сферу! Что там вообще происходит, в империи? Ох, прав Шарль, не стоило мне сбегать. Вирон бы все равно меня спас, даже в случае моего ареста. Он бы не бросил меня в беде.
А я не столкнулась бы с этим невыносимым кадхаи. Упрямым, самоуверенным, заносчивым…
Я подавила вздох, вспомнив, как странно ощущалась под моей ладонью броня кадхаи. Даже жаль, что он запретил прикосновения.
Я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Нашла, о чем жалеть. Еще не хватало, трогать посторонних мужчин. Особенно такого, которому только это от меня и требуется.
Раздражение Шарля было таким явным, что мне стоило больших усилий не сорваться. Этот кадхаи делал все, чтобы вывести меня из себя. А я устала и была разочарована как предательством Пьера, так и неудачным побегом.
Но небольшой отдых меня подбодрил. Да еще эта броня… Шарль в ней очень хорош. И мало мне было просто любоваться со стороны, потрогать захотелось…
В действительности меня поразило то, что Шарль подал мне руку, чтобы помочь встать. Все мои представления об этом мужчине утверждали, что помощи от него ждать не стоит. Я была поражена – и еще это странное ощущение обнаженной ладони при прикосновении к стальной броне. И мне пришло в голову, что, возможно, я предвзято отношусь к этому кадхаи. Не то, что у меня нет на то причин, но вдруг первое впечатление было неверным? И, может быть, с ним все же можно договориться?
Кто же знал, что моя невинная попытка познакомиться с Шарлем поближе приведет к такому?
Скрываясь на Танше, я была абсолютно уверена, что сферу давно нашли. Спрятать что бы то ни было от имперских гончих невозможно. Но зачем Шарлю лгать? Или сферу нашли, но предпочли это утаить?
Потому что у меня сферы точно не было. Даже если предположить, что ее спрятали в спасательной капсуле, мой транспорт тоже уже давно обнаружен. Свои вещи я собирала сама, так что подсунуть артефакт в мой багаж было невозможно. А если бы это удалось – я бы давно ее обнаружила.
Если сферу действительно не нашли, не удивительно, что меня назвали преступницей. Сбежала и унесла артефакт с собой – со стороны все так и выглядит. И никому и дела нет до того, что это бессмысленно. Я вот до сих пор не понимаю, зачем вообще кто-то украл этот артефакт. Разве что саботаж устроить, потому что личной выгоды от этого нет никакой.
Мне очень хотелось пожалеть себя, но в этот момент напали хаоты, и я отвлеклась от своих проблем, вновь любуясь рыцарем в битве. Ни за что ему не признаюсь, как завораживает меня это зрелище.
Я ничуть не преувеличивала, сообщая Шарлю, что умею обращаться с холодным оружием. Но он ожидаемо мне не поверил, и потому все, что мне оставалось – это смотреть на него со стороны.
Впрочем, зрелище было увлекательным. Броня ничуть не мешала движениям кадхаи – гибким, стремительным, точным. Фехтовал Шарль великолепно, что не могло оставить меня равнодушной. Я всегда испытывала слабость к мужчинам, которые умело владели холодным оружием. Собственно, именно поэтому я и занялась фехтованием в свое время…
А еще мне было сложно воспринимать этого кадхаи, как Шарля. Умом я понимала, что это он, но образ бескомпромиссного и жестокого владетеля никак не желал сочетаться с тем, кого я уже воспринимала своим защитником. Только голос, звучавший глухо из-за маски, напоминал о том, кто на самом деле мой собеседник.
И что делать с безотчетной симпатией к рыцарю, защитнику и фехтовальщику, которого я никак не могла начать воспринимать как Шарля, я не знала. Выбраться бы поскорее отсюда, чтобы наконец развеялось это наваждение. Вот только двигались мы как назло медленно, постоянно атакуемые хаотами. И как далеко находится прорыв, который ищет Шарль, неизвестно.
Способ своей ночевки я предложила едва ли не в шутку, уверенная, что до этого просто не дойдет. Поверить в то, что нам придется блуждать по местному лабиринту сутки, казалось невозможным. Но еще несколько часов спустя я уже не была в этом столь уверена.
Скорость нашего продвижения еще упала, так как хаоты атаковали Шарля практически непрерывными волнами. Я больше не пыталась с ним заговорить, понимая, что отвлекать сражающегося во время боя – явно плохая идея. К счастью, хаоты меня игнорировали, так что у меня было время и перекусить, и отдохнуть. Но из-за ограниченного количетва еды приходилось экономить, а утомление от долгого дня порождало сонливость.
Стоило даже просто прислониться к стене – и глаза закрывались против моей воли. Так что поймав себя на том, что едва не уснула стоя, я сообщила Шарлю:
– Я больше не могу. Мне надо поспать.
– Хорошо, – неожиданно ровным тоном ответил он.
И даже не попытался уязвить или подколоть. Что это с ним? Начал уставать?
Но Шарль уверял меня, что в подобном режиме может работать несколько суток подряд, а сейчас даже одни не прошли.
Впрочем, скорее всего, он просто сосредоточен на другом и ему не до меня.
У нас выдался короткий перерыв между волнами хаотов, и я решила воспользоваться возможностью подготовиться ко сну. Впрочем, особо много времени мне не требовалось. Развернула палатку, включила компенсаторы веса, встроенные в нее, и забралась внутрь, чтобы мгновенно провалиться в сон.
Проснулась я от голода. Палатка мерно покачивалась, явно находясь в движении. Впрягся, значит. И, выходит, хаоты стали нападать реже, раз уж мы идем, а не стоим на месте.
Чуть подумав, я все же решила побыть наглой и позавтракала в палатке, не сообщая Шарлю, что проснулась. Впрочем, много времени это не заняло, потому что особо есть было нечего. Того, что осталось, хватит еще раза на три, если не урезать пайку, но тогда порции станут совсем микроскопическими. Хорошо хоть воду можно не экономить.
Я допила остатки из бутылки и выбралась из палатки.
– Доброе утро, – буркнул Шарль, все так же упакованный в сияющую броню.
– И правда, утро, – часы показывали время рассвета, но в этом лабиринте тьма за пределами сияния брони оставалась по-прежнему кромешной.
Указывать Шарлю на тот факт, что утро выдалось не таким уж и добрым, я не стала. Я-то поспала, а кадхаи себе такого позволить не мог.
– Поспокойнее стало? – складывая палатку, осведомилась я.
– Да. За последнюю пару часов группы три нападали.
Выходит, мы наконец-то продвинулись дальше по этому лабиринту.
– Есть будете? – все же предложила я.
– Нет, спасибо.
– Это вам спасибо, – я вздохнула. – Вы говорили, что сможете добыть воду.
Даже не видя его лица, я почувствовала гневный взгляд Шарля. Но, к моему удивлению, вместо ругани он просто проворчал:
– Давайте сюда вашу бутылку.
Нарочитая грубость меня не задела, и я передала кадхаи тару. А затем завороженно наблюдала, как в ней прибывает вода, подчиняясь жестам Шарля. Настоящая магия…
– Спасибо, – получив назад полную воды бутылку, я снова поблагодарила кадхаи и поинтересовалась: – То, что хаотов стало меньше, не значит случайно, что мы идем не туда?
– Нет. Это значит, что большую часть из тех, кто появился здесь раньше, я уничтожил. Остатки не представляют опасности. Но неизвестно, сколько их сейчас у прорыва.
– Но вы справитесь? – его слова меня приободрили.
Если ему удалось настолько проредить численность местных хаотов, что нам не приходится останавливаться на каждом шагу, значит, до прорыва мы можем добраться уже в скором времени. А там и выберемся отсюда.
Шарль помедлил перед ответом, а затем мрачно кивнул:
– Да. Я справлюсь.
Мне не понравилось это промедление. Я ускорилась, чтобы обогнать кадхаи и убедиться, что с ним все в порядке.
– А это что такое? – я уставилась на черную дыру размером с кулак под солнечным сплетением Шарля.
Края у дыры выглядели неровными, и могло бы показаться, что это просто из брони вырвали небольшой кусок, если бы через дыру можно было рассмотреть человеческое тело. Но там – только кромешный мрак, и выглядело это пугающе.
– Раны неизбежны в сражениях, – холодно ответил Шарль.
– Это опасно? Вам больно? Могу я чем-то помочь? – затараторила я, испугавшись за своего спутника.
– Нет, на все три вопроса, – неприязненно откликнулся он. – Не беспокойтесь, рана не опасна, регенерация с ней справится.
– А… вы можете ее вылечить?
– Само пройдет, – видимо, по-своему понял меня Шарль.
Если верить Пьеру, все кадхаи обладали способностями каждого из девяти бессмертных родов, но только одной из них – в совершенстве. Так что, скорее всего, лечить Шарль умел, пусть и не так хорошо, как специализирующиеся на этом Таринхаи. Но предпочел довериться регенерации. Видимо, рана и впрямь не доставляла ему беспокойства.
Несмотря на свой жутковатый вид.
Не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я протянула руку и положила ладонь поверх раны. Она была такой неправильной на фоне сияющей брони кадхаи, и мне безотчетно хотелось, чтобы она исчезла. Но, стоило мне коснуться раны, как мое запястье обожгло резкой болью, словно от ожога – и я отдернула руку.
В следующий момент я начисто забыла про свою боль, завороженно уставившись на совершенно целую броню Шарля. Ни следа от раны.
– Что вы сделали? – потрясенно спросил кадхаи.
– Я? – пораженно уставилась я на него. – Разве это не ваша работа?
– Регенерация так быстро не действует, а в лечении у меня не хватило бы квалификации. Признавайтесь, как вы это сделали?
– Это не я! – запротестовала я и предположила: – Просто… это реакция на запечатление?
Я нырнула за спину Шарля, слишком пораженного, чтобы меня остановить, и только тут вспомнила о странной обжигающей боли в запястье. Глянула – и глазам своим не поверила. Тонкий узор запечатления обзавелся еще несколькими витками, обвивая мое запястье широким браслетом. Что еще за новости? Это нормально вообще?
Но спросить у Шарля не решилась. Мало ли, что это может значить. Вдруг это надо прятать от запечатленного, чтобы еще больше ситуацию не усугубить?
Если Шарль и хотел продолжить разговор, у него не получилось – очень вовремя появились хаоты, на которых он и отвлекся. Но я не обольщалась, подозревая, что он еще вернется к этой теме, когда появится время.
– Никогда не слышал о такой реакции на запечатление, – подтвердил мои предчувствия Шарль, едва последний хаот истаял.
– А вы часто своих запечатленных в затяжные бои берете? – осведомилась я.
– Кому бы пришло такое в голову? – недовольно отозвался он.
– Вот видите. Вы просто не знаете, потому что такое не практикуется, – я отводила от себя подозрения, как могла.
Поскольку не сомневалась, что на самом деле чудесное исцеление Шарля каким-то образом связано с увеличением моего узора. И я очень не хотела, чтобы кадхаи об этом узнал. Я не лгала, уверяя его, что это – результат запечатления, но не собиралась давать ему лишнюю пищу для размышлений.
– Хорошо. Допустим, – нехотя согласился со мной Шарль.
Его тон буквально требовал продолжения в виде какого-нибудь «но», однако кадхаи промолчал. Ох, надеюсь, я не подставила сейчас всех остальных запечатленных, подведя его к мысли, что они могут оказаться полезны в бою…
Впрочем, задача запечатленных – родить дитя кадхаи, так что вряд ли их жизнями станут рисковать.
Но неужели ни разу за всю долгую историю кадхаи они не сталкивались с подобным эффектом? Или это Шарль такой нелюбопытный?
– Кажется, вы знаете об эффектах запечатления далеко не все, – из-за его спины сообщила я Шарлю.
– Возможно, дело в том, что вы – иномирянка, – нехотя ответил он.
– Думаете? – я удивилась. – Но ведь люди Танши ничем не отличаются от остального человечества. Иначе я бы не стала вашей запечатленной.
– Кто знает… – ворчливо откликнулся Шарль.
– Ой, только давайте без экспериментов? – предложила я, вдруг испугавшись, что из меня могут сделать подопытную.
– Я политик, а не ученый, к чему мне эксперименты? – он хмыкнул.
– Вы не единственный кадхаи на планете, – резонно заметила я.
– И я никому вас не отдам, – уверил меня Шарль.
Такое… неоднозначное утверждение. С одной стороны, услышать такое от мужчины должно быть приятно. Но в случае с этим кадхаи – звучит, как угроза.
– Но вы все так же можете попробовать клонирование, – напомнила я.
– Я не намерен это обсуждать, – заявил этот упрямец.
– А почему? – не унималась я.
– Вам никто не говорил, что вы чрезвычайно надоедливы? – сердито поинтересовался Шарль.
– Кому бы пришло такое в голову? – фыркнула я. – А вам никто не говорил, что вы чрезвычайно упрямы?
– Кто бы посмел, – проворчал кадхаи.
– О, так вы не любите тех, кто осмеливается говорить вам правду в лицо? – развеселилась я. – А вы знаете, окружать себя льстецами – не лучший выбор для политика.
– Я не окружаю себя льстецами! Но никому в моем окружении не придет в голову лгать.
– То есть вы себя упрямым не считаете? – удивилась я.
– А вы меня – считаете? – ответно удивился он.
М-да, очень содержательная беседа.
– Я не преследую цель оскорбить вас, – заметила я. – Просто констатирую факт. Каким сама его вижу.
– Вы совершенно невыносимый человек, Шайна, – в голосе Шарля послышалась усталость.
Мне стало совестно. Все же владетель больше суток на ногах, при этом – сражаясь. Он тащил меня на себе, пока я спала, и ничего не ел со вчерашнего дня. И я, вместо того, чтобы поддержать его, возмущаюсь на ровном месте. Не удивительно, что я кажусь ему невыносимой.
– Простите, Шарль, – искренне извинилась я. – Я не буду тревожить вас больше.
Он промолчал, никак не отреагировав на мои слова. Впрочем, я и не ждала ответа.
Дальше мы шагали в тишине. Время от времени я поглядывала на узор запечатления, осторожно касаясь замысловато переплетенных линий. Странное дело, когда он был лишь узкой полоской, то казался цельным. А теперь, разросшийся, он выглядел каким-то незаконченным. Означало ли это, что узор продолжит расти? И как далеко он способен распространиться? Спросить бы Шарля, но что-то мне страшновато. Он и так далек от дружелюбия, а если окажется, что увеличение узора несет какой-то особый смысл, еще начнет лютовать. Нет, лучше оставаться в неведении. До лучших времен.
Вот только, чем дольше мы шли, тем меньше верилось, что лучшие времена когда-либо наступят. Казалось, мы уже целую вечность бредем сквозь кромешную тьму, и в мире просто больше не осталось ничего другого. Все сильнее давало о себе знать чувство голода, а ноги гудели от постоянной нагрузки. Моя выносливость еще не подвергалась подобным испытаниям. Обычно долгие пешие переходы, случавшиеся в моей жизни, были хорошо подготовлены, а нагрузка – правильно рассчитана. И, хотя мне и прежде приходилось голодать, это никогда не случалось в дороге. Но хуже всего – неизвестность. Когда мы придем? Справится ли Шарль с угрозой? Сумеем ли выбраться отсюда прежде, чем умрем от истощения?
Конечно, кадхаи утверждает, что способен исцелить тело от голода, но мне бы не хотелось доводить до этого. Вряд ли у него была возможность проверить, как это работает, и вдруг выяснить, что рассчитывать на эту способность не стоит, было бы неприятно.
Да и за рассудок как-то боязно. И так ловлю себя на желании едва ли не прижаться к сияющей броне. Тьма вокруг нервировала.
Несколько следующих часов мы довольно шустро продвигались вперед, почти не тревожимые хаотами. А затем нападения начали учащаться, снова нас тормозя.
– Мы близко, – сообщил Шарль, нарушая установившуюся между нами тишину.
Я даже вздрогнула, настолько неожиданно это прозвучало.
– Откуда вы знаете? – наивно поинтересовалась я.
– Все нападения – оттуда, – он махнул рукой вперед. – По мере приближения они выманиваются на броню. И их становится больше.
– Вы поэтому не торопитесь? Выманиваете по чуть-чуть?
– Неизвестно, сколько их там, – хмуро ответил он. – Лучше уничтожать их малыми группами. Меня некому прикрыть в случае, если их окажется слишком много.
Я подумала, что уж прикрыть-то бы смогла, будь у меня оружие. Другое дело, что без брони я едва ли продержусь долго. Поэтому я заговорила о другом.
– А как вообще закрывается этот прорыв?
– Нужно уничтожить призывающий обелиск.
– Обелиск? – переспросила я недоумевающе.
– Мы называем это так за схожесть формы. Материя из мира хаоса, просачиваясь в наш мир, принимает форму обелиска, и, пока его не разрушат, призывает хаотов к себе.
– Понятно, – кивнула я.
– Неужели? – насмешливо осведомился он.
– Это не настолько уж и сложная мысль, – фыркнула я.
– Шайна, признайтесь, вы вообще умеете злиться? – неожиданно спросил Шарль.
– Разумеется, – вопрос меня удивил. – Почему вы решили, что не умею?
– Вы находитесь в довольно стрессовой ситуации, и наше общение точно не способствует спокойствию. Но вы ни разу не сорвались на крик, – ответил он.
– Так вы сознательно меня провоцируете? – поразилась я. – Понимая всю сложность ситуации, пытаетесь вывести меня из себя?
Я возмутилась до глубины души. Одно дело, если он не в состоянии сдержаться, злясь на меня за попытку побега и мое сопротивление. И совсем другое, когда он делает это расчетливо, чтобы…
А, собственно, что – чтобы? Что-то никакого профита мои истерики или крики не принесут. Из любви к искусству? Чтобы нервы мне потрепать? Из садистских побуждений? Хотя тут, скорее, из мазохистских.
– Зачем бы мне, – недовольно откликнулся Шарль.
– Вот и меня вдруг заинтересовало – зачем? – согласилась я.
– Это не сознательная провокация. Просто вы меня раздражаете.
На миг стало обидно. Я не ною, молчу, не являюсь обузой – по большей части – с чего это я вдруг раздражаю? Но в целом я могла его понять.
– Это взаимно, – кивнула я.
Потому что он был мне навязан – как и я ему. Никому не нужная, но не разрушаемая связь давила, заставляя желать освобождения. В конце концов, хотя у Шарля появилась надежда на своего ребенка, вряд ли он счастлив от мысли, что пришлось ради этого пожертвовать отношениями с любимой женщиной.
Да что со мной не так? Этот кадхаи открыто меня оскорбляет, а я ищу ему оправдания! Что он там, злости хотел? Сейчас будет ему злость!
Но устроить скандал мне помешало очередное нападение хаотов. И вновь злость смыло волной восхищения. Как все же великолепно он фехтует!
Вот только хаотов на этот раз как-то многовато. Должно быть, за перепалкой мы прошли больше, чем следовало. Или их концентрация возросла – там, куда мы направляемся.
Я отступила к стене и прижалась к ней, прячась за спиной Шарля. Он тоже отступал, под натиском все прибывающих хаотов, поток которых казался нескончаемым.
Кадхаи был несравненным фехтовальщиком, но с таким количеством противников в одиночку справиться невозможно.
Впрочем, я сильно недооценивала Шарля. Несмотря на выматывающие сутки с бесконечными сражениями, голод, отсутствие сна – он отбивался от волн хаотов легко, словно играючи. Мне очень хотелось узнать, насколько еще ему хватит сил, но я благоразумно молчала, понимая, что отвлекать его вот сейчас точно не стоит.
Не знаю, сколько прошло времени – здесь вообще было сложно следить за временем – когда, наконец, поток хаотов пошел на спад. Я выдохнула, расслабляясь. Справился…
И словно сглазила.
Из темного провала тоннеля хлынула черная волна – сразу несколько десятков хаотов неслись навстречу кадхаи. Меч Шарля заплясал сложный танец, с каждым взмахом уничтожая очередного врага. За это время я успела убедиться, что мастерство кадхаи заслуживает полного доверия. И потому в оцепенении смотрела, как падает меч на пол тоннеля, не в силах осознать, что именно я вижу.
Ведь Шарль говорил, что не выпустит меч из рук, пока жив…
Закованная в сталь сияющая фигура покачнулась – и кадхаи рухнул вслед за своим мечом.
Оставшиеся хаоты на миг отпрянули – но этого времени мне хватило, чтобы подхватить выпавшее из рук Шарля оружие.
Я не стала тратить драгоценные мгновения, чтобы проверить, что произошло с Шарлем. Жив ли он? Можно ли ему еще помочь? Нужно ли попытаться привести его в чувство? Все эти вопросы были бессмысленными, когда вокруг мельтешат готовые растерзать нас обоих хаоты.
Все это время Шарль защищал меня – пришло время мне ответить ему тем же.
Меч оказался на удивление легким. Пара неловких взмахов, чтобы привыкнуть к его весу и балансу. Конечно, я давно не практиковалась, но в свое время занимала призовые места в соревнованиях по фехтованию. И держала себя в хорошей физической форме. Поэтому, возможно, билась с хаотами я не так красиво, как Шарль, но не менее эффективно. Мне потребовалось больше времени, чем кадхаи, чтобы разобраться с хаотами, но все же я справилась. И, когда пространство передо мной очистилось, я не меньше минуты стояла, всматриваясь во тьму, напряженно ожидая новую волну. Большую часть из предыдущей уничтожил Шарль, и я не была уверена, что справлюсь одна с таким же количеством.
Но темнота оставалась неподвижной, и я бросилась к Шарлю.
Он все еще оставался в броне, что давало надежду, что кадхаи все-таки жив. Но, перевернув его на спину, я обнаружила, что часть брони на его груди уничтожена. Здоровенная дыра, едва не задевающая сердце, чернела на броне уродливым пятном.
– Шарль? – позвала я, понятия не имея, как понять, жив ли он вообще. – Шарль, вы меня слышите?
Ответом мне была тишина.
Кровь из брони не шла, дыра в груди не расползалась, а впереди был прорыв, который призывал в наш мир все новых хаотов. Если его не уничтожить, придется сражаться с тварями бесконечно… до самой смерти, которая в таких условиях не так, чтобы далека.
Взвалив Шарля на одно плечо и крепко держа его меч в другой, я решительно направилась вперед. Наверное, это было самоубийством, но что мне терять? Я все равно не могу выбраться отсюда самостоятельно, а так хотя бы попытаюсь выиграть себе время. Вдруг узор и в этот раз поможет? Но, чтобы попробовать, мне нужно время и безопасность. А значит, нужно уничтожить прорыв.
К моему удивлению, в броне кадхаи был ничуть не тяжелее, чем без нее, и идти оказалось легко. И до конца тоннеля мы добрались без задержек в виде новых нападений.
Шарль почти справился…
Стены тоннеля раздались, но размеры помещения, в которое мы вошли, определить я не смогла – оно тонуло во тьме. Как искать здесь обелиск и не заблудиться в паре метров от него, я представляла слабо. Но, стоило сделать пару шагов вперед, как из тьмы на меня налетели хаоты. Я едва успела бросить Шарля – довольно грубо, но времени осторожничать не было.
Отбившись от атаки, я решила воспользоваться ориентиром Шарля и идти туда, откуда появились хаоты. Вновь взвалив на себя кадхаи, я двинулась вперед.
От нападений – одиночных, следует заметить – отбиваться мне пришлось еще трижды, прежде чем моим глазам предстал обелиск.
То, что это оно, я поняла только потому, что ничем другим это быть просто не могло. И на обелиск эта штука совершенно не походила.
Высотой мне по пояс, она выглядела, как кособокая оплывшая свеча, усеянная наростами и виднеющимися между ними острыми гранями. Обелиск пульсировал и словно бы увеличивался в размерах, обрастая все новыми оплывами.
Выглядело это не только мерзко, но и жутковато.
Уложив Шарля на пол – на этот раз аккуратно, я занесла меч над обелиском, собираясь одним ударом покончить с прорывом.
Не тут-то было. Меч просто завяз в этой штуке, словно в смоле, и мне стоило больших усилий выдернуть его обратно. Будь я хоть немного слабее, оружие бы потеряла.
А разрез почти мгновенно восстановился.
Но ведь как-то кадхаи уничтожают хаотические обелиски?
Я осторожно попробовала отрезать один из наростов обелиска. Он на удивление легко отделился – и растаял в свете брони кадхаи. И на его месте ничего не появилось.
Понятно. Работа предстоит долгая и монотонная.
Уничтожение обелиска заняло у меня пару часов, при этом часть времени тратилась на сражения с хаотами, время от времени появляющимися над обелиском. К счастью, появлялись они по одному.
К несчастью, промедление сказывалось на состоянии Шарля – дыра в его груди медленно, но неуклонно увеличивалась.
Поэтому, едва основание обелиска, развалившись на две части от удара меча, растаяло, я опустилась перед Шарлем на колени. Сияние его брони заметно потускнело, и радиус освещения значительно уменьшился. Я осторожно положила ладонь на черное пятно, уродующее броню.
Ничего не произошло.
– Да ладно, – прошептала я неверяще. – Шарль! Немедленно придите в себя! Вы же почти победили! Вы не можете вот так взять и погибнуть в шаге от спасения! Шарль! Вы обязаны вылечиться! Вы должны жить, вы нужны мне!
И в этот момент мое запястье обожгло болью, а яркий свет, обвивший мое предплечье, заставил зажмурить глаза, привыкшие к полумраку. Боль была сильной, но кратковременной, а, открыв глаза, я одновременно обрадовалась и огорчилась.
Дыра в доспехах никуда не делась. Но зато стала меньше раза в два, сравнявшись с предыдущей раной. А, как сказал Шарль, с такими повреждениями его регенерация справиться могла.
М-да, знала бы, что это займет так мало времени, сразу бы попробовала, вместо того, чтобы схрон зачищать.
Вот только кадхаи по-прежнему был без сознания.
Я села рядом с ним и посмотрела на свою руку. Узор теперь обвивал почти половину предплечья и все еще выглядел незаконченным.
– Ты что, всю меня оплести хочешь? – проворчала я.
Теперь оставалось дождаться, когда Шарль придет в себя. И надеяться, что это произойдет до того, как я умру здесь от голода и жажды. Конечно, Шарль наполнил мне бутылку незадолго до всего этого, но даже при экономии хватит ее дня на два-три. И еды почти не осталось.
Да и за душевное здоровье как-то боязно. Тьма, тишина и одиночество – так себе условия для сохранения разума.
Немного отдохнув, я развернула палатку, затащила туда Шарля и легла рядом с ним. Надеюсь, в лабиринте хаотов не осталось. А если и остались – я все равно не смогу дать им отпор, если не посплю. Усталость быстро взяла свое, и я провалилась в тревожный сон.
Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/
