Текст книги "Кавалер по найму"

Автор книги: Василий Казаринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Список возглавлял свежий номер, заброшенный мной в память вчера на всякий случай, – телефон принадлежал кафе "Каприз".

Что-то Фанни говорила мне про Тоню... Ах да, ее взяли на загородный пикник, будет только послезавтра.

Я глянул на кладбищенскую стену, за которой клубилась зелень древесных крон, и вдруг ощутил, как тревожно засосало под ложечкой, – перед глазами возникла женщина с простреленной головой, лежащая на теплом асфальте.

Мой вызов улетел в противоположную от метро "Аэропорт" сторону, его сигнал отозвался пиликаньем зуммера в аппарате, который стоял, как я успел заметить вчера, на стойке бара. К телефону долго никто не подходил. Наконец трубку сняли.

Ну? – вместо приветствия произнес хрипловатый рык, в котором я не без труда узнал голос Фанни.

– Что у тебя с голосом?

Она помолчала, тяжело дыша в трубку. .

– Да так, проблемы... Вчера после твоего ухода заявилась одна сумасшедшая и устроила настоящий погром. Видел бы ты эту фурию. Это не баба, а ураган какой-то.

Я хотел было сказать, что Людмила Львовна мало похожа на фурию, но вовремя прикусил язык.

– Да и вообще... – продолжала Фанни, – все одно к одному. .

– Что еще кроме визита фурии?

– Тоня... Ну та девочка, о которой ты вчера спрашивал.

– Что? – почти без голоса пробормотал я, потому что смутный толчок тревоги, зародившийся на кладбище, опять отозвался болью под ложечкой.

– Да что! Кинула клиентов, вот что...

Секунду я молчал, прикидывая, что бы такой поворот дела мог означать, но сформулировать так и не смог.

– Как это – кинула? – спросил я.

– Да как! Очень просто. Смылась с этой чертовой дачи – и все тут. Мне клиент только что звонил. Требовал компенсацию. Они там, судя по всему, только что очухались после вчерашнего, освежились пивом. Ну сам знаешь, в таком состоянии мужикам хочется женской ласки. А девочки нет. Тю-тю. Вчера была на месте, а сегодня нет.

– Большая компания?

– Да нет, трое. Бывшие товарищи по институту встретились. Насколько я знаю, со слов парня, который заезжал за Тоней, они так здорово под вечер надрались, что до дела у них с девочкой так и не дошло. Ну вот хозяин дачи решил с утра наверстать упущенное, а тут – облом. Придется отправлять туда новую девочку.

– Ну так отправь, – намеренно зевнул я.

Она помолчала.

– А вот это уже третья проблема. Мой шофер вчера ночью долбанул тачку. Но это еще полбеды. Он поцапался с гаишниками, и те без долгих разговоров отняли у него права... Черт! Лось придурочный!

Я усмехнулся про себя – мы с Фанни одинаково определили породу Андрюши. Я прикрыл глаза, восстанавливая в памяти облик девочки-одуванчика, и подумал, что вряд ли она рискнет в очередной раз нарываться на скандал.

Что-то в этой истории было не так.

– У меня до вечера есть время, – сказал я. – К тому же я на колесах.

– Знаешь, – голос ее потеплел, – если так, то выручи меня... Чем продиктован твой благородный порыв?

– Чувством искренней к тебе симпатии.

– Врешь, – грустно отозвалась она.

Разумеется, я врал. Просто меня все больше беспокоила эта история. Потому, заехав в кафе и прихватив там девочку – одну из тех, кто сидел вчера за праздничным столом, – я всю дорогу до дачного поселка молчал, лишь время от времени искоса поглядывая на свою спутницу. Она была из породы пышечек – ниже среднего роста, полненькая, с круглыми лицом, в котором все будто было на месте, но все слишком миниатюрно: и сдобные щечки, и чуть вздернутый носик, и припухший маленький рот.

– Ты купальник-то взяла? – спросил я, сворачивая с трассы на бетонку, убегающую в сторону леса, сквозь зелень которого мелькала рыжим колером кровельная черепица. – Там у мужиков, насколько я понял, есть бассейн.

– Купальник? – переспросила она, поворачиваясь в мою сторону. – Зачем мне купальник на работе?

– М-да... – сконфуженно протянул я, сворачивая с узкой аллеи, вдоль которой тянулся монументальный забор из красного кирпича, к мощным стальным воротам, створки которых были распахнуты. Посреди обширного, поросшего старым ельником участка стоял скромных размеров двухэтажный дом.

Слева, у неряшливо на первый взгляд сложенной из разнокалиберных гладкобоких камней стены – на самом деле эта стилизация под простоту выглядела очень изящно, – по соседству с маленькой нишей, давшей приют вялому, тускло журчащему фонтанчику, сидели на пластиковых стульчиках похмельные однокашники.

– Посиди в машине, – скомандовал я сдобной девочке и направился к разминавшимся пивом ребятам.

Судя по количеству бутылок шампанского, раскиданных вокруг жаровни для приготовления барбекю, вчерашний бой был жарок. Бойцам, видимо, было лет по сорок, но после вчерашнего они выглядели гораздо старше.

– Привез девчонку? – унылым тоном спросил один из них, потянувшись к ящику, снаряженному мелкокалиберными бутылочками пива "Невское".

– Допустим, – сказал я, оглядывая участок, занимавший, по самым скромным прикидкам, не меньше гектара.

Старый, сумрачный ельник, жарко дыша запахом сухой хвои и вязкой древесной смолы, с явной неохотой отступал в глубь участка и отбрасывал густую тень на тщательно выровненный и идеально выбритый английский лужок. Посреди его голубел небольшой бассейн, на кафельном бортике которого стояло несколько пустых пивных бутылок. У противоположного бортика застыл на приколе плавучий сервировочный столик с парой пустых пивных стаканов и розеткой для соленого арахиса. Я мысленно вписал в эту благодатную картину Милу – она смотрелась бы в родной стихии просто восхитительно, – и мне стало не по себе.

– Привез – так давай ее сюда, – проворчал боец, отрываясь от высокого стакана и тыльной стороной ладони стирая пушистые пивные усы над верхней губой. – Эта твоя девка... вчерашняя... станцевала нам стриптиз на столе. А потом обратилась в русалку – он небрежно кивнул в сторону бассейна. – Обещала повторить номер сегодня – и вот на тебе.

Это был упитанный брюнет с плоским лицом, маленьким вздернутым носом и азиатским разрезом глаз. В том, как он себя вел, вальяжно развалившись в кресле и поглаживая ладонью брюшко, угадывался хозяин поместья. От него исходил какой-то устойчивый запах. Перебрав в памяти палитру знакомых мне ароматов, я предположил, что это агрессивное существо происходит из подотряда куньих. Определенно – скунс. И, скорее всего, Conepatus. То бишь скунс свиноносый. Инстинкт подсказал ему, что я могу быть опасен, и его железы начали выделять этот отвратительный запах, от которого всякого нормального хищника просто воротит. Два его однокашника походили на выкинутых прибоем на берег медуз – серые и меланхоличные. Похоже, зрелище канкана на столе сегодня их не привлекало.

– Сейчас, – сказал я, опускаясь в свободное кресло с тем расчетом, чтобы оказаться в тени круглого полосатого тента. – Не все сразу. До тех пор пока не узнаю, что случилось с той девочкой, что составляла вам компанию вчера, новой девочки вы не получите.

– Брось, Ренат, брось... – подала голос одна из медуз, завидя, что хозяин, свирепо сопя, повел туда-сюда головой, выискивая поблизости какой-либо тяжелый предмет.

Взгляд его остановился на кочерге, прислоненной к ножке жаровни, – завязав на этот счет узелок на память, я повернулся к говорившему – худощавому человеку с впалой грудью, костлявым лицом и потухшим взглядом.

– Ничего, собственно, не было, – покачал он головой. – Мы здорово набрались вчера. – Он икнул и, сглотнув горькую слюну, приложил узкую ладонь к серому рту, пытаясь сдержать рвотный позыв. – Ну так вот. Девушка в нашем застолье, разумеется, принимала участие, но пила, как мне показалось, немного. Потом... – он зажмурился, и лицо его исказила мучительная гримаса, – потом... Нет, не помню.

– С кем она ночевала? – спросил я.

– Похоже, ни с кем. Мы заползли кое-как в дом, но дальше гостиной, похоже, не дошли. Что касается меня, то я проснулся на ковре неподалеку от камина. Ренат дрых на диване. Коля спал, сидя в кресле. Девочки не было... – Он опять прикрыл глаза. – Ах да, помнится, она попросила разрешения заглянуть в сторожку, ведь так, Ренат?

Он повернул голову в сторону хозяина поместья, я проследил за этим движением, и, как оказалось, не зря, потому что скунс по имени Ренат уже дотянулся до кочерги и начал отклоняться назад для замаха.

Я резким движением опрокинул на него столик, заставленный бутылками пива. Он не ожидал такого развития событий и, всплеснув руками, повалился навзничь вместе с пластиковым креслом. Я вцепился ему в волосы, оторвал его от земли и поволок к бассейну. Вода вышла из берегов, принимая его тучное тело, омыла кафельные бортики, а плавучий сервировочный столик, качнувшись на волне, сбросил с себя стаканы. Они погрузились на дно, в отличие от хозяина поместья, – побарахтавшись немного, он ухватился за бортик, подтянулся и тупо уставился на меня.

– Отдыхай. – Присев на корточки, я потрепал его по влажной щеке. – Ты перегрелся на солнце. К тому же помыться тебе надо, от тебя жутко воняет. Так что сделай одолжение, не вылезай отсюда, пока я тут не закончу.

Оставив хозяина дачи принимать водные процедуры, я двинулся по выстеленной рыжим толченым кирпичом тропке к сторожке. Это был маленький, приземистый домик. Тяжелая дверь из мореного дуба была приоткрыта. Я вошел и оказался в просторной столовой, посреди которой стоял длинный дубовый стол, взятый в осаду дюжиной тяжелых стульев с высокими спинками. В торце трапезной, за решетчатой перегородкой, матово белели предметы типичного кухонного интерьера – шкафы, холодильник, широкая газовая плита. Справа темнел арочный проем, открывавший проход в соседнее помещение – маленький, уютный каминный зальчик. Пара мягких кресел присела на корточки у закопченного жерла камина, широкий кожаный диван разлегся у обшитой черным деревом стены – с его пухлого ложа стекал к полу клетчатый шотландский плед.

Похоже, именно здесь спала Тоня.

Определенно здесь – на спинке одного из стульев висел светлый жакет из модного, грубовато выделанного хлопка. Рядом с диваном лежала дамская сумочка цвета слоновой кости. Я открыл ее. Пудреница, патрончик губной помады, зубная щетка, пара пачек презервативов – привычный походный набор отправляющейся на выезд ночной бабочки. Мобильный телефон включен, но запас питания на пределе, В боковом отделении – две стодолларовые купюры. Не исключено, что бойцы, находясь в приличном подпитии, сунули эти банкноты за резинку ее трусиков – как это принято делать в стрип-барах.

– Нет, ребята, – пробормотал я, – она не собиралась отсюда смываться. Во всяком случае, мне еще не приходилось встречать девочку, которая бы бросила на месте сумочку с мобильником и парой сотен долларов.

Серый хоботок сигаретного пепла шевельнулся в пепельнице, тронутый легким дыханием сквозняка. Двинувшись по его следу, я обнаружил в тесном хозяйственном закутке справа от окна еще одну дверь. Она была приоткрыта.

Я толкнул ее и оказался прямо в ельнике, от порога ползла густо запорошенная сухой хвоей тропка. Впереди, за сумеречной синью душного леса, угадывался тот призрачный свет, который сигналит заплутавшему в чаще путнику о скором выходе на солнечную полянку.

Свет разрастался, по мере того как я, отстраняя рукой тяжелые еловые лапы, пробирался по тропке, и вот он уже полыхнул в полную силу – в тот момент, когда деревья, нехотя расступаясь, открыли путь к укромной поляне, где в зелени травы были густо расплесканы желтые пятна цветущих одуванчиков.

Я сбился с шага, немного озадаченный причудливой игрой света, – он не сам по себе возник в открытом солнцу пространстве лужайки, до которой мне оставалось всего метров десять, но именно – полыхнул.

Солнечный луч вспыхнул зайчиком в окне второго этажа соседней дачи и опять ослепил меня.

Это был преклонного возраста дощатый дом из тех, что прежде строили в большинстве подмосковных дачных угодий, – таких почти не осталось в ближайшей к Москве округе. Зеленая краска на стенах выцвела и облупилась, стекла обширной веранды помутнели, а крыша казалась выстеленной рыжеватым велюром – столь плотен был слой покрывавшей ее хвои. Признаков жизни за старыми стенами не угадывалось. Вот разве что окно на втором этаже было открыто – с его тусклого стекла и соскользнул солнечный зайчик.

Оттуда, с высоты второго этажа, открывался отличный обзор одуванчиковой поляны. Подумав об этом, я ощутил ноющую тяжесть в груди. Потому что живо представил себе, как это могло быть.

Узкое жерло черного ствола со слабым хлопком выдохнуло залп раскаленных пороховых газов, и нежный белый шарик пуха, венчающий хрупкий цветок, разлетелся под ударом горячего ветра.

Так оно и оказалось.

Девочка лежала в траве на боку. Наверное, она присела на корточки, чтобы погладить пальцем махровую ткань желтого цветка, и в этот момент раскаленный удар уничтожил пушистый белый шарик.

Что, в общем-то, неудивительно – ведь огонь велся с расстояния примерно метров пятьдесят.

Вернувшись к месту пикника, я водрузил на стол прихваченную из холодильника в чайном домике бутылку водки.

– Ребята, вам надо выпить, – сказал я.

Бойцы подняли на меня мутноватые глаза – в них был вопрос.

– У вас могут быть неприятности. Вчерашняя девочка не собиралась сбегать. Скорее всего, она просто вышла утром прогуляться. И там, на полянке, ей выстрелом снесло полголовы. Так что выпейте по сто граммов и звоните в милицию. А мне пора...

С минуту они сидели вокруг столика в каменных позах. Наконец смысл моей короткой речи начал доходить до них.

– Вот черт! – в сердцах шарахнул по столу кулаком хозяин поместья. – И что на это скажет моя жена?!

Покачав головой, я развернулся и побрел к машине. В голове не было никаких мыслей.

Худшего места для встречи трудно сыскать – Денисов назначил мне свидание на Пушкинской, и я, не подумавши, согласился: то ли потому, что день выдался не из легких, то ли состояние полуденной дремоты притупило способность соображать, а может быть, свирепый взгляд автоинспектора, обогнавшего мой «гольф» на трассе, летящей из пригорода к Москве, заставил меня с максимальной поспешностью свернуть разговор, который я вел по мобильному телефону на полном ходу. Так или иначе, я согласился и часам к четырем, с огромным трудом пробившись на Тверскую, вновь пожалел об этом: пытаться куда-либо приткнуть машину на раскаленном пятаке напротив станции метро было делом безнадежным. И все же мне повезло: в парадном строю «мерседесов», среди которых самым задрипанным можно было признать серебристый пятисотый, образовалась лакуна, и я успел юркнуть в нее, опередив красный «ягуар».

Вернувшись к стеклянному кубику троллейбусной остановки, я поискал глазами Денисова. Он сидел за одним из круглых столиков у подножия "Пирамиды" и медленно листал толстый журнал. Заметив меня, он его захлопнул и сделал мне знак рукой. И опять мне выпала удача. Метнувшись к только что освободившемуся месту, я успел ухватить стульчик.

– Повезло девушке, – начал я разговор с Денисовым, одновременно наблюдая за привычной сценой быстрого уличного знакомства двух молодых людей. – Пэ-эм – один из самых удачных здешних вариантов.

–Пэ-эм? – переспросил Денисов, проследив направление моего взгляда.

– Продвинутые мотоциклисты. Они подъезжают ближе к концу дня. Скоро тут будет не протолкнуться от роскошных мотоциклов, каждый из которых стоит как средних размеров яхта.

– Зачем?

– Как – зачем?.. Себя показать, на людей посмотреть. Возможно – снять девочку и развеяться. Большинство этих ребят днем изнывают в кондиционированных офисах банков и крупных корпораций, а вечером подтягиваются сюда.

– Снять девушку? – насупился Денисов, вертя головой в поисках клиенток полиции нравов.

– И не ищи, – предупредил я. – Проституток тут на найдешь. Здешний контингент девчонок составляют секретарши, начинающие манекенщицы, продавщицы из бутиков, школьные училки, издательские редактрисы, ну и прочие представительницы типично женских профессий.

– Но они... – Денисов замялся, – торгуют собой?

– Только в известном смысле. Знаешь, с зарплатой секретарши не очень-то сунешься в ресторанчик вроде "Царской охоты". Или на закрытый раут в какой-нибудь клуб, где бутылочка кока-колы стоит полтораста рублей. А так – пожалуйста. Видишь?

Продвинутый мотоциклист снял с головы большой черный шлем и оказался именно тем, кого я и предполагал увидеть: лет тридцать пять, здоровый цвет лица, идеальная стрижка, умный взгляд темных глаз, – скорее всего, успешный сотрудник крупной компании, вплотную подобравшийся к уровню топ-менеджера. Блондинка, покивав с улыбкой на предложение байкера, уверенным движением перекинула ногу через сиденье, подарив публике возможность созерцать ее нижнее белье. Продвинутый мотоциклист водрузил шлем на голову, "БМВ", приглушенно урча, соскочил с бордюра и влился в железный поток Тверской.

– Ага, – начал догадываться Денисов, – здесь имеет место некая особая разновидность блядства – интеллигентная.

– Что-то вроде этого. И все-таки я не понимаю....

– Чего? – спросил после паузы Денисов.

– С какой стати майор уголовного розыска, специализирующийся на делах, входящих в компетенцию полиции нравов, вдруг заинтересовался моей скромной персоной. Только не надо меня убеждать, что я тебе просто симпатичен.

Какое-то время он молчал, глядя перед собой, и я заметил, как на его скулах нервно заходили желваки.

– Я хочу сказать, – почти не разжимая губ, мрачно произнес он, – что не люблю, когда мне бьют по рукам и прозрачно намекают: отвянь, не суйся не в свое дело.

– Ты хочешь сказать, что намеки касались этой истории годичной давности?

– Да... – Он откинулся на спинку стула, усмехнулся, повернувшись ко мне. – Вот я и решил тебя завербовать, поскольку формально не имею права копаться в этом деле. Мне в этом праве отказано, причем на самом высоком уровне. А ты у нас вольный стрелок. Тебе и карты в руки. Тем более что ты, будучи ночной птицей, прекрасно ориентируешься в этой среде.

– Согласен! – Я подался в сторону Денисова и, перейдя на сокровенный шепот, продолжил: – Нам надо условиться о паролях, явочных квартирах и системе связи. О гонораре можешь не беспокоиться... я буду работать на тебя из идейных соображений. Итак?..

– Место встречи изменить нельзя, – в тон мне отозвался Денисов, постреливая по сторонам быстрыми взглядами. – Встречи для связи здесь – по четвергам. Следи, чтобы за тобой не было хвоста.

– Как я узнаю связника?

– У него в руках будет порнографический журнал. Вот этот.

Он закинул ногу на ногу – журнал соскользнул с колен на землю и распластался, развалив глянцевые крылья, совершенно в той же позе, что и тот, который метнула некогда в окошко подвозившей нас "Нивы" Бэмби. Мало того, это был тот самый журнал. Спутать я не мог: обложка представляла блондинку в белоснежном боди, с алым, томно распахнутым ртом и таким бюстом, что казалось, он вот-вот выпадет с обложки.

Денисов хотел поднять журнал, однако я опередил его, цапнул журнальчик, положил себе на колени.

– Ага, ты, как я вижу, вполне освоил контекст.

Я рассеянно пустил страницы веером. В мельтешении перед глазами пестрых, смазанных быстрым полетом глянцевых листов картинок на мгновение мелькнуло нечто знакомое.

Раскрыв журнал в нужном месте, я едва не опрокинулся со стула.

Это был симпатичный разворот, выполненный в голубых тонах: обнаженная юная девушка лежала в патрицианской позе на широком диване, застеленном светлым, с пышным ворсом ковром. Утопая в мягкой шерсти, она лежала., подперев щеку рукой, и несколько напряженно глядела в объектив.

Должно быть, я впал в состояние прострации, потому что Денисов тронул меня за локоть:

– Эй, ты что? У тебя такой вид, будто ты впервые увидел обнаженную натуру.

Не впервые. Последний раз именно эту натуру я видел у себя на кухне. Это была Бэмби.

Я перевернул страницу. Потом еще одну и еще. Я насчитал штук двадцать фотографий, запечатлевших мою знакомую, причем порой в крайне рискованных позах. Сейчас так не снимают, – похоже, пикантная съемка была выполнена не вчера. Да и Бэмби на этих фотографиях было от силы лет шестнадцать.

– Знакомая? – спросил Денисов.

– В некотором роде да. Подаришь на память? – Денисов согласно кивнул. – Где ты взял это роскошное издание?

– Не знаю. Нашел на столе в отделе. А что?

– Мне надо бы эту девчушку разыскать.

– Ну так ищи. Ты же теперь внештатный агент полиции нравов. – Внимательно поглядев на меня, Денисов серьезным тоном спросил: – В чем дело?

– Надо бы эту девочку разыскать, – повторил я. – По твоим ментовским каналам поискать.

– Интересно как?

– Да черт вас знает. Объяви розыск.

– С ума сошел? – хмыкнул Денисов. – Для этого нужны веские основания.

У меня не было намерения посвящать его в детали последних событий, но выхода я не видел. Потому в общих чертах набросал ему хронику своих приключений – начиная с визита в фирму "Кондор" и заканчивая сегодняшней поездкой в загородный поселок.

Некоторое время он напряженно молчал, поглаживая подушечками пальцев уголки рта.

– Черт, а у тебя, выходит, опасная профессия, – заключил он.

– Не без того. Помоги мне. А я помогу тебе. Ты ведь, если я верно понял, не оставил попыток понять, что стоит за странным налетом на бордель, приютившийся в квартире моего школьного учителя?

– М-да, – кивнул он. – Пока я вижу, что трупы так и валятся тебе под ноги... Три трупа, если я еще не разучился считать.

– Пока – да. А дальше – не знаю. Вокруг этой очаровательной девочки вертятся какие-то странные дела. Потому-то мне и надо ее повидать.

Я снова раскрыл журнал на первом развороте. Короткий текст, тиснутый снизу, в белом поле пушистого ковра, сообщал, что съемке уже несколько лет. За это время героиня пикантного сюжета успела сделать прекрасную карьеру манекенщицы в модельном агентстве "Бьюти" и высоко котируется в зарубежных кругах, связанных с миром высокой моды. Что ж, по крайней мере, теперь понятна была ее реакция на этот журнальчик.

– Ладно, – нарушил молчание Денисов, – попробую.

– Ты не пробуй, а сделай.

– Ты пропустил мое замечание относительно мотивировки, – заметил Денисов.

– Ну и черт с тобой, – отмахнулся я, поднимаясь с места. – Обойдусь своими силами. Бывай! – Я встал и начал пробираться между столиками.

– Эй ты, псих! – догнал меня голос Денисова. – Я же сказал: сделаю что смогу... А ты куда собрался?

Я отозвался неопределенным жестом – так, никуда.

На самом деле я собирался навестить редакцию журнала: что-то с этой пикантной съемкой было нечиста

– Если ты держишь путь в никуда,.– сказал Денисов, нагоняя меня, – то нам по дороге. Подвези меня.

Оно и неплохо, что майор составил мне компанию: перед застекленным входом в офисное здание, где, если верить выходным данным, располагалась редакция журнала, прохаживался тучный старший лейтенант. Взгляд его был настолько горяч, что от него можно было прикурить. Увидев моего попутчика, он вздохнул:

– И чем это мы заинтересовали МУР?

Они о чем-то пошептались, лейтенант пожал плечами, Денисов кивнул мне: пошли. Миновав пару стеклянных дверей, мы оказались в маленьком, уютном холле перед стойкой охраны, за которой виднелось начало винтовой лестницы. Мы ввинтились на третий этаж. В коридоре царил легкий сумрак. Слева по ходу тянулась сплошная стеклянная стена, отгораживавшая от узкого прохода офисные помещения. Слабый свет пробивался через неплотно прикрытые жалюзи, ниспадавшие из-под высокого потолка. Добравшись почти до конца коридора, я толкнул стеклянную дверь, помеченную цифрой "10", заглянул внутрь и сказал:

– Вот что бывает в результате неосторожного проветривания помещения. Сильный сквозняк способен натворить дел...

Если это и был сквозняк, то из породы ураганных: все пространство обширного, разгороженного изящными стеллажами офиса было запорошено опавшей листвой откатанных на принтере текстов, обрывками упаковочной бумаги, пластиковыми чехлами для хранения слайдов, папками для деловой корреспонденции и массой мелких канцелярских причиндалов, а поверх слоя разметанного в беспорядке редакционного хозяйства струились, предсмертно извиваясь, компьютерные кабели, провода и проводки, многие из которых были выдраны с мясом из обрушенных на пол компьютеров, ослепших мониторов и поруганных сканеров.

В офисе стояли запахи паленой синтетики – должно быть, в момент падения коротнул работающий монитор или компьютер, – сердечных капель и алкоголя. Каплями лечилась среднего возраста мадам с зеленым лицом, сидевшая возле разгромленного стеллажа, тогда как остальная редакционная публика молча лакала коньяк за низким столиком в углу комнаты, у окна. Особняком держались два молодых человека: один – в милицейской форме, сутулящийся так, словно плечи его не выдерживали тяжести лейтенантских погон; другой – представительного вида малый в просторной полотняной рубахе навыпуск, с широким лицом, главную достопримечательность которого составляли роскошные пышные усы с искусно подвитыми на старомодный манер кончиками. Они сидели слева в углу, утопая в мягких креслах, и тихо беседовали.

Здешний лейтенант, в отличие от коллеги, слонявшегося у входа, Денисова не узнал и потому свирепо свел к переносице жидкие бровки. Познакомившись с майорскими документами, он поднял на нас вопросительный взгляд, подумал и махнул рукой.

– Не знаю, что вас привело сюда, но мое дело маленькое, – пробормотал он, возвращая красную книжечку владельцу. – Я тут почти все закончил.

– А что, собственно, произошло? – деловым тоном осведомился Денисов, оглядываясь.

– А вы не видите? – грустно улыбнулся лейтенант. – Визит вежливости с целью выяснения отношений. Каких именно отношений, я не разобрал. – Он кивком указал на усатого: – Это редактор. Потолкуйте, если хотите. А мне нужно составить протокол.

Редактор с тоской покосился на столик, где его коллеги в сумрачном молчании потягивали коньяк. Я сходил туда, наполнил рюмку, вставил в руку редактору. Какое-то время он тупо смотрел в благоухающее резким ароматом жерло рюмки, потом одним махом опрокинул ее и аккуратно, подушечками пальцев, промокнул свои образцово-показательные усы. Глаза его увлажнились.

– Так что тут у вас стряслось?

Он толком не мог сказать что. Явился посетитель с рябой бульдожьей рожей. Лиловый шрам на правой щеке не добавлял ему шарма. Равно как и привычка гонять из угла в угол рта зубочистку. Он позвонил за полчаса до прихода, отрекомендовался сотрудником рекламного агентства, у которого есть выгодное предложение. Редактор перезвонил охране, заказал ему пропуск. Он и пришел.

– Рекламное предложение выглядело заманчиво, – заметил я, обводя взглядом разгромленный офис.

– Да уж... На самом деле их интересовала история появления в журнале одной публикации.

Я взял валявшийся на полу номер, раскрыл его на стартовом развороте, представлявшем Бэмби во всей ее красе. Редактор, покосившись на журнал, выразительно подвигал ртом, отчего его усы пришли в движение – совершенно отдельное от мимических движений лица, – потом с тоской глянул на пустую рюмку и утвердительно опустил белесые ресницы.

– Так у этой публикации есть своя история? – спросил я.

– Ну не то чтобы история... Так, обычный рабочий момент. Видите ли, так уж устроен медийный бизнес, что на первых порах без хорошего промоушена новому изданию не обойтись. Ну это целый комплекс типичных пиаровских ходов, среди которых хороший скандал занимает далеко не последнее место.

– Скандал? – удивился я.

– Разумеется. Публика это любит. Ну вот, а месяца четыре назад, когда издание было еще в проекте, такого рода материал мне и подвернулся.

– Что, вот так прямо в руки и приплыл?

– Именно. Раздался звонок. Интеллигентный мужской голос сообщил, что у него есть пикантная съемка одной достаточно заметной по теперешним временам особы. Девочка по молодости лет имела глупость повертеться неглиже перед объективом – с кем не бывает... Твою-то мать, – он в сердцах шарахнул кулаком по спинке кресла, – мне сразу нужно было догадаться.

– А кто подвез слайды?

– Да кто... Пацан какой-то, курьер. По виду – подрабатывающий на пиво студент.

– Данные об авторах вы не фиксируете? – вставил Денисов.

– Почему же... Конечно, фиксируем.

– Да какие тут данные! – бросил я Денисову, кивая на разбитые компьютеры.

Редактор задумчиво погладил подушечками пальцев усы, словно проверяя степень их пышности, и голова его заработала.

– Ну вообще-то... – Его взгляд переместился в сторону стеллажа. – Амалия Григорьевна у нас, видите ли, секретарша со стажем, человек старой школы. По привычке все входящие и исходящие заносит в свои канцелярские талмуды... Амалия Григорьевна, сделайте милость. Гляньте в ваши анналы – если они, конечно, сохранились. Тридцать широких слайдов. Оригиналы, а не дубликаты. Время?.. Кажется, середина февраля.

Зеленолицая женщина устало кивнула и, с усилием оторвав свое тучное тело от стула, зашаркала в угол, скрылась за стеллажом. Вернулась она спустя минут пять с огромной толстой тетрадью в черном коленкоровом переплете. То и дело слюнявя палец, она на ходу листала тщательно разграфленные страницы, наконец издала какой-то утробный звук, означавший, как видно, успех в поисках нужной графы, и протянула тетрадь редактору. Он вялым жестом руки передал ее мне.

Я глянул на запись, каллиграфическим почерком выведенную в одной из правых клеточек таблицы, и протянул тетрадь Денисову.

Мы посмотрели друг на друга.

Фонд информационных технологий!

– Респектабельная фирма с солидной репутацией, да? – спросил я. – Если мне не изменяет память, именно так ты охарактеризовал эту лавочку?

Денисов насупился и промолчал.

– Извините, мы немного отвлеклись, и я сбил вас с мысли, – обратился я к редактору. – Что же предпринял визитер? Сразу дал волю пещерным инстинктам?

– Да нет, сначала все выглядело прилично. Присели за стол, поговорили о рекламных возможностях нашего издания... Ну а потом этот рябой как бы между делом поинтересовался: откуда съемка? Где оригиналы? Где лежат отсканированные со слайдов файлы?.. Где пленки, с которых печатался номер?

– А где они, кстати?

– В Голландии. Мы там откатали номер. Догадываетесь, во что нам встала печать? – Он махнул рукой. – Потом этот бульдог вынул пушку, запер дверь. Сел за компьютер. Для начала стер все картинки, и превью, и тяжелые, обработанные файлы. Потом для верности убил вообще всю верстку. Распотрошил слайд-архив... Нашел. Все забрал... Сказал: впредь эту девочку не трогать ни при каких обстоятельствах. Иначе...

Редактор умолк и, прикрыв глаза, помотал головой. Я взял со столика его рюмку, наполнил ее. Редактор с тяжелым вздохом выпил, достал из кармана трубку, раскурил.

– Иначе – что? – спросил я, отметив про себя, как хорошо он смотрится с курящейся слабым дымком трубкой.