Текст книги "Кавалер по найму"

Автор книги: Василий Казаринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Да, аббревиатура ОВБ – отдел внутренней безопасности.

Понятно, отчего так напряглись менты. Еще бы – ОВБ...

– Так этот твой Коржавин появился там не случайно... – ошарашенно протянул я. – Ты хочешь сказать, что погром в доме школьного учителя учинили твои коллеги?!

Я тряс его и тряс – жестоко и яростно, будто хотел вытрясти из этого борца за всеобщую нравственность нечто скрытое внутри. Но тут он сдавленно прохрипел:

– Да отцепись ты! Отцепись, псих желтоглазый!

Эти слова вернули мне ощущение реальности. Я ослабил хватку, отступил от него.

– Ну ты и псих... – бормотал Денисов, ощупывая шею и вертя головой. – Придурок припадочный! – Он резко тронул с места, понесся вперед. – Ну все, сейчас я сдам тебя куда надо.

– А куда? – вяло поинтересовался я.

– Как куда, в зоопарк! Таким, как ты, место исключительно в клетке. Чуть шею мне не сломал...

– Ну извини, извини. Я ведь любил его. Ты должен понять...

Минут пять мы молчали.

– А кто он тебе был? – тихо спросил Денисов.

Не знаю. Просто очень близкий человек. Ближе не бывает. Наверное, только мама. Но мамы я не помню. Она умерла, когда мне было всего два года. Несчастный случай. Она ведь, как и отец, была геологом. Утонула в таежной речке. Отец никогда не рассказывал, как это случилось.

– Так все-таки... – не унимался я, – это были менты?

– Да... – мрачно признался Денисов. – Ребята из ОБППСОН.

– Откуда-откуда?

– Отдел по борьбе с преступлениями и правонарушениями в сфере общественной нравственности.

– Ну надо же, какие высоконравственные менты! Ты их достал потом?

– Нет. Они тут же уволились из органов.

– А какого черта полиции нравов понадобилось в квартире скромного пенсионера? – спросил я, и тут же смутная догадка возникла в моей голове: – Ты хочешь сказать....

Денисов сокрушенно покачал головой:.

– Да. На той жилплощади, которую твой учитель сдал некой мадам Синатской, Людмиле Львовне, размещался маленькой уютный бордель... Я поднял дела прежнего ОБППСОНа – все, начиная с момента создания отдела в девяносто седьмом году.

– И что?

– Да странно все это выглядит... Поначалу дела шли шустро, бордели накрывали чуть ли не каждый день – словом, к концу года их количество исчислялось сотнями. Но к девяносто девятому году таких – накрытых – оказалось всего восемь за год.

Я расхохотался и левой рукой слегка крутанул руль влево, потому что Денисов, уставившись на меня, отвлекся от дороги и чуть не протаранил серебристую "шкоду-фабиа", за рулем которой сидела женщина. Симпатичная машинка притормозила у обочины, напротив цветочного магазина, из нее вышла женщина лет тридцати и остановилась напротив витрины, за стеклом которой буйно распустились яркие цветы явно нездешней флоры. Денисов в сердцах пару раз просигналил, она обернулась. Лица женщины мы рассмотреть не смогли – оно было скрыто за дорогими очками в тонкой черной оправе. Я приветливо помахал ей рукой.

– Что тут смешного? – спросил Денисов.

– В самом деле – ничего. Твоя статистика – не более чем иллюстрация одного известного правила из современной жизни.

– Да? И что за правило?

– Что охраняешь – то и имеешь. Аптеку охраняешь – лекарства имеешь. Продмаг – имеешь колбасу. Пасешь ночных бабочек – имеешь девочек.

Денисов фыркнул, хотел было возразить, но я стоял на своем:

– Да брось ты, майор. Ты же лучше моего знаешь: ребята из вашей полиции нравов просто взяли эти очаги разврата под свой контроль. Ведь так? Но тогда тем более непонятно...

– Что?

– С чего это они вдруг наехали на эту курицу, которая несла золотые яйца, как ее там – Синопская?

– Синатская... Не знаю. Возможно, им не слишком понравилось, что она вдруг пришла ко мне в кабинет и написала заявление – о налете милиции на ее заведение. Коржавин был обязан реагировать – вот и пришел посмотреть. Там вы с ним и встретились. А на днях он рассказал об этой истории мне.

– Как курица теперь поживает? Министр внутренних дел вручил ей почетную грамоту? Или наградной пистолет?

– Вроде того... – хохотнул Денисов. – Ее тут же упекли в СИЗО. По статье – за содержание притона. Дело весь год мурыжили в разных инстанциях. Потом легло мертвым грузом в одной из районных прокуратур. А позавчера наша золотоносная курица взяла да и упорхнула.

– Как это? Прямо из-за решетки?

– Нет. Ее выпустили. Но даже не это меня удивило. – На лице Денисова проступило выражение озабоченности. – Вчера в эту прокуратуру явились трое ребят с малоприметными лицами и в малоприметных, серых костюмах. И дело изъяли. Это были ребята из Большого дома.

– Чего-чего? Какого дома?

– Того самого, в одном из окон которого тебе мерещился человек, выглядывающий из-за портьеры. – Он поморщился, как от зубной боли. – Я, собственно, перед встречей с тобой туда наведывался. У меня там приятель работает, однокашник. Наводил справки.

– И что сказал приятель?

– Отвянь. Не лезь. Это не твои дела. Выбрось из головы.

– Ты выбросил?

Он промолчал. Мы неторопливо катили по Волоколамке в сторону центра. Денисов, привалившись плечом к дверце, придерживал правой рукой рулевое колесо и подслеповато щурил глаза, глядя на идущий вперед похоронный автобус с черной полосой на боку. Я думал о том, как все складно устроилось. Ребята из полиции нравов уволились. Курица выпорхнула из СИЗО – ищи ее теперь. Дело исчезло из прокуратуры. Никто не виноват, никто ничего не знает. А учителя не стало...

– По ее делу проходил один деятель, – подал голос Денисов, будто угадав ход моих мыслей. – Насколько я понимаю, дружок Синатской, – он многозначительно кхекнул в кулак, – любовник, точнее сказать. Он был вроде ее охранника и водителя. Ему удалось отвертеться, он проходил как свидетель.

– Зачем ты мне об этом говоришь?

– Да так... Мне вдруг показалось, что ты не прочь повидаться с Людмилой Львовной. Так?

– Угадал. И где ее насест?

– Хм, этот город велик. Кто ж знает где. Но если тебе так приспичило... Она, насколько я могу судить по нескольким встречам, которые у нас были, души не чаяла в этом своем любовнике.

– И что?

– Выйдешь на него, – возможно, найдешь и ее. Что-то подсказывает мне, что она сейчас в жутком трансе.

– Понятно. Глотнула вольного воздуха, голова пошла кругом.

– Нет, не то. Поначалу этот малый проявлял о своей подружке коллеге трогательную заботу – передачки носил, утешал. Но последние месяца три как в воду канул. Пропал. Насколько я знаю, баба она ревнивая. И подозревает, что дело тут в женщине. Не хотел бы я оказаться на месте этой разлучницы... Ладно, поживем – увидим. Тебе куда, собственно?

– Притормози напротив метро. Там, за бензоколонкой.

Я вылез из машины, провел пальцем по капоту. Денисов высунулся в окошко, вопросительно глянул на меня.

– Так пыльно в городе. Похоже, тебе в скором времени опять придется заехать на мойку.

Он вздохнул и уверенно произнес:

– И все-таки я эту лавочку прикрою.

– Вряд ли тебе это удастся. Я могу даже поспорить с тобой на ящик коньяка. Хорошего.

Он недолго размышлял, прикидывая, как видно, потянет ли при его более чем скромной зарплате такое пари, потом кивнул:

– Идет.

Мы ударили по рукам. Он хотел было выдернуть ладонь из моей руки, но я придержал ее.

– Слушай, майор, как ты думаешь, с чего это ФСБ заинтересовалась делом маленького рядового борделя?

Кажется, мы оба поняли бессмысленность вопроса. Значит, там происходило нечто такое, что серьезно задевало чьи-то интересы.

– Брось, – нахмурился Денисов. – Сказано же: выкинь из головы. И кончай психовать! У тебя опять глаза желтеют...

Момент для подлета оказался более чем удачным. Не обнаружив серый «гольф» на тротуаре около подъезда, я поднялся в теплом, плавно восходящем потоке воздуха выше, достиг уровня крыши и, не напрягая крыльев, сделал плавный круг над пространством нашего двора, отметив, что дверца гаража – он стоял в ряду еще пяти боксов-гаражей справа, неподалеку от решетчатой башенки старой голубятни, – открыта.

Стало быть, Лис пытается завести свой страдающий одышкой "фольксваген" – в гараже имелся полный набор необходимых для ремонта инструментов.

Так оно и оказалось. Задрав капот, Лис ковырялась в двигателе и была настолько увлечена своим занятием, что не заметила, как я подлетел. Только когда я сзади вцепился лапами в ее бедра, Лис, тряхнув рыжей шевелюрой, завопила:

– Отцепись, гад пернатый!.. Не видишь, что ли, я тут...

Однако, оценив цепкость моей хватки и угадав серьезность намерений, она тут же затихла и молча позволила снять с нее трусики. Обернулась и, окатив меня бессмысленным взглядом, выдохнула:

– Хоть дверь бы закрыл...

– Да ну, зачем? – возразил я. – Мы ж с тобой вольные, дикие звери. Чего нам стесняться?

...Когда до финиша нам оставалось совсем немного, в кармане моей куртки запиликал мобильник. Не сбавляя темпа, я сунул руку в карман, поднес телефон к уху и услышал в трубке знакомое дыхание.

– Я не ко времени? – спросила она, безошибочно уловив нечто в ритме моего дыхания.

Я шумно выдохнул и остановился.

– Да нет, зверек, почему.... Ты всегда ко времени.

– Ты куда-то бежал? Не отпирайся.... Я же вижу – вспотел весь, запыхался...

– Бежал? Да, наверное. Весь последний год вот так бегу. И финиша в этом марафонском забеге что-то не видно.

– Ладно, беги.... Позвони мне, когда присядешь передохнуть.

– Да. Конечно. Пока, зверек.

Лис призывно качнула бедрами, вопросительно глянула на меня через плечо. Глаза ее по-прежнему были влажными и мутными. Я же почти удивился, обнаружив себя стоящим в гараже и держащим за бедра маленькую распаленную похотью женщину. Враз остыв, я попятился и уперся спиной в стену гаража, потом медленно сполз по ней на бетонный пол. Лис обидчиво помотала головой, тяжко вздохнула, подхватила свои трусики и не вполне изящным движением вернула их на место. Присев рядом со мной на корточки, она ласково погладила меня по голове.

– Эй, пернатый, что с тобой? – Внезапно ласковое выражение исчезло с ее лица, она хищно прищурилась: – Ах вон что... Знаешь, этот твой телефонный роман плохо на тебе сказывается.

– Да? Ты находишь?

– А тут и находить нечего... Знаешь, на кого ты сейчас похож? Думаешь, ты филин? Увы и ах! Сейчас ты похож на мокрую курицу.

– Я останусь у тебя. И буду вести себя как сильный кондор.

– Да ну! – Она протестующе махнула рукой. – Зачем? Сам знаешь, ни черта у нас с тобой не выйдет.

– Конечно, знаю.

Она отстранилась, отступила на шаг, усмехнулась, хищно прищурив зеленый глаз:

– Берегись, пернатый. Когда-нибудь я тебя съем.

– Как же, как же! – покивал я. – Ты сперва меня поймай. Филина ловить – это тебе не деревенских кур из сарая таскать.

Ненароком слетевшее с языка упоминание про глупую домашнюю птицу вернуло мне ощущение реальности.

Выпорхнувшая так неожиданно из следственной тюрьмы наседка сейчас мечется по городу, машет слабыми, не годящимися для полета крыльями, беспокойно квохчет, призывая своего пропавшего неизвестно куда петуха.

– Ты что? – озабоченно спросила Лис.

– Да так. Ничего. Ты куда-то собиралась? – Я кивнул на задранный капот авто.

– Да. За новой тачкой. Ты как раз вовремя. Поехали; на фирму. А эту старушку, – она попинала носком туфельки скат, – можешь забрать себе. Дарю.

– Но, насколько я понял... – я заглянул под капот, – старушка прихворнула?

– С чего это ты взял? – хохотнула Лис, кокетливо дернув плечом.

Черт, она опять провела меня. Все-то она видела – и тень мою, стремительно скользнувшую над землей, и шелест моих крыльев за спиной, и мое дыхание, и мой запах...

– Ты опять провела меня, чернобурая, – улыбнулся я, догадавшись, что она меня здесь поджидала.

– Митя, я все-таки женщина, и ты хоть изредка вспоминай об этом.

Я обнял ее, притянул, к себе, поцеловал в макушку.

– Ты самая лучшая женщина, какую я только встречал в этой жизни. Нет, в самом деле. Я чертовски завидую твоему бременскому музыканту . Передавай ему привет при встрече.

– Сам передашь – при случае.

Я уже садился за руль, поэтому смысл ее слов дошел до меня не сразу.

– Ты хочешь сказать, что не едешь к нему в гости, как планировала?

– Он сам приедет.

"Гольф" завелся с полоборота, подтверждая свою жизнеспособность.

По дороге до техцентра "Фольксвагена" я успел кое-что рассказать Лис, дабы подготовить ее к дальнейшему – она должна выполнить одну маленькую просьбу. Выслушав, она процедила сквозь зубы:

– Гад пернатый... Ты опять влип в какое-то дерьмо?

Я ласково; потрепал ее за ухом.

– При чем здесь это? Ты же сама по природе охотник. И потому тебе прекрасно знаком этот инстинкт.

– Какой? – Она наклонилась, заглянула мне в глаза, а потом догадливо покивала: – Да-да, понимаю.

Разумеется, она понимала: всякий хищник, отправляясь на ночной промысел – даже такой безобидный, как воровство глупых, беспомощных наседок из щелястого, никем не охраняемого деревенского курятника, – должен помнить, что на этой тропе он сам запросто может оказаться объектом охоты.

Она исчезла за дверями офиса и пропадала там довольно долго. Наконец ворота техцентра открылись, и от восторга я зажмурился: это не машина, а роскошный, идеальной формы, поблескивающий на солнце снаряд – новенький серебристый "Passat TDI" торжественно выплыл за ворота техцентра. Лис припарковалась впереди "гольфа", кивнув мне на ходу. Я вышел, сел на переднее сиденье.

– Ну что-нибудь удалось? – спросил я.

– Не знаю. – Она пожала плечами, – Собственно, почти ничего мне не сказали. Да и не было смысла надеяться. Возможно, ты об этом не догадываешься, но в бизнесе существует такое понятие, как коммерческая тайна. И эти ребята, – она кивнула в сторону техцентра, – свое дело знают.

– Ну ты хоть хвостом-то повиляла? – с мольбой в голосе спросил я. – Когда ты игриво виляешь хвостом, ни один нормальный мужик, по-моему, не в силах устоять.

– Да, повиляла! – Она закинула ногу на ногу так рискованно, что взгляду открылось ее бедро – что называется, от и до. – Мной занимался симпатичный такой мальчишечка, менеджер по продажам... – Она хохотнула. – Ага, и он вот так же пялился на мои ноги. – Лис резко переменила позу, одернула подол платья и перешла на деловой тон: – Значит, так. Я разыграла из себя достаточно продвинутую светскую барышню, которая со скуки немного бесится. И поделилась с пареньком своей проблемой. Мол, у меня есть хорошая подруга, недавно сведшая знакомство с одним очень импозантным и состоятельным дядечкой. И он сделал ей роскошный подарок. Да-да, вот такую желтую симпатичную машинку. Презент, позволяющий надеяться на благоприятное развитие отношений... – Лис наклонилась в мою сторону и, отыгрывая, видимо, только что пройденную там, в конторе фирмы, сцену, перешла на шепот: – Но понимаете, этот джентльмен отличается крайней скрытностью и не делится с подругой своими тайнами. Она до сих пор толком не знает, кто он, откуда, чем живет. То, что занимается каким-то весьма прибыльным бизнесом, и так понятно, но хотелось бы знать о нем побольше...

Лис откинулась на спинку кресла и перевела дух.

– И что? – спросил я.

– Ну – что... Назвала ему номер, примерную дату покупки. Он кивнул: да, была такая продажа, и номер был, мы проводим регистрацию в автоинспекции, так что клиент может немедленно сесть за руль новой машины. А что за клиент? – Лис покачала головой. – Вот тут паренек и заткнулся. Единственное, что сообщил: клиент был не персональный, а корпоративный. Что же касается человека, забиравшего тачку, то выглядит он примерно так...

Лис повторила подробное описание, я до конца выслушал ее, хотя давно догадался, о ком речь.

– Спасибо. Я понял. Я знаю этого сурка. Спасибо. Догадывался, что дело обстоит именно так. Но теперь знаю наверняка. Еще раз благодарю. Из тебя вышла бы прекрасная шпионка.

– Шпионка... – медленно повторила она, словно прислушиваясь к тому, как распускается на языке вкус этого многослойного, как пирожное "наполеон", словца. – Нашел чем удивить. Нам, рыжим, без шпионских навыков никуда, сам знаешь.

– Проводить тебя?

Она с минуту прикидывала про себя перспективы такого развития событий, потом отрицательно тряхнула шевелюрой.

– Нет, не стоит. Опять с утра навалится эта печаль... Отчего она появляется вот так, вдруг? И давит, давит...

Я пожал плечами: этого никто не знает.

Когда ее "пассат" медленно уплыл за угол дома, я вернулся за руль, достал мобильник, набрал Пашин номер, но тут же отменил вызов. Просьбу пробить по базам данных очередной номер он наверняка бы расценил как хамство. А впрочем, не в этом дело. Человек опытный и чуткий, он тут же бы стал у меня выпытывать подробности, а втягивать его в эти игры мне не хотелось.

Я позвонил Денисову. Тот с пониманием отнесся к моей просьбе и через некоторое время перезвонил.

Желтый "жук" в самом деле оказался корпоративной покупкой.

– И что за контора? – спросил я.

– Боюсь, название тебе ни о чем не скажет. Это Фонд информационных технологий. Собственно, он является дочерней структурой одного из респектабельных банков. Дельта-банк – слыхал про такой?

Пока я усваивал эту информацию, Денисов продолжил:

– Это солидная и крупная компания. С отменной репутацией на рынке информационных и консультационных услуг по делам бизнеса. Распространяет оперативную и аналитическую коммерческую информацию, имеет массу клиентов, в том числе и корпоративных, вплоть до госучреждений и ведомств... Если ты этой конторой интересуешься в связи с нашими делами, то должен тебя огорчить: фирма вряд ли может иметь отношение к этой сфере услуг... Так что зря ты фантазируешь....

Я поблагодарил его, сунул мобильник в карман и покатил в сторону дома.

Доводы Денисова можно расценить как безупречные – если бы не одно обстоятельство: существо природное, я лишен дара воображения и слабо представляю себе, что такое фантазия.

Я не могу представить себе образы окружающего мира – ветер или дождь, дерево или траву, мышь-полевку или ту же лисицу, рыщущую вблизи моего дерева, – я могу лишь их слышать, чувствовать, видеть.

Сурок, то и дело перебегавший мне дорогу, не абстрактный образ. Он реален, я его слышал, чувствовал, я знаю его запах. А значит, скоро он опять появится.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Ты чем-то расстроен, мой милый? Не возражай – я же вижу. Ты напряжен, у тебя сумрачное лицо, каменное какое-то, и так резко обозначились морщины на лбу. Расстроен, я вижу, тебе меня не обмануть. Расслабься, вздохни свободно, проходи в мой дом – подожди, я зажгу свет в коридоре. Господи, как я не люблю темень... Люблю свет, много света – хотя знаю, что тебя немного раздражает моя привычка не гасить лампу, когда мы ложимся в постель. Просто я хочу, чтобы ты видел мою прекрасную фигуру, миловидное лицо. Взгляни на меня – тебе нравится? Мои узкие плечи нравятся? А грудь? Возможно, тебя привлечет темная родинка внизу живота. У меня красивое тело, я это знаю.

– Да-да... И тело было – Бог.

– Что? Ах это... Какой же ты! Разве можно так обращаться с сокровенными словами? Не надо, я не люблю, когда ты такой.

– Извини, просто вырвалось невзначай... Так сказал один ночной водитель, подвозивший меня не так давно до дома.

– Что, так и сказал? И тело было Бог? Наверное, очень неприятный тип.

– Да нет, просто очень уставший пони. Всю жизнь бегает, бегает – и все по кругу.

– Ты странный какой-то сегодня. Будто ватой окутан.

Я закурил, прислушиваясь к ее дыханию.

Она права: будто в вату погружен. И сразу окружающий мир перестал существовать. Бэмби исчезла. Ее мистический муж растворился без следа. Киса, наверное, лежит в морге. Вот разве что девочки из фирмы "Диана"...

– Извини, детка, мне нужно уехать. Это ненадолго. Скоро вернусь. А ты пока поспи. Пусть тебе что-то хорошее приснится.

Пашина подсказка привела меня в один из спальных районов, к окраинной станции метро, справа от которой темнел унылый блин автобусного круга, слева тянулись обшарпанные прилавки уличного торжища – судя по кисловатым запахам, это был овощной рынок. А в далеких тылах громоздились кое-где простреленные навылет желтым оконным светом сумрачные глыбы отходящих ко сну домов.

Меня немного удивило отсутствие машин на огороженной столбиками маленькой площадке перед входом в заведение. Белого микроавтобуса, увозившего девочек из заведения той памятной ночью, когда мы познакомились с Бэмби, поблизости не было.

Я прошел к мраморной лесенке, ведущей в подвал. Над прочной дубовой дверью внизу голубовато светилась пластиковая панель с вывеской "Каприз". Если я попал туда, куда надо, то название могло бы быть и определённей, например: "Любой каприз клиента".

Спустившись вниз, я потянул дверь на себя. В крохотном, освещенном красноватым светом вестибюле меня встретил меланхоличный охранник в камуфляжной форме. Он базальтовой глыбой застыл в низком офисном кресле, забросив обутые в тяжелые армейские ботинки ноги на деревянное перильце еще одной короткой лесенки, ведущей в глубины преисподней – маленького зальчика с низкими сводами. Оттуда доносились звуки музыки. Охранник почти не отреагировал на мое появление – лишь сонно покосился одним глазом.

Я спустился в зал, огляделся. Очень мило и уютно. Восемь столиков, накрытых клетчатыми бело-красными скатертями, свечи в красных плафонах, формой напоминавшие стеклянные колпаки керосиновых ламп, отбрасывали приглушенный свет на лица посетителей – всего их пятеро, все женского пола, все прелестницы.

Девочки в несколько напряженных позах сидели за сдвинутыми столиками в углу, перед ними стояли две бутылки шампанского и огромный торт. Судя по всему, они терпеливо ждали отмашки, когда можно будет раскупорить шампанское. На меня они почти не обратили внимания.

Я присел за свободный столик. Одна из девочек поднялась со своего места и ленивой походкой направилась к бару, откинула деревянную крышку, перегораживающую вход в узкое пространство за стойкой, и исчезла за пурпурной портьерой. Отсутствовала она полминутки и вернулась к своему месту за столиком. .

– Похоже, я попал куда надо... – Я приветливо помахал ей рукой.

Похоже, в самом деле так. Портьера дрогнула, раздвинулась, и за стойкой возникла женщина.

Она заметно отличалась от той продвинутой тусовщицы в эпатажном наряде из красной кожи, что встретилась мне неподалеку от Сретенки, – теперь на ней был строгий деловой костюм песочного цвета, волосы аккуратно расчесаны на прямой пробор и уже не напоминали клубок перекати-поля. Но не узнать ее было мудрено.

– Привет, Фанни! – громко приветствовал я.

Она подслеповато сощурилась, вглядываясь в сумрак, и вытянула голову. Замерла на мгновение, словно вспоминая, где мы встречались, потом усмехнулась и, встав на цыпочки, достала с полки бутылку "Бифиттера", подняла ее на уровень плеча – жест выглядел вопросительно.

Я махнул рукой утвердительно.

Она цапнула из холодильника пару бутылочек с тоником и направилась к моему столику, бросив что-то на ходу одной из девочек. Та доставила пару больших стаканов с толстым, тяжелым донышком. Я взял бутылку из рук Фанни, посмотрел на наклейку.

– Не пьешь джин?

– Ну вообще-то сок можжевельника не входит в мой рацион.

– А что в него входит?

– Я питаюсь сырым мясом, а пью только свежую кровь.

– Ах да, ты же у нас хищная птица с разбитым сердцем.

– Но могу выпить и джина. – Я отвернул пробку, плеснул немного в стаканы: – За тебя. Ты прекрасно выглядишь.

– Но ты же не затем сюда явился, чтобы расточать мне комплименты?

– Не знаю... Давай для начала выпьем.

Мы подняли стаканы и пригубили.

– Ну и?.. – настаивала Фанни, подлив себе тоника.

– Мне нужна девочка.

Фанни откинулась на спинку кресла, скрестила руки на груди и, закинув ногу на ногу, некоторое время гипнотизировала меня сонным черепашьим взглядом.

– С чего ты взял, что я смогу тебе в этом помочь?

– Да брось ты. – Я опустил ладонь на ее локоть. – Мы ж свои люди. И кроме того, я тебе, кажется, говорил... Я ведь птица ночная, кое-какое представление о среде обитания имею. Или ты хочешь убедить меня, что эти симпатичные девчушки собрались тут за полночь исключительно для того, чтобы отметить день рождения подружки?

– А знаешь, ты угадал... – Она сделала знак девицам, собравшимся за праздничным столом.

Девочки, как по команде, зашевелились, о чем-то приглушенно заворковали. Пробка полетела в потолок, пенящиеся бокалы сошлись с тонким звоном над тортом, приветственно качнулись к одной из участниц застолья, сидевшей ко мне спиной, видно имениннице.

– У Маши в самом деле сегодня день рождения, – подала голос Фанни. – У нас тут, как видишь, все по-семейному...

Только теперь я обратил внимание на то, что кресло во главе стола пустовало.

– Да-да, – подтвердила Фанни, – они ждали меня. Но тут заявился ты.

Я демонстративно повертел головой, оценивая интерьер заведения.

– Что-то не так? – спросила Фанни.

– Черт, похоже, я все-таки ошибся адресом, – вздохнул я. – Шел в комнату – попал в другую. Шел в маленький бордель, а попал, кажется, в один из филиалов общества милосердия.

– Милосердия?– с усмешкой протянула она, и черепашьи веки ее дрогнули. – А что, в каком-то смысле ты прав. Знаешь, я ведь в этом бизнесе достаточно давно, всего повидала. Здесь действительно неплохо. Девочки ведь не зря ко мне стремятся.

Я медленно цедил джин, стараясь подольше удерживать во рту приятно пощипывающую язык жидкость. И уже прилично расслабился, однако сумел отметить перемену в лице Фанни. Веки её пришли в движение, поползли вверх – она напряженно смотрела куда-то выше моего плеча, а пальцы настолько плотно стиснули стакан, что, казалось, вот-вот раздавят его... Я оглянулся. В зал вошел милиционер, лейтенант. Проходя мимо, он небрежно глянул на меня, привычным жестом откинул деревянную крышку, открывающую проход за стойку бара, и исчез за портьерой. В каждом его жесте сквозила уверенная повадка человека, чувствовавшего себя здесь как дома.

– Я сейчас, – бросила Фанни, направляясь следом за стражем порядка.

Девочки за столом притихли, затравленно поглядывая в сторону бара. Спустя пару минут мент появился снова и неспешно двинулся к выходу. Охранник вытянулся по стойке "смирно". Когда же лейтенант скрылся за дверью, каменный человек облегченно выдохнул и уселся на свое место. Обернувшись, я увидел Фанни за нашим столом. Она наливала в стакан джин – когда тот наполнился до половины, я придержал ее руку и спросил:

– Красная крыша явилась за очередным взносом?

– Ага... – выдохнула она.

– А что у нас почем? Какие тарифы, если не секрет?

– Да какой, к черту, секрет! Это же всем известно. – Она выдернула из розетки салфетку, расстелила ее на столике, вынула из кармана жакета ручку, нарисовала кружок: – Это, будем считать, уличная точка. – Ручка быстро очертила контур человечка справа от круга, потом слева, потом еще один, чуть ниже; быстрым росчерком протянула к ним из кружка три стрелки: – Это начальник отделения милиции, – обозначила она левого человечка. – Ему положено полторы тысячи в месяц.

– Негусто, – тоном знатока вставил я.

– Долларов, – пояснила Фанни, переходя к правой фигурке. – Это так, шушера, постовая служба, ей, чтобы не было забот, достаточно отстегивать тысяч десять... Рублей, разумеется.

– А третий? – спросил я.

– Это как раз твой приятель из полиции нравов. Ему. надо тоже выложить полторы тысячи баксов. Примерно та же ситуация в других заведениях. С той лишь разницей, что мы платим не патрульным, а участковому.

– Хороший бизнес, – заметил я, разглядывая схему движения денег, и повертел головой, окидывая взглядом стены, изящно декорированные пурпурной шелковой тканью.

Фанни скептически покивала и неожиданно спросила:

– Ты в Греции бывал?,

– Нет, а что? Там это дело поставлено на службу государству?

– Не знаю, как сейчас, а прежде было поставлено. У них там, в древних Афинах, еще до нашей эры, был один толковый мужик. Его, кстати, причисляют к славной когорте мыслителей, семи афинским мудрецам...

– Фанни! – искренне восхитился я. – Да ты прекрасно ориентируешься в истории вопроса!

– Возможно, это тебе покажется странным, – грустно отозвалась она, – но у меня вообще-то высшее образование. – Она продолжила, прикрыв ладонью салфетку: – Так вот, этот Солон объявил сообщество женщин легкого поведения государственной светской организацией, а дома терпимости, или как они у них там назывались, – государственными учреждениями. Догадываешься, что из этого вышло?

–Афины в кратчайшие сроки обрели всеобщее благоденствие, достаток и покой на долгие времена?

– Вот именно. Больше того, если б ты бывал в Греции, то, возможно, тебе бы рассказали, что знаменитый храм Афродиты Пандемос воздвигнут на деньги проституток. – Она оперлась локтями о стол и, опустив лицо на ладони, уставилась в угол зала, где девочки пили шампанское. Я полез в карман куртки, достал пятьдесят долларов.

– Это много, – заметила Фанни. – С тебя тридцать по старой дружбе. – И уточнила: – Кто?

– Ну хотелось бы нечто изящное... – В нескольких словах я набросал портрет хрупкой девочки, напоминавшей одуванчик, – той самой, что сошлась на сладком ринге с Бэмби.

– Тоня? – переспросила Фанни. – Откуда ты ее знаешь?.. – Потом спохватилась:. – Ах да. Ты же был там, видел ее...

– Кстати, как твои сотрудницы оказались в том стильном подвале, да еще в таком экзотическом шоу?

– Да как... Поступил заказ. Пять девочек на вечер. В детали клиенты особо не вдавались, просто сказали, что девочки нужны для какого-то рекламного шоу. Почему бы нет? Я, правда, начала было переживать, явилась туда сама. Вообще-то я там уже бывала пару раз. И поначалу колебалась. Но девочки не возражали. Все лучше, чем лежать под клиентом. Ну а остальное ты, кажется, видел.

– Так как насчет Тони?

– Увы, – она развела руки в стороны, – она на вызове. Где-то за городом. Там клиенты устраивают пикник на природе. Будет только завтра к вечеру.

– Жаль, – вздохнул я.

В самом деле жаль. Неплохо было бы, во-первых, спросить у нее, откуда она знает одного маленького симпатичного олененка. И во-вторых, что ей нашептал Киса перед финальным боем? Она поддалась Бэмби, это было очевидно.

– Тогда пусть будет именинница... – Я кивнул в сторону праздничного стола.

Она сидела спиной ко мне, но я ее узнал. Она, единственная из всей компании, находилась в тот памятный вечер в подвале и тоже выходила на ринг. Я подвинул купюру в сторону Фанни, взял со стола на треть опустошенную бутылку "Бифиттера".

– Надо немного выпить. Все-таки у человека день рождения. Да, и вот еще что, – я огляделся, – а где у тебя тут... Как это принято выражаться? Номера.

– Я снимаю в этом доме квартиру. Средний подъезд, третий этаж, налево. Маша знает.

Разумно, отметил я про себя. Вполне невинное кафе, в котором собираются девочки. Сидят за столиками, покуривают, посасывают коктейль. Время от времени удаляются в компании с кем-то из посетителей и возвращаются через часик – благо апартаменты в том же доме. И кто бы мог подумать, что это не просто место отдыха, где можно выпить и закусить, а маленький, уютный бордель.