Текст книги "Иллюстрированная русская история"

Автор книги: Василий Ключевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Родовой быт восточных славян

^{С. В. Иванов. Торг в стране восточных славян. Из издания И. Н. Кнебеля «Картины по русской истории», 1908–1913.}

о-видимому, в эпоху расселения родовой союз оставался господствующей формой быта у восточных славян. Это значит, что родственники жили особыми поселками, не вперемежку с чужеродцами. Но это едва ли были первобытные цельные родовые союзы: ход расселения должен был разбивать такое общежитие. Расселяясь по равнине, восточные славяне заняли преимущественно лесную ее полосу. Самый Киев возник на южной опушке этого громадного леса. В пределах древней Киевской Руси до сих пор уцелели остатки старинных укрепленных селений, так называемые городища. Это обыкновенно округлые, реже – угловатые пространства, очерченные иногда чуть заметным валом. Я думаю, что это остатки одиноких укрепленных дворов, какими расселялись некогда восточные славяне. Из таких дворов вырос и самый город Киев. Он возник из трех однодворных деревень с общим укрепленным убежищем, которые поставлены были тремя звероловами, когда-то поселившимися на берегу Днепра. Как старший брат, Кий был князем в первоначальном смысле родового старейшины.

Но власть старшины не могла с одинаковой силой простираться на все родственные дворы, разбросанные на обширном пространстве среди лесов и болот. Место родовладыки в каждом дворе должен был заступить домовладыка, хозяин двора, глава семейства.

В сохраненных древними и позднейшими памятниками скудных чертах мифологии восточных славян можно различить два порядка верований. Одни из них можно признать остатками почитания видимой природы. В русских памятниках уцелели следы поклонения небу под именем Сварога, солнцу под именами Дажбога, Хорса, Велеса, грому и молнии под именем Перуна, богу ветров Стрибогу, огню и другим силам и явлениям природы. Уже в VI в. славяне признавали повелителем вселенной одного бога-громовержца, т. е. Перуна. Общественное богослужение еще не установилось, и даже в последние времена язычества видим только слабые его зачатки. Не заметно ни храмов, ни жреческого класса; но были отдельные волхвы, кудесники, к которым обращались за гаданиями и которые имели большое влияние на народ. На открытых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, пред которыми совершались некоторые обряды и приносились требы, жертвы, даже человеческие.

По-видимому, большее развитие получил и крепче держался другой ряд верований, культ предков. В старинных русских памятниках средоточием этого культа является со значением охранителя родичей род со своими рожаницами, т. е. дед с бабушками, – намек на господствовавшее некогда между славянами многоженство. Тот же обоготворенный предок чествовался под именем чура. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Таким образом, не колебля народных верований и преданий, связанных с первобытным родовым союзом, расселение должно было разрушать юридическую связь рода, заменяя родство соседством.

Это делало возможным взаимное сближение родов, одним из средств которого служил брак. Для сел, состоявших из одних родственников, важным делом было добывание невест. При господстве многоженства своих недоставало, а чужих не уступала их родня добровольно и даром. Отсюда необходимость похищений. Вражда между родами, вызывавшаяся умычкою чужеродных невест, устранялась веном, отступным, выкупом похищенной невесты у ее родственников.

Дальнейший момент сближения родов летопись отметила у полян, уже вышедших, по ее изображению, из дикого состояния, в каком оставались другие племена. Она замечает, что у полян хождение жениха за невестой, заменившее умычку, в свою очередь сменилось приводом невесты к жениху с получением вена или с выдачей приданого. Родственники жениха и невесты становились своими людьми друг для друга, свояками; свойство сделалось видом родства.

Приданое служило основой отдельного имущества жены; появлением приданого началось юридическое определение положения дочери или сестры в семье, ее правового отношения к семейному имуществу. По Русской Правде сестра при братьях не наследница; но братья обязаны устроить ее судьбу, выдать замуж, «како си могут», с посильным приданым.

Появление русских торговых городов

^{Путь из варяг в греки.}

ще важнее ряд экономических последствий, которыми сопровождалось расселение восточных славян. Припомнив, как Повесть о начале Русской земли размещает славянские племена по нашей равнине, легко заметить, что масса славянского населения занимала западную ее половину. Хозяйственная жизнь населения в этом краю направлялась одним могучим потоком, Днепром, который прорезывает его с севера на юг. Благодаря тому по Днепру с незапамятных времен шло оживленное торговое движение, толчок которому был дан греками.

Северные берега Черного моря и восточные Азовского задолго до нашей эры были усеяны греческими колониями. Благодаря их промышленной деятельности Днепр еще до р. х. сделался большой торговой дорогой. Сев по Днепру, восточные славяне очутились на самой этой круговой водной дороге, опоясывавшей всю Европу. Своим низовым течением и левыми притоками Днепр потянул славянских поселенцев к черноморским и каспийским рынкам. Это торговое движение вызнало разработку естественных богатств занятой поселенцами страны. С тех пор меха, мед, воск стали главными статьями русского вывоза; с тех пор при хлебопашестве для себя или с незначительным вывозом началась усиленная эксплуатация леса, продолжавшаяся целые века и наложившая глубокий отпечаток на хозяйственный и общественный быт и даже национальный характер русского народа.

Одно внешнее обстоятельство особенно содействовало успехам этой торговли. Случилось так, что около того времени, когда восточные славяне с запада вступили в пределы нашей равнины, расселяясь по ее лесам, с противоположной восточной стороны, из-за Волги и Дона, по южнорусским степям распространялась новая азиатская орда, хазары, давно блуждавшие между Черным и Каспийским морями. Они начали утверждаться на северных берегах Понта и в степях между Доном и Днепром именно с VII в. Хазары скоро стали покидать кочевой быт с его хищничеством и обращаться к мирным промыслам. У них были города, куда они на зиму перебирались с летних степных кочевий. Раскинувшись на привольных степях по берегам Волги и Дона, хазары основали средоточие своего государства в низовьях Волги. Здесь столица их Итиль скоро стала огромным разноязычным торжищем, где рядом жили магометане, евреи, христиане и язычники. В VIII в. хазары покорили племена восточных славян, жившие близко к степям, полян, северян, вятичей. С тех пор для днепровцев, послушных данников хазар, были открыты степные речные дороги, которые вели к черноморским и каспийским рынкам. Под покровительством хазар по этим рекам и пошла бойкая торговля из Днепровья.

Следствием успехов восточной торговли славян, завязавшейся в VIII в., было возникновение древнейших торговых городов на Руси. Повесть о начале Русской земли не помнит, когда возникли эти города: Киев, Переяславль, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород, Ростов, Полоцк. В ту минуту, с которой она начинает свой рассказ о Руси, большинство этих городов, если не все они, по-видимому, были уже значительными поселениями. Довольно беглого взгляда на географическое размещение этих городов, чтобы видеть, что они были созданы успехами внешней торговли Руси. Большинство их вытянулось длинной цепью по главному речному пути «из варяг в греки», по линии Днепра – Волхова. Возникновение этих больших торговых городов было завершением сложного экономического процесса, завязавшегося среди славян на новых местах жительства. Мы видели, что восточные славяне расселялись по Днепру и его притокам одинокими укрепленными дворами. С развитием торговли среди этих однодворок возникли сборные торговые пункты, места промышленного обмена, куда звероловы и бортники сходились для торговли, для гостьбы, как говорили в старину. Такие сборные пункты получили название погостов. Мелкие сельские рынки тянули к более крупным, возникавшим на особенно бойких торговых путях. Из этих крупных рынков, служивших посредниками между туземными промышленниками и иностранными рынками, и выросли наши древнейшие торговые города по греко-варяжскому торговому пути.

Варяжские княжества

^{По иллюстрации Ф. А. Бруни «Призвание варягов». Из издания «Очерки событий из российской истории, сочиненные и гравированные профессором живописи Ф. А. Бруни», 1839.}

зложенными экономическими последствиями расселения восточных славян по русской равнине были подготовлены и последствия политические, которые становятся заметны несколько позднее, с начала IX в. С этого времени хазарское владычество начало колебаться. На востоке, в тылу у хазар, появились новые орды печенегов и следовавших за ними узов-торков. В первой половине IX в. варвары прорвались сквозь хазарские поселения на запад за Дон и засорили дотоле чистые степные дороги днепровских славян. Другим врагом Киевской Руси были тогда черные болгары, бродившие по приморским степям между Доном и Днепром. Хазарская власть, очевидно, уже была не в состоянии оберегать русских купцов на востоке.

Главные торговые города Руси должны были сами взять на себя защиту своей торговли и торговых путей. С этой минуты они начали вооружаться, опоясываться стенами, вводить у себя военное устройство, запасаться ратными людьми. Так промышленные центры, склады товаров превращались в укрепленные пункты, вооруженные убежища.

Около этого же времени и на речных путях нашей равнины стали появляться заморские пришельцы с Балтийского моря, получившие здесь название варягов. В X и XI вв. эти варяги постоянно приходили на Русь или с торговыми целями, или по зову наших князей, набиравших из них свои военные дружины. Особенно людно скоплялись они в Киевской земле. По летописному преданию, Киев даже был основан варягами.

Наша Повесть временных лет признает термин «варяги» общим названием разных германских народов, обитавших в Северной Европе, преимущественно по Варяжскому (Балтийскому) морю, каковы шведы, норвежцы, готы, англы. Что касается Руси, то арабские и византийские писатели X в. отличают ее как особое племя от славян, над которыми она господствовала.

Эти варяги-скандинавы и вошли в состав военно-промышленного класса, который стал складываться в IX в. по большим торговым городам Руси под влиянием внешних опасностей: нанимались за хороший корм оберегать русские торговые пути и торговых людей.

Когда стало колебаться хазарское иго, города у племен, плативших дань хазарам, сделались независимыми. Взявши в свои руки защиту торгового движения, они скоро подчинили себе свои торговые округа. В неясных известиях нашей Повести обозначается первая местная политическая форма, образовавшаяся на Руси около половины IX в. Это городовая область, т. е. торговый округ, управляемый укрепленным городом, который вместе с тем служил и промышленным средоточием для этого округа. Эти области звались по именам городов. Когда образовалось княжество Киевское, вобравшее в себя племена восточных славян, эти древние городовые области – Киевская, Черниговская, Смоленская и другие, прежде независимые, вошли в его состав как административные округа, послужили готовыми единицами областного деления, установившегося на Руси при первых киевских князьях к половине XI в.

Образование этой первой политической формы на Руси сопровождалось в иных местах появлением другой, вторичной и тоже местной формы – варяжского княжества. В тех промышленных пунктах, куда с особенной силой приливали вооруженные пришельцы из-за моря, они легко покидали статус торговых товарищей или наемных охранителей торговых путей и превращались во властителей. Во главе этих заморских пришельцев становились вожди, получавшие при таком перевороте значение военных начальников охраняемых ими городов. Такие вожди в скандинавских сагах называются копытами или викингами. Оба этих термина перешли и в наш язык, получив славяно-русские формы князь и витязь.

Таких варяжских княжеств мы встречаем на Руси несколько в IX и X вв. Так, являются во второй половине IX в. на севере княжества Рюрика в Новгороде, Синеусово на Белом озере, Труворочо в Изборске, Аскольдово в Киеве. В X в. становятся известны два других княжества такого же происхождения, Рогволодово в Полоцке и Турово в Турове на Припяти. Подобное явление совершалось в то время и среди славян южно-балтийского побережья, куда также проникали варяги из Скандинавии.

Появлением этих варяжских княжеств вполне объясняется и занесенное в нашу Повесть о начале Руси сказание о призвании князей из-за моря. По этому сказанию, еще до Рюрика варяги как-то водворились среди новгородцев и соседних с ними племен славянских и финских, кривичей, чуди, мери, веси и брали с них дань. Потом данники отказались ее платить и прогнали варягов назад за море. Оставшись без пришлых властителей, туземцы перессорились между собою; не было между ними правды, один род восстал на другой и пошли между ними усобицы. Утомленные этими ссорами, туземцы собрались и сказали: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил нас по праву». Порешив так, они отправили послов за море к знакомым варягам, к Руси, приглашая желающих из них прийти владеть пространной и обильной, но лишенной наряда землей. Три родных брата откликнулись на зов. Предание говорит, что князья-братья, как только уселись на своих местах, начали «города рубить и воевать всюду». Значит, они призваны были оборонять туземцев от каких-то внешних врагов как защитники населения и охранители границ. Далее князья-братья, по-видимому, не совсем охотно, а с раздумьем приняли предложение славяно-финских послов.

С этим согласно и уцелевшее известие, что Рюрик не прямо уселся в Новгороде, но сперва предпочел остановиться вдали от него, при самом входе в страну, в городе Ладоге, как будто с расчетом быть поближе к родине, куда можно было бы укрыться в случае нужды. Водворившись в Новгороде, Рюрик скоро возбудил против себя недовольство в туземцах. Чрез несколько лет множество новгородских мужей бежало от Рюрика в Киев к Аскольду. Все эти черты говорят не о благодушном приглашении чужаков властвовать над безнарядными туземцами, а скорее о военном найме. Почувствовав свою силу, наемники превратились во властителей, а свое наемное жалованье превратили в обязательную дань с возвышением оклада. Вот простой прозаический факт, по-видимому, скрывающийся в поэтической легенде о призвании князей: область вольного Новгорода стала варяжским княжеством.

Образование Великого княжества Киевского

^{По иллюстрации Ф. А. Бруни «Смерть Аскольда и Дира». Из издания «Очерки событий из российской истории, сочиненные и гравированные профессором живописи Ф. А. Бруни», 1839.}

з соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей вышла третья политическая форма, завязавшаяся на Руси: то было великое княжество Киевское. На каких бы пунктах русского промышленного мира ни появлялись варяжские князья, их постоянно тянуло к городу на южной окраине этого мира, к Киеву. Кто владел Киевом, тот держал в своих руках ключ от главных ворот русской торговли. Из-за него варяжские князья соперничали друг с Другом и истребляли один другого. Как новгородский князь Олег за Киев погубил земляков своих Аскольда и Дира, так и другой новгородский князь, Владимир, за тот же Киев погубил своего родного брата Ярополка.

С другой стороны, все торговые русские города стояли в экономической зависимости от Киева. В Киеве сходились нити их благосостояния; он мог подорвать их торговлю, перерезав главную артерию хозяйственных оборотов страны, не пропуская торговых лодок вниз по Днепру к азовским и черноморским рынкам.

Летопись замечает, что после Кия, основателя Киева, полян обижали древляне и другие окольные племена. Поэтому Аскольд и Дир, как только утвердились в Киеве, вступили в борьбу с этими племенами, древлянами, печенегами, болгарами, а потом, собрав варягов, предприняли поход на Царьград, который имел целью силой восстановить торговые сношения, насильственно прерванные греками. Значит, еще до 860 г. между Русью и Византией существовали торговые сношения. Такой же ряд явлений повторился и в истории Олега, шедшего по следам Аскольда. Охрана страны от степных кочевников и далекие военные походы на Царьград для поддержания торговых сношений – этот общий интерес и соединил прибрежные торговые города под властью князя киевского.

Киевская земля прикрывала собою с юга всю страну по греко-варяжскому пути; ее торговые интересы разделяла вся страна, ею прикрываемая. Потому под властью киевского князя волей или неволей соединились другие варяжские княжества и городовые области Руси, и тогда Киевское княжество получило значение Русского государства. Поэтому появление Рюрика в Новгороде, кажется мне, неудобно считать началом Русского государства, оно основалось деятельностью Аскольда и потом Олега в Киеве: из Киева, а не из Новгорода пошло политическое объединение русского славянства.

Государство становится возможно, когда среди населения, разбитого на бессвязные части с разобщенными или даже враждебными стремлениями, является либо вооруженная сила, способная принудительно сплотить эти бессвязные части, либо общий интерес, достаточно сильный, чтобы добровольно подчинить себе эти разобщенные или враждебные стремления. В образовании Русского государства имели место оба указанных фактора. Общий интерес состоял в том, что все торговые города Руси с появлением наводнивших степь печенегов почувствовали потребность в вооруженной силе, способной оградить пределы страны и ее степные торговые дороги от внешних нападений. Главным исходным пунктом, из которого выходили русские торговые караваны к черноморским и каспийским рынкам по степным рекам, был Киев. Как скоро здесь явилась вооруженная сила, доказавшая свою способность удовлетворять указанным потребностям страны, ей добровольно подчинились все торговые города Руси с их областями. Этой силой был варяжский князь со своей дружиной. Став носителем и охранителем общего интереса, подчинившего ему торговые города страны, этот князь с дружиной из вооруженной силы превращается в политическую власть. Но, пользуясь новыми средствами, которые доставляла ему эта власть, князь начал насильственно подчинять себе и другие племена, не разделявшие этого общего интереса, слабо участвовавшие в торговых оборотах страны (древлян, радимичей, вятичей). Завоеванием этих племен, удаленных от центральной речной дороги, завершено было политическое объединение восточных славян в конце X в., спустя столетие после основания Киевского княжества.

Покорение восточных славян

^{По иллюстрации Ф. А. Бруни «Олег прибивает щит свой к вратам Царьграда». Из издания «Очерки событий из российской истории, сочиненные и гравированные профессором живописи Ф. А. Бруни», 1839.}

иев не мог остаться стольным городом одного из местных варяжских княжеств: он имел общерусское значение как узловой пункт торгово-промышленного движения и потому стал центром политического объединения всей земли. Деятельность Аскольда, по-видимому, ограничивалась ограждением внешней безопасности Киевской области: из летописи не видно, чтобы он покорил какое-либо из окольных племен, от которых оборонял своих полян. Первым делом Олега в Киеве летопись выставляет расширение владений, собирание восточного славянства под своею властью.

Летопись ведет это дело с подозрительной последовательностью, присоединяя к Киеву по одному племени ежегодно. Олег занял Киев в 882 г.; в 883 г. были покорены древляне, в 884 г. – северяне, в 885 г. – радимичи; после того длинный ряд лет оставлен пустым. Очевидно, это порядок летописных воспоминаний или соображений, а не самых событий. К началу XI в. все племена восточных славян были приведены под руку киевского князя; вместе с тем племенные названия появляются все реже, заменяясь областными по именам главных городов.

Расширяя свои владения, князья киевские устанавливали в подвластных странах государственный порядок, прежде всего, разумеется, администрацию налогов. Старые городовые области послужили готовым основанием административного деления земли. В подчиненных городовых областях по городам Чернигову, Смоленску и др. князья сажали своих наместников, посадников, которыми были либо их наемные дружинники, либо собственные сыновья и родственники. Для увеличения важности киевского князя эти наместники его в дипломатических документах величались «великими князьями». Так, по предварительному договору с греками 907 г. Олег потребовал «укладов» на русские города Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и другие города, «по тем бо городом седяху велиции князи, под Олгом суще».

Это были еще варяжские княжества, только союзные с киевским: князь сохранял тогда прежнее военно-дружинное значение, не успев еще получить значения династического. Некоторые из наместников, покорив то или другое племя, получали его от киевского князя в управление с правом собирать с него дань в свою пользу.