Текст книги "Атакуют гвардейцы"

Автор книги: Василий Кубарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Спустя несколько дней корпусная газета «Советский патриот» посвятила нашему полку такие строки:

«Истребителей есть за что благодарить. В небе они полные хозяева. Вот уже который день они отлично

сопровождают штурмовиков, создавая им все условия для эффективных действий. ИЛы наносят по врагу

сокрушительные удары.

Летчики подразделения сбили 10 самолетов противника, 7 из них при сопровождении штурмовиков.

Командир звена старший лейтенант Попов сразил четыре «Фокке-Вульф-190» и один «Юнкерс-87». По

одному «фоккеру» уничтожили Хитров и Кулиев». [71]

Мастерство Адиля Кулиева росло с каждым боем. Он оказался стойким, храбрым бойцом.

14 марта 1943 года. Летчики только что вернулись с боевого задания. Это был уже второй вылет в тот

день. Погода стояла морозная. Летчики лежали в натопленных землянках и обсуждали результаты

проведенных боев. Фашистская авиация, несмотря на потери, за последние дни активизировала свои

действия. Особенно досаждали летчики из групп «Золотая Германия» и «Червонные тузы». Несколько

дней назад в боях с ними погибли командир эскадрильи Волченков и молодой летчик Лобутев. Тяжело

это было сознавать.

Чтобы бить фрицев – нужно взять высоту. А высота под контролем «мессеров» и «фоккеров».

Эти раздумья прервал зуммер полевого телефона. Дежурный передал:

– Тревога! Воздух!

Мгновенно опустели нары. Летчики на ходу хватали шлемофоны, пристегивали пистолеты к поясам и

спешили к своим машинам.

Из двух эскадрилий составили восьмерку, которую повел заместитель командира эскадрильи по

политчасти майор Аникин. Шли в район Старой Руссы для прикрытия своих войск, которым предстояло

форсировать реку Ловать. Кулиев шел ведомым у Аникина.

Высота 3000 метров. Хорошо просматриваются Старая Русса и озеро Ильмень, находившиеся в руках

врага.

Южнее Старой Руссы – аэродром. На нем фашистские истребители из группы «Червонные тузы».

Видно, как парами взлетают шесть самолетов. Время было послеобеденное, и солнце находилось на юго-

западе. «Фоккеры» левым разворотом пошли в сторону солнца, набирая высоту.

С земли предупредили:

– С запада приближается еще одна группа вражеских истребителей. Идет выше.

Спустя минуту, слева и сверху группу Аникина атаковали истребители фашистов. Дистанция

стремительно сокращалась. Кулиев тут же развернул самолет навстречу врагу.

Это позволило ему уйти из-под удара первой пары. Но за ней следовала вторая. Пришлось идти этим же

курсом, пока не прошла последняя пара. Кулиев вновь [72] резко развернулся и попытался догнать свою

группу. Но сзади и сверху его атаковали два «фоккера». Резко бросив машину в сторону, он ушел от огня.

Но едва Кулиев сделал это, как в хвосте у него стала пристраиваться вторая пара фашистов. Оторвавшись

от группы, Кулиев оказался один на один с четырьмя опытными гитлеровскими летчиками. Нужно было

драться. Другого выхода он не имел.

И Кулиев вступил в единоборство. Он разворачивается и идет в лоб на «фоккера». А тот уходит. Вновь

такой же маневр. И снова «фоккер» уходит, но на какой-то миг подставляет «хвост». Короткая пушечная

очередь. «Фоккер» тут же, оставляя шлейф дыма, упал.

Обозленные гибелью своего летчика, остальные фашисты усилили атаки. Кулиев еле успевает

уклоняться. Атакуют одновременно справа и слева. Но все же одна вражеская очередь угодила в машину.

В кабине полетели стекла приборов, брызнула жидкость компаса, запахло бензином. Стало щипать глаза.

Видимость в кабине заметно ухудшилась.

Кулиев открыл фонарь. Дышать стало легче.

А фрицы продолжают обстреливать. Огненные трассы проносятся то слева, то справа.

И вновь вздрогнул от удара самолет. Загорелась правая плоскость. Лететь дальше невозможно. Вот-вот

взорвется бензобак. Летчик отстегнул ремни, перевернул машину на спину, отдал ручку от себя и

отделился от пылающей машины.

Но где он? Над чьей территорией выбросился? По расчетам внизу должна быть линия фронта. А если

отнесет в сторону?

Высота достигала около 1000 метров. Кулиев не торопился раскрывать парашют. Знал, что фрицы могут

расстрелять. И лишь когда до земли оставалось совсем немного, рванул вытяжное кольцо. Вслед за

динамическим рывком почти тут же ударился о землю.

Освободившись от лямок, бросился в первую же воронку. Вытащил пистолет и стал осматриваться.

Вокруг ни души. В полукилометре горит деревня. Снег вокруг черный от взрывов мин и снарядов.

Вдруг слева появились трое. Кто они? Свои или фашисты? Приготовился к бою. Трое тоже залегли.

– Что же ты прячешься? Или своих не узнаешь? [73]

На душе у Кулиева сразу стало легче. Через минуту они были уже вместе.

Начала бить артиллерия. Под грохот снарядов они бросились к окопам. Оказывается, весь бой проходил

на глазах пехотинцев. Фашистский летчик взят в плен и находится на командном пункте фронта. Туда же

доставили и Кулиева.

Среди пехотных генералов на командном пункте находился и командир авиакорпуса генерал-лейтенант

авиации Белецкий. Сержант Кулиев представился.

– Я-то думал, что в самолете сидит богатырь, а ты еще совсем юноша, – удивленно проговорил

пехотный генерал. – Но дрался ты здорово, молодец!

– Посмотри на своего «крестника»! – указал генерал в угол землянки.

Только тут Кулиев заметил, что там сидит гитлеровский летчик. Рядом с ним с автоматом в руках стоял

солдат. Как выяснилось позднее, фашистский пилот был опытным асом – на его груди красовалось

несколько железных крестов и рыцарский крест с дубовыми листьями.

Утром следующего дня на самолете У-2 Кулиева доставили в полк.

Этот бой многому научил летчика. В последующем, особенно в боях за Орел, он уже сам сбивал

вражеских летчиков.

Нужно сказать, что командование полка постоянно заботилось о росте боевой выучки летчиков. С этой

целью обязательно проводились разборы полетов, анализ наиболее характерных боев. Перед летчиками

выступали опытные воздушные бойцы. Они рассказывали о тактике ведения боев с истребителями

противника во время прикрытия штурмовиков, делились своими наблюдениями. Использовались и

другие формы передачи опыта.

Мне запомнилось одно из совещаний летного состава, на котором обсуждался вопрос: «Тактика авиации

противника и борьба с ней». На этом совещании Герой Советского Союза лейтенант Якубов рассказал о

действиях в воздушном бою с вражескими истребителями, когда они при численном преимуществе

применяют так называемые парные «клещи». Для примера он сослался на проведенный им бой с

четырьмя МЕ-109. [74]

Фашистские самолеты летели парами. Якубов находился на 50 метров ниже и на 50—70 метров впереди

фрицев. Во время атаки одна пара вражеских истребителей прошла вперед, а другая стала расходиться в

стороны. Заметив этот маневр, Якубов повернул свой самолет влево и атаковал фашиста на вираже. Враг

был сбит с первой атаки.

Второй «мессер» в это время шел на Якубова. Но лобовой атаки не принял, отвернул вправо и

пристроился к первой паре «мессеров».

После этого Якубов встал в вираж. Все попытки врага атаковать нашего летчика оказались

безрезультатными. Бой закончился победой советского летчика.

Старший сержант Г. Гуськов остановился на другом очень важном вопросе – ведении воздушного боя.

Наши летчики обычно атаковывали вражеский самолет с задней полусферы при ракурсе 0/4. Гуськов

предложил использовать атаки под ракурсами 3/4 и 4/4. При правильном построении маневра эти атаки

также эффективны. В подтверждение сказанного Гуськов сослался на бой, проведенный младшим

лейтенантом Сидоренко. Он атаковал «мессера» под ракурсом 4/4 и сразу же поджег его. Под таким же

ракурсом старшим лейтенантом Шацким был сбит и ФВ-190.

Фронтовой опыт доказал, что в бою побеждает тот, кто повседневно повышает свои знания, изучает

вражеские приемы, распознает его слабые стороны, кто не останавливается на достигнутом, а постоянно

выискивает все новые приемы борьбы с фашистской авиацией.

Такая работа приносила хорошие результаты. Боевое мастерство летчиков заметно росло. Достаточно

сказать, что за 15 летных дней второй половины февраля и первой половины марта полк уничтожил в

воздушных боях 24 вражеских самолета.

Здесь я не могу обойти молчанием героический труд инженеров, техников, механиков. Их руками

готовились самолеты к полетам, устранялись самые различные повреждения. И смело можно сказать, что

они внесли достойный вклад в общую победу над врагом.

Конечно, ЯК-1 по своим техническим возможностям значительно превосходил прежний И-15 бис.

Обслуживать его было гораздо легче. И все же обеспечение боевых [75] вылетов в зимних условиях

требовало немалых усилий, инициативы, находчивости.

Зима 1943 года стояла суровая. Морозы в иные дни, особенно ночью, доходили до 30°С. Это вынуждало

технический состав по-прежнему греть моторы перед запуском – масло становилось таким густым, что

утром невозможно было провернуть воздушный винт.

Выход из этого положения нашли в разжижении масла бензином. Наш полк в числе первых стал

применять разжиженное масло по способу, предложенному Управлением технической эксплуатации ВВС

Красной Армии. Разжижение масла бензином явилось средством, позволяющим держать самолеты в

постоянной готовности. Время их подготовки к полетам сократилось и достигло 20—25 минут. При

температуре минус 22°С моторы запускались без подогрева, так как опробованные вечером и закрытые

на ночь теплыми чехлами они до утра сохраняли тепло.

Приходилось сталкиваться и с другими трудностями.

В один из январских дней самолеты вернулись с боевого задания. Началась их подготовка к повторному

вылету. И тут техник звена Н. Селиверстов докладывает инженеру эскадрильи К. Барковскому о том, что

с крыльевыми баками что-то творится невероятное. Они почему-то оказались сплющенными, смятыми.

Барковский осмотрел остальные самолеты и на всех такая же картина. Эскадрилья оказалась вдруг не

готовой к бою.

Что же произошло? Ясно было одно – деформация бензиновых баков произошла из-за отсутствия

дренажа, иначе говоря, в баки не поступало атмосферное давление. Но почему? На самолете дренаж

осуществлялся за счет выхлопных газов, которые поступали через специальный фильтр. Выходит, что-то

случилось с фильтрами. Вскрыли их, и что же? Они оказались забитыми льдом, который образовался за

счет конденсации горячих газов.

Что делать? Запасных баков нет, сделать заявку и ждать их прибытия? Нет времени.

– А что, если попробовать выправить баки сжатым воздухом? – высказал мнение Барковский.

Селиверстов возразил:

– Можно разорвать баки. [76]

– А черт с ними! Все равно пойдут на свалку. Попробуем.

Срочно подвезли баллоны со сжатым воздухом и через редуктор, установленный на одну атмосферу, начали заполнять бак. Постепенно увеличивая давление воздуха, выправили первый бак. Залили

бензином. Опробовали. Течи нет.

Всю ночь работали люди. Выправляли сжатым воздухом баки, испытывали и устанавливали на самолеты.

К шести часам утра эскадрилья вновь стояла в боевой готовности.

Технический состав отдавал все свои силы обслуживанию самолетов, работал дни и ночи, не зная

усталости. И мы, летчики, были благодарны им за этот труд. Как бы не приходилось трудно, но

истребители всегда находились в строю. Спасибо им!

Мы теряем друзей

Бои за демянский плацдарм приносили полку не только радости, но и горести. Гибли и наши летчики. В

конце февраля погиб командир эскадрильи капитан Волченков.

Волченков являлся опытным летчиком. Он дрался с врагом еще в Крыму, и на его счету было несколько

сбитых вражеских самолетов. Любил молодых летчиков, терпеливо учил их, воспитывал.

– Почему луна светится? – обращался он обычно к молодым. – Потому что она отражает солнечный

свет. Чужой свет. Так вот и некоторые люди – кажутся яркими, а светятся чужим светом. Я им не

завидую. Потому что свет у них идет не изнутри. Надо бы, друзья мои, каждому из нас иметь свой

источник света. Чтобы хоть ненадолго, но осветить и согреть нашу советскую землю.

Волченков никогда не уходил от врага, он всегда атаковывал его, не считая, сколько фрицев в воздухе.

В последнем бою он сражался с пятью фашистскими «мессерами». Ему пришлось тяжело. Но он дрался.

Сбил одного, потом второго, вывел из строя третьего. Только тогда, когда израсходовал весь боекомплект, и он фактически оказался безоружным, фашистам удалось [77] поджечь его самолет. Он врезался в землю

недалеко от переднего края.

В одном из таких же боев погиб и старший сержант Лобутев, молодой, но уже опытный летчик.

Пропал без вести и командир звена лейтенант Сыромятников. Воспитанник Качинского училища, кроме

смелости и отваги, он обладал отличной техникой пилотирования, большим опытом ведения воздушных

боев. Погиб он, сражаясь с превосходящими силами врага.

В тот раз Сыромятников, отвлекая гитлеровцев на себя, дал возможность Игнатьеву пристроиться к

хвосту вражеского самолета.

– Игнат, бей! Чего ждешь?

Сыромятников искусно уходил от огня Дразнил фашиста. Но одна из очередей достигла цели. Тотчас же

загорелся и гитлеровец от меткой очереди Игнатьева. Но было уже поздно. Сыромятников погиб.

В том же бою погиб и замполит эскадрильи майор Аникин. Он являлся ветераном полка, участником

сражения за Крым, не раз выходил победителем из тяжелых схваток.

И все же весна 1943 года была особой весной. Она стала весной победы. Даже в самые трудные дни

войны мы не чувствовали себя побежденными и слабыми. В эти же весенние дни мы по-настоящему

почувствовали себя победителями. На душе было светло и радостно.

Огромный путь прошли мы за зиму. За 4 месяца и 20 дней зимнего наступления Красная Армия в

трудных условиях зимы продвинулась на запад на 600 – 700 километров. Советские войска освободили

огромную территорию, исчисляемую десятками тысяч квадратных километров.

Этой зимой гитлеровцы потерпели поражение на всех фронтах – от Черного до Баренцева морей.

Разгром на Северном Кавказе и Кубани, тяжелые поражения в районе Среднего Дона и Воронежа, ликвидация плацдармов на Центральном фронте (Ржев – Гжатск – Вязьма – Великие Луки) и удар в

районе Демянска. Разорвано вражеское железное кольцо, стянутое вокруг голодного, измученного, но

несгибаемого Ленинграда. И, наконец, разгром фашистской армии под Сталинградом. [78]

Языком цифр наша победа выражалась так: 5090 уничтоженных и захваченных самолетов, 9190 танков, 20360 орудий. С ноября 1942 по 3 марта 1943 года было захвачено в плен 343 575 вражеских солдат и

офицеров. Только убитыми фашисты потеряли 850 000 человек.{5}

Фельдмаршал Манштейн вынужден был признать, что «прежде всего необходимо отметить бесспорный

большой успех советских войск. Советам удалось окружить целую армию, притом самую сильную – 6-

ю армию и уничтожить ее. Кроме того, Советы смели с лица земли четыре союзных армии, боровшихся

на стороне немецких войск. Горечь поражения немецких армий усугублялась тем, что к потерям войск

надо еще приложить овладение русскими всей захваченной нами в результате летнего наступления 1942

г. огромной территории с ее ресурсами».{6}

Нашим войскам было чему радоваться, было от чего ощущать себя победителями!

В эту победу достойный вклад внесли и летчики 653-го истребительного авиационного полка. За время

боев на Калининском и Северо-Западном фронтах (с 20 октября 1942 года по 1 мая 1943 года) летчики

полка провели 154 групповых воздушных боя, в которых сбили 90 самолетов врага.{7}

За отличия в боях, мужество и отвагу в апреле 1943 года Народный комиссар обороны СССР своим

приказом переименовал полк в 65-й гвардейский.

Так рождалась гвардия

... Это происходило в Крыму. Наши десантные войска, высадившиеся в Феодосии и в Керчи, с упорными

боями развивали успех. Фашисты спешно перебрасывали подкрепления, пытаясь сдержать натиск

советских войск.

В один из таких дней нам приказали нанести штурмовой удар по колонне вражеских танков, следовавшей

на подкрепление фашистским захватчикам. [79]

Я вел шестерку И-15 бис. Мы заранее, еще на земле, договорились, что нанесем массированный удар —

обрушим на цель бомбы, реактивные снаряды, а затем обстреляем ее из пулеметов.

Уже издали мы увидели на дороге клубы пыли. Танки двигались в сторону Феодосии. Их насчитывалось

больше двух десятков.

Первый удар обрушили на голову колонны. Удар получился удачным. Сразу же загорелись два танка.

Последовал второй заход. Летчики круто пикировали, нанося меткие удары по врагу.

В этом бою мне особенно запомнились умелые, дерзкие действия молодого, энергичного летчика

лейтенанта Замория. Он совершил в тот день подвиг.

Самолет лейтенанта Замория подбили во время третьей атаки. Я видел, как машина резко пошла на

снижение и благополучно приземлилась на окраине небольшой деревушки.

Что случилось дальше с летчиком? Об этом мы узнали спустя несколько дней, когда наши войска

продвинулись вперед.

Едва лейтенант Заморий произвел посадку, рассказывали жители села, как к самолету устремились

гитлеровские солдаты. Они бежали к самолету, на ходу стреляли из автоматов и кричали: «Рус, сдавайсь!»

На дикие вопли гитлеровцев лейтенант Заморий ответил пулеметным огнем. Он стрелял по врагам до тех

пор, пока в ящиках имелись патроны. Но кольцо фашистов вокруг советского летчика сжималось. Тогда

лейтенант Заморий поджег самолет, и с возгласом: «Русские не сдаются!» – пошел на гитлеровцев с

гранатой и пистолетом.

Лейтенант Заморий уничтожил более десятка врагов, но и сам был сражен на поле боя.

Когда на землю спустилась ночь, жители села, на глазах у которых героически погиб советский летчик, похоронили его. На могиле героя они не сделали ни надписи, не поставили памятного камня. Они просто

насыпали холм земли, той земли, за которую до последнего вздоха, до последней капли крови сражался с

врагом лейтенант Заморий. [80]

* * *

... Люди стояли без шапок. Падал снег, и трудно было понять – то ли снежинки тают на лицах, то ли

слезы текут.

На околице русской деревни, затерявшейся в лесах северо-запада, валялись погнутые, развороченные

обломки самолета, а рядом лежал летчик. Издали казалось, что он спит. Но разорванный комбинезон, темное пятно на лице говорили, что он мертв и больше никогда не проснется.

Собравшиеся вокруг крестьяне, ребятишки и несколько военных, бережно подняли летчика и понесли в

деревню. Встречные снимали шапки, старые люди широко и привычно крестились. Молодые

вытягивались и душевная печаль застывала в их глазам.

Через несколько часов из колхозного клуба вынесли гроб, заботливо убранный женскими руками. Боевые

товарищи погибшего вместе с крестьянами направились на кладбище. Вся деревня от мало до велика

провожала в последний путь советского летчика.

На пригорке, обсаженном молодыми березками, процессия остановилась. Люди медленно опустили гроб

в домовину, замерли и начали прощаться с погибшим.

Крестьяне, стоявшие здесь, никогда не встречались с летчиком, не видели его живым, не знали его. Но их

слова дышали такой неподдельной теплотой, такой любовью и болью, что казалось, хоронят близкого им

человека.

К могиле подошла пожилая женщина с морщинистым лицом и добрыми глазами. Она поправила платок, сплела пальцы руки и сказала:

– У меня тоже сын погиб. Они, наверное, одногодки были. Где могила сына, мне неведомо. Но в этой

могиле мне почему-то кажется, лежит сын мой, ненаглядное дитятко мое. Да... это он, – слезы текли по

морщинистым щекам и голос прерывался. – Я обсажу его могилу цветами, и будут они цвести до самой

поздней осени, и птицы будут петь. А я буду приходить и плакать...

Старая женщина вытерла концом платка глаза, постояла молча, поклонилась и отошла.

Потом говорили товарищи погибшего. Вынули пистолеты и дали залп. [81]

Кто же он, этот бессмертный герой? Какой он совершил подвиг и как его зовут?

Это был лейтенант А. Исаев. История его подвига такова.

Стоял солнечный февральский день. Александр Исаев в составе шестерки истребителей вылетел

сопровождать ИЛы. В районе цели кружилась большая группа «мессеров». Прикрывая действия

штурмовиков, советские истребители завязали бой с врагом. Александр Исаев попал в невыгодное

положение. Он дрался один против шести фрицев. Другие наши летчики продолжали прикрывать ИЛы и

вели бой с вновь появившимися истребителями врага.

Исаев, словно метеор, носился среди врагов, отбивая атаки то одного, то другого «мессершмитта». Но

силы были слишком неравными. Уходя из-под очередного удара, его смертельно ранило. Напрягая

последние силы, отважный летчик направил свой самолет на одного из стервятников и врезался в него.

{8}

* * *

... Обычно бывало так. Вылезает он из кабины истребителя, разминает ноги, большой, неповоротливый.

К нему подбегают летчики:

– Ну как?

Он останавливается, смотрит внимательно, будто прикидывая, говорить или не говорить, и бросает

густым, растянутым басом:

– Ну, сбил двух...

Больше ни слова. Он не любил много говорить, по натуре был молчалив. И если к нему приставали, просили рассказать о подробностях боя, то говорил:

– Какие тут подробности! Налетели на меня. Я как рубанул, и «мессер» загнулся. Вот и все.

Гавриил Гуськов в полку сразу же обратил на себя внимание. В воздухе хладнокровен, настойчив, дерзок.

Он бил врага, когда расстояние сокращалось до минимума. У него был точный расчет, и если открывал

огонь, то можно спокойно ставить крест – фашист [82] уничтожен. Вот один из боев, проведенных

Гавриилом Гуськовым.

Восемь наших истребителей, прикрывая наземные войска, обнаружили 22 фашистских самолета.

Впереди шли девять «хейнкелей», следом за ними девять «юнкерсов», а сверху – группа прикрытия (два

«фоккера» и два «мессершмитта»). Наши истребители разделились на атакующую и сковывающую

группы.

Первым по команде командира группы вступил в бой старший сержант Гуськов. Под прикрытием своего

ведомого сержанта Попова он тотчас же пошел на сближение с врагом. В этот момент два «мессера»

обошли Гуськова справа, намереваясь атаковать. Не теряя ни секунды, Гуськов принимает новое

решение. Он убрал газ. Вражеские самолеты проскочили вперед. Тотчас же Гуськов резко развернулся в

сторону фашистов и увидел перед собой на дистанции не более 50 метров «мессера». Длинная очередь из

всех огневых точек, и гитлеровец падает вниз.

Второй «мессер», перейдя в пикирование, стал уходить. Преследуя его, Гуськов обнаружил, что третий

заходит ему в хвост. Недолго думая, он тут же развернулся на 180° и пошел в лобовую атаку. Самолеты, ведя огонь, молниеносно проскочили друг возле друга. Фашистский летчик встал в левый вираж для

повторной атаки. Но сойтись еще раз в лобовую не пришлось. Во время разворота «мессер» подставил

живот сержанту Попову. Тот не замедлил воспользоваться этим и сбил стервятника.

Если судить по воздушным боям, то создавалось впечатление, что перед вами опытный, закаленный в

боях летчик. На самом деле Гуськову было лишь 20 лет. В 1938 году он вступил в комсомол, учился в

аэроклубе. Затем закончил Качинскую школу. Воевать начал только в конце 1942 года. 3 января 1943 года

он одержал свою первую победу, сбив «мессершмитта». 11 января уничтожил ФВ-190. В феврале его

послали на Северо-Западный фронт. Участвуя в сражениях за демянский плацдарм, Гуськов сбил еще

девять вражеских самолетов.

Вот он шагает навстречу. Высокий, широкоплечий. У него круглое, типично русское лицо, спокойные

карие глаза, брови полудужьем. Волосы прямые, черные, зачесаны [83] направо, на уровне левой брови

проглядывает аккуратный пробор. Гимнастерка на нем, как влитая. На груди поблескивают два ордена.

Сам он чем-то напоминает русского богатыря.

Он и был богатырь, сумевший лишь в двух сражениях уничтожить одиннадцать фашистских

стервятников. За эти подвиги в мае 1943 года ему присвоили звание Героя Советского Союза.

* * *

... Из журнала боевых действий 1-го гвардейского истребительного авиационного корпуса:

« 1 5 января 1943 года. Великие Луки. В 13.37 – 14.45 над полем боя патрулировали 7

ЯК-1, возглавляемые замполитом полка майором Г. Прокофьевым. На высоте 4000

метров встретили 6 МЕ-109. Разгорелся бой. Из этого боя ушел живым только один

вражеский летчик. Остальные были сбиты. Один уничтожил капитан Караштин, один

– старший лейтенант Ветров, два – лейтенант Якубов и один – в группе».

Так рождалась гвардия...

Клятва

... 20 апреля 1943 года. Светлый погожий день. Небо просторное и голубое. Широкое летное поле

покрыто первой зеленой травой.

На краю аэродрома у боевых самолетов выстроились командиры, летчики, техники, механики,

оружейники, бойцы 4-й гвардейской истребительной авиационной дивизии. К строгим квадратам

построения направляется гвардии генерал-лейтенант авиации Е. М. Белецкий в сопровождении

знаменосцев, несущих еще завернутые в чехлы гвардейские знамена – знамя дивизии и три полковых.

При приближении командира корпуса раздается команда:

– Смирно!

Люди подтягиваются, замирают. Командир дивизии гвардии полковник В. Китаев отдает рапорт.

Командир корпуса здоровается с летчиками. В ответ гремит могучее: [84]

– Здравия желаем, товарищ генерал!

В воздухе плывут торжественные звуки Гимна Советского Союза.

Началась торжественная церемония вручения гвардейских знамен. С них снимают чехлы. Расшитые

золотом шелковые полотнища, подхваченные легким ветерком, начинают плескаться. Генерал Е. М.

Белецкий зачитывает приказ Народного комиссара обороны о преобразовании дивизии и полков в

гвардейские.

Тишина стоит такая, что слышен шелест знамен...

Приказ зачитан. К генералу Е. М. Белецкому подходит полковник В. Китаев, берет в руки знамя и

оборачивается к шеренгам. В едином порыве вслед за командиром все опускаются на колени. Командир

целует алый шелк знамени. Звучат слова гвардейской клятвы:

«В грозный час Великой Отечественной войны клянемся тебе, Родина, быть верными тебе до последней

капли крови, до последнего дыхания.

Клянемся своим гвардейским знаменем, своей гвардейской честью, что пока видят наши глаза, пока

бьются наши сердца, пока сжимают оружие наши руки, беспощадно уничтожать гитлеровских

мерзавцев».

Слова клятвы ложатся в сердца людей, волнуют их.

«Клянемся без устали совершенствовать свое боевое мастерство, свято блюсти воинскую дисциплину и

образцовый порядок.

Клянемся гвардейское знамя с честью пронести через все битвы, как бы жестоки они не были, через все

суровые испытания.

Вперед, к победе!»

К гвардейским знаменам подходят знаменосцы. Они берут их из рук. командиров и в сопровождении

ассистентов обходят строй.

Гремит, переливается мощное «ура!»

Начинается торжественный марш. Под звуки оркестра в строгом, четком равнении проходят гвардейцы.

Впереди развеваются, плещутся на ветру гвардейские знамена. Осененные этим знаменем, они скоро

вновь полетят в бой и будут бить фашистов до полного их уничтожения.

С того памятного дня прошло 30 лет, но клятва эта не забывается. Каждое слово ее отложилось у меня в

сердце. Каждое слово ее окроплено нашей кровью. [85]

Глава V. В орловском небе

Май был знойным, сухим. Стояли ясные солнечные дни.

Днем нещадно пекло солнце. По небу, не задерживаясь, проплывали тучи. Казалось, что и деревья, и

трава, и люди изнывали от духоты. Все жаждали прохлады, живительного дождя. Но его все не было.

А по ночам на широких, изрезанных оврагами и балками просторах Средней России вспыхивали далекие

зарницы. Люди вглядывались вдаль и не знали – то ли это далекая гроза, то ли всполохи орудийных

залпов.

8 мая 1943 года 65-й гвардейский истребительный авиационный полк перебазировался на полевой

аэродром, а спустя несколько дней – еще ближе к фронту.

На фронте было тихо. Но эта тишина предвещала бурю. По опыту прошлых лет мы знали, что фашисты

непременно предпримут летнее наступление. И мы готовились к предстоящим новым сражениям.

Разгром вражеских войск под Сталинградом, на ряде других участков фронта зимой 1942—1943 годов

потряс не только саму Германию, но и ее союзников. Авторитет фашистской Германии пошатнулся.

Поэтому Гитлер решил летом 1943 года провести крупную наступательную операцию, которая вернула

бы в его руки стратегическую инициативу, подняла пошатнувшийся авторитет.

И такой план в апреле был разработан. Он получил название «Цитадель». Гитлеровское командование

решило на этот раз нанести удар в районе Курского выступа, где правое крыло фашистской группы армий

«Центр» нависало над советскими войсками с севера, а левое крыло группы армий «Юг» охватывало их с

юга. Сама линия фронта, образовавшая огромную дугу, [86] создавала благоприятные условия для

крупной наступательной операции, которая, как «ни одно другое наступление, – по заявлению

гитлеровского генерала Меллентина, – не было так тщательно подготовлено... Несколько недель пехота

находилась на позициях, откуда должно было начаться наступление. Начиная от командира роты, все

офицеры, командовавшие наступающими войсками, целые дни проводили на этих позициях с целью

изучения местности и системы обороны противника. Были приняты все меры предосторожности, чтобы

противник не обнаружил танковые части и не догадался о подготовке наступления, никто из танкистов не

носил своей черной формы. Планы огня и взаимодействия между артиллерией и пехотой были тщательно

разработаны, каждый квадратный метр курского выступа был сфотографирован с воздуха. Особенно

серьезная подготовка велась для обеспечения взаимодействия между авиацией и наземными войсками».

{9}

Фашистская Германия мобилизовала все свои ресурсы. Промышленность начала выпускать новый

истребитель «Фокке-Вульф-190А». Он имел мощное вооружение – четыре пушки и шесть пулеметов.

Его скорость превышала 600 км в час. Появился и новый штурмовик «Хеншель-129», предназначенный

для непосредственной поддержки пехоты. Самолет имел пушечное и пулеметное вооружение.

Увеличилось в два раза, по сравнению с 1942 годом, производство орудий и минометов, в основном

новых образцов.

Для проведения операции «Цитадель» фашистское командование сосредоточило на Орловско-Курском

направлении 900 тысяч солдат и офицеров, около 10 тысяч орудий и минометов, 2700 танков и

самоходных орудий. Были созданы две мощных авиационных группировки: 6-й воздушный флот —

южнее Орла и 4-й воздушный флот – севернее Харькова.{10}

Всего на этом направлении фашисты сосредоточили [87] более 2000 самолетов, около 80% своей

авиации, действовавшей на советско-германском фронте. Здесь были собраны лучшие авиационные

части и соединения: истребительная эскадра «Мельдерс», легион «Кондор» и другие.

Чтобы противостоять этим силам, следовало создать не менее мощные ударные группировки. И

Советское командование позаботилось об этом. Для предстоящей борьбы с фашистскими войсками были

созданы три фронта – Воронежский, Центральный и Брянский. Кроме того, в резерве Ставки находился