355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Василий Кубарев » Атакуют гвардейцы » Текст книги (страница 2)
Атакуют гвардейцы
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 02:18

Текст книги "Атакуют гвардейцы"


Автор книги: Василий Кубарев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

майор Зворыгин объявил:

– Полк поведет Кудленко.

Летчики обрадовались такому решению. Они знали командира второй эскадрильи как опытного пилота, мастера самолетовождения, и были уверены, что с ним выполнят любую задачу.

И вот, самолеты в воздухе. При подходе к цели их обстреляли из зенитных пулеметов. Четверка Дударя,

[22] в задачу которой входило подавление вражеских огневых точек, открыла по ним прицельный огонь.

Пока летчики звена занимались первой огневой точкой, начали бить еще две. Одну из них Дударь

заметил слева, у обочины дороги. Развернувшись, он тут же перевел самолет в пикирование и положил

бомбы рядом с зенитной установкой врага. Его ведомый Жуков обстрелял ее из пулеметов. Огонь заметно

ослаб.

Ведущий второй пары Самохвалов обрабатывал третью зенитную точку. Свист падающих бомб, рев

авиационных моторов, треск пулеметов – все слилось воедино.

А тем временем самолеты основной ударной группы по команде ведущего один за другим пикировали на

дорогу, которая была забита фашистскими войсками. При выходе из атаки летчики применили

противозенитный маневр и, набрав высоту, снова сваливались в крутое пике. Со стороны это походило на

огромную воздушную карусель, по наклонной окружности которой вверх-вниз с ревом ходили И-15 бис, обрушивая на врага реактивные снаряды, бомбы, поливая их свинцовыми очередями.

Заканчивали работу уже в наступивших сумерках. Солнце скрылось за горизонтом. Ведущий группы

собрал своих летчиков и взял курс на родной аэродром.

А внизу, на дороге чадили автомашины, артиллерийские установки, тут и там валялись трупы фрицев...

На следующий день на аэродром приехал генерал Белецкий – командующий ВВС фронта. Он похвалил

летчиков за решительные, умелые действия.

– Расчехвостили дивизию в пух и прах. Молодцы, орлы! Так и надо бить фашистов.

Гитлеровская дивизия после этого удара, как потом стало известно, потеряла чуть ли не половину своего

состава.

После этого вылета предложенная нами тактика штурмовых ударов по врагу была взята на вооружение

полка.

... В первой половине января 1942 года наши войска освободили Керченский полуостров от оккупантов, и

теперь фронт проходил по линии: д. Камыши – пос. Кой-Асай (ныне Боевое) – Ак-Монайские позиции

(несколько севернее). Наши войска продолжали подтягивать [23] живую силу и боевую технику для

развития наступательных действий. Полк перебазировался на полуостров, пополнился летным составом

и самолетами. Командование Крымского фронта готовило новый удар по фашистам.

Готовились к новым боям и мы. Командир дивизии поручил мне и Кудленко провести испытание новых

типов реактивных снарядов. Нужно было определить, какой снаряд – дистанционного или мгновенного

действия – больше подходит для штурмовых ударов. Кроме того, следовало подобрать наивыгоднейший

угол пикирования самолета, при котором достигалась бы наибольшая точность попадания в цель.

Еще в период формирования полка встал такой вопрос. Самолет И-15 бис прицела для бомбометания и

стрельбы по наземным целям не имел. Надо было чем-то заменить отсутствующий прицел, найти

достаточно эффективный способ бомбометания.

Сейчас я уже не помню, кто из летчиков предложил довольно простой, но достаточно надежный способ

сбрасывания бомб. Смысл этого предложения сводился к следующему. На переднем стекле фонаря

кабины летчика и на передней части фюзеляжа наносятся риски. Когда летчик вводит самолет в

пикирование, он прицеливается, используя эти риски. Бомбы сбрасывает в тот момент, когда отрезок

между двумя рисками вписывается в размеры цели.

Конечно, нашлись шутники. Уж больно примитивным казался такой способ бомбометания.

– Может быть, лучше позаимствовать у наших предков пращу, – смеялись любители острого слова.

Но командир полка смотрел на это по-другому. Рассчитывать на установку заводского прицела мы не

могли. Полк не располагал для этого временем: не сегодня-завтра должны были вылетать на фронт.

Но как расположить риски? На каком расстоянии друг от друга? Какой угол пикирования выдерживать

при этом? Ответы на эти вопросы могли дать только практические полеты. И они были найдены.

Для поиска ответов на эти вопросы в полку создали два звена. В состав первого входили опытные

летчики, в основном вчерашние инструкторы. Во второе – рядовые летчики. Это делалось для того, чтобы потом [24] результаты действий каждого звена можно было сравнить и, исходя из этого, найти

наиболее правильное решение. Иначе говоря, расположение рисок (от этого зависела высота сбрасывания

бомб) и угол пикирования нужно было рекомендовать исходя из возможностей летчика, имеющего

средний уровень подготовки.

Сначала искали правильное расположение рисок при угле пикирования 45 градусов. В первой серии

полетов их нанесли слишком близко друг от друга. Бомбы приходилось сбрасывать с высоты 600 метров.

Точность прицеливания оказалась не высокой. В последующем изменяли расположение рисок и добились

такого положения, при котором бомбы сбрасывали уже с высоты 200 метров. Меткость попадания сразу

повысилась.

Точно так же искали наивыгоднейший угол пикирования.

В итоге кропотливой работы мы выработали конкретные, практические рекомендации бомбометания с

пикирования. Этим способом бомбометания в короткий срок сначала овладел командный состав полка, а

потом и летчики. Правда, не у всех сразу хорошо получалось. Чтобы добиться большой точности

попадания, каждый летчик вносил поправки, т. е. опытным путем изменял расположение рисок.

Подобную работу, теперь уже в боевых условиях, предстояло провести с новыми реактивными

снарядами. Близ Багерово оборудовали специальный полигон, где мы с Г. Кудленко и проводили

испытательные полеты. После выполнения целой серии таких полетов пришли к заключению:

наивыгоднейший угол пикирования для прицельного бомбометания 70—80°; для штурмовых ударов

лучше использовать реактивные снаряды мгновенного действия.

Первый сбитый

Еще до начала боевых действий мы, командиры, задумывались о тактике ведения воздушных боев с МЕ-

109 и МЕ-110.

Боевые и тактические свойства фашистских самолетов были выше наших, созданных еще в годы второй

пятилетки. «Мессершмитт-110» имел максимальную [25] скорость 545 км в час при дальности полета

1400 км, мог брать 500—1700 кг бомбовой нагрузки. «Юнкерс-88» развивал скорость 465 км в час, его

дальность полета составляла 2000 км, бомбовая нагрузка – 1200 кг. Наш истребитель И-16 имел

максимальную скорость 462 км в час, следовательно, уступал даже немецким бомбардировщикам; его

дальность полета составляла 625 км, а бомбовая нагрузка – 100 кг. Свойства И-15 бис были еще хуже.

В преддверии войны советские конструкторы создали новые, более совершенные самолеты. В начале

1940 года был принят на вооружение ЯК-1. В 1941 году в авиационные части начал поступать ЛАГГ-3, скорость которого достигала 549 км в час. Самолет МИГ-3 развивал еще большую скорость – 620 км.

Все новые типы самолетов получили более совершенное вооружение, увеличивалась и дальность их

полета.

Однако этих машин в авиационных полках было мало, а наш 653-й полк имел на своем вооружении

только И-15 бис. Он заметно уступал МЕ-109 в скорости. Поэтому, чтобы бороться с фашистским

истребителем, упор в воздушном бою надо было делать не на маневр в вертикальной плоскости, а в

горизонтальной, т. е. вести бой на виражах.

Кроме того, действуя в сомкнутом строю звена, И-15 бис маневреннее. Отсюда был сделан практический

вывод: при атаке самолетов противника нужно в сомкнутом строю внезапно разворачиваться в лоб

атакующему и вести огонь.

... Как-то в составе четверки мы вылетели на прикрытие наземных войск. Внизу мелькали знакомые

пейзажи Крыма, блестели зеркальной поверхностью пруды и озера, черными змейками извивались между

полями кукурузы проселочные дороги. Натренированный глаз машинально отмечал и такие ориентиры, как изгиб реки, высокую трубу завода, желтый массив скошенного поля.

Неожиданно из-за ближайшего облака вынырнули четыре «мессершмитта» и, сомкнувшись, пошли

навстречу. Намерение врага было очевидным: фашисты решили расправиться с нами одним ударом.

Эволюциями самолета я передал товарищам:

– Приготовиться к бою. [26]

Первый настоящий воздушный бой. Меня готовили к нему в аэроклубе, в Одесской военной школе

пилотов. Я постигал секреты воздушного боя, будучи летчиком-инструктором. Меня учили уничтожать

врага в стрельбе по конусу, по мишеням на полигоне.

Прошло много лет, но до мельчайших деталей помню себя в кабине самолета И-15 бис в крымском небе, по которому не спеша плыли редкие кучевые облака. В голове одна мысль – не дрогнуть, не свернуть в

сторону, выдержать первый удар врага.

Все мои товарищи тоже впервые так близко видели «мессершмиттов». В плотном строю мы уверенно

сближались с врагом, готовые в любую секунду открыть огонь. И вот, когда до гитлеровцев осталось не

более 300 метров, меня осенила вдруг мысль: ударить по врагу из реактивных установок.

Я глянул на своих ведомых – Пленкина, Якубова, Крылова. Все они – комсомольцы и коммунисты, отличные летчики. Такие в трудную минуту не подведут. У них нет другой цели, кроме одной —

победить. Итак, бью по врагу не из пулеметов, а реактивными снарядами.

Хорошо различаю краску на коке винта вражеского самолета. Пора. Жму с остервенением на кнопку

сбрасывания. Два огненных вихря понеслись навстречу ненавистному врагу. Через мгновение перед

глазами на месте «мессера» вспыхнул фиолетовый фонтан.

Гитлеровцы не ожидали от нас такого сюрприза и ошалело бросились в разные стороны. Взорвавшийся в

воздухе «мессер» произвел на них удручающее впечатление. Догнать вражеские самолеты нам было не

под силу, да мы и не пытались этого делать.

Вернувшись с боевого задания, я доложил обо всем подробно командиру полка. Майор М. Н. Зворыгин

горячо поздравил с одержанной победой и пожелал дальнейших успехов в борьбе с врагом.

Обращаясь к окружившим нас летчикам, он сказал:

– Ведь это первый самолет, сбитый нашим полком. Запомните этот день, товарищи! Придет время, и мы

сполна рассчитаемся с фашистами за поруганную советскую землю.

Эти слова командира, можно сказать, были пророческими. Забегая вперед, скажу, что уже в марте 1943

[27] года 653-й истребительный авиационный полк стал гвардейским. Летчики научились воевать и

беспощадно уничтожали фашистскую нечисть в советском небе, «били не числом, а умением». Но об

этом рассказ еще впереди...

Случай, когда вражеский самолет сбили в воздушном бою не пулеметным огнем, а реактивными

снарядами, горячо обсуждался в полку летчиками и техниками. По заданию комиссара мне пришлось

несколько раз выступить перед летчиками. Все пришли к одному: смекалка и находчивость в содружестве

с техникой – надежные помощники летчику в бою.

Сбив первый вражеский самолет, я почувствовал себя как-то увереннее. Мой командирский авторитет

сразу окреп, стал для подчиненных непререкаемым. Можно смело сказать, что эта первая победа была

для меня залогом всех будущих побед над врагом в небе Крыма и Калинина, Брянщины и Белоруссии, Прибалтики и Берлина.

Памятным остался для меня февраль 1942 года. Меня приняли в члены ВКП(б).

Удар по танкам

Немецко-фашистские захватчики, несмотря на огромные потери в живой силе и технике, упорно

продвигались в глубь территории Советского Союза. В апреле – мае 1942 года в Крыму гитлеровцы

собрали мощный бронированный кулак и, прорвав участок фронта в районе железнодорожной станции

Владиславовка, стремительно ринулись на Феодосию.

Наше наземное командование, оценив всю серьезность создавшейся обстановки, обратилось за помощью

к авиации. В наш полк поступил приказ – поднять в воздух 18 самолетов и ударить по вражеским

танкам реактивными снарядами, тем самым замедлить движение танковой колонны врага, а затем

способствовать пехоте и артиллерии в ее полном уничтожении.

И вот 18 советских самолетов – в воздухе. Командование группой поручено мне. Большая

ответственность легла на мои плечи. Самолеты против танков! [28]

Такого в мирное время никто из нас, молодых летчиков, не предвидел.

Но война есть война. Здесь может быть самый неожиданный поворот. Мы, летчики-истребители, горели

желанием уничтожать врага в воздушных боях, а нас использовали до сих пор только в качестве

штурмовой авиации.

Через 15 минут полета впереди по курсу мы сначала увидели на дороге густые столбы пыли, а затем и

коричневые, бронированные коробки фашистских машин.

В эти минуты мне вспомнилось, что сегодня – Первое Мая. До войны этот день широко праздновался

трудящимися всего мира и особенно – в нашей стране, первой пролагающей путь к коммунизму.

На земле, свободной от ярма капитала, расцветала счастливая жизнь нового поколения советских людей.

И вот это поколение решили уничтожить самые темные силы реакции – фашизм.

Когда я увидел танки врага, они стали для меня не только боевой техникой. Они олицетворяли собой

воплощение того зла, которое хотело отнять у наших отцов и матерей, сестер и братьев, жен и детей

право на свободу, на жизнь, право на гордое название – человек. Ведь гитлеровцы называли наших

людей не иначе, как «руссише швайн»...

Мне думается, что и все летчики группы – Головин, Волченков, Жуков, Пленкин – чувствовали

примерно то же самое. Ведь мы выросли на одной земле, под одним ласковым небом Родины, учились и

воспитывались в советской школе. Комсомол был нашим идейным вождем и наставником.

Вражеские танки ползли перед нами. Покачиванием крыльев я подал сигнал: «В атаку!». Навстречу

потянулись свинцовые трассы зенитных пулеметов. Но разве они были в силах остановить нас, несших

на крыльях своих самолетов возмездие!

Переворотом через крыло ввожу самолет в пикирование. Навстречу стремительно надвигается земля.

Хорошо различаю танки. Решил бить по головному. Прицеливаюсь. Нажимаю кнопку сбрасывания. В тот

же миг из-под крыльев вырываются огненные хвосты реактивных снарядов. Беру ручку управления на

себя, [29] по восходящей спирали набираю высоту и снова в атаку.

Следом за мной атакуют фашистские танки Головин, Жуков, Волченков. Вниз летят реактивные снаряды, бомбы...

Первый удар получился настолько мощным, что гитлеровцы приостановили движение. Набрав высоту, снова иду в атаку. Выбираю очередной танк, тот, который пытается уползти в сторону от дороги. Земля

стремительно надвигается, изрыгает навстречу огненные трассы зенитных пулеметов. Вижу, что

фашистский танк перевалил уже через обочину и вырвался на простор. Но куда ты уйдешь? Ведь ты у

меня, как на ладони. Сбрасываю бомбы. И тотчас же выхватываю самолет из пикирования чуть ли не у

самой земли. Успеваю заметить, что разрывы бомб накрыли цель.

Облачность в тот день была низкая, каких-нибудь 400 метров. Работать трудно, зато достигалась хорошая

точность бомбометания.

Осматриваюсь по сторонам. Вижу, как в атаку идут Головин, Дударь, Пленкин. Их самолеты

стремительно пикируют на танки, а затем с ревом взмывают вверх, чтобы после маневра снова обрушить

смертоносный груз на фашистов.

Три вылета сделали мы в тот день на штурмовку вражеских танков. И каждый вылет наносил врагу

невосполнимый урон.

Фашисты вынуждены были даже приостановить наступление и подтянуть к этому участку фронта новые

силы.

За эти вылеты всему личному составу нашей группы командующий фронтом объявил благодарность.

Наш полк ежедневно делал по 3—4 вылета на штурмовку переднего края, мест скопления войск. Били мы

их и на марше. К этому времени летчики овладели тактическими приемами штурмовых ударов, стали

настоящей грозой для гитлеровцев. Находясь 20—30 минут над целью и совершив 7—8 заходов на цель, наносили большой урон противнику.

Самолет И-15 бис оказался очень живучим. Если нет попаданий в рулевое управление и не выведен из

строя мотор, он продолжал полет. Иногда летчик возвращался с боевого задания с таким количеством

пробоин, [30] что невольно думалось, как же он дотянул до аэродрома.

Однажды комиссар первой эскадрильи Я. Люлько прилетел на самолете, который был буквально

изрешечен пулевыми и осколочными пробоинами. Механик насчитал их 42. Мы ходили вокруг самолета

и покачивали головами.

– Где можно наловить столько пуль и осколков? – удивленно разводил руками Волченков.

Комиссар, кажется, сам не верил, что благополучно вернулся с боевого задания на таком самолете.

Однажды и я вернулся на аэродром с большой дырой в центроплане. В тот раз вылетал на подавление

артиллерийской батареи в районе железнодорожной станции Владиславовна. Заградительный огонь был

довольно сильный. Один из зенитных снарядов как раз угодил в фюзеляж, оставив после себя зияющее

отверстие.

Рассказывая о боевых делах летчиков, я не могу не отметить самоотверженный труд авиационных

специалистов – механиков, техников, инженеров. В зимнее время, в условиях холодных, сырых ветров

им приходилось восстанавливать поврежденные самолеты ночью, непрерывно прогревать моторы с тем, чтобы с рассветом самолеты были готовы к вылетам. Неимоверные тяготы приходилось переносить

техническому составу. Инженер полка Петров, инженеры эскадрилий Правдин, Барковский, Маслов

спали по очереди, нормальные условия для отдыха отсутствовали.

Для того чтобы читатель легче представил себе те трудности, которые приходилось переносить

техническому составу, расскажу один эпизод.

Январь 1942 года. Полк перебазировался на аэродром Багерово. Это – на Керченском полуострове.

Летчики прилетели все, а технический состав находился еще в пути. Через Керченский пролив

добирались кто как может: на попутных катерах, в кабинах самолетов ПО-2. Прибыло только пять

человек.

Вечером инженер первой эскадрильи К. Барковский получил приказ командира полка: к утру подготовить

восемь самолетов, через каждый час докладывать, сколько запущено моторов.

Погода стояла холодная. Аэродром продували ветры с Черного и Азовского морей. Подогревать моторы

нечем. [31] Зимних теплых чехлов нет. В этих условиях главное состояло в том, чтобы запустить моторы, опробовать их, прогреть и потом поддерживать их до утра, до вылета.

Самолеты И-15 бис – бипланы с матерчатым покрытием крыльев и фюзеляжа – для запуска моторов

были оборудованы храповиком, который находился в центре ступицы винта. Специально оборудованные

автомашины подъезжали к самолету спереди и соединялись своим храповиком с храповиком

авиационного мотора. По команде автостартер раскручивал коленчатый вал мотора и при включении

зажигания запускался.

Однако таких автостартеров полк имел мало. Моторы запускать часто приходилось при помощи 18-мм

резинового амортизатора. Делалось это так. Перед запуском механик садился в кабину самолета, при

помощи бензошприца заливал горючее в цилиндры. В это время другой механик проворачивал

коленчатый вал за лопасти воздушного винта. После этих подготовительных операций на конец лопасти

винта надевался специальный чехол, к которому прикреплялся резиновый амортизатор с двумя концами

длиной 10—12 метров. Вторая лопасть винта удерживалась руками механика. Из кабины подавалась

команда:

– Натянуть амортизатор!

Восемь человек – по четыре на каждый конец амортизатора – отходили шагов на 20—25. Механик, удерживающий лопасть винта руками, командовал:

– Внимание!

В ответ слышался ответ того, кто сидел в кабине.

– Есть внимание!

– Контакт!

Лопасть винта отпускалась. Натянутый амортизатор проворачивал его, а механик в кабине крутил

пусковое магнето.

Если мотор не запускался, все повторялось заново.

В распоряжении Барковского в тот день были только резиновые амортизаторы. Для утепления моторов он

приказал использовать все, что можно. В дело пустили даже летнее обмундирование, которое по какой-то

причине оказалось не сданным на склад.

После ужина механики приступили к делу. К 24 часам [32] был запущен один мотор, к 3 часам ночи —

четыре. Ранее запущенные и опробованные моторы к этому времени остывали и их приходилось вновь

запускать. Работа, выматывающая силы. Механики устали. Барковский решил запущенные моторы не

выключать, пусть работают на малых оборотах. К пяти часам утра рокотали все восемь моторов. Люди

были так измотаны, что, едва дойдя до землянки, падали на нары и тут же засыпали. Когда из-за

выработки горючего моторы стали глохнуть, инженер с большим трудом смог разбудить механиков.

Техническому составу вообще приходилось много работать. После каждого боевого вылета были, конечно, поврежденные самолеты. Их нужно восстанавливать. И к чести механиков, техников, они

успешно с этим справлялись. Работали по ночам, но к утру поврежденные самолеты вновь находились в

строю.

Как-то самолет техника-лейтенанта Корнеева прилетел с боевого задания с 44 пробоинами бензинового

бака. Как только он не загорелся! Механик самолета сержант И. Лоскутов вместе с мотористами быстро

сняли бензобак. Осмотрели. Пробоины были мелкие. Что делать? Запасных баков нет. Ремонтировать

этот. Но как? Ведь алюминий обычной пайкой не залатаешь. К счастью, у Барковского сохранился с

довоенных времен рецепт специального припая. Все необходимые компоненты нашлись в полевых

авиационных ремонтных мастерских. И бак отремонтировали в течение 2—3 часов.

Таких примеров можно привести много. Под руководством инженера полка Петрова инженерно-

технический состав делал все, чтобы держать самолеты в постоянной готовности к вылету. С. И. Козлов, И. И. Гоморов, И. В. Лоскутов, Дуброво, Хлыбов, Купцов и другие полностью отдавались своему делу.

Аэродром Багерово был известен противнику и часто подвергался бомбовым ударам. В ночное же время

одиночные вражеские самолеты с интервалом в 5—10 минут беспрерывно сбрасывали по одной – две

бомбы.

Летный и технический состав буквально зарылся в землю. Самолеты стояли в глубоких капонирах, здесь

же были отрыты щели. Жили в землянках. [33]

Последний вылет

8 мая 1942 года после массированного авиационного удара немецко-фашистские войска перешли в

наступление и начали теснить наши наземные части. В этот день ожесточенные бои шли на земле и в

воздухе.

Во второй половине дня наш полк получил боевую задачу – штурмовать передний край противника в

районе деревни Камыши. Полковую группу самолетов поручили возглавить мне. Нас должны были

прикрывать летчики другого полка, вооруженные скоростными самолетами.

В назначенное время полк взлетел. Прибыли и истребители прикрытия в составе 14 самолетов: восемь —

И-16, четыре – ЛАГГ и два – МИГ-3. 18 самолетов И-15 бис и 14 самолетов прикрытия ушли

выполнять боевую задачу.

Этот полет проходил трудно. На всем его протяжении, к цели и обратно, мы подвергались непрестанным

атакам фашистских истребителей.

Общий вид смешанной группы, ведущей бой с истребителями противника, выглядел необычно. На

высоте от 500 до 1600 метров находились И-15 бис. Вокруг по восходящей спирали ходили И-16, еще по

большему радиусу – ЛАГГ и МИГ-3. Выше всей этой группы кружила восьмерка «мессеров» и

выжидала отрыва от группы одиночных самолетов, которых немедленно атаковывала.

В таком виде полк пришел на свой аэродром. Горючее на исходе. Прикрывая друг друга, самолеты

произвели посадку, но при этом был сбит заместитель командира эскадрильи Васильев.

Васильева я знал мало. Он только что прибыл в полк и сразу попал в эту карусель.

Через час наступили сумерки. Все пошли на ужин. А спустя полчаса раздалась команда: «Боевая

тревога!»

Люди выскочили из землянок и кинулись на аэродром. И тут мы увидели врага. В каких-нибудь полутора

километрах, на склоне горы показались две автомашины с фашистскими автоматчиками и три легких

танка. Танки вели настильный огонь по аэродрому.

Поступил приказ: «Летчикам немедленно перелететь в Керчь, техническому составу добираться в пешем

[34] строю». Механики с помощью амортизаторов спешно стали запускать моторы. Самолеты один за

другим, прямо из капониров, взлетали, набирали высоту и брали курс на запасной аэродром.

Взлетел и Михаил Лебедев. Он с ходу атаковал врага и, пока не израсходовал весь боекомплект, не

отошел от аэродрома. Ему удалось подбить один танк.

В Керчи садились уже впотьмах. Но все обошлось благополучно. Прилетели Кудленко, Пленкин, Волченков, Гроховецкий, Головин и другие.

К утру прибыли автомашины с техническим имуществом, пришли и механики, прошагав пешком за ночь

более 60 километров. Мы стали устраиваться на новом месте. Но в середине дня нам приказали

перелететь на Таманский полуостров. Оказалось, враг прорвал фронт и наступал. В течение недели

войска Крымского фронта вели оборонительные, сдерживающие бои. Они медленно отступали к проливу, но сдержать натиск противника не могли. 14 мая фашисты вошли в Керчь.

Все эти дни мы прикрывали эвакуацию наших наземных войск через Керченский пролив. Вражеские

самолеты висели в воздухе. Приходилось отбиваться. В одном из боев погиб Тараканов.

* * *

В тяжелых условиях первых месяцев войны со всей полнотой раскрылись высокие моральные качества и

пламенный патриотизм советского человека, которые так поражали весь мир. Летчики смело вступали в

бой с превосходящими вражескими силами, в ожесточенных схватках наносили им серьезные потери и

часто побеждали. Даже враги вынуждены были признать исключительный героизм советских воинов.

Величием духа, самоотверженностью, беззаветной любовью к родной земле, бесстрашием,

непримиримостью к идеологии фашизма советские люди прославили себя на весь мир. [35]

Глава III. Над родными просторами

Земляночный городок

Вскоре был получен приказ – отправиться железнодорожным эшелоном в один из районов Поволжья

для доукомплектования и получения новой материальной части. Спустя неделю мы прибыли на место.

Здесь, на полевом аэродроме, размещался 83-й запасной авиационный полк. Жилые дома отсутствовали.

Вместо них имелись землянки. Нашему полку выделили одну из них. Она была настолько большой, что в

ней разместился весь летный и технический состав.

Земляночный городок жил напряженной жизнью. Здесь одновременно переучивалось несколько полков.

Тесно было и на земле, и в воздухе. Пока одни изучали устройство истребителя ЯК-1, другие летали.

Время было расписано по минутам.

Вечерами после утомительного сидения в классах за изучением материальной части самолета летчики

танцевали под баян на «пятачке» – утрамбованной площадке. Слышались шутки, смех, анекдоты.

Летчики отдыхали. Ночью в степном городке все замирало, а с рассветом вновь начинались полеты, занятия в классе.

Летный состав полка с большим желанием изучал материальную часть самолета ЯК-1, осваивал полеты.

В первых же вылетах мы убедились в высоких летно-тактических качествах этой машины, не

уступающих истребителям фашистов. Это был скоростной, маневренный, хорошо вооруженный

истребитель.

На борту имелись приемно-передающая радиостанция, два крупнокалиберных пулемета, 20-мм пушка, убирающиеся шасси и скорость – 572 км в час.

Не меньше нас радовались этому инженеры и техники. [36] Шутка ли, запуск мотора осуществлялся

сжатым воздухом, бензиновые и масляные баки покрыты 8-мм слоем губки «Аназон», а сверху еще

гладкая, прочная масло-бензиностойкая резина. Протектор имел назначение – удерживать бензин в баке

при попадании в него пуль и мелких осколков.

И от сознания того, что мы получаем на вооружение такой прекрасный самолет, у всех было хорошее

настроение.

– Теперь-то мы повоюем, господа фашисты, – восторгался командир третьей эскадрильи старший

лейтенант А. Самохвалов. – Узнаете, почем фунт лиха!

ЯК-1 ни в какое сравнение не шел с И-15 бис, на котором нам пришлось драться с гитлеровцами на

Крымском фронте.

Опыт боевых действий подсказывал, что тот летчик смел в бою, кто отлично владеет техникой

пилотирования, уверен в самолете, метко стреляет. У такого летчика высокий боевой порыв. Идя в бой, он уверен в своем превосходстве над врагом и одерживает победу.

Такими летчиками были у нас командиры эскадрилий, их заместители, командиры звеньев – бывшие

инструктора авиационных школ. Они обладали всеми этими качествами, прошли через горнило первых

суровых воздушных сражений с врагом. И теперь им предстояло привить эти качества молодым летчикам

полка.

Тренировочные полеты проходили интенсивно. Мы отрабатывали воздушные бои на вертикалях,

маневрирование в боевых порядках эскадрильи и полка. Обучали технике выполнения одновременных

разворотов на 90° и 180°, взлету и посадке в составе эскадрильи. Большое внимание при этом уделялось

слетанности, выработке чувства локтя, когда летчики понимают друг друга с полуслова.

Эту очень большую и очень нужную работу в основном проводили старшие лейтенанты М. Волченков, А. Самохвалов, Г. Кудленко. Много пришлось заниматься и мне со своими пилотами.

Такое внимание обучению молодых летчиков мы уделяли неспроста. На фронте приходилось не раз

видеть, как авиационные полки в первых же боях несли большие потери только потому, что молодежь

была плохо обучена. Мы не хотели повторять ошибок других. [37]

Забегая вперед, скажу, что по этой же причине позже не спешили выпускать молодежь и на боевые

задания. Многие выражали недовольство. Особенно мне запомнился сержант Адиль Кулиев. Этот летчик

прибыл в полк после окончания училища. Небольшой ростом, смуглый до черноты, живой по натуре, он

не мог понять, почему летают «старики», а их не пускают сражаться с фашистами.

– Я стал летчиком для того, чтобы сражаться с врагами нашей Родины, – горячился он. – А вы

держите нас здесь, на земле.

Приходилось разъяснять этим молодым, безусловно храбрым, но пока совершенно неопытным летчикам, что в воздух поднимаются, чтобы бить врага, а не для того, чтобы быть битым.

В один из дней на полевой аэродром, где в конце 1942 года базировался наш 653-й полк, приехал

начальник политотдела 274-й истребительной авиадивизии полковник Волков. Когда полковник оказался

на стоянке эскадрильи, Адиль Кулиев не выдержал и обратился к нему с тем же вопросом.

– Придет и ваше время, товарищ сержант, – спокойно ответил Волков. – А пока учитесь, перенимайте

опыт командиров. Это очень пригодится в бою.

Полковник Волков считался опытным политработником. Он понимал настроение молодых летчиков. Но

он прекрасно знал и то, к чему приводит поспешность в боевой подготовке. Волков не раз бывал

свидетелем гибели таких вот парней лишь потому, что фашистские летчики оказывались опытнее.

В первых боях мы стремились прикрывать молодых летчиков, личным примером показывали, как надо

вести воздушный бой. По собственному опыту знаю, как это важно. Летчик, одержавший первую победу, почти сразу становился зрелым бойцом. У него появлялась вера в свои силы, он свободно чувствовал

себя в воздухе, лучше видел поле боя (а это очень важно), уверенно пилотировал самолет. И, наоборот, если в первом же бою летчик терпел поражение, то не всякий после этого находил в себе моральные


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache