Текст книги "Атакуют гвардейцы"

Автор книги: Василий Кубарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Степной фронт.

Командование Брянского фронта, планируя боевые действия на лето 1943 года, учитывало, что враг еще

достаточно силен для того, чтобы организовать серьезное наступление на одном из направлений

советско-германского фронта. (Для одновременного проведения ряда операций гитлеровцы уже не

располагали достаточными силами.)

Учитывая важность Орловского направления, как кратчайшего пути до столицы нашей Родины —

Москвы, Советское командование придавало ему самое серьезное значение. Это была открытая

местность с отсутствием серьезных водных и других естественных препятствий, она имела хорошо

развитую сеть железных и шоссейных дорог.

Важность указанного направления была велика еще и потому, что враг имел здесь большое количество

танковых соединений, значительные силы самоходной артиллерии и сильную группу бомбардировочной, истребительной и разведывательной авиации.

Поэтому Советское командование приняло решение перейти здесь к жесткой обороне с тем, чтобы

измотать фашистов, если они начнут наступление, обескровить вражеские силы, а затем после ввода

свежих резервов перейти в общее наступление и разгромить группировку врага.

Исходя из этого замысла, боевая подготовка частей строилась с таким расчетом, чтобы они могли быть не

только готовы к оборонительным, но и к решительным наступательным боям.

Вместе с оборонительными работами по укреплению позиций, наши войска, используя затишье в боевых

[88] действиях, проводили напряженную боевую учебу с тем, чтобы научить бойцов успешно бороться с

вражескими танками и самоходными орудиями, добиться стойкости в обороне.

Со штабами и офицерами отрабатывались организация взаимодействия всех родов войск, организация

противотанковой и противовоздушной обороны, борьба за завоевание господства в воздухе путем

организации аэродромов-засад, наращивание сил на поле боя. В результате подготовки на Орловском

направлении было оборудовано до шести оборонительных рубежей, глубина оперативной обороны

доходила от 40 до 60 километров, а общая глубина – до 100—120 километров.{11}

Тишина

Но пока стояла тишина. Летали лишь разведчики. Остальной летный состав напряженно учился.

Отрабатывали тактику сопровождения ИЛов, ведения воздушных боев, изучали врага, его повадки, боевую технику.

Особенно много внимания мы уделяли обучению молодых летчиков. Были они и в моей эскадрилье —

Хитров, Лапшенков, Попов. Веселые, задиристые ребята... Все рвались в бой, горели желанием сразиться

с фашистами.

До первого боевого вылета мне пришлось со всеми изрядно «повозиться». Отрабатывал с ними технику

пилотирования самолета на малых, средних и больших высотах, тренировал полетам парой, звеном, эскадрильей. Особое внимание уделял взлету с полевого аэродрома ограниченного размера и посадке.

Помнится, вылетел с Лапшенковым на групповую слетанность в паре. Перед взлетом я наказал ему: во-

первых, не отставать, во-вторых, держать интервал не больше и не меньше 75—100 метров, в-третьих, работать в полете преимущественно не ручкой, а газом.

Мы поднялись на высоту 2000 метров. Я начал выполнять вираж с креном 40—45 градусов. Лапшенков

на виражах работал плохо. И на внутреннем, и на [89] внешнем отставал, проваливался вниз, перегонял.

При пикировании держался выше и отставал. В результате меня, своего ведущего, он не видел. В этом же

полете у молодого летчика наблюдался еще один существенный недостаток: он летал вяло и неуверенно.

Когда мы приземлились, я подозвал к себе Лапшенкова и спросил:

– Как, по-вашему, мы выполнили этот полет?

Лапшенков, конечно, видел свои ошибки в воздухе и теперь смущенно молчал. Я сказал ему:

– Вы летчик-истребитель, и под этим углом зрения должны рассматривать все, что делаете, Вам скоро

придется летать в бой. Вам доверят не только самолет, но и жизнь вашего командира. Я уже не говорю о

том, что и ваша жизнь для Родины дорога. А так, как вы летали сегодня, – провоюете недолго. Собьют и

вас, и вашего ведущего. – И я разъяснил Лапшенкову его ошибки.

Ошибки на виражах молодой пилот допустил потому, что не было координирования действий, работал

ручкой, резко давал газ. Частично это объяснялось неумением. Однако главная причина состояла в том, что он плохо следил за моими эволюциями. Поэтому запаздывал и отставал.

Почему Лапшенков неправильно пикировал? Когда я вводил истребитель в пике, он еще шел по прямой.

Ему казалось, что если он одновременно со мной начнет пикировать, то обгонит меня. Это неправильное

представление. Наоборот, чем выше он находился, тем скорее обгонял меня. И главное, стеснял мой

маневр. Ничего не видя, летчик мог в этом положении потерять ведущего.

Вялость Лапшенкова можно объяснить тем, что он полностью еще не осознал, что летает на боевой

машине, и что не сегодня-завтра ему придется идти в бой.

Пара – основная тактическая единица. В истребительной авиации это фактически один экипаж.

Поэтому летчики должны работать максимально слаженно, точно, четко. И если в паре летчики будут

поддерживать друг друга, понимать с полуслова, то ни один враг к ним не подступится. Такая пара

непобедима.

Большую работу с молодыми пилотами проводила и партийная организация. Организовывались встречи

с [90] опытными летчиками, летно-тактические конференции и другие мероприятия.

Мне запомнилась одна беседа капитана А. И. Самохвалова. Состоялась она в мае и посвящалась маневру

истребителя в бою.

Самохвалов – ветеран полка. Он дрался с фашистами еще в Керчи. В боях за Великие Луки и Демянск

уничтожил пять вражеских самолетов, опыт имел большой, и ему, безусловно, было о чем рассказать.

... Стоял солнечный, теплый день. Летчики расположились прямо на молодой траве возле самолета

командира третьей эскадрильи. Капитан обвел внимательным взглядом сидевших пилотов. В их глазах —

любопытство, ожидание. Все они – и Хитров, и Лапшенков, и Дубов – вчерашние курсанты. Некоторые

из них еще не летали на боевое задание. И Самохвалов понимал, как важно сейчас доходчиво рассказать

молодым об особенностях воздушного боя, о тех ошибках, которые обычно допускают необстрелянные

летчики.

– Как известно, излюбленным методом вражеских истребителей является нападение сверху, – начал он.

– Как «мессершмитты-109», так и «фокке-вульфы-190» вступают в бой при выгодном положении, имея

преимущество в высоте. После атаки фашистские истребители уходят с набором высоты, чтобы занять

выгодную позицию для повторного удара.

Кроме того, гитлеровцы появляются над целью группами. Их тактика в этом случае проста. Когда

советские истребители вступают в бой с одной группой, другие внезапно нападают на наши самолеты.

Этот маневр врага был своевременно разгадан, и наши летчики стали строить боевой порядок

эшелонированно по высоте, выделялась ударная группа и группа прикрытия. При таком построении

достигались значительные преимущества в воздушном бою с вражескими истребителями.

– В воздушном бою, – продолжал рассказывать Самохвалов, – фрицы максимально применяют

вертикальный маневр, особенно МЕ-109. Вражеские истребители всюду стараются атаковать сверху вниз, с последующим уходом вверх, с тем, чтобы обеспечить себе выгодную позицию для повторной атаки.

Если фриц атакует снизу, то он быстро уходит с отворотом вниз, [91] затем с большой скоростью

устремляется вверх. Поэтому борьба за высоту – одно из условий победы. И здесь нужно умело

применять и вертикальный, и горизонтальный маневр.

Но бывают случаи, когда приходится вступать в бой, имея невыгодное положение в высоте.

Боевая практика учит, что если противник атакует сверху, то следует стать в вираж и идти в лобовую

атаку, а затем начать бой на вертикали. При внезапной атаке врага надо делать энергичный вираж с тем, чтобы выйти из-под огня противника, а потом, судя по обстановке, вступать в бой. В этом отношении

показателен бой, проведенный командиром второй эскадрильи.

«Фоккеры» имели преимущество в высоте и внезапно атаковали. Командир группы предупредил

летчиков по радио об опасности и, резко развернувшись, пошел в лобовую атаку. Вражеские самолеты

стали уходить вверх. Ведущий со своим напарником пошел за ними и на высоте 4000 метров догнал. Не

вступая в бой, «фокке-вульфы» ушли, применив пикирование.

Надо сказать, что уход пикированием – это единственное, что дает «фоккеру» возможность удрать. На

вираже и на вертикали его можно бить.

А вот еще пример. Когда я пикированием атаковал Ю-87, за мной гнался «мессер». Ведомый атаковал его

сбоку. «Мессер» свечой пошел вверх. Ведомый за ним и тремя очередями сбил.

– Но как должен поступать летчик, когда он идет по вертикали, а за ним гонится «мессер»? – обратился

Самохвалов к летчикам.

Пилоты молчали, выжидающе посматривали на капитана.

– Ну, кто скажет?

– Надо уходить полупетлей с последующим разворотом, – наконец проговорил Сергей Хитров.

– В таких случаях надо делать боевой разворот. Такой маневр позволяет выйти из-под удара и атаковать

противника в хвост. – И Самохвалов тут же подробно разобрал действия летчика.

– Главное в воздушном бою, – продолжал капитан, – не ходить по прямой, а все время делать

различные эволюции, постоянно наблюдать за товарищами, внимательно следить за задней полусферой.

[92]

Чтобы бить врага, надо знать его уловки, его материальную часть, отлично владеть своим самолетом...

Такие выступления многое давали молодым, необстрелянным летчикам.

Много сил и энергии отдавали этой работе заместитель командира полка по политчасти майор Прокофьев

и секретарь партбюро Виктор Аненков.

Здесь я должен отметить, что большую помощь летчикам оказывала также корпусная газета «Советский

патриот», которую редактировал С. А. Ершов. На ее страницах регулярно печатались материалы о

лучших летчиках корпуса под рубриками «Из боевого опыта», «Из опыта последних боев» и т. д.

В бою решают секунды

Наконец, настал день первого боевого вылета.

Ведомым у меня стал сержант Сергей Хитров. Небольшого роста, быстроглазый, энергичный, он

понравился мне с первой встречи. Да и летал он хорошо, был не по годам серьезным, смышленым

пареньком.

В заданное время пришли в район прикрытия наземных войск. Было это недалеко от города Болхова.

Прошло минут пять, не больше, как из-за небольшой тучи на нас свалились четыре ФВ-190. Несмотря на

внезапность вражеской атаки, мы с Хитровым все же ушли из-под удара. Гитлеровцы пошли на новую

хитрость – рассредоточились по высоте. Стоило одному из нас зазеваться, отстать, как неминуемо попал

бы под огонь одного из четырех «фокке-вульфов».

Я сразу разгадал тактику фашистов.

– Держись лучше, Хитров, не отрывайся, – передал ведомому по радио.

И все же при выходе из очередной фигуры Хитров не справился с техникой пилотирования или же не

понял моего маневра и отстал. Тотчас же по его самолету ударил «фокке-вульф». В стабилизаторе ЯКа

появились пробоины. Вторую очередь гитлеровцу сделать не пришлось. Я резко бросил свой самолет

вниз и почти в упор прошил «фоккера» поперек фюзеляжа...

Воздушный бой продолжался. Потеряв один самолет, гитлеровцы стали осторожней. Но все же

численный [93] перевес давал о себе знать. К тому же сержант Хитров не мог уже свободно

маневрировать. ЯК плохо слушался рулей глубины и с трудом уходил из-под прицельного огня фашистов.

Обстановка складывалась не в нашу пользу. Все зависело теперь от выдержки и находчивости сержанта

Хитрова. Первый бой молодого летчика – и такая сложная ситуация. Мне пришлось стать на место

ведомого и отбивать яростные атаки «фокке-вульфов». Хитров со снижением уходил на свою

территорию. На душе полегчало лишь тогда, когда в районе патрулирования появилась новая пара ЯКов.

Гитлеровцы заметили наши самолеты и, выйдя из боя, скрылись в голубизне весеннего неба.

Сержанта Хитрова в первом бою подбили, но он ушел из боя непобежденным. Летчик дрался смело, решительно, в трудной обстановке не струсил, не спасовал.

В последующем Сергей Хитров сражался на многих фронтах и зарекомендовал себя воздушным бойцом

высокого класса. Но вспоминая свой первый боевой вылет, он часто говорил товарищам:

– В бою решают секунды. Взаимная выручка – основа победы.

Верно говорил Хитров. Из своего боевого крещения он извлек серьезные выводы. Он по-настоящему

понял, испытал на себе, что в бою нельзя допускать ошибок. В бою решают секунды. Цена секунды —

жизнь.

Воздушный бой над районом Болхова был не только боевым крещением для сержанта Хитрова, но явился

серьезным испытанием и для меня, сражавшегося с фашистами третий год. В первом бою после

госпиталя нога не подвела. И я еще и еще раз горячо поблагодарил врачей. Дорога в небо, дорога на

Берлин лежала для меня через новые победы над заклятыми врагами нашего народа – фашистами.

Гитлеровская новинка горит

В воздухе в эти майские дни все чаще стали встречаться вражеские истребители новой марки «Фокке-

Вульф-190».

МЕ-109 – невысотная машина, но она хорошо действует [94] на виражах. ФВ-190, напротив, имеет

большой радиус разворота и ведет бой исключительно на вертикалях. Учитывая особенности этих

истребителей, фашисты стали действовать смешанными группами.

Создавая такие группы, гитлеровцы делали большую ставку на ФВ-190, и надеялись таким образом

добиться господства в воздухе. Однако все расчеты немецко-фашистского командования потерпели крах.

Дело в том, что самолет «Яковлев-3» по своим летно-тактическим данным не уступал новейшему

фашистскому истребителю ФВ-190, а летчики 1-го гвардейского авиакорпуса, в совершенстве владевшие

материальной частью и тактикой ведения воздушного боя, с первых же дней выбили из рук врага

инициативу, уничтожив несколько десятков его хваленых истребителей.

Приведу пару примеров.

Во время патрулирования над линией фронта группы гвардии майора Федотова появились четыре ФВ-

190. Наши летчики, своевременно заметив врага, пошли в атаку. Вражеские истребители боя не приняли

и разошлись попарно. Вслед за этим, вызванные, очевидно, по радио, появились еще четыре ФВ-190 и

четыре МЕ-109. Гитлеровцы ходили парами. И если наш самолет отрывался от строя, они сразу же

набрасывались на него.

Наши летчики навязали бой фашистам и стали проводить одну атаку за другой. В первые же минуты

Иванов, зайдя в хвост вражескому самолету, сбил его. А майор Федотов в тот момент, когда пара фрицев

атаковала нашу пару, резко развернулся влево, зашел в хвост атакующему ФВ-190 и с дистанции 50—70

метров поразил его одной очередью. Старший лейтенант Березуцкий также сбил ФВ-190. Остальные

фашистские истребители ушли с поля боя.

Этот пример свидетельствует о том, что для достижения победы в бою нужна не только слетанность

пары, но и целой группы, причем слетанность не как простое единство строя, а как взаимопонимание и

взаимодействие, умение противодействовать вражеской тактике и применять свои тактические приемы.

Поучителен и следующий бой. Восьмерка истребителей, возглавляемая Ковалевым, встретила над

Болховом восемь ФВ-190 и четыре МЕ-109. Вражеские самолеты [95] ходили по четыре развернутым

фронтом. Одна из этих четверок, пытаясь атаковать наше звено, заходила в хвост. Капитан Кирьянов

опередил фашистов. Он с первой же атаки сбил ФВ-190, остальные самолеты врага стали уходить. В это

время Ковалев развернул свое звено в сторону гитлеровцев и с дистанции 50 метров также поджег ФВ-

190. Потеряв два самолета, фашисты ушли и больше не появлялись.

Не менее интересен и дальнейший ход воздушного боя, в котором участвовали одни «фокке-вульфы-

190», только что подошедшие к месту сражения.

Их было восемь. В период сближения Ковалев заметил, как один вражеский самолет подкрадывается к

нашему самолету. Ковалев незамедлительно бросился на помощь товарищу, развернул свою машину и с

дистанции 80 метров сбил фашиста. Вслед за этим младший лейтенант Гуськов увидел, как другой ФВ-

190 атаковал нашего ЯКа. Летчик пошел в лобовую атаку. Фриц переворотом через крыло с

последующим пикированием пытался уйти. Но в момент переворота Гуськов поймал фашиста в прицел и

в упор расстрелял.

Гитлеровцы выжидали удобного момента для атаки. Но хитрость врага и на этот раз была разгадана.

Ковалев, находясь со стороны солнца, заметил, что одна вражеская пара пересекает путь его звену. Он

сразу же ринулся навстречу фашистам и с короткой дистанции сразил одного из них.

Этот бой еще раз доказал, что для достижения победы нужны четкое взаимодействие, умелая

организация воздушного боя. Она включает в себя такие элементы: первое – осмотрительность, начиная

со взлета и кончая заруливанием на стоянку. Не отрываться от напарника и следить один за другим.

Стараться первым заметить врага и первым навязать ему бой, беря тем самым инициативу в свои руки; второе – каждый летчик должен стремиться к тому, чтобы открывать огонь с близкой дистанции, ибо

поражаемость противника от такого огня наибольшая, для этого использовать внезапность; третье —

завоевать преимущество в высоте, так как исход боя во многом зависит от того, на чьей стороне окажется

господство в высоте.

Первые встречи с фашистской новинкой убедили летчиков полка в том, что «Фокке-Вульф-190» можно

[96] бить. Подводя итоги очередного дня боевой работы, Зворыгин обратил внимание летчиков на

уязвимые места нового вражеского самолета. Это – бензобаки, расположенные в средней части

фюзеляжа и под сиденьем летчика; масляной бак, находящийся в верхней части мотора, который покрыт

тонкой броней; мотор и кабина летчика.

– Эти слабые места надо знать и направлять свой огонь прежде всего на них, – подчеркнул командир

полка. – Атаковать «Фокке-Вульфа-190» лучше и удобнее всего сзади или под ракурсом 0/4 и 2/4.

Блокировка орловского аэродрома

В полк поступил приказ – блокировать аэродромы Мезенка и Орел-гражданский. Мы, истребители, должны были выйти на цель на пять минут раньше штурмовиков и до их подхода не дать взлететь с

аэродромов ни одному фашистскому самолету.

Согласовали свои действия со штурмовиками.

8 июня в 11.34 истребители поднялись в воздух. Ведущий подполковник Зворыгин распределил силы

следующим образом: группа из шести ЯК-1 во главе со старшим лейтенантом Головиным блокирует

аэродром Мезенка. Моя шестерка блокирует аэродром Орел-гражданский. Командир полка во главе

восьмерки ЯК-1 патрулирует выше этих двух групп и прикрывает наши действия.

Операция была хорошо задумана и разработана в деталях. Но как часто бывает на войне, во время

осуществления плана случилось непредвиденное.

На выполнение боевого задания мы вылетели в плохую погоду. Облачность 9—10 баллов, высота нижней

кромки – 800—1500 метров. Несмотря на сложные метеоусловия, наша группа безошибочно отыскала

вражеский аэродром и заблокировала его, что называется, намертво.

Для гитлеровцев появление ЯКов явилось полной неожиданностью. Сверху хорошо просматривался

аэродром, на котором стояло рассредоточенно большое количество бомбардировщиков. Я насчитал до 50

Ю-88 и ХЕ-111. [97]

Мы сделали два круга над аэродромом. Земля молчала. Пошли на третий. И тут по самолетам фашисты

открыли шквальный огонь из зенитных орудий и зенитно-пулеметных установок. Группа

рассредоточилась.

Барражируя над аэродромом, мы с тревогой посматривали – не покажутся ли наши штурмовики. По

времени они должны были уже штурмовать аэродром, но их все не видно. Это грозило серьезными

последствиями. Ясно, что фашисты успели сообщить по радио о нашем «визите» на соседние аэродромы

и оттуда вот-вот прибудут истребители-деблокировщики.

– Набрать высоту, – приказал я летчикам своей группы. И вовремя! На горизонте появились вражеские

самолеты. Они шли плотным строем, чуть ниже нас.

Я завязал бой с ФВ-190 и двумя МЕ-109. В тот момент, когда фашист попытался отвернуть в сторону, длинная пушечно-пулеметная очередь впилась в его самолет. Оставляя за собой черный шлейф дыма, ФВ-190 круто пошел вниз.

В эту минуту ко мне пристроились Попов. Хитров, Пономарев. Ведомым у меня был, ставший к тому

времени младшим лейтенантом, Сергей Хитров. Он уверенно держался в полете, решительно атаковал

«мессершмиттов». Как ведущий группы, я свободно маневрировал, не опасаясь, что ведомый может

отстать.

Выйдя из атаки и набрав боевым разворотом высоту, замечаю, что пару Килоберидзе-Лапшенкова

атакуют четыре фашистских самолета. Пользуясь преимуществом в высоте, мы с Хитровым

стремительно бросились на выручку товарищей. Враг слишком самоуверен и нагл, он не заметил нашего

маневра и оказался под огнем. Прицельной очередью с короткой дистанции младший лейтенант Попов на

вираже сбил второй ФВ-190. Самолет клюнул носом и, войдя в отвесное пике, не вышел из него до самой

земли.

Время пребывания над вражеским аэродромом подходило к концу. Пора уходить домой. Подаю команду

своей группе. И тут случилась беда. Младший лейтенант Лапшенков забыл об осторожности, не произвел

при уходе из района аэродрома противозенитного маневра [98] и попал под вражеский снаряд.

Мгновение – и ЯК разлетелся в воздухе на отдельные части.

Жаль Лапшенкова! Это был его четвертый или пятый боевой вылет. Сколько раз, возвратившись из

полета, говорил ему, чтобы он был более осмотрителен в воздухе и требователен к себе. Не пошли на

пользу мои советы. За пренебрежение к советам старших поплатился своей молодой жизнью.

Хорошо дрались и летчики группы старшего лейтенанта Головина. При подходе к цели они обнаружили

на аэродроме Мезенка 30 вражеских бомбардировщиков и 6 истребителей. Самолеты были

рассредоточены. Фашисты открыли сильный зенитный огонь из всех видов оружия, включая турельные

установки бомбардировщиков. Маневрируя в зоне огня, ЯКи выполнили несколько штурмовых атак по

аэродрому, образовали пять очагов пожара. На обратном пути в бою с двумя ФВ-190 старший лейтенант

Ковенцов сбил один самолет.

Тяжелый бой пришлось выдержать шестерке ЯКов, возглавляемых капитаном А. Н. Самохваловым.

С самого начала бой принял ожесточенный характер. Одна пара вражеских истребителей атаковала

ведущего группы. Адиль Кулиев предупредил его по радио об опасности. Капитан А. Н. Самохвалов

развернулся на 180 градусов и во встречной атаке сбил «фоккера». Вскоре Несвяченный сбил второго. В

тот момент, когда наши летчики дрались с «фоккерами», на них напала третья пара истребителей. На

помощь поспешил А. Кулиев. На его истребителе была установлена 37-миллиметровая

экспериментальная пушка. Это мощное оружие полностью себя оправдало. Понадобилось всего лишь

три снаряда, чтобы фашистский самолет развалился в воздухе. Сбив одного стервятника Кулиев тут же

направил свой истребитель на другую вражескую пару, но она поспешно ушла из района боя.

Вдруг на самолете А. Кулиева «зачихал» мотор, стрелки бензобаков стояли ниже нуля. Летчик тут же

перевел истребитель в пикирование и стал выходить из боя. Хорошо, что фашисты не заметили этого

маневра. Иначе пришлось бы Кулиеву плохо.

Линия фронта тогда проходила по притоку Оки – Зуше. Выбрав площадку на восточном берегу, Кулиев

[99] пошел на посадку. Сел он с выпущенным шасси. По инструкции этого делать не разрешалось. При

вынужденной предписывалось садиться на фюзеляж. Правда, в этом случае неминуемы повреждения

самолета. Но это меньшее зло, чем гибель летчика. Ведь самолет мог угодить в воронку.

– Мне стало жаль такой прекрасный самолет, – объяснил А. Кулиев командиру полка свое решение, —

и я рискнул.

Риск не оправданный, конечно!

Одна за другой сделали посадку на своем аэродроме все три группы. Потери только у меня —

Лапшенков. Наши летчики сбили и уничтожили на земле 12 вражеских самолетов. И все же операция

прошла не совсем удачно. Подвели штурмовики. Как выяснилось позднее, они дошли до линии фронта, но из-за плохой погоды вынуждены были вернуться.

Предоставленные самим себе, истребители правильно оценили обстановку и умело провели трудный

воздушный бой над вражескими аэродромами. Дважды отбивались на обратном пути от превосходящих

сил фашистов, не потеряв больше ни одного самолета. Наше новое молодое пополнение в этом вылете

показало в основном хорошую боевую выучку и слаженность.

За этот воздушный бой командующий 15-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации Н. Ф.

Науменко наградил многих летчиков полка боевыми орденами, в том числе и меня – орденом

Александра Невского.

Гроза приближается

Начиная с 8 июня, боевые действия истребителей активизировались. Летчики полка все чаще посылались

в район боев наземных войск. И все чаще происходили схватки с врагом.

Надо сказать, что к этому времени значительно улучшилось руководство действиями истребителей, благодаря внедрению в практику станций наземного наведения. В боевых порядках пехоты находился

обычно опытный авиационный командир, который, пользуясь радиосвязью, координировал действия

летчиков, своевременно предупреждая их об опасности, нацеливал в [100] нужном направлении. Это

значительно повышало эффективность действий истребителей. На участке фронта, о котором идет речь, действовала наземная станция авиационного наведения 1-го гвардейского истребительного корпуса «Ива-

3».

11 июня, в 7.50 с командного пункта 61-й армии запросили выслать истребители. Через десять минут

четверка ЯКов, ведомая Павловым, уже находилась в воздухе. В районе расположения штаба армии на

высоте 600 метров группа вступила в бой с фашистским разведчиком ФВ-189 и прикрывавшими его

двумя ФВ-190. «Раму» атаковал ведомый Павлова – сержант Медведев. С дистанции 150 метров он

открыл огонь по врагу и сбил его. Фашистский корректировщик упал недалеко от командного пункта

армии.

В 11.35 четыре ЯК-1 во главе с младшим лейтенантом Ветровым взлетели на прикрытие наземных войск

в районе Будоговищи. Через пять минут встретились и вступили в бой с восьмеркой ФВ-190. Бой

проходил в районе Алтухово на высоте 1500 метров. Сержант Несвяченный сбил один самолет, младший

лейтенант Ветров – тоже один. Из самолета, сбитого Несвяченным, летчик выбросился на парашюте.

Его взяли в плен бойцы 61-й армии.

В этот день летчики 65-го гвардейского истребительного авиаполка прибавили к своему счету еще два

сбитых фашистских самолета. Одного ФВ-190 удалось сбить мне в районе деревни Милые Голубочки, а

второго уничтожил Хитров в районе Железницы.

Вот как это произошло.

В составе шестерки истребителей гвардии капитана Пленкина я летал на прикрытие наземных войск в

районе Будоговищи. Четверка во главе с Пленкиным шла ниже, а мы с Хитровым выше.

Во время полета вошли в облачность, а когда выскочили в просвет, то заметили четырех ФВ-190, шедших

встречным курсом, метров на 300 ниже.

Я решил атаковать врага, предупредив об этом по радио своего ведомого. Тотчас же стал заходить на

вторую вражескую пару. Хитров ни на шаг не отставал от меня, точно повторял мои эволюции.

«Фоккеры» заметили нас, и тут началось! Одна пара стала в вираж, вторая, выполнив боевой разворот,

[101] сверху свалилась на Хитрова. Пришлось выручать ведомого.

В ходе боя еще раз встретились с этой парой «фоккеров». Я подошел к ведомому на близкое расстояние и

короткой очередью сбил его. Самолет врага сорвался в штопор и врезался в землю.

Начало положено. Но в тот момент, когда я выходил из атаки, ко мне в хвост зашел фашист. Хитров

сделал резкий маневр и увидел врага перед собой. Он дал длинную очередь и «прошил» врага.

Фашистский истребитель начал падать вниз.

Так Хитров открыл свой счет сбитым врагам.

Командир корпуса генерал-лейтенант авиации Белецкий за образцовое выполнение боевого задания и

проявленные при этом мужество и отвагу от имени Президиума Верховного Совета СССР наградил

Сергея Степановича Хитрова орденом «Красная Звезда».

* * *

Войска Брянского фронта пополнялись беспрерывно. На прифронтовые станции Выползово и Скуратове

прибывали днем и ночью эшелоны с войсками и боевой техникой. Летчики 65-го гвардейского полка всю

вторую половину июня главным образом прикрывали тыловые объекты в своей зоне, районы выгрузки и

сосредоточения войск.

Районом боевых действий перед началом летнего контрнаступления наших наземных войск были

магистрали железнодорожных узлов Горбачево – Арсеньево – Белев. В эти районы подходили войска и

техника. Авиация врага пыталась наносить удары с воздуха по сосредоточению резервов Красной Армии, разрушить железнодорожные станции, сорвать планы предстоящих наступательных операций.

Непрерывным патрулированием организовывалось прикрытие высадки войск, обеспечивалась

безопасность их движения к местам сосредоточения и непосредственно у линии фронта. Вражеские

бомбардировщики и истребители рыскали повсюду, отыскивая цели. Наши летчики встречали врага и

били его.

Почти ежедневно завязывались бои.

В один из этих дней отличилась пара младшего лейтенанта [102] Попова. В ходе боя с четверкой ФВ-190

под ударом оказался комсомолец Пономарев. Он был атакован на встречном курсе. Уходя из-под огня, Пономарев отвернул в сторону. Трасса прошла мимо. Ведущий младший лейтенант Попов, спасая

товарища, резко развернул свой самолет и в лоб атаковал «фоккера». От меткой очереди он задымил и со

снижением ушел на свою сторону.

Через несколько минут Попов заметил выходящего из пикирования ФВ-190. Подошел на дистанцию 50

метров и в упор расстрелял его.

Затем на высоте 3500 метров Попов и Пономарев одновременно атаковали третьего «фоккера». Атаки

были произведены в тот момент, когда вражеский летчик пытался зайти в хвост одному из наших

самолетов. С дистанции 200 метров Попов открыл огонь и вел его до тех пор, пока стервятник не рухнул

вниз.

Этот бой явился настолько поучительным, что о нем подробно рассказала в одном из своих номеров

корпусная газета «Советский патриот».

Но чаще встреч в конце июня не было. Гитлеровцы, видимо, преднамеренно придерживали свою

авиацию, не поднимали ее в воздух, чтобы не раскрыть своих карт.

... Гроза приближалась. Теперь ее прихода ожидали со дня на день. Чувствовалось, что ни сегодня, так

завтра она разразится. Никто не брался предугадать, в какую форму она выльется. Но что она будет

уничтожающей – знали все.

Широкая орловско-курская дуга была подобна луку, тетива которого натянута до предела. Стоит

прикоснуться к ней, как вложенная стрела стремительно рванется к цели. Стрела эта, по заявлению самих

гитлеровских генералов, нацеливалась в сердце России. Ее удар должен был протаранить оборону

советских войск, за которым последовал бы их разгром. И чтобы противостоять этому мощному удару, требовалось обладать не только силой, но и несгибаемой стойкостью, мужеством и отвагой. Как показали

последующие события, советские солдаты устояли, выдержали колоссальный натиск, а затем сами

перешли в контрнаступление и разгромили врага. [103]