Текст книги "Атакуют гвардейцы"

Автор книги: Василий Кубарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Они сломили сопротивление гитлеровцев и умелым обходным маневром блокировали остатки вражеских

войск, засевших в крепости.

Фашисты сражались с яростью обреченных. Густым тяжелым дымом обвиты древние стены. Гудит

земля, гудит небо. С пронзительным воем проносятся мины. Гулко ухают пушки. Мелкой, звонкой

дробью рассыпаются пулеметные очереди. Беспрерывно, удар за ударом наносят по осажденной

крепости экипажи самолетов [54] 1-го бомбардировочного авиакорпуса и 1-го штурмового авиакорпуса.

Перед истребителями 274-й авиадивизии поставлена тройная задача: прикрывать боевые порядки наших

войск, обеспечить действия своей бомбардировочной и штурмовой авиации; не допустить сбрасывания

грузов вражескому гарнизону, блокированному в Великих Луках.

Один за другим истребители взлетают с аэродрома. Бои завязываются мгновенно. Передышки нет.

Фашисты стянули в район Великих Лук большое количество авиации.

А на завтра, 30 декабря, снова началась напряженная боевая работа. Эти два дня были ознаменованы

решающими боями советских наземных войск. Поэтому и враг бросил в бой столько авиации.

Бои следовали один за другим. Летчики забывали об отдыхе, усталости, о еде. Прилетев на свой

аэродром, они просили только об одном: «Скорее заряжайте машины». Их заряжали, и летчики снова

улетали на задание, и опять возвращались с победой. Бои заканчивались с наступлением сумерек.

Об интенсивности воздушных боев в этот период свидетельствуют политдонесения замполита полка Г.

Прокофьева в адрес начальника политотдела 274-й авиадивизии. В одном из них говорится, что с 27

декабря 1942 по 7 января 1943 года проведено восемь групповых боев, в ходе которых сбито девять

вражеских самолетов. Среди отличившихся – старший лейтенант М. П. Лебедев, сбивший «мессера» и

«юнкерса», капитан А. М. Самохвалов, сбивший ХЕ-111; старший лейтенант М. Г. Волченков 21 декабря

1942 года продолжал бой на поврежденном самолете и сбил МЕ-109, а затем благополучно посадил

истребитель на своем аэродроме{1}.

Наступил последний день 1942 года. Заканчивался год кровопролитных и жестоких сражений с немецко-

фашистскими захватчиками на Дону и Кубани, в Крыму и на Кавказе, под Ленинградом и Севастополем, Воронежем и Великими Луками. Заканчивался год [55] героической обороны Сталинграда и

последовавшего за ней разгрома одной из лучших группировок фашистских войск во главе с

фельдмаршалом Паулюсом.

Сколько проведено боев за этот год! Но летчикам, командирам, инженерам, авиационным механикам в

этот праздничный вечер казалось, что прошло значительно больше времени. Настолько этот год был

насыщен событиями и боями, трудом и победами.

Действительно, кто бы мог сказать, что новый, 1943 год 653-й истребительный авиационный полк будет

встречать в числе лучших! За этот период в полку выросло немало настоящих мастеров воздушного боя.

Среди них Якубов, Гуськов, Волченков.

В минуту, когда радио донесло до землянок победный звон Кремлевских курантов, поднялись стаканы, армейские кружки и прозвучали здравицы за одержанные победы, за героев боев, за командиров.

Но даже в эти торжественные минуты мы не забыли тех, кто не мог придти и сесть за праздничный стол, о тех, кто погиб в воздушных боях, чьи имена мы никогда не забудем. В торжественном молчании мы

подняли стаканы за павших смертью героев.

Вечная слава им!

Атакует Ковенцов

В дни напряженных боев декабря и января в партию вступили лучшие люди полка. В перерыве между

боями воины заходили в свои землянки, садились за стол и писали заявления: «Прошу принять меня в

ряды партии Ленина. Клянусь свое партийное звание пронести незапятнанным через все бои и походы».

На одном из партийных собраний обсуждалось заявление молодого летчика-комсомольца Ковенцова. В

это время объявили тревогу. Собрание было прервано. Все бросились к самолетам.

Когда шестерка ЯК-1 подошла к линии фронта, Ковенцов заметил четырех «мессеров». По приказу

командира он ринулся в атаку. Но в ходе боя получилось так, что по своей неопытности он отошел от

товарищей и оказался один. Однако это его не смутило. [56]

Ковенцов не дрогнул и дрался до тех пор, пока «мессеры» не отступили.

Ковенцов полетел дальше. Он решил разыскать своих товарищей. Но по пути ему пришлось еще один раз

драться. Над линией фронта к одному нашему штурмовику привязался «мессер». Штурмовик был на

волосок от гибели.

– Спасти боевого товарища! – И Ковенцов направил свой истребитель на врага. Дистанция быстро

сокращалась. Ковенцов подошел к фашисту почти вплотную. Дал три коротких очереди, и «мессер»

рухнул на землю. Наш ИЛ был спасен.

Спустя несколько дней Ковенцов снова дрался один против шести «мессеров». В этом бою он превзошел

самого себя. Молодой коммунист уничтожил три фашистских стервятника.

Так сражались все летчики полка.

Битва за Великие Луки продолжалась. Вот несколько строк из журнала боевых действий за 8 января 1943

года: «Полк провел восемь самолето-вылетов на прикрытие наземных войск. Провели три воздушных

боя. Сбили два ФВ-190, два МЕ-109 и один ФВ-189».{2}

Скупые фронтовые строки. Одни лишь цифры. Но за ними стоят героические дела летчиков полка.

Первый вылет состоялся в 10.30. Группа самолетов в составе четырех ЯК-76 (ведущий Ковенцов) вылетела на прикрытие войск. Спустя 20 минут в районе Великих Лук на высоте 1000 метров лейтенант

Якубов атаковал «фоккера». После первой же атаки вражеский самолет взорвался в воздухе.

В это время из-за облаков появилось восемь «фоккеров» и «мессеров». Сержант Лапшенков на высоте

400 метров сверху атаковал «мессера». После меткой очереди он загорелся и упал в трех километрах

северо-западнее Великих Лук.

Ковенцов и Туев вступили в бой с шестью ФВ-190. Отбив атаку фашистского летчика на самолет

старшины Туева, Ковенцов на высоте 500 метров с виража атаковал подвернувшийся ФВ-190 и сбил его.

Самолет упал в районе Семеново и при ударе о землю взорвался. [57]

Затем Ковенцов после третьей атаки сбил еще один ФВ-190, который упал в районе Кикино.

В 11.00 в воздух ушла очередная группа наших самолетов. В этом вылете вновь отличился лейтенант

Якубов. Ведя бой с четверкой МЕ-109, он атаковал и сбил один вражеский самолет. Но и Якубову

пришлось туго. Его самолет оказался подбитым, и он совершил вынужденную посадку.

Этот день запомнился еще одним событием. В полк прибыл сержант Лобутев, не вернувшийся ранее с

боевого задания. 6 января во время боя с МЕ-109 он потерял группу и возвращался в район ожидания. По

пути встретился с двумя ХЕ-111 на высоте 2000 метров. Лобутев произвел две атаки по ведущему.

Вражеский самолет задымил и со снижением пошел на запад.

Затем Лобутев атаковал второго ХЕ-111. Но тут он увидел, что первый самолет продолжает полет и

решил добить его. Около Новосокольников наш сержант настиг и сбил фашиста.

Возвращаясь после боя, Лобутева внезапно атаковал «мессершмитт». Над Великими Луками сдал мотор, и наш летчик произвел вынужденную посадку.

Воздушный бой – это максимальное напряжение физических и моральных сил. В бою летчик все время

настороже. Его чувства обострены до предела. Чтобы не оказаться под ударом, он обязан видеть все, что

делается вокруг. Не зря среди летчиков родилась шутка: «Голова у истребителя на шарнире. Вращается

на 360°».

В бою летчик должен проявлять исключительно высокую реакцию на изменение воздушной обстановки, в считанные секунды принимать единственно правильное решение, мгновенно открывать огонь по

вражескому самолету.

Естественно, такое напряжение влечет за собой усталость. В итоге притупляется бдительность, замедляется реакция. В бою же, порой, достаточно промедлить доли секунды, как окажешься под огнем

врага.

Как-то восьмерка ЯКов возвращалась с боевого задания. По приказу ведущего капитана Кудленко

летчики сомкнулись в плотный строй и перешли на бреющий полет, чтобы скрытно подойти к своему

аэродрому. И в этот момент ведущий вдруг насчитал в строю не восемь, [58] а девять самолетов. Справа

замыкающей шла К. Блинова. К ней-то и пристроился гитлеровский летчик. Не долго думая, ведущий

сделал небольшую горку, а затем скольжением направил свой самолет на вражеский истребитель.

Фашистский летчик, поняв, что его маневр разгадан, не стал дожидаться атаки. Он тут же развернулся на

180° и пошел на свою территорию.

Это произошло потому, что, находясь на своей территории, летчики ослабили внимание. Этим и

воспользовался гитлеровец, которому не составило бы труда при заходе на посадку поочередно

расстрелять наши самолеты. И первой жертвой стала бы К. Блинова.

Вот почему при каждом удобном случае я старался предоставить летчику отдых. Хотя делать это, признаться, было нелегко. Летчик, которого не брали в очередной полет, обычно выражал недовольство, доказывал, что он совершенно не чувствует усталости.

С рассветом 14 января полк получил боевое задание: прикрыть действия наземных войск.

И вот уже полк под командованием М. Н. Зворыгина в составе трех эскадрилий подходит к линии фронта.

Кудленко, который шел ведомым у командира полка, заметил, что восемь МЕ-109 занимают исходное

положение для атаки по самолетам третьей эскадрильи.

– Самохвалов, слева выше восемь МЕ-109.

Но командир эскадрильи и сам видел вражеские истребители. Завязался бой.

На протяжении всего времени патрулирования летчики вели воздушные бои с превосходящими силами

врага. В этом бою был подбит самолет командира, и он вышел из боя.

После посадки летчики еще не успели придти в себя, как командир дивизии приказал по телефону:

– Через 20 минут подготовиться к очередному вылету.

Поспешность генерала была понятна. Над Великими Луками шло воздушное сражение. С обоих сторон

подходили все новые группы самолетов. Фашисты старались прорвать наш истребительный заслон и

обрушить бомбовый груз на советскую пехоту.

Этого нельзя было допустить. Но за 20 минут просто невозможно подготовить все самолеты. После

доклада командиру дивизии он распорядился выслать к указанному [59] времени все самолеты, которые

будут подготовлены к вылету.

Тем временем техники, механики, оружейники делали свое дело. Козлов, Гончаров, Корнилов, Дементьев, Прохоров осматривали вернувшиеся из боя самолеты, устраняли мелкие повреждения, заправляли горючим, снаряжали боекомплект. И вот уже следуют доклады:

– Подготовлено пять самолетов, – сообщает инженер второй эскадрильи В. Маслов.

– К вылету готовы четыре, – докладывает инженер первой эскадрильи К. Барковский.

В третьей эскадрилье к этому времени оказались готовыми три самолета.

Самолеты один за другим выруливают на старт и уходят в небо. Восьмерку ЯКов ведет капитан Г.

Кудленко, во главе четверки – майор Г. Прокофьев. В районе Великие Луки – Лахны – Федьково на

высоте 4000 метров летчики встретили шесть МЕ-109 и четыре ФВ-190. Бой завершился блестящей

победой наших летчиков. Пять из десяти (четыре «мессера» и один «фоккер») были сбиты. Один упал

западнее Великих Лук, второй – в районе Чудрово, третий – у деревни Колетино, четвертый – у

деревни Кобылино и пятый – в районе Боровицы.

В этом бою был тяжело ранен командир первой эскадрильи капитан Г. Кудленко. При выполнении

разворота для очередной атаки в кабине его самолета раздался треск. Приборную доску разбило

вдребезги. Кабину заволокло белым дымом. Горизонт исчез из поля видимости. Кудленко немедленно

выполнил переворот и перешел в пикирование.

И тут он обнаружил, что ранен в правую ногу. Нога потеряла чувствительность. При выводе самолета из

пикирования она соскользнула с педали, и командиру эскадрильи стоило немалых усилий, чтобы

справиться с пилотированием истребителя. Положение осложнялось еще тем, что отказал поврежденный

мотор. Винт вращался вхолостую.

Едва перетянув линию фронта, Кудленко посадил самолет на фюзеляж. От большой потери крови он так

обессилел, что не мог самостоятельно выбраться из кабины. Ему помогли подоспевшие санитар и

медсестра [60] наземной части. Они доставили его на медицинский пункт, где немедленно сделали

операцию. Ранение оказалось действительно серьезным: осколком выбило 14 сантиметров берцовой

кости.

На следующий день на самолете У-2 прибыл полковой врач А. П. Дергачев, который неотлучно

находился у постели раненого. Позже он доставил его в авиационный госпиталь в Сокольники.

15 января снова бои.

В ходе одного из них, преследуя фашистов, лейтенант Якубов оторвался от группы. На обратном пути он

заметил пару «мессеров». Летчик шел со стороны солнца и мог, не вступая в бой, уйти незамеченным. Но

так уж воспитаны советские летчики – увидел врага – бей!

Лейтенант Якубов развернулся и стремительно зашел в хвост ведомому. Последовала короткая, с

дистанции 50 метров, очередь из пушек и пулеметов, и «мессер» начал падать вниз.

Якубов устремился за вторым. Фашист не успел даже развернуться, как лейтенант настиг его и тоже

расстрелял. Две победы в одном бою достойны будущего Героя Советского Союза.

Только за 15 января летчики полка сбили одиннадцать самолетов врага. Особенно отличились Якубов, сбивший три машины, Волченков – две, Прокофьев – три.

Об одном из этих боев, проведенных лейтенантом Якубовым, в политдонесении сообщалось следующее:

«Прикрывая ИЛы, Герой Советского Союза Якубов заметил в районе цели шесть ФВ-190. Гитлеровцы

навязали бой. Своими действиями они пытались оттянуть наши истребители от цели, чтобы силами

других истребителей обрушиться на ИЛы. Этот замысел был разгадан. Старший лейтенант Якубов дал

команду по радио двум парам прикрывать ИЛы, а сам со старшим сержантом Сычевым атаковал

истребителей. Активными действиями он связал четыре ФВ-190.

Во время боя комсомолец Сычев заметил, как фашистский стервятник зашел в хвост Якубову. Сычев ни

на секунду не отставал от ведущего и стремительно пошел навстречу врагу. С дистанции 50—30 метров

меткой очередью сразил фашистскую машину. Три других [61] гитлеровца удалились с поля боя. За этот

бой Сычева наградили орденом «Красная Звезда».{3}

К концу января вражеская группировка, окруженная в Великих Луках, была полностью ликвидирована.

Какие же итоги можно подвести? К началу боевых действий на этом участке фронта в нашем 653-м

истребительном авиационном полку насчитывалось много молодых летчиков. Большинство из них плохо

летало и совершенно не умело воевать. Командование полка провело большую учебную работу и

подтянуло знания и опыт молодых до среднего уровня.

С первых же боев за Великие Луки мы встретили сильное противодействие вражеской авиации. В

октябре и ноябре, когда боевая выучка молодых летчиков была еще низкой, соотношение потерь

составляло 1:1. В последующие месяцы – декабре-январе, несмотря на то, что сопротивление врага

возрастало, на один потерянный нами самолет приходилось уже шесть сбитых фашистских самолетов, а

к концу операции – девять.{4}

Резко улучшилось управление воздушными боями. Летчики и командиры научились пользоваться радио.

Радиосвязь заняла главенствующую роль в бою. На более высокую ступень поднялось взаимодействие

пары и группы. Сократились дистанции открытия огня. Улучшилось наблюдение за воздухом. Летчики

научились извлекать из своего самолета все, на что он способен, и овладели самой важной наукой —

наукой побеждать.

«Юнкерс» горит

Вторая эскадрилья, которой я командовал, хорошо начала боевые действия над Великими Луками. Чуть

ли не каждый день вылетали на прикрытие наземных войск или для сопровождения штурмовиков, часто

завязывались воздушные бои. На счету эскадрильи имелись сбитые самолеты. Один из них уничтожил я.

А было это так.

15 декабря восьмерка ЯК-1 сопровождала самолет [62] ПЕ-2, в задачу которого входило

фотографирование главной полосы вражеской обороны.

Во время боевого вылета ничего существенного не произошло. Разведчик сфотографировал передний

край и вернулся под нашим прикрытием на свою базу.

Взяли курс на свой аэродром и ЯКи. Первым захожу на посадку. Едва шасси коснулось земли, как по

радио с командного пункта передали:

– Кубарев, взлетай. Над аэродромом «юнкерсы».

Прибавляю газ, и самолет снова устремился на взлет. Мгновенно оцениваю обстановку. Горючее на

исходе. Боеприпасы – есть. Значит, драться надо расчетливо, беречь каждый грамм бензина, пока

израсходую все боеприпасы.

Высота набрана. Закладываю ЯК в боевой разворот и вижу две большие группы «Ю-88», заходящие на

бомбежку нашего аэродрома и железнодорожной станции Старая Торопа.

Атакую группу, которая на подходе к аэродрому. Иду прямо в середину вражеского строя. Нервы

напряжены до предела, но огня не открываю. Рано. До «юнкерсов» не более 70 метров. Пора! Палец

привычно нажимает на гашетку. Гитлеровцы в замешательстве. «Юнкерсы» начинают сбрасывать бомбы, но они не достигают намеченной цели.

Враг торопится, нервничает. Ведь вот-вот мне на помощь подоспеют товарищи. Они уже взлетают с

аэродрома. Вижу, как один из бомбардировщиков отваливает в сторону. Намерение врага понятно. Хочет

все же отбомбиться по аэродрому.

Бросаюсь за фашистом. В перекрестии прицела правый мотор. Бью по нему короткой очередью. Затем

подхожу еще ближе и стреляю по бензобакам. «Юнкерс» загорелся. Некоторое время он летит со

снижением, затем переваливается на крыло и падает вниз. За ним тянется черная полоса дыма.

Налет фашистских бомбардировщиков на аэродром сорвался. Через несколько дней командующий

Калининским фронтом наградил меня за этот бой орденом Красного Знамени.

Высокая награда обязывала с еще большим мастерством и отвагой сражаться с гитлеровскими

захватчиками, [63] уничтожать их в каждом воздушном бою, не давать им пощады, мстить и мстить за

все то зло и горе, которое принесли они на родную советскую землю.

Спасибо, доктор!

Но вскоре нелепый случай надолго вывел меня из строя. Нарушение одним из летчиков правил

обращения с личным оружием чуть не стоило мне потери ноги, возможности летать на боевом самолете.

Об этом случае стоит рассказать в назидание тем молодым офицерам, которые не склонны иногда

придавать значение «мелочам». Это будет еще одним убедительным свидетельством, что в авиации, как и

в жизни вообще, нет «мелочей», что все важно и значимо в конкретно создавшейся обстановке.

В землянке – тишина. Хочу поскорее заснуть. Рано утром – вылет на боевое задание. Но сон, как назло, не приходит. Перед глазами то одна, то другая картина воздушных боев минувшего дня.

Слышу, вошел старший лейтенант Пленкин – мой заместитель по летной части. Его койка стоит

напротив моей. Он разделся, умылся и спросил:

– Командир, ты спишь?

– Делаю попытки заснуть, – ответил я и повернулся лицом к стене.

– Ну, спи, – миролюбиво сказал Пленкин, – а я займусь пистолетом. Давно не чистил и не смазывал.

Заржавел, должно быть, бедняга.

Я хотел сказать Пленкину, чтобы шел чистить пистолет в оружейную каптерку, но почему-то промолчал.

Вскоре меня начала одолевать дремота.

Вдруг в землянке грохнул выстрел. В тот же миг, словно волшебной силой, меня сбросило с койки.

Жгучая боль пронзила правую ногу. С минуту я находился словно в тумане, и только увидев кровь, понял, что пуля попала мне в ногу.

На койке, бледный, с перекошенным от испуга лицом, сидел Пленкин. В руках он держал пистолет, из

которого случайно произвел выстрел. Поняв в чем дело, я попросил Пленкина сбегать в лазарет за

врачом. Тот, [64] наконец, пришел в себя и, ни слова не говоря, выбежал на улицу.

Вскоре он вернулся с полковым врачом А. П. Дергачевым. Тот осмотрел ногу, перевязал ее.

– В госпиталь. Рана серьезная, товарищ капитан.

– А может быть тут отлежусь, доктор?

– Ни в коем случае. Еще неизвестно, что будет с ногой.

Пришлось подчиниться полковой медицине, и я оказался в госпитале. Мне повезло с самого начала.

Осматривали рану замечательные военные врачи, большие специалисты своего дела хирург Перцовский

и профессор Бурденко.

Главное, что меня тревожило: буду ли я летать? Я внимательно следил за лицами врачей, старался не

пропустить ни одного их слова. Обидно было до невозможности. Из-за такого нелепого случая лишиться

ноги и возможности летать!

Получить рану в бою с врагами – почетно. Соседи по госпитальной палате рассказывали друг другу, как, при какой ситуации их ранило в бою, и только я молчал. Рассказывать о том, что тебя «подстрелил» твой

же товарищ – не было никакой охоты.

А ведь этого могло и не случиться. Только следовало проявить настойчивость, требовательность по

отношению к подчиненному старшему лейтенанту Пленкину. Как командир эскадрильи я обязан был по

долгу службы приказать своему заместителю не нарушать установленных правил чистки оружия, направить его в оружейную каптерку. Я же не придал этому значения, промолчал, потому что и сам

иногда чистил пистолет в землянке. Да, нарушать уставы и наставления, отступать от правил хранения и

сбережения оружия нельзя ни командиру, ни подчиненному. Это я усвоил твердо и на всю жизнь, когда

поплатился за нерадивость Пленкина тяжелым ранением.

Врачи, осмотрев рану, сказали, что намерены оперировать. Буду ли я годен к летной службе после

операции – не обещали. Хирург Перцовский прямо сказал:

– Молодой человек, речь идет не о том, чтобы вам летать, а о том, чтобы спасти ногу. Ведь у вас

перебиты нерв, сухожилие и кость.

Положение с ногой оказалось серьезным. Хирург [65] настаивал на ампутации. Но я наотрез отказался.

«Лучше, – думал я, – с плохой останусь, но с настоящей».

Сделали операцию. А затем последовали долгие, изнурительные месяцы ожидания на госпитальной

кровати. Положение то улучшалось, то ухудшалось. Сотни врачебных осмотров, консультаций, комиссий, и вот, наконец, я за воротами госпиталя.

Вдыхаю свежий воздух, осматриваюсь по сторонам, радостно улыбаюсь прохожим, нетвердо ступая на

правую ногу. Три месяца не поднимался в воздух, не слышал призывного гула авиационных моторов, не

нажимал на гашетку пушек и пулеметов.

Родной полк между тем успешно воевал, участвуя в ликвидации спасско-демянской вражеской

группировки. Мои товарищи летчики Гуськов и Якубов стали Героями Советского Союза. Многих

боевых друзей, с которыми начал войну, в части уже не было. Они отдали свою жизнь за свободу и

счастье Советской Родины. [66]

Глава IV. Демянский плацдарм

В конце 1941 года фашисты, заняв Старую Руссу, двинулись дальше на восток, держа направление на

старинный русский город Валдай. Но в районе озера Ильмень советские войска остановили гитлеровцев.

Только на одном узком участке, южнее озера, им удалось форсировать реку Ловать, продвинуться вперед

и занять районный центр Ленинградской области Демянск. На дороге, ведущей от Демянска к Валдаю и

далее к автостраде Москва – Ленинград, фашисты поставили большие желтые указатели, на которых

крупным готическим шрифтом вывели: Демянск – Валдай – Москва. Но эти указатели вскоре

пришлось снять. Не только к Москве, но и к маленькому городу Валдай фашистов не пустили. Близок

локоть, да не укусишь!

Поняв тщетность своих усилий, командующий вражеской армии приказал своим войскам перейти к

обороне. Не теряя надежду на будущее, гитлеровцы продолжали удерживать плацдарм в районе

Демянска, имевший форму котла, вытянутого на восток, с узким выходом из него на запад. Местами эта

горловина в ширину не превышала трех километров.

Советское командование не могло мириться с таким положением. Перейдя в контрнаступление, наши

войска перерезали перешеек. Тогда-то и появилось сообщение Совинформбюро об окружении демянской

группировки врага.

В результате жестоких кровопролитных боев вражеские войска понесли значительные потери как в

живой силе, так и в боевой технике. Однако, не считаясь ни с какими потерями, фашисты подбрасывали с

запада все новые и новые резервы. В итоге им удалось прорваться к окруженной армии. [67]

С тех пор положение на Северо-Западном фронте стабилизовалось. Фашисты, став на удобные для

обороны рубежи, – болота, высоты, озера, – активных боевых действий не предпринимали. Наши же

части на протяжении всего этого времени вели с врагом бои, которые в сводках Информбюро отмечались

как бои местного значения.

Но в начале февраля 1943 года Советское Верховное командование решило раз и навсегда покончить с

демянской группировкой. Для обеспечения с воздуха этой операции с Калининского фронта был

переброшен 1-й истребительный авиакорпус, в состав которого входил и наш 653-й полк.

Воздушные бои начались 18 февраля и продолжались одиннадцать дней.

Если в первый день боев истребители противника в воздухе появлялись редко, то во второй день их

наблюдалось уже значительно больше. Наши летчики прилетали и докладывали, что в разных

направлениях замечены вражеские пары и четверки «фоккеров», прятавшиеся в облаках и на солнце.

Тактика этих летчиков состояла в следующем: не бросаться в первый бой, ударить внезапно, а если не

удастся, то уйти в сторону, вверх и выждать, выслеживая отставших и зазевавшихся. По такой тактике мы

понимали, что имеем дело с хорошо подготовленными фашистскими летчиками.

И это действительно было так. Сюда из Германии гитлеровцы перебросили три группы истребителей:

«Золотая Германия», «Червонные тузы» и «Берлинская молодежь». В первые две группы входили

фашистские асы, воевавшие в Испании, Франции, Англии, Африке. На борту каждого самолета были

нарисованы различные символы. При встрече в воздухе мы сразу заметили, с кем имеем дело.

Но ничего не помогло фашистскому командованию. Наши летчики били отборных фрицев так же умело и

беспощадно, как и всех предыдущих.

27 февраля советские наземные войска овладели Демянском, вышли на рубеж реки Поло и продолжали

гнать врага на запад. Фашисты ожесточенно сопротивлялись. На станции Рамушево, Мождово,

Ногаткино беспрерывно прибывали эшелоны с вражескими резервами. [68] Но и это не помогло.

Начавшаяся 10 февраля 1943 года операция по ликвидации демянского плацдарма врага завершилась.

Началось наступление советских наземных войск на Старо-Русском направлении.

Счет сбитых врагов растет

Характерной особенностью воздушных боев в феврале и особенно в марте являлось повышение

активности истребителей противника. Вражеские группы доходили до 20 самолетов. Фашистское

командование бросало в бой летчиков с большим боевым опытом, так называемых свободных асов. Не

имея господства в воздухе, фашисты старались на отдельных участках создать численное превосходство

сил в полтора-два раза и за счет этого добиваться успеха. Но и это им не помогало. Где бы и сколько бы

их не появлялось, мы их били.

6 марта 1943 года наши летчики только что вернулись с задания. Не успели они еще придти в себя после

жаркого боя, как их снова пригласили на командный пункт полка.

На этот раз предстояло сопровождать штурмовиков. Шестерку ЯКов повел лейтенант Скарук.

При подходе к линии фронта летчики заметили, что справа по маршруту идет воздушный бой. По двум

белым косым полосам на руле поворота не трудно было определить, что это истребители нашего 1-го

авиационного корпуса сражались с фашистскими пиратами.

Слева на встречном курсе приближалась группа ИЛов, возвращавшаяся после выполнения боевого

задания. Рядом с самолетами наблюдались разрывы зенитных снарядов и трассы крупнокалиберных

пулеметов.

Перед тем, как пересечь линию фронта, группа лейтенанта Скарука снизилась до бреющего, увеличила

скорость до максимальной. Это было необходимо для снижения эффективности огня вражеской зенитной

артиллерии.

Линию фронта пересекли без происшествий. Летчики Скарук, Кулиев, Попов, Гуськов, оберегая ИЛов, внимательно следили за воздухом. [69]

При подходе к цели штурмовики набрали высоту, перестроились в круг для атаки.

Внизу лес. Там склады боеприпасов. Как только ведущий вошел в пикирование, из леса раздался

ураганный зенитный огонь. Вслед за этим окрестности потряс взрыв огромной силы. Казалось, что

взорвался самолет ведущего. Но это было не так. Штурмовик уже набирал высоту для повторного удара.

Значит, бомбы легли метко.

Пока работали штурмовики, истребители прикрывали их.

Все шло нормально до тех пор, пока со стороны солнца не показалась шестерка вражеских истребителей.

Они решили сначала разделаться с ЯКами.

Каждый из наших летчиков, находясь в кругу, видел впереди идущего и, в случае необходимости, мог

оказать огневую помощь товарищу. Фашисты, не долго думая, вошли в этот круг. И вот уже 12 самолетов

идут друг за другом по кругу. За каждым ЯКом следует МЕ-109, за каждым «мессером» – «Яковлев».

Вся эта цепь кружила над штурмовиками, которые продолжали бомбить заданные цели.

Все решалось в считанные секунды. Тот, кто первый воспользуется создавшейся обстановкой, кто не

дрогнет – тот победит.

«Мессер» оказался перед лейтенантом Скаруком так близко, что он отчетливо видел голову летчика.

Короткое нажатие на гашетку. Потом еще и еще. «Мессер» тотчас же падает вниз. А вслед за ним, чуть ли

не одновременно, сбиваются еще три фашистских самолета. Это сделали А. Кулиев, Попов и Гуськов.

Штурмовики, отработав, по сигналу ведущего собрались в плотную девятку и на бреющем пошли к себе

домой. Шестерка ЯКов, ведомая лейтенантом Скаруком, победно следовала за ними сверху.

А внизу продолжал гореть лес, рвались снаряды бывшего вражеского склада боеприпасов.

Едва летчики зарулили самолеты в капониры, как на аэродроме показалась легковая машина и

остановилась у командного пункта. Из машины вышел генерал. Ему навстречу поспешил с докладом

командир полка.

– Видать, начальство приехало, – вглядываясь в даль, проговорил Попов. [70]

Лейтенант Скарук оглядел летчиков и коротко приказал:

– Пошли.

Приехавшим оказался Главнокомандующий ВВС, Главный маршал авиации А. А. Новиков. Лейтенант

Скарук доложил ему о выполнении боевого задания. Поздоровавшись, Главный маршал стал

расспрашивать о проведенном бое.

– Вот так и надо бить фрицев. Молодцы! – похвалил он летчиков.

Настроение у всех хорошее. В этот день летчики вели частые бои, полк не имел потерь и это особенно

радовало.

Вдруг из землянки выскакивает помощник начальника штаба майор Колеганов.

– Товарищ Главный маршал, в воздухе вражеские бомбардировщики. Разрешите поднять дежурную

пару.

Тотчас же в воздух взвилась зеленая ракета и пара истребителей вылетела навстречу врагу.

В 10—15 километрах от нашего аэродрома гитлеровцы бомбили бревенчатую дорогу.

Не успели «юнкерсы» выйти из первой атаки, как наша пара с ходу атаковала ведущего. С соседнего

аэродрома шли на подмогу истребители другого полка.

Бой длился недолго. В течение нескольких минут фашистские бомбардировщики были уничтожены.

К исходу дня личный состав собрался на командном пункте. Командир полка подполковник М. Н.

Зворыгин в присутствии Главного маршала сделал подробный разбор боевых вылетов.