Текст книги "Lvl 3: Двойник. Part 2 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Это был нормальный мужик с очень усталыми глазами, в очках с роговой оправой, с короткой бородой и усами, и от него пахло сиренью! – прорычал Федька.

– А почему сиренью?

– Не знаю, почему сиренью! Когда он появился – запели невидимые птицы, и я услышал журчание ручьёв... Я упал перед ним на колени и заплакал. Я думал, он будет меня карать... Но он поднял меня, обнял и...

– Дальше не надо, – попросил я.

– ...и сказал: «Спасибо».

– Хренасе, номер. Это за что он тебе спасибо сказал?

– Я сам не понял. И спросил. Он сказал: «Ты сделал то, что заменит людям загробную жизнь, заменит Ад, Чистилище и Рай. Я так устал поддерживать всё это, так устал работать. Но теперь я смогу отдохнуть».

Хлюпнув носом, Федька сказал:

– Я начал проходить свой ад. Мой ад – это отсутствие радости жизни. Я так ждал этого всего! И что теперь? Мне тоскливо в квестах, меня напрягает система. Я воображал, как буду прокачивать навыки, как стану со временем одним из самых крутых игроков... А в итоге что? Я сижу в этом грёбаном вонючем кабаке, пью в одиночестве, и мне кажется, что меня на**али!

Я допил кружку, с грустью посмотрел внутрь. И почему всё хорошее так быстро заканчивается?

– Это не ад, Федя. Это называется «взросление». Когда вдруг понимаешь, что жизнь – это ни**я не поигрушечки, а куча говна. И развлекаться тут надо учиться совсем другими способами.

– Это какими? – зарычал Федька. – Только слово скажи про алкоголь! Меня уже тошнит от этой дряни.

Ещё бы не тошнило. Меру-то знать надо. Ух ты ж, бля, да у него «алкашка» почти полная. Ну, брательник, ну, силён. Так колдырить, что за один день чуть в алкаши не скатился!

– Пошли, – встал я.

– Куда?

– Проветришься. Да заодно покажу тебе, как взрослые люди развлекаются. Давай, пошли! Х*ли ты, при жизни штаны не напротирался?

TRACK_36

Краешком сознания я ещё помнил о сене для Лимузина, а потому порадовался, что идём мы хотя бы приблизительно в направлении рынка.

Чтобы вознаградить себя за гениальность, я то и дело прикладывался к бутылке с вискариком. Вискарик замечательно ложился на ерша. Видимо, чувствовал в нём родственную душу.

– Куда мы идём? – допытывался Федька. – Если ты про какой-то квест, то я их все знаю.

– Е**л я квесты.

– Тогда что? Я здесь, по правде сказать, всё знаю...

– Не-е-ет, Федь. Не всё. Эта штука недавно появилась. Только сразу предупреждаю: срать и ссать на неё нельзя, штрафы велики. Может, даже посадят.

– Я не разблокировал этих навыков.

– Ну и дурак.

Выглотав бутылку до половины, я сыто икнул и сказал:

– На**ал тебя Бог. Или просто х**та приснилась.

– Отъ**ись от моей веры, сатана.

– Не отъ**усь, не дождёшься. У меня аргументы есть. Загробная жизнь уже хер знает сколько тысячелетий существует. Туда народу набилось – что п**дец. С чего бы Боженька на покой собрался, а? Ну, пусть даже теперь всех в эту педовню направят. Ну и что? А старые-то куда денутся? Так там и останутся, где прописано. Так что х*й там, не погаснут костры в преисподней, не передохнут птички в райских садах. Пришли.

– Куда пришли? Что это?! Это... похоже на ничто. В смысле, ни на что не похоже. Что это за посёлок?

– Посёлок? – уставился я на брата. – Херасе, да у тебя в глазах двоится раз, примерно, вдесятеро? Даже я не помню, чтоб так сильно ужирался, а я ветеран. Эх, молодость-молодость...

Я достал из инвентаря стул, который в своё время сп**дил из дома у Сандры, уселся на него и, закинув ногу на ногу, сцепил руки на затылке.

Расслабился, улыбнулся.

Федька в недоумениях покачивался рядом.

– Что это? – бормотал он. – Что это за бункер?

Я в первый раз осторожно ржанул и предложил:

– Угадай.

Строение, стоящее перед нами, и вправду напоминало не то вход в бункер, не то советский гараж. Серая бетонная коробка с унылыми пустыми окнами. Дизайн мог бы нарисовать пятилетка без зачатков воображения, но зато с хорошей линейкой.

Двери были закрыты. Такие же серые и безликие, как само здание.

Никого не было вокруг. Ни одной живой души. Кроме нас с Федькой.

– Ничего не понимаю, – проворчал он. – Что в этом смешного? Это ты построил?

– Обижаешь, я б такой х**нёй даже за деньги страдать не стал.

– Так может, объяснишь?

– Ну подойди поближе, прочитаешь название.

Федька сделал пару шагов по направлению к стрёмному серому сараю и остановился, будто ему доской по морде у**али.

– Что-о-о? – крикнул он.

Тут я уже заржал в голосину. Потому что знал, что прочитал Федька в своём интерфейсе. А именно: «Единый Храм. Религиозное сооружение». И всякие там характеристики.

– Это что – глюк? – орал Федька. – Этот проект разрабатывали год! Год! На него пригнали лучших архитекторов! Какая-то ошибка, надо сообщить куратору. Наверняка просто текстуры не прогрузились.

– Расслабь анус, Федя, – посоветовал я. – Всё прогрузилось. Видишь ли, твои коллеги мудро рассудили, что в виртуале на**й не нужно поддерживать всякую религиозную рознь, а то и до мордобоя недалеко. Решили сделать одну молельню на всех.

– Это мне известно!

– Ну, вот. Но молельня не должна была никого оскорблять. Ни иудеев, ни католиков, ни православных, ни мусульман. Ну и – вот.

Я опять заржал на грустную серую коробку, которая, при всём своём у**анстве, не могла, как ни старалась, никого оскорбить. Ей было тупо нечем.

У Федьки опустились руки.

– Это безумие, – пробормотал он. – Там... Такое чувство, что если зайти внутрь – увидишь кучу говна и сдохшего от передоза бомжа.

– Не, ты чё, Федь. С этим строго. Говорю ж, насрёшь – штраф п**дец просто. Хуже, чем если покемонов ловить.

Судя по тому, как штормило Федьку, он был близок к тому, чтобы начать ловить покемонов. Попытался что-то сказать – не сумел, закашлялся.

– Вот так взрослые люди и развлекаются, – подытожил я. – Смотрят, как дебильё творит х**ню, и ржут. Это ж такое дело – бесконечно смотреть можно. Как горит огонь, как течёт вода, и как долбо*бы творят х**ню...

Я осекся, потому что в этот момент двери храма открылись, и наружу вышли двое.

Да ну нахрен! Туда что, реально кто-то ходит? Может, парни денег накопили и решились-таки насрать?

Они шли мимо нас и о чём-то беседовали. У одного – усы, короткая борода и длинные волосы ниже плеч. Джинсовка расстёгнута, под ней – психоделическая майка. Джинсы, кеды... Где он шмот-то такой тут взял?!

Второй был помоложе, одет во всё чёрное, волосы кудрявые, рожа азиатского типа. Они о чём-то разговаривали, и когда подошли ближе, я услышал, как тот, что с усами и бородой, густым таким голосом говорит другому:

– Собственно говоря, вот эта вот концепция, вот это вот полное отсутствие всяких, скажем так, привязок, я думаю, это идеально. По большому счёту, людям не навязывается ничего, никакого шаблона, собственно говоря. И когда ты заходишь внутрь – там полное, скажем так, ощущение единения с собой. Ты можешь наполнить это место для себя чем угодно. Это и есть настоящий виртуал, по большому счёту.

А второй отвечал тоже приметным голосом, низким, хрипловатым в особинку:

– Так не идёт же туда никто, Игорь.

– Вить, ну ты подумай сам, – ласково сказал первый. – Не идут – значит, собственно говоря, не ищут бога. Не готовы пока. Не нужно им. А как будут готовы – придут. Не толпой, а поодиночке. Каждый своим путём придёт, вот...

Тут вдруг второй, который Витя, заметил меня. Остановился и уставился так, что у меня сжались яички.

– Мёрдок, – сказал Витя и как будто подвис.

– Витя, – сказал я.

Он смотрел на меня или не смотрел. Его словно в транс вышибло. Руки в карманах, неподвижный, только ветер шевелит чёрные волосы.

– Пошли! – толкнул его Игорь. – Успокойся, мы же обсуждали этот момент. Твоё наследие, по большому счёту, не может оставаться неизменным. Искусству свойственно постоянно повторяться и, по сути, переосмысляться. Ты мне поверь, я, собственно, целый проект на этом построил.

Витя нехотя подчинился и пошёл дальше, но всё-таки ворчал:

– Да это же клиника вообще. То есть, что он, что этот Вейдер...

– Не обращай внимания. У каждого свой путь. Вот он пока ещё смеётся над храмом, но однажды всё равно придёт.

– Игорь, ты так говоришь, как будто храм построили с умыслом! А не просто нарисовали какую-то чушь, которую только позволили обстоятельства.

– Не всё и не всегда должно делаться с умыслом, вот... Ты же знаешь, собственно, этот поток, который извне, скажем так, хлещет сквозь тебя, и ты – только его проводник...

– Да-да-да...

Они ушли. Мы с Федькой переглянулись.

– Ты... понял, кто это был? – просипел я.

– Д-да-дай бутылку!

Я дал ему бутылку, себе распечатал новую.

– Теперь я что, тебе поверить должен? – ужаснулся я.

– А ты-то как понял?! – ужаснулся Федька. – Ты что, тоже его видел?

– Игоря-то? Пф! Кто ж его не видел.

– Это ведь он!

– Сам знаю, что он.

– Бог!

Я икнул:

– Чего?

– Это он приходил ко мне во сне. От него пахло сиренью.

Я задумчиво посмотрел на бутылку. По всему выходило, что запасы мои нынче истощатся в ноль... А у меня ещё осёл некормленный.

TRACK_37

Тяжело это – просыпаться с похмелья, особенно когда ты ну вот совершенно не планировал просыпаться с похмелья. Сразу алкашом себя каким-то чувствуешь, аж неприятно.

Да ещё и – дело обыкновенное – лежишь не пойми где. Жёстко, холодно, малоприятно.

И вот прям чувствуешь, что кто-то рядом стоит – и осуждающе на тебя смотрит. Чтоб ему кирпич на яйца упал, этому кому-то. Если у него, конечно, есть яйца. А если нет – тогда не надо. Пусть лучше сходит, пивка принесёт. Холодненького такого, освежающего.

Я с трудом разодрал глаза и краем одного из них увидел краешек знакомых нар. Ну, бля, здрасьте-приехали.

– У-у-у-у, – застонал я, не в силах пока произнести ни одного мата, и перевёл себя в сидячее положение.

Так-с, ну-ка, Мёрдок, давай глазоньки покамест закроем и внутренним взором оценим своё состояние.

Ага, вот, самое главное – это «алкашка». Тут у меня, как всегда, ювелирно. Миллиметрик до алкоголизма. И ведь аж дрожит, сука такая, так и стремится до конца доползти, головняков мне создать.

Получается, сейчас только пивка глотну для поправки башни – и п**дец-караул. Н-да, засада. Здоровья, кстати, тоже кот наплакал. А уж сил – тех и вовсе нема.

Зато я могу скинуть разнообразных отходов. И, судя по расчётам системы, это мне и алкашку назад оттянет, и здоровья добавит. Сил, правда, не прибавится – ну оно и логично. Для сил – это надо сожрать чего-нибудь. А жрать без пивка – самоубийство. А чтоб пивко хорошо легло – надо «алкашку» притушить.

В общем, все дороги ведут в Рим.

Я развязал верёвочки на штанах.

– Мёрдок, ты, может, на меня хотя бы посмотришь? – услышал я голос Дона.

– Не могу, братка, – тихо сказал я. – Стыдно. Спасу нет, как стыдно...

– Помнишь, что вчера натворил?

– Конечно. Каюсь...

– Что?

Я грустно подышал, сидя с развязанными штанами и закрытыми глазами. Вот ведь злой какой человек – Дон. Нет чтоб покаяние принять и отъ**аться – ты ему всю душу вывороти. Прям священник католический, мать его разэдак.

– А какой был вопрос? – Я решил тянуть время.

– Мёрдок, ты ведь ничего не помнишь? – вздохнул Дон.

– Им-м-мя помню, – содрогнулся я. – Мёрдоком меня звать.

– Боже...

– Чего? Попутал?

– Ещё как. Тебя зовут Теодор, а Мёрдок – вон, в соседней камере спит.

Я вскочил с тяжело бьющимся сердцем. Штаны упали. Я завертел головой, увидел себя... Тьфу, б**дь!

– Донни! – рявкнул я. – Тебя грохну однажды нахер за такие п**данутые шуточки!

Дон благодушно ржал надо мной. Но вот в руке у него появился кувшин. Он просунул его между прутьями решётки.

– О! – сменил я гнев на милость. – Пива-а-а...

– Вода.

– Дон, ты совсем ополоумел?! Х*ли мне с этой твоей водой делать? Залупу полоскать?

– Можно мне воды? – прохрипел голос из соседней камеры.

– Перебьёшься, – огрызнулся я и забрал кувшин у Дона.

Выглотал весь, до дна. Тьфу ты, гадость какая – вода! Абсолютно бессмысленный напиток, нахер его изобрели вообще – не понимаю.

А сил чутка прибавилось. И на клапана́давануло. Вернув Дону пустой кувшин, я подковылял к сральнику и уселся на него.

– Вообще говоря, это неприлично, – заметил Дон. – Срать, когда с тобой разговаривают.

– Сигарету дай, – потребовал я.

– Издеваешься?

– Серьёзен, как надгробие твоё. В классическом немецком стиле. Не могу нормально закончить процесс без никотина. Давай, Донни. У тебя ж весь конфискат.

Совершенно загрустивший Дон ушёл. Потом вернулся. Бросил мне пачку и коробок спичек. Я прикурил и улыбнулся миру.

Жизнь-то налаживается!

Федька только чуток настроение подпортил. Кашлять начал и что-то ныть о своих правах. Ни я, ни Дон его не слушали – не интересно было.

– Так чё было-то? – спросил я. – Веришь нет, как к храму сходили – меня будто выключило.

– Ещё бы, – хмыкнул Дон. – Ты в последнее время вискарь как пиво хлещешь. А пиво – как воду. Как ты ещё в группе играть умудряешься и с Сандрой в постели чего-то изображать – выше моего понимания.

– Красное вино, – сказал я.

– Чего?

– Весь секрет в красном вине. Кровообращение улучшает. Бокальчик в день бахнешь – и стояк каменный обеспечен.

– Ладно, пока тебе весело, сообщу подробности вашего вчерашнего дебоша. После храма вы вернулись во «Вспышку» и устроили там бурную теологическую дискуссию. Настолько бурную, что бывалые воины вылетали из окон. Вышибал я найти так и не сумел. Подозреваю, Мёрдок, ты опять отрыл какой-то глюк системы, я восхищён.

– Не благодари, не надо, – отмахнулся я рукой с сигаретой. – Дальше?

– Дальше вы пошли на рынок. Рынок, само собой, был закрыт. Вы перелезли через забор, после чего кто-то из вас навалил кучу на прилавок Доротеи.

– Точно не я.

– Взломали сенной сарай и украли всё сено. У обоих инвентари были забиты сеном...

Дон смотрел на меня с недоумением.

– Так, это, – попытался я объяснить, – свинка же у меня...

– Болезнь?! – изумился Дон.

– Да ну. Морская.

Я с удовольствием подождал, пока система, мысленно матерясь, объясняет тевтонскому Дону, что я хотел сказать. Потом подождал, пока Дон допетрит, что я стебусь.

– Мёрдок, зачем ты врёшь даже тогда, когда в этом вообще нет никакого смысла?

– А зачем рыба плавает в воде, Донни? Осла я покормить хотел. А всё закрыто. Ну ведь согласись – бред же! На весь Линтон ни одного круглосуточного сенного магазина. А у меня ослик разве виноват, что система несовершенна? Ослик же голодает!

Тут я как раз добил сигарету, да и процессы отправления естественных надобностей подошли к концу. Вот почти человеком себя почувствовал. Осталось пивком полирнуть, позавтракать – и можно репетировать.

– Давай уже, Донни, – сказал я, встав и нажав на смыв, – отпускай.

– Вот рад бы подержать тебя тут все пятнадцать суток, – покачал головой Дон. – Да смысла нет. Горбатого... Ай, да где ж такую могилу найти.

Дон звякнул ключами, выпустил меня. Мы с ним пошли к выходу.

– Постойте! – нагнал нас дрожащий голос Федьки. – А... А я?

– А ты сиди, перевоспитывайся, – бросил я через плечо. – Для тебя-то ещё не всё потеряно, ты просто с плохой компанией связался.

– У... У меня алкоголизм!

– Херово тебе. Но ты не горюй. Я к тебе хорошего психолога пришлю.

Когда мы оказались в комнатушке с конфискатом, Дон заговорил со мной уже совершенно иначе. П**дец как сурово и даже чуть ли не шёпотом.

– Мёрдок, у меня к тебе единственный вопрос: это, б**дь, что такое?

Он указал на лежащий на столе меч.

Что это был за меч? Ну, тут, думаю, без вариантов. Меч был убивающим. Наглухо.

Я задумчиво посмотрел на Дона. Технически – да, мы с ним и с этим мечом аж в два рейда ходили. Первый раз – Колюсика из Ямы спасали, второй – в мозгах моих шороху наводили.

Но по факту никто и ни разу не сказал Дону прямо в глаза: «Слышь, Дон, знакомься, это – меч, который может нахер абсолютно убить вп**ду любого юнита, что пи-си, что эн-пи-си». Может, при нём, конечно, и орали что-то типа: «Херачь его убивающим мечом!», но это ведь мало ли чего можно крикнуть. Я, как нажрусь, ещё и не то кричу, чего ж теперь, слушать меня, что ли.

Сейчас же Дон посмотрел характеристики предмета и, надо понимать, о**ел даже больше, чем от количества изъятого у меня сена. Даже больше, чем от количества имеющегося у меня бухла.

– В душе не е*у, – пожал я плечами. – За гаражами нашёл.

– За какими ещё, нахер, гаражами?! – сорвался на вопль Дон. – Ты соображаешь, что это такое?!

– Да тихо ты, Дон, притуши, – поморщился я; башка разболелась от воплей. – Ну чего ты, как маленький? Сам же видишь, что. Зачем вопросы такие задаёшь трезвому человеку?

– Я хочу знать, как у тебя это оказалось!

– Ну, узнаешь – и чё?

– В... В смысле? – охерел Дон.

– Ну, узнаешь ты, что прилетел ко мне змей морской и отдал меч. Попустит тебя с этой информации?

– Мёрдок...

– Донни, осади уже, а? Всё нормально.

– Ты не соображаешь, какие проблемы могут быть у всех из-за этого?!

– «Это» у меня уже несколько месяцев. Как я бухаю – ты знаешь. Хоть раз проблемы были? Может, я кого-то завалил или сам порезался?

Дон опустил взгляд. Аргументы мои были неотразимы. Я начал собирать барахло.

– Сено если забираешь – как выйдешь, спишется штраф, плюс стоимость сена.

– По**й, осёл дороже. Люблю животных.

– Выход сам найдёшь.

– Стоять! – прикрикнул я. – Донни, ты чего, обиделся? Ты, Донни, не обижайся!

Дон повернулся ко мне.

– Знаешь, Мёрдок, это уже переходит всякие границы. Когда у тебя проблемы, ты приходишь ко мне, и я иду с тобой даже в самый безумный рейд. Потому что считаю тебя своим другом. Но когда я задаю тебе простой вопрос, ты мне даже ответить не хочешь!

– Вот ты сравнил жопу с пальцем, Донни! Ты ко мне приди с проблемами – я с тобой тоже в любую х**ту впишусь, вообще без вопросов. Ты ж не приходишь. Сам, по итогу, и виноват. И с тебя, получается, простава.

– ******, – сказал Дон и вышел-таки прочь, оставив меня одного.

– Ну и ладно, – сказал я. – Отойдёт. Дон – он отходчивый. А ты – ты пидор. – Я взял меч-убивашку и с прищуром на него поглядел. – Ты, сука, меня только что чуть друга не лишил. Говна кусок.

TRACK_38

Репетиция нынче прошла без огонька, но ровно. Даже ни до кого до**аться не получилось. Экими мы все профессионалами стали – аж гордость разбирает.

Стоило закончить – и на зеркальце упало сообщение. Я поднялся к себе в комнатушку над кабаком, завалился на кровать, позырил с минуту на картину Дерека с одиноко белеющим парусом, потом – на х*й своего авторства (талант у меня – явно больше, чем у Дерека). И только после этого достал зеркальце.

– Ну давай, огорчай, – сказал я ему, тыкая на последнее видео. – Расстраивай. Х*ли ж с тебя ещё взять-то, грешное. Я ль на свете всех е*е́е?

Появилась рожа Доброжелателя, сидящего в каком-то стрёмном кабинете.

– Здравствуй, Мёрдок, – сказала рожа. – Так безопаснее, чем пересекаться во дворце, а то у меня сейчас... Не суть. Состоялась вторая встреча с твоим... тобой. На этот раз он – ну, его юрист, – выдвинул совершенно конкретные требования: отменить твой концерт.

– Б**дь, – сказал я.

– Из-за того, что сотворил твой брат – я имею в виду твою прижизненную оцифровку, а не попытку убийства, – весь проект оказался в очень нехорошем положении. На тебе сейчас замкнуто вообще всё. Если ты продолжишь существовать – Иван Воронцов может поднять штормовую волну, которая снесёт всё и вся. Поэтому у нас наверху заволновались. Я случайно услышал разговор, которого не должен был слышать. Видишь ли, если ты просто исчезнешь, то здесь уже не ограничиться штрафами. Будут серьёзные процессы, и многие сядут. Люди такого уровня, которым нельзя садиться. Поэтому тебя защищают на самом верху. Пока есть проект – с тобой ничего здесь не случится. Однако... – Тут Доброжелатель помялся и понизил голос. – Однако Палыч не просто так оставил тебе убивающий меч. Он предполагал такой исход и скопировал код меча. И если что-то произойдёт при участии этого меча... Произойдёт с тобой... В общем, для корпорации это будет идеальный выход. Вся вина ляжет на Майкла, написавшего код, а корпорация выйдет сухой из воды. Думаю, ты уже понял, что тебе нужно уделить внимание твоей безопасности. Скорее всего, в ближайшее время на горизонте нарисуется кто-то из тех, кто тебя ненавидит. Сегодня ночью будут ставить нахер не нужное обновление, такое ничтожное, что его можно было бы накатить в штатном режиме, но – Линтон снова превратится в тёмное пятно с восьми вечера до восьми утра, как в тот раз, никаких логов не останется. Это сообщение – последнее, больше я не стану присылать тебе видео. Есть мнение – за мной начали приглядывать. Я принял все необходимые меры безопасности. Подумай, пожалуйста, из-за чего Иван мог так сильно в тебя вцепиться! Напиши мне письмо. Переживи эту ночь. И отбрось это зеркало подальше, оно сейчас взорвётся. До встречи, Мёрдок! Береги себя.