Текст книги "Лик зверя (СИ)"

Автор книги: Василий Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Прошедшие с момента расставания годы растянулись на столетия. В мозгу вспыхнуло безудержное желание, затмив собой все остальное: вернуться, взглянуть в глаза, прижаться всем телом, ощутив давно забытые, но столь желанные тепло, ласку и любовь. Не осознавая что делает, Ольга поднялась, шатаясь, направилась в комнату. Руки лихорадочно зашарили, сбрасывая в кучу самое необходимое: теплая кофточка, брюки, носки. Взгляд заметался по комнате, а в мыслях из разрозненной мозаики начал складываться план.

Еще не поздно. На последнем автобусе добраться до вокзала, дождавшись попутного поезда, сесть, чтобы мчатся навстречу, а там, в родном городе, где знакома каждая улица, можно дойти, добежать, долететь. Подняться по лестнице, чтобы постучаться в дверь, за которой любят, надеются, ждут…

Замедленно, отстав от остальных, всплыло воспоминание о расставании. Глухой голос отца, всхлипывания матери на заднем плане, и обжигающие космическим холодом ужасные слова – «Никогда больше не появляйся у нас в доме. С этого момента у меня нет дочери». Картинка разом выцвела, осыпалась, закружившись невесомыми хлопьями. В глазах потемнело, уши забило ватой, лишь гулкие удары сердца, тихие и редкие, как затухающий огонек надежды. Пахнуло холодом, стук прервался, с шипеньем угас огонек.

ГЛАВА 8

Ольга лежала на диване, бездумно провожая взглядом скользящие по потолку, словно бледные привидения, отсветы фар проезжающих по дороге машин. Мысли ворочались с трудом, медлительные, как влипшие в мед мухи. Паника исчезла, страх прошел, и теперь, разбитая, ощущая сильнейшую головную боль, Ольга пыталась разобраться в чувствах.

Тоска по родителям, с кем расстались столь нелепо, порой прорывалась воспоминаниями, отчего в сердце щемило, а глаза увлажнялись, превращая окружающий мир в размытое марево. В глубине души лелея мечту однажды вернуться, Ольга отдавала себе отчет, что пока не готова. Собраться, одеться, взять билет на поезд или автобус было делом одного часа, жизнь давно приучила ее легко покидать насиженное место. Прийти, постучать в дверь родной квартиры, и, вместо счастливых улыбок и душевного приема наткнуться на застарелое отчуждение… Ольга боялась, что не выдержит. И, не смотря на перенесенные невзгоды, укрепившие дух и закалившие тело, мечта по-прежнему оставалась мечтой.

Во дворе бибикнули. Неожиданный звук неприятно резанул по ушам, отдался зудом в желудке. Мысли сменили направление. Вспомнился прием у врача и последующий рассказ Владимира. Сходящая кожа, едкий желудочный сок… Настойчивые уговоры проколоть антидот предстали в новом свете. И хотя Ольга по-прежнему скептически относилась к подобным страшилкам, мысль показалась разумной. Ведь не обязательно все должно происходить, как в фильме ужасов, когда у пораженного неведомой болезнью человека отваливаются конечности, изо рта льется зеленая слизь, а тело на глазах преобразуется, обрастая жуткими отростками. Протекающие в организме смертельные процессы могут незаметно делать свою разрушительную работу, пока, однажды, совершенно непредсказуемо, вдруг откажут почки, или остановится сердце.

Словно живой, зазвучал голос лектора, преподающего физиологию высшей нервной деятельности, о том, что в неблагоприятной среде сперва страдают наиболее сложные органы, в первую очередь головной мозг. И не удивительно, что от простого воспоминания так скрутило. К тому же непонятное обострение обоняния и слуха в последнее время хоть и не вызывали неприятных ощущений, скорее, даже наоборот, все же воспринимались с опаской, а подчас и вовсе казались пугающими.

Ольга поднялась, не включая свет, двинулась в сторону спальни, морщась от пронзительного скрипа половиц, в ночной тишине звучащих оглушительно. На фоне светлой обивки дивана сумка выделяется черным пятном. Ольга вытащила коробочку с лекарствами, покрутила в руках, открыв, некоторое время всматривалась в надписи на ампулах. Не смотря на висящую напротив окна полную луну, благодаря которой комната залита бледным сиянием, буквы разглядеть не удалось. Возиться с иглами, выцеливая в полумраке собственные ягодицы, тоже не хотелось. Включив светильник, Ольга достала из шкафа все нужные принадлежности, набрав лекарство в шприц, еще некоторое время раздумывала, но лишь махнула рукой.

Игла кольнула голодным комаром, мышца мгновенно напряглась, и тут же расслабилась. Ольга прошлась по комнате, разминая мышцы. Лекарство оказалось почти безболезненным и минуту спустя о процедуре напоминали лишь пустая ампула с отломанным носиком, да использованный шприц.

Сон, подкрадывающийся последние пару часов, отступил. Ольга ощутила прилив бодрости. Мышцы зазудели от наполняющей силы. Возникло сильнейшее желание куда-то бежать, что-то делать. Ольга пробежалась по комнате, крутанула сальто, раз, другой, провела серию жестких приемов, вбив воображаемого противника по уши в пол, после чего замерла, раздумывая, чем еще занять жаждущее разрядки тело.

Пройдясь по комнате, она остановилась у окна. Взгляд прикипел к заснеженному пространству двора. Ольга покосилась на часы. Маленькая толстая стрелка остановилась на двойке. Не самое уместное время для прогулок. Ольга вновь повернулась к окну, расставила руки пошире, оперевшись на подоконник. Звякнуло, в костяшки пальцев правой руки уперлось холодное. Не поворачивая головы, Ольга тронула вещь. Пальцы пробежались по предмету, ощупали со всех сторон. Но любопытство пересилило. Ольга скосила глаза.

Квадратная металлическая коробочка с ярко раскрашенными стенками. Ольга подцепила коробку, легонько тряхнула, прислушавшись, тряхнула вновь. Вспомнив звук, с улыбкой открыла. Память не подвела. Внутри оказалось полно завернутых в блестящую упаковку разноцветных леденцов. Ноздри заполнил сладкий щекочущий запах. Ольга достала конфетку, развернув, забросила в рот. Знакомый, чуть приторный вкус. Ярослав угощал ее именно этими конфетами, а уехав, оставил приятный презент на подоконнике, рассчитывая, что рано или поздно подруга отыщет. И не ошибся.

Леденец оказался таким вкусным, что зубы невольно сжались, перемолов сладкую пуговку в мелкое крошево. Ольга забросила в рот еще один и еще, двинулась в сторону спальни, где и принялась одеваться. Одевшись, Ольга критически осмотрела себя в зеркало, вышла в прихожую. Рука потянулась к сапогам, но, прежде чем пальцы коснулись обуви, взгляд наткнулся на россыпь грязных пятен позади, ближе к пятке.

Недоумевая, где она могла так выпачкаться посреди сугробов, Ольга подхватила сапоги, направилась в ванную. Закончив с обувью, и вновь оказавшись в прихожей, она с облегчением выдохнула, принялась одеваться, но руки никак не хотели вдеваться в рукава, а пальцы путались в пуговицах. Помучившись, Ольга таки оделась, но, взявшись за ручку двери, ощутила, что гулять больше не хочется. Незаметно потянуло в сон, захотелось, завернувшись в одеяло, уютно устроиться в кровати, а мысль о том, что вместо этого придется бродить по выстуженной улице показалась неуместной и дикой.

Ольга еще немного постояла возле двери, ожидая, не изменится ли настроение, но спать хотелось все сильнее, а от завываний ветра плечи лишь зябко передергивались. Махнув рукой, она быстро разделась, вернулась в спальню, и, едва голова коснулась подушки, провалилась в глубокий сон.

Будильник раз за разом издает пронзительные трели, но сон огородил непробиваемой, глухой стеной. Наконец, не выдержав безумной настойчивости машины, тишина лопнула, опала невесомыми лохмотьями вместе с остатками сна. Ольга продрала глаза, с трудом села. Голова как будто забита ватой, в ушах гудит, а на языке привкус вчерашних конфет, только трансформировавшийся за ночь в неузнаваемую мерзость.

Ольга замедленно встала. Комната дрогнула, качнулась, некоторое время стены колебались, но вскоре встали на место. Выключив будильник, Ольга прошла в ванную. Под холодную воду лезть не было никакого желания, и она на полную открыла ручку горячего крана. Ожидая, пока вода прогреется, Оля стояла, начиная вновь погружаться в сон.

В плече кольнуло. Рука дернулась, чтобы почесать, но лишь чуть колыхнулась, бессильная со сна. Кольнуло вновь, но уже в другом месте, зазудело яростно. Собравшись с силами, Ольга подняла руку, почесалась. Зуд прекратился, но, спустя секунду, возобновился вновь, уже в другом месте. Ольга чертыхнулась, принялась яростно драть себя ногтями, ощущая, что начинает просыпается.

Тем временем вода нагрелась, от бьющей из крана тугой струи пошел пар. Не переставая чесаться, Ольга крутанула ручку холодной, проверив результат пальцем, полезла в ванную. Вода охватила тело блаженным теплом. Вскоре прекратился и зуд. Ощущая, что еще немного, и она вновь заснет прямо в ванной, Ольга поспешно закрутила кран, завернувшись в полотенце, вылезла из ванной. Все вокруг от горячих испарений покрылись тоненькой пленочкой воды. Отворив дверь, чтобы проветрить, Ольга принялась вытираться, закрыв глаза, что никак не хотели держаться открытыми, а когда наконец вытерлась, вновь открыла, и в ужасе замерла. Влага из ванной улетучилась, зеркало очистилось, отразив девушку, с головы до ног испятнанную красными рубцами.

Она опустила голову, всмотрелась в зловеще багровеющие рубчики, не веря, выскочила в кухню, включив свет, завертелась, осматриваясь. Затем принялась ощупывать, осторожно дотрагиваясь до отчетливо выделяющихся на фоне остальной коже отметин. Зрение не обмануло, пальцы повсюду натыкались на припухлости, что отвечали легким зудом.

Сон как рукой сняло. Мысли понеслись вскачь, а в груди образовался холодный ком. От чего такое могло случиться? На что организм отреагировал столь странно? Ближайшие несколько дней промелькнули перед глазами. Все как обычно, тот же темп жизни, то же питание. Из привычного ритма приема пищи и различного рода добавок выбивались лишь две вещи: анаболические подпитки Андрея и «противоядие» доктора, но если анаболики она употребляла уже больше месяца, то лекарство доктора приняла лишь единственный раз – прошлым вечером.

Осталось понять, препарат ли вызвал столь мощное органическое неприятие, или это произошло от параллельного употребления стероидов. Хотя, не исключено, что решающую роль сыграло нечто третье, не заметное при первом взгляде. Ольга побродила по квартире, но время поджимало, и она отложила решение задачи на потом, усилием воли выдавив волнение на периферию сознания, откуда оно благополучно исчезло, вытесненное мыслями о работе.

Время на завтрак почти не осталось. Обнаружив в холодильнике какие-то съедобные остатки, Ольга быстро забросала добычу в желудок, давясь, и обжигаясь наспех заваренным чаем, принялась одеваться. Для того, чтобы наложить макияж, не испачкавшись в тенях и без потерь в виде сломанных щеточек и выбитого глаза, пришлось ненадолго замедлиться, отставив чашку и через силу заставляя себя не смотреть на часы. Но лишь только последний мазок лег на свое место, время потекло в ускоренном темпе.

Закончив с чаем уже на выходе, когда верхняя одежда, а, главное, сапоги были надеты, Ольга оставила чашку возле двери и поспешно покинула квартиру. Лестница пронеслась под ногами стиральной доской. От с силой бьющих в ступеньки металлических набоек каблуков по подъезду заметалось гулкое эхо. Шарахнулся сидящий у соседской двери кот, от ужаса бросившись прямо под ноги, отчего поход на работу едва не закончился в самом начале. С проклятьем перемахнув кота, Ольга пронеслась оставшиеся два пролета, пулей выметнулась во двор. Выпавший за ночь снег отнюдь не добавил проходимости и, чтобы не сбавлять скорость, пришлось бежать высокими прыжками.

Ощущая себя козой на выгуле, провожаемая насмешливыми взглядами обгоняемых людей, Ольга миновала двор, добежав до остановки, взлетела в отходящий автобус, тяжело дыша, поинтересовалась в пространство:

– Это семнадцатый?

Сидящий рядом старичок с благообразной внешностью повернул голову, сказал с улыбкой:

– Совершенно верно, вы не ошиблись.

Расположившийся за ним мужик поморщился, сказал с недоумением:

– А глаза разуть, прежде чем в маршрутку кидаться, не судьба?

– Глазастые пешком ходят, – выдохнула Ольга зло.

Мужик хотел еще что-то добавить, но, взглянув в лицо собеседницы, отразившее готовность к склоке, передумал. Скудный завтрак, зудящие рубцы и бег по пересеченной местности привели психику в состояние близкое к взрыву, и Ольга безумно жаждала, что кто-нибудь их столпившихся вокруг пассажиров даст повод, чтобы, не мучаясь совестью, выплеснуть скопившееся раздражение, грозящее разорвать на мелкие клочки. Но, не то люди еще толком не проснулись, и не набрались сил для скандала, не то каким-то шестым чувством ощутили исходящую от хрупкой на вид девушки опасность, но все замерли, покачиваясь в такт движениям автобуса, и даже недовольный мужик воротил рожу, с подчеркнутым вниманием рассматривая что-то за окном.

Мерное покачивание успокоило, а от спертого воздуха потянуло в сон, и Ольга едва не проспала, опомнившись, когда автобус уже отходил от остановки, и выбравшись лишь благодаря застрявшему в дверях полному мужчине с огромной сумкой, что никак не мог втиснуться, то оставляя снаружи сумку, то едва не вываливаясь сам. Усилено работая локтями, Ольга протиснулась к выходу, дождавшись, когда между мужчиной и дверью на миг образовалась щель, скользнула наружу, заспешила в сторону работы.

Распахнув дверь кабинета, Ольга быстро разделась, под ехидным взглядом Николая прошла на свое место, нажала кнопочку системного блока. Пока компьютер неспешно загружался, взгляд метнулся к лежащей на столе стопке бумаг. Заметив, что она потянулась к документам, Николай сказал со смешком:

– Тебя уже обыскались. Товаровед приходила, один из водил, даже шеф что-то хотел. И ведь, как назло, всего-то на четверть часа и опоздала.

Ольга покосилась на часы, нахмурилась, не смотря на все старания, вовремя прийти не вышло, сказала сдержанно:

– Что-то со здоровьем неважно, едва встала…

Пропустив следующий комментарий Николая мимо ушей, она углубилась в просмотр документов. Листы сменяются один за другим, глаза мельком просматривают содержание, а пальцы откладывают бумаги в сторону, деля на две неравные части: справа срочное, слева то, что может подождать. Как всегда, правая стопка выходит на порядок больше.

Накладная, накладная, заявление на отгул, уведомление о почте… Взгляд зацепился за одну из строк, число полученного товара вызвало смутное сомнение. Пока мозг ускоренно обрабатывает информацию, отыскивая, анализируя, сопоставляя, пальцы листают дальше. Стоп! Так дело не пойдет. Еще немного, и мысль потеряется, сметенная лавиной информации.

Компьютер наконец-то загрузился. Отложив документы, Ольга запустила базу данных. Несколько щелчков мышкой, и вот перед глазами нужная строчка. Короткий взгляд в накладную, затем обратно, в монитор. Так и есть! Число не сходится. Не на много, всего на чуть-чуть. Она бы и не обратила внимания, если бы не отложившиеся в памяти легкие для запоминания цифры – двести двадцать две единицы. А в накладной значится двести двадцать.

Ольга нахмурилась. Принимать товар входило в обязанности Валентины со склада, и если с накладной возникают нестыковки, то… Хотя, возможно, ошибку допустил заполняющий базу человек. В любом случае, разобраться не сложно, нужно лишь позвонить соответствующему поставщику и уточнить. Сделав заметку в электронном календаре, ярким мерцающим пятном висящему в правом углу экрана, Ольга продолжила разбирать документы.

Замотавшись, Ольга и думать забыла об утренних сомнениях, но, когда пришло время обеда, и, отрешившись от дел, она отодвинулась от рабочего стола, чтобы пойти к холодильнику, взгляд наткнулся на мерцающее пятно календаря. От непрерывной четырехчасовой работы болела голова, к тому же голодно завывал желудок, но до перерыва оставалось еще пять минут и Ольга решительно подвинула к себе телефон.

Динамик долго гудел, и Ольга уже собралась положить трубку, когда послышался утомленный голос:

– Слушаю вас.

Улыбнувшись, судя по интонациям, собеседник рассчитывал на обеденный перерыв с не меньшей, а то и гораздо большей надеждой, Ольга произнесла:

– Евгений, привет, это Ольга с «Транссиба». Если не сложно, проверь пожалуйста заказ под номером четыре тысячи сто семнадцать. Сколько единиц вы отгрузили?

В голосе собеседника промелькнули нотки страдания, когда он ответил:

– И приспичило тебе… – Но Ольга выжидательно молчала, и он сказал примирительно: – Ладно, ладно. Сейчас.

Прислушиваясь к шуршанию и щелканью клавиш, Ольга открыла таблицу, пальцы зависли над клавиатурой, готовые исправить ошибку, но так и остались висеть. Услышав ответ, Ольга переспросила еще раз, удостоверившись, что не ошиблась, произнесла:

– Хорошо, Евгений, благодарю.

Отодвинув телефон, она некоторое время сидела, барабаня пальцами по поверхности стола, затем подняла трубку, набрала номер, но, услышав короткие гудки, положила, замедленно встала.

Глядя, как она с сосредоточенным видом одевается, Николай поинтересовался:

– Может, все же на перерыв? Все дела не переделать, да и мне веселее будет.

Ольга отмахнулась, буркнула:

– Я быстро.

Проводив ее взглядом, Николай неодобрительно покачал головой. Он не считал себя лентяем, но заниматься работой в ущерб собственному здоровью целесообразным не находил. Встав из-за стола, он подошел к холодильнику, где, дожидаясь употребления, хранились принесенная из дома пища и магазинные полуфабрикаты.

ГЛАВА 9

Ольга спустилась по лестнице, вышла наружу, ощущая голодные позывы, поспешно прошла через двор. На складе полутьма, ближайшие ко входу фонари не работают. Пока глаза привыкали, она успела наступить в лужицу масла, поскользнувшись, едва не упала. Раздосадованная, Ольга прошла вдоль сетки – заборчика, отгораживающего «сокровища» склада от зоны разгрузки, остановилась у дверей.

Сразу за дверью заваленный бумагами столик, потертое кресло с накинутым на спинку пледом. Вокруг ящики, баночки, коробки: распакованные, надорванные, и просто помятые. Судя по всему, товаровед собрала у входа «возврат» – испорченный при доставке товар. Телефон лежит тут же, на столе, со сдвинутой трубкой, доносятся чуть слышные гудки.

Повертев головой, и не обнаружив никого поблизости, Ольга позвала:

– Валентина. – Не дождавшись ответа, позвала громче.

В глубине склада зашуршало. Донеслись быстро приближающиеся легкие шаги, и несколько секунд спустя из-за высоченной стопки коробок вышла товаровед. Застегивая халат и глупо улыбаясь, она неторопливо направилась к своему месту. Ольга молча ждала, чувствуя, как внутри начинает ворочаться недоброе. Мало того, что вместо звонка пришлось лишний раз тащиться, так еще и товаровед идет – не торопится.

Подойдя ближе, Валентина стерла с лица блаженную улыбку, застегнув последнюю пуговицу, поинтересовалась:

– Что-то хотела?

Ольга выразительно взглянула на телефон, продолжающий нудно гудеть. Товаровед ахнула, поспешно поправила трубку, повернулась. Ольга поморщилась, настолько неестественным показался вздох удивления, молча протянула накладную. Валентина взяла, мельком взглянула, затем вновь подняла глаза, взглянула вопросительно.

– Все верно? – поинтересовалась Ольга холодно.

Товаровед вновь взглянула в листок, сказала с запинкой:

– Что-то не так?

– Товар, его должно быть больше, – произнесла Ольга сухо.

– Ты ошибаешься. Приняла столько, сколько привезли.

Голос Валентины чуть дрогнул, едва заметно, почти на пределе слуха, но Ольга уловила изменение интонации, улыбнулась уголками губ. Одновременно с этим раздался шорох в глубине склада. Товаровед не повернула головы. Ольга улыбнулась шире, несмотря на растущую злость, сказала обманчиво мягко:

– Кстати, пользуясь случаем, правила пользованием склада не напомнишь?

– Зачем тебе? – нахмурившись, поинтересовалась Валентина.

– Любопытно. Что полагается за нарушение правил, и какая может быть связь между недостачей товара и свободным перемещением чужих людей по территории склада.

Товаровед стояла, кусая губы, на ее лице отражалась борьба эмоций. Наконец, она растянула губы в улыбке, сказала подобострастно:

– Послушай, ну что ты придираешься. Сколько там, одной единицы не хватает, двух? Это ж копейки. Спишем в брак, и дел-то.

Ольга некоторое время смотрела, ощущая в душе смесь жалости и презрения, сказала холодно:

– Готовься к смене работы. И будет лучше, если напишешь по собственному.

– Да что ты о себе возомнила! Шоферам отгулы не даешь, за копейки готова уволить. Тебе больше всех надо что ли? Сиди себе в кабинете, кнопочки нажимай. Тут горбатишься, сутками сидишь на сквозняке, а в итоге – ни здоровья, ни зарплаты. Еще и ходят, копейками попрекают!

Глядя на исказившееся обидой лицо Валентины, ее дрожащие губы и сжимающиеся кулаки, Ольга ощутила, как испаряется жалость, а презрение сменяется раздражением, что, в свою очередь, быстро превращается в нечто темное и безжалостное. Замедленно, проговаривая каждую букву, она жестко произнесла:

– Что же ты мучаешься, себя изводишь? Иди, никто не держит, скорее, даже наоборот.

– А ребенка я, по-твоему, на что кормить буду? – прошипела товаровед. – Или, думаешь, в наше время матери-одиночке легко устроиться? Да и одеваться хочется хорошо, тряпки покупать, парфюм. Сама, гляжу, не в обносках ходишь. Не иначе, от большого расположения руководства. Не зря ведь по вечерам задерживаешься. Что, нечем крыть?

Нечто темное внутри дрогнуло, рывком увеличилась, вытеснив собой остатки внушенных с детства запретов, ярость накрыла с головой. Рядом, скаля зубы, беснуется агрессивное животное: омерзительное, раздражающее, опасное. Рука взметнулась, ударила наотмашь. От хлесткой пощечины Валентину шатнуло. Ее глаза расширились, а лицо приняло обиженное выражение. Ладонь ударила вновь, на этот раз с другой стороны.

Товаровед вскрикнула, на щеках проступили багровые пятна. Выставив перед собой руки, она с воплем бросилась на обидчицу, норовя вцепиться в волосы. Ольга отступила в сторону, легко уйдя от нападения, вновь ударила. От жгучей боли товаровед завыла, повернулась. Дикий взгляд, лицо перекошено ненавистью и болью, рот распялен в крике. Она расставила руки, собираясь сгрести противницу в охапку, но Ольга успела раньше.

Милая, привлекательная девушка, с кем они, бывало, перебрасывались веселыми шутками, исчезла, уступив место отвратительной фурии. Где-то на задворках сознания остатки разума бессильно призывают остановиться, сдержать рвущийся изнутри гнев, не выплескивая на беспомощную женщину, виноватую лишь в том, что позволила себе нечестным путем ненамного увеличить скромный доход. Ведь можно решить по-другому, договориться, вынести предупреждение, лишить премии, наконец. Но все попытки тщетны. Пробудившийся зверь глух к доводам рассудка. Поднявшийся в душе вихрь ярости не укротить, лишь выплеснуть в убийственном танце, повергнуть, подчинить посмевшее противиться превосходящей воле существо.

Шаг навстречу. Лицо соперницы рывком приближается. Рука выстреливает без замаха, лишь в последнее мгновение, сжатые в кулак, пальцы распускаются, чтобы звонко впечататься в кожу лица открытой ладонью. Не разрушительный для внутренних тканей, но болезненный и унизительный удар, каким старшие награждают младших, провинившихся, но еще не достойных настоящего проявления силы.

Руки мелькают, раз за разом нанося хлесткие удары, хлопки пощечин сливаются в сплошной шум, а лицо противницы меняет цвет, наливаясь бардовым. Ее руки дергаются вверх, стремясь прикрыть голову, защититься от унизительной экзекуции. Два сильных шлепка, и они стремительно отдергиваются, повисают бессильными плетьми, пока голова продолжает мотаться из стороны в сторону.

Ярость уходит, а вместе с ней успокаивается зверь, удовлетворенный произошедшим. Ощущая, как горят ладони, Ольга поднесла руки к лицу, кожа покраснела, в двух местах пламенеют оставленные заколками ссадины, несколько мгновений всматривалась, затем опустила руки, перевела взгляд на соперницу.

Валентина стоит рядом, поникшая и несчастная. Лицо неотвратимо распухает, по щекам слезы проложили блестящие дорожки. Полуопущенные, веки дрогнули, замедленно поднялись, из глаз плеснуло такой горькой обидой и непониманием, что Ольга отшатнулась, не в силах выдержать исполненного немого укора взгляда.

– За что? – еле слышно выдохнула Виктория, с трудом шевеля распухшими губами.

Ощущая глубоко внутри слабое шевеление засыпающего зверя, Ольга подняла выпавшую во время схватки, и теперь лежащую сиротливым лоскутком на грязном полу накладную, указав взглядом на бумагу, сказала холодно:

– С этим вопрос закрыли. Но, на будущее, хорошенько подумай, прежде чем решишь поправить семейный бюджет подобным образом. Так легко уже не отделаешься.

Провожаемая испуганным взглядом товароведа, Ольга вышла из здания склада. Вернувшись, она застала Николая в самый разгар обеда. Вооружившись ложкой, он аккуратно, стараясь не расплескать, черпал из коробки с завтраком быстрого приготовления какие-то мутные ломтики. Услышав, как отворяется дверь, он воздел коробку над собой, воскликнул с подъемом:

– Лапшичка – объедение! Если поторопишься, так и быть, угощу.

Ольга прошла мимо, бросила не глядя:

– Обед закончен.

Николай возмутился:

– Как закончен, всего десять минут прошло?

– Будем спорить?

Желая возразить, Николай повернул голову, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд Ольги, передумал, быстрее заработал ложкой, отчего, хлебнув лишнего, подавился. Наконец, прокашлявшись, он пробурчал:

– Я понимаю, зарплата от сделанного зависит, но и работать не жравши тоже как-то…

Он замолчал, уставился в монитор, послышался быстрый перестук клавиш. Недоеденный обед, забытый, остался стоять по правую руку, пока, случайным движением, Николай едва не расплескал остатки, после чего с недовольным ворчанием отнес коробку в мусорный бачок. Увлеченная работой, спустя минуту Ольга уже забыла о Николае, а немногим позже и о случившемся на складе конфликте. О произошедшем напоминало лишь смутное чувство вины, но и оно вскоре исчезло, вытесненное мыслями о работе.

Когда за окном стемнело, и в глазах от постоянной смены цифр в мониторе начали прыгать чертики, Ольга замедленно встала, прошлась по кабинету, разминая затекшие мышцы спины. Взгляд метнулся к висящим на стене часам. Без четверти семь. Рабочий день закончился сорок пять минут назад. Чуть позже, стараясь не шуметь, ушел Николай, выскользнув из кабинета настолько тихо, что, погруженная в работу, Ольга заметила его отсутствие лишь задав вопрос и не получив ответа.

Она вернулась к столу, взглянула в монитор. Осталось несколько незаконченных дел, но работать расхотелось. Воздух в помещении к концу дня ощутимо сгустился, так что нужно либо открывать окно, и сидеть в холоде, ожидая, пока хоть немного посвежеет, либо сворачивать дела. Поразмыслив, Ольга остановилась на втором.

Устало вздохнув, выключился компьютер, вспыхнув на прощание, погас свет. Тщательно замотавшись в шарф, и набросив на плечи пальто, Ольга заперла дверь. Покинув здание, она двинулась к выходу, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух. Днем, из-за выхлопов множества грузовых машин, над двором висело плотное облако смога, входя в которое, Ольга каждый раз содрогалась. Вечером же воздух очищался, многочисленные здания складов погружались во тьму, и территория фирмы превращалась в наполненный загадочными тенями покинутый город.

Попрощавшись с охранником, выглянувшим из окошечка на проходной, Ольга пошла к остановке. Не смотря на пропущенный обед, есть не хотелось, и даже наоборот, переполненное энергией, тело требовало разрядки, словно и не было утомительного рабочего дня.

Немного поколебавшись, Ольга пропустила идущий в сторону дома автобус, зашла в следующий, на котором и доехала почти до дверей спортивного клуба. Тренер встретил укоризненным взглядом. В ответ Ольга развела руками, виновато улыбнувшись, скользнула в зал. Последняя неделя на работе выдалась напряженная, и Ольга, хоть и собиралась, так и не смогла выкроить время для тренировок, что, само собой, не могло порадовать Антона, имевшего виды на ее участие в соревнованиях.

Знакомая терпкая смесь из запахов металла и мужского пота ударила в ноздри. Сердце застучало сильнее, кровь быстрее заструилась по жилам, а губы сложились в улыбку. Ольга двинулась по залу, кивая знакомым, и присматривая свободный тренажер. Одна из скамей для жима оказалась свободна. Ольга устремилась к цели, когда один из атлетов, до того с натугой ворочающий штангой, вдруг бросил снаряд, и удобно устроился на скамье.

Она едва успела остановиться, чтобы не врезаться в рифленое, как кора древнего дуба, плечо, сказала с досадой:

– Ты же бицепс качал. Чего бросил?

Парень повел в ее сторону глазами, процедил насмешливо:

– Залом не ошиблась? Фитнесом занимаются по соседству.

Ольга смолчала, прошла дальше, где, возле стены, на специальной стойке, выстроились ровным рядком множество гантелей. Подобрав подходящую пару, она принялась разминаться, разогревая мышцы перед серьезной нагрузкой. Когда, закончив, Ольга повернулась, скамья оказалась свободна, а парень, багровея лицом, вновь качал руки. Обрадованная, она двинулась к скамье, но, едва сделала шаг, парень вновь бросил штангу, удобно расположился на прежнем месте.

Ольга ощутила, как каменеют скулы, спросила напряженно:

– Ты издеваешься?

Парень удивленно вздернул брови, поинтересовался с жалостью:

– Ты все еще здесь? Не смогла найти выход, бедная?

С трудом сдержав рвущееся с языка острое словцо, Ольга прикрыла глаза, чтобы не выдать злым блеском мгновенно вскипевшее недовольство, повела головой, осматривая зал. Свободных тренажеров не появилось, парень же явно не торопился, наслаждаясь ситуацией. Взгляд упал на лежащую неподалеку свободную штангу. Решение пришло мгновенно.

Отвернувшись, чтобы не вызвать подозрения косой ухмылкой, Ольга мельком оценила вес, после чего принялась свинчивать лишние «блины». Завинтив гайку зажима с одной стороны, Ольга потянулась к соседней. Пальцы обхватили ребристую поверхность металла, попытались провернуть, но гайка, словно живая, выскользнула, мелькнула серебристой рыбкой, отскочив в сторону.

Ольга насторожено осмотрелась, не заметил ли кто, но, отягощенные весами, атлеты следили лишь за собственным состоянием, не обращая на происходящее вокруг никакого внимания. Удовлетворившись осмотром, Ольга несколько раз присела, разминая ноги, взялась за гриф, рывком забросила штангу на плечи. Набранный вес не вызывал привычного напряжения, но для задуманного этого и не требовалось. Повернувшись так, чтобы сторона с «забытым» зажимом оказалась напротив занявшего скамью парня, Ольга принялась приседать.