Текст книги "Жених с подвохом (СИ)"

Автор книги: Василиса Кириллова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 15

Я присел около нее на корточки и схватил за руки.

– Да, Селена, да, любимая! Кто-то убил твою маму и преподнес все так, будто сделал это мой отец. А он любил ее! Он собирался познакомить ее с нами – со мной, с Алиной. Мы знали, что наступит этот день, она придет в наш дом, и наша жизнь непременно наладится. Мой отец умер от горя, от несправедливости.

– Леша, я знаю, что твой отец не виноват.

– Не понимаю. Откуда? Мы здесь до сих пор не можем ничего доказать.

Я поднялся и сел напротив нее.

– Я прилетела сюда, чтобы навестить свою бабушку, которая после смерти мамы лишилась от горя рассудка. Но, оказалось, не до такой степени, чтобы ничего не помнить и ничего не соображать. Скорее, произошло то, что называют защитой. Ее мозг не мог смириться с такой потерей и отключил все воспоминания. Теперь же, когда я с ней встретилась и много разговаривала, даже не надеясь на адекватную реакцию, она вдруг заплакала и признала во мне маленькую Селю – так меня называли в детстве. Это совершенно необъяснимо! Она мне сказала, чтобы я не верила в рассказы про смерть мамы, что будто бы ее убил Виктор. Он бы никогда не сделал этого, а настоящий убийца не наказан, повторяла она.

– Почему ты раньше не приезжала?! У кого ты жила?

– Ах, Леша, не все так просто.

Селена подошла к дивану, попросила меня отвернуться и начала одеваться.

– Мне было всего шесть лет, когда это случилось. Сначала меня отдали в детский дом, потом мамина подруга добилась опеки надо мной и забрала меня к себе в Москву. Я совсем не помню маму. Для меня мамой была тетя Вера. После института я поехала в Прагу, где раньше проходила стажировку. Так и закрутилась жизнь.

Селена присела на краешек дивана, достала из сумки расческу и задумчиво начала расчесывать волосы.

– Тетя Вера только сейчас, когда я решила приехать сюда, сказала мне, что моя бабушка жива. Почему-то ей казалось, что не стоит меня расстраивать и молчала все эти годы. Я очень обиделась на нее, но говорить ничего не стала. Она и так много сделала для меня.

– Господи, Селена, а кто устроил нашу встречу там, у машины? Не случайно же все это произошло. И, главное, зачем?

– А вот это настоящая загадка для меня, – Селена пристально смотрела мне в глаза. – Как только я решила приехать сюда, со мной, еще в Праге, связался по телефону незнакомый человек, сказал, что он давний знакомый тети Веры, и что он готов помочь мне в этой поездке. Он пообещал мне встречу на вокзале, автомобиль в аренду и съемную квартиру, чтобы не жить в гостинице.

Селена вдруг замолчала, напряглась вся и показала мне рукой в сторону коридора.

– Леш, мне кажется, что там какие-то звуки, – прошептала она. – Ты не слышишь?

Я прислушался, но ничего не услышал.

– Тебе показалось.

– Нет! Какой-то тихий стук или хлопок. Не поняла.

– Может, мыши? Дом пустует. Это не страшно.

– Не страшно?! Ты что, больше всего на свете боюсь всяких там мышей…

– Или крыса, – добавил я.

– Перестань меня пугать. – Она поднялась, вытянулась вся, как струна и стала оглядываться.

– Между прочим, мы уже столько времени здесь, а дом не осмотрели!

– Так некогда было, – решил я возразить. – Пойдем, посмотрим. Свет есть.

Я поднялся, Селена уцепилась за мою руку.

– Надо взять какое-нибудь орудие защиты.

– От мышей? Они сами нас испугаются.

– А вдруг там бомжи?

– Сейчас и проверим, – сказал я и обнял ее за талию.

Мы зашли на кухню, прошлись по всем комнатам, но кроме пыли и зачехленной мебели не обнаружили ничего странного.

– Селена, поверь, сейчас мыши все по лугам-полям гуляют. Что им делать в доме, где корки хлеба даже нет?

– Думаешь? А там, наверху? – она показала на лестницу.

– Давай поднимемся.

Лестница упиралась в узкую, запертую дверь.

– Ключ, наверное, там, внизу, на связке, – сказал я. – Ну заперта и заперта. Что нам, места мало?

– Ну да, скоро светать будет. Не жить же нам здесь.

– Нет, конечно. Днем свяжусь с детективом, а там и решим, что дальше делать. Так тебя действительно встретили там, на вокзале?

Селена не сразу поняла, о чем я говорю, она все еще прислушивалась к тишине в доме.

– Что? А, вокзал… да, меня встретила молоденькая девушка, отвезла на машине к дому и, передав ключи от квартиры и документы с ключами от машины, ушла.

– Что за девушка, как ее зовут, не спросила?

– Она была очень неразговорчива. Сказала, что ее попросили встретить меня и что со мной потом свяжутся. Приставать с разговорами к незнакомым людям я не люблю. У меня был адрес больницы, а также я знала, как добраться на кладбище, где стоит урна моей покойной мамы. А больше мне ничего не надо было.

Мы вернулись в комнату. Темнота за окном начала понемногу рассеиваться, поднялся ветер, в окно негромко стучали ветки разросшихся деревьев.

– Нехорошее время, – поежилась Селена.

– Ты, наверное, в детстве много смотрела ужастиков, – в шутку сказал я.

– Вот и нет. Зато Гоголя читала.

– Это круто, как сказали бы подростки.

Мы сели на диван, я обхватил Селену за плечи, прижал к себе. Знал бы мой отец, что я сейчас сижу с дочерью его любимой женщины.

– Знаешь, слабо верится, что кто-то печется о нашем благополучии. Почему ты поехала к офису в тот день?

Селена тяжело вздохнула:

– Нет, Алексей, не печется. Наоборот, кому-то позарез нужна была моя жгучая ненависть к тебе. Очень странная логика. Я сразу почувствовала неладное, когда мне позвонил кто-то по имени Леонид и предложил посмотреть на отпрыска, как он выразился, убийцы моей матери. Леонид Горин – так он представился. Тебе это имя ничего не говорит?

Я усмехнулся:

– Нет, конечно. Сама понимаешь, что по телефону, да и вообще, назваться можно кем угодно.

– Я отказалась. Мне это ни к чему, сказала я. Но этот Леонид был настойчив. Он сказал, что раз уж я приехала сюда, то в моих интересах знать в лицо человека, которого стоит опасаться.

– Меня опасаться?! Ну, это уже слишком…

Я поднялся с дивана и начал расхаживать по комнате, пытаясь как-то успокоиться.

– Я сказала то же самое. Но он стал настаивать, говорил, что ты крайне опасный человек, что ты связан с криминалом и так далее. Даже не хочется всего рассказывать.

– Какой бред…

– Я не хотела вступать в споры с этим невидимкой, потому что мне реально стало страшно. Уже тогда я поняла, что меня зачем-то хотят напугать. И самое главное, я просто сердцем почувствовала, что «отпрыск» тут вряд ли при чем.

– Стоп! – я плюхнулся в кресло и выставил палец в ее сторону. – У тебя есть номер этого Леонида в мобильнике?

– Если бы. Номер засекречен. Это обстоятельство еще больше убедило меня, что я попала в нехорошую историю. Честно говоря, у меня было желание поскорее уехать назад, в Прагу. Останавливало только одно – моя бедная бабушка, с которой мы в последние ее дни нашли контакт и так хорошо разговаривали. Я даже думала начать оформлять документы на ее вывоз из страны. И тут ее внезапная смерть…

– Очень печально. Я бы хотел познакомиться с твоей бабушкой. Для меня это, поверь, тоже очень важно. И все же, как мы встретились?

– Мне назвали время и день, когда я должна была подъехать к офису, в котором будешь ты, и дождаться, когда выйдешь оттуда. Еще меня предупредили, чтобы я не вступала в контакт с тобой, а просто запомнила лицо, чтобы опасаться. Какая глупость! Не знаю, не могу понять, зачем нужен был этот спектакль. Но то, что в этом был какой-то тайный смысл, это однозначно. Как ты считаешь?

– Никогда не связывал твое появление с моими неприятностями. Более того, никак не связывал эти события с той трагедией, что случилась с нашими родителями. Если бы ты знала, сколько раз я пытался выяснить, что произошло на самом деле.

Селена сидела в углу дивана, поджав ноги и обхватив себя за плечи. Ситуация после признаний Селены нисколько не прояснилась. Вывод из всего можно было сделать только один – несчастье, случившееся с нашими родителями, имеет свое продолжение, так сказать – второй сезон, если выражаться языком современного кинематографа. Теперь мишенью являемся мы с Селеной. Нас не убивают, а ведут игру в кошки-мышки, где мы уже до полусмерти замученные мышки. А невидимые кошки упиваются своей изворотливостью и властью над нами. И если у нас получится вдруг увидеть кошек, то вопрос жизни и смерти будет решаться очень быстро.

– Почему ты поверила, что мой отец невиновен, что я не монстр криминальный? Ведь слова твоей бабушки принять на веру можно лишь весьма условно, все-таки прошло столько лет.

Глаза Селены блеснули в полумраке комнаты, она негромко засмеялась.

– Леша, слова бабушки лишь добавили уверенности моим выводам. Знаешь, я почему-то сразу поняла тебя, почувствовала что ли. Интуитивно. Когда взорвали твою машину, реакция у тебя была… – она задумалась, подбирая слова.

– Дурацкая, – подсказал я. – Нормальный человек вызвал бы полицию, кричал, наверное.

– Сейчас уже можно об этом говорить с юмором. Но тогда я увидела, что ты был в таком шоке, когда отключается страх. Криминальный тип, каким мне тебя хотели преподнести, сразу бы схватился за телефон, вызвал бы дружков, начал что-то выяснять. А у тебя в глазах было удивление, очень такое детское. Я сразу почувствовала, что взорвали твою машину за то, что ты подошел ко мне. Понимаешь? И еще твой вид, когда ты спускался по ступенькам, говорил о том, что ты здесь был по чьей-то воле. Правда, это я поняла уже потом, бесконечно прокручивая в голове ситуацию с нашей встречей. Ты был растерян и озадачен одновременно. И еще было видно, что ты здесь не частый гость.

– Девочка моя, – крайне удивленный, спросил я, – ты случайно не психолог по специальности?

– Нет, я простой бизнес-аналитик, – скромно ответила Селена.

– Вот как, – озадаченно протянул я. – Честно говоря, для меня звучит не так просто. Сейчас, наверное, это модно – иметь своего бизнес-аналитика.

– Вряд ли здесь сыграла роль моя профессия…

– Наверное, сыграла. Меня действительно заманил к себе по надуманному поводу мой однокурсник. Я вышел от него в полном недоумении.

– И что он говорит, зачем сделал это? Его кто-то заставил?

– К сожалению, Селена, он уже ничего не говорит. Его убили.

– Какой ужас, – прошептала она.

Я полез в карман, чтобы достать мобильник, но в этот самый момент раздался громкий металлический лязг и погас свет. В комнате со стороны того окна, где я открыл ставни, сквозь густые ветви деревьев просачивался слабый свет утренней зари, однако остальное помещение погрузилось в размытую темноту с неясными очертаниями.

– Леш, ты где? – испуганно прошептала Селена.

– Здесь, не бойся, – сказал я, подойдя к ней. – Наверное, сработала защита. Пойду посмотрю щиток.

– Какая защита? У нас горела всего одна лампочка! Не ходи туда. Я же говорила, что слышала что-то. А ты – мыши, крысы.

– Дом без присмотра столько лет, старая проводка, все может быть.

Из коридора раздались шаги, и в проеме двери появился дрожащий свет фонаря. Шаги приближались. Волна страха сдавила мне горло. Я схватил стоящий рядом с диваном торшер, дернул за него, освобождая вилку из розетки, и двинулся к двери.

– Осторожно! – крикнула Селена.

Как только я замахнулся торшером, в глаза мне ударил яркий свет фонаря, на мгновение ослепив меня, и я стукнул со всей силы в невидимого мне противника, но промазал. Свет фонаря скользнул на пол, в этот момент я успел различить черный силуэт. Я попытался схватить его за руки, но зацепился ногой за торшер и упал. Едва я попытался подняться, как тут же получил удар ногой и отключился.

– Ну что, голубки, добегались? – первое, что услышал я, придя в себя.

Я открыл глаза, первые лучи солнца уже пробивались в окно. Меня подташнивало, лицо говорившего я отчетливо не видел, потому что он сидел на полу спиной к окну, к тому же мне трудно было сфокусировать взгляд. Полголовы гудело от удара, щека и ухо будто онемели. Лица его не видел, но голос узнал сразу. Это был голос человека, который мне всегда был неприятен, который у меня вызывал внутренне отторжение все годы, которые я был с ним знаком. Андрей Сапрунов.

Ноги и руки у меня были связаны. Я покрутил головой и увидел Селену. Она, бедняжка, сидела привязанная к креслу. Рот был заклеен.

– Терпеть не могу бабий визг, – сказал Сапрунов, проследив за моим взглядом.

– Сапрунов, что тебе надо? – спокойно спросил я.

У меня сейчас не было паники, и я понимал, что главная задача – освободить Селену.

– Мне надо, чтобы все вы исчезли из моей жизни, – устало изрек Сапрунов.

Я только сейчас увидел в его руке пистолет. Это совсем другая история, что называется. Я лихорадочно пытался сообразить, каким образом мне спасти Селену. Моя жизнь мне сейчас была неинтересна. Я пытался влезть в прошлое, разбередил болото с темными силами, а вот она приехала сюда с вполне мирными намерениями – посетить место захоронения матери, навестить бабушку. И будет слишком несправедливо ей погибнуть здесь.

– Не знаю, в чем я провинился перед тобой, но мы хотя бы давно знаем друг друга, и у тебя, возможно, есть претензии ко мне. Но я точно знаю, что девушка здесь ни при чем. Отпусти ее.

– Слушай, Соболев, не надо со мной разговаривать, как с дебилом. И не убаюкивай меня сладким голосом – я не маньяк и не псих! – заорал Сапрунов.

Черт! Я и сам вижу, что он не маньяк. Чересчур он был откровенно неприятным и угрюмым в жизни. Маньяка не так просто раскусить, а этот весь на виду.

– Нет, конечно, ты не маньяк. Мне и в голову такое не пришло бы…

– Где Соловьев? – оборвал он меня. – Мне нужен этот идиот. И все!

– Да я-то откуда знаю? Что тебе дался этот Соловьев? Найдется. Бородичу позвони, может, он с ним уже связывался.

Сапрунов поднялся с пола, подошел ко мне и помахал пистолетом у меня перед носом.

– Чтоб он сдох, твой Бородич! Ты понял?!

Как раз наоборот – я все меньше и меньше что-либо понимал. Виталий Иванович вроде как всегда благоволил ему, и тут такая немилость. Мне нечего было ему ответить, я молчал. Затем осторожно спросил:

– Андрей, может, тебе деньги нужны? Я ведь ничего не знаю о твоих проблемах. Деньги я тебе достану. Отпусти девушку…

– Слушай ты, благодетель, – он пнул меня ногой и вернулся на свою позицию к окну. – Пока не увижу Соловьева, ты со своей сукой будешь сидеть здесь. Ясно?

– Как же я тебе найду Соловьева, сидя здесь? Для этого мне как минимум нужен телефон.

Сапрунов кивнул:

– Ага. Умный очень. И кому, интересно, ты собрался звонить?

В эту же минуту раздался звонок на мой телефон.

– Кто звонит, знаешь?

Я пожал плечами.

– Нет. У меня все звонки на одну мелодию.

Он подошел ко мне, вытащил из кармана телефон, посмотрел на дисплей.

– Подмазов Н.Р. – произнес он вслух. – это кто у нас такой?

– Это с работы, – ответил я, внутренне весь напрягшись.

– Интересно.

Сапрунов провел пальцем и глухо сказал:

– Да.

Потом усмехнулся и бросил телефон на стол.

– Какие у тебя чуткие сотрудники. Не захотели говорить со мной.

Звонок раздался еще раз. Кто звонил на этот раз, Сапрунов не сказал, просто отключил телефон.

– Надоели…

Подмазов, – мысленно призывал я, – не будь тупицей, догадайся, что нам нужна помощь.

– А вдруг Соловьев позвонит? – спросил я, пытаясь как-то тянуть время разговорами.

– Все-таки должен позвонить? – зловеще оскалился захватчик.

Я искоса глянул на Селену, она мне ответила красноречивым взглядом, который я, увы, прочесть был не в состоянии.

– Ничего он мне не должен, – огрызнулся я неожиданно, хотя понимал, что злить Сапрунова сейчас – не лучший вариант. – Ты же ищешь его зачем-то, вот и говорю, что вдруг.

Сапрунов никак не отреагировал на мои слова, вытер рукавом вспотевшее лицо и сбросил с себя футболку с капюшоном. Затем он подошел к окну и некоторое время что-то высматривал на улице. Я попробовал использовать этот момент, чтобы как-то расслабить шнур на руках. Мои усилия почти не дали результата, только кожа на запястьях заболела. Зачем ему дался Соловьев? Он сам привез его в дом к Бородичу, и никаких вопросов вроде бы не возникало. И вдруг после исчезновения такая истерика случилась. Очень странно, очень.

– Сапрунов, – позвал я.

Тот отошел от окна и угрюмо глянул на меня.

– Что тебе надо?

– Я не знаю, что у тебя за дела с Соловьевым, но он был в твоих руках. Так ведь? У меня с Соловьевым практически никаких контактов. А ты с ним видишься почти каждый день. Так от меня ты что хочешь сейчас?

Сапрунов поморщился. Я заметил, что лицо у него стало очень бледным, на лбу блестели капельки пота. Видно сразу, что человек нездоров.

– Моли бога, чтобы этот выродок сюда приехал.

– Чего ему сюда ехать?

– Пусть лучше приедет, – Сапрунов мерзко растянул губы. – Надеюсь, что ваша полоумная бабка посоветует ему тоже затихариться в этой явочной халупе. Или он где-то здесь, а? – Бандит впился в меня глазами безумца.

Мария Егоровна! Это она назвала адрес Сапрунову. Бедная женщина, этот проходимец просто обвел ее вокруг пальца. Я не знал, что делать дальше, в каком «жанре» вести переговоры с Сапруновым. У меня раскалывалась голова, периодически двоилось в глазах, но если бы он только склонился надо мной, я нашел бы в себе силы, вцепился бы ему зубами в горло и не выпускал до тех пор, пока бы у него не прекратились предсмертные судороги.

Соловьева я не мог ему преподнести на блюдечке, так что выбраться живыми отсюда шансов у нас практически не было. Что касается Подмазова, то сейчас я проклинал тот день, когда поверил, что он стоящий сыщик. Я изо всех сил напряг руки и почувствовал, что провод еще немного потянулся.

Сапрунов между тем ушел из комнаты. Непонятно, что с ним происходило, но ему было плохо. Если это связано с наркотиками, то дальнейший сценарий мне представлялся только в мрачных тонах.

– Ты как там? – тихо спросил я у Селены.

Она показала глазами на дверь комнаты и что-то промычала. Я обернулся, но Сапрунова там не было. Селена повернула голову к спинке кресла, изо всех сил потерлась щекой. Край липучей ленты отошел, и она смогла произнести:

– Это он.

– Кто?

– Горин. Я по голосу узнала.

– Что-то такое я и предполагал. Сколько еще имен у этого мерзавца, никому не известно.

Сапрунов тяжело топал по дому, хлопал дверьми, выходил на улицу, возвращался… Было очень тревожно. Я кое-как все-таки освободил одну руку, содрав кожу.

– Сейчас, моя девочка, сейчас. Потерпи немного.

Из коридора вдруг потянуло дымом. На пороге возникла фигура Сапрунова. С мокрых волос по лицу стекали ручьи. Похоже, что он поливал голову водой. Я спрятал свободную руку под шнур.

– Ты, наверное, решил нам завтрак приготовить? – ехидно спросил я, провоцируя его подойти ко мне.

– Ошибаешься, – ответил он и прислонился к дверному косяку. – Некогда мне тут вам рестораны устраивать. Еще дел по горло.

– Димку искать что ли?

– Нет. Надоело искать его… – Сапрунов тяжело дышал. – Вы мне все надоели, Соболев. Мажоры хреновы, везде хотите быть первыми, а такие, как я, у вас для того, чтобы вытирать ноги!

– Андрей, отпусти девушку. За себя не прошу. Не бери грех на душу.

К сожалению, он меня не слышал. Стало ясно, что он решил поджечь дом.

– Мне еще с твоим Бородичем разобраться надо успеть, – негромко, самому себе под нос бубнил Сапрунов. – Эта тварь мне за все ответит… Вот немножко разгорится тут, и в путь.

Дым начал просачиваться в комнату, еще немного и мы с Селеной просто угорим, а этот умалишенный поедет добивать стариков.

– Андрей, – вкрадчиво произнес я, – не знаю, куда подевался Соловьев, но я разговаривал с ним перед его исчезновением.

– Что? – наморщил лоб Сапрунов, – Что ты там шепчешь?

Я сейчас никак не контролировал ситуацию, все мои аналитические способности мозг отключил, мной руководил лишь инстинкт выживания.

– Он мне рассказал много интересного, – монотонно зудел я, намеренно невнятно произнося слова и прикрывая периодически глаза, создавая иллюзию своей слабости. – Я даже не поверил ему сначала…

Сапрунов, шатаясь, подошел ко мне.

– Что этот щенок мог сказать тебе? Говори! – заорал он, глядя сверху вниз.

Я приоткрыл глаза и, упершись взглядом в вожделенный ботинок у своего носа, сказал:

– Что это ты его чуть не прибил в том переулке. Сапрунов, ты отмороженный идиот. И все.

Не знаю, возможно, я ошибался, но это первое, что пришло мне в голову, что похоже на правду.

– И все? Ну, повеселил! Хорошая новость! – захохотал он, закинув голову. – Жаль, что не прибил… Ну, пусть живет, недоносок…

Он явно расслабился и не ожидал от меня каких-либо действий. Я воспользовался этим моментом и, схватив его свободной рукой за ногу, дернул на себя, сколько было силы. Сапрунов взмахнул руками, но удержаться не смог и рухнул на пол. Я быстро подтянулся и навалился всем тело на него. Тем временем, я смог освободить вторую руку. Его плохое самочувствие сыграло решающую роль, и столкнуть меня у него никак не получалось. Я обхватил руками его за шею, он безуспешно пытался оторвать мои руки, но получалось лишь немного ослабить хватку.

– Зажаришься, падла, вместе с нами…

Я слышал, как Селена упала вместе с креслом, чтобы как-то выпутаться, как она звала на помощь. А я все давил и давил Сапрунова. Потом был звон разбитого окна, громкий стук взламываемой двери. Меня кто-то с руганью пытался оттащить от Сапрунова, но мои руки будто одеревенели…

Виталий Иванович сидел в кресле у камина. Лицо его было бледным, осунувшимся. Поверх брюк с рубашкой на нем был толстый стеганый халат, он зябко поводил плечами и прятал руки в карманах халата. Мария Егоровна после укола скорой лежала на диване, то и дело вытирая платком набегавшие слезы и причитала:

– Как же так, как же так, Леша… ведь ты мог погибнуть из-за меня. Старая дура! Поверила этому негодяю. Он ведь, Лешенька, заверил меня, что ты в большой опасности, что только он может спасти…

– Мария Егоровна, да будет вам, доктор сказал не расстраиваться и ни о чем плохом не думать, – пытался я успокоить ее, разглядывая свое отражение в настенном зеркале. Глаз припух, на скуле синяк, а так вроде неплох еще парень.

Селена отказалась ехать сюда, к Бородичу. Она решила дождаться меня в моей квартире, сославшись на сильный стресс. Заодно, сказала она, наведу порядок, отвлекусь. Я запретил ей этим заниматься. Приеду, сказал, и вместе все сделаем.

Мы ждали Подмазова, он должен был вот-вот подъехать вместе с Сапруновым. Сыщик, на мое удивление, организовал целую группу для захвата Сапрунова. Все прошло четко и быстро. Нас с Селеной увез на машине Подмазова один из его парней. Сам же сыщик поехал со всеми в автобусе, куда затолкали Сапрунова в наручника. Почему они так задерживались, было не ясно.

– Леша, зря ты его не придушил, – сокрушенно произнес Бородич и, достав из кармана таблетки, попросил налить ему воды.

– Что вы, Виталий Иванович, – возразил я. – Спасибо ребятам, что вовремя оттащили меня. Он еще должен рассказать, за что так ненавидел вас, меня и Селену. По сути, я не услышал от него ни одной здравой мысли. Так, бред безумца. Нужна вся картина для понимания.

Бородич одним глотком осушил стакан, посмотрел на меня потухшим, безжизненным взглядом и с горечью согласился:

– Он и есть безумец. Я только сейчас понял это, хотя и раньше замечал за ним странности.

– Какие? – подала голос Мария Егоровна. – Почему, Виталий, ты мне ничего такого никогда не говорил? Я бы не наделала столько глупостей. Леша и тот понимал, что Андрей этот плохой человек, а я все время защищала его. – Женщина тихонько заплакала.

Я налил из кувшина воды и подошел к дивану.

– Сделайте хоть пару глоточков, нельзя плакать, – я присел на край дивана рядом с ней.

– Тебе самому, мальчик мой, надо успокоиться, – махнула она рукой, – такое перенести…

На крыльце дома послышался шум.

– Приехали, – сказал я и вдруг почувствовал, как бешено забилось сердце в груди и мелкая дрожь пошла по всему телу.

В гостиную вошел Подмазов, следом за ним двое мужчин ввели в наручниках Сапрунова, посадили его на стул у входа.

Бородич с отсутствующим видом отвернулся к окну.

– И зачем вы сюда привели этого преступника, – тихо, чеканя каждое слово, произнес он.

Сапрунов громко захохотал, хотя далось ему это совсем нелегко. Лицо его по-прежнему было мертвенно бледным, дышал он прерывисто, с шумом.

– Я, по-твоему, преступник, Витя? Служил тебе верой и правдой, как собака… За это, видать, ты меня напоил сегодня какой-то дрянью. – Он закашлялся, долго не мог остановиться.

Бородич брезгливо смотрел на него, затем сказал:

– Как собака и сдохнешь.

Потом вдруг раздался выстрел, голова Сапрунова откинулась назад, затем он медленно стал клониться на бок и, в конце концов, с грохотом упал со стула. Вскрикнула Мария Егоровна, я вскочил с дивана, ничего не понимая, Подмазов в один прыжок оказался возле Бородича и схватил его за руку, в которой был пистолет. Он стрелял прямо через карман халата…

– Витя, зачем? – закричала Мария Егоровна. Ее глаза расширились от ужаса.

– Тарасов, уведи женщину в другую комнату и позвони в полицию, – попросил Подмазов. – Объясни им ситуацию. Да, захвати, чем прикрыть тело.

Я не сводил глаз с Бородича, я был в ужасе от его спокойствия.

– Виталий Иванович, – медленно вытягивая из себя слова, произнес я. – Зачем вы это сделали? Как же мы теперь…

– Спокойно, Леша, – перебил он меня. – Теперь мы будем жить спокойно.

К Подмазову подошел второй из тех, кто находился рядом с Сапруновым и подал сыщику пластиковый пакет, в который тот аккуратно положил оружие.

– А вот это вряд ли у вас получится, Виталий Иванович, – покачал головой Подмазов. – Но для начала вы нам расскажете интересную историю. Сапрунов уже не сможет ничего сказать, так что вся надежда на вас.

Бородич хмыкнул:

– Ловко ты меня провел, оборотень проклятый. Ты, Леша, скажи Алине, чтобы гнала его взашей.

Я переводил взгляд с Подмазова на Бородича, ничего еще не понимая, но уже предчувствуя большую беду.

– Я убил подонка и ничего говорить не буду без адвоката. Ясно?

Подмазов пожал плечами, зевнул и скучно промолвил:

– Можете не утруждаться. У нас есть запись допроса Сапрунова, а, точнее, Горина Леонида. Так ведь его звали, Виталий Иванович?

Бородич дернулся в кресле, но Подмазов ладонью придавил его за плечо.

– Алексей, – обратился он ко мне, – не стой, присаживайся поудобнее, слушать долго придется.

Я сел, точнее – просто рухнул на стул. Подмазов кивнул и сказал:

– Я не буду сейчас включать диктофон с записью, там много лишнего, больше для протокола. Расскажу сам. Тем более, что следствие вел я.

В комнату, тихо ступая, вошла Алина. Я и не знал, что она здесь. Лицо ее было серого землистого цвета, глаза провалились. Она приблизилась ко мне, схватила меня за голову и прижала к себе.

– Лешик, я думала, что сойду с ума, – прошептала она мне на ухо и всхлипнула, слезинки упали мне на шею и покатились вниз, за воротник. Мне было щекотно, в горле появился противный комок.

– Ну вот, теперь собрались все, – сказал Подмазов. – В тот день, когда я выслушал вас в первый раз, Алексей Викторович, перспективы что-либо выяснить представлялись мне весьма туманными. Но когда взорвали ваш автомобиль, я понял, что прошлое добралось до настоящего и медлить нельзя. Я не выскочил из кабинета, не побежал никуда в первый день. Я много думал, анализировал, сопоставлял. В конце концов, я решил зацепиться за новое и, пожалуй, весьма странное обстоятельство – появление девушки Селены на месте происшествия. Конечно, она могла быть случайным человеком в этой истории. И если это так, подумал я, то выяснится это тоже очень быстро. Первое, что заставило меня буквально вздрогнуть – фамилия. Ты, Леша, знаешь ее фамилию?

Я пожал плечами и мотнул головой:

– Нет.

– Максимова. Та женщина, Тамара, которую жестоко убили, тоже носила фамилию Максимова. У меня был огромный список фамилий людей, которые, так или иначе, фигурировали в деле твоего отца. Но мало ли Максимовых, подумал тогда я и начал тянуть ниточку из клубочка. И вот за этой ниточкой сразу потянулась вереница людей и событий из того далекого прошлого. Я занялся изучением материалов дела твоего отца. Выяснилось, что у Тамары Максимовой была дочь, которую после гибели матери пришлось передать органам опеки, так как бабушка девочки тяжело заболела. Имя у девочки было редкое, запоминающееся – Селена.

Итак, ошибок здесь уже быть не могло. У тебя на пути появилась Селена Максимова. С какой целью? Проследив за ней, я не обнаружил никаких настораживающих моментов. Она ездила в больницу, гуляла по городу, встречалась с тобой. И в то же время, ее появление стало спусковым крючком всех последующих бед.

Подмазов посмотрел в сторону Бородича. Тот сидел, сгорбившись, с закрытыми глазами.

– Так вот, – продолжил сыщик. – Вторая, параллельная версия, которую надо было изучить – бизнес. Там, где деньги, всегда много лжи, много преступлений. И я бы никогда не обратил внимания на Виталия Ивановича, если бы не его бизнес тех времен. Сделанный на крови и грязи лихих девяностых, бизнес его, однако, был весьма шатким и небезупречным с точки зрения закона. Чтобы стать крепко на ноги и спокойно спать, нужны были большие денежные вливания. Когда ваш отец, человек очень доверчивый, оказался за решеткой, он безоговорочно подписывал любые документы, которые ему подсовывал дружок Бородич. И таким образом, он его попросту разорил. Но при этом его дела резко пошли в гору. Вы с Алиной стали нищими, благодаря…

– Ложь! – закричал Бородич. – Все ложь! Я деньги отдавал адвокатам.

– Полноте, – поморщился Подмазов. – Та парочка адвокатов, которых вы нанимали, гроша ломаного вам не стоили. Вы их потом пристроили к себе на работу юристами. Но зато вы обеспечили себе легальный многовекторный бизнес. Взамен вы потчевали сироту с теткой мелкими продуктовыми подачками и копеечными суммами денег. Жадность. Бывает такой порок.

– Они моя семья! – опять взбеленился старик. – Все, что у меня есть – для них. Мне ничего не надо!

– Да, теперь, может, и не надо. Теперь, вы были уверены, они ваша семья. И если не молодость, то старость хотя бы – удалась. Увы! За всем этим стояла, как выяснилось, не только жадность, но и ее величество зависть и месть.

– Кому месть? – спросил я.

– Вашему отцу, Алексей Викторович. Месть за безответную любовь. Как ни прискорбно об этом говорить – к Тамаре Максимовой. Задолго до встречи с вашим отцом Тамара познакомилась с Бородичем, но идти на близкие отношения с ним она не захотела, предлагала ограничиться дружбой. Об этом мне поведала ее подруга Вера Тихонова. Она же впоследствии и забрала Селену из детдома к себе в Москву. Смириться с тем, что его любовь «досталась» Виктору Соболеву, его более успешному партнеру по бизнесу, Виталий Иванович не смог. При этом все эти годы господин Бородич, убив женщину, которая не ответила когда-то на его любовь, старательно рядился в костюм великого добродетеля.