Текст книги "Жених с подвохом (СИ)"
Автор книги: Василиса Кириллова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Конечно, Виталий Иванович не оставлял нас на произвол судьбы и время от времени помогал деньгами. Но эти деньги Алина старалась не тратить, делая запас для моей учебы в вузе. Необъяснимым образом именно в те годы изменилось все мое мировоззрение. Я понял, что жизнь хороша, даже несмотря на все гадости, которые она, порой, подкидывает. Возможно, именно для того, чтобы проверить, на что ты годен в этом мире. И не важно, – говорила Алина, – что другие катятся по жизни, как по гладкому асфальту, а тебе достаются лишь ухабы, главное – куда ведет дорога. Наверное, она права…
Мысли об Алине меня сейчас особенно угнетали. Только бы не выдать себя ничем в ее присутствии. А то ведь, как сказал Усов, мои проблемы у меня на лбу сияют. От нее как раз труднее всего будет что-то скрыть, слишком хорошо она меня знает. Придется поднапрячься, потому что важнее всего для меня ее спокойствие и уверенность. Вот и получается, что те, кому я могу что-то доверить, не должны ничего знать о моих неприятностях.
Отодвинув в сторону остывшую чашку, так и не притронувшись к кофе, я включил телевизор и бессмысленно уставился на экран. Где-то подсознательно я уверял себя, что безвыходных ситуаций не бывает, что завтра наверняка придет какое-нибудь решение. Но это были лишь жалкие уговоры, не имеющие никакой почвы под собой. Как ни крути, придется добираться до Петренко и хорошенько прижать эту сволочь.
Было совершенно непонятно, с какой стороны подойти к Петренко. Он сегодня откровенно валял передо мной дурака, как оказалось впоследствии – весьма опасного. В такой ситуации я чувствовал себя полностью дезориентированным. И откуда он только свалился на мою голову? Почему я? Почему он выбрал для своих делишек именно мою скромную персону. Причем было ясно, что дела у Сереги шли как-то не очень. Вспоминая сегодняшний разговор с ним, я понимал теперь, что он был загнан в угол. Слишком откровенно он угрожал мне, безо всякой, я бы сказал, фантазии. Какие-то дурацкие фотографии совал…
Зазвонил квартирный телефон. Я нехотя поднял трубку, гадая, кому понадобилась моя персона. Только бы не Анна. Помолчав некоторое время, я сказал: «слушаю».
– Леха, только не бросай трубку, – скороговоркой произнес Петренко на том конце. – Нам надо встретиться, срочно.
«Ага, – подумал я, – на ловца и зверь бежит! Не удалось с первого раза убить…»
– Леха, ты слышишь меня? Я в баре на Старобинской. Очень тебя прошу, приезжай. Мне надо кое-что объяснить. Это очень важно для тебя.
– Хорошо. – Я положил трубку.
Заказывать такси с телефона я не стал и, пройдя почти квартал, поймал частника. Через пятнадцать минут я уже стоял возле бара. Войти сразу не решался, меня одолевали разного рода сомнения, в частности, какую выбрать тактику в разговоре. Что хочет сказать Серега, я не знаю, а вдруг это очередная ловушка. По дороге сюда я мысленно прокручивал в голове все детали тех обстоятельств, где мы так или иначе пересекались. Откуда взялись эти идиотские фотографии и почему только сейчас их решили использовать? Ничего особенного на ум не приходило, хотя это вовсе не означало, что парень сейчас не подкинет мне еще один вариант шантажа.
Заглянув в окно, я попытался рассмотреть среди многочисленных посетителей кафе своего заклятого дружка. За барной стойкой никого похожего вроде не было. В какой-то момент появилось желание развернуться и уйти, однако я понимал, что таким образом проблему не решишь. Придется зайти в бар. Не будут же меня, в конце концов, взрывать вместе со всем заведением. Да и покушаться два раза за день на одного человека – как-то слишком. Велика честь, скажем так. На крестного отца я однозначно не тяну.
Подняв воротник ветровки и натянув поглубже бейсболку, я не спеша вошел в бар. Мощную спину Сереги я увидел сразу, хотя сидел он в укромном месте, в глубине зала, в мягком полумраке. Бросив взгляд по сторонам, я осторожно прошел к столу Петренко и сел напротив.
– Если честно, не хочется мне с тобой разговаривать, – сказал я и посмотрел на Серегу. – Только давай не тяни резину, недосуг мне тут с тобой рассиживаться.
Дружок исподлобья молча смотрел на меня. Я оглянулся в поисках официанта. Надо же занять себя чем-нибудь, выслушивая очередной бред. Однако в следующее мгновение мое тело словно налилось свинцом, и горло сдавил страх. Я медленно перевел взгляд опять на Петренко и с ужасом посмотрел ему в глаза. Это были стеклянные глаза мертвого человека, а небольшая струйка розовой пены в углу рта подтвердила мою страшную догадку. Была бы такая возможность – выпрыгнул бы в окно.
Я тихо поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимание, аккуратно прошел между столиками к выходу. Я не чувствовал своего тела, в голове была звенящая пустота, а все ощущения, казалось, сосредоточились в одном месте – горле. Там билось сердце, там же работали какие-то мышцы, старательно проталкивая воздух туда и обратно, оттуда поступали сигналы ватным ногам.
Куда надо сейчас идти, я совершенно не соображал. Просто шел и шел, подальше от этого страшного места. Порой слышались чьи-то шаги следом. Я резко оборачивался, но сзади никого не было. Не знаю почему, но оказавшись перед входом в парк, я с облегчением вздохнул и, ускорив шаг, направился в темноту деревьев. Меня окутала тишина, нарушаемая лишь звуком собственных шагов да пугливыми мысленными вскриками. Запах сосен, прелой листвы и сырой земли был настолько сильным, что я поневоле начал чувствовать себя экзотическим зверьком, случайно попавшим в чуждую ему среду обитания. На самом деле в жизни я никогда не стремился к слиянию с природой, не был приверженцем туристических походов или прогулок вдоль реки. Мои контакты с природой ограничивались жаркой шашлыка у приятелей на даче, созерцанием пальм у моря да цветущего горшка герани на подоконнике. Наверно поэтому, заслышав дружный смех где-то впереди, я поспешил к людям.
– Закурить не найдется? – поинтересовался я у шумной компании молодых людей, что-то весело обсуждавших.
Это было весьма неосмотрительно с моей стороны. В парке было безлюдно, тусклые фонари освещали лишь небольшое пространство возле скамеек, изредка стоявших вдоль темных аллей.
– Да не вопрос, – нехотя протянул долговязый парень, и, встряхнув копной кудрявых волос, с интересом посмотрел на меня.
– А че, дядя, не страшно по ночам по лесу шастать?
Вся компания смотрела на меня как на динозавра, неожиданно появившегося в городе среди бела дня. Но сейчас ночь, и силы мои, увы, были несравнимы со звериными. Наступила пауза. Я прокручивал в голове возможные пути отхода, а ребятки, похоже, определялись с моим будущим.
– Ну, так я пошел. Прикурю в другом месте, – неуверенно сказал я и отступил на пару шагов.
Вся компания поднялась со скамейки, перегородив дорогу.
– А чего ж не дать прикурить хорошему человеку, – криво улыбаясь, произнес один из них, пританцовывая и поводя плечами, как боксер перед боем.
Я молчал. Кудрявый парень вынул из кармана пачку и протянул мне. Аккуратно вытащив одну сигарету, я вернул пачку владельцу.
– Благодарю.
– И все?
– Не понял, – наивно решил я уточнить.
Компания разразилась хохотом. Самое время было обратиться в бегство, но, несмотря на мою приличную физическую подготовку, я понимал, что соревноваться со сворой молодых отморозков будет непросто. Более того, это может усугубить мою и без того плачевную ситуацию.
– Ты дурака не включай, дядя, – оскалился танцующий. – Гони, что там у тебя в кармане.
Денег у меня с собой было не много, бумажник стоил больше, его было откровенно жалко. Я сделал попытку выпотрошить перед ними кошелек, но мечтам моим не суждено было осуществиться – резкий удар сзади в одно мгновение отключил меня.
Очнулся я от того, что лицо мое усердно протирали чем-то теплым и влажным. Осторожно приподняв веки, я едва не лишился чувств в очередной раз. Прямо на меня смотрели два горящих глаза. От ужаса я перестал дышать.
– Эй, Роби! Что там у тебя?
Я услышал приближающиеся шаги и медленно повернул голову на голос. Животное еще раз лизнуло меня в нос.
– Вы живы?
Подоспевший мужчина склонился надо мной, затем подал мне руку, помогая подняться. – Собаку не бойтесь.
– Спасибо. Уже не боюсь, – сказал я, отряхивая одежду от грязи.
– Что с вами случилось?
– Похоже, стукнули по голове. – Я проверил карманы и добавил: – еще ограбили.
– Вот сволочи! – возмутился мужчина. Собака согласно рявкнула.
Я посмотрел в ее сторону и отметил, что псина большая и весьма симпатичная. Вот только ее глаза мне напомнили волчьи.
– Я еще удивился, куда это Роби понеслась…
Он смотрел на меня с сочувствием.
– Может, полицию вызовем? Чем вам помочь?
Я потер гудящий затылок и махнул рукой:
– Да пустое все это. Больше хлопот. Даже телефон прихватили, уроды.
– Точно, уроды, – с этими словами мужчина протянул мне свой мобильник. – Вот, позвоните, если надо.
Прикинув, кому я могу позвонить в такое время и чем, собственно, мне сейчас можно помочь, я с досадой поморщился:
– Спасибо, не надо. Ключи вот от квартиры оставили и то, слава богу.
Мужчина пошарил по карманам, вытащил смятую купюру.
– Возьмите, если не далеко ехать, то на такси хватит. С собой, к сожалению, больше нет.
Я мотнул головой.
– Все в порядке, доберусь, здесь рядом. Спасибо вашей Роби, в чувство меня привела и укусить не захотела.
– Что вы! – рассмеялся хозяин собаки. – Это хаски. Даже если вам очень захочется, то разозлить ее вряд ли удастся. Порода такая.
Зато друг из нее отменный. – Мужчина с любовью потрепал собаку по загривку.
В душе невольно шевельнулось чувство зависти к этой парочке. Себя в данный момент я идентифицировал с волком-одиночкой, особенно в контексте последних событий. Не на кого положиться, не с кем даже обсудить проблему. Допрыгался что называется.
Домой я попал далеко за полночь. Изрядную часть пути пришлось идти пешком. Буквально за пару троллейбусных остановок меня подхватил парнишка на жигулях и доставил прямо к подъезду, отказавшись от денег, которые я ему обещал принести из дома.
– Мне по пути было, не напрягайтесь, – устало махнул он рукой и тронулся с места.
Я долго стоял под горячим душем, пытаясь собраться с мыслями. Но чем больше я размышлял над сегодняшними событиями, тем яснее становилось, что задачка мне не по зубам. Я никак не мог уловить, откуда дует ветер, который принес мне такие неприятности. Что хотел сказать мне Петренко – теперь навсегда останется тайной. Это была единственно возможная зацепка, но, увы, я ее упустил. Если бы кто-то стал наезжать на мой бизнес, то это хотя бы что-то объясняло. Только про мои дела и деньги вроде никто и не заикался. Ничего подозрительного на работе в последнее время не было. Бухгалтерия в порядке, непредвиденных и странных проверок тоже не наблюдалось, никто из финансистов увольняться не собирался. Или все это впереди? Да, зря я не выслушал Серегу, когда он позвонил мне в первый раз. Как теперь связать взрыв машины и просьбу Петренко о протекции? Да и есть ли там связь вообще? Теперь ищи ветра в поле. Одно ясно, что завтра я не хозяин своей жизни и что завтра, так или иначе, продолжит действие запущенный кем-то механизм по производству неприятностей для меня.
Глава 2
На работу пришлось добираться на старом Опеле, милостиво переданном мне во временное пользование Усовым. У Петра имелось два автомобиля, один – солидный Порше, на котором художник ездил на вернисажи и презентации. Он с готовностью предложил именно его для моих поездок в офис, однако пришлось категорически отказаться от такой роскоши. Учитывая несчастливую судьбу своей Тойоты, рисковать чужим имуществом я, естественно, не стал.
Едва я переступил порог, испуганная секретарша прошептала:
– Вас там ждут, – указала она пальчиком на приоткрытую дверь.
Кто мог меня ждать прямо в кабинете, я догадывался. Вопрос, так сказать, один – по какому конкретно вопросу.
– Да? – выдавил я улыбку и щелкнул пальцами у нее перед носом, как будто ждал прихода Деда Мороза. – Хорошо, что ждут.
– Ага, – глупо улыбнувшись в ответ, кивнула девушка.
Я решительно распахнул дверь кабинета. Высокий молодой человек атлетического сложения, в джинсах и темном джемпере, со скучающим видом стоял у окна, опираясь руками на дерматиновую папочку для бумаг.
– Доброе утро, – бесцветно произнес он, обернувшись в мою сторону. – Старший следователь прокуратуры Василий Александрович Демин.
Я был готов к подобному повороту дел. Еще спасибо, что прокуратура, а не бандиты. Хотя, говорят, криминал водится везде, в том числе и в этих органах.
– Доброе, – в тон ему ответил я и жестом указал на стулья у длинного стола. – Прошу.
Мы сидели некоторое время в полной тишине. Молодой, но уже старший, следователь будто гипнотизировал меня, переводя то и дело взгляд с лежащей на столе раскрытой папки на меня. Весь его вид, уверенный, самодовольный, откровенно действовал мне на нервы. Похоже, парнишка выдерживал мхатовскую паузу, рассчитывая на какой-то особый, одному ему известный эффект. Он не знал, что я был глух к подобного рода мастерству.
– Если честно, – наконец разродился он, – мы вас, Алексей Викторович, ждали вчера.
– С чего вдруг? – искренне удивился я.
– Разве не ваша машина вчера взорвалась неподалеку от офисного здания на Стрельниковой?
– Да, моя. Увы, – кивнул я и скорбно опустил голову. – Вот и заявление написал в полицию. Даже не думал, что такими вещами сразу прокуратура занимается, – расстегнув портфель, вытащил исписанный лист и протянул Демину. – Хотел только с утра наведаться на работу, проверить, что да как, а то ведь там, сами знаете, неизвестно, сколько времени придется провести.
Следователь нервно дернул бровями и, пробежав глазами заявление, отодвинул его от себя. Я прекрасно понимал, что подобные заявления пишутся в кабинете, в полиции. Однако умышленно нацарапал отсебятину, на всякий случай. Случай, как оказалось, не заставил себя ждать.
– А что ж не вчера? Почему скрылись с места происшествия?
Я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
– Скрылся? Разве это так называется? Помилуйте, я же ничего не взрывал, всего лишь помогал девушке поменять колесо. Думаю, что это может подтвердить кто-нибудь, – продолжал я валять дурака, нисколько не сомневаясь, что свидетель, как минимум один – охранник, – был уже допрошен.
– И все-таки, – не унимался дотошный, – почему вы укатили с барышней, никак не прореагировав на преступление?
– Почему же не прореагировал? – тяжело вздохнул я. – Еще как прореагировал. Я жутко испугался. Где гарантия, что никто не стал бы стрелять в меня там же? – я уверенно посмотрел следователю в глаза.
– А что был повод?
– Какой повод?
– Стрелять в вас, – прищурился он.
– Вот про это я как-то меньше всего думал в тот момент, – со злостью огрызнулся я. – Был взрыв, было опасно…
– Да-да, это я уже слышал, – перебил он. – И куда же вы умчались?
– На работу. Но потом, – уловив оживившийся взгляд Демина, – я передумал и поехал домой. На метро.
– Почему?!
– Да потому, что у меня был стресс! Шок, короче.
Следователь замер с улыбкой на лице. Абсолютно неуместной, на мой взгляд. Постепенно его улыбка превратилась в гримасу не то боли, не то разочарования.
– Возможно, – кивнул он и поднялся со своего места.
Мне показалось, что стало легче дышать, будто чья-то невидимая рука приоткрыла форточку, и в нее хлынул свежий воздух. Неужели все? Однако Демин вовсе не собирался уходить, он подошел к окну и присел на подоконник, его лицо оказалось в тени, а мне пришлось повернуться к нему, оказавшись таким образом, как будто под светом софитов. Воздуха опять не стало, внутри появилась мерзкая дрожь, в горле пересохло, жутко хотелось сделать глоток воды, но я не рискнул даже глянуть в сторону графина.
– Может, кофейку? – ласково протянул я.
Следователь склонил голову набок и с интересом посмотрел на меня.
– А вы молодец.
– В каком смысле? – решил уточнить я.
– Держитесь хорошо. За кофе спасибо, конечно. В другой раз.
Не хотелось бы, мысленно возразил я и тоже поднялся со своего места, чтобы как-то поменять эту неудобную для меня дислокацию. Засунув руки в карманы, я обошел вокруг стола и остановился рядом с Деминым, прислонившись к стене.
– Просто сегодня уже немного пришел в себя, а вчера… Никогда спиртным не увлекался, но с соседом вечером пришлось снимать стресс, – хихикнул я. – В конце концов, что такое машина? Железяка. Я же не знаю, может там что замкнуло, и она загорелась.
– Она взорвалась, это не одно и то же, – не вставая с подоконника, следователь повернулся ко мне.
– Ну, я, если честно, не в курсе взрываются ли горящие машины. – Не сталкивался. В кино, вроде, бывает.
– А вы не в курсе, за что убили Сергея Петренко?
Я ждал этот вопрос, готовился к нему, но прозвучал он все равно неожиданно. Как гром среди ясного неба. Наверное, потому, что где-то в глубине души все-таки надеялся, что Серега жив…
Спина, казалось, прилипла к стене. С трудом приняв горизонтальное положение, я сделал несколько шагов и рухнул на ближайший стул.
– Как это – убили… за что, – едва ворочая языком, спросил я и поднял взгляд на Демина. – И почему вы спрашиваете меня об этом. Я что, тот самый последний, кто видел его живым?
Во многом я был сейчас достаточно искренним. Конечно же, полно свидетелей, что я приходил к Петренко в офис, но что касается бара – это мой полный провал, вряд ли я что-то смогу доказать. Теплилась надежда, что если этой ночью на меня не нацепили наручники – значит, в баре меня, скорее всего, не запомнили.
– Вряд ли вы были последним, – протянул он мне спасительную соломинку, за которую я ухватился немеющими пальцами. – Однако хотелось бы узнать, за какой надобностью вы приходили вчера к Петренко? Насколько известно, друзьями вы не были, дел общих не вели. Или я неправильно информирован?
Я протянул руку к графину, стоявшему на столе, налил полный стакан и осушил его залпом. Имел полное право.
– Да, мы не закадычные друзья, но в добрых приятельских отношениях, – я с трудом провернул языком слова. – Мы давно и прекрасно знаем… знали друг друга, учились на одном факультете в институте, жили в одном дворе…
– Это мне известно, – прервал он мое блеяние. – Я спрашиваю: какова цель вашего прихода к Петренко?
– У меня через месяц в некотором роде юбилей намечается, тридцать пять, – прокашлялся я. – Вот хотел пригласить, заодно узнать, нет ли у него на примете приличного местечка для большой компании. Серега любитель всяких тусовок и праздников.
Эта версия – первое, что пришло мне на ум еще дома, когда я обдумывал возможные ответы на неотвратимые вопросы.
– Ну и как, подсказал?
– Вы про что?
– Местечко, спрашиваю, подсказал?
Следователь теперь сидел верхом на стуле и буравил меня ледяным взглядом.
– Да нет, сказал, что подумает, потом сообщит.
Неожиданно мне стало спокойно, безразличие буквально разлилось по телу. Так всегда бывало на трудных экзаменах, когда вытаскиваешь хороший билет. На этот раз билет оказался не слишком мудреным, вполне себе терпимым.
– А как убили Серегу? – ровным голосом спросил я. – Не взорвали же?
– Не взорвали. – Он поднялся.
Было видно, что на Демина навалилась усталость. Он сейчас как рыбак без улова – и время потрачено, и толку ноль. Медленно пройдя вдоль стола, он остановился.
– Я не прощаюсь, – сказал он, поглаживая пальцами свою коричневую папочку. – Сегодня у нас с вами, Алексей Викторович, была просто беседа. Для дачи показаний и составления протокола вас вызовут повесткой. До свидания, – он холодно улыбнулся и тихо, по-кошачьи, вышел из кабинета.
Не знаю, сколько прошло времени. Раза три в кабинет порывалась войти секретарша с какими-то вопросами. В конце концов, я в бешенстве рявкнул:
– Катя! Неужели не ясно, что меня нет?!
– Алексей Викторович, тут надо…
– Нет!!! Ты русский язык понимаешь?! Меня ни для кого нет. И для тебя тоже! Умер. Сдох. Околел. Так понятно?
Дверь захлопнулась. Но не хватало тишины. Фантом прокурорского пижона все еще витал в пространстве кабинета.
– Какая гадость! – не выдержав, сказал я вслух и, подойдя к окну, распахнул одну створку. Свежий ветер ударил в лицо, зашуршали жалюзи.
Сформулировать свои ощущения в ясной форме не получалось. И чего я взъелся на этого бравого молодца? Логичнее всего было бы довериться ему и попросить помощи. Однако, исходя из опыта моего несчастного отца, я почему-то решительно доверился не логике, а интуиции. И она мне как раз подсказывала, что надо быть осторожным, предельно осторожным. В наше время попасть за решетку – как дважды два. Это им проще всего. Папочку с делом захлопнуть и удовлетворенно потереть руки – вот мечта этих пинкертонов.
Когда я вспоминал отца, сердце которого не выдержало испытаний несправедливостью, у меня возникало состояние полной безнадеги, тупика. Виталий Иванович рассказывал мне ту жуткую историю, которая перечеркнула все надежды нашей семьи, лишив нас права просто жить и любить. В тот злополучный вечер они с друзьями собрались устроить вечеринку с шашлыками у Бородича на даче. Дом, доставшийся ему от бабки артистки, был большой, участок тоже приличный, с запущенным, «почти английским», как он говорил, садом. Виталий Иванович был закоренелым холостяком, таким, собственно, он и остался по сей день. Потому, наверное, дача долгое время была излюбленным местом для разного рода мужских попоек и приватных встреч с дамами. Для этих целей в укромном месте хранились ключи от дома, и достаточно было лишь предупредить хозяина о своем визите. Постепенно все обзавелись кто женами и детьми, кто строгими любовницами. Использовать дачу стали все реже, а со временем Бородич отремонтировал старинный дом и переселился туда окончательно.
Тот день был особенным для отца – он хотел наконец представить Тамару своим друзьям и объявить о предстоящей свадьбе. Однако к вечеру все обернулось трагедией. Виталий Иванович с отцом по старой традиции занимались подготовкой мяса для шашлыков и прочей закуской. Когда же стали съезжаться остальные приятели, отец попросил «увольнительную» и поехал за Тамарой, которая должна была ждать его у своей матери в соседнем поселке. Езды туда было всего ничего – минут пятнадцать-двадцать от силы.
По двору уже разносился запах поспевающих шашлыков, гул голосов от выпитого для разминки спиртного, становился все громче, а отца с Тамарой так и не было. В конце концов, приятели стали волноваться. К сожалению, мобильники в ту пору не водились, и найти человека по первой прихоти не было никакой возможности. Когда терпение компании уже иссякло, неожиданно в калитку во двор зашла соседка Бородича по даче, у которой в доме был проведен телефон и время от времени им пользовались все, кто приезжал к Виталию Ивановичу в гости. Женщина отвела Виталия Ивановича в сторону и тихо, почти шепотом сообщила, что звонили из милиции, просили подъехать в отделение для дачи показаний, так как Соболев попал в очень неприятную ситуацию.
Всех, кто хоть мало-мальски знал Виктора Соболева, случившееся повергло в глубокий шок. Оказывается, приехав к матери Тамары, отец с удивлением узнает, что никто его там не ждет. По словам взволнованной Александры Леонидовны, Тамара заезжала, давно, еще утром, очень нервничала, а потом вдруг сказала, что ей срочно надо куда-то отлучиться, обещала вскоре вернуться. Ничего не понимающий отец безуспешно названивал ей на городскую квартиру, подругам, коллегам по работе. Но Тамара как сквозь землю провалилась. Просидев в доме битый час, он решил съездить все-таки в город, зайти к ней домой. Ведь телефон мог и не работать. Александра Леонидовна просилась взять ее с собой, но отец заверил, что позвонит ей из города, да и, мало ли, Тамара приедет сюда. Так и порешили. А потом, на въезде в город, машину остановил гаишник за высокую скорость, проверил документы, попросил открыть багажник, а там… Тамара, задушенная галстуком отца. Этот галстук был куплен как-то по случаю за границей, ни у кого такого не было, и все его потом признали как любимую вещь отца…
Дело закрыли быстро, все улики были налицо, никакие адвокаты не смогли внести даже малейшего сомнения в правдивость этого чудовищного преступления. На машине в тот день отец разъезжал с самого утра – и на работе был, и домой возвращался, и около магазинов останавливался. На крышке багажника никаких других отпечатков, кроме его собственных, обнаружено не было.
Мать Тамары так и не смогла прийти в себя после этой трагедии. Долгое время она пролежала в больнице, рассудок ее помутился, она перестала узнавать людей, и доживать свои дни ее отправили в психиатрическую лечебницу.
Эти воспоминания я держал в самом дальнем, потайном уголке моего сознания, но время от времени они все-таки непроизвольно всплывали на поверхность, принося страдания и делая меня на какое-то время угрюмым и недоверчивым. Еще несколько лет назад у меня была навязчивая идея попытаться провести собственное расследование, но Алина встала передо мной на колени и взмолилась, чтобы я этого никогда не делал. «Я устала от потерь, – причитала она, – я не вышла замуж, не завела детей, потому что мне страшно, у меня нет сил переживать за близких. Понимаешь ты?» Я не хотел понимать, однако заверил ее, что ничего делать без ее ведома не собираюсь.
Потом она еще пожаловалась Виталию Ивановичу. «Ну и что мы можем? – сказал тот. – Попросить через связи достать из архива это дело? Так его уже, знаешь, сколько раз мы изучали. До дыр. К тому же, для этого основания нужны. Решение прокурора. Столько лет прошло, все возможное сделали, денег уложили уйму! На суде обвинитель сказал, что знакомые характеризовали его как человека вспыльчивого, ревнивого… Кто знает, может, этот факт тоже повлиял как-то. На мои слова, что это поклеп, никто даже внимания не обратил. Адвокат, правда, сказал потом, что это уже не повлияло бы на ход событий. Слишком все очевидным выглядело.
Витя познакомился с Тамарой случайно, – сказал Бородич, – в аэропорту Москвы, вместе ожидали задержавшийся рейс. Роман их был такой бурный и молниеносный, что мы и узнать про эту женщину ничего не успели. Да что узнать! Мы увидели впервые ее уже в морге, куда нас водили по одному на опознание. Никто из нашей компании ее никогда раньше не видел. И потом, мой тебе совет, не буди лихо. Как знать, откуда беду накличешь. Я вот, честно тебе скажу, не знаю, с какой стороны и подступиться».
Он тогда сильно рассердился. «Я старый уже, – увещевал он меня, – нет тех знакомств, не к кому обратиться за профессиональной помощью». По большому счету, он, конечно, был прав, но обида за отца осталась занозой в моем сердце.
Теперь, получается, и вовсе не до этого, теперь как бы самому не попасть в подобную ситуацию. Я с досадой стукнул кулаком по столу. Дверь в кабинет тут же распахнулась.
– Звали, Алексей Викторович? – в проеме двери показалось сердитое личико Кати.
Умница, улавливает настроение начальника. Нахмурив брови, я пронудил на одной ноте:
– Завари-ка кофейку, покрепче. Ну и сладенького чего. Есть у нас?
– Конечно, Алексей Викторович, – отчеканила, не моргнув глазом, Катерина и тотчас скрылась за дверью.
Я достал из стола блокнот, в котором хранил достаточно много всякой нужной и ненужной мне информации. Я так и не научился доверять всевозможным современным носителям и, как показал вчерашний вечер, это пошло на пользу. Никто меня к этому не приучал, привычка сформировалась сама собой, на каком-то, возможно, генетическом уровне. Пролистав несколько страничек, я нашел то, что искал. Подмазов Никита Романович, частный детектив. Как нельзя кстати его номер телефона сохранился. Теперь самое время встретиться с ним.
Когда что-то очень надо, судьба дает подсказку. Пару лет назад, одержимый идеей расследования дела отца, я искал себе помощника. Конечно же, хотелось настоящего профи. Куда и к кому конкретно обратиться за помощью, не знал. Но получилось так, что я стал невольным свидетелем разговора моих деловых партнеров, с которыми мы летели на презентацию в Мюнхен. Один из них интересовался, где можно найти хорошего детектива, чтобы проследить за своей любовницей. Второй упомянул фамилию Подмазова. Однако, заметил он, сыщик этот серьезный и будет ли заниматься бытовухой, еще вопрос. Меня это заинтриговало, и я решил попросить телефон детектива. «Так, – сказал я тогда, – на всякий случай».
Потом у меня была встреча с этим человеком. В первое мгновение он мне не понравился. Хмурый, немолодой человек, в глазах которого я не заметил той искорки любопытства, которая, на мой взгляд, должна была свидетельствовать о живом, пытливом уме профессионального сыщика. Одет был старомодно, в какой-то изрядно поношенный костюм, видавший не одну химчистку. Не заработал что ли? Когда я начал рассказывать ему свою историю, он, казалось, даже не слушал меня. Перебирал бумаги на столе, пару раз прерывался на телефонный звонок, затем кивал в мою сторону и снова копался в каких-то квитанциях, счетах, фотографиях. Когда я замолчал, он еще некоторое время занимался своими делами, затем поднял на меня ничего не выражающий взгляд.
– Я все понял, – изрек он. – Вы предполагаете, что отец ваш не виноват в убийстве той женщины.
– Что значит, предполагаю! – возмутился я. – Я знаю, что он ни в чем не виноват!
– Откуда? Он сам вам сказал?
– Почему сам?! Мне было всего десять лет. Что он мне мог сказать? Да мне даже не сказали, что его посадили. Я про все узнал уже после его смерти.
– То есть, со слов ваших родственников, он невиновен.
– Со слов моей тети и друга отца… – тут я запнулся. – Понимаю, что вы мне не верите, считаете все это сказками обиженного мальчика, которого лишили полноценного детства.
Я нахмурился и приготовился уходить. Сыщик неожиданно улыбнулся, и глаза его, тоже неожиданно, сверкнули молодым, озорным огоньком.
– Извините, это первое, что приходит на ум, выслушав вашу историю.
Я не выдержал и поднялся со стула.
– С другой стороны, – никак не прореагировав на мое телодвижение, продолжил он, – я вполне могу предположить, что отца вашего, как сейчас говорят, подставили.
Я смущенно вернулся на место, надеясь, что сейчас начнется разговор по делу, выработка плана действий, ну, или что-то в этом роде. Но лицо сыщика тут же вновь обрело хмурое, скучное выражение. Мне казалось, что он вот-вот начнет зевать. Мысленно я уже жалел, что обратился к этому человеку, кляня своих приятелей за такое знакомство.
– Можно, конечно, взяться за это дело. Но я хочу, чтобы вы прежде хорошенько еще раз подумали – стоит ли. Объясню почему, – надавил он на голос, очевидно предвидя всплески моих эмоций. – Такие убийства, как показывает опыт, не совершаются в порыве, а спланированы заранее, причем очень тщательно. С другой стороны, убийство могло быть совершено и под влияниями эмоций, то есть непреднамеренно, а это еще больше запутывает ситуацию. Такие преступления расследуются по горячим следам. Везде, как ни крути, нужно найти мотив. Даже улики здесь отступают на второй план.
