Текст книги "Жених с подвохом (СИ)"
Автор книги: Василиса Кириллова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
Я ехал по улицам вечернего города без всякой цели, без определенного маршрута, делая повороты на полном автомате. Спустя некоторое время я все-таки признался себе, что направил машину в сторону дома Селены. Глупо, конечно. Подмазов задал мне очень правильный вопрос: а свободна ли твоя спутница? Действительно, по какому праву я решил, что это моя женщина? Приехала из Праги. А ведь там ее, возможно, ждет муж, любимый мужчина, наконец…
Сегодняшняя история с программистом навеяла на меня грусть. У молодых все просто. Это только кажется Сотникову, что дорога к сердцу девушки для него трудна и терниста. На самом же деле – все легко как дважды два. Ему позволительны любые глупости, вроде той, что он выкинул на работе. Да, я не уволил его. Другой на моем месте, скорее всего, вышвырнул бы за двери такого работничка в один миг. И что? Это никак не помешало бы ему продолжать любить, продолжать делать глупости. И быть счастливым! Я вспомнил, как сегодня защищала хакера моя секретарша, и мне подумалось сейчас, что шансы у Сотникова как раз имелись. Весьма неплохие.
Себе же я мог позволить делать глупости только тайные: в темноте прокатиться возле дома женщины, от упоминания имени которой перехватывало дыхание. И не ближе, только возле дома, ведь квартиры я не знал, заглянуть хотя бы издали в окна не мог. А мое время для безрассудных поступков, надо признаться самому себе, ушло, и не могу я пойти и разузнать, где живет девушка с прекрасным космическим именем. Не могу, потому что боюсь, а вдруг ей это не понравится, или – еще хуже – как-то навредит ей. Поезд, что называется, ушел и гудок растаял в воздухе…
Я остановил автомобиль рядом с ее домом. Сидел в темном салоне и вспоминал нашу последнюю встречу. Какие-то детали всплывали сейчас в довольно ярких красках, осязаемых ощущениях, и все это заставляло сердце биться быстрее. Там, на выставке, я был скован ее мощной энергетикой и своим трепетным страхом не испортить впечатление о себе. А теперь я спокойно перебирал эти воспоминания, как драгоценные камешки на берегу моря.
Спустя некоторое время я вышел из машины, чтобы размяться. Вечер и впрямь был хорош. Весна после захода солнца давала о себе знать нежными ароматами, которые витали в воздухе, и еще – тишиной, такой хрупкой и трогательной…
Я сидел в глубине двора на скамейке у детских качелей, когда темноту разрезал свет фар автомобиля. Вначале я услышал только ее голос, а потом увидел и ее саму, мою Селену. Она вышла из машины, сказала «спасибо» водителю и, захлопнув дверцу, направилась в подъезд. Машина тотчас отъехала.
Я, затаив дыхание, сидел словно каменный. В следующий момент у меня вдруг задрожали руки, я растерялся и не знал, что мне сейчас делать – бежать в машину и догнать этого «не знаю кого» или пойти вслед за Селеной?
От бессилия стукнул кулаком по скамейке. Уж не сошел ли я с ума? – подумалось мне. Я поднялся и медленно побрел в сторону своей «Вольво». Краем глаза заметил, как в окне на четвертом этаже загорелся свет. Возможно, что в этой квартире она и живет…
Некоторое время я просто сидел в машине, обдумывая свои дальнейшие действия. Несколько раз хватался за телефон и тут же отбрасывал его на сиденье. Что я ей скажу? Можно ли к тебе зайти? Я знаю, что ты дома? Да-да, осталось только добавить, что видел ее выходящей из машины. Что особенно досадно, что машину разглядеть не удалось: и темно, и далеко.
Придавив педаль газа, я резко тронул «Вольво» с места. Пожалуй, если так и дальше дело пойдет, то впору последовать совету Бородича и Марии Егоровны, и делать, что называется, ноги. Потому что у меня нет сил гоняться за химерой! – едва не крикнул я.
Я вошел в квартиру, закрыл за собой дверь, прислушался к встретившей меня тишине. Разулся и, осторожно ступая, чтобы не нарушить эту тишину, направился в душ, снимая по пути одежду.
Как-то давно заметил странную закономерность – если хочешь заставить молчать свой внутренний голос и остановить свистопляску мыслей, займи себя работой, но старайся не шуметь, ходи по квартире тихо, делай все тихо, без стука и лишнего шума. И тогда удивительным образом хотя бы на некоторое время устанавливался мир и порядок в душе. Сейчас мне срочно требовалась такая передышка.
Став под душ, я долго стоял без движения, прислушиваясь к мерному звуку воды. Ей, воде, нет никакого дела до человека, стихия сама по себе, и я сам по себе. Разница лишь в том, что я ей вроде как безразличен, а она мне – необходима. Густые и, на первый взгляд, безучастные струи воды неизменно приносят облегчение…
Остаток вечера я «убивал» тем, что занимался мелкими домашними делами. Навел порядок в книжном шкафу, перебрал пару полок на кухне, запустил стирку. Когда здесь жила Анна, к нам приходила раз в неделю женщина из сервиса и наводила чистоту. Сейчас все это казалось странным: два взрослых человека вполне могли о себе позаботиться сами, но тогда я не заострял на этом внимания. Мне было все равно.
Спать лег поздно, совершенно опустошенный. Какое предупреждение мне послали небеса сегодня? Зачем я направил свою машину к дому Селены? Наверное, чтобы убедиться, что я у нее не один. Ха-ха! Дурак самонадеянный, с чего ты взял, что вообще являешься кем-то там для нее! Вопросы, вопросы…
Снилась мама. Она гладила меня по голове, грустно улыбалась и что-то тихонько говорила. Но я ничего не мог разобрать и все время переспрашивал: что? что? Она сердилась, немножко совсем, потом опять говорила и опять улыбалась. Что она хотела мне сказать, так и осталось тайной.
Это было так странно. Она мне никогда раньше не снилась. Те немногочисленные фотографии, которые остались после ее смерти, я тоже не рассматривал, было слишком тяжело. Ее образ постепенно стирался из моей памяти. Там, позади, в прошлой моей жизни, все было окутано туманом и мраком. Я вроде бы научился с этим жить, но теперь я с ужасом вижу, что и впереди появилась дымка, которая все больше и больше сгущается.
Ближе к обеду позвонил Бородич и бодрым голосом заявил:
– Леша, чтобы сегодня вечером был у меня! Есть повод!
– О, рад слышать вас, Виталий Иванович, – ответил я. – Вы уже дома?
– Да, вот хочу отметить, так сказать, свое досрочное освобождение. Надеюсь, ты планы еще не строил на вечер?
Я засмеялся:
– Это, конечно, серьезный повод. Нет, ничего пока не планировал. Если вам не утомительно будет, то я с удовольствием заеду.
Трубка фыркнула:
– Утомительно! Тоже мне, сказал. Я и так наотдыхался в заточении у Костина. Хочу шуму и гаму, ясно?
Я пожал плечами:
– Куда уж ясней. Непременно буду!
– Алине не звони, я ей уже сообщил.
Ого! – удивился я мысленно, – бал намечается с размахом. Я понимал, что за шумом-гамом подразумевалось всего лишь его хорошее настроение и, очевидно, неплохое самочувствие. Но даже это было для Виталия Ивановича настоящим праздником. Понятно, что он хотел провести вечер с нами, самыми близкими ему людьми.
На какой-то момент мне показалось, что жизнь течет в своем привычном русле. Да, были трудности в бизнесе, но все как-то наладилось. Обычное дело. Когда все слишком гладко, мне всегда не по себе, подозрительно это. Виталий Иванович тоже не подвел, прихватило-отпустило в его возрасте и с его болячками – это совсем не удивляет. И даже показалось, что все остальные события, все ужасы, которые, как горб, давили на меня, тоже остались в прошлом. Вдруг этот период кошмаров закончился? Сейчас мне так хотелось обмануть себя, очень-очень хотелось. Во всяком случае, у меня сегодня есть шанс отвлечься от всего этого, и надо им воспользоваться.
Мои страсти по поводу того, что вчера случилось во дворе дома Селены, тоже как-то поутихли. Может, в конце концов, человек подъехать на чужой машине к своему дому, и мало ли по какой причине она была без автомобиля? Просто я совсем ничего про нее не знаю, но это ведь исправимо, – увещевал я себя.
Затем я позвонил Алине, спросил, собирается ли она к Бородичу. Она не стала долго со мной разговаривать, сказала, что очень занята и что обязательно вечером приедет к Виталию Ивановичу.
Завершив дела на работе, я уже собрался покинуть офис, как вдруг на телефоне высветился номер Селены. От неожиданности я зацепился ногой за стул, наделал шума. В кабинет тут же заглянула Катя, но я отмахнулся от нее.
– Селена? – проговорил я, с трудом сдерживая волнение.
– Да, это я, Алексей. Не помешала?
– Нет-нет! Я сам собирался позвонить тебе, – осторожно сказал я, не зная, что стоит за этим звонком.
– Правда? – удивилась она. – Знаешь, я тебе очень благодарна за выставку…
Я перебил ее:
– Селена, признаюсь, я вчера проезжал мимо твоего дома, и у меня просто чесались руки позвонить тебе. Но я не рискнул. Побоялся. Смешно звучит, наверное…
Она молчала. Я с трудом переводил дыхание, чтобы его не было слышно в трубку. Да, вчера не рискнул, а сейчас я решил быть откровенным.
– Как странно, – промолвила она спустя время. – Я тоже вспоминала тебя. У меня вчера был очень плохой день, очень тяжелый.
В ее чуть охрипшем голосе я услышал глубокое страдание.
– Что-то случилось?
– Да, – она тяжело вздохнула. – Я тебе как-нибудь потом расскажу.
В моей душе все перевернулось. Почему она страдает? Неужели мало того, что в моей жизни сплошные трагедии. Черт возьми, уж не заразно ли это? И разносчик этого недуга, видать, я.
– Я хочу увидеть тебя, – сказал я и в глазах от собственной смелости потемнело.
Никто сейчас меня не убедит, что есть дела поважнее. И Бородич простил бы, куда ему деваться. Я уверен был в этом. Тем более, что Алина должна приехать. Но Селена ответила отказом.
– Сегодня я не могу. Извини.
– Зачем ты извиняешься?
– Нет-нет! Ты не так меня понял. Я не в городе… Но мы обязательно встретимся. В ближайшее время. Хорошо?
– Хорошо. Я буду ждать.
Она помолчала и потом быстро заговорила:
– Леша, ты можешь пообещать мне одну вещь?
– Да, конечно, – удивленно произнес я. – Все, что скажешь.
– Не все, а только одно – будь осторожен. Обещаешь?
Горячая волна прошла по телу. Я онемел от неожиданности.
– Почему ты так говоришь?
– А почему ты спрашиваешь? Тебя хотели взорвать. Все так очевидно, поэтому я и прошу…
У меня в горле застрял ком, который, казалось, сковал мне голосовые связки.
– Не молчи, пожалуйста.
Я прокашлялся и проскрежетал:
– Обещаю. Будь спокойна.
Я сел за стол и уставился в пространство перед собой. Да, я был шокирован звонком Селены. Но тем, что у нее большие неприятности – я был просто убит. Получается, что вчера она куда-то ездила на чужой машине, туда, где и случилась неприятность или беда. А я, глупец, сжигал себя ревностью! Надо было все-таки позвонить. Чересчур я пекусь о своей персоне.
Что ж, Соболев, – сказал я себе, – теперь ты просто обязан разобраться со своими неприятностями, иначе они разберутся с тобой. И тогда Селене некому будет помочь. А помощь ей нужна, я чувствовал это. В противном случае она бы ничего не говорила мне. Оставалось только дождаться встречи с Селеной.
Я вышел из кабинета.
– Катя, на сегодня можешь быть свободна. Я ухожу.
Секретарша строго посмотрела на меня.
– Хорошо, Алексей Викторович. У вас все в порядке?
Этот вопрос она задала уже глядя в компьютер. Не знаю, что такого она увидела на моем лице, но какой-то повод спросить у нее явно был.
– Все в порядке, – ответил я.
– Хорошо, – монотонно проговорила она, быстро перебирая пальчиками по клавиатуре.
Я взялся за ручку двери и обернулся, чтобы попрощаться. На столе, рядом с компьютером, я заметил в стакане небольшой букетик белых и синих цветов.
– Симпатичные цветы у вас, – сказал я. – Как называются?
Катерина с удивлением посмотрела на меня, затем перевела взгляд на букет.
– Крокусы, – с каменным личиком пояснила она и неожиданно покраснела. – Весенние такие цветочки…
Ну вот, собственно, это я и хотел понять. Сотников молодец, время даром не теряет.
– Очень красиво, – кивнул я. – До завтра. Я ушел.
– До свидания, Алексей Викторович.
Я задерживался, и потому ехал быстро. Звонил Бородич, интересовался, куда я там пропал. Уже, сказал он, все собрались, а еще, добавил он, для меня имеется сюрприз. Сюрприз? Как-то меня это не обрадовало. Не люблю я в последнее время сюрпризы. Лучше уж без них, спокойнее.
Погода к вечеру стала портиться, небо потемнело, стал накрапывать дождик. Весна, что называется, не задалась в этом году. Зато в полной гармонии с моей жизнью, тут не поспоришь. Заработали щетки. Я сбавил скорость и включил приемник. До поселка оставалось километров десять, когда неожиданно на большой скорости меня начала обгонять темная машина. Впереди шла встречная и я чуть притормозил, чтобы уступить дорогу. И тут я вдруг понимаю, что это тот самый Форд-Фокус. Дальше началось нечто невообразимое. Он не собирался ехать вперед, а стал целенаправленно притирать меня к обочине. Сволочь!
В голове словно включился компьютер, надо было принимать срочно одно из двух решений – либо я даю влево и пытаюсь столкнуть его на встречку, либо сам ухожу в кювет. Предсказать итог столкновения трудно, могут пострадать невинные люди. Поэтому я резко торможу и съезжаю в кювет, который на мое счастье был неглубокий. Машина остановилась, увязнув передними колесами в густой траве. Я отпустил руль и посмотрел на дорогу. Форд уже был далеко впереди, за ним впритирку сзади мчалась какая-то машина. Я посмотрел на свои руки. Пальцы не дрожали. В голове было ясно, паники тоже не ощущал. Спасибо за это создателю.
Вышел из машины, обошел вокруг – ни царапинки! Ну, Шведов, видать, рука у тебя легкая.
– Вам помощь нужна?
Я обернулся на голос: на дороге остановилось несколько машин. Двое мужчин спускались ко мне.
– Здесь нормальный выезд, сейчас вытащим, – сказал один из них.
– Хорошая машина, – цокнул второй, разглядывая «Вольво». – Повезло тебе, мужик!
– Да уж… – не мог я не согласиться с его выводом.
– Номер не запомнил? Мы можем пойти в свидетели, надо только вызвать дпсников.
Я покачал головой:
– Спасибо, ребята, но вызывать никого не надо. Не было у него номеров. Я это хорошо видел.
– Вот сволочь! Маньяк что ли?
Спустя полчаса я уже подъезжал к дому Виталия Ивановича. Еще издали заметил его фигуру, маячившую у ворот: он был в ветровке с наброшенным на голову капюшоном. Не иначе как меня ждал. Я посигналил, он обернулся и, радостно помахав рукой, пошел открывать ворота. В моей душе в этот момент незримые воины праздновали победу. Это было совершенно необъяснимо. Я приехал практически без опоздания, цел и невредим, и это обстоятельство меня радовало, как ребенка.
– Наконец-то! – Виталий Иванович приобнял меня. – Заждался уже.
– Не стоило на улицу выходить, сыро, – я укоризненно покачал головой. – Ехал не спеша, дождь вроде начинался.
Растерянно оглядывая пустую стоянку во дворе, я спросил:
– А что Алина, еще не приехала?
– Да здесь она, здесь, – Бородич оглянулся на дом. – На такси прибыла. Я тебе говорил про сюрприз?
– Ну, да… – насторожился я. Получив один сюрприз по дороге, про второй мне как-то и думать не хотелось.
– Так вот, – заговорщицки продолжил он, – Алина сегодня у нас с кавалером. Я хотел тебя тут предупредить, у ворот, чтобы как-то подготовить. Понимаешь? – он пристально посмотрел мне в глаза.
У меня, наверное, отвисла челюсть. Бородич толкнул меня в плечо и весело проговорил:
– Эй, ты чего? Это же здорово!
Я попятился назад к машине. Что за номера! Алина в своем уме?
– Нет, подождите, Виталий Иванович. Мы так не договаривались. Почему она мне ничего об этом не сказала? Хоть бы словом обмолвилась, что у нее кто-то там есть! Тоже мне, родня. Вам он знаком?
Бородич пожал плечами:
– Ну, мне-то откуда. Так говоришь, никогда ни словом, ни намеком?
– Клянусь, – приложил я руку к груди. – Хотя…
– Что? – подхватил Виталий Иванович.
Я прислонился к машине, сощурил глаза и задумчиво произнес:
– В последнее время я заметил, что тетушка моя похорошела, о чем-то думает, улыбка странная блуждает, знаете…
Виталий Иванович поднял палец:
– Вот, видишь. А не говорила, так у девушек свое на уме, нам не разобраться.
– Ну да, где нам, – поддакнул я.
В это время у меня в голове что-то начало щелкать, противно так, как обратный отсчет.
– Все, давай в дом. А то неприлично, нас ждут, – подтолкнул он меня в направлении к дому. Я достал из багажника пакет с вином и сладостями для Марии Егоровны – настоящим восточным лукумом. Я знал, что это ее любимое лакомство.
– Как зовут-то сюрприза этого? – тихо спросил я, поднимаясь по ступенькам.
– Никита… фамилию забыл, ну скажет сейчас.
Неужели?.. Алина точно спятила! Или он заставил ее?
– Леша! Ты куда пропал? – услышал я бодрый голосок тетушки.
Алина вышла в коридор, сияющая вся, рот до ушей от радости. Следом за ней с выражением крайней учтивости на лице появился мой «обожаемый» сыщик Никита Романович Подмазов. Темно-коричневая шелковая рубашка, легкая небритость и все те же элегантные очки делали из него настоящего мачо. Эх, Алина, – хотелось мне сказать, – пропала ты…
– Здравствуйте, – холодно поздоровался я.
– Алексей, – с легким укором произнесла она, – не будь букой! Познакомься – это мой хороший знакомый.
Я перебил ее:
– Никита?..
– Пименов, – добавил вслед Подмазов и протянул мне руку.
Я краем глаза глянул на Бородича: тот едва заметно кивнул.
Мне ничего другого не оставалось, как представиться.
– Алексей Соболев, – пожал я протянутую руку. – Очень приятно.
– Взаимно.
Подмазов смотрел на меня стеклянными глазами, в которых читалась готовность врать до посинения. Зачем ему это надо?! – возмущался я про себя. Еще и Алину втянул в этот дурацкий спектакль. Мне было неловко перед Виталием Ивановичем.
Бородич же остался доволен состоявшимся знакомством и поторопил нас:
– Все, ребята, давайте к столу. Ужин стынет! Маша зря что ли старалась?
Нет, сегодня определенно день сюрпризов, тут я согласен с Виталием Ивановичем. Мы прошли в гостиную.
Освещенная ярким светом комната и стол, накрытый как на юбилей, едва не вызвали у меня приступ гомерического хохота. Поверить в реальность происходящего мне было трудно. И что-то мне подсказывало, что связано это отнюдь не с выпиской Виталия Ивановича из клиники.
– Лешенька, здравствуй, дорогой, – раздался голос Марии Егоровны, хрупкую фигурку которой я сразу и не заметил среди стульев с высокими спинками.
Женщина быстрым шагом подошла ко мне, дотронулась рукой до плеча и направилась в сторону кухни.
– Мне нужна твоя помощь, – раздалось уже из коридора.
Я покорно направился за ней, желая выиграть еще хоть минутку на то, чтобы собраться с мыслями и чувствами.
Мария Егоровна достала из духовки большой противень с индюком и поставила его на плиту.
– Такой тяжелый, Леша, – обернулась она ко мне.
– Красавчик, – восхитился я, подойдя ближе. – Что мне делать, тащить его в гостиную?
– Нет, так нельзя. Сейчас разрежу, на блюдо уложу.
Я склонился над Марией Егоровной и негромко спросил:
– А что сегодня вообще происходит? Что-то я не припомню, чтобы Виталий Иванович закатывал банкеты по поводу удачного лечения. Стол как на свадьбу. Еще Алина со своим сюрпризом…
Женщина ловко орудовала ножницами, аккуратно вырезая порционные куски.
– Слушай, Леша, – не отвлекаясь от дела, сказала она: – не в Алине дело. Тут до вас люди важные были. Дела какие-то с Виталием решали. Отдых он может телу дать, ты же сам знаешь, а голове – никогда.
– Что за люди?
Она отложила свое занятия и обернулась ко мне.
– Так кто их знает. Я же не спрашивала. Виталий обычно уезжает на всякие переговоры, а сегодня вот к себе пригласил. Одного я вроде как по телевизору видела, если не ошибаюсь, – она нахмурила брови, вспоминая. – Бородатый, темноволосый, крупный такой мужчина. Он еще смешно так щурится, будто солнце ему в глаза все время.
– Авдеев что ли?! – удивился я.
– Не знаю, Леша, – покачала головой Мария Егоровна. – Может и Авдеев, как ты говоришь. С ним еще двое, не такие, видать, важные. Хотя утверждать не стану.
Невольно я подумал о том, каким чудесным образом разрешились как-то вдруг мои неприятности на работе. Без покровительства сверху этого не могло произойти. На божью милость в вопросах бизнеса рассчитывать было бы, по меньшей мере, смешно. И кому, как не Виталию Ивановичу доподлинно известно, за какие ниточки нужно дергать, чтобы этот механизм работал безупречно. Безусловно, связи у него были весьма обширны. Когда я только начинал свое дело, я часто пользовался его помощью – советом, а где и поддержкой влиятельных людей. Однако позже я ни при каких обстоятельствах не позволял себе этого делать. Чисто из принципиальных соображений. И вмешательство в мои дела даже с благими намерениями меня однозначно коробит.
Она достала из буфета блюдо и начала укладывать индейку красивой горочкой.
– Да бог с ними, олигархами этими, – махнула она рукой в сторону и улыбнулась. – Индейку я им не дала. Для своих нужней. Ты лучше скажи – как тебе Алинин кавалер?
На лице Марии Егоровны читалась радость. Не мог же я ей сказать, что этот Шерлок Холмс всех здесь водит за нос? Это было бы жестоко, хотя и справедливо.
– Кавалер? – я решил попытаться выкрутиться из этой щекотливой ситуации. – Она сказала, что хороший знакомый. Может, так оно и есть.
– Я же вижу, как они смотрят друг на друга, – категорично возразила она. – Не просто знакомый, не спорь. Симпатичный мужчина. Мне очень понравился. Виталию тоже. Они целый час тут до тебя разговаривали, по саду гуляли.
Я невольно фыркнул, но слов в ответ не нашел. Мария Егоровна всучила мне в руки блюдо.
– Ничего ты не понимаешь! Неси, давай на стол. Только под ноги смотри.
Она еще что-то проворчала мне вслед, но я не стал вслушиваться.
Когда мы вошли в гостиную, Подмазов оживленно беседовал с Виталием Ивановичем, Алина смотрела какое-то ток-шоу по телевизору. Вполне себе семейная атмосфера, если не знать деталей. Для меня же это был театр абсурда.
– Леша, – обратился ко мне Бородич, – вид у тебя уставший. На работе трудности?
– Я просто голодный, – ответил я и поставил блюдо с индейкой на стол.
Все дружно засмеялись, на меня глядя. А у меня внутри все кипело, из последних сил я старался не выдать своего раздражения. Почему Алина с Подмазовым считают, что со мной можно вот так обращаться, как с неразумным дитем? От кого-кого, а от Алины я этого не ожидал.
– Правда, уже пора поесть, – миролюбиво вступилась за меня Мария Егоровна.
Я прикидывал, куда мне лучше сесть – рядом с Алиной и ее «Пименовым» или возле Бородича.
– Леш, иди сюда, – позвал меня Виталий Иванович, уловив мой взгляд. – Маша, тоже садись. Весь день протопталась на кухне.
Затем Бородич произнес незамысловатый тост:
– Дорогие мои, – он обвел всех взглядом, – не привык я толкать речи, потому буду краток. Я рад, что Господь еще дарует мне возможность встречаться за этим столом с близкими мне людьми – с вами. Очень рад знакомству с тобой, Роман. Мой дом для тебя всегда открыт. Ну и давайте поднимем бокалы за то, чтобы эти встречи были чаще и поводы – только хорошие. Как сегодня! Ура!
Как выяснилось из разговора за столом, наш кавалер-Пименов был журналистом-фрилансером. Это ж надо, а я и не подозревал, что частные сыщики обладают такими талантами перевоплощения. Чисто Штирлиц! Надо отдать должное, язык у Подмазова хорошо подвешен. Со мной чирикал как по писаному. Живо так интересовался моей работой, подводными камнями современного бизнеса, еще всякой ерундой. Я смотрел ему в глаза и хотел убить. Он это понимал. Алина о чем-то шепталась с Марией Егоровной, Виталий Иванович после застолья устроился в кресле-качалке у окна и разговаривал по телефону.
Я с нетерпением ждал возможности остаться наедине с Подмазовым. Меня едва не отправили на тот свет, а этот клоун устраивает здесь представление. И никакое это было не запугивание, а настоящая попытка убийства. Кто же эта сволочь на сером Форде?
В отличие от меня, у сыщика, я понял, были совсем другие планы на сегодняшний вечер. При этом он демонстративно не выходил за рамки светской беседы и упорно соблюдал пространственную дистанцию.
Спустя некоторое время Виталий Иванович засобирался к себе. Он тяжело поднялся с кресла и сказал:
– Молодежь, я, с вашего позволения, пойду отдыхать, но вы не спешите разбегаться. На ночлег у нас комнат хватает, Маша разместит, если надо.
Алина с сыщиком поднялись, подошли к Бородичу.
– Спасибо огромное, Виталий Иванович, но мы поедем, – сказала Алина. – Вот только Марии Егоровне помогу прибрать здесь, и вызовем такси.
– Смотрите сами, – кивнул Бородич, – но хотя бы не так быстро, мне легче будет заснуть, когда в доме есть люди.
Я смотрел на Бородича, и мне становилось как-то не по себе. Старость и одиночество, пожалуй, самое нелепое и страшное состояние человека. Это ждет и меня, подумал вдруг я. Если доживу, конечно.
Словно уловив мои мысли, Виталий Иванович посмотрел на меня как-то очень странно, с испугом что ли. Я выдавил жалкую улыбку.
– Леша, проводи меня, – сказал он и, сунув руки в карманы, ссутулившись, направился к дверям.
– Пойдем на крыльцо, подышим немного, – сказал он мне, когда мы вышли из гостиной.
На улице было тихо и намного теплее, чем когда я приехал. Весна упорно брала свое.
– Ты какой-то сегодня дерганый. Скажи, как твои дела? – спросил Бородич. – Только не ври мне.
Не ври! Да кому я врал когда? Это вокруг меня разворачивается бал-маскарад! Даже ты, Бородич…
– Виталий Иванович, мне кажется, что про мои дела вам известно больше, чем мне самому.
– О как! – рассмеялся он. – А чего такой сердитый?
Чего я сердитый, лучше никому не знать, – хотелось мне огрызнуться.
– Да не сердитый. Просто мне не по себе, когда мои дела разруливаете вы. Спасибо, конечно, но я же не ребенок, в конце концов.
Виталий Иванович облокотился на деревянные перила, задрал голову и посмотрел на яркую луну, сияющую в просветлевшем после туч небе.
– Красота какая, посмотри, – промолвил он грустно.
Конечно красота. Нет ничего краше на небе, чем луна. А самая прекрасная луна для меня – моя Селена. У меня вдруг перехватило дыхание от мысли, что рядом со мной сегодня в машине могла быть она.
– Ладно, не злись на старика, – примирительно сказал он. – Хочу, чтобы ты хотя бы за работу не переживал. И знай, если что не так – делай, как я говорил, уезжай куда подальше. За бизнесом твоим я присмотрю, и без куска хлеба не останешься. Будь спокоен.
– А вернуться когда будет можно? – поинтересовался я. – Или мне пластическую операцию сделать и стать фермером? Мне надо знать правду, понимаете? Кому я навредил, в чем виноват?
– Я попробую, Леша, найти стоящего сыщика. Уже думал об этом. Это непросто, поверь.
Поверь! Да я не то, что верю, а знаю! В твоем доме, дорогой Виталий Иванович, один такой прохлаждается. Тьфу ты!
– Это действительно трудно, – согласился я. – Интересовался.
Бородич с удивлением на меня глянул и что-то хотел сказать, но в этот момент в его кармане завибрировал телефон.
– Да, – глухо ответил он. – Что?! – Его глаза округлились, и он посмотрел на меня: – Диму кто-то избил. – Давай сюда его, быстро!
– Что случилось? Кто избил?
– Да если бы знать, – махнул рукой Бородич. – Сейчас Андрюха привезет его. Узнаем.
Минут через десять во двор въехал старый Фольксваген Сапрунова. Мы с Бородичем уже стояли у ворот. Сапрунов выскочил из машины и открыл заднюю дверцу. Дима медленно опустил ноги на траву и потом с помощью Андрея, шатаясь и держась рукой за перебинтованную голову, вышел из машины.
– Господи! – воскликнул Виталий Иванович. – Этого нам только не хватало! Рассказывай, не молчи.
– Да что он может сказать, чуть живой, – заступился Сапрунов.
– Маша! – крикнул Виталий Иванович в сторону дома.
Мария Егоровна и Алина уже спускались с крыльца.
– Бегу уже! – откликнулась Мария Егоровна. – Увидела, что машина въехала к нам и сразу… Дима! Боже мой…
– Не причитай! – оборвал ее Бородич. – На первом этаже комнату посмотри. Положим его там.
Мария Егоровна, хлюпая носом, засеменила обратно в дом.
Дима поморщился и отстранился от Сапрунова.
– Сам пойду.
Он медленно поковылял к дому. Мы за ним.
– Соседи позвонили мне, – сказал Сапрунов, – сказали, что Дима ваш, похоже, пьяный валяется около своей машины в переулке. А там темнотища. Ни одного фонаря. Как еще увидели! Так бы и лежал там до утра, может.
– Так вроде не пьяный, – возразил я, внимательно посмотрев на Соловьева.
– Нет, конечно. Без сознания был. Я из аптечки нашатырь достал. Очухался. По голове, говорит, кто-то ударил. Сильно, видать, стукнули – меня не сразу узнал. Хотя темно, конечно, там. Ну, посмотрел голову, крови нет.
– Его в больницу надо, – сказала Алина. – Голова – это серьезно.
– Я приложил пакет охлаждающий, примотал.
– Это хорошо, что холод, – кивнула Алина.
– Я не знаю, – пожал плечами Сапрунов, – Виталий Иванович вот решил сюда.
– Да, я решил так, – тяжело дыша, подтвердил он. – Посмотрим, если надо, то здесь врач посмотрит.
Мы добрались до дверей, сосед Бородича остался стоять внизу.
– Ладно, Виталий Иванович, я поеду, мне еще Димину машину надо отогнать, а то за ночь разберут на запчасти.
Диму уложили на диван в маленькой комнате возле гостиной. Кроме дивана там была еще пара кресел, письменный стол со стулом и на стене висел небольшой телевизор. Эту комнату мы называли «переговорной». Когда собиралось много гостей, в эту комнатку любили заходить, чтобы поговорить наедине, вдали от шумной компании.
Соловьев лежал с закрытыми глазами, но не спал. Виталий Иванович был зол, я это видел по плотно сжатым губам и выдвинутому немного вперед подбородку.
– Интересно, чего его занесло в этот переулок? – задал я риторический вопрос.
Дима приоткрыл глаза и медленно произнес:
– Я не знаю. Не помню…
Я глянул на Бородича.
– Ладно, пусть отдыхает, – сказал тот.
Мы с Виталием Ивановичем вышли из комнаты. Алина и Мария Егоровна остались. Где был Подмазов – неизвестно. Тактично ушел в «тень», надо полагать. И на том спасибо.
– Как вы думаете, что на самом деле могло произойти? – спросил я.
Бородич хмыкнул:
– Вот не знаю. Но если опять связался с отморозками, пускай пеняет на себя.
В этот момент я почему-то подумал не про отморозков, а про то, что возле дома Бородича появился призрак неприятностей. И, кто знает, во что еще это нападение на Соловьева выльется. А всякая криминальная шушера местечкового разлива – так, мелочи. Не было бы другого горя. Сказать о своих сомнениях Бородичу я, конечно же, не посмел.
– Я поеду, Виталий Иванович. Если что – звоните.
– Давай, Леша, – хлопнул он меня по плечу. – Спиртного не пил что ли?
Я мотнул головой:
– Нет, так, пригубил для вида. Мне сегодня домой надо.
