Текст книги "Жених с подвохом (СИ)"
Автор книги: Василиса Кириллова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– Почему же не понимаю. Все ясно, – я с сочувствием кивнул. – С этой стороны подвоха, во всяком случае, мне можно не опасаться.
Секретарша недоуменно пожала плечами.
– Какой еще подвох? Алексей Викторович, ну что вы…я никуда не собираюсь резко съезжать, да и вообще уходить. Мне нравится моя работа, я многому у вас здесь научилась. Конечно, бывают в жизни форс-мажоры. Но от этого никто не застрахован.
Вернувшись в кабинет, я убрал со стола бумаги, набрал с городского телефона домашний номер Виталия Ивановича. Спустя довольно долгое время, когда я уже собрался было класть трубку, раздался тихий голос Марии Егоровны.
– Да. Слушаю вас.
– Это я.
– Леша, как хорошо, что ты позвонил! – воскликнула женщина. – Виталий Иванович в клинике.
– Уже знаю, потому и звоню.
– Как… откуда? – Мария Егоровна была явно в растерянности. – Он сам позвонил?
– Нет, Дима заезжал.
– Дима? Вот уж не ожидала.
– Почему?
– Да потому, что Виталий запретил ему.
– Что вы делаете из меня принцессу на горошине, – возмутился я. – С чего вдруг все стали оберегать меня, как девушку на сносях!
– Леша, ты не злись, ей-богу. Я сама собиралась тебе звонить. Удивляюсь, что Дима к тебе примчался. Он никогда бы не посмел ослушаться Виталия.
– Ага, примчался, прискакал даже, можно сказать. Или все так плохо?
– Леша, я только что оттуда. Завезла ему кое-что из одежды, книги. Думаю, ничего страшного, но Костин посоветовал недельку полежать, прокапаться, понаблюдаться.
Я потер лоб, ничего не понимая.
– Мария Егоровна, так утром и разговора не было, что Виталию Ивановичу плохо. Что такая секретность?
– Нет-нет, Лешенька! Утром все было хорошо, он бодро так был настроен. Сказал, что дела. Укатил вот…
– Ага. И прикатил в клинику.
– Не знаю, что-то там, видать, его расстроило, – задумчиво произнесла она. – Сам понимаешь, он человек нервный, его из равновесия вывести – раз плюнуть. Вот и давление подскочило, сердце прижало. Хорошо хоть Дима догадался сразу позвонить Костину.
С Костиным Станиславом Сергеевичем Бородич был знаком очень давно, еще со времен студенческих стройотрядов, где Костин, тогда еще интерн, заведовал медицинской частью. Прошло много лет. Виталий Иванович занялся бизнесом, а Станислав Сергеевич стал прекрасным кардиологом, известным далеко за пределами области. Работал он теперь в дорогой частной клинике, расположенной за городом. Там Виталий Иванович частенько поправлял свое здоровье. Оборудована клиника была новейшей диагностической аппаратурой, палаты люкс больше напоминали номера пятизвездочного отеля. Только бара со спиртным не хватало. Хотя, теоретически, я не исключаю и такую возможность. В укромном местечке.
– Ладно, Мария Егоровна, уговорили. Волноваться не буду, – пообещал я. – Но заеду сегодня к вечеру. Хочу убедиться, что все под контролем.
– Конечно, Леша. Если что, во всем меня вини. Скажешь, что приехал сюда, домой, и увидел, что его нет. Что в таком случае делать бедной приживалке? Только признаться тебе, что его сиятельство у Костина.
– Мария Егоровна, не говорите так. Вы его спасительница.
Это было ее дежурное высказывание о себе. Долгое время Виталий Иванович бранился на «приживалку» и пытался отучить ее от подобного сравнения, а потом махнул рукой.
– И ты не говори так, – упрямилась старушка. – Какая я спасительница? Слушал бы меня, имел бы семью. Негоже, когда мужчина приходит к старости с таким итогом. Конечно, есть я, Дима взбалмошный да вы с Алиной. Все. Но родных никого, – Мария Егоровна тяжко вздохнула в трубку. – Ну, слава Богу, что хоть так…
Я мог бы возразить, что она сама глубоко одинокий человек. Стоит заметить, что мы тут все словно на острове Одиночеств собрались. Вот и Дима Соловьев, как приблудный пес, добавился в компанию. Интересно, у него девушка есть? Я что-то не слышал от Бородича ничего такого.
Ближе к концу дня я позвонил Костину.
– Алексей Викторович, я бы рекомендовал вам убедить Бородича в необходимости задержаться у меня. Никакого экстренного повода нет, но некоторые вопросы возникли.
Тягучий голос доктора был по тембру схож с записями медитативных сеансов. Вопрос верить или не верить здесь не стоял в принципе. Верить. Раз так сказал, значит, так оно и есть.
– Понимаете, дело не только в гипертонии. Давление не критическое, но на фоне аритмии – это лишний повод подстраховаться. Если будете у него на днях, моя к вам просьба, как к близкому человеку, объяснить, что ничего и нигде не случится оттого, что он недельку проведет под моей опекой.
– Конечно, Станислав Сергеевич, – пообещал я, невольно подражая его интонации, чтобы на мой счет тоже не возникло никаких сомнений, – сегодня же вечерком подъеду и все объясню, как первокласснику.
– Вот и договорились.
– Спасибо вам, Станислав Сергеевич. – Я положил трубку. Некоторое время сидел в тишине. Необходимость куда-то ехать, что-то делать, кого-то в чем-то убеждать была для меня спасением. Потому что заботиться о своей шкуре занятие гадкое и нервное. Мимолетно проскакивала мысль: может, действительно убежать, куда глаза глядят? Только ведь возвращаться потом некуда будет. Это все равно, что умереть. Спешить не стоит. Это, как говорят, никуда от нас не денется.
Глава 5
Тихий вечер плавно опускался на дорожки сквера, от земли повеяло прохладой. Мы с Виталием Ивановичем неспешно возвращались к нему в палату. Легкий запах сирени, тонкий и нежный, витал в воздухе. Я чувствовал себя стариком, равным по возрасту с Виталием Ивановичем. Хотя нет, не по возрасту, а по внутренней отрешенности. И виной тому был как раз аромат сирени – символ весны, пробуждения, молодости. Я к этому тихому счастью природы не имел ровным счетом никакого отношения. Мой удел сейчас – цепляться за жизнь, как немощный старик, который соприкасается с бытием глазами и еще чуть-чуть обонянием. И все. На большее уже нет сил, ресурс исчерпан…
– Как там Маша будет одна, – вздохнул Бородич. – Хоть бы Дима не слетел с катушек.
Я удивленно посмотрел на него.
– А что, есть предпосылки? Парень, по-моему, давно усвоил, что для него выгодней как раз не слетать с этих катушек. Второго такого шанса ему никто не даст.
– Вот ты правильно заметил – выгодней, – Виталий Иванович стал мрачнее тучи. – А там, где речь идет о выгоде, то сам понимаешь, что могут быть варианты.
Я не очень понял, что имел в виду старик. Его слова меня удивили, но не более того. Копаться в тонкостях психологии юноши с отягощенным прошлым – это сейчас не для меня. Взвалил на себя груз – тяни, если нравится. Я мысленно упивался своим эгоизмом.
– За Марию Егоровну переживать не стоит, я, само собой, буду ее проведывать и звонить каждый день. Обещаю, – заверил я. – За Диму не скажу, некогда мне с молодежью возиться.
Бородич с любопытством глянул на меня.
– Еще не хватало, – хмыкнул он. – Я и не прошу. Андрюха Сапрунов присмотрит, приструнит, если что. По-соседски.
Я согласно кивнул.
– Ты мне лучше про себя скажи, что надумал?
– Насчет чего, Виталий Иванович?
Бородич рассердился:
– Ты мне Ваньку не валяй!
Тяжело вздохнув, я уверенно ответил:
– Поймите меня, ну не могу я никуда уезжать сейчас. Хоть режьте.
– Весь в отца, – буркнул Бородич. – Ладно, – примирительно добавил он, – нет так нет. Другого ответа и не ждал. Хотя бы ничего не предпринимай без моего ведома. Держи в курсе событий. Добро?
– Добро.
Напряженное лицо Виталия Ивановича немного просветлело. Я почувствовал к нему благодарность. Любое давление сейчас воспринималось мной как агрессия, и вынуждало бы меня делать выбор, в правильности которого я не мог быть уверен. И потом, в конце концов, я категорически не хотел перекладывать ответственность за последствия событий, которые произошли со мной и еще могут произойти, на кого бы то ни было.
– Ладно, пожалуй, я поеду.
– Да, конечно, – подхватил Бородич и похлопал меня по плечу. – Меня тоже там с уколами заждались, наверное.
Выйдя из лифта, я тут же уловил знакомый запах сигарет Муратти. Было желание незаметно спуститься по лестнице вниз. Пересилив себя, пошел все же к двери своей квартиры. У окна, как я и предполагал, стояла Анна. Она медленно повернулась ко мне, вся в клубах дыма, с печальным, ангельским выражением на лице.
– Ты почему так поздно?
Я молча вытащил ключи, открыл дверь. Анна тенью скользнула вслед за мной.
– Что-то случилось? – не оборачиваясь, спросил я и направился в кухню.
– А разве нет? – в тон мне ответила она.
Я поставил пакет с продуктами на стул, стоявший в углу.
– Пойдем в комнату, – предложил ей.
Она нехотя подчинилась, бросив любопытный взгляд на мои покупки.
Я предусмотрительно сел в кресло, исключив, таким образом, возможность устроиться ей рядом со мной на диване. Анна поняла мое незатейливое ухищрение и встала позади моего кресла.
– Я тебя люблю, – тихо произнесла она, обвив меня руками за шею.
Удушливый аромат духов, название которых я так и не удосужился запомнить, ударил в нос и вызвал першение в горле. Я аккуратно освободился от ее рук и поднялся.
– Анна, – укоризненно произнес я, покашливая. – Ну, к чему эти слова? Сколько раз мы пытались подвести итог нашим отношениям? Пора уже набраться смелости. Как ты считаешь?
Мне хотелось сразу расставить точки над «и». Иначе, я знал по опыту, разговор мог уйти так далеко от основной темы, что вернуться к главной мысли будет просто невозможно.
– У тебя кто-то есть? – театрально сцепив пальцы, спросила она. На лице ее при этом блуждало выражение рассеянной снисходительности. Она и мысли не допускала, что я мог заинтересоваться кем-то другим.
Мне стало смешно и я, не выдержав, расхохотался.
– У меня? Ты спрашиваешь, есть ли кто-то у меня?
Я плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу.
– Нет! – развел я руками, продолжая смеяться. – Представляешь, у меня никого нет.
Личико Анны ожило, она плавным движением погрузила пальцы в волосы, откинула их назад и недоуменно пожала плечами.
– А чего тогда смеешься?
Действительно, смешного мало. Тут она права.
– Не знаю, – честно признался я.
– А-а, – протянула она. – Это тебя развлекает.
Я замолчал. Почему-то мне казалось, что она пришла ко мне, чтобы поговорить о последних событиях, что ее это интересует и волнует. Но она ни о чем таком не спросила. Я с преувеличенным вниманием начал изучать свои ногти, всем своим видом демонстрируя, что мне нет дела до ее присутствия здесь.
– У тебя есть выпить? – неожиданно спросила она.
– Нет, – сказал я, и это было почти правдой. В пакете с продуктами была бутылка виски. Однако на эту бутылку у меня был другой расчет: я хотел отблагодарить Усова за автомобиль. К тому же Анна никогда не любила виски.
Она посмотрела в сторону шкафа, где обычно стоял коньяк.
– Нет, – повторил я, перехватив ее взгляд. – Был коньяк, но я его выпил. Как я понимаю, ты за рулем.
– Я приехала на такси, – многозначительно сказала она.
– Ясно, – кивнул я. – Сейчас вызову такси.
У меня даже не мелькнуло чувство вины или неудобства за свое поведение. Впрочем, печали и разочарования на лице Анны я тоже не заметил. Скорее, удивление.
Когда за ней закрылась дверь, я некоторое время стоял, не веря своему счастью, затем, хлопнув в ладоши, пошел в комнату. На душе было мерзко. В моей жизни отчетливо наметилась тенденция к разрушению. В бизнесе развал, в личной жизни тоже. Нет, я ни на минуту не жалел о разрыве с Анной, и сегодня это был последний всплеск, резюме, так сказать. Только удастся ли мне что-то создать, или так и буду бродить по руинам…
Я взял с полки Камю, нашел листок с номером Селены и даже набрал его в мобильнике. Однако нажать вызов не решался. Было страшно. Я боялся не отказа и не насмешки. Боялся холода в голосе, безразличия и недоумения. После этого, конечно же, повторить звонок я себе не позволю, а мне очень не хочется терять такую возможность. Так что не сейчас, не сейчас…
– О, как ты кстати! – Усов улыбался. – Проходи, дружище.
В квартире никаких нимф не наблюдалось, кругом царил непривычный порядок. На мебели ни пылинки, шторы на окнах в аккуратных складочках, подушки на диване, как солдаты, стояли стройными рядами. Я с удивлением посмотрел на Петра.
– Я тоже в шоке, – заверил меня Петр, приложив руку к груди. – Мама приходила. Сам понимаешь, что ее нервы не выдержали, и она тут целый день убивалась, пока из берлоги не сделала что-то наподобие жилища.
– Творец, я другому удивляюсь: как ты позволил прикоснуться к неприкасаемому?
Художник развел руками:
– А куда деваться было? Мама и так старается меня не беспокоить. В кои веки зашла. Не смог перечить я, Леша.
Если бы моя мама была жива, подумалось мне…
– Я бы тоже не смог, – с грустью вздохнув, согласился я.
– Ладно, не кисни, – хлопнул он меня по плечу. – Лучше расскажи, как дела твои. Прогресс имеется?
Мы разлили принесенный мной Баллантайнс, выпили, помолчали.
– Прогресс? – повторил за ним я. – Да черт его знает. Вот живой и слава Богу. Наверное, это прогресс.
Я вытащил из кармана ключи от Опеля, положил на стол.
– Пока не забыл. Спасибо, ты здорово меня выручил.
Усов пожал плечами.
– Было бы за что. А сам как? Прикупил новую?
– Ага. Вольво. Стоит под окном.
– Ну, за это стоит выпить.
Мы чокнулись и не спеша стали наслаждаться напитком.
– Я чего, собственно, хотел, – поставив на стол стакан, сказал Усов и полез в карман брюк. – Тут пара выставок намечается, у меня пригласительные есть. Сходи, развейся что ли. Авангардист и сюрреалист. Есть что посмотреть, на мой взгляд.
Он выложил на стол стопочку цветных бумажек, покопался в них и, выбрав четыре штуки, придвинул их ко мне.
– Ты же с Анютой пойдешь?
Мне бы никогда не пришло в голову назвать Анну таким мягким и теплым именем – Анюта.
– Нет, – ответил я, забирая при этом все четыре билета.
Усов сделал паузу, затем одобрительно кивнул:
– Тем более, сходи.
– Спасибо, – улыбнулся я.
И тут меня вдруг осенило.
– Слушай, а кто обычно фотографирует выставки? Ну, или снимает на видео. Кто-то же занимается этим?
Петр в задумчивости поднял брови, посмотрел куда-то в угол комнаты.
– Да по-разному бывает. Ступин, Караваева Вика… А тебе для какой надобности? Я могу присоветовать толкового фотографа, если что.
Я помотал головой.
– Нет, мне нужен конкретный человек. Зовут Костя. Как выглядит не знаю, а поговорить с ним надо. Вроде фотосъемкой любит заниматься.
– А-а, этот, – Усов откинулся на спинку дивана. – Ну, этот везде бывает. Отъявленный тусовщик, паразит и поставщик всякой бяки для желтой прессы.
Я ликовал. Значит, Катя Авдеева не ошиблась, и снимал их именно он.
– У нас корпоратив намечается, ребята просят именно его. Вроде недорого берет.
– Недорого? – удивился Петр. – Все может быть. Координаты не дам, не знаю. А вот на выставке, скорее всего, он будет. Короче, если увидишь невысокого вертлявого типа с длинными темными волосами, собранными в хвост, то знай – это и есть твой Костик.
– Отлично. Во всяком случае, поинтересуюсь расценками, потом со своими переговорю.
– Ну да, это реально, – согласился Усов.
Я решил сменить тему и в очередной раз с удивлением оглянулся по сторонам.
– Интересно, а как ты в этой красоте теперь творить будешь? Я так понимаю, что нужен творческий беспорядок или как?
– Или как, Леша, – сокрушенно вздохнул Петр. – Придется работать в мастерской. Ну, постараюсь. Аренду плачу, а помещение, по большому счету, тупо простаивает. Понимаешь, район там не ахти, добираться натуре трудновато будет. Не возить же мне их. А со временем надо что-то в центре приобретать, но пока денег таких нет. Да… а здесь я привык уже, все под рукой.
Мы с ним еще долго сидели за столом, пили виски, затем кофе с пирожками, которые испекла мама Петра. Говорили об искусстве, о сложностях современной жизни, о не радужных перспективах бизнеса. Мне было хорошо и спокойной рядом с этим большим, добрым человеком.
Вернувшись в свою квартиру, я вытащил пригласительные. Выставки проходили с разбежкой в неделю. Что ж, отлично, решил я. Будет культурный повод позвонить Селене. Выставка художника, что ни говори, не так банальна, как поход в ресторан. Тем более сюрреализм там. Вот насчет авангардизма мне трудно рассуждать, не совсем понимаю, в чем там фишка. А что касается сюрреализма, то здесь все ясно как божий день – это моя теперешняя жизнь. Сплошной абсурд и парадокс.
Было поздно, но спать не хотелось. В голове крутились мысли о возможной встрече с фотографом. Что именно я скажу этому Косте, какие претензии выдвину ему? Я не выбросил те фотографии, что подсунул мне Петренко, так и валяются где-то в комоде. Это хорошо, есть от чего оттолкнуться. Главное, чтобы он вспомнил, кому давал эти фотографии. А если Петренко? Нет, не похож был Серега на заядлого интригана. Его самого, как слепого котенка, просто использовали, а потом убили за ненадобностью. Ясно, что его шантажировали, заставив ломать комедию со мной в офисе. Получается, что меня, таким образом, хотели подвести к мысли, что Петренко заказчик взрыва моей машины. Глупо до абсурдности, но это почти сработало. Только никто не ожидал, что Сереге это не понравится, и он захочет со мной встретиться. Вот за это, скорее всего, он и поплатился.
Чем больше я думал над этой головоломкой, тем очевиднее становилась моя беспомощность. Надо все-таки встретиться с Подмазовым, подкинуть ему идею насчет Серегиных проблем на работе, про фотографа опять же упомянуть. Я почему-то сразу представил скучающую мину сыщика, и звонить ему мне как-то расхотелось. Кстати, Константина этого я вычислил сам, причем достаточно быстро. Есть чем похвастаться хотя бы перед самим собой. Успокоив себя этой наивной мыслью, я отправился спать.
Рано утром, едва я проснулся, раздался телефонный звонок. Каково же было мое удивление, когда из трубки раздался голос того, с кем я больше всего хотел встретиться.
– Доброго утра, Алексей Викторович. Подмазов беспокоит.
– Да-да! – радостно откликнулся я. – Слушаю вас.
– Сегодня в обед, где-то в час, если будет такая возможность, я хотел бы встретиться с вами.
– Да, конечно, никаких проблем.
– Тогда буду ждать вас в кафе на набережной. Правда, не совсем близко от вашей работы, но так будет лучше.
– Само собой. Я понимаю.
– Вот и хорошо. Заодно пообедаем.
– До встречи, Никита Романович.
Начало дня меня настраивало на оптимистичный лад. Мне уже не казалось, что я топчусь в болоте, проваливаясь все глубже и глубже. Хотя я почти потерял надежду, что кто-то действительно будет заниматься моими делами. И Подмазов, как мне казалось, не слишком озабочен этой проблемой. У него, поди, дел и без меня невпроворот. Поэтому даже простой телефонный звонок от сыщика грел душу.
В приемной меня ждал Ряскин. Я пожал ему руку и жестом пригласил в кабинет.
– Я тут кое-что прояснил, – сказал он, притворив за собой дверь.
– Присаживайся. Слушаю. – Я быстро занял свое место за столом и, как прилежный ученик, положил рука на руку.
– По поводу нашего участия в тендере, – добавил он усаживаясь.
– Ну и? – нетерпеливо произнес я.
Ряскин вздохнул.
– Что касается Трегубовых. Здесь все просто, хотя и не очень понятно. Короче, они действительно изъявили желание участвовать в тендере. Почему? – он глянул на меня исподлобья. – А потому, что они или кто-то для них проинвестировал это направление. То есть они расширяют сферу своего семейного бизнеса. Понимаете?
– Понимаю, – кивнул я. – С одной стороны, это конечно не очень приятно. С другой, получается, что все в рамках приличия, никакой подставы нет. Так ведь?
– Да, – бодро подтвердил Ряскин. – К тому же еще неизвестно, что конкретно они будут предлагать. Это первое. А вторая новость получше: наши заказчики сообщили, что окончательное решение они примут на днях и, скорее всего, оно будет положительным. Сказали, по-видимому, вышло недоразумение.
Я так и замер. Нет, определенно в высших сферах сегодня раздача премий.
– Да уж… – только и смог вымолвить я.
Иван Иванович сделал «тьфу» через плечо и постучал по столу.
– Будем надеяться, будем надеяться, Алексей Викторович.
– Все это хорошо… но, черт возьми, странно, – я посмотрел на Ряскина. – Согласись?
Он пожал плечами:
– Да кто его знает. Это как посмотреть. Странно то, что они заартачились ни с того ни с сего. Это действительно очень странно. А вы не интересовались у Виталия Ивановича, откуда эта нелепица про то, что мы ненадежные партнеры? Ведь это он подогнал нам заказчиков.
– Нет. С Бородичем я не говорил на эту тему. Точнее, я сказал ему, что дела не очень. Но ничего конкретного. К тому же он сейчас в больнице, сердце прихватило. Так что я не стал грузить старика проблемами.
– Тогда конечно не стоит. Пусть выздоравливает, – кивнул Ряскин.
– Даст Бог, все уладится само собой. Трегубовых нам в любом случае не сдвинуть. Тут уж никто не поможет. В конце концов, не последний тендер, придется симриться, – он с надеждой посмотрел на меня.
– Вот именно, – согласился я, мысленно уже и так распрощавшись с мечтой о выигрыше. – Может, по кофейку вдарим?
– Можно и по кофейку, не откажусь, – улыбнулся Ряскин.
Катя принесла кофейник, чашки и тарелку с литовским имбирным печеньем. Его привозит мне Алина из своих поездок в Европу. Не скажу, что я большой гурман и ценитель изысканных вкусов, но иногда не прочь с чашечкой кофе похрустеть тонкими, ароматными пластинками.
Исподволь я наблюдал за своим замом. Скромный и всегда сдержанный Иван Иванович выглядел, как сейчас любят говорить, скорее ботаником, чем человеком из бизнеса. Одет был хорошо, но без лоска, скорее, нарочито аккуратно, нежели дорого. Жена Ряскина работает учителем математики в школе, двое сыновей – студенты, учатся где-то в Москве. Его жизнь проста и понятна. Несколько раз мне приходилось быть у него дома. В небольшой, но очень уютной квартире царила атмосфера спокойствия и добрых отношений. Даже не могу объяснить, как это можно понять, но то, что дома у Ивана было все в порядке, чувствовалось сразу, стоило только переступить порог. А в моей квартире не было этого духа добра, а точнее, и духа даже не было. Кто в этом виноват, Анна или я? Скорее, мы оба. Мы жили вместе, демонстративно не замечая, что в этом нет никакого смысла. Как две планеты из разных галактик. Вращались каждый сам по себе. Глупо. Это теперь я понимаю, что в добротной простоте скрывается особый шарм и ценность жизни. Почему только сейчас это становится для меня важным, почему сейчас я об этом задумываюсь? Не потому ли, что время, оказывается, течет быстро, при этом неведомо куда, уходит, как вода в песок – бесследно. А хочется по-человечески, чтобы след остался…
Хорошо, когда такой надежный человек, как Иван, рядом. Невольно мыслями я вернулся к своей проблеме. Теперь мне приходится всех, кто окружает меня, сортировать по одному признаку – доверять или не доверять. Так вот, Иван и еще рыжая Катерина Игоревна. Им доверять мне очень хочется. С этой стороны я хотя бы не жду ножа в спину. Конечно, в моей ситуации, больше пользы было бы от этакого агента 007. Ловкого, предусмотрительного, просчитывающего врага на три шага вперед. Да, еще бы группу спецназа в придачу. Вот так было бы хорошо. А что у нас? Из агентов у нас имеется Никита Романович Подмазов. Утешение слабое, если судить даже чисто с внешней стороны. Апатичный сыщик в затрапезном прикиде не вызывал у меня большого энтузиазма и не вселял особой надежды на помощь и защиту. Интересно, у него хоть пистолет какой есть? Предположим, что есть. Только вряд ли он использует его в моих интересах, но выбор с сыщиками у меня невелик, так что пусть хотя бы так. А вот дома – беззащитная Алина и старик Бородич. Виталий Иванович хоть и хорохорится, но его переживания создают мне больше хлопот, чем поддержки. К таким неутешительным выводам я пришел, в конце концов, допивая свой кофе.
Я проводил до дверей Ряскина и занялся своими бумагами, хотя голова соображала туго. Может, послушать Виталия Ивановича и смотаться к черту на кулички? Взять для начала отпуск. Насчет продажи бизнеса я и думать не хотел. Никто не гарантирует, что кто-то только этого и добивается. Купят за копейки, а людей вытолкают вон. Я же не знаю, какие могут быть замыслы у этих умалишенных. Ох… а так хочется отключиться от всех дел, от всех передряг. Вот есть же смелые люди, бросают все и едут там в какую-нибудь Индию, живут на побережье, на островах, созерцают природу, думают о Боге… Неужели действительно такие есть? Или все это фейк, а попросту говоря, чушь собачья? Надо узнать у людей, а то в интернетах напишут такое, что…
– Алексей Викторович, – прервал мою медитацию голос секретарши, – здесь факс пришел.
Катя прошла к моему столу и положила передо мной лист.
– Насчет чего? – спросил я.
– Читайте, – коротко ответила девушка и бесшумно удалилась.
Я глянул на бумагу, прочитал несколько раз содержание и не поверил своим глазам. Сия депеша извещала о том, что конкурс на поставку древесины переносится на неопределенное время в связи с финансовыми трудностями и с какими-то там проблемами внутри самой комиссии. Подробности теперь меня уже мало интересовали. Главное, что мы выигрываем время! Это сейчас, наверное, важнее всего прочего. Не все так безнадежно, как казалось еще пару дней назад. Мне определенно нравился сегодняшний расклад «наверху».
Часы показывали начало двенадцатого. Еще есть время до свидания с Подмазовым, а сейчас стоит переговорить со своими работниками в свете, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств.
– Катя, – сказал я, нажав переговорный пульт, – собери мне менеджеров и маркетологов. И пусть поторопятся, у меня еще сегодня встреча.
– Да, конечно, Алексей Викторович.
Кафе на набережной называлось «Бриз». Странное название, больше подходящее для пляжной забегаловки на море. Во всяком случае, мне почему-то так казалось. Возможно, именно по этой причине я никогда сюда не заходил. У входа в заведение стояла небольшая скульптура тоненькой девушки в развевающемся от ветра платьице. Ладошкой она прикрывала глаза, словно защищаясь от солнца, а взор ее был устремлен в сторону реки. Этакая пресноводная Ассоль, саркастично заметил я про себя. Интересно, какую оценку бы дал этому творению Петя Усов?
Нервы у меня были на взводе. Несмотря на хорошо начавшийся день, мой энтузиазм начал быстро сдуваться, уступив место растерянности и раздраженности. Между тем, войдя в кафе, я был приятно удивлен уютной атмосферой заведения. Интерьер был выполнен исключительно в светлых, пастельных тонах, никакой водной тематики, которую я предполагал увидеть, здесь не было. С дальнего столика поднялся худощавый мужчина и, махнув рукой, направился в мою сторону. Моим первым порывом было развернуться и уйти. Я даже сделал несколько шагов в сторону выхода. Внутренне я в этот момент очень напрягся, предчувствуя ловушку. Кто это?
– Алексей Викторович, куда же вы? – услышал я знакомый голос и обернулся. Бог мой! Не кто иной, как сам господин Подмазов приближался ко мне.
– Извините, Никита Романович, – обескуражено промямлил я, – не узнал, честное слово.
Я действительно не узнал в этом подтянутом мужчине в темно-синих джинсах и черном кожаном пиджаке своего драгоценного сыщика. К тому же он был в очках. Нет, не в темных шпионских, а в обычных очках с диоптриями в довольно элегантной оправе.
– Это из-за очков, наверное, – улыбнулся он – Только что из оптики, самому непривычно. Зрение уже не то, знаете, вынужден был очки вот нацепить.
Я натянуто улыбнулся, потому что никак не очки меня смутили. Передо мной стоял совершенно другой человек: энергичный, моложавый, даже волос на голове у него стало больше что ли…
Однозначного ответа, к какому из этих «двоих» Подмазовых было больше доверия, у меня сейчас не было. Что еще за сюрпризы он мне сегодня приготовил?
– Пройдемте, я уже заказал нам обед. Самый простой. Не возражаете? Время не терпит, работы много…
Возражать я не стал. Даже если бы он сказал, что есть сегодня будет только он, Никита Романович, а я обязан был только смотреть на него, то, честное слово, я и тут бы согласился. К моему удивлению, кухня в этом «Бризе» оказалась весьма приличной. Я с удовольствием уплетал и украинский борщ, и котлеты с пюре. Совсем как дома, подумалось мне. Если бы этот дом был у меня, конечно. Дом – это, в первую очередь семья, родители, совместные обеды с разговорами о жизни, о делах. Я это представлял так и никак по-другому. Но жизнь мне предложила другой вариант. Обедаю я с детективом, который мне сейчас расскажет, что интересного он разнюхал для пользы моего дела.
– У меня тут некоторые вопросы появились, – похрустывая салатом из свежей капусты, сказал он как бы между прочим.
Это у меня вопросы, хотелось мне возразить. А сейчас хотелось бы услышать уже какие-нибудь ответы, черт возьми!
Я выразительно посмотрел на него. Прочитав в моем взгляде немой вопрос, он решил сменить тему:
– Я понимаю, вам бы хотелось услышать что-то конкретное от меня. Так вот, что касается фактов, которые я могу вам предоставить, – он нахмурился. – Вашего однокашника убили очень примитивно – заточкой. Убили вроде примитивно, но это никак не упрощает задачу найти преступника. Я бы даже сказал, наоборот.
– В смысле? То есть, если бы его убили ножом или отравили, то это нормально для дела. А если примитивно заточкой, то все? Шансы резко сократились?
– Нет, вы не так поняли, – решил успокоить Подмазов. – Инструмент по некоторым признакам изготовлен где-то на зоне.
– По каким именно?
– Это неважно, для вас эти детали ровным счетом не играют никакой роли. Дело в другом. Убийца не профессиональный киллер. Это однозначно. Вот тут и начинается свистопляска для убойного отдела. Петренко никогда не сидел в тюрьме, ни в каких криминальных делах не фигурировал ни в каком качестве. Даже в роли свидетеля. И убили его не в темной подворотне, где он мог стать жертвой грабителя или маньяка, а в достаточно приличном месте – в баре. Репутация у заведения хорошая, никогда никаких «сходок» воровских или пьяных драк там не было. Понимаете?
Я неопределенно пожал плечами. Собственно, никогда не приходилось задумываться о том, какая репутация у бара, куда ты зашел выпить стаканчик виски или коктейль.
– Вот, – продолжил сыщик. – Все сводится к тому, что Сергея Петренко, у которого все достаточно спокойно на работе и дома, в окружении которого никто не замечал «темных» личностей, вдруг убивает откровенно криминальный тип. Заточкой.
– У Сереги все нормально на работе? – удивился я.
– А что вас так удивляет? – улыбнулся Подмазов. – Вы считаете по-другому? Или вы знаете что-то конкретное?
– Да нет, – растерялся я. – Просто Серега непутевый всегда был. Лоботряс. Никогда ничего толкового в его бизнесе не было.
