Текст книги "Жених с подвохом (СИ)"

Автор книги: Василиса Кириллова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Я бросил пиджак в кресло, сам растянулся на диване. Состояние тихой неги постепенно окутало мое сознание. Мне было хорошо, будто все проблемы решились сами собой, и ничто больше не могло испортить мне жизнь. Какое-то время я пребывал в этом благоденствии. Но совсем немного, и спустя минут пятнадцать, я уже лежал с открытыми глазами. Моя пьеса как раз не складывалась именно потому, что не все персонажи были на сцене. То есть понятно, что они есть, но я их не вижу. Один персонаж – Серега Петренко – был и ушел. Роль у него непонятная совсем. Если бы я вовремя с ним поговорил, то, скорее всего, все встало бы на свои места. Но я был взбешен подлостью человеческой, этим взрывом, наконец. Теперь еще эта его болезнь. Лариса говорит, что не жаловался. Почему не жаловался? Не хотел расстраивать семью? Судя по его разговору со мной – болен он был на голову. Но это так, от злости мои выводы. А если серьезно… Его болезнь и его идиотское поведение, надо полагать, как-то связаны. Но это в том случае, если он знал, что болен. Вскрытие показало, но не факт, что ему самому было что-то известно. Такие случаи известны, к сожалению, когда человек живет, даже не подозревая, что дни его практически сочтены.

Глава 7

Ни врачей, ни больницы я терпеть не мог. Негативного опыта у меня в этом плане не было, но между тем, я их старался обходить стороной. Поликлиника, которая обслуживала Петренко, была самой рядовой, с обычными очередями в регистратуру и к врачам. К кому конкретно мне обратиться за помощью я не знал. Конечно, я понимал, что официально я должен обратиться к главврачу, но он мне однозначно не помощник. Поэтому, улучив момент, когда девушка из регистратуры со стопкой амбулаторных карточек направилась на второй этаж, я, как охотник, тихо пошел следом. И в тот момент, когда она уже спускалась вниз, я как бы случайно столкнулся с ней на лестнице.

– Извините, милая девушка, вы не могли бы мне подсказать, где найти доктора Васильева?

Она остановилась, удивленно подняла тонкие брови и с растерянной улыбкой пожала плечами:

– Не знаю, честное слово, не знаю. А разве у нас такой работает?

– А разве нет? – я нацепил одну из своих самых очаровательных улыбок. Так мне казалось, по крайней мере.

– Надо в регистратуре спросить. Может на днях кто-то новый на работу устроился? – она медленно продолжила свой путь вниз по лестнице. – А вам к какому специалисту нужно? Я подскажу, кто понадежней.

– Мне бы к такому, как вы, Машенька, – промурлыкал я, прочитав имя на бейджике.

– Мужчина! Что вы себе позволяете! – грозно отреагировала она и, прищурив глаза, посмотрела на меня, как бы мысленно готовясь составлять фоторобот. – Я, между прочим, на работе, а не на дискотеке.

Скрестив руки на груди и склонив голову ниц, я издал тяжелый вздох.

– Не подумайте ничего дурного, милая Машенька, – слезливо запричитал я, – но без вашей помощи я пропаду.

Девушка отступила от меня на пару шагов и строго спросила:

– Что случилось, в самом-то деле? Какие у вас проблемы? Я помогу, если глупости говорить прекратите.

– Перестану, ей-богу, перестану! Мне действительно очень нужна ваша помощь, – клятвенно заверил я и оглянулся. – Мы можем где-нибудь поговорить спокойно?

Девушка вытащила из кармана мобильник и посмотрела время.

– Идите во двор и ждите меня на скамейке. Я минут через десять понесу бумаги в другой корпус, вот тогда смогу уделить вам минут пять. Идет?

– Еще как идет! – обрадовался я.

Облюбовав укромное местечко, с которого хорошо просматривался вход в поликлинику, я присел на скамейку. Небо было хмурым, но дождя не было, лишь свежий ветер временами порывался высказать свою точку зрения на то, какой должна быть весна. Как бы то ни было, но сейчас погода гармонировала с моим внутренним состоянием – неспокойным и тревожным. И ничто вокруг меня не удивляло, ни ветер, ни люди, сутуло бредущие с поднятыми воротниками.

Я с тревогой ждал девушку из регистратуры. Мне трудно было сформулировать ту единственно правильную мысль, которая бы помогла мне убедить ее помочь мне. Я не обладал актерскими данными и уж тем более сноровкой детектива. Если сейчас я ничего не узнаю, придется звонить Подмазову, рассказывать ему про встречу с Ларисой, про болезнь Сереги. По большому счету я даже не знаю, как мне составить логическую цепочку, звеном в которой будет этот факт. Я заранее предвидел, как Подмазов со скучающим видом скажет мне: ну и что?

Маша, кутаясь в ветровку, вышла на крыльцо. Я привстал со скамейки и махнул ей рукой. Она быстрым шагом направилась в мою сторону.

– Ну, что у вас за проблема? – она присела на краешек скамейки и оглянулась по сторонам. – Рассказывайте, только учтите – у меня очень мало времени.

– Да-да, конечно… – я опустил голову и начал выразительно врать: – понимаете, Машенька, у моей соседки случилось большое горе – она похоронила мужа. Семья эта малообеспеченная, и для них очень важно было бы получить деньги по страховке. Он, покойный то есть, застраховал свою жизнь…

– Так причем тут наша поликлиника? – перебила меня девушка. – Вы ничего не путаете? Это надо в страховую контору со свидетельством о смерти. Или им не выдали свидетельство?

– Да нет, с этим все в порядке. Тут такой деликатный, я бы сказал, момент – страховщики пытаются улизнуть от выплат, начинают нести какой-то бред про то, что покойный был смертельно болен, а в таком случае страховать себя он не имел права. А соседка моя уверяет, что никогда он не болел и не жаловался ни на что.

– А что соседка то ваша сама ничего выяснять не желает? Лично вам это к чему? И вообще, если здоровый, то чего умирать ему было?

Я даже растерялся на мгновение, действительно, глупо получается.

– Так он в аварии разбился, – ляпнул я первое, что пришло на ум. – А жена, то есть соседка моя, в таком шоке, вы и представить себе не можете, – принялся я заверять девушку, которая, как мне показалось, хотела уже сорваться с места.

– Нет, я тут вам вряд ли помогу, – с этими словами девушка попыталась подняться. – Я никаких документов выдать не смогу и просить об этом врачей тем более не буду.

Я тут же ухватил ее за руку:

– Что вы! Мне никаких документов не нужно! Я всего лишь хочу узнать, приходил ли мой сосед к участковому с жалобами, был ли ему поставлен диагноз неизлечимой болезни. Понимаете? Карточка его должна сохраниться, ведь так?

Я уже понимал, что шансы выяснить что-либо практически равны нулю и достал бумажник как последний аргумент.

– Не подумайте, я все оплачу, я очень буду вам благодарен.

У девушки округлились глаза.

– Вы что, сумасшедший?! – она рывком поднялась со скамейки. – Я, знаете, еще работать хочу. Откуда мне знать, что вы тут вынюхиваете? Карточка больного не для посторонних глаз.

– Я не вынюхиваю, – с отчаянием произнес я. – По-человечески жаль женщину и ее троих детей…

Про троих детей я ввернул чисто автоматически, но она уже не слушала меня и, махнув рукой, пошла в сторону физиотерапевтического отделения.

Ну что, пинкертон фигов, получил? – сам себя отчитывал я. Состояние полной безнадежности овладело мной. То ли я такой неудачник, то ли идиот редкостный, но я не мог понять, почему во всей этой истории я не могу ни за что даже зацепиться, не могу нащупать ту самую ниточку, за которую можно было бы потянуть.

Ветер между тем усилился, я уже ощущал на лице редкие капли дождя, однако не мог найти в себе силы, чтобы подняться и уйти. Меня будто пригвоздило к скамейке. И почему это я решил, что со мной кто-то войдет в сговор. На месте этой девушки я и минуты не стал бы разглагольствовать с кем попало на такую тему. Все правильно, получил по заслугам…

Не знаю, сколько я просидел в этом состоянии оцепенения. Только когда холодные капли дождя стали затекать за воротник, я, наконец, поднялся и, зябко передернувшись, направился к машине.

– Мужчина!

Я обернулся. Девушка из регистратуры, прикрывая голову от дождя пластиковой папкой, бежала в сторону поликлиники.

– Давайте за мной! – крикнула она.

В вестибюле она взяла меня за рукав и скороговоркой произнесла:

– Я очень надеюсь, что вы мне сказали правду.

– Клянусь вам.

Она поморщилась:

– Не надо клясться. Я попробую вам помочь. Только деньги мне ваши не нужны, вы это бросьте. И так на каждом углу поливают медиков грязью, мол, шагу без взятки не сделают.

Я терпеливо выслушивал ее претензии, боясь даже вздохнуть, чтобы не спугнуть удачу.

– Но ничего не обещаю, – тут же добавила она. – Вы говорите, что умер он на днях?

– Да, только что похоронили.

– Ну вот, будем надеяться, что карточку еще не сдали в архив.

– Ага, – кивнул я.

– А если отдали, то… Короче, станьте там, у окошка, я сейчас.

Девушка скрылась за дверью регистратуры. Мне она казалась сейчас ангелом, спустившимся с небес, и я молил Бога, чтобы он не лишил меня этой поддержки. Спустя минут десять, Маша быстрым шагом подошла ко мне.

– Одну минуту еще подождите, – сказала она. – Я кое-что в лаборатории уточню. Короче, ждите…

Так, становилось ясно, что карточку Маша видела, а это уже кое-что значит. Зачем нужна ей была лаборатория – пока не ясно.

Она вернулась довольно быстро.

– Так, что я вам могу сказать, – тихо сказала она, – этот ваш Петренко, по амбулаторной карточке судя, был здоров. Однако, возможно, жалобы на что-то и были. Потому что ему при этом назначено было много всяких анализов еще месяц назад, но по какой-то причине он их сдавать не стал. Я специально проверила в лаборатории. Так что ваши страховщики что-то не то говорят, если конечно, они не узнали про болезнь еще откуда-нибудь.

– Это они по результатам вскрытия судят. Но ведь человек мог быть болен и не знать об этом, ведь так?

– Я не доктор, но думаю, что мог, конечно, и не знать, – кивнула она. – Ладно, будем считать, что я не сделала ничего плохого, рассказав вам все это.

Лицо девушки приняло печальное выражение и мне стало неловко перед ней.

– Маша, вы меня очень выручили. Теперь я могу хоть как-то обнадежить семью соседа. – С этими словами я быстро положил в карман Маши деньги.

– Ну, и как это называется? – зашипела она на меня и попыталась вытащить деньги.

Я перехватил ее руку.

– Вы даже не представляете, как вы помогли мне. Спасибо огромное!

Я ехал и думал о том, что полезного я сегодня узнал. Сказав этой девушке, что она мне очень помогла, я на самом деле, невольно слукавил. Кроме растерянности, других чувств эта поездка у меня сейчас не вызывала. Да, вполне возможно, что Петренко чувствовал какое-то недомогание. Да, возможно, что поэтому он попросил врача обследовать его. Ну и что дальше? Обследоваться он как раз и не стал. И про болезнь свою не узнал, не успел. А если бы успел? Мне казалось, что тогда я смог бы как-то связать факт его болезни и события со мной. Но получается, что свести концы с концами я не могу.

Хотя почему же… Кому-то понадобилось вызвать меня в тот день к Сереге, чтобы потом спокойной подобраться к моей машине и подложить взрывчатку. Не очень правдоподобно, хотя всякие нюансы бывают. Но почему, спрашивается, к Сереге? И почему он согласился? Предположить, что ему нужны были деньги на лечение – такое возможно. Но о болезни надо было, как минимум, знать. Причем не только самому Петренко, но и тому, кому я стал неугоден. Абракадабра полная. Каким таким чудесным образом сошлись тот, у кого было жгучее желание расправиться со мной и Петренко со своими болезнями и денежными проблемами. Это вопрос. А вот версия кое-какая уже вырисовывается. Но она будет заслуживать внимания в том случае, если предположить, что Серега все-таки знал о своей болезни.

Завибрировавший телефон отвлек меня от мыслей.

– Да, слушаю.

– Привет, Леша, – раздался голос Алины. – Как у тебя там дела?

Я невольно пожал плечами:

– Там – это где?

– Ну что ты придираешься к словам. Просто спрашиваю: как дела.

– Нормально. Как обычно, в общем. А что ты такая нервная?

– Чего это я нервная? – хмыкнула трубка. – Хотя, конечно нервная. Или ты считаешь, что повода нет нервничать?

– Да-да, – задумчиво ответил я, притормаживая у светофора, – повод есть. У тебя самой-то как дела?

Раздался вздох:

– Да ничего, вроде. Сегодня свидание с твоим детективом.

– Вот в чем дело. Это, конечно, событие. Сочувствую.

– А что такое? – удивилась Алина. – Наверное, человек он тяжелый, чувствую я. Да?

– Алина, ну откуда мне знать, какой он человек? Я с ним не на свидания хожу, а веду разговоры по делу. Долгие и не совсем мне понятные разговоры.

– Все ясно. Ладно, ты, наверное, занят.

– Да, я за рулем, – устало сказал я. – Потом поговорим, хорошо?

– Да, Леш, конечно, – быстро ответила она и отключилась.

Зажегся зеленый, и я продолжил путь. Я не упрекал себя за холодный тон в разговоре с Алиной. Конечно, можно было бы и повежливее быть с дорогим мне человеком. Похоже, такова природа человеческая, что на своих, самых близких нам людях, мы как раз и отыгрываемся за все свои неприятности. Терпи, дорогая моя… Жуткая усталость, не страх, не злость, а именно усталость овладела мной сейчас. В пору было бы присоединиться к Виталию Ивановичу, в палату по соседству. И чтобы укололи чего-нибудь. Или другой вариант – просто плюнуть на все. И будь что будет.

Я глянул по сторонам и определил, что нахожусь недалеко от дома Сереги. Что ж, стоит заехать, решил я и повернул руль вправо.

Заходить к ним я не стал, просто вызвал Ларису по мобильнику. Она спустя минуту буквально выскочила из подъезда. Бедняжка…

– Что, Леша, узнал что-нибудь? – тяжело дыша и с надеждой глядя на меня воспаленными глазами, спросила, она, усаживаясь ко мне в машину.

Я не мог сейчас отделываться общими фразами, это было бы мерзко, поэтому решил сказать все, как есть.

– Был в поликлинике, узнавал, что там с Серегой могло быть такого безнадежного. Никто там не в курсе его болезни. Никаких плохих диагнозов, даже под вопросом, нет.

– Ну да, я же говорю – он ни на что не жаловался.

– Лариса, он не жаловался, но мог чувствовать себя неважно. Ты не обращала внимания на его настроение или поведение в последнее время?

Она пожала плечами, посмотрела на стекло, забрызганное дождем, затем не очень уверенно произнесла:

– Да нет, не похоже… Знаешь, мы с месяц назад поссорились с Сережей, из-за ерунды, можно сказать. Я просила его взять отпуск, съездить куда-нибудь. Мы уже два года без отпуска, я устала страшно. А он уперся. Короче, не разговаривали, наверное, неделю. Он ходил как туча мрачный, злющий. А потом сам пошел на примирение. И был он в хорошем настроении, очень радостный что ли. Леша, у меня такое впечатление сейчас – я все время об этом думаю – что радость эта была неестественная, как если бы он выиграл миллион, но скрывал от меня. И заверил меня, что скоро поедем в отпуск, немного только потерпеть надо.

Лариса уткнулась носом в ладони, закрыла глаза, замолчала.

– Действительно странно, – нарушил я молчание. – Хочу тебе сказать, что как раз месяц назад Сереге назначили кучу анализов в поликлинике.

Лариса опустила руки и повернулась ко мне.

– Анализы? Так ты же говоришь, что все было в порядке. Не понимаю…

– Да, анализы назначили, но о жалобах в карточке ни слова. И самое главное – он не стал сдавать их. Понимаешь?

Она помотала головой.

– Ничего не понимаю. А ты можешь это хоть как-то объяснить?

– Не могу. Я тоже никак не могу это объяснить, но есть ощущение, что ответ где-то рядом… Даже не знаю, как это объяснить.

В глазах Ларисы мелькнул какой-то детский страх. Она, не моргая, смотрела на меня, ожидая, очевидно, продолжения этой мысли. Но добавить мне пока было нечего. Я положил руки на руль и произнес:

– Меня очень удивляет то, что настроение у него было отличное. А в тот день, Лариса, ты извини меня, конечно, но все-таки – в тот день, когда он погиб, с утра ничего не заметила странного или необычного?

– Я только и делаю, что все время думаю о том утре. Нет, ничего такого особенного. Встал, правда, несколько раньше, чем обычно. И все, пожалуй. Веселый был, бодрый. Может, слишком энергичный, хотя нет, скорее, суетливый.

Она опять замолчала, что-то обдумывая.

– Да, Леша, вот теперь я понимаю, что суетливость была какая-то излишняя, не свойственная ему. Но настроение было хорошее, шутил много, поэтому я, наверное, и не обратила внимания на эту его беготню по квартире.

Вот-вот, подумалось мне, беготня эта и меня удивила тогда.

– Извини меня, – сказал я, – наверное, ты рассчитывала на что-то большее, но пока только такие новости.

Лариса, не выдержав, разрыдалась.

– Ну что ты говоришь такое, Леша! На что я могу рассчитывать? Сережу ведь не вернешь. А мне, поверь, важно уже то, что ты неравнодушен, что выслушиваешь меня и хоть что-то пытаешься узнать. Никому это больше не нужно, и никакое следствие ничего не узнает. Даже не сомневаюсь.

Она отвернулась от меня, достала из кармана ветровки платок и начала с усердием маленькой девочки тереть глаза.

– Лариса, – я тронул ее за плечо, – дырки протрешь.

– Что? – она обернулась ко мне. – Дырки? Какие дырки?

Она смотрела на меня красными, широко открытыми глазами. Мое сердце готово было взорваться от отчаяния и бессилия.

– Извини, – выдохнул я и опустил голову.

– Я пойду, Леша, – сказала она и открыла дверцу, в которую тотчас ворвался холодный сырой воздух. – Ты только не бросай меня, пожалуйста. Хорошо?

Я посмотрел на нее и кивнул:

– Мы разберемся. Обязательно. Я обещаю.

– Пока, – она махнула ладошкой и улыбнулась. Дверца захлопнулась.

Я завел двигатель, медленно тронул машину с места. Щетки лениво шуршали по стеклу, открывая взору унылый городской пейзаж… И вовсе я не был уверен, что в чем-то смогу разобраться. Конечно, в конце концов, все рано или поздно разъяснится. Только какой ценой, никто не гарантирует, что платой не послужит моя жизнь. А если сидеть тихо, как мышь в норе, тогда как? Не тронут, оставят в покое? Не похоже. Я ведь и до этого ничем таким примечательным не занимался. Завидовать, прямо скажем, нечему. Огромных денег на меня не падало, политикой не занимаюсь, жен чужих не уводил. Вспомнив Анну, я невольно хмыкнул – вот, к примеру, выпустил в свободное плаванье весьма симпатичную рыбку, авось кому приглянется. Расширил, так сказать, ассортимент невест. За это уж точно не убивают всех подряд. Нет, надо искать настоящую причину…

Внезапно темная тень от несущейся на большой скорости машины на миг заслоняет мне боковое стекло. В следующее мгновение приходится резко брать вправо и тормозить, чтобы избежать столкновения. Обдав грязной водой лобовое стекло, наглец скрывается в потоке машин. Сволочь! Это был он – Форд Фокус, только без номера. Во всяком случае, без заднего.

Завернув в ближайший переулок, я остановился, чтобы перевести дух и унять дрожь в руках. Я не испугался самой ситуации. Идиотов на дороге я повидал немало в своей жизни. Но что конкретно нужно от меня этому типу – для меня загадка, а я не любитель всякого рода шарад и головоломок. Может, Подмазову и нравится, но на то он и сыщик. Кто на что учился.

Я вышел из машины и купил в киоске бутылку Колы. Моросящий дождь нисколько меня не смущал, я его даже не замечал как будто. Открыв бутылку, я с жадностью сделал несколько больших глотков и оглянулся по сторонам. Редкие прохожие прятались под зонтиками и глубоко натянутыми капюшонами. Лиц не видно. Я прикрыл глаза и подставил лицо дождю. Кто знает, может, этот «серый» тоже сыщик, только с другой, вражеской стороны. И что он пытается выяснить? Я весь, как на ладони…

– С вами все в порядке? – раздалось неожиданно за спиной.

Я обернулся. Маленькая, сухонькая старушка с участием смотрела на меня снизу вверх, придерживая рукой поля коричневой фетровой шляпки.

– Вам помощь не нужна? Я врач, – пояснила она, нахмурив лоб.

Бог мой! Да ты не врач, милая бабуля, а настоящий экстрасенс. Теперь таких докторов и не сыщешь, ископаемый экземпляр, можно сказать.

– Нет, не нужна, – торопливо ответил я и вытер рукавом лицо. – Все нормально, спасибо…

Неужели так заметно, что помощь мне требуется, причем неотложная? Скоро люди шарахаться будут при виде меня. Я быстрым шагом направился к машине. Женщина не уходила, и лишь когда я повернул ключ зажигания, она медленно побрела по тротуару.

Глава 8

Войдя в приемную, я застал свою секретаршу за весьма странным занятием. Стоя у окна, она курила. Это меня крайне удивило. Еще ни разу не видел свою рыжую бестию курящей. К тому же прямо в приемной.

– Эй, с тобой все в порядке? – решил я продублировать слова старушки.

Катя выбросила сигарету в форточку и обернулась.

– Здравствуйте, Алексей Викторович, – хмуро произнесла она, окинув меня холодным взглядом.

– А что это ты делаешь? – я выразительно посмотрел на окно, в которое она только что бесцеремонно отправила свой окурок.

– Извините, больше не буду, – глухо произнесла она и с шумом отодвинула кресло. – Там людей было много, – жестом указала она на дверь, намекая, очевидно на то, что в коридоре курильщиков и без нее было выше крыши.

Она уселась за стол и начала активно имитировать бурную деятельность, выдвигая ящик за ящиком, заглядывая в свой блокнот. Секретарша явно выжидала, когда я оставлю ее в покое и уйду к себе в кабинет. У меня было всего лишь два варианта – заставить ее объяснить свою нервозность или все-таки оставить ее в покое. Я предпочел второе. Насильно мил не будешь, и вряд ли я выужу хоть каплю правды из нее в такой ситуации.

Я вошел к себе, плотно притворив дверь. Постоял, пожал плечами. Ну, могут у девушки быть свои причины для плохого настроения? – задал я себе вопрос. Конечно, могут. У любого человека бывают периоды, когда нет дела ни до кого и видеть не хочется тоже никого. И начальство здесь не исключение, а даже, я бы сказал, наоборот.

Разболелась голова, на душе было мерзко. Вызвал Катю.

– У нас есть таблетка от головы?

Она удивленно склонила голову и повторила за мной:

– Есть ли у нас таблетки от головы?

Нет, она определенно не в себе.

– Да, Катюша, солнце мое, – язвительно ответил я, – именно так я и спрашиваю: есть ли у нас эти чертовы таблетки от головы!

Екатерина Игоревна вспыхнула и тотчас скрылась за дверью. Через мгновение вновь появилась на пороге.

– Панадол устроит?

– Откуда я знаю? Давай сюда, – я нетерпеливо протянул руку.

Секретарша резво подбежала к столу и подала мне блистер.

– Вот, одну выпейте, остальные положите себе в стол, мало ли, понадобятся, – сказала она и налила в стакан воды из кувшина.

– Что-нибудь еще? – спросила Катя, уставившись куда-то поверх моей головы.

– Нет, – ответил я и попытался встретиться с ней взглядом. Но безуспешно. Она развернулась и ушла к себе.

Я набрал номер Подмазова и, дожидаясь соединения, забросил в рот таблетку.

– Подмазов, – вскоре раздалось из трубки.

– Это Соболев, – ответил я и сделал глоток из стакана.

– Что-то случилось, Алексей Викторович?

– Я по поводу той серой машины, что вас преследовала. Форд Фокус.

– Да. Вы вспомнили, чья она может быть? – в его голосе мне послышалась ирония и удивление. Хотя, возможно, у меня развился какой-то комплекс неполноценности, и на самом деле черной кошки нет в темной комнате.

Тем не менее, я тут же пожалел, что позвонил. И вообще, пожалел, что связался с ним. В очередной раз во мне шевельнулось чувство глубокого разочарования в этом человеке. Что ж такое…

– Нет, не вспомнил, – холодно парировал я. – Но эта машина дважды появлялась передо мной. Сегодня откровенно подрезала меня на дороге. Хорошо, обошлось без столкновения.

– Номер?

– Номера не было. Заднего точно не было.

– Понятно, – задумчиво протянул сыщик.

Я уже хотел отключиться, как Подмазов заговорил вновь.

– Знаете, я считаю это хороший знак, – как-то мягко произнес он и опять замолчал. – Вас пугают, – вскоре продолжил он. – Не более того. Хотели бы устроить аварию – устроили бы, хотели бы взорвать… сами понимаете.

– Не очень, если честно.

– Как вам объяснить… А, кстати, что вы делали сегодня утром, где были, когда появилась эта машина?

– Я? Встречался с вдовой Петренко.

Я решил не врать. Хотя бы частично. По красноречивому молчанию на том конце трубки я понял, что надо как-то объяснить свой визит.

– Понимаете, было бы с моей стороны не очень прилично избегать встречи с ней. В конце концов, элементарное соболезнование я должен выразить?

– Конечно, должны. О чем еще говорили?

– Да так, ни о чем. Я ведь последний, с кем говорил Серега. К тому же мы однокашники.

– Ну, собственно, вот вам и ответ. Вы ходите там, где горячо. Поэтому вас и пугают, отгоняют.

– От чего? От кого? Почему Петренко, мертвый к тому же – это горячо? Ведь, если бы Лариса что-то такое знала, то следователи уже давно об этом в курсе. Уж никак не я.

– Это вовсе не обязательно. Человеческая память удивительная штука. Какие-то мелочи всплывают в самый неожиданный момент. То, что казалось незначительным и не стало известно полиции, в какой-то момент может появиться в разговоре с вами. К примеру.

Да уж, подумалось мне, не такой ты, пинкертон, и простой.

– Серега, как оказалось при вскрытии, был серьезно болен. Вроде даже безнадежно, – решил я выложить последний козырь. Я понимал, что самому мне этот ребус все равно не разгадать.

– Вот как, – безучастно сказал он, словно вновь закрывшись в своей раковине, куда нет доступа посторонним. – Я вам посоветую одно: во-первых, не поддаваться панике, потому что паника может спровоцировать вас на глупые поступки, очень опасные, а во-вторых – ставьте меня в известность обо всех своих маневрах, даже если они такие невинные как сегодня. Договорились?

– Да, Никита Романович.

Подмазов отключился. Вот и поговорили. Ни напугал, ни поддержал. Само собой, что ему хотелось быть в курсе всех моих телодвижений. Насчет Серегиной болезни тоже никакой реакции. Я сидел, зажав телефон в руках, разглядывал причудливый узор дерева на столешнице, пытался увидеть себя и свои поступки со стороны. Сейчас я остро чувствовал нехватку поддержки родных, близких мне людей – родителей, других каких-то родственников, в общем, клана что ли. Есть такие счастливчики, вокруг которых роем вьются родственники. Кому-то это кажется утомительным, а как по мне – это здорово. У меня есть Алина. Только это единственное дорогое мне существо нуждается в моей защите, а я единственный мужчина, который должен ее оберегать. Вот это меня и пугало, потому что защитник из меня по сути никакой. Сам бегаю от невидимых, но реально существующих врагов.

В кабинет тихонько постучали. Я поднял глаза, из-за двери выглянуло бледное личико секретарши, но входить она не собиралась.

– Катя? Ты чего там застряла?

Я был очень удивлен. Еще несколько минут назад она пульнула сигарету в окно как заправская шпана. Да и тон, которым она разговаривала со мной, нельзя было назвать подходящим для подчиненной. Но это меня не смущало, а вот сейчас…

– Что случилось, ты чего не заходишь?

Катя бочком протиснулась в полуоткрытую дверь и остановилась на пороге. «Боишься? – ехидно отметил я. – Правильно делаешь».

– Алексей Викторович, я должна вам сказать одну очень неприятную вещь, – отчеканила она и замолчала, уставившись на носки своих туфель.

– Ну, так что там, не тяни резину! – разозлился я, внутренне почуяв неладное. – И подойди ближе, я не съем тебя, красная шапочка!

Катерина Игоревна твердым солдатским шагом проследовала к столу и села напротив меня.

– В мой компьютер кто-то лазил, – громко произнесла она.

– И как такое могло произойти? Ты кабинет оставляла без присмотра?

– Никогда! Слава Богу, ничего не пропало.

– И как тогда ты определила?

– Не могла открыть файлы, ну и всякое такое…

– И что теперь?

Я уже, собственно, и не удивлялся. Какая гадость еще впереди, интересно…

– Теперь все в порядке, – затараторила, оживившись, секретарша. – Приходил наш админ, Валера Сотников, все исправил, установил дополнительную защиту. Он, собственно, и сказал, что была попытка взломать машину.

– Так попытка все-таки.

– Да, Алексей Викторович, пока только попытка. Но я никогда не оставляла кабинет без присмотра. Валера сказал, что это можно сделать с другого компа. Ей-Богу! – Катя перекрестилась. – Если не верите, спросите у Сотникова.

Она перевела дух и добавила:

– Вот, собственно, и все. Поэтому и закурила. Честно говоря, даже не знаю, что у нас там секретного может быть, кому это понадобилось. Как вы думаете?

«Унылая пора, очей очарованье» – вот такая весна у меня в этом году. По всем показателям. Я беспечно отмахнулся:

– Не бери, Игоревна, в голову. Здесь не в секретах дело.

– Откуда вы знаете? Что происходит?

У нее был несчастный вид. Мне было жаль эту девочку, которая из-за меня страдает. Я, конечно, мог ей сказать, что не секреты нужны этому кому-то. На самом деле, целью было уничтожить нашу базу данных. Это похлеще секретов будет. Только справедливо ли будет пугать правдой-маткой моего рыжеволосого ангела? Сомневаюсь.

– Что бы ни происходило, я уверен, мы справимся, разрулим ситуацию.

– Точно?

– Точно-преточно. Ладно, иди, работай, – непринужденно сказал я. – И кофейку завари мне.

Катя с недоверием покосилась на меня и, пожав плечами – «дело ваше», отправилась выполнять заявку.

Я набрал Сотникова.

– Соболев беспокоит…

– Да, Алексей Викторович. Вы по поводу сегодняшней ситуации?

– Так точно. Какие гарантии, что наши данные не исчезнут бесследно в один прекрасный момент?

– Катенька паникерша…

– Катя не паникерша, – обрезал я. – Она ответственный человек!

– Алексей Викторович, гарантирую вам, что я тоже здесь не мух ловлю. У меня все под контролем. Ну, запустили полудохлый вирусик – вот и все. Войти в систему хулиганам не удалось и не получится никогда.

– Ты так уверен? – Меня уже начал раздражать тон этого компьютерного гения. – А если все-таки получится? Может, это всего лишь разведка боем. Такой вариант как тебе?

– И такой вариант предусмотрен, – невозмутимо пропел сисадмин мне в ухо. – Все основные данные у меня продублированы на другой носитель. Спите спокойно.

Осталось добавить «дорогой товарищ», подумал я.

– Ладно, Валера, живи пока, – взбодрил я Сотникова.

Проклятый дождь сыпал, не переставая. Я припарковал машину на стоянке клиники и, подняв воротник пиджака, трусцой побежал в здание.

Виталий Иванович сидел перед телевизором.

– Вот скажи, – вместо приветствия сказал он, повернувшись в мою сторону, – создателей телевизоров надо боготворить или лучше было бы казнить на корню, еще тогда, когда эта дикая идея только заползла им в голову?

– Я бы казнил, Виталий Иванович. – Я подошел к нему и протянул руку. – Здравствуйте.

– Здравствуй, Леша, – старик убавил громкость и пультом показал на диван. – Ты садись. Набегался, поди, за день.