Текст книги "13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь"

Автор книги: Вальтер Моэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

– Что это?  – спросил замоним.

Он, конечно, ничего не слышал, но заметил всеобщее смятение. Один из йети подошел к нему и склонился над стеклянным колпаком. Он мысленно объяснил замониму, что происходит.

Налетевший порыв ветра разогнал последние облака дыма над «Молохом». Показалось хмурое небо, над кораблем нависла мрачная грозовая туча. Мы все подняли головы, так как звериные голоса слышались именно оттуда, сверху, и были теперь сильнее, чем прежде.

Слоны трубили.

Буйволы мычали.

Волки завывали.

Крокодилы шипели.

Над «Молохом» висела огромная черная туча. Очень необычная туча. Она не парила над кораблем на внушительном расстоянии, как это принято в кругу подобных природных явлений, нет, она нависала на расстоянии каких-нибудь двадцати метров прямо над палубой. И состояла она явно не из концентрированного водяного пара, как положено, – для этого она была слишком черной и какой-то нервозной. Не была она и из корабельного дыма, потому что уж слишком стабильно висела на одном и том же месте. Длинные черные струи, пронизывающие темную массу, грозили вот-вот вырваться на свободу и хлынуть во все стороны. Они постепенно распадались на все более тонкие и извивались в воздухе, словно червяки. Внутри тучи раздавались щелчки, будто там хлестали сотни кнутов.

Воздух трещал от напряжения, словно вот-вот должен был произойти мощный электрический разряд. А еще слышался голос, отдающий странные приказы:

– Хуууу! Хоттт! Хеее! Вверх! Хооо! Вниз!

Все на борту, как загипнотизированные, стояли запрокинув головы и смотрели вверх. Предстоящая казнь уже больше никого не интересовала. Замоним обо всем происходящем узнавал от йети, который стоял рядом со стеклянным колпаком.

– Вниз! Неее! Хооо! Вниз, я сказал! – кричал голос над нами.

Черное явление медленно, чуть дрожа, снижалось. Подобную тьму я наблюдал только раз в жизни, в лаборатории у Филинчика.

Облако состояло, в этом я был абсолютно уверен, из концентрированной и управляемой темноты.

Оно приблизилось чуть ли не вплотную к борту «Молоха», так что теперь можно было разглядеть его колышущуюся поверхность.

Филинотрон. На волнистой поверхности тьмы стоял очень сложной конструкции аппарат, а точнее, миниатюрная фабрика, представляющая собой удивительное зрелище, которое я уже однажды видел, только не при свете, – это был филинотрон Филинчика. В центре этого агрегата, пристегнутый ремнями, восседал не кто иной, как профессор Абдул Филинчик собственной персоной.

Ему, казалось, стоило неимоверных усилий держать всю эту конструкцию в повиновении. Облако брыкалось, как дикая лошадь, Филинчика мотало из стороны в сторону, но он все-таки умудрялся орудовать рычагами.

– Замоним! – кричал он.  – Сдавайся! Ты окружен!

Тут облако под ним так взбрыкнулось, что профессор наверняка бы вылетел из своего кресла, не будь он пристегнут.

– Филинчик!  – изумленно прошипел замоним.  – Ты все же решился?!

– Да, и это было совсем несложно! – орал Филинчик, стараясь перекричать вопли диких зверей из облака.  – Если ты сдашься сам, обещаю тебе, что я просто тебя уничтожу. А будешь упорствовать, пеняй на себя, я тут такое устрою! Хо-о-о-о-о о!

Он дернул на себя какой-то рычаг и повернул напоминающее руль колесо. Облако немного успокоилось.

Замоним нервно рассмеялся:

– Ой-ой-ой, как страшно! Что это такое? Один из твоих недоработанных патентов?

– У меня получилось! – победоносно прокричал Филинчик. – Я приручил тьму! И помог мне в этом ты, мой мальчик! – добавил он, обращаясь уже ко мне.  – Тогда в лаборатории ты был совершенно прав! Помнишь, что ты сказал? Ты сказал, что тьма, возможно, просто еще не привыкла к новым условиям. Так оно и было. Со временем она стала намного покладистее. Она, конечно, еще не совсем ручная, но это и понятно: мы ведь имеем дело с самой сильной энергетической формой универсума. Просто она еще не совсем объезжена.

Облако заржало и встало на дыбы.

– Голоса животных – это моя идея! – гордо сказал Филинчик.  – Звуки, которые производит тьма, совершенно невыносимы. Я записываю их с помощью вот этого фили́нова транслятора и преобразую потом в голоса животных. Можно преобразовывать их во что угодно, в классическую музыку например. Только она нагоняет на меня тоску.

– Самая сильная энергетическая форма универсума – это я!  – не сдавался замоним.

– А вот и нет! – крикнул ему Филинчик.  – Ты просто ошибка алхимии. Провалившийся эксперимент. Я пришел, чтобы выбросить тебя на свалку истории.

– Так вот чего ты хочешь?  – проговорил замоним.  – Ты и я. Мозг против мозга.

– Семь мозгов против одного, – поправил его Филинчик.  – Начинай!

(Примечание. Последующие события, к сожалению, не могут быть освещены с помощью традиционных повествовательных средств. Замоним и Филинчик мерились силой своих мыслей. И это, естественно, были вовсе не обычные мысли. Хотя и необычными назвать их тоже было бы неправильно. Сказать, что это были гениальные или уникальные мысли, означало бы непростительное принижение. Это были скорее ослепительные вспышки разума, представить себе которые невозможно, производимые самыми грандиозными, самыми титаническими умами нашей планеты. Мысли эти были настолько сложны, абстрактны, революционны, глубоки и невообразимы, что любой нормальный мозг тут же потерял бы рассудок, стоило ему задуматься хотя бы над одной из них.

Все живые существа на «Молохе», к счастью, нисколько не пострадали. Команда все еще находилась под гипнозом замонима, который позволял ей думать только о том, что было нужно ему. Грот и Цилле по известным причинам имели иммунитет. Только мне пришлось выдержать на себе эту битву от начала и до конца. То, что я не сошел при этом с ума, думаю, объясняется наличием в моем организме бактерий интеллекта, которыми я заразился от Филинчика и которые наверняка позаботились о создании в моем мозгу какого-то защитного барьера.

Думая в первую очередь о безопасности своих читателей, привожу мысли Филинчика и замонима в зашифрованном виде. Так что, если вы, конечно, не хотите провести остаток жизни в сумасшедшем доме, ни в коем случае не пытайтесь их расшифровать! Скажу только – речь шла не о ключевых вопросах универсума, а об ответах на них. )

Зашифрованные мысли телепатической дуэли Филинчика и замонима

Начинал замоним:

– ответил Филинчик. —

Замонима это ничуть не смутило.

– сказал замоним и победоносно рассмеялся.

– спросил Филинчик и тут же сам дал ошеломляющий ответ на свой вопрос:

У меня раскалывалась голова. Их мысли были невыносимы своей глубиной, шириной и высотой.

Я спрашивал себя, как долго еще смогу протянуть, но тут вдруг в голове моей послышался голос «Лексикона» Филинчика.

– Послушай, мой мальчик, – шептал мне Филинчик,  – я скажу тебе, что ты должен сделать. Тихонько подкрадись к замониму и брось его в центр Облака Тьмы. Это самая сильная сила универсума. Уж она-то с ним справится. Но запомни: ни в коем случае не думай ни о том, что ты делаешь, ни о том, что ты собираешься сделать. Замоним тебя не видит, но он может читать твои мысли. Я постараюсь отвлечь его, но боюсь, это будет не надолго.

– воскликнул Филинчик, отвлекая замонима. —

Я не знаю, что тяжелее: думать совсем не о том, что ты делаешь, или же делать совсем не то, о чем ты думаешь. Только куда сложнее думать ни о чем или даже просто думать, что ты думаешь ни о чем, и в то же время делать совсем не то, о чем ты думаешь. Попробую объяснить по-другому.

Мне все время приходилось думать, что я ничего не делаю и стою на месте, в то время как на самом деле я медленно приближался к замониму.

Йети-стражники не представляли для меня опасности. Замоним был всецело поглощен дуэлью с Филинчиком и не мог ими командовать, так что они стояли неподвижно, как выключенные роботы, и тупо пялились на Облако Тьмы.

Я медленно, шаг за шагом, приближался к замониму. Мне пришлось пуститься на хитрость и все это время представлять себе капельку пота, которая якобы катится у меня по спине, в то время как я стою на месте и наблюдаю за дуэлью Филинчика. Я уже сам превратился в эту капельку пота, эту маленькую соленую бусинку, которая катится по шерсти, прокладывая себе извилистую дорожку вниз.

(Маленький шажок.)

Я скатился вниз по затылку и побежал в густой шерсти по позвоночнику.

(Еще шажок.)

Так, вдоль позвоночника, я катился вниз по спине.

(Еще шажок.)

Ой, шерстинка на пути. Шарахнулся в сторону, но слишком поздно, часть жидкости осталась висеть на нем. Уменьшившись почти вдвое, я покатился дальше.

(Еще шажок. Уже близко.)

О! Хм… Я капля пота… Я капля пота…

(Еще шажок. Остался метр.)

Капля пота. Капля пота. Капля пота. Мой мозг отключен. От волнения ничего другого не приходило в голову.

(Последний шаг. Почти у цели.)

– Давай! – шептал Филинчик.  – Давай!

– АГА! ПОПАЛСЯ, ПРОКЛЯТЫЙ ЗАМОНИМ!

Эта мысль вдруг жирным шрифтом отпечаталась у меня в мозгу, и я ничего не мог с этим поделать. Слишком уж сильно мне хотелось поскорее утереть нос ненавистному замониму. Если бы Филинчик не вмешался, возможно, ничего бы не произошло. А так я потерял контроль. Замоним отреагировал мгновенно:

– Йети, хватайте Синего Медведя!

Философский камень соображал молниеносно, он тут же раскусил план Филинчика и незамедлительно принял меры.

– Все машины, полный вперед!  – скомандовал он.

Но я был уже тут как тут. Схватил стеклянный колпак и понял, что он прочно приклеен. В тот же миг пятеро йети навалились на меня со всех сторон.

Машины снова заработали. Из труб повалил черный дым. Корабль дернулся как от резкого толчка и начал движение. Йети зашатались, но тут же снова бросились на меня.

Только зря они оставили Грота без присмотра. Тот своим варварским умом быстренько оценил ситуацию и понял, что сейчас тут начнется хорошая заварушка. А он не привык смотреть на драку со стороны, поэтому разбежался и со всего размаху воткнулся своей квадратной башкой одному из йети в живот.

– Так ему, Грот! Врежь как следует! – подзуживал Цилле.

Грот схватил падающего йети за ногу и начал вращать над головой, как булаву.

Остальные йети в страхе ретировались.

– Быки!  – приказал замоним.  – Хватайте Синего Медведя!

Добраньские быки тут же очнулись от своего летаргического сна. Только из-за сильного дыма им не сразу удалось сориентироваться в пространстве.

– Профессор Филинчик! – крикнул я. – Колпак приклеен.

– Сделай шаг назад! – попросил Филинчик уже своим обычным голосом.

Я отступил на шаг. В мозгу у Филинчика раздался щелчок, как когда-то в Ночной школе, когда он открывал банку сардин одной лишь силой своего ума. Звук этот был громким и четким, несмотря на царивший вокруг шум, и у всех, кто его слышал, по спине побежали мурашки. Стеклянный колпак легонько задрожал, и по нему поползли трещинки. Потом стекло хрустнуло и разлетелось на мелкие осколки.

Я схватил замонима. Он был холодный как лед.

– Неееет!  – завопил он.  – Я приказываю тебе…

Я размахнулся и швырнул его в клокочущую темноту. То, что произошло потом, боюсь, не удастся описать обычными средствами нашего языка. Все же я попытаюсь, хотя не ручаюсь, что выйдет достаточно достоверно.

Недостаточно точное описание не поддающегося описанию события. Замоним исчез в черноте, словно кусок сахара в стакане крепкого кофе, и в тот же миг в голове моей зазвучал его голос, настолько пронзительный, что я испугался, как бы глаза у меня не вылезли из орбит. Я зажал уши лапами, но это, естественно, не помогло.

Все остальные, кто был на палубе, тоже зажали уши. Облако Тьмы съежилось, и послышался звук, словно с неба сбросили целый вагон кирпичей.

Потом, с громким лаем разъяренных цепных псов, Облако снова раздалось, расползлось в ширину, увеличив свой диаметр многократно, и осталось на какое-то время в форме сплюснутого черного мяча, из которого то и дело выстреливали молнии.

В конце концов оно в несколько приемов снова приняло свои первоначальные форму и размер. На мгновение воцарилась полная тишина: Облако, по-видимому, впитало в себя даже ухающие удары машин. Потом над океаном прокатилась космическая отрыжка, какую не в состоянии произвести даже самый гигантский боллог.

Вопль замонима у нас в головах смолк.

А вместе с ним исчез и сам замоним.

Команда очумело металась по кораблю.

Власть замонима над ней прекратилась.

Филинчик на своем филинотроне напоминал ковбоя, скачущего на диком быке. Облако Тьмы дергалось и брыкалось еще сильнее и непредсказуемее, чем прежде. Профессор отчаянно тянул за рычаги и жал на педали, но, похоже, был уже не в состоянии с ним совладать.

– Тьма должна сначала немного привыкнуть к замониму! – прокричал он. – Боюсь, на это уйдет время. Мне ее не удержать!

Облако бешено выгибалось и ржало, как дикая лошадь. Филинчик говорил так, будто его разобрала икота:

– Мне-е каже-е-тся, я не м-м-мо-гу е-е-ё уд-д-е-р-жать…

Тут Облако вскинулось и понеслось бешеным галопом вместе с Филинчиком зигзагообразным курсом над океаном, словно воздушный шар, из которого выпустили воздух. Вскоре и от него, и от Филинчика на филинотроне осталась всего лишь черная точка, которая быстро растаяла на горизонте.

Филинчика не стало, но и замонима тоже. Команда «Молоха» была свободна.

Все они еще плохо соображали и не понимали, кто они и где находятся, но это должно было скоро пройти. Грот упорно продолжал душить какого-то йети, который наверняка не понимал, что с ним происходит. Мне пришлось вмешаться и оттащить Грота. У нас было много дел, предстояло провести обширную разъяснительную работу.

Стоп, машины! Сначала нужно было остановить машины. Черные облака дыма не облегчали ориентацию в пространстве на корабле, да и сутолока от них не становилась меньше. Я вбежал в одно из машинных отделений и встретил там группку ошарашенных йети, тщетно силящихся вспомнить свои имена.

Все это время кораблем фактически управлял один замоним. Философский камень лично руководил работой каждой машины, каждой печи, каждого поршня и каждого винта на «Молохе», здесь не было ни капитана, ни опытных офицеров, только лишь сотни покорных рабов, которые бездумно исполняли приказы. Без замонима команда не знала, что делать. А машинное отделение корабля было так сложно устроено и настолько огромно, что даже мне потребовались бы годы, чтобы разобраться, что к чему. Сознание этого пришло ко мне именно в тот момент, когда один из йети-кочегаров попросил у меня автограф. Последним его воспоминанием была гладиаторская дуэль в Мегатеатре Атлантиса с моим участием.

Я снова поднялся на палубу. В принципе, положение наше было не совсем безнадежно. Рано или поздно топливо в печах перегорит, и машины остановятся сами собой, нужно только немного подождать. Тогда можно будет спустить на воду шлюпки и отпустить «Молох» в свободное плавание.

– Ну как, нашел тормоза? – поинтересовался Цилле.

– У «Молоха» нет тормозов.

– А жаль. Они бы нам сейчас пригодились. Слышишь звук?

Звук. Я слышал. Это были удары поршней машин. Урчание топок. Шипение вырывающегося пара. Топот и возгласы обалдевших йети. И еще какое-то клокотание.

– Да, что-то клокочет.

Звук показался мне странно знакомым. Где же я его слышал?

– Еще как клокочет, – подтвердил Цилле. – Что бы это могло быть? Тут в дыму ничего не разглядишь. Все громче и громче. Похоже, мы плывем прямо на него.

– Давайте залезем на трубу и посмотрим, – предложил Грот.

Мы выбрали самую длинную трубу из тех, что были в тот момент не в работе. Сбоку у нее оказались приделаны металлические ступеньки, уходящие далеко наверх и исчезающие в густых облаках дыма. Поднявшись приблизительно метров на тридцать, мы совершенно лишились возможности что-либо видеть. Дым сгустился и стал настолько едким, что нам пришлось зажмуриться и не дышать, поспешно продолжая свой путь вслепую, с плотно закрытыми ртами.

И вот наконец копоть рассеялась. Мы висели примерно в двухстах метрах над водой. Внизу распростерся плотный ковер черного дыма, что несколько успокаивало, создавая обманчивое впечатление мягкой страховки на случай падения. За границами облака, особенно со стороны бака, море было хорошо видно. Здесь, наверху, клокотание слышалось еще отчетливее. Теперь я наконец понял, почему оно мне показалось знакомым. Я уже однажды слышал этот звук.

Хотя теперь и так было видно, откуда он шел. На расстоянии приблизительно десяти километров от нас в море зияла огромнейшая дыра, гигантский водоворот, бурлящий круг, во много раз превосходящий размерами «Молох».

То был Жерлоток, легендарная морская воронка, из которой меня так удачно спасли карликовые пираты.

И мы на полном ходу неслись прямо на него.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ЖЕРЛОТОК, находящееся к северу от Замонии и очень не любимое моряками круговое течение в океане. Жерлоток представляет собой крутящуюся водяную воронку диаметром около десяти километров и глубиной от двадцати до тридцати километров. На дне океана он заканчивается в кратере огромного подводного вулкана диаметром около пяти километров.

Жерлоток отмечен на всех навигационных картах, и всем судам следует обходить его стороной, поскольку, стоит только какому-нибудь плавательному средству попасть в воды Жерлотока, его неминуемо засасывает в воронку. Рыбы и морские животные инстинктивно стараются держаться от Жерлотока подальше, чего нельзя сказать о не в меру любопытных моряках, которые снова и снова погибают в опасной пучине, стараясь как можно ближе подойти к гигантской дыре.

Куда исчезают в таком количестве воды Жерлотока, до сих пор неизвестно, что, естественно, является плодородной почвой для возникновения всевозможных легенд. Во многих народных сказках кратер подводного вулкана отождествляется с воротами ада, а разные несерьезные ученые утверждают, что Жерлоток закачивает воду из океана в полость внутри Земли, отчего та скоро взорвется.

Итак, мы находились на окруженном со всех сторон акулами, полном беспомощных существ корабле, который на полном ходу и при отсутствии возможности к торможению несся к дыре в океане глубиной более двадцати пяти километров.

Из помощников у меня были только карлик с провалами в памяти и здоровенный, неотесанный варвар. Филинчик, наверное, уже успел ускакать на своем Облаке Тьмы на другой конец океана.

Все остальные мои друзья, вероятно, парили сейчас где-то, на расстоянии нескольких световых лет от Земли, на гигантском космическом корабле в межпланетном пространстве, и каждую пару минут ко мне подбегал какой-нибудь йети и спрашивал, где у нас туалет, – а я не в состоянии был ответить даже на этот простой вопрос. Вот это я называю безвыходной ситуацией!

– Что будем делать? – спросил Цилле.

– Как насчет того, чтобы умереть? – ответил вопросом на вопрос я.

Рев Жерлотока между тем усилился настолько, что понимать друг друга можно было, только крича во все горло. Команда, похоже, понемногу начала приходить в себя. Очнувшиеся от чар старательно пытались растолковать своим коллегам-зомби, что происходит. Только это вряд ли могло нам теперь помочь: до воронки оставалось уже не более километра, и корабль, как бы пританцовывая, начал плавно кружиться в ее водовороте. От этого паника на борту усилилась. Все бросились к бортам и, глядя вниз, окончательно убедились в том, что нам не спастись. Поднялся страшный крик. Некоторые падали на колени и плакали.

«Молох» кружился все быстрее и быстрее. Нас неумолимо влекло к краю воронки. К счастью, рев воды заглушал крики и плач на палубе. А нос корабля уже завис над краем водоворота и постепенно начал клониться вниз.

Грот и Цилле, словно окаменев, стояли у борта, вцепившись в поручни.

Корабль накренился еще сильнее. До того момента, как он опрокинется в бездну, остались считаные минуты.

«Всего 13 жизней», – промелькнуло у меня в голове.

Вдруг облако дыма над «Молохом» заколебалось, закрутилось вихрями и во многих местах расступилось, уступая натиску сильных крыльев, звуки ударов которых отчетливо слышались даже на фоне рева Жерлотока.

Сквозь образовавшиеся просветы на палубу опустились сотни, нет, тысячи гигантских птиц. Крики на корабле стихли, все смолкли при виде целой армии динозавров-спасателей.

Один из них опустился прямо передо мной. Это был Дэус Экс Ма́хина.

– Что ж, – заметил он, – похоже, мы подоспели в последнюю секунду.

Эвакуация. Бывшие рабы корабля торопливо лезли на спины птеродактилей. Некоторые исполинские птицы уже поднялись в воздух. «Молох» неторопливо переваливался через край воронки.

Мак, как всегда, оставался невозмутим.

– Знаешь, мне совсем не понравилось в доме престарелых. Они там сидят целый день, играют в очко и хвастают былыми подвигами. А я терпеть не могу настольные игры. Я вообще не выношу никакого общества. А как меня раздражают стены! Не говоря уж о потолках! Оказывается, мне требовался не отдых, мне нужны были хорошие очки. Как, по-твоему, мне идет?

Мак вопросительно заморгал на меня глазами. Его зрачки через линзы очков смотрелись как два подноса. На белках водянистых глаз отчетливо проступили красные прожилки.

– Еще как! – кивнул я. – Просто супер!

– Вот так. Запомни, мой мальчик: жизнь слишком дорога, чтобы доверять ее воле случая.

«Молох» уже на две трети корпуса навис над краем воронки.

– Мы оказались неподалеку из-за событий в Атлантисе. Все динозавры-спасатели уже давно собрались над городом. Мы чувствовали, что грядет катастрофа. Воздух был просто пронизан опасностью. Мы, правда, думали, что город уйдет под воду, а он вместо этого взмыл в небо.

Маку приходилось кричать все громче, чтобы заглушать рокот водоворота. Лучше бы он рассказал мне все это уже в воздухе, подальше отсюда.

– Но нам не пришлось ничего делать. Никто не вывалился из Атлантиса. Никто не прыгнул вниз из страха или гордыни. Кто бы ни организовал все это, он сделал свое дело как надо.

– Это люди-невидимки. Послушай, Мак, тебе не кажется…

– Потом мы еще какое-то время кружили над морем, думали: вдруг кого-нибудь смыло гигантской волной, ведь океан хлынул в дыру, которая образовалась на месте Атлантиса. Но нам встретился только сумасшедший Филинчик на своем бешеном аппарате. Казалось, он решил выиграть дерби. Он кричал что-то про «Молох» и северо-восточное направление. Так мы оказались здесь.

На «Молохе» трещали все переборки, винты и гайки, словно пули свистели в воздухе. Корабль балансировал уже на самой кромке водоворота, еще секунда – и он опрокинется в пропасть. Грот и Цилле уже давно смылись. На борту остались только двое – я и Мак.

– Хм, Мак, не обижайся, но мне кажется, нам уже пора…

– Конечно, мой мальчик, влезай ко мне на спину.

Мак подставил мне спину. В этот момент меня что-то с силой ударило сзади. Я отлетел к борту, больно ударился головой и на какое-то мгновение потерял ориентацию. А на спину Маку карабкалось отвратительное существо.

Пещерный тролль.

Прежде чем я успел раскрыть рот, Мак оттолкнулся задними лапами и взмыл в воздух. Он быстро поднимался, вовсю работая мощными крыльями. Пещерный тролль, довольный, махал мне рукой. А потом их поглотило облако дыма.

«Молох» рухнул в воронку водоворота.

Итак, подведем итог. Вся команда корабля была спасена, спаслись все, кроме вашего покорного слуги, заслуживающего самого искреннего сострадания. Каждый динозавр-спасатель улетел, унося на спине одного или нескольких йети, добраньских быков или каких-либо других существ. Мак, ни о чем не подозревая, вместо меня спас пещерного тролля, и уж мне ли было не знать, как хорошо тот умеет имитировать чужие голоса. Ему не составит большого труда убедить Мака, что у него на спине сижу именно я. Стало быть, и помощи с этой стороны ожидать было нечего.

Сказать, что корабль рухнул в воронку водоворота, наверное, было бы не совсем корректно по отношению к тому, что происходило с ним на самом деле. Хотя «Молох» действительно опрокинулся через край воронки, его все еще удерживала центростремительная сила, и он довольно медленно опускался вниз. Вращаясь вместе с водоворотом, корабль двигался по гигантской спирали к центру воронки. Из-за огромных размеров «Молоха» и Жерлотока это происходило не быстро, так что у меня осталось еще время напоследок подумать о жизни.

И я пришел к выводу, что постигшая меня участь вполне справедлива.

Именно по моей вине случилось все это, именно я уничтожил замоним и, пусть даже сам того не желая, отправил корабль на верную гибель. Я же принял командование кораблем на себя, стал, так сказать, его капитаном. Поэтому мой долг теперь отправиться вместе с ним на дно. Ничего не поделаешь, таков уж морской обычай. Я схватился за поручни и смело взглянул смерти в лицо. А лицо у нее оказалось точь-в-точь таким, какой мне представлялась черная дыра, вырезанная в небе профессором Филинчиком при помощи его филинотрона. Я сделал глубокий вдох.

И в нос мне ударил весьма неприятный запах.

Он был одновременно и знакомый, и совершенно чужой, ведь в такой концентрации я его еще ни разу не ощущал.

Пахло серодородом.

Знаю, что момент был в высшей степени неподходящий, но мне все же очень хотелось узнать, что же это такое – серодород? Поэтому умирать пока было рано.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

СЕРОДОРОД. Неприятно пахнущий газ, распространяемый улитками времени. Одной из главных загадок универсума является вопрос – куда уходит время. Все мы ежедневно наблюдаем его уход. Уходят секунды, минуты, дни, месяцы, годы, – только вот куда они уходят? Ответ очень прост: в пространственные дыры, куда же еще. Если бы не существовало этих отверстий в пространстве, атмосфера Земли уже давно переполнилась бы временем и взорвалась, поэтому пространственные дыры крайне необходимы, чтобы сквозь них могло утекать прошедшее время. Вот какую важную функцию выполняют пространственные дыры. Но если бы время утекало только в другие измерения, они в конце концов тоже переполнились бы временем и взорвались. Поэтому существуют так называемые улитки времени, они сидят на краях пространственных дыр и поедают текущее сквозь них время, переваривают его и снова выбрасывают в атмосферу в виде не очень приятно пахнущего газа, которому исследователи пространственных дыр дали название «серодород». Таким образом, серодород представляет собой не что иное, как отработанное и переваренное время.

Так, значит, Жерлоток – это пространственная дыра.

Похоже, эти дыры притягивают меня как магнитом. Кверт бы обзавидовался!

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ЖЕРЛОТОК [продолжение]. Некоторые эксперты в области исследования пространственных дыр утверждают, что Жерлоток является самой большой из известных пространственных дыр универсума. Во всяком случае, такой вывод позволяет сделать уровень концентрации серодорода на ее краях, поскольку ученым пока неизвестно место с более высокой концентрацией этого неприятно пахнущего газа.

Я, конечно, не горел желанием провалиться вместе с «Молохом» в самую гигантскую в мире пространственную дыру, но все же путешествие на огромном корабле по просторам Галактики казалось мне куда заманчивее, чем кончина на дне водоворота.

Вот, оказывается, почему я тогда, в состоянии вульгарной кататонии, видел «Молох», парящий в межзвездном пространстве, – это наше с ним будущее.

В этом даже было что-то величественное: мало того что я провалился на самом здоровенном корабле всех времен и народов в самую огромную дыру в океане, так я еще стал жертвой самой мощной пространственной дыры универсума. Вот это размах!

Я стоял, вцепившись в борт, на носу корабля и отважно смотрел в бурлящую бездну. Моя тринадцатая жизнь подходила к концу небывало достойным и грандиозным образом.

Но самым необычным было совсем не это.

Меня поразило то, что навстречу мне из черного зева Жерлотока, или, вернее, пространственной дыры, выплыл ковер. Но и это было отнюдь не самым необычным.

Ведь на ковре этом сидел мой друг Кверт Цуиопю.

Желейный принц в состоянии вульгарной кататонии. Уже издали было видно, что Кверт пребывает в состоянии вульгарной кататонии. В это состояние полного безразличия к происходящему, которое я уже однажды подробно описал в своей книге, можно прийти только посредством падения в пространственную дыру. Это такой защитный механизм организма, с помощью которого мозг способен противостоять сильнейшему стрессу, вызванному полетом сквозь время, пространство и измерения. Поэтому ничего удивительного, что Кверт не обратил на меня ровным счетом никакого внимания.

Он даже не заметил летящий на него огромный корабль, во всяком случае не проявил к нему никакого интереса.

Так что пришлось мне брать инициативу в свои руки. До Кверта все еще оставалось несколько сотен метров, и траектория его полета, к счастью, проходила чуть в стороне от «Молоха».

Я со всей силы оттолкнулся ногами от палубы, раскинул передние лапы – и полетел!

Само собой, это не был настоящий полет, такой, о котором я рассказывал в одной из своих историй на гладиаторской арене, но я все же мог самостоятельно управлять направлением своего падения. Сильнейший встречный воздушный поток весьма мне в этом способствовал. Отчаянно работая лапами, мне удавалось поймать нужное направление, в нужный момент придавать себе ускорение или тормозить.

В результате я сумел вырулить навстречу Кверту, который с бешеной скоростью летел теперь прямо на меня.

До него оставалось каких-нибудь пятьдесят метров.

Кверт приоткрыл глаза. Похоже, он очнулся от вульгарной кататонии.

Сорок метров.

Мой друг начал протирать глаза. Это никак не входило в мои планы. Я рассчитывал проскользнуть под его ковром, а потом ухватиться сзади за кисточки. Замысел, требующий ювелирного исполнения. Если он сейчас проснется и начнет менять курс – все пропало.

Двадцать метров.

Кверт распахнул глаза и ошарашенно уставился на меня.

Десять метров.

Я вытянул вперед лапы.

Теперь я проскользнул точно под ковром Кверта.

Пять метров.

Кверт испуганно подался вперед и потянул за край ковра. Ковер сделал резкий поворот и ушел на недосягаемое для меня расстояние.

Мы понеслись в разные стороны, едва успев взглянуть друг на друга.

– Синий Медведь? – послышался у меня за спиной удивленный голос Кверта.

Впереди у меня, на расстоянии приблизительно двухсот метров, маячила черная точка, в которой собирался водяной вихрь, превращаясь в пространственную дыру. Как бы отчаянно я ни барахтался в воздухе и ни колотил по нему лапами, иллюзия целенаправленного полета, было появившаяся у меня в верхней части воронки, быстро исчезала по мере того, как я приближался к ее центру. Теперь мне, напротив, казалось, что я беспомощно несусь вниз, влекомый неумолимой и страшной силой, удвоившей, утроившей свое воздействие.