Текст книги "13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь"

Автор книги: Вальтер Моэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Жаловаться на них никто не решался, так как никому не хотелось подвергнуться нападению целого табора коротышек и висеть потом вверх ногами в окне двухсотого этажа, слезно моля о пощаде, что однажды случилось с моим другом Гемлутом Гаванной, когда он в шесть утра попросил музыкантов хотя бы обмотать смычки носовыми платками.

Зельцы на нашем этаже, по всей видимости, были отъявленными мошенниками, потому что целыми днями дрыхли у себя в комнатах, сотрясая стены богатырским храпом, а по ночам принимали гостей, совместно с которыми совершали какие-то странные ритуалы, дубася кулаками по перевернутым ведрам. Когда же один из них отправлялся в уборную, то освобождалась она не раньше чем часа через три, и еще час потом в нее невозможно было зайти по причине отсутствия свежего воздуха. А уж звуки оттуда доносились такие, что лучше было слушать стук по перевернутым ведрам.

Йети, по сути вполне безобидные существа, имели дурную привычку бродить по ночам. При полной луне они наведывались в чужие квартиры и выбрасывали из окон всю мебель, которая только попадалась им под руку и проходила в оконный проем. Будить их при этом не рекомендовалось. Говорят, они могли рассердиться и отправить обидчика вслед за мебелью в то же окно.

Даже самое обыденное возвращение домой превращалось здесь в захватывающее, рисковое приключение. Особенно зимой, когда ступени лестницы покрывались льдом, а снежная буря хлестала в лицо и валила с ног, или летом во время грозы, когда приходилось увертываться от молний.

Окна и двери, как я уже говорил, не закрывались, поэтому коварные облака так и норовили залететь внутрь и пролиться дождем в гостиной, после чего преспокойненько отправлялись дальше. А во время грозы тяжелые грозовые тучи заполняли собой все пространство, и мы ничего не видели, пока они не разражались громом и молниями. Трудно представить, каким оглушительным может быть раскат грома, когда находишься в непосредственной близости от него. Однажды гром застал меня врасплох среди ночи, так у меня теперь то и дело ни с того ни с сего начинает звенеть в ушах.

Летом в жару мы наслаждались приятной прохладой, а вот зимой в гостиной лежал снег по колено. Тогда мы строили из него снежный дом и дожидались в нем прихода весны.

Так выглядело мое первое жилище, моя первая собственная квартира, оплачиваемая своими собственными деньгами (120 медных пирамидок в месяц), где, несмотря ни на что, я чувствовал себя в безопасности, ведь вампиры и крысехвостые к нам не совались – наверное, все же побаивались угрюмых громил с гигантскими кулаками.

Только когда начиналось землетрясение, а это случалось в Атлантисе не реже одного раза в неделю, мне хотелось переселиться в домик пониже. И пусть ни одно здание города еще не пострадало от подземных толчков, я не сомневался, что это вопрос времени, во всяком случае относительно винтовых башен – точно. Пол и стены в такие моменты ходили ходуном, изо всех щелей сыпалась штукатурка, а мебель путешествовала по квартире, как будто жила своей собственной жизнью. Находиться на лестнице и вовсе было смертельно опасно, я лично дважды чуть не сорвался вниз.

Гаянская пиццерия. Первым рабочим местом, где я научился чему-то полезному, а именно готовить, стала гаянская пиццерия. Шеф-повар и одновременно владелец ресторана, толстопузый гаян по имени Цакоб Йоа, был настоящим мастером своего дела, за что натифтофский союз гурманов-любителей целых четыре раза награждал его золотой поварешкой.

В меню ресторана значились не только пиццы – те предназначались в основном для торговли навынос и выпекались на глазах у покупателей. А вот на кухне готовили настоящую еду для постоянных клиентов, гурманов, способных ради этого удовольствия как следует раскошелиться.

Здесь я научился правильно вымачивать свинину в пиве, доводить до кондиции в кипящей воде телячьи почки, сервировать артишоки и устрицы (с гарниром из смеси рубленого шпината, сыра с плесенью и сухарей). Цакоб показал мне единственно верный способ приготовления спагетти (сначала варишь 12 минут в кипящей воде, потом, не обдавая холодной водой, просто вываливаешь в дуршлаг, затем, уже на тарелке, добавляешь немного масла, два сырых яичных желтка и одну измельченную дольку чеснока) и метод длительного вываривания (как минимум пять часов) ослиных хвостов, чтобы мясо потом отделялось от костей без ножа. Со временем я постиг и такие нюансы кулинарного мастерства, как приготовление соуса из яиц и красного вина или подготовка мяса для отбивной (отбивать его можно только тупым концом ножа, ни в коем случае не специальным ребристым молотком), какой сыр лучше всего подходит к сырной траве (южнозамонианский пекорино с розовыми прожилками) и как правильно есть цыпленка (руками). Цакоб не только знал рецепты всех известных в Замонии блюд, но и был посвящен во все тонкости этикета и культуры приготовления и поглощения пищи. Одним словом, он был ходячей кулинарной энциклопедией, мог быстро сосчитать калории любого существующего и несуществующего блюда, ведь в свободное время он занимался изучением истории кулинарии. Он знал названия всех забытых к тому времени продуктов и трав. Так, например, когда-то существовала приправа под названием «пельверин», с помощью которой любому продукту можно было придать какой угодно вкус. Ее готовили из корней синистепельва, растения, которое потом полностью уничтожили зельцы, они почему-то решили, что его возделывает сам дьявол. Цакоб рассказывал мне и о деревьях с плодами, содержащими натуральный йогурт, о легендарных ягодах-великанах размером с воздушный шар, о земляных пастилках, небольших шариках из торфа, по вкусу напоминающих поджаренные бананы.

Но все это было ничто по сравнению с теми высотами, которых он достиг в своей излюбленной сфере – вкусовой комбинаторике. Цакоб Йоа придерживался мнения, что в меню ресторана должно содержаться как можно больше разнообразных продуктов, блюд, приправ и калорий. Удивительно, насколько бесстрашно он комбинировал самые несовместимые вкусы. Однажды я наблюдал, как он варил рыбу в меде, а потом жарил в масле соленый персик. Кур он заливал шоколадной глазурью, а спагетти посыпал корицей, но никто никогда не жаловался, напротив, в зале то и дело раздавались возгласы удивления и восторга. Чем больше ты перепробовал разных вкусов, тем насыщеннее и полнее твоя жизнь, – так считал Цакоб.

Правда, меня самого к приготовлению блюд в ресторане Цакоб не допускал, мы с Гемлутом работали в пиццерии, где я благодаря счастливой случайности очень быстро стал главным поваром. Дело в том, что однажды мне в голову пришла удачная мысль: на одну, уже полностью готовую гаянскую пиццу с начинкой положить вторую такую же. Эта двойная пицца пользовалась в ресторане особенным спросом и помогла мне продвинуться по службе. Гемлут, мой ассистент, высоко задрав нос, с выражением профессиональной гордости на лице выверенными движениями подкидывал мне оливки, лук, салями, сосиски, грибы, рыбу и ветчину, а я элегантно раскладывал их на пиццы. То и дело на улице кто-нибудь останавливался и, прильнув к окну, наблюдал за нашей работой. И уж если это было существо женского пола, Гемлут времени зря не терял, тут же назначал очередное свидание, особенно если у девушки была экстраординарно пышная шевелюра.

Дома, в перерывах между свадьбами гномов, мы спали, иногда я рассказывал Гемлуту о том, чему научился в Ночной школе, или он обучал меня приемам боевого кадора.

По ночам я частенько слушал его ностальгические рассказы о милых его сердцу табачных плантациях. Тяжело вздыхая и смахивая украдкой слезу, он описывал мне красоты тропического леса, а я вспоминал Кверта, который точно так же прочувствованно рассказывал мне о своем измерении.

ДВОЙНАЯ ПИЦЦА «СИНИЙ МЕДВЕДЬ»

Тесто

10 г дрожжей, 200 г муки, щепотка сахара, 1/4 чайной ложки соли.

Начинка

150 г сыра моцарелла, пюре из четырех томатов, шесть сосисок, четыре кружка салями, пять измельченных оливок, 100 г сырокопченой ветчины, каперсы, тертый пармезан.

Способ приготовления

Вымесить тесто, для чего смешать все ингредиенты с двумя столовыми ложками воды, скатать шар, накрыть и оставить на 30 минут. Раскатать пиццу, выложить сверху протертые томаты, моцареллу и все остальные составляющие начинки. Изготовить вторую такую же пиццу. Выпекать обе пиццы в печи 15 минут, затем положить одну на другую и в таком виде подавать на стол.

Середина недели в Атлантисе. Самым лучшим днем недели в Атлантисе была среда. Этот день традиционно считался нерабочим, жители города прекращали работать и отмечали тот факт, что уже отработали половину недели.

Все трудоспособное население Атлантиса, провалявшись до обеда в постели, отправлялось не на работу, а на выставки или другие культурные мероприятия, которых в городе было гораздо больше, чем в любом другом населенном пункте Замонии.

Одного взгляда на страничку культурной хроники любой газеты Атлантиса было достаточно, чтобы составить себе представление о разнообразии культурных мероприятий, проходивших по средам. (Привожу здесь лишь самые интересные.)

СЕММ СЕГГЛИУ И НАТИФТОФЫ, музыкальный коллектив из Восточной Замонии, даст жару в «ПОДПОЛЬНОМ БУНКЕРЕ», подземном танцхолле, расположенном под одним из городских озер. В группе, естественно, не было никаких натифтофов, они бы на такое никогда не решились, их представляли переодетые зельцы, что само по себе было уже совершенно отвязно, поскольку натифтофы весьма болезненно реагировали на подобные провокации и незамедлительно отвечали на них всеми разрешенными законом репрессивными мерами.

В «КОЛОДРОМЕ», гигантском театральном центре, насчитывавшем 34 сцены, давали спектакль-марафон «Глас вольтигорков», экспериментальную постановку по пьесе Хильдегунста Сказителя, длящуюся в общей сложности 240 часов и объединившую 3000 актеров. Зрители в зале сменяли друг друга, одни уходили, другие приходили, но вновь пришедшие не чувствовали себя ущемленными, так как по замыслу Сказителя действие пьесы, посвященной разбору глубинных причин войны, с незначительными отклонениями повторялось каждые несколько часов. Гемлут тоже успел там побывать, но остался разочарован. Ему не понравилось, что актеры все время говорили задом наперед и еще в перерывах между репликами пили чай из термоса и ели бутерброды.

САТТАМ ТРЕБ-АЙЗ, автор известнейшего бестселлера «Заливные луга», читает главы из только что вышедшей книги «Заливные луга—2» в «КАТАКОМБАХ», литературном кафе на окраинах итальянских руин.

Добраньские быки приглашают принять участие в шахматном марафоне в одном из лучших кафе-клубов «ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ДИЛЕТАНТА». Победителю вместо тумаков гарантируется бесплатное пиво.

Длинноногие берты призывают участвовать в марше протеста по ИЛСТАТНА. Повод протеста предлагается выбрать на свое усмотрение, для чего уже заготовлено большое количество чистых полотнищ для транспарантов.

Бывший охотник за троллями, более известный теперь как яростный защитник таковых, КУЛЬРУССИАН ПОРГ выступит на летней площадке МОЛОДЕЖНОГО КЛУБА в обвинительной дискуссии, где готов выслушать все упреки и претензии в свой адрес, так что на мероприятии ожидается большое скопление разъяренных троллей и представителей симпатизирующих им движений.

Др. Хаммит X. Хаммит, основатель течения хаммитизма, выступит с лекцией в городском ЭТНОГРАФИЧЕСКОМ МУЗЕЕ, где гарантирует обхамить всех без исключения посетителей.

ДЕМОНЫ-РИКШИ устраивают в городском парке бесплатные катания детей с целью повысить свой имидж среди подрастающего поколения. (Тут надо заметить, что подобные мероприятия проводились в городе почти ежегодно, только демоны-рикши обладали настолько отталкивающей внешностью, что ни один ребенок не решался к ним подойти, даже несмотря на яркие балаганчики с подарками и бесплатным демоническим лимонадом, так что все усилия проходили впустую.)

КОНСОРТИО ФЛАГГЕЛАНТИ, группа толстых итальянских теноров-унок, обещает усладить публику античными ариями на открытой сцене в Силнатате. Во время концерта певцы будут отчаянно стегать друг друга вениками из крапивы, отчего голоса приобретают еще более изысканное, неповторимое звучание.

МУЗЕЙ НЕМИЛОСЕРДНЫХ ВЕЩЕЙ, где выставлены напоказ предметы, о которых лучше не говорить, предлагает новую инсталляцию «Стоматологические инструменты от античности до наших дней». Стоит только взглянуть, чем пользовались в былые времена тролли-стоматологи для удаления зубов, естественно без всякой анестезии, и будешь чистить свои резцы по десять раз на дню.

ФРЕДАК ХАО, укротитель молний, даст представление под открытым небом на ПЛОЩАДИ ПОТЕРЯННЫХ ДУШ, в центре Лиснатат, где специально для этого сооружена летняя сцена. Придя к выводу, что синие электрические разряды, озаряющие по ночам небо над Атлантисом, реагируют на воду, в тех местах, где они появляются чаще всего, Хао стал устраивать представления, расставляя там ведра с водой в виде какого-нибудь рисунка. Молнии прыгали от ведерка к ведерку, получалась своеобразная живая картинка, приводящая в восторг публику и приносящая Хао немалый доход.

Кумир всего женского населения Атлантиса, молодой, не достигший еще двухсот лет, ЛУКУМ ЗЕФИР даст концерт, билеты на который раскуплены за месяцы вперед. Обнаженный по пояс певец, аккомпанируя себе на усыпанной бриллиантами арфе, будет петь песни о любви и верности и о дорогих подарках, их подтверждающих.

«ОТЧАЯННЫЕ ГОЛОВЫ ИЗ ПОДВОРОТНИ», авангардная театральная группа из Южной Замонии, позволит забросать себя вместо цветов деньгами на одной из альтернативных площадок.

С удовольствием ходил народ и на дружеские матчи между районами Татиланс и Титаланс за право обладания золотым кубком, учрежденным профсоюзом демонов-рикш (еще один акт саморекламы этих крайне неравнодушных к своему имиджу существ). Играли в так называемую геббу, это такая древняя разновидность футбола, только игроков с обеих сторон по 5000, вместо одного мяча целых четыреста деревянных шайб, а маленьких круглых ворот, куда загоняются эти шайбы, и вовсе не счесть, но каждые из них охраняет по сорок вратарей. Играют в геббу не на поле, а в некоем сооружении, похожем на многоэтажный гараж, так что следить за игроками совсем не просто, учитывая, что игра длится обычно с утра до глубокой ночи, а с многочисленными овертаймами затягивалась порой до утра. И еще сутки потом длится процесс установления подлинного победителя, выявить которого частенько так и не удается. Но победа в этой игре не главное, главное в ней – участие.

Одним словом, возможностей как следует провести время и культурно отдохнуть в Атлантисе хватало. Впрочем, центральным событием праздничной программы, несомненно, были ГЛАДИАТОРСКИЕ БОИ ЛЖЕЦОВ, проходившие в самом большом амфитеатре Атлантиса – МЕГАТЕАТРЕ. Мы с Гемлутом побывали на них впервые, отмечая изобретение двойной пиццы и мое продвижение по службе.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ГЛАДИАТОРЫ-ЛЖЕЦЫ, непревзойденные по своей популярности народные кумиры Атлантиса, обладающие уникальной способностью – не краснея, врать на публике, доставляя ей тем самым удовольствие. Гладиаторы выступают на профессиональной сцене Мегатеатра, где участвуют в дуэлях лжи, стараясь перещеголять друг друга в выдуманных историях и оспаривая право на звание короля Лжи. С помощью довольно-таки сложной системы критериев оценки публика определяет лучшего и самого профессионального лжеца, чьи истории кажутся ей наиболее увлекательными. Чтобы получить возможность принять участие в дуэли лжецов, нужно сначала получить образование на специальных курсах, а затем пройти долгий путь от ассистента до дипломированного гладиатора. Гладиаторы-лжецы причисляются в Атлантисе к гильдии независимых артистов-индивидуалов и соединяют в себе черты комиков, театральных актеров, мелких жуликов, самураев, боксеров, шахматистов и, само собой, римских гладиаторов.

Гладиаторы-лжецы пользуются в Атлантисе гораздо большей любовью, нежели представители любых других жанров эстрадного искусства, и приравниваются чуть ли не к богам. Их именами называют школы и обсерватории. Кроме того, имя новоиспеченного короля Лжи запечатлевается на каждой буханке, с тем чтобы оно было у всех на устах. Самым популярным гладиатором-лжецом был Нусрам Факир Оригинальный, которому удалось удерживать титул двенадцать лет подряд, после чего он добровольно удалился на покой.

Мегатеатр. Мегатеатр представлял собой стадионоподобный открытый театр с многочисленными ступенчатыми рядами и крошечной ареной посредине, вмещавший в себя около ста тысяч зрителей. Толпа затекала внутрь через ворота, устроенные со всех четырех сторон, и расползалась по стадиону в поисках своих мест. Мы, естественно, – самых дешевых. Все билеты были распроданы подчистую, что на дуэлях гладиаторов-лжецов случалось практически постоянно. На самом верху, куда билеты отдавали почти задаром, потому что там почти ничего не было видно и слышно, как правило, восседали зельцы и йети, которые жутко орали, дудели, свистели и закидывали остальных зрителей в нижних рядах обглоданными початками кукурузы, ее, как и теплое пиво, продавали при входе, что должно было поднимать настроение и усиливать удовольствие, получаемое публикой от дуэлей.

Первые ряды занимали натифтофы и выдающиеся личности города, на самом почетном месте сидел Реганаан Салиас Третий, тогдашний губернатор Атлантиса. Места в серединке пестрели самой разнообразной публикой, здесь можно было встретить представителей всех групп, подвидов и исторических меньшинств: драконов, венецианских человечков, вольтерков, гаянов, древесных гномов и лесных ведьм – дуэли гладиаторов не оставили равнодушным никого. Одни только люди-невидимки на представления не ходили, хотя и про них нельзя сказать точно, ведь они невидимки.

Наверху, по кромке круглых стен стадиона, на некотором расстоянии друг от друга сидели грифы и гаргирры, призванные обеспечивать порядок во время состязания. Ведь сражения гладиаторов вызывали в зрительском зале нешуточные страсти. Нередко стадион посещали и группы склонных к вандализму фанатов, особенно отличались все те же зельцы, использовавшие любую возможность покалечить стадионные кресла, а заодно и кого-нибудь из зрителей.

Кукуруза и пиво. С кружками парящегося пива и благоухающей кукурузой в руках, мы с Гемлутом расположились в двадцатом ряду. Мой друг был не в духе. Он только что порвал с очередной девушкой, потому что она пришла на свидание с новой модной короткой стрижкой. В сущности, поэтому мы и оказались в Мегатеатре. По словам Гемлута, нет лучшего средства от душевной тоски, чем горячее пиво, вареная кукуруза и захватывающая дуэль гладиаторов.

Мне все это страшно понравилось еще прежде, чем успело начаться. Возбужденный гул многотысячной толпы, грохот дулдуффов в оркестровой яме, запах вареной кукурузы – все это создавало атмосферу, с первой минуты завладевшую всем моим существом. Я беспрестанно ерзал на месте и все спрашивал Гемлута, когда же наконец начнутся дуэли. Он-то сам был совершенно спокоен, потому что присутствовал на представлении уже не в первый раз.

– Будут тянуть. Га. Они любят помучить.

Но вот оркестр в оркестровой яме заиграл на дулдуффах национальный гимн. Публика поднялась с мест и запела хором, зельцы, само собой, громче всех:

 
Замония, Замония, в океане звезда.
Море и скалы вокруг, ты такая одна.
Жизнь моя, боль моя и отрада,
Родина моя…
 

И так далее в том же духе.

Исполнив свой патриотический долг, публика снова расселась по местам. Затем на сцене было разыграно несколько натифтофских пантомим, невыносимо скучных и страшно затянутых, рассказывающих о жизни нынешнего губернатора Атлантиса, – правда, публика в первых рядах встретила их с неподдельным восторгом.

Затем на арену вышел церемониймейстер и с благоговением объявил имена главных кандидатов: Словохот Зинг, индийский дервиш, и Денг По, бывший демон-рикша. Церемониймейстер обстоятельно зачел длинный список побед и поражений обоих участников, подробно описал их физические данные и хобби, назвал даты рождения вместе с принадлежностью к знакам зодиака, а также перечислил и предпочитаемые литературные жанры. Потом, без всякого аккомпанемента, откровенно демонстрируя полное отсутствие слуха, исполнил песню на древнезамонианском, давно умершем, не понятном никому из присутствующих языке. Во время этого ритуала в зале, как всегда, поднялся нетерпеливый гул, публика заерзала и зашептала, но что поделаешь, именно так открывались гладиаторские бои в Атлантисе уже много-много веков подряд.

И наконец началась разминка. Как по форме своей, так и по содержанию она не имела ничего общего с настоящими гладиаторскими боями. Цель ее заключалась лишь в том, чтобы дать молодым, еще неопытным гладиаторам возможность попробовать свои силы на большой арене, а заодно и подогреть настроение в зале перед выступлением ассов. Два юнца неуверенно вышли на сцену, встали друг против друга и начали обмениваться неуклюжими репликами.

Сначала они рассказали по нелепой историйке, а потом принялись обоюдно обвинять друг друга во лжи, что в результате не привело ни к чему хорошему и закончилось диалогом типа:

– А вот и неправда!

– Правда, правда! Еще как правда!

– Нет, неправда!

– А я говорю – правда!

И так далее в том же духе.

Я совсем сник. Стоило устраивать такую шумиху из-за подобной ерунды. Представление мне совсем не понравилось. Особенно жалко было денег, потраченных на билеты, лучше бы мы купили на них добрую порцию меда. Я не удержался и поделился своими сомнениями с Гемлутом.

– Потерпи немного, га! Эти совсем еще желторотые. Надо же им тренироваться, – шепнул он мне.

Дуэль. А потом пришло время настоящих гладиаторских боев. Для этого на арене сначала установили два массивных позолоченных и украшенных драгоценными камнями трона, над высокой спинкой каждого из которых возвышалась длинная стрелка, напоминающая часы или тахометр. Кроме того, оба кресла были сверху донизу обмотаны какими-то проводами. Затем на сцену выкатили еще один непонятный прибор – огромный серебряный ящик, по бокам которого были закреплены два позолоченных рельефа, отдаленно напоминающих уши.

– Это измеритель громкости аплодисментов. Чем громче овации, тем больше очков набирает гладиатор.

Оказывается, мнение зала играло здесь не последнюю роль. Прибором измеряли громкость аплодисментов в очках или баллах, которыми и оценивались достоинства участников.

И вот наконец настал торжественный момент – на сцену вышли сами гладиаторы, облаченные в традиционные бархатные мантии, первый претендент на роль короля Лжи – в синюю, а сам король – в пурпурную. Публика повскакивала с мест и заревела, перебирая пальцами или ребром ладони по нижней губе, в результате чего получилось очень громкое многотысячное «бр-бр-бр-р-р-р». Так на гладиаторских боях было принято выказывать свой восторг.

Оба, не спеша, провожаемые тысячами горящих глаз поклонников, взошли на троны. Потом прозвучал оглушительный удар гонга, и дуэль началась.

Денг По был первым претендентом на звание короля Лжи, поэтому начинал он. Зинг принял непринужденную позу. Он уже шесть месяцев носил звание короля и взирал на первого претендента с нескрываемым снисхождением. Денг По представил вниманию зрителей чудесную сказку, в которой, как это принято у него на родине, был очень запутанный сюжет, а в роли главных действующих лиц, насколько помню, выступали китайские духи ветра и воды. Рассказанная легко, без напряжения, история получилась светлой, как ручеек, и, приправленная парой-тройкой шутливых отступлений, закончилась драматической развязкой.

Публика вежливо зааплодировала, измеритель громкости аплодисментов показал два с половиной балла, и ответное слово взял Зинг. Он сразу же перешел в контрнаступление и представил на суд зрителей традиционную для своей родины историю о крохотном рисовом зернышке, которое ему пришлось раздобыть, чтобы написать на нем роман-эпопею крылышком комара.

Выступление Зинга оказалось куда интереснее, чем у соперника. Оно пестрело разнообразными научными терминами и было умело приправлено хорошими шутками. Кроме того, Зинг обладал еще и недюжинным актерским талантом; его запоминающиеся жесты, забавная мимика и умелая артикуляция производили на публику прямо-таки завораживающее впечатление. В результате стрелка измерителя громкости аплодисментов остановилась у цифры «шесть».

Успех соперника Денг принял хладнокровно. Свою вторую историю, что-то вроде сказания о китайском рыбаке, вышедшем в открытое море, чтобы поймать гигантскую золотую рыбу, он, очевидно, специально приберег для ответного хода. Манера его исполнения тоже стала гораздо лучше, жесты увереннее. Рассказ был щедро сдобрен интересными фактами из области биологии, а также едкими сатирическими замечаниями, высмеивающими структуру китайского рыбного хозяйства, которые каждый раз вызывали взрывы хохота в зале, особенно в тех рядах, где сидели демоны-рикши. Измеритель громкости аплодисментов показал три целых восемь десятых. Совсем неплохо для претендента в самом начале сражения.

Подробности всех последующих раундов сражения, к сожалению, со временем стерлись из моей памяти, но одно знаю точно: это была честная и захватывающая борьба, длившаяся более трех часов. Истории становились все увлекательнее, поражая детальностью проработки и фантастически закрученными сюжетными линиями. Порой симпатии публики перевешивали в пользу Зинга, порой они были на стороне Денга, но ни разу стрелка не останавливалась раньше, чем достигала отметки «четыре», что свидетельствовало об очень высоком уровне выступавших.

В результате победа – что, в общем-то, ни у кого не вызвало удивления – все-таки окончательно закрепилась за Зингом, то есть победили опыт и натренированность, поскольку Денг По не сумел рассчитать свои силы и заметно сдал в последней трети поединка. Все жемчужины своей фантазии он растратил еще в середине выступления, в то время как Словохот Зинг приберег все лучшее напоследок. В результате Денгу пришлось сбросить мантию, что означало его безусловное поражение, ведь дуэли гладиаторов длились до тех пор, пока один из соперников не признавал превосходство другого.

В честь справедливой и отнюдь не легкой победы Зинга зельцы целый час носили его на руках кругами по Мегатеатру. Потом оркестр гномов сыграл замонианскую колыбельную, ворота открылись и публика хлынула на душные ночные улицы.

Слегка покачиваясь от теплого пива, мы двинулись домой, по пути горячо обсуждая детали дуэли. Над Атлантисом грохотала гроза, то и дело освещая дома ослепительными синими вспышками.

Гемлут поставил несколько пирас на проигравшего и все их потерял, поэтому шел хмурый и ругал гладиаторские бои на чем свет стоит. Я же, напротив, был в приподнятом настроении, совершенно потрясенный увиденным. Ни одно культурное мероприятие еще ни разу не произвело на меня такого сильного впечатления, но больше всего поразило меня то, что даже такое нехорошее качество, как склонность ко лжи, оказывается, можно сделать предметом боевых состязаний; я обкусал себе все когти, переживая повороты борьбы, и все еще продолжал смеяться, вспоминая шутки соперников.

Гладиаторские бои всецело завладели моим сознанием. Во время схваток соперников я постоянно представлял себя на месте кого-то из них, разрабатывал собственную стратегию боя и выдумывал собственные фантастические истории. И нередко то, что предлагали на суд публики гладиаторы, меня не совсем устраивало. Правда, Гемлуту я об этом не говорил, чтобы не показаться зазнайкой, но в глубине души был твердо уверен, что могу выступать ничуть не хуже тех, кого мы сегодня видели на сцене. А возможно, еще и лучше.

Бои гладиаторов еще долго не выходили у меня из головы. На работе я стал невнимательным, к великой радости посетителей пиццерии, которые получали теперь пиццу с двойной и тройной начинкой. В душе моей все отчетливее росло недовольство моим теперешним местом. В пиццерии, конечно, неплохая зарплата, целый день находишься в тепле и ешь сколько хочешь, но разве это мечта всей моей жизни? В тот вечер в кафе было особенно многолюдно, мы, обливаясь потом, вертелись как заводные, чтобы удовлетворить все заказы и всех обеспечить добавкой; дым на кухне стоял коромыслом, а печи раскалились чуть ли не добела.

Только я не чувствовал духоты, потому что мысли мои были далеко, я снова и снова мысленно возвращался к дуэли гладиаторов в Мегатеатре. Я проанализировал тактику и ошибки обоих участников, еще раз снова прокрутил в голове весь сценарий борьбы, попутно придумывая собственные истории, вследствие чего насыпал на очередную пиццу целую гору сыра. Я был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил, как передо мной вырос Цакоб Йоа со злобной гримасой на лице. Он размахивал всеми своими четырьмя руками, совал мне под нос поварешку и орал, что я снова порчу чужое добро. Отчитывал он меня довольно часто, и я уже привык не обращать на его вопли никакого внимания, только в этот раз я вдруг ясно понял, что с меня хватит. Я снял передник, швырнул его на пол и молча направился к выходу. Гемлут последовал моему примеру, довольный, что можно больше не работать.

Землетрясение. Я был уже почти на улице, когда почва вдруг начала уходить у меня из-под ног. Беспомощно пытаясь за что-нибудь ухватиться, я взмахнул лапами, но через секунду уже лежал на спине. Пол трясся с такой силой, что стулья и столы прыгали по всему залу. С потолка гигантскими хлопьями сыпалась штукатурка, посетители и персонал дико кричали. Гемлут затащил меня под стол, и мы ухватились за его ножки. Все вокруг грохотало, к нам присоединялись все новые и новые посетители. Потом постепенно грохот и тряска утихли. Одна из печей раскололась, и в зал хлынул поток раскаленного угля. Пол был усеян кусками штукатурки, осколками посуды и битым стеклом. Такого сильного землетрясения еще ни разу не было за все время моего пребывания в Атлантисе.

Потом мы еще немного послонялись по Илстатна, чтобы привести в порядок нервы и переварить произошедшее.

– Ну не переживай, га, – суетился вокруг меня Хемлут. – Будем подрабатывать на улице, ты будешь танцевать, а я петь.

Только проблема зарабатывания денег волновала меня в данный момент меньше всего. За последнее время нам удалось кое-что накопить, квартира была оплачена вперед, а кладовка ломилась от провианта. И как я уже говорил, недостатка рабочих мест в Атлантисе не наблюдалось. Гораздо труднее было смириться с тем фактом, что до следующей дуэли гладиаторов-лжецов оставалось целых четыре дня, а так долго мне было не вытерпеть.