Текст книги "Институт благородных убийц (СИ)"

Автор книги: Валерия Малахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Папаша Талины скривился. Он прекрасно понимал, о чём я толкую.

– И впрямь удивительнейшее местечко этот Институт. Пожалуй, младшенькую я сюда отправлять остерегусь.

– Разумная идея, – с серьёзным видом покивала я. – Но вернёмся к нашим Душехватам и их противникам. Я вот тут подумала… в общем, есть ещё вариант.

Экье Рамир саркастически вскинул бровь:

– Такой же неприятный, как стихийный демонолог?

– Чуть-чуть понеприятней. Я говорю об одержимом.

Теперь пришла пора поразмышлять папаше Талины. Он этим делом, впрочем, занимался недолго – обычное дело для людей его профессии. Если бы каждый демонолог думал на пару минут дольше, демонов бы в мире стало значительно меньше. Так что просто замечательно, что мыслительная деятельность у этих ребят не на высоте.

– Насколько я помню, демон управляет одержимым, – наконец соизволил изречь экье Рамир. Да уж… Я понимала, что имперское образование оставляет желать лучшего, один Институт благородных девиц чего стоил, но чтобы вот так явно не знать того, о чём во времена моего человеческого существования было известно каждому ребёнку? Куда катится мир!

С другой стороны, мир прикатился к таким чудовищам, как возродивший меня некромант. В общем, где-то убыло, где-то прибыло…

Тяжко вздохнув, я пустилась в объяснения:

– Демон управляет одержимым, если узнает о его существовании.

Судя по расширившимся глазам экье Рамира, я сейчас ляпнула какую-то ересь. Или сообщила о тайном знании, известном лишь группке посвящённых. Ну хоть не перебил – и то ладно.

– Тут у нас с вами небольшая путаница в терминологии, экье папенька. Вы называете одержимыми тех, кем демон уже, по сути, овладел.

– А ты как таких называешь? – вот, всё-таки не выдержал, перебил. Что я там говорила об умственных способностях демонологов?

– Едой, – отрезала я. – Еду едят, а одержимые – одержимы, что тут неясного?

Судя по выражению лица экье Рамира, неясно ему было всё, включая собственное имя. Я в открытую ухмыльнулась – по моему опыту, это помогало демонологам овладеть собой. Одно из первых демонических правил: хочешь жить – прекрати ржать над тем, кто на тебя охотится. Но иногда так трудно удержаться! Их, наверное, специально натаскивают выглядеть полными придурками, чтобы наивные демоны купились и подпустили поближе.

Бедные, бедные наивные демоны. И разнесчастная я – мало того, что Душехвата подрядили ловить, так ещё и лекции всяким там ушедшим на покой охотникам читай! А я в преподаватели, между прочим, не нанималась.

В воображении тут же возникло непередаваемое зрелище – полный класс небритых и уставших демонологов, увешанных оружием и облачённых в форменные платья институток. Демонологи сидели за партами и прилежно конспектировали мои пространные рассуждения, а я не знала, ужасаться мне или наслаждаться. Печально вздохнув, я вынырнула из грёз в реальность и продолжила объяснять:

– Одержимый чувствует, что предмет его одержимости – в данном случае демон – находится где-то рядом. Он не может не думать о демоне, ищет с ним встреч, мечтает о нём. Но есть две маленьких закавыки: во-первых, одержимый понятия не имеет, что одержим, причём именно демоном, а не хорошенькой девицей, к примеру. А во-вторых, демон о том, что им одержимы, тоже не имеет ни малейшего понятия. В седой древности об этом феномене много говорили. Так и не пришли к единому мнению о том, почему это происходит. Кто-то рассуждал о специфическом аромате, кто-то о сходстве ауры (чушь полнейшая!), ещё, помнится, пытались проследить родственные связи… Много теорий было, ни одна не подтвердилась полностью. И да, разумеется, обратные случаи тоже бывают, причём довольно часто: демон внезапно чувствует, что ни жить, ни есть, ни спать не может без конкретного человека. Как правило, всё заканчивается плохо. Для человека, я имею в виду. Демон впоследствии погорюет немного, но переживёт.

Экье Рамира явно передёрнуло. Я, словно не заметив, продолжала:

– В древности одержимыми называли демонологов, – полюбовавшись вытянутой физиономией собеседника, я дополнила: – И некромантов. Но потом перестали, потому как не каждый демонолог влюблён в своего демона.

– А что будет, если демон… узнает? – экье Рамир усилием воли вернулся к реальности. Я пожала плечами:

– Паршиво будет. Полная власть над одержимым, всё как описано в вашем учебнике. Просто учебник касается высших демонов, которые могут почуять таких людей. Душехват не из высших, он если и узнает, то случайно… ну или попробует захватить это тело и внезапно что-то пойдёт не так.

– Что? Что может пойти не так?

– А вот этого, – я вновь не удержалась и ухмыльнулась прямо в ошарашенную физиономию экье Рамира, – я не знаю.

Как и следовало ожидать, демонолог моментально успокоился.

– Ну хорошо. Но что-то же ты знаешь, верно? Откуда-то тебе известно… вот это всё.

«Если, конечно, не врёшь», – непроизнесённые слова отчётливо повисли между нами. Я устало пожала плечами. Смеяться внезапно расхотелось – разве что над самой собой.

– Скажем так: я в своё время подробно изучала вопрос.

О, да. Изучала. Некоторые события в жизни… способствуют познавательному интересу. Вот только изучение это ничего мне не дало. Была ли я одержима? Был ли одержим Клинок-из-Ручья? А его девушка? Почему демоницей возродилась она, но выжила из нас двоих в итоге я? И почему именно грязь, не имеющая своего лица, но пачкающая всё, к чему прикоснётся?

Так много вопросов, а ответов я не нашла ни в бездне, ни на земле, под светом солнца. Пока ещё не нашла.

Видимо, экье Рамир что-то понял, раз не стал настаивать. Усмехнулся криво, резко кивнул:

– Хорошо. Значит, или стихийный демонолог, или… одержимый. Что-то ещё?

– Может, кролика из шляпы? У меня пока ничего нет. Он пытался завершить начатое, я его потеряла. Менее мудрый демон атаковал бы снова, этот, пожалуй, затаился бы, да только чересчур потрёпан, срочно нужно кого-нибудь выжрать. Так что он, вероятней всего, попробует с другой девчонкой. Много их тут бегает, выбрать есть из кого. Особенно учитывая предстоящее торжество дурной поэзии. Вы свою настоящую дочурку попросите туда не ходить и обожалок своих не пускать – её он тронет вряд ли, а вот если в её свите найдётся покладистая тихоня…

– А его противница будет ему мешать, – экье Рамир демонстративно не обратил внимания на упоминание своей законной дочери. Но совет, надеюсь, примет. Чем меньше на вечере ожидается народу, тем легче будет вычислить Душехвата. Я хмыкнула и вернулась к обсуждаемой теме:

– Ну да. Если его соратница-противница одержима, то может считать себя обязанной противиться демону. Здешние дурёхи выросли на историях о любви и смерти, жертвовать собой во благо родины – самое то для институтки. И пострадать есть где, и погордиться. Впрочем, если она стихийный демонолог, то будет считать то же самое.

– А если она одержимый демонолог… – на сей раз пришёл мой черёд кривиться. Да уж, правы те, кто говорит: придумай что-нибудь плохое – и найдётся тот, кто придумает худшее.

Демонологи… Как же с ними по-настоящему сложно, если они, конечно, истинные демонологи, а не мальчишки и девчонки, выдумавшие себе призвание и не понимающие, что истинное призвание выбирает тебя. И отбиться от него, наверное, можно, но я таких смельчаков встречала считанные единицы. К слову, жизнь впоследствии не сложилась ни у одного. Если ты не желаешь идти по тропе, предназначенной богами, боги делают всё, чтобы ты страдал. Впрочем, истинное призвание порой заставляет страдать точно так же, если не сильнее.

Искалеченные судьбой, искалеченные тем, что отказались от собственной судьбы… А жестокими после всего этого называют демонов! Да мы по сравнению с богами малые дети!

С другой стороны, следить за порядком в мире – тот ещё тяжкий труд. От такого вполне может испортиться характер.

Ладно. Призвание демонолога – охотиться за демонами. И если девица реально предназначена судьбой для подобной охоты, а вместо этого сидит и крестиком вышивает да яйца сохраняет свежими для усталых путников – от такого кто угодно может спятить и начать делать глупости. Теперь представим, что девица понятия не имеет о собственном предназначении, потому как взрослые, облечённые властью люди, поставленные решать её судьбу, не потрудились поднять задницу и проверить, к чему у их воспитанницы имеются способности. Они просто взяли да и определили её в будущие жёны и матери. Картинка становится ещё веселее. И плеснём напоследок пару капель краски на почти готовый шедевр: представим себе демона, который оказался рядом и притянул к себе душу, готовую начать на него охоту, только вот душа эта искренне считает, что охотиться следует не на него, а на кого-то страшно кошмарного, он же – ну, к примеру, будущий муж…

Ой. Запихните, пожалуйста, это полотно куда-нибудь поглубже в бездну и никому не показывайте. Мне тоже, если можно.

Что, нельзя? Злые вы, ну да ладно. Итак, что начнёт творить и вытворять означенная девица? Она знает, что где-то рядом обретается демон – стихийные демонологи чуют такое за пару миль. Может вычислить жертв своего демона, поскольку одержима. Другого демона – то есть меня – тоже чует, но опознать вряд ли способна…

Эх, вот почему нельзя на весь Институт объявить что-нибудь вроде: «Девушка, знающая, что в округе резвится демон, обратитесь, пожалуйста, в спальню номер одиннадцать к эрье Талине даар Кринстон для получения дальнейших инструкций!» Конечно, набежит ещё куча испуганных дурёх, но стихийного демонолога я уж как-нибудь среди них обнаружу! Точнее, это она меня обнаружит: поговорим начистоту – и истина выплывет. Но увы. Тайна, чтоб её демоны сожрали. Значит…

– Будет хранить тайну, страдать невесть от чего, гордиться придуманной миссией и путаться у меня под ногами, – подвела я итог невесёлым раздумьям и добавила: – Конечно, если Душехват не подчинил её себе окончательно после конфуза со мной. Не дурак ведь, должен понимать, что его обвели вокруг пальца. Если он полностью захватил над одержимой контроль, то шансов у дурёхи никаких, демонолог она там или обычная ведьма с едва-едва проклюнувшимися способностями. Сделает, что велят, и не пикнет.

– Но мог и не понять, что она одержима? – уточнил экье Рамир. Я пожала плечами:

– Мог, наверное. Или вот вам ещё свеженькая версия: их двое – девиц, связанных с Душехватом. Одна – его помощница. Одержимая или нет, я не знаю, но скорее да, чем нет. Другая – стихийный демонолог. В конце концов, кто-то же отодвинул ту проклятую задвижку на окне! Демонологу это совершенно ни к чему. Никто из здешних девиц не знает, что Талина мертва. Болела, сильно изменилась, совсем другой человек… Но о демоне речи нигде идти не могло. Стало быть, демонологу совершенно не с руки помогать Душехвату добраться до жертвы. Прикончить жертву собственноручно – другой разговор, а скармливать демону ни к чему.

Экье Рамир только головой покачал:

– Да уж, версий – хоть отбавляй. Но суть в том, что ты считаешь, будто Душехват заявится на этот ваш праздник, так?

– Так.

– И ты сумеешь там его вычислить?

Я пожала плечами:

– Попытаюсь, а дальше – как решат эти, на небесах.

На самом деле байки о том, что демоны боятся слова «боги» – не более чем байки. Но произносить его мы действительно не любим, равно как и называть богов по именам. Причины довольно прозаические: когда упоминаешь кого-либо, есть шанс, что этот некто обратит на тебя внимание. К слову, имена демонов, павших глубже, мы тоже стараемся не трепать зря. Резоны те же самые.

– То есть, ты не уверена, – нахмурился экье Рамир. Я закатила глаза:

– Разумеется! Это не означает, что я не буду стараться изо всех сил – у меня, знаете ли, контракт не с самым приятным даже по меркам демонов человеком. У меня выхода другого нет! Но удастся мне или нет – я не знаю.

– Да ты уж постарайся. Иначе… у меня тоже есть связи при дворе, и неплохие. Вряд ли мои покровители будут счастливы узнать, что экье некромант поднял мою дочь и отдал её тело грязному демону.

– Кого поднял, простите? – прищурилась я, но на сей раз демонолог на провокацию не поддался:

– Ты уж постарайся, – повторил он. Затем, помолчав немного, уже совсем другим тоном спросил:

– Мне сказали, что она… Талина… что какая-то её часть ещё жива. Это правда?

Некоторое время я молча разглядывала его. Затем кивнула.

– Когда… когда всё закончится, – экье Рамир прерывисто вздохнул, затем отвернулся и проронил: – Мне обещали сказать, где её могила. Передай ей, что я приду.

– А вариант, при котором она останется жива – даже деля тело с такой, как я, – вы не рассматриваете совсем?

Демонолог резко развернулся. Взгляд его стал острым и тяжёлым, почти осязаемо давящим. Я с интересом наблюдала, удерживая на губах лёгкую улыбку. Наконец он сказал:

– Нет, не рассматриваю. Мёртвой ей будет лучше, чем вот так.

Я почувствовала, как Талина внутри меня задохнулась, словно ей перестало хватать воздуха. И чёрная, слепящая ярость затопила меня, словно лава, сошедшая в долину. Секунда – и вместо живой, яркой зелени и цветущих лугов остался лишь пепел и растрескавшаяся от немыслимого жара, медленно остывающая бесплодная земля.

Ах, экье демонолог, экье демонолог! Значит, ради сохранения сомнительной чести рода вы сперва отказывались признавать собственную дочь, а теперь фактически пытаетесь обречь её на смерть? Какая же занятная штука эта родительская любовь! И правильно дочерей не должны оставлять наедине с отцами. От отцов чересчур много проблем.

«Не надо!»

«Нет, Таль, надо. Извини».

Голосом, звенящим как струна, из последних сил сохраняя спокойствие, я ответила:

– Она просит передать, чтобы вы не приходили. Ей будет лучше, чем вот так.

Почти минуту мы молчали. Экье Рамир схватился за горло, взгляд его стал почти невидящим и совершенно точно сумасшедшим. Я ждала, готовая ко всему: к нападению, к воплям, даже к попытке объясниться. Тихонько отбивали время настенные часы, за окном бормотал о чём-то своём дождь. Отважная пичуга залилась было трелью, но умолкла на полузвуке, словно поняв, что в такую погоду о гнездовании и думать нечего.

Наконец, демонолог пошевелился – словно отмер. На лицо вернулось осмысленное выражение. Он кривовато усмехнулся:

– Тебе не понять. Наверное, ей тоже не понять. Ладно же, найди демона, а потом… постарайся выжить. Я буду тебе мешать, потому что считаю так, как считаю… и не стану отказываться от своих слов.

– Не сомневаюсь.

Идя к выходу, экье Рамир бросил, не оборачиваясь:

– Береги… её. И надеюсь, что прощай, девочка.

Я не ответила. Вообще не считаю себя обязанной отвечать на тупые реплики тупых людишек. Даже если эти людишки на самом деле умны и опасны.

Разумеется, я буду беречь Таль. В конце концов, она моя… На этом месте я запнулась, а потом мотнула головой и хмыкнула. Да какая разница? Просто Таль – моя, по-настоящему моя, и защищать своё я буду почти что во всех ситуациях.

У меня не так уж много по-настоящему моего.

«Спасибо».

Таль не уточнила, за что именно благодарит, и я тоже не стала.

«Не за что».

Сидеть на уроках, когда желудок бурчит и требует, чтобы в него закинули хотя бы крошку еды, – то ещё занятие, малоприятное во всех смыслах. От Лоисы пришла записка: «Чего он от тебя хотел?». Я поморщилась, написала в ответ: «Те самые дела домашние. У меня от них уже изжога!». Подруга сочувственно вздохнула, я ответила кислым взглядом.

На уроке проходили невероятно важную для будущих волшебниц тему – как спланировать семейное гнёздышко и отвести там место для прислуги. Я начала тайком зевать в кулак ещё на пояснении, как подготовить каморку для дворника. А уж когда речь зашла об изготовлении постели для кухарки в тесных домах…

– Случается, что для прислуги невозможно выделить отдельную комнату, – вдохновенно вещал плюгавый мужичонка с жирной бородавкой на носу, оглядывая класс масляными глазками. Даже странно, почему классная дама ничего не замечала? Или наоборот, замечала слишком хорошо и потому не спускала с него глаз ни на минуту? – В этом случае в ненаружной капитальной стене комнаты следует пробить нишу для кровати. Кто мне скажет, почему именно там?

Девушки зашушукались, наконец, одна робко подняла руку:

– Если в наружной стене делают шкафы с полками, потому как там прохладней, может, ненаружная капитальная стена теплее? То есть, нишу там пробивают, чтобы кухарка не простудилась?

– Именно! – возликовал мужичонка. – Вы молодец, эрья, из вас выйдет замечательная хозяйка. Вот как важно подмечать детали! Так вот: в тёплой стене следует пробить нишу, шириной – записывайте, эрьи, записывайте! – в девять вершков, высотой в три аршина, и длиной в две и три четверти аршина. Впрочем, размеры эти приблизительны, вам же следует сообразовываться с ростом и комплекцией вашей кухарки. Кровать же устраивается следующим образом – вы записываете?

Я записывала, куда ж деваться-то! Скрип пера хоть немного развеивал скуку.

– Велите дворовым людям сколотить полку, толстую и прочную, покрыть её прозрачным лаком. Размеры полки приблизительно таковы: пол-аршина ширины, две с тремя четвертями аршина длины, а от пола эта доска должна быть отдалена на три четверти аршина. Затем крепите полку на указанную высоту, а к ней, на петлях, привешиваете другую доску, такого же строения и размера.

«… и размера», – быстро строчила я, стараясь не обращать внимания на гаденькую улыбочку, с которой экье преподаватель пялился на пышную фигуру Келины. Нельзя вцепляться учителям в патлы, нельзя! Категорически.

«Ты сегодня очень… воинственна».

«Твой папуля меня… раззадорил».

– К последней надобно прикрепить три либо четыре ножки, также на петлях. Тогда на ночь потребуется отворить шкаф, откинуть доску, поместив её на ножки, и разложить постель, кою рекомендуется набить сечкой из соломы либо же морской травой…

Водорослями, что ли? А если да, то почему прямо сказать нельзя?

«Потому что он любит… как ты говорила? Выделываться? Выпендриваться?»

«И то, и другое, Таль, и то, и другое».

– Днём же постель подымается вместе с откидной доской с ножками, а шкаф запирается. Также над указанной полкой либо кроватью можно поставить сундук, половина которого пойдёт в нишу, а другая половина способна заменить лавку на день, посему дверцы шкафа тоже следует сделать от пола на расстоянии в три четверти аршина. Сверху же дверцы тоже не следует доводить до потолка ниши, а следует оставлять пустое пространство не менее трёх четвертей аршина, дабы обеспечить циркуляцию воздуха и не допустить воздуха спёртого.

Как устраивать для кухарки вешалки, я, признаться, пропустила мимо ушей. Вообще, если хозяйкам следует забивать себе голову таким неимоверным количеством мелочей, то я рада, что я не хозяйка и никогда ей не стану.

«А в твоё время не надо было?»

«Тоже надо. Но я успешно всё забыла».

«Но когда-то помнила?» – подначивала Таль. Я скупо усмехнулась. Да, когда-то, разумеется, помнила. Дома у нас были устроены иначе, разумеется, и к столу (который сервировали совершенно не так) подавали совсем не те блюда. Но хозяйка должна была всё знать и за всем присматривать. Некоторые вещи и обычаи не меняются, хоть в какую страну ни приедь.

И может, я совершенно не права, осуждая этих девочек. Кто им рассказал, что можно по-другому? Кто показал иную жизнь, кто научил хоть чему-то, что позволило бы сделать выбор?

Одержимый демонолог не выходил у меня из головы. Ведь так просто, так немыслимо просто было посмотреть, выяснить, забрать девчонку на соответствующий факультет… Или не так уж и просто? Что-то не припомню я демонологов-женщин в своей стране, хотя магия своевольничала и там, и одарённые совершенно не разделялись на мужчин и женщин.

Что случится с одержимой, когда демон исчезнет? Бездна всё заешь, я понятия не имела! Меня никогда это не беспокоило. Мною никто не был одержим, да если б и случилось такое, то всё равно я бы отвернулась и спасала себя. Выпила б душу одержимого? Наверное, да. А Душехват, значит, удержался и заполучил таким образом сообщницу. Умён, скотина!

Умрёт ли она, если связь с демоном окажется разорванной? Я не имела ни малейшего понятия. И почему это меня вообще волнует? Почему должно волновать?

Переобщалась я с Талиной…

Наконец нас отпустили, пообещав в следующий раз поведать, каким образом организовать постель для кухарки в старых домах, «где устройство подобной ниши невозможно, а кухня мала настолько, что повернуться иногда негде, и невозможно не то чтобы поставить кровать, но и второй стол». Я заметила, как эрья Милада нахмурилась. Возможно, мы отставали по программе, и оду кухаркиной постели экье преподавателю следовало бы завершить уже сегодня. Что ж, жизнь никогда не бывает беспроблемной.

В справедливости этого тезиса я убедилась практически сразу же после второго урока. Путь в столовую мне преградила группка старшеклассниц, одетых в розовое. Моё недоумение было вполне искренним. Вроде ни одной из розочек, помимо Смерины, я не переходила дороги. И разве не должны выпускницы заниматься подготовкой к экзаменам и замужеству, а не охотиться на скромную второкурсницу?

Или это Смерина науськала их на меня?

Я быстренько огляделась. Ситуация не из лучших: меня зажали в углу узкого коридора, возле тяжёлой портьеры, которую, если придётся прорываться с боем, наверняка кто-нибудь в запале драки подожжёт. Хорошо хоть стены и полы каменные, здание сильно не пострадает.

Девицы, спешащие на обед, испуганно косились в нашу сторону и быстро-быстро сворачивали: лучше сделать крюк, чем попасть под перекрёстный огонь. Умницы. Меньше жертв – меньше объяснений с экье некромантом.

«О чём ты думаешь? – Таль явно перепугалась. – Какая драка? Какие жертвы? Ты с ума сошла?»

«Я – нет. А вот она – сильно на то похоже».

Во главе группки явно стояла красотка с гладкими чёрно-смоляными волосами, стянутыми в тяжёлый узел. Её карие глаза метали молнии (и в случае с волшебницей это было отнюдь не метафорой – парочка щёлкнула и разорвалась буквально перед моим носом), а сочные губы цвета спелой вишни гневно сжимались в тонкую линию. Так, похоже, Смерина здесь ни при чём – у милейшей выпускницы собственные претензии ко мне. Но какие?

Кто она вообще такая?

«Шадрина даар Фелльвор. Законная дочь… его законная дочь».

Сестричка, значит. Законная. На папеньку, к слову, совершенно не похожа – красотка хоть куда, разве только темпераментом в отца удалась… Да чтоб вся эта семейка в бездну провалилась! Почему они меня преследуют? То один, то вторая…

Ладно, сейчас выясним.

Голосом настолько нейтральным, что прямо скулы сводило, я поинтересовалась:

– Эрья Шадрина, чем могу быть полезна?

– Ага, – удовлетворённо и вместе с тем обозлённо кивнула собеседница. – Ты меня знаешь.

«Нашла, к чему придраться! Да её весь Институт знает!»

– Вы всему Институту известны, – спокойно повторила я озвученное Талиной. Сестрёнка зыркнула, но смолчала. Пауза затягивалась. Интересная история вырисовывается: похоже, Шадрина и сама не может понять, чего на меня взъелась.

Хотя нет, может: подобралась, как пантера перед прыжком. Нет, определённо она дочь своего батюшки! Яблочко от яблоньки…

– Сегодня мой отец приходил к тебе. Чего он хотел?

– Об этом вам лучше спросить у него.

– Он не говорит! – в глазах Шадрины полыхнула ярость. – Признавайся: он решил тебя удочерить? Дать приданое? Я породнюсь с безродной шавкой вроде тебя?

Н-да. Кажется, борьба за папенькину любовь лишает последних мозгов. Хорошо, что мне эта любовь даром не нужна, уж извини, Таль.

«Ничего, я понимаю».

– Почему я должна пропускать свидание с женихом? Отвечай!

«У неё было много парней, – затараторила Талина, – но в итоге состоялась помолвка со вторым сыном лорда-канцлера, он недавно закончил Королевский магический университет, но его наверняка пустят на поэтический вечер».

Ясно. Видать, экье Рамир всё же выкроил время и в своей неповторимой манере сообщил дочери о запрете посещать данное сомнительное мероприятие. Остальное для эрьи Шадрины выяснили обожалки. Бездна, я всё сильнее и сильнее начинаю не любить семейство Фелльвор…

– Говори, мерзавка!

Так. Это всё начинает мне очень сильно надоедать. Я, в конце концов, не благовоспитанная девица. По крайней мере, давным-давно перестала ею быть. И у меня был плохой день. Я голодна и тоже очень-очень зла. Кое-кому нужно начинать бояться.

– Эрья Шадрина, – голос мой по-прежнему казался болезненно безразличным, и это наверняка сейчас смотрелось насмешкой. Сестрица так точно посчитала это оскорблением, вон как глаза выблеснули! – Эрья Шадрина, будьте благоразумны. Если ваш батюшка не посчитал нужным сообщить вам о содержании нашего с ним разговора, разве могу это сделать я?

Само собой, после таких слов у бедной девочки улетучились даже остатки благоразумия – если, конечно, они у неё имелись. Обожалки ахнули, а сестрёнка выпрямилась во весь рост и прошипела:

– Да как ты смеешь?

– Как смеешь ты, дурная девчонка? – клянусь, в эту фразу я вложила весь свой богатый арсенал актёрского мастерства, в точности скопировав интонации экье Рамира. Шадрину аж передёрнуло, она отступила на шаг: – Нет, никакой роднёй мы не станем, от твоего приданого тоже ни крошки никто не отщипнёт, остальное – не твоя печаль. Всё, успокоилась? Дай пройти!

На миг мне показалось, что эта тактика сработает: Шадрина непроизвольно подалась в сторону. Но обожалки зашушукались, и оскорблённая гордость взяла верх. Законная дочь демонолога вздёрнула подбородок, в глазах плеснулась ярость, и девица замахнулась на меня. Ну всё, хватит!

Лопатками я вжималась в холодную стену и отступать было некуда, так что я просто шагнула влево, уходя от занесённого кулака. Он впечатался в камень, Шадрина взвыла, а я качнулась вперёд и перехватила опустившуюся руку. Резкий рывок – и сводная сестрица ударилась лицом о то самое место, где только что находилась моя собственная голова. Руку Шадрины я заломила ей за спину. Кто-то из обожалок вскрикнул, я обвела их бешеным взглядом, и они против воли отшатнулись. Не каждая выдержит, когда на неё смотрит злой, очень злой демон. Ограничители нагрелись: кажется, я вот-вот подойду к пределу тех сил, которые можно использовать. Ничего, как-нибудь разберусь.

Я зашипела Шадрине прямо в ухо:

– Слушай внимательно, дура. Ты остаёшься его любимой и законной дочерью. Нет, он не воспылал ко мне никакими чувствами. Он меня использует, и мне приходится это терпеть: наш общий папенька – отменный шантажист. Никогда я не войду в вашу семью, никогда не назову тебя сестрой, да и не очень-то охота. А на бездной драный поэтический вечер ты не пойдёшь, ясно? Сказано тебе не ходить – вот и не ходи! Не путай нам с папенькой планы. Если мне там придётся кого-то защищать – это будешь всяко не ты и не твой женишок, поняла? Спрашиваю, поняла?

Ответа я не дождалась. У кого-то из обожалок хватило мозгов вместо глупого кудахтанья сбегать за ближайшей классной дамой. И сейчас по коридору пронёсся пронзительный визг:

– Что за ужас здесь творится? Немедленно прекратить! Даар Кринстон, что вы себе позволяете?