Текст книги "Институт благородных убийц (СИ)"
Автор книги: Валерия Малахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
«Всё равно не трагедия, – Таль была неумолима. – Трагедия – это о высоких чувствах… Сон там вещий, который сбывается, или измена, но о ней нельзя, или чья-нибудь смерть. А у тебя – низкий стиль. Недопустимо цапать за ногу!»
Ладно, хорошо. Значит, будет вещий сон и смерть.
«Но взгляд мой болью омрачён —
Мне ночью снился вещий сон».
Против такого развития событий Талина (а значит, и эрья Милада) ничего не имела, и я продолжала дальше развивать тему боли и страданий. В конце концов, если сон вещий, то его надо как-то описать, не так ли?
«Не в платье – в саване стою,
Гляжу на бедную семью:
Рыдает мать, отец в печали,
На сёстрах траурный наряд,
И свечи, выстроившись в ряд,
Картину скорби освещали…»
Так, нужно закругляться, у меня в запасе всего две строчки. Допустим, лирическая героиня реагирует на то, что с ней приключилось во сне.
«Ругаюсь, плачу, не пойму:
Что происходит? Почему?»
«Не подходит, – вердикт Талины был однозначен. – Девица не может ругаться, это недостойное поведение».
«Так девица померла, ей уже всё можно!»
«Нельзя», – Талина была непреклонна. Вот ведь незадача! Даже после смерти девице нельзя себя вести, как ей заблагорассудится! А потом эти люди удивляются, откуда демоны берутся. Проживите всю жизнь по правилам, не смея шагу в сторону шагнуть – ещё не так после смерти завоете!
Ладно, нужно всё-таки завершить это проклятое стихотворение. Ну а если вещий сон внезапно сбудется?
«В наш дом заносят свежий гроб,
И я в него с разбегу – хлоп!»
«Когда сон сбывается – это хорошо, но такая концовка тоже не подходит. Слишком просторечно. И как это девица разбегается и… хм… хлоп?»
Я живо представила картинку. Талина сдавленно хихикала, но всё равно забраковала и этот исход событий. Ну вот буквально всяк поэта обидеть норовит! Пришлось собрать всю силу воли и завершить всё мрачно, пафосно и достойно:
«Проснулась я и вся дрожу:
Праматерь! Я в гробу лежу!»
Говоря по правде, я не понимала, чем этот вариант отличается от двух предыдущих, и как девица вообще проснулась, если она в гробу лежит, но Талине понравилось. Эрье Миладе – тоже. Правда, она всё же посоветовала уделить некоторое внимание концовке и заменить «Праматерь» на «О, Пращур!», но в целом была довольна. Даже спросила, не желаю ли я выступить на очередном поэтическом вечере. Я категорически не желала, поэтому, скромно потупив очи (те самые, которые смыкает боль), ответила, что пока не считаю себя достойной. За это я заработала отдельную похвалу, а девицы с факультета – лекцию о скромности, приличествующей благородной эрье. Берите пример и всё такое.
После занятий пришлось задержаться – эрье Миладе хотелось обсудить внезапно открывшийся у меня поэтический талант… и внимание ко мне чистого брата Отмича, куда ж без этого. По поводу поэзии Талина помогла – назвала рекомендованные классной дамой книги по стихосложению, и я, смущаясь и краснея, объяснила, что всё-таки одолела в больнице эту литературу (откуда литература взялась в больнице, меня, к счастью, не спросили). Эрья Милада торжествовала и умилялась одновременно. Насчёт брата Отмича я повторила то же самое, что соврала Лоисе, удостоилась благосклонного кивка и двух лекций – кратких, потому что нам обеим следовало торопиться на обед. Первая касалась того, что и сама могла бы догадаться помолиться за врачей, вторая – коварства мужчин, которым нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Я кивала и смиренно благодарила за науку.
Зайдя в столовую, я направилась к раздаточному столу… и резко остановилась, глядя на преотвратное зрелище. Две розочки и три их обожалки из фиалок окружили Лоису и исподтишка пихали её, явно пытаясь сделать так, чтобы она уронила поднос.
Лоиса, надо признать, держалась молодцом. Те, кто вдолбил ей в голову чушь про «быть выше», сейчас могли бы гордиться воспитанницей. Вот только её глаза… такие бывают у смертельно раненой, загнанной в угол жертвы.
Такие бывали у моих жертв, чего уж там. Но Лоиса мне не жертва, а подруга! Подруг, насколько я понимаю, следует защищать.
Талина что-то предостерегающе тараторила. Ага, одна из розочек и есть та самая Смерина даар Мрауш, с которой Лоисе не повезло поругаться. Хорошенькая барышня, точнее, холёная – следит и за лицом, и за руками. Кожа очень белая, а волосы золотые – при таком типаже должны были уйти в рыжину, так что наверняка подкрашивает. И веснушки тщательно сводит. Личико трогательным сердечком – вот кому безумно идёт гладкая причёска и тугой узел волос! А голубые глаза такие невинные-невинные… Держится чуток в стороне, грязную работу выполняют обожалки. Ну, это не сюрприз, здешние патронессы часто выкручиваются именно так.
Косой взгляд по сторонам – классные дамы и служанки смотрят кто куда, только не на то, что происходит перед самым их носом. Это так здесь принято, да?
«Пока не случится ничего… нарушающего порядок, они не вмешаются».
«И что считается нарушающим порядок?»
«Ну… – Талина явно смутилась. – Если у Лоисы выпадет поднос, ей попадёт за неаккуратность. И всё такое».
Понятно. С Талиной такое явно проделывали не раз и не два.
Значит, говорите, для вмешательства классных дам требуется нечто, нарушающее порядок? Хорошо, случится вам нечто. Вот прямо сейчас и случится.
Таль вскрикнула, кажется, хотела меня остановить, но мне уже было не до того. Я увидела подходящую цель.
Один охотник на демонов говорил ученику, когда думал, что я не слышу: «Если демонов несколько – не нападай на них всех скопом, выбери одного, лучше всего – самого слабого. Остальные не обратят внимания, может, даже посмеются над неудачником. Демоны всегда заняты только собой». Да, мне противостояли люди, но… принцип от этого особо не изменился.
Со стороны казалось, что я обхожу девиц, столпившихся вокруг Лоисы, по достаточно широкой дуге. По крайней мере, они не обратили на меня внимания. Не доходя несколько шагов до раздаточного столика, я резко изменила направление и подцепила локтём одну из обожалок – курносую девицу с уныло-испуганной физиономией. Сразу видно, что девочка в такого рода проделках новенькая, ей ещё неловко, хотя и старается произвести на патронессу впечатление. Неловкость – это хорошо: она делает человека скованным, а его движения – чуть более резкими, нежели обычно. Обожалка дёрнулась, отшатнулась от меня, взмахнула рукой… и въехала локтём аккурат в суп Лоисы. Раздался истошный вопль. Сама Лоиса от испуга тоже отскочила, ударившись спиной о поднос другой мучительницы. Тарелки на подносе подпрыгнули и перевернулись. На пол закапала юшка.
Хорошо вышло, бездна всё заешь! Даже получше, чем я рассчитывала.
Лоиса, правда, запаниковала и уже открыла было рот для извинений, но тут вмешалась я: быстренько пробилась к подруге и затараторила:
– Ох, девушки, как же неловко вышло! Идём, идём отсюда скорей, а то знаешь, говорят, что чужие беды могут прилипнуть, если долго находиться рядом с неудачливым человеком. Да, ещё одно…
Я схватила тарелку Лоисы и переставила на поднос обожалки:
– Это теперь твоё, раз уж ты его пометила, – кивок в сторону облитого супом локтя. – А это – её.
Нетронутая тарелка с супом перекочевала на поднос Лоисы, и мы уже сделали было несколько шагов, когда нас остановил вопль:
– А ну стоять! Что это ты такое себе позволяешь?
«Она очень вспыльчива, – немного запоздало сообщила Таль. – И очень мстительна».
«Вот как? Что ж, тем хуже для неё. Потому что я тоже, а опыта у меня в таких делах всяко больше».
Лоиса, к сожалению, при звуках этого голоса застыла, точно каменное изваяние – с места сдвинуть можно только при помощи телеги и пары дюжих мужиков. Ну или одного демона, применяющего магию, но тогда многострадальный суп и выльется и у моей подруги тоже.
Так, ну и где эти эрьи классные дамы, когда такое творится? Или у них есть те, кто виноват, и те, кто виноватей?
Вот всё, буквально всё нужно делать самой! Ну что за наказание… Я обернулась к пылающей гневом Смерине и самым спокойным и будничным голосом произнесла:
– Слушаю, даар Мрауш.
Смерина оторопела, и было отчего: мало кто к ней так здесь обращался. Она у нас девочка знатная, перед такими лебезят, называют исключительно «эрья Смерина» или даже «драгоценная эрья». В крайнем случае – «благородная даар». Но формально я правил не нарушала. Институтки все одинаковы – разве не так, дорогие эрьи классные дамы?
Но так или иначе, пришла в себя моя противница достаточно быстро. И начала багроветь от гнева. Давай-давай, устраивай здесь безобразную сцену, теряй репутацию! Вон там парочка-троечка твоих сокурсниц в розовом уже глядят с хорошим таким, здоровым любопытством хищниц, готовых сожрать подставившуюся конкурентку. Даже если тебя не накажут классные дамы – эти милые девушки до выпускного бала не дадут никому забыть о твоём промахе. А может, и подольше.
– Ты… – голос Смерины звенел от едва сдерживаемого гнева. – Это ты всё подстроила! Я видела!
– О чём вы, даар Мрауш? – я иронично приподняла бровь. – Я ничего не сделала. Здесь возникла странная путаница, я поспешила на помощь подруге, чтобы увести её…
– Ты! Как ты смеешь! – Смерина уже почти визжала. – А ну встала на колени и убрала всё с пола! Языком слизывай давай!
Ох, как же ты продержалась-то с таким темпераментом, да так долго? Сейчас я Смериной практически в открытую любовалась. Какой характер, какая искренняя злоба! И нет, точно не Душехват. К сожалению. Душехват бы не стал так по-дурацки подставляться.
– Достаточно, – голос эрьи Милады был настолько холодным, что, казалось, вымораживал всё окружающее пространство. – Даар Мрауш, вы ведёте себя совершенно неподобающе! Что за манеры, что за выражения? И это – воспитанница нашего прекрасного Института, можно сказать, почти что выпускница?
О, это надо было видеть! На миг Смерина оторопела так, что совершенно потеряла дар речи – выпучила глаза и даже задохнулась от изумления. А затем с ней произошло невероятное превращение: вернулся прежний златокудрый ангелочек. Смерина кротко опустила глаза, сплела пальцы и проворковала:
– Простите меня, умоляю! Я так виновата! Но просто я видела, как эта… девушка толкнула мою подругу. Именно с неё всё началось.
– Да, так и было! – злобно подтвердила вторая розочка. На неё эрья Милада, впрочем, обратила мало внимания, зато подскочила одна из классных дам с факультета Роз и начала шипеть что-то в ухо своей подопечной. Та сдулась прямо на глазах. А эрья Милада смотрела прямо на меня.
– Даар Кринстон?
Я помедлила с ответом, оценивая новую для себя информацию. Итак, враждуют не только розочки с фиалками, но и их наставницы. Точнее, у людей принято называть такие отношения «сложными»: в суп не наплюют, но подставить, если что, не преминут. И сейчас Смерина не только крупно подставилась сама, но и дала эрье Миладе повод. Совершенно законный, а потому классные дамы с факультета Роз, конечно, могут вмешаться, но мягко, без излишней настойчивости.
«Они чувствуют вину. Должны были вмешаться раньше, но рассчитывали, что опростоволосится девушка с факультета Фиалок, а вышло наоборот. В итоге сейчас они, с одной стороны, хотят помочь Смерине, а с другой – защищают себя».
Да, сложный выбор. Но обычно предсказуемый.
– Даар Кринстон? Вы можете объяснить, что случилось?
Я сделала реверанс.
– Прошу простить, что замешкалась, эрья классная дама. Пыталась подробней вспомнить, что произошло. Я шла к раздаточному столу, увидела подругу – Лоису даар Пельт, и решила спросить у неё, сдала ли она уже в библиотеку ту книжку по рукоделию. Вы знаете, у меня сложности с рукоделием, а после болезни… – я испустила горький вздох. Выражение лица эрьи Милады не изменилось, но мне показалось, что в глазах промелькнуло одобрение. – Вот я и подумала… ваши наставления по стихосложению вкупе с рекомендованной вами книгой так хорошо помогли, может, при помощи книг я смогу улучшить и свои навыки и по рукоделию? Думая об этом, я повернула к эрье Лоисе. А затем… всё произошло очень быстро.
– Ты толкнула даар Хинстоль?
Вот тут очень важно сыграть правильно. Отрицать не следует – в конце концов, если начнут допрос с пристрастием, правда всплывёт: на эту заварушку вся столовая смотрела (кроме классных дам, само собой), свидетелей полно. Но и подтверждать тоже нельзя.
Люблю говорить полуправду. Крайне занятное упражнение.
– Не знаю, эрья классная дама. Я совершенно точно её коснулась, это прикосновение я почувствовала. Но толкать? – я изобразила на лице раздумья, а потом твёрдо заявила: – Нарочно я её не толкала. Просто всё случилось слишком быстро.
Вот и всё. Любые свидетельские показания теперь подвергнутся сомнению. В первую очередь, самими свидетельницами. А точно ли они видели именно то, что видели? А если они ошиблись – там ведь было много народу, все толкались? И вообще – они-то не уверены, а Талина даар Кринстон убеждена!
Один из наиболее простых способов управлять нормальными людьми – это с уверенным видом нести чушь или заявлять, что увиденного ими не существует. Главное – убеждённость в собственной правоте: чем уверенней ты, тем больше колеблются остальные. Нормальные люди всегда считают, что способны на ошибку, и когда другой человек настаивает, они в первую очередь начинают сомневаться в себе и своих мыслях и чувствах.
Демоны, к слову, в этой сфере отнюдь не монополисты. Правители, дурные мужья, лжепроповедники – все они в той или иной степени знакомы с этим замечательным способом и все его применяют. Просто у демонов обычно результаты получше.
Смерина ясно видела, что ситуация складывается не лучшим для неё образом, и опять потеряла контроль над собой:
– Ты лжёшь! Эрья классная дама, она лжёт! Я видела, я сама видела!
Ах, эти горькие слёзы записной лгуньи! Они наверняка способны были разжалобить огнедышащего дракона. Но не драконицу, а эрья Милада сейчас была именно ей. Разъярённой, пышущей пламенем драконицей, защищающей самую величайшую в мире ценность – правила хорошего тона.
– Даар Мрауш, я, кажется, ясно дала понять, что вам следует взять себя в руки! Досадно видеть, что вы оказались неспособны усвоить столь простой совет. Возможно, вам следует дополнительно над ним поразмышлять… вместо обеда, раз уж вы столь взволнованы произошедшим. Впрочем, можете есть стоя.
Смерина широко распахнула глаза, по её щекам струились слёзы, ротик прелестно полуоткрылся, и эрья Милада прямо подалась вперёд, ожидая какой-то гадости. Но тут одна из воспитательниц факультета Роз – сухопарая дама с водянисто-серыми глазами и скорбно поджатыми губами – предостерегающе покачала головой и тихо произнесла:
– Эрья Смерина, вам и впрямь лучше уйти. Подумаете над своим поведением в библиотеке, готовясь к завтрашним занятиям.
Кажется, Смерина не ожидала такой реакции от собственной классной дамы. Её губы затряслись, она кое-как присела в реверансе, а затем выскочила из столовой, не сказав больше ни слова. От неожиданности я хлопнула ресницами и затребовала у Талины пояснений. Что не так в еде стоя – если, конечно, имеется еда?
«Ты что, это величайший позор, можно сказать, несмываемый! Так едят… ну, понимаешь… женщины ветреные. Недолжного поведения».
«Шлюхи, что ли?»
Талина икнула, но подтвердила.
«Ух ты! А гвардейцы в карауле? Они тоже стоя едят, сама видела».
«Что ты такое говоришь? Они мужчины, им можно!»
«Ладно, тогда прачки перекусывают на бегу, когда бельё разносят. Крестьянки в поле…»
«Они простолюдинки!»
«Вот всё тебе не так», – я едва сдерживала улыбку. Впрочем, когда эрья Милада обернулась ко мне, веселье быстро испарилось.
– Даар Кринстон, ваша искренность и готовность взять на себя вину за произошедшее делают вам честь.
Вот это да! И когда это я, интересно, готова была взять вину на себя? Впрочем, неважно: я сделала вид, будто всецело поглощена пылкой речью классной дамы.
– Поскольку ваша вина не исключается, вы должны будете два дня, начиная с сегодняшнего, помогать садовнику в составлении букетов для церкви и коридоров Института.
Талина хихикнула: «Это такое наказание, о котором многие мечтают!»
Когда я склонилась в ещё одном реверансе, физиономия моя была абсолютно безмятежна:
– Слушаюсь, эрья классная дама.
А вот теперь мне точно не показалось: эрья Милада едва заметно, одними кончиками губ, улыбнулась мне! Что же это получается: она нарочно провоцирует конфликты с розами, развивает у воспитанниц умение постоять за себя?
Вряд ли. Ну, то есть, конфликты может и провоцировать, но только такие, из которых фиалки выходят победительницами. Остальное же… может, ей просто понравились стихи в сочетании с грубой лестью!
– Остальным участницам происшествия следует прибрать за собой, – эрья Милада не смотрела на Лоису, как будто той и не существовало. Намёк был более чем очевиден. Моя подруга быстро-быстро посеменила в сторону стола под печальный хор голосов тех, кто сейчас как раз соглашался «прибрать за собой» – а что им, собственно говоря, ещё оставалось?
«Мы приобрели немало врагов, – Талина, впрочем, не показалась мне особо испуганной. Смелеет девочка. – Классные дамы факультета Роз не станут сидеть сложа руки. Но ещё нам многие благодарны… тебе многие благодарны. И розочки тоже».
«Да уж, как я погляжу, даар Мрауш пользуется здесь огромной популярностью».
Чего уж там, мне нравилось заставлять Талину смеяться. У бедной девочки в жизни было мало весёлых моментов.
«Ты права. Её тут просто обожают!»
Помедлив немного, Талина уже куда менее весело произнесла:
«Но на самом деле её стараются не трогать. Уж слишком знатная семья. Её связи – это просто нечто! А ещё поговаривают, что она встречается с Арейласом, вторым сыном из семьи дээ Брайдар».
Я вздрогнула. Опять в этой дурацкой истории всплывает семейство экье некроманта!
«Конечно, это всего лишь слухи, – смущённо добавила Талина. – О помолвке никто не объявлял. Но всё же…»
Поёжившись, я кивнула. Даже если эти слухи и не подтвердятся, всё равно они явственно свидетельствуют о том, в каких кругах вращается Смерина даар Мрауш. Как ни крути, эта девица не чета мелкопоместной дворянке даар Кринстон.
Проблема эрьи Смерины в том, что она противостоит совсем не мелкопоместной дворянке. Но чем позже ей об этом станет известно – тем лучше.
Мы с Талиной в любом случае вряд ли застанем тот светлый миг, когда благородная даар Мрауш узнает, с кем на самом деле схлестнулась. Если вообще узнает. Интересно, как оформят повторную смерть Талины? Как рецидив болезни? Как несчастный случай?
«Не думай об этом. Пожалуйста. Может, ещё обойдётся…».
Вот уж это вряд ли, но Талина права. Мне и без того есть, о чём поразмышлять. В частности, о правилах составления букетов. Я ведь сегодня должна помогать садовнику. Ну да, меня учили, но когда это было! И где это было, будем честными. Цветы здесь другие, а если и встречаются знакомые мне, то их значение точно отличается от принятого в моё время и моей стране.
Боюсь, на следующем уроке я была крайне невнимательна к пояснениям учительницы – мы с Талиной сравнивали, как складывали букеты у меня и здесь. Впрочем, поскольку рукоделие всё равно не мой конёк, невнимательность списали как раз на излишнее старание – все эрьи классные дамы, оказывается, уже были в курсе, что я исправилась и теперь учусь, не жалея времени и сил. Репутация – такая занятная штука…
С урока я вышла, вооружённая знаниями по флористике и получившая дополнительное задание – увы, попытка пришить к платью кружево увенчалась оглушительным провалом. То есть кружево-то я пришила, но надевать получившийся… хм… предмет как-то не слишком хотелось.
А придётся, если не переделаю. На этот счёт эрья учительница высказалась вполне определённо. Причём надеть это… ну, назовём его платьем… придётся именно на поэтический вечер, забодай его бездна!
Думая о поэзии и платьях, я дошла до садовника, получила от него задание и направилась в сад, взглядом отыскивая нужную клумбу. Талина помогала, как могла, но разобраться в переплетении дорожек оказалось неожиданно сложно. Институтки гуляли только в одной части сада, той, что выходила к учебным и спальным корпусам, а ведь существовали ещё мужская его часть (за высоким забором, девицам вход строго воспрещён!) и служебная – собственно, та, где выращивались цветы на букеты. Медленно бредя вдоль грядок, я любовалась на цветы и отдыхала – тишина, нарушаемая лишь жужжанием поздних пчёл, нравилась мне куда больше суеты жилых помещений.
Внезапно мочки ушей пронзила острая боль. Ограничители демонической силы, казалось, раскалились докрасна. Браслет на запястье запульсировал, от него по руке зазмеилась тонкая линия, по которой в такт пульсации пробегали алые всполохи. Затем разделилась надвое, с руки перебралась на грудь и выше. Магия запрокинула мне голову, заставила задохнуться и упасть на колени. Ещё одна вспышка – и вот горло уже сжимает пылающий ошейник.
Мир вокруг потускнел, став серо-чёрным. Позвоночник выгнуло, плечи сами расправились, а руки свело за спиной, и я услыхала, как защёлкнулись магические кандалы. Тот, кто контролировал процесс, не собирался оставлять мне ни малейшего шанса на побег или сопротивление.
Либо попросту показывал, кто здесь хозяин.
Губы мои раздвинулись в нехорошей усмешке. Сопротивляться можно по-разному, и демоны знают это лучше прочих.
Помнится, мне обещали, что в Институте благородных девиц со мною свяжется… некто. Ну здравствуй, некто, давай-ка поглядим на тебя!
Ещё одна вспышка боли заставила прикрыть глаза и скривиться. Вопить я не собиралась – по крайней мере, не сейчас. Я вообще не собиралась доставлять тому, кто делал это со мной, дополнительное удовольствие.
Потом, когда боль ослабела, я рискнула открыть глаза. Взгляд мой упёрся в высокие ботфорты, а затем скользнул выше, и ещё выше, и ещё – к лицу того, кто меня пленил.
