Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Валерия Лазовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Сицилийские вина особенные, тут столько солнца, что урожай иногда приходится защищать от щедрости этого самого светила, чтоб не дать ему переспеть, поэтому местные вина более терпкие, более насыщенные, более глубокие. Они притягивают, волнуют и влюбляют в себя. Позже, уже вернувшись с Сицилии и прихватив с собой парочку бутылок хорошего вина, я каждый раз, наливая себе немного в фужер, закрывала глаза, и аромат жаркого сицилийского солнца, исходящий от вина, уносил меня в эти дни.

Швейцарец рассказал нам о своих винах, здесь, на западе острова, он выращивает виноград для Грилло, Катарратто, Сира и Пти Вердо. Под Сиракузами созревает виноград для фирменного сицилийского Неро д’Авола, а возле Этны на высоте более 1000 метров растет белый виноград Карриканте, Нерелло Каппуччио и Пино Нуар.

Мы, впечатлившись его рассказом, тоже решили приобрести по паре бутылок и взяли визитку с телефоном, мало ли, может и нам пригодится. И нет, чтобы нам сразу отправиться в Кальтабеллотту, так нет же, нам захотелось посмотреть деревушку, и как в ней живут люди, и сделать это на машине. Не иначе, как у нас помутнение разума случилось, ведь бывали уже в подобных местах и видели и узкие улочки, выложенные булыжниками, и крутые немыслимые завороты, но так как мы ходили по ним пешком, это было лишь достопримечательностями. А на машине мы столкнулись с тяжелой реальностью проживания сицилийцев в подобных миленьких местах.

Навигатор отказался в очередной раз видеть улицы и выезд из города, меланхолично подтренькивая, равнодушно напоминал, чтобы мы выбирались на приличную дорогу. А мы молча искали выход из горной деревушки. Иногда перепад высоты из одного конца короткой кривой улочки был до трех метров. Домишкам никак не меньше пятисот лет, каменные стены, каменные пороги у домов, маленькие окошки, низенькие потолки. Народ живет своей жизнью и на наше появление на машине взирал с немым удивлением. Было непонятно, что больше их удивляло: то, что мы корячимся, иначе не скажешь, на машине по их неровным мостовым или паника в наших круглых глазах.

Мы с Васькой ждали каждого поворота, как спасения. Вот сейчас докрадемся, свернем, и будет уже приличная дорога и выезд. Доползаем, а там еще узенькая дорожка, такая узенькая, что визуально непонятно, пройдет ли наша машина по ней. Оборачиваемся назад, понимаем, что обратно хода нет, задом мы по этой кривой дорожке, что преодолели сейчас, не выедем. Выходим, замеряем ладонями ширину от стены дома до стены, Васька вытирает о штаны мокрые ладони. Я складываю боковые зеркала, «уши» явно не влезут.

– Васён, давай я пройдусь вперед посмотрю, вдруг там еще уже или тупик?

– Если честно, то большой разницы нет. Нам отсюда все равно надо выбираться, и это единственная дорога.

Сели и медленно крадемся, вроде свернули и даже удалось удачно втиснуться, не поцарапав ни машину, ни дома. Ползем дальше мимо теток во всем черном, которые сидят прям на улице и потрошат птицу, вокруг них летает пух, словно снег. Они дружно поднимают голову от своего занятия и с открытыми ртами смотрят на нас, мы примерно так же на них, только в нас нервозности больше, так как не знаем, что ждать за следующим поворотом, и салфетки заканчиваются для Васькиных ладошек. Одна из теток по-прежнему с открытым ртом, взирая на наши поползушки, отрицательно крутит головой из стороны в сторону, типа «не проедите».

– Мне показалась или у нее в глазах был ужас? – спросила я.

– То ли тут тупик, то ли обрыв, потому она и была в ужасе, – тихо произнесла Васька.

– Васён, я не паникую, но как мы отсюда будем забирать машину?

– Только на руках выносить.

– Я в тебя верю, не пойми меня превратно, но твоих силенок на нее не хватит.

Мы аккуратненько завернули, проехали, свернули, поднялись в горку, спустились и оказались загнанными в щель. У-у-у-узенькая неровная дорожка с довольно крутым подъемом, справа дом, входная дверь с невысокой каменной ступенькой, выходящей на проезжую часть. Слева каменная разделительная стена, которую нам надо по очень крутой дуге обогнуть, свернув за ней налево, и постараться вписаться между этой же стеной, которая у нас окажется теперь уже слева и домом справа, и после этого резко повернуть направо. Дорожка напоминает рыболовный крючок.

Василина вышла из машины, проинспектировала лично весь участок нашего деревенского ралли, сходила назад в надежде, что там есть, где развернуться, тогда не будем сюда лезть вообще, и с решительностью села за руль. Попила водицы из бутылки, стряхнула руки и принялась штурмовать каменный крючок.

Взяла потихоньку с места, проехала пару метров и начала поворачивать. Немного рано, машина уткнулась передним крылом в разделительную стену, резко сдала назад, послышался небольшой стук, легкий скрежет и машина встала. Намертво. Ни вперед, ни назад.

– Вот так значит? – заинтересованно удивилась Василина и вышла из машины, мне пришлось выбираться с ее стороны, моя дверь была прижата стеной.

Подруга стояла сзади на дороге и кривила губы, еще не определившись с собственной реакцией на происходящее. Машина застряла поперек кривой улочки, носом почти упершись в разделительную каменюку, которой ни одна сотня лет, задним бампером повиснув на ступеньке сицилийского дома. Вот сейчас точно только на руках ее выносить придется. Я расхохоталась, Васька вслед за мной. Давно так не смеялась, меня уже не держали ноги, и живот болел от смеха, но успокоиться не могла. Подруга решительно села за руль. Я выползла вперед машины.

– Васён, не надо. Успокойся маленько, расслабься, – попросила я ее сквозь смех.

Помощи было ждать неоткуда, деревенька словно вымерла, хотя до сиесты еще пара часов, за полчаса нашего петляния по малюсенькой деревне, кроме теток, потрошащих птицу и еще пары человек, мы никого не встретили. По-хорошему нам бы двух сицилийцев, и наша серебристая красавица была бы высвобождена из плена, куда угодила по нашей милости. Судя по звенящей тишине, царящей вокруг, мы тут застряли надолго.

И тут из-за поворота выходят две девчушки лет пятнадцати, обе, словно по команде, остановились и уронили челюсти вниз, через пару мгновений пришли в себя и бочком-бочком стали протискиваться в дом, на пороге которого мы повисли. Смерив нас на прощание презрительно-уничижающим взглядом, закрыли за собой дверь. Представив себя на их месте, я снова начала смеяться.

– Васён, представляешь, возвращаешься ты домой, живя в каком-нибудь селе, где кроме домашнего скота по улицам никто не ходит, и видишь на своем крыльце нагло припаркованную машину, которая подпирает дверь снаружи.

Васька упала на руль и начала подхрюкивать от беззвучного хохота. Их понять, конечно, можно, все, что оно могут сделать в этой ситуации, это выразить свое негодование взглядом. Но что делать нам?

И тут осторожно открывается дверь, в которую только что зашли подружки и на пороге оказывается глава семейства в вытянутых трико, старой линялой-перелинялой майке, натянутой на большое пузо. Он с недоверием взирал на нас и машину, в которую упиралась его коленка, вторая нога так и осталась внутри дома. Можно подумать мы первые, кто тут так застрял? Учитывая, что это и дорогой-то назвать нельзя… Что? Мы первые? Так, сантименты в сторону, это первый мужчина в этой богом забытой деревушке, надо срочно им завладеть. Я бросилась к нему, театрально заламывая руки.

– Скузи (извините), – виновато опустила глазки, – спасите, – сложила руки в молитвенном жесте.

Он слегка шарахнулся назад от моего напора. «Не-е-ет, мужчину упускать нельзя». Васька вылезла из-за руля и виновато захлопала глазками небесного цвета. Мужик сначала с интересом взглянул на нее, а потом неожиданно испугался и почти скрылся в своем убежище.

– Э-э-э, синьор, синьор, – завопили мы в два голоса.

Сеньор, все же прикинув наши шансы убраться с его порога, понял, что без его помощи мы не сдвинемся с места. Не сходя со своей ступеньки, выглянул с правого бока машины, с левого, не глядя на Ваську, попросил ее сесть за руль, показал жестом куда вывернуть руль и толканул нашу машину со своего порога. Васька благополучно пролетела пару метров поворота с подвывертом и каким-то чудом оказалась уже по другую сторону от разделительной стены. «Хвала всем сицилийским богам», – вознесли мы руки к небу.

– Грация, грация, – кинулась мы благодарить нашего спасителя Геракла.

Он пробурчал вежливое «prego» и постарался скрыться побыстрее в своем убежище, показав козу вниз головой.

– Васён, может ты не будешь снимать солнцезащитные очки в маленьких поселениях? – миролюбиво предложила я.

– У меня совсем из головы вылетело, что я почти ведьма, – отмахнулась она, уверенно выискивая дорогу.

Минут через десять мы все же выскочили из лабиринта улочек и вздохнули свободно. Я опять начала подхихикивать, Ваську тоже пробирало на смешки.

– Представь, что сказали девицы, войдя в дом? – поделилась я своими мыслями, – папа, папа, две какие-то идиотки припарковались на нашем крыльце, перегородив всем дорогу.

Васька остановила машину и начала хохотать во все горло, до слез. Отсмеявшись, поехали дальше.

Кальтабеллотта действительно оказалась маленькой горной деревенькой среди скал, с тихими уютными домиками, а выше, на самой верхушке горы, виднелись остатки «Крепости дубов». Сначала хотели оставить машину за чертой поселения, помня наши недавние злоключения, но навигатор настойчиво направлял нас в западном направлении сквозь деревеньку, чтобы выбраться на трассу, которая вела к Шакке. Нам удалось припарковаться, как мы надеялись, без нарушений и быстренько обойти деревушку. Такие маленькие поселения больше интересны не архитектурными памятниками, хотя без них не обходится ни один более-менее древний пункт населения, а атмосферой. В каждом городке она своя, и уклад жизни может отличаться от такой же деревеньки в 200 километрах. Все зависит от той народности, которая тут больше задержалась. Там, где мы застряли на машине полчаса назад, было больше арабского. В Кальтабеллотте больше сицилийского – это некая смесь арабского, норманнского, итальянского. Можно было тут задержаться чуть дольше и слазить на руины, но дело близилось к обеду, если мы не поторопимся, то можем остаться голодными, поэтому подхватились и очень быстро доехали до Шакки.

А тут рай для туристов. Место оказалось очень живым, скоро конец апреля, а народа – яблоку негде упасть. А всему виной один из богатейших гидротермальных бассейнов мира. Обнаружили их еще греки, а римляне устроили что-то типа курорта.

Безо всяких проблем нашли приличный ресторан с видом на море. И пока получали свою долю гастрономических удовольствий, я погрузила Василину в некоторые пунктики становления этого города.

Все, как обычно, началось с греческих богов и иже с ними. Минос (это у него мудреный дворец с Минотавром на Крите) снарядил экспедицию с целью завоевать город сиканов, богатый термальными источниками, и место поклонения Кокалу (верховный жрец божества воды). По некоторым данным (археологи нашли черепки каменного и бронзовых веков) столица Кокала находилась примерно в 6 км от нынешнего города.

Затем были карфагеняне, опять греки, снова карфагеняне, в общем, от былого города не осталось и следа. Потом римляне опомнились, восстановили городок и устроили в нем главную дирекцию почти всей Сицилии. В 840 году пришли арабы, в 1087 г. Шакка стала норманнской.

Она долго оставалась в графском домене, пока Рожер не отписал ее своей дочери Джудитте и ее мужу. Про эту парочку сохранилась романтическая легенда. Полюбила Джудитта красивого и смелого рыцаря, но он был беден, а отец у Джудитты исключительно меркантильного настроя, и ни в жизнь бы не отдал ее за голодранца. Покручинились молодые да и решили втихушку сбежать. Приютил их монах-отшельник клюнийского ордена в Монте-Сан-Калоджеро. Монах оказался натурой чувствительной, проникся их чувствами, да так проникся, что взялся быть заступником за них перед отцом девушки. «Небо простило твою дочь, граф», – сказал монах предводителю норманнов. – «Неужели же ты не простишь?» Граф Рожер опешил от такой трактовки проступка собственной дочери, прикинул что-то в голове и заявил, что уж так и быть, он готов сделать снисхождение, если только беглецов простит помимо неба еще и папа римский. Понтифик, до которого дошел романтично настроенный монах и поведал в красках ему трогательную историю влюбленных беглецов, вступился за них. И тогда отец девушки снизошел до благословения. А Джудитта после этого вела праведную жизнь, заложила несколько церквей и монастырь, ее имя стало самым популярным в Шакке. Настолько популярным, что некоторые даже считают, что именно она изображена на старом гербе города (а не св. Мария Магдалина), а львы по обе стороны символизируют отца (Рожера) и брата (Рожера II).

Солнышко припекало, обед, попав в желудок, начал давить на глаза, вино добавило лени, и никуда ни идти, ни ехать не хотелось. Лениво прошлись по городку, осматривая древности. Самая древняя церковь Сан-Николо-ла-Латина (1100-1136 гг.) основана графиней Джудиттой (именно она бегала от батюшки со своим возлюбленным). Церквушка очень простая и миниатюрная, но даже в такой крохотульке сохранились фрагменты богатого арабо-норманнского декора.

Еще одна церковь Санта-Мария-делле-Джуммаре (1103 г.), основанная все той же Джудиттой, сохранилась в перестроенном виде, тут настоящая барочная атмосфера: причудливые украшения из золоченой бронзы, кованое железо кафедры, характерные решетки. В сокровищах числятся: икона, изображающая Санта-Марию-ди-Вальверде (пожертвованная монахами из Вальверде-ди-Калътабеллотта в 1401 г.), фрески Марьяно Росси, мраморная статуя Мадонны с Младенцем (которую изваял сам Франческо Лауран), барельеф, изображающий Сан-Джироламо и распятие XV в.

Все та же Джудитта заложила и самый главный Шаккский собор – кафедральный собор Святейшей Марии Вспомогательницы. Правда, от в XII века мало что сохранилось, так как в 1656 г. архитектор Микеле Бласко переделал храм. К художественным ценностям тут записываем: статую Мадонны с Цепями (ХV в.) Лаурана и расписанный свод центрального нефа рукой Томмазо Росси (XVIII в.). И Лауран, и Росси в свое время были самыми высокоценными мастерами.

Самый красивый храм – Церковь Сан-Микеле, его основал Гульельмо Перальта (1371 г.), но спустя 250 лет ее разобрали, оставив только готический портал, и по заказу богатого дубильщика и сапожника Натале Амодео построили ту красоту, которой мы любуемся сегодня. Все, что было ценного в старой церкви, аккуратно перенесли в новую.

Несмотря на совсем небольшой размер городка, Шакка окружена крепостными стенами разного возраста. Городок всегда был морским, потому привлекал захватчиков и пиратов. В городе есть несколько палаццо разного возраста от XIII до XVI веков и, соответственно, разных стилей.

Как во всяком уважающем себя городе есть и замок, только от него мало что осталось.

Побродили мы, не торопясь, часов до четырех, присели за столик выпить чая-кофе и прикинуть дальнейший маршрут; пока Василина заказывала напитки и сладкое, я уткнулась в путеводители и навигатор. Вскоре вернулась подруга. Довольная до нельзя с чужим ноутбуком, я посмотрела на барную стойку, официант приветливо мне улыбнулся, выставляя на поднос наш заказ. А Васька уже тыкала пальчиками в клавиатуру. Я дождалась своего пирожного с чаем и с наслаждением откусила нежную массу.

– Лииисаа, – промурлыкала Василина, подняв на меня кукольные глазки, махая ресницами, – давай приведем себя в порядок.

Я с интересом воззрилась на это чудо. То, что давно пора было заняться собой, мы это обсуждали, но чего вот так сразу? Не иначе, как Доменик свиданку отважился назначить.

– А тебе к какому времени нужно себя в порядок привести? – уточнила я.

– Нуууу, – вытирала пылинки со стола, – мне не так чтобы срочно…

– Когда?

– Через три-четыре дня.

Я усмехнулась.

– Ну иди тогда, невеста, уточняй у официанта про блат в парикмахерской и не забудь про педикюр-маникюр.

–Ла-ла-ла, – вспорхнула она крылышками и полетала к стойке, вернувшись минут через пять, порадовала, – все гораздо проще, так как это курорт, то тут есть парочка спа-центров, где можно сделать все в одном месте.

– Здорово, адреса раздобыла?

– А то, – мурлыкнула она уже вся в предвкушении будущего свидания.

Спа-центр оказался большим гостиничным комплексом, что упростило нашу задачу до минимума и с жильем, и с чисткой перышек. Сегодня у нас получилось заняться телом, нам просто сказочно повезло, что успели поймать массажисток-косметологов по телу на рессепшн при заселении, они собирались уже домой. И нам дважды повезло, что попали именно к этим девушкам, после них сразу же почувствовали себя богинями. Записались еще на два дня к ним, я, правда, попыталась возмутиться:

– Васён, а чего мы тут будет эти два дня делать-то?

– В свободное время поработаем как в Сиракузах, – отрезала подруга.

В принципе, она была права: номер у нас просторный, с террасой – не такой, как в Сиракузах, но большой мольберт будет, где поставить. Может быть, получится отрисовать Алексу одну картину.

– Ты чего задумалась, – спросила Васька, пока мы возвращались в номер.

– Странно как-то, еще недели не прошло, как мы уехали из дворца, а у меня ощущение, что больше месяца мы с тобой в машине, я даже немного подустала от кочевой жизни.

– Как меньше недели? – удивилась она, – по моим ощущениям недели две. – Слушай, а ведь и правда.

Мы переоделись, спустились к машине, попросили портье занести наши вещи – мы галопом понеслись на массажи, потому не успели ни вещи занести, ни распаковаться, до ужина осталось минут тридцать – только-только, чтобы привести себя в порядок. Тут отель большой звездности, потому в пыльных спортивных брюках или шортах на ужине появляться неприлично. Из чемоданов снова достались длинные платья, брюки, высокие каблуки, соорудились вечерние прически, и мы спустились к ужину.

Знаете чем небольшой итальянский отель отличается от громадины спа-центра? Индивидуальностью… В небольшом отеле, у которого один хозяин, чувствуется отношение, вкус, настроение хозяина отеля к своему детищу. А в больших отелях или сети отелях все по шаблону. Да, красиво, да, комфортно, да, с размахом, но безлико, холодно. В тех отелях, в которых мы были до этого, даже в самом дешевом Агриджентовском, чувствовалось присутствие хозяина, его заинтересованность. Если у хозяина денег побольше, то его внимание к гостям передается через различные мелочи: не просто круассаны, а с шоколадом или джемом, на стенах не дешевые постеры, а настоящие картины, если это кофе, то его аромат витает в воздухе, если это сок, то свежеотжатый, а не разбавленный концентрат.

А тут ощущение станка, бездушной машины. Да, отель красивый – все блестит, все сверкает, персонал вышколенный, блюда красиво сервированы на шведском столе. Но я заскучала по атмосфере дворца Пауло и Лючии, по нашей террасе, субботним вечерам, там за ужином вся компашка превращалась в теплую дружную семью. Большим отелям не хватает душевности, но это закономерно – тут люди зарабатывают деньги. А Пауло или Лючия живут своим отелем, вкладывая душу.

Быстро поужинали и вернулись в номер, Васька распаковала комп и полностью ушла в него. Я вышла на небольшую террасу, мысленно составляя план на ближайшие два дня. Утро мы себе плотно расписали нужными нам процедурами до самого обеда, а вот в обед можно будет попробовать сесть за мольберт, сегодня мне как-то лениво, да я вообще не уверена, что Муз уже отдохнул, не чувствуется пока его стремления совершать новые подвиги. Ладно, пойду распакуюсь, выберу фотографии, найду место для мольберта, на балконе не получится рисовать, тут, скорее всего, пекло будет.

Василина что-то строчила на клавиатуре, я вспомнила, что тоже почту давно не проверяла, махнула рукой на мольберт и открыла комп. Мдааа, почта за то время, что я ее не открывала, значительно пополнилась корреспонденцией. Лючия пишет, что «твои картины произвели фурор, три картины у отца хотят выкупить, он спрашивает, сможешь ли ты ему отрисовать еще их? А ту, где ты с Марком, он просит побольше форматом сделать». Пауло свою выгоду не упустит, наверняка цену задрал, ладно, накину процентов 50, чтобы обоим приятно было. Я отписалась, что постараюсь, но точнее смогу сказать только тогда, когда мы осядем надолго на одном месте, сейчас делать копии желания не было.

Письмо от мамы, которая в мягкой форме передавала слова бабушки о моем недалеком уме и безнадежном будущем старой девы. Бедная Годислава Драгорадовна ночами теперь спать не будет, мучаясь моим мрачным будущим.

Издатели настойчиво просили поторопить Василину Елисеевну, потому как ее готовят отдельной серией и нужно еще хотя бы парочку ее новых произведений. Я обнадежила их, что в скором времени мы что-то выдадим.

Алекс дважды напомнил о себе, оставила пока без внимания: если что-то получится написать в ближайшее время, то напишу.

Старые заказчики деликатно подкидывали идеи, чем можно их порадовать. Я в ответ кинула фотографии новых картин, пусть и у них настроение поднимется, может тоже в отпуск рванут.

Остальное было не столь существенно, но времени на ответы заняло прилично.

– Васён, – позвала я.

– М-м-м-м, – не отрывая взгляда от монитора, поучаствовала в диалоге.

– Тебя решили отдельной серией, но издатели просят выдать продолжение.

Васька оторвалась от компа, удивилась и довольно расплылась улыбкой.

– Лиса, правка будет позже, не напрягай меня с ней. У меня тут немного другой роман пошел с другими героями.

– Он выбивается из серии?

– Значительно, – отмахнулась она, снова погрузившись в иную реальность.

Пока непонятно – хорошо это или плохо. Если роман принципиально выбивается из серий, которые выпускает издательство, то пристроить его будет сложновато, но так как у подруги уже есть распроданные тиражи, то издательство может пойти навстречу и выпустить вне серии, но надо, чтобы все риски взяло на себя издательство. Ладно, разберемся.

– Васён, мне тоже нужно время на иллюстрации, – напомнила ей.

– Хорошо, я постараюсь…

Так, что мы имеем по Алексу? Он хотел Ваську в шляпе, меня за завтраком, красотку за столиком в кафе с длинными ногами и волосами и яркого итальянца с газетой и собачонкой. Василину пока отложила, себя тоже, внимательно начала всматриваться в лицо женщины, лицо вроде спокойное, но там такая гамма страстных чувств. Муз улыбнулся во всю ширь и дал добро.

До ночи успела установить мольберт и попыталась набросать контуры, блин, света не хватает. Спустилась на рессепшн, попросила принести парочку торшеров и была неприятно удивлена вежливым отказом, может быть завтра они и смогут меня выручить, но сегодня никак. Билиииин, хочу во дворец к Лючии. Хочу, чтобы меня холили и любили. Ладно, обойдусь, сегодня все равно уже поздно, завтра после процедур начнем с Музом творить.

Утро у меня началось рано, в сумерках сделала привычный йоговский комплекс, Васька сладко посапывала, спать она легла всего пару часов назад. Я приняла душ и подошла к мольберту, развернула его к окну, первые лучики солнца окрасили холст теплым оранжевым цветом, я установила фотографию красотки и продолжила набрасывать контур, успела я много, но до красок было еще далеко. Разбудила подругу, отправились на завтрак. На завтраке было грусть как печально: чай в пакетиках. Но это ладно, переживу, а вот Васька исплевалась, отпробовав кофе пятизвездочного спа-отеля. Выпечка вроде свежая, но почему-то безвкусная. Ну ладно, мы тут не ради живота, а ради красоты.

Процедуры прошли по плану, удивили только парикмахерские услуги: один человек мне помыл голову, второй сделал массаж, третий покрасил, четвертый сделал укладку. Вот интересно, если бы у меня была еще и стрижка, они бы пятого парикмахера к этому привлекли? Причем не парикмахеры ходили ко мне, а я по кабинкам. Ожидала, что и с остальными депиляциями, маникюрами, педикюрами подобное будет. Маникюр сделала одна девушка, педикюр другая, а красила уже третья. Мы с Васькой все переживали насчет того, что пришли без блата, но решили, что в отеле блат неуместен.

Подруга осталась еще на какие-то дополнительные манипуляции то ли с телом, то ли с головой, а я быстро пообедала и к мольберту, меня ждала Алесандра. Почему-то именно это имя ей подходило больше всего: сильная, гордая, страстная и в то же время очень женственная, ранимая и безумно красивая, причем красота не девичья, а глубокая женская.

Сначала, как обычно, прорисовала антураж: дерево, под которым стоит столик, вывеска кафе, часть улицы, брусчатка, столик за которым сидит Алесандра, пустой стул напротив нее. Потом приступила за самое приятное – передача цветом, формой настроения героини, я решила, что она ждет бывшего любимого мужчину, которого все еще любит. Для него она одела юбку до колена, показывая длинные ноги, для него открытые, не по сезону, босоножки на высоком каблуке, делающие стройными голень. Для него нарядная, совсем легкая блузка с открытыми красивыми руками. Для него роскошные волосы лежат ровными волнами, для него блестят глаза и губы. А в глазах такая тоска по нему – пока его нет, она может себе это позволить, но потом, рядом с ним, будет беззаботно смеяться, кокетливо водить открытыми плечиками, привлекать к себе внимание всех окружающих мужчин, чтобы он понял, какую богиню упустил из своей жизни. Она сильная, она сможет это пережить и выйти счастливым победителем, но, Господи, как же она любит его. Вот сейчас в самый последний раз она на него посмотрит и постарается забыть его, будет помнить только свою любовь к нему и все!

Провозилась я долго: когда наконец Муз удовлетворенно кивнул головой, за окном был поздний вечер. Василина полулежала на кровати, печатая текст. Время девять.

– Васён, – тихонько окликнула я. Она подняла голову от монитора, – мы ужинать идем?

– Пойдем, похлебаем чего-нибудь, – легко оторвалась она от своей нетленки.

Быстро перекусили и вернулись в номер, перед уходом я развернула мольбет лицом к двери. Мне нужен был Васькин вердикт, точно ли я передала то, что чувствовала. Она первая зашла в номер и застыла в шаге от Алесандры, жадно рассматривая ее.

– Лиса, – наконец выдохнула подруга, – она такая красивая, у меня даже дух захватило от ее внутренней красоты. Она ждет любимого, с которым рассталась или хочет расстаться? Но она его очень любит, и эта любовь сейчас ее ослабевает, но потом, когда она до конца расстанется – это будет ее сила.

Я улыбнулась, порадовавшись, что верно передала суть картины, Васька с первого мгновения ухватила суть – это главное, значит, остальные увидят тоже.

Второй день прошел по тому же сценарию, только у меня времени освободилось больше, так как на сегодня в программе было тело и лицо, а Васька опять зависла, готовясь полным ходом к свиданию с Домеником.

У меня же было свидание с ярким мачо, читающим газету. Тут все просто: парню слегка за тридцать, ухоженный, одет с иголочки, все поглажено, где надо начищено до блеска, где надо накрахмалено. Он точно знает, что красный цвет его джемпера подчеркивает его красоту, уходящую корнями к арабам, мокасины в тон к джемперу идут плюсиком к его образу «мужчина с идеальным вкусом». А моська на коленях, это так… некий штрих, что ничто человеческое не чуждо подобным богам. Это серо-белое недоразумение не больше тощей кошки, наверняка, привлекает девушек, так что собачонка идет бонусом в копилку неотразимости.

С мужчиной действительно все оказалось просто – никакого глубокого подтекста, как я не старалась, вытащить на поверхность холста не получилось. На мой взгляд, монашки в этом же ресторане гораздо забавнее выглядели бы или в отношении пожилой пары можно было скрытого подтекста воз и маленькую тележку натащить. Но с Алексом были оговорены определенные картины, поэтому я просто выполняла заказ, зато вложилась в окружающий антураж.

Еще при солнце успела сфотографировать обе картины и отослала их Алексу. Пока все, завтра после 12 уезжаем, больше ничего не успею, сегодня еще надо упаковаться. Василины все еще не было, девушка окончательно решила преобразиться и сразить в Доменике то, что не успело сразиться при прошлых встречах. Наконец дверь открылась и в номер вплыло ароматное облако с довольной рожицей подруги, мурлыкая себе под нос песенку. Я позвала ее к картинам, она опять надолго взглядом задержалась на Алесандре, перевела на мачо и хихикнула, потом еще раз, начала смеяться в голос.

– Лиса, в тебе все-таки умер великий психолог. Ты в двух картинах отразила суть итальянского мужчины-ребенка до старости и женщины, пока еще не обремененной детьми и домом. И вот в чем парадокс – вчера, когда я смотрела на нее, то думала только о ее чувствах, ее переживаниях, ее жизни. А сейчас, увидев их вместе, задумалась, а какой мужчина может быть с ней? Это либо некто старший по возрасту, либо более брутальный.

– А у него? – заинтересовалась я.

– С ним все предельно просто – кто-то, кто не откажет. А вот такую женщину нужно завоевывать, причем завоевывать постоянно.

– Пошлю-ка я это Лючии, интересно, что она скажет?

Утром позволила себе поспать подольше, потом йога, душ, одевание на завтрак.

– А-а-а-а, – раздалось испуганное Васькино из ванны, молчание, я прислушалась, – маммма-мия, – в голосе прибавилось злости.

Через какое-то время открылась дверь, и миру явилось луноликое создание, которое еще вчера было Василиной, а сегодня опухло и отекло, нос спрятался между щек, глаза превратились в узенькие щелочки, поглотив заодно и ресницы, единственное – радовали губы, но они стали напоминать популярные у советских школьниц бантики. Не Василина, а колобок из сказки. Я застыла в недоумении.

– Ты вся такая? – решила корректно уточнить, так как халат на ней был на пару размеров больше, – или только местами не вышла?

– Это я вчера маску сделала для разглаживания и подтягивания.

– Эффект потрясающий, – вынуждена была признать, – в принципе… результат тот, который ты и запрашивала, все подтянулось и разгладилось, по принципу старого доброго ботекса. Васён, а как долго будет подобный результат держаться? Столько же сколько и ботекс?

Я не выдержала и расхохоталась, уж больно потешная моська была у подруги. Васькины губы тоже кривились в улыбке, но отек сковывал движения.

– Блин, у меня же завтра свиданка!

– Придется отложить, тебя же мать родная не признает, а у мужчин так вообще память короткая. Пойдем позавтракаем и потом в салон, узнаем, чем тебя так подтянули и разгладили.

– Нет уж, мне кусок в горло не полезет, к тому же их кофе пить невозможно. Я сразу в спа.