Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Валерия Лазовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Краем глаза замечала перемещение Марка по комнате: улегся с компом на кровать, ходит по номеру, негромко разговаривая по телефону, опять на кровати и вроде даже спит…

– Кто это?

Не сразу сообразила, что вопрос задан мне, потому как сама уже давно, рисуя лица и одежду двоих влюбленных за столиком в летнем кафе, задавалась себе этим же вопросом.

– Кто это? – сдержанно спросил Марк, стоя в метре от меня, рассматривая фотки с Андреа и мной, которые остались лежать на столике.

– А-э-э, – все еще находясь в картине, не могла найти слов, – это Андреа, – наконец, вспомнила как его зовут, – ну и я справа.

– ТЕБЕ он кто?

Пришлось вынырнуть из рисунка и посмотреть на Марка, навела на него фокус. Ого, а чего злится? Щеки красные, глаза злые. Ой, как его переклинило, сейчас передо мной был другой человек, а не наш душа компании Марик. Чего стряслось-то?

– Марк, ты чего?

– Кто он?

Эк его заело на одной фразе. Я открыла рот, начав объяснять, но так и осталась с открытым ртом… Объяснений у меня не было.

– Это Андреа. Недавний знакомый, – наконец нашла я приближенное к действительности описание наших взаимоотношений, в родственных связях я все еще не была уверена, вот если подтвердиться все документально, тогда можно смело причислять его к лику родственников.

Марик заходил желваками и затряс мелкой дрожью руку с зажатыми фотографиями, во второй руке сжимал до белых пальцев ноутбук, прижатый к бедру. Да что происходит-то?!!

– Марк, а что не так? – осторожно поинтересовалась почти шепотом.

Он одним движением смял все четыре фотки четвертого формата в тугой комок, молча швырнул на пол, развернулся и вышел, бабахнув моей дверью и чуть позже своей.

Пипец, я была в ауте. Вылезла из своего места, подняла комок фоток, который так его взбесил. Нет, ну что за урод? Придется опять печатать, хотя ладно, выберу на компе, которые получше, потом отпечатаю. Ну и что тут не так? Фотка как фотка. Придирчиво осмотрела все четыре, не найдя к чему можно было придраться, пожала плечами и пошла дорисовывать.

Уххх!!! Посмотрела на картинку, которая успела отрисоваться… и опять поплыла голова, забыла как дышать, комок подкатил к горлу, на глазах навернулись слезы, картина словно засасывала в себя. С трудом оторвала глаза от пары на ней (молодой мужчина и девушка), переведя взгляд на смятую фотографию, которую держала в руке. Мистика! Это словно параллельные миры, иная реальность.

На фотографиях был Андреа и я за столиком в ресторане, на заднике большие окна этого ресторана. На картине был предположительно Андреа, от которого мало что осталось, только осанка, поворот головы. На нем светлый пиджак и франтоватый галстук, он протягивает розу, и из-под рукава пиджака выглядывает запонка с синим камешком. Мужчина на картине в отличие от фото был моложе, со светлыми волосами и более мягкими чертами лица, он с теплотой и нежностью смотрел на свою девушку.

Она отвечает ему открытым взглядом, уверенная в своих и его чувствах. Девушка – это тоже не совсем я, вернее совсем не я, я даже рядом там не стояла. Тонкие черты лица с большими глазами искрящейся зелени, светлые волосы с боков подняты наверх, сзади убраны в горизонтальный валик. На спинке стула висит ее летняя шляпа с широкими полями. Одета в светлое легкое платье, руки от локтя открыты. Платье я точно где-то видела, да, все верно, во сне, унося рыбину от красногвардейцев, я была именно в таком.

Они сидят за белым столиком, под белым большим зонтом, а вдалеке море плавно переходит в небо.

Девушка смотрит на мужчину с нежной любовью, между ними уже все оговорено и выяснено, и теперь они будут жить долго и счастливо. Тогда откуда такая боль внутри, спазм так и не отпустил горло, а слезы уже двумя ручьями катились по щекам.

Открылась дверь, я молча подняла глаза на входившего. Василина. Увидев меня в таком состоянии, бросила сумки, подлетела ко мне. Я все так же молча показала ей фото, пытаясь продышать, протолкнуть комок в горле.

– Странная фотография, – через мгновение произнесла она, – я помню, как я вас фотографировала, вы были тогда просто красивой парой с искорками между друг дружкой, но тут же… Тут просто страсти кипят, скрытые, но они есть, чувствуется бешенное притяжение друг к другу.

Она посмотрела на меня.

– А чего ревешь?

– Не знаю, – выдавила из себя и развернула мольберт с другими персонажами, – рисовала с этой фотографии.

Василина впилась взглядом в людей на картине, бухнулась попой на кровать и несколько минут не отрывала взгляда, но в отличие от моего состояния у нее на лице была улыбка, правда глаза заблестели от слез. Она посмотрела на меня, потом на фотографию, перевела взгляд снова на картину и вернулась ко мне.

– Лиса, – ахнула она, – это же Василиса с Марком.

У меня от такого выплеска эмоций даже голова разболелась. Тогда понятно, чьи эмоции я опять словила.

– Как-то все это странно. Чего твоя психология на этот счет говорит?

– Скорее всего, очень много тайного связанно с этой парочкой, а ты, как прямая родственница, отдуваешься.

– А почему именно я? – перепады в эмоциональном состоянии меня не радуют. – У Годиславы Драгорадовны это гораздо лучше бы получилось.

– Я не знаю, почему выбор пал на тебя, скорее всего, вы очень похожи с Василисой и внутренне и внешне, а может просто пришло время для открытия тайн. Сама посуди, какова вероятность, что ты бы в своей жизни встретилась с Андреа?

Я задумалась, Андреа, скорее всего, и послужил тем спусковым крючком, после которого начались непонятки. Интересно, а его тоже так штормит до сих пор?

– Черт, – вспомнила я о нем, – надо же Андреа позвонить, договориться о встрече, – и уже к Ваське, – ты все? Вернулась насовсем?

– Да, – вздохнула она тяжело, – Я вер-ну-ла-сь!

Я внимательно присмотрелась к подруге: расстроенная, но спокойная.

– Ты как? – уточнила я.

Она на секунду задумалась, словно прислушиваясь, а действительно как она?

– Нормально, – еще подумала, – все закончилось.

– Когда мы едем?

– Можно сегодня, а можно завтра. Ты город успела посмотреть?

– Когда?

– Тогда завтра. Я вина привезла, будешь?

– Наливай.

Василина запаслась не только вином, но и закуской: сыр, помидоры, виноград, плюс мой десерт, прихваченный с обеда. Сначала я поделилась последними землетрясительными событиями. Уже в сумерках она рассказывала о том, как была счастлива эти дни и как было больно от того, что вместе быть нельзя. И какой он замечательный, и умный, и добрый, и как любит своих детей, и не очень любит жену, но это мать его детей, и он ее уважает, а вот душевной теплоты Доменику с женой не хватает, поэтому так быстро и так глубоко прикипел к Василине. У нее этого добра… в смысле теплоты и душевности… Душевностью она зарядила Доменика на долгие-долгие годы. Он ей был так благодарен за то, что она появилась в его жизни, за то, что раскрасила мир в яркие краски, и он снова стал живым и сильным.

– Ты же хотела завтра вернуться? – удивилась я.

– Не захотела оставаться еще на одну ночь с ним, я бы только измучилась. А так, он пусть мучается, – кокетливо блеснула глазами и перевела взгляд на смятые фотографии.

– А нафига ты их смяла?

– Это не я, это Марк.

– Даже таааак? – не поверила она, – наш Марк? – удивилась. – А чего это на него нашло?

– Не знаю, – расслабленно пожала я плечами, вино растеклось приятной рекой по всему телу, напрягаться совершенно не хотелось, – посмотрел, потом заладил: это кто, тебе он кто, это кто, тебе он кто… Разозлился до белого каления, скомкал, швырнул и хлопнул дверью.

Васькины глаза сделались в два раза шире.

– Наш Марк?

– Я тоже его первый раз таким видела, так что не такой уж он и лапочка и не такой уж он и душечка, – скопировала я ее.

– Может он знаком с Андреа? – предположила подруга.

– Ну тогда, судя по его реакции, они кровники. Если бы тут был Андреа, он бы его прибил. Кстати, об Андреа, – опять вспомнила я о встрече, – завтра к вечеру попадем в Палермо, все верно? – уточнила у подруга, а то вдруг у нее планы поменялись.

– Если ничего нам не помешает, – усмехнулась она.

Я отписалась Андреа о времени и сроках.

– Лиса, как ты думаешь, если бы мы сюда не поехали, что-то бы поменялось в нашей жизни?

– А что кардинально в ней поменялось сейчас? – удивилась я Васькиному настрою.

– Нуууу, в твоей-то много чего поменялось. У тебя новые заказчики, новые родственники, Андреа.

– А у тебя?

Василина задумалась, допила вино, вылила остатки из бутылки к себе в стакан.

– У меня, – вздохнула она, – у меня идет внутренняя глобальная переоценка моих ценностей. И я пока не знаю, хорошо это или плохо.

– Васён, ты просто взрослеешь и начинаешь принимать только свои решения, не спрашивая разрешения ни у мамы с папой, ни у мужа.

Подруга помолчала, переваривая информацию.

– А ты знаешь, да! Мне не все равно, что они обо мне думают, но мне гораздо лучше, когда я поступаю так, как хочется мне, а не им. Мне кажется, что так правильно, и от этого появляется уверенность в своих действиях. Даже если мое решение окажется грандиозной ошибкой, то только потому, что я так захотела, и нет в этом виноватых. А я виноватой не могу быть в приоре, – лукаво улыбнулась она.

– Да и потом, ты программу-максимум уже перевыполнила с отдыхом. Смотри, – начала загибать я пальцы на руке, – на экзотическом острове побывала, любовь с тобой приключилась, книгу написала, осталось накупаться вволю, ну и напоследок еще какое-нибудь приключение найти.

– За этим не заржавеет, у нас еще времени целый вагон остался.

– Ну что? За нас? – подняла я стакан с остатками вина.

– За нас! А кто против нас, тот и не с нами, будем избавляться от балласта.