Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Валерия Лазовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– Василиса и Марко! – оповестил торжественно Андреа, закончив разговор.
– Все сходится? – уточнила я.
– Я разговаривал с мамой, она всей истории не помнит, сейчас созвониться со старшей сестрой или ее матерью, чтобы выяснить все детали. Но у пра-пра-деда Марко была невеста Василиса.
– Лииисааа? – ласково пропела Васька, – может уже что-нибудь расскажешь?
Ну почему бы и не рассказать.
– Как ты помнишь, имечком таким меня нарекла бабушка.
– Эту легенду вашей семья я знаю из нескольких источников. И даже знаю, что в память о своей бабушке она тебя так назвала.
– Точно, – улыбнулась я и уже Андреа поведала все, что помнила о далеком предке Василисе.
Имя для России и тогда было редкое, мама была у той Василисы с Киева, потому и назвали так девочку. Семья Василисы не бедствовала, скопленный предками капитал родители Васёны приумножили и жили в свое дворянское удовольствие, большую часть времени проводя за границей. Васёна подросла, став статной белокурой красавицей, получила достойное ее происхождению образование, родители подобрали жениха, но сначала дело долго шло к помолвке, жених верой и правдой служил российской короне и постоянно был в дипломатическом корпусе, потом сама помолвка затянулась. И вроде уже определили дату свадьбы, но жениха с невестой опять разлучил долг Родине и царю, отозвав его в далекую иноверную страну, а Василиса с родителями и младшими сестрами решили зиму провести на острове Лидо (вот она Италия). И там в первый же день Василиса и Марк познакомились на каком-то званом ужине. По словам моей бабушки, темноволосый молодой поляк влюбился в белокурую Василису с первого взгляда. Но Василиса была девушкой честной и отвергла все его домогания и ухаживания. Марк месяца два добивался ее благосклонности, накрепко застряв в Италии, шля телеграммы домой, что задерживается на неопределенный срок. Через какое-то время приехали родители Марка разобраться в причине столь странного поведения отпрыска, познакомились с семьей девицы, в которую влюбился сын. Выбор сына одобрили, и все вместе стали уговаривать Василису принять его предложение. И крепость пала буквально за пару недель перед намеченным отъездом. Старому жениху послана телеграмма о разрыве помолвки, родители новоиспеченной невесты решили немного задержаться в Италии. Перед самым отъездом объявляется о помолвке Марка и Василисы. Свадьбу назначили через год. Поляк один раз приезжал в Москву к невесте, все активно готовились к свадьбе. В России тем временем набирали силу народные волнения, свадьбу решили ускорить, перенеся ее на декабрь, невесту на венчание ждали в Варшаве. Марк распрощался и уехал в предвкушении, что ждать осталось недолго. А в октябре грянула революция, порушив все планы и раскидав людей.
Васька слушала, затаив дыхание. У Андреа глаза блестели от чувств, эмоциональные все же итальянцы.
– А как потом у нее сложилась судьба? – спросил Андреа.
– Точно не могу сказать, помню только эту сказку, мне ее бабушка часто рассказывала.
– Лиса, не юли, – усмехнулась Василина, – чтобы Годислава Драгорадовна рассказывала ребенку сказку с таким концом…
– Конец был замечательный: Марк прорвался сквозь все границы, спас свою Василису из темницы и уехали они в солнечную Италию, туда, где и познакомились. Как ты понимаешь, конец придумала сама бабушка. Когда я стала постарше и начала задавать умные вопросы: «А если они в Италии живут-поживают, то чего ж мы в Сибири до сих пор делаем?», она перестала эту сказку рассказывать.
– А что потом с той Василисой стало? – Андреа тоже было интересно.
– Знаю только, что она родила мою прабабушку Марианну и чуть позже сына Марика, муж как будто был, в том смысле, что разводов в нашей семье никогда не было, да и дети вроде все законнорожденные…
– У деда Марко тоже дочь звали Анна-Мария.
– Странно, – размышляла вслух подруга, – имя ни на русское, ни на итальянское совсем не тянет, да еще в то время.
– Скорее всего, составное из двух имен, мать Василисы звали Мария.
– Тогда получается, что мать Марка должны звать Анна, – продолжила мою мысль Васька, и мы посмотрели на Андрея
– Я не помню, я и с Марком-то знаком не был, только по рассказам бабушки, – ответил тот.
– А когда Василиса родила Марианну?
– Да не знаю я.
Две пары глаз с интересом смотрели на меня.
– Ну, правда, не знаю.
Зазвонил телефон Андреа, мама начала радостно делиться сплетнями столетней давности, он, разговаривая с родительницей, счастливыми глазами смотрел на меня.
– Слушай, а чего она так долго тянула-то? – с претензией спросила меня подруга, имея в виду старую Василису.
– Почему тянула-то? Если они познакомились зимой, а свадьбу перенесли на декабрь, то по тем временам, наоборот, очень быстро все произошло. С первым-то женихом, около пяти лет женихалась.
– Да я не про то, чего так долго ломалась?
– Ты сама подумай: другая страна, другой менталитет. Это сейчас прыгнул в самолет, и ты в любой части мира максимум через сутки. Язык она, по-моему, знала, бабуля мне постоянно в упрек в школе ставила, что еще при царе моя прародительница свободно владела четырьмя языками, а я один английский проспрягать не могу. И я могу путать, но, кажется, бабуля про нее рассказывала, что она постарше лет на пять поляка была, к тому же помолвка с дипломатом, который на хорошем счету у самого государя российского престола.
– Так Марк совсем молодой был? Василисе тогда сколько годочков стукнуло?
– Васька, ну ей-Богу, я так глубоко не копала, просто составила генеалогическое древо, а в каком возрасте она влюблялась – не фиксировала.
– Ну теоретически давай прикинем. Лет в семнадцать-восемнадцать её должны были уже начать выдавать замуж.
– А может и позже, в то время как раз были в моде феминистки и суфражистки.
– Пусть двадцать. Пять лет, говоришь, была помолвка. Получается двадцать пять – двадцать шесть, да она уже старой девой была!
– И вовсе не старой, и не девой, а верной невестой, – вступилась я за прародительницу.
Васька не обратила никакого внимания на мое недовольство.
– Получается, парню всего двадцатка стукнула. А мальчонка-то ранний!
– Василиса, – Андреа положил трубку и раскинул руки для объятий, – все так и было. Ты – та самая Василиса, а я – Марко.
– Ты – Андреа, а Василиса я другая, – охолонула его, – что мама рассказала?
– Все то, что и ты рассказывала. Мать Марко звали Анной, свою дочь он настоял назвать Анной-Марией, хотя его жена была против этого имени. Женился, кстати, только через восемь лет после революции в России. У него были неточные сведения, что вся семья Василисы расстреляна, но он все ждал.
– Вот это любовь, – воскликнула Васька.
– И он до конца жизни пытался ее найти, наводил справки, – добавил Андреа.
– Она его тоже любила, – на глазах неожиданно навернулись слезы, не мои, старшей Василисы, – очень любила, – сердце сжималось от нежности к этому человеку.
– Мама хочет с тобой встретиться, – порадовал Андреа.
Слезы мигом высохли, оставшись в далеком прошлом.
– Зачем это?
– Познакомиться, она сказала, что поищет фотографии. Наверняка сохранилось и фото Марко с Василисой.
– Здорово, – обрадовалась Васька, – Лиса, ты же узнаешь ее.
Фотографию Василисы я действительно видела и даже ее и Марка вместе видела, но это сколько времени прошло? Да и фотография тогда была по четкости не на самом высоком уровне. Наша семья раньше являлась весьма и весьма состоятельной, поэтому позволить себе могла фотографироваться по любому поводу. Сохранность снимков была очень хорошей, но вот четкость деталей оставляла желать лучшего.
– Я смогу узнать только фотографию, если такую же видела в нашем альбоме. Василису или Марка на других фото могу и не узнать, ты же видела эти снимки, платье переодела, прическу сменила, и ее даже мама не узнает через сто лет.
– Мама уже начала собирать снимки того периода, может повезет, попадутся и ваши снимки.
– А мама где у нас живет? – не очень мне хотелось куда-то ехать даже ради встречи с чужой мамой.
– В Тоскане, но она может приехать на Сицилию. Тетя сказала, что тоже приедет и наверняка еще и бабушку прихватят.
Ой-ой. А может не надо, может просто совпадение, ну чего на свете не бывает. Тут целое итальянское семейство собралось приехать, чувствуется мне, что тремя итальянками не обойдется.
– Лиса, может позвонишь бабушке? – Васька была полна энергии и решительности.
– Зачем? – уставилась в недоумении на подругу. – Только бабули здесь и не хватало.
– Да не, я не про это, – отмахнулась подруга, – давай уточним, когда родилась Марианна.
Васька что-то прикидывала в уме, все же ее писательство с детективно-приключенческим содержанием дает ей возможность на любую романтичную историю смотреть под иным углом.
– Давай не сейчас, на сегодня эмоций уже достаточно.
– Андреа, – быстро переключилась с меня на второго собеседника, – а почему Марк так долго искал Василису безрезультатно?
– Тут я ничего сказать не могу, может она вышла замуж, а он запрашивал девичью фамилию.
– Лиса, ты случайно не помнишь, какая фамилия была у Василины?
– Не, не вспомню, у меня записано, но записи дома, может в компе сохранилось, я же хронологию составляла давно.
Васька с сожалением вздохнула и допила вино. Со всей этой детективной историей мы совсем забыли про обед, уничтожив его на автомате и, судя по пустым столикам вокруг, засиделись даже по сицилийским меркам долго.
– А фамилию Марианны помнишь? – Васька иногда бывает таким репеем, что зубами не отдерешь.
– Кемпински, – на автомате ответила я, – это поколение прабабушек, прадедушек я знала неплохо.
Андреа с улыбкой взял мою руку, задержал ненадолго в своей, после чего поднес к губам.
– Кемпинелли, – представился он.
– Это как? – ошарашено перевела я взгляд на Ваську, она сидела довоооольная с улыбкой от уха до уха, подняла свой бокал с вином, чокнулась с моим и Андреа, – за Кемпински, они же Кемпинелли.
– Подождите, – не могла я прийти в себя, – то есть они все же успели обвенчаться?
Я какое-то время переваривала информацию, вспоминая все, что мне рассказывала бабуля и папа. Какой-то муж у Василисы должен был быть, иначе его отсутствие отложилось бы у меня в памяти. Я вот о чем, у нас в родове все долгожители в браке, если выходят замуж или женятся, то так получается, что один раз и на всю жизнь, даже бабушка Года счастливо прожила в браке пятьдесят лет, дед умер не так давно. Одна я «непутёвая» порчу всю семейную традицию, о чем бабушка каждый раз мне напоминает, хотя когда я отказалась от жениха и свадьбы, она яростнее всего поддерживала меня. Я даже первое время опасалась, что она заявится к моему несостоявшемуся мужу и «вывернет ему все кишки наизнанку за поруганную честь», именно этим она грозилась в его адрес.
Так вот, старшая Василиса ничем подобным не выбивалась из общей положительной картины, не было у нее развода, иначе бабушка не преминула бы провести параллель со мной. Она периодически что-нибудь да сравнивает. «Ты собралась в Италию? Ну прям как твоя прабабка, может тебе повезет, наконец, и ты там найдешь себе мужа. Даже если и молодой будет, то соглашайся, не раздумывая, а то так и останешься старой девой на нашей шее…» С бабулей спорить или перепираться себе дороже, а уж перечить только моя мама отваживается. Я очень редко могу защитить свое честное имя, поэтому вполголоса только пробурчала, что уже давно не сижу ни на чьей шее, а наличие мужа – еще не повод ходить с гордо поднятой головой.
Васька пыталась убедить меня в том, что Марк и Василиса наши предки с Андреа.
– Не факт, что Марианна от Марка, – засомневалась я. – Василиса могла выйти за любого поляка, тогда в России их было много, а фамилия Кемпински вообще очень распространенная.
– Поэтому и надо позвонить Годиславе Драгорадовне.
– Подожди, – остановила подругу, убрала свою руку от губ Андрея и обратилась к нему, – по итальянским законам, если жена пропала без вести, то через сколько брак признается недействительным?
– Семь лет.
Ой, у меня прям мурашки по коже побежали. Марк женился только через восемь лет, но у Василисы было двое детей и разница между ними, если я ничего не путаю, совсем маленькая. Не сходится, если наша Василиса была замужем за их Марком и родила от него первого ребенка, то и второго должна была родить от него же… А они после того раза и не виделись… Марки и Василисы, скорее всего, разные, просто совпадение с именами.
– Звони бабушке, – вернула меня подруга в действительность.
– Может сначала фотографии посмотрим? – все еще сомневалась я, – если узнаю снимок, тогда и позвоню.
– Звонить придется, даже если и не узнаешь, – какая-то Васька сегодня излишне категоричная, – лучше позвонить сразу, а то мы все будем мучиться неизвестностью.
Я посмотрела на время, четвертый час. Ничего себе засиделись, нам же еще город смотреть.
– Бабуля, наверное, уже спит.
Я сама не понимала почему трушу. Наверное, не хотелось раскрывать тайну старшей Василисы: если она так старательно упрятала все концы, то имела на это весомый повод. Какая-то тайна там была, Годислава Драгорадовна немного путалась в показаниях в революционном периоде жизни нашего рода. Я, когда составляла хроники нашей семьи, не стала в этом копаться, списав недомолвки бабушки на отсутствие точных данных у нее, все же смутное было время, много людей просто терялось, родовые связи рвались.
– Василиса, позвони, – попросил Андреа, взяв снова мою руку в свою ладонь.
Я задержала дыхание, почувствовав опять не свою нежность, теплую волну любви к этому человеку, выдохнула, достала телефон, немного помедлила, раздумывая как построить разговор с бабулей, а может все же перенести его, потом все же нажала номер.
– Василиса, ночь на дворе уже, – бодрым голосом упрекнула меня родственница, – у тебя все хорошо?
– Да, добрый вечер, бабуля. Ты уже спишь? – сморозила глупость, бабуля если спит, то по-молодецки, не отвлекаясь ни на что, в том числе и на звонки мобильного телефона.
Васька постаралась как можно плотнее прижаться ухом к моему телефону.
– Поспишь тут с твоей матерью, – проскрипела она.
– Бабуль, у меня к тебе дело.
– Ты нашла-таки себе мужа?
– Ну, – поперхнулась я, – не совсем себе, и может быть не мужа, собственно, за тем я тебе и звоню…
– Василиса, в твоем возрасте, с твоим образованием пора научиться изъясняться красивым русским языком, вот твоя прародительница Василина могла это делать на четырех языках, Господи, в кого ты пошла? Я же твоему отцу говорила, генетика в браке – это главное – смотри, кого ты в жены берешь, так нет же…
– Я как раз насчет Василисы и хотела узнать, – перебила ее, это одна из любимейших тем бабули, вот странно же, про другую невестку она вообще молчит, не комментируя ее никак, правда и общаться они не общаются.
Блин, ну и как всю эту историю бабушке коротко изложить.
– Скажи, пожалуйста, точную дату рождения Марианны.
Бабуля, непривычно начала мяться и сопеть в трубку.
– Бабуля?
– А тебе зачем?
– Я тебе позже со всеми подробностями расскажу, – пообещала ей.
– Метрики потеряны были, они же скрывались.
– А когда день рождения ее отмечали?
– Летом.
– А в каком году она родилась?
– Я же тебе говорю, что метрики потеряны.
– Годислава Драгорадовна, – во мне неожиданно прорезались нотки моей матери, – в каком году вынуждена была бежать Василиса?
Бабуля обалдела от моего тона.
– Сразу после революции.
– Восемнадцатый?
Бабуля молчала.
– Девятнадцатый?
– Ну хоть историю свой страны ты знаешь, это не может не радовать, – пришла в себя она.
– А Марк когда родился?
– В двадцать втором, – четко ответила она.
То есть Марианна должна была появиться на свет не позднее двадцатого года.
– И еще напомни про мужа Василисы, у меня почему-то провал полный в памяти по поводу него.
– Это потому что ветреная и занята постоянно чем попало.
– Бабуля, – не обратила я внимания на ее претензии, – фамилия мужа как была у Василисы?
– Кемпински, я же тебе говорила.
У меня уже мозг пух от аналитической работы. Если Василиса родила обоих детей от Кемпинского, то Марк Кемпинский точно не имеет отношения к нашему роду, он в это время был за тридевять земель. Вот и все, а мы тут целую романтичную комедию нарисовали. Вроде вся картинка сложилась, но чувства удовлетворения нет, словно пару пазлов положили не на свое место, спутав их между собой, и это вносило еле заметный дискомфорт. Хорошо, применим элементарную арифметику: если от революции Василиса бегала до 19-го года и метрики новорожденной дочери она потеряла именно в это время, то Марианна должна была родиться не позже конца 18-го. Если Марк наш и Василиса наша (хронологически Марк уехал от нее в октябре 17-го) при условии, что дружили они не только платонически, то возможный ребенок должен родиться в июле 18-го года. В стране неразбериха, вполне возможно, что метрику вообще не получали на ребенка. Тогда от кого второй ребенок?
– У детей Василисы фамилия была Кемпински? У обоих?
– Какая же ты у нас недалекая. У нормальных людей, когда женщина выходит замуж, то берет фамилию мужа, а если появляются дети, то они тоже берут фамилию отца. Ну это уж ты должна знать.
– И у Василисы, и у Марка была фамилия Кемпински?
– Ну естественно.
«Как звали мужа», – написала Васька на салфетке.
– Как звали мужа Василисы?
Бабуля немного помедлила, то ли занята чем-то, то ли мои вопросы начали напрягать. Васька в это время переводила наш разговор шепотом Андреа.
– Антон.
Я написала «Антон Кемпински» по-английски и показала ему, он неуверенно пожал плечами: «Не знаю о таком». Значит не наш Марк, но ощущение, что мы совсем близко, только непонятно близко к чему и с какого боку не отпускало.
Марк Антонович, Марианна Антоновна. Не, незнакомое сочетание. А если Марианна Марковна? Коряво звучит, но знакомо. Не помню я Марианну Антоновну, юлит бабуля. Годислава Драгорадовна никогда не врала, но тайны обожала, и скрывать их большая любительница. Но когда ее припирали к стенке неоспоримыми фактами, то либо обижалась и гордо удалялась, либо молча соглашалась.
– Бабуля, – улыбнулась я, опять поймав себя на маминых нотках в интонации, – Марианну Антоновну я не помню, а вот Марианну Марковну очень хорошо. Почему тогда у детей отчества разные?
Васька выразила мне свое немое восхищение, подняв вверх большие пальцы обеих рук. Бабуля приперлась к стенке, только бы сейчас не ушла в несознанку. Годислава Драгорадовна бессильно пыхтела в трубку, хорошо уже то, что не положила ее.
– Бабуля, отцы у Марианны и Марка были разными. Так?
Пыхтение в трубку.
– Бабуль, ты сейчас-то чего скрываешь? Сто лет прошло. В наше время рожают и без официального мужа, и сильного порицания это не вызывает.
– Василиса была не такая, – вырвалось у бабули.
– Они успели пожениться!
– Тебе зачем надо ковыряться в этой истории? – повысила голос бабушка.
– А тебе какой смысл утаивать правду? – все же материнские гены во мне есть, просто они дремали.
– Потому что это уже ничего не решает!
– Годислава Драгорадовна, я сейчас кратко перечислю то, что я знаю, если где ошибусь, то поправьте меня.
Васька смотрела на меня совершенно круглыми глазами, такой она меня еще не видела и не слышала, в особенности с властной бабулей.
– Василиса и Марк тайно успели пожениться, когда он приезжал к ней в Москву. Но об этом они решили никому не говорить, подождать до декабрьской свадьбы. Василиса поняла, что беременна и вынуждена открыть правду родителям. Родила, и ребенка записала на Марка.
Бабушка пыхтела, значит, пока я нигде не ошиблась.
– Что случилось потом? Они не успели выехать из страны? Пришлось бежать. В Киев? Но там тоже было все перекрыто.
Пыхтение. А откуда же взялся тогда второй Кемпинский? Если Василиса сильно любила Марка (я чувствовала и как любила, и как тосковала), родила от него ребенка. Не могла она через год-два с маленьким ребенком от любимого законного мужа выйти замуж за другого. Принудили? Вряд ли. Обстоятельства могли поставить в такие условия, что пришлось спасать свою жизнь и жизнь ребенка и искать спасение в новом браке. А вот это возможно.
– Появился спаситель, который был угоден новой власти. А то, что фамилии совпали с законным мужем это просто случайность?
– Он был его старшим братом, – выдала бабуля.
– Что? – я вмиг забыла как дышать и чуть трубку не выронила.
Васька, успевшая отрывками перевести наш разговор замолчала, впав в прострацию, Андрея выглядел сильно удивленным.
– Он познакомился с Василисой еще в Лидо, когда приезжал с родителями для знакомства с невестой Марка. После революции каким-то чудом пробрался в Киев, сказал, что Марк утонул на пароходе, который отправлялся в Италию, Антон обещал помогать и даже пытался вывезти Василису с ребенком из России, но ничего не получилось.
Пока я слушала бабушку, подруга выясняла подробности у Андреа, подсунула мне исписанную салфетку: « М. уехал в 20 г. во Францию, в 25-ом в Италию».
Получается, что двое встретились, поженились, революция их разъединила, Василиса родила дочь и оба (муж и жена) ищут возможности соединиться, не теряя надежды. Тут появляется брат мужа и зачем-то врет, что Марк погиб. Я опять словила эмоции Василисы, слезы сами катились градом по лицу, жуткая обида сдавила горло. Меня обманули, вернее не меня, а Василису, обманули подло и жестоко. И кто? Родной брат любимого мужчины, он меня утешал, был опорой и защитой. И я ему верила. Не сменившаяся власть лишила меня семьи и надежды, а этот человек. Слезы отчаяния, безысходности катились по лицу, и я ничего не могла с ними поделать. Андреа прижал к своему плечу мою голову, пытался утешить. Только не меня надо утешать, а ту Василину, у которой украли счастье. И в одно мгновенье все прекратилось, слезы высохли, словно их и не было, спазм отпустил горло. Ну и что это было?
– Он очень заботился о Василисе, о Марианне, настоял на том, чтобы расписаться, раз Марк погиб, то теперь он ответственен за нее и их ребенка, – бабуля все это время говорила в трубку.
– Он соврал, – сказала я ей, когда голосовые связки позволили это сделать, – Марк только в 20-ом году уехал во Францию.
– Вот, подлюка! Не зря он мне не нравился.
Прошу прощения, бабушка у меня хоть и дворянских кровей, но иногда выражается, как холопка.
– Ты ж его никогда не знала, – напомнила ей.
– Достаточно того, как о нем рассказывала Василиса.
– Что рассказывала?
Бабуля опять замялась.
– Она боялась его…
– В смысле боялась?
– Ну не боялась, а опасалась, не доверяла. По словам бабушки, Антон был очень принципиальным, жестким человеком. Когда он пропал в 25-ом, Василиса сразу же переехала в другой город.
– Понятно, следы заметала, – сделалось так безнадежно грустно, – но она же родила от него Марка.
– А ты бы что сделала на ее месте? Утешил, окружил заботой, постарался привязать к себе и даже сына назвал в честь брата.
– Ну да, только это никак не вяжется с его принципиальностью. Наврал, разлучил брата с женой… Наверняка еще и Василисе с три короба всяких страшилок наговорил, а потом пообещал, что только он сможет защитить ее…
– Так и было, только, по словам бабушки, Антон очень любил ее, детей. Но у него эта любовь какого-то болезненного свойства была. Он все время боялся ее потерять, даже ночью просыпался с криком, – бабуля разоткровенничалась, раньше она такого не рассказывала, да и о втором муже ни словом не упомянулась.
– Совесть это по ночам к нему приходила, – зло бросила я, – и принуждала во всем покаяться.
– Может и так, – развеселилась бабуля, – а ты чего это про нее вспомнила?
– Да тут…, – посмотрела на Андреа, он все еще держал мою руку, – родственники нашлись, вот прям сейчас общаюсь с пра-правнуком того самого Марка, в которого влюбилась Василиса.
– Да ты что? – удивилась бабуля.
Я повесила себе на грудь незримую медаль, удивить бабулю еще не удавалось никому, вернее не удавалось так, чтобы она это признала.
– И как он?
– Кто? – не поняла я, так как все еще была в теме Марка.
– Внук. Молодой? Ты долго парня не мучай, лучше сразу соглашайся замуж, в следующий раз могут и не позвать.
– Это все, что тебя интересует? – материнские гены все больше и больше проявляли себя в общении с Годиславой Драгорадовной.
– А что может быть более важным? Каждая приличная девушка твоего возраста уже замужем.
– Как же не повезло остальным мужчинам, придется им брать в жены только неприличных.
Но природное любопытство взяло все же вверх у Годиславы Драгорадовны, и я рассказала бабуле все, что удалось узнать. Бабуля начала рваться в бой – пообщаться лично с новообретенными родственниками.
– Ты не понимаешь, – излишне возбудилась она в трубку, – там же у меня сестра и наверняка не одна.
– Вот и пригласи ее к себе в гости, – уповала я на остатки ее здравомыслия.
– Зачем приличным людям ехать в Сибирь? Тут же одни каторжники испокон веку.
– Бабуля, я понимаю, что новость совершенно потрясающая, начисто лишающая спокойствия и сна, но постарайся успокоиться и поспать. Я сейчас позвоню маме, пусть проконтролирует, – применила я запретное оружие.
– Вот еще, я сама ей сейчас позвоню, все расскажу и узнаю про паспорт.
Оружие не сработало. Как всегда, в минуты, когда нужна поддержка, трезвый рассудок, взгляд со стороны, бабуля звонит маме. Ну и когда поделиться чем-то, зная, что мама не останется равнодушной.
Я положила трубку, посмотрела на собеседников. У Василины возбужденно горели глаза, это точный признак, что в голове зреет новый сюжет. Андреа с теплотой смотрел на меня. Сдается мне, он все еще не вышел из образа Марка, который всю жизнь любил свою Василису. Да у меня и самой нет-нет, да и нахлынут ее эмоции, чувства. Но я-то четко понимаю, что это не мое, а вот Андреа похоже нет.
– Ну, здравствуй, брат, – попыталась привести его в чувства.
– Здравствуй, – и расцеловал в обе щеки.
– Ребята, кто бы мне рассказал, не поверила бы, что такое может случиться в обычной жизни, – поделилась подруга, в прострации глядя на нас.
У братишки зазвонил телефон. Мама. Извинился и отошел, видимо, разговор будет долгий.
– Ну ты даешь, – в восхищении произнесла Василина, – подобного я даже от тебя не ожидала.
– Ты знаешь, все как-то странно, – я до сих пор не верила в происходящее, – сегодня мне снился сон, что большевики с винтовками отвлеклись от взятия Зимнего и пытались отобрать у меня букет с подсолнухами, который оказался рыбой. И я в платье как раз дореволюционной моды, и мне нужно было бежать домой к мужу сначала с подсолнухами, потом с рыбиной.
– Рыба это к ребенку, – припечатала она.
– Вполне вероятно, у Василисы был ребенок, которого лишили отца, и родился еще один. М-дааа, мое подсознание, если и пытается со мной поговорить, то на непонятном мне языке.
Вернулся довольный Андреа, это только итальянский мужчина может светиться от счастья после разговора с мамой. У нашего обычного мужчины мученическое выражение лица: «Мама опяяяяять (!!!) звонила».
– Я рассказал все маме, она в шоке. Сказала, что такое даже в сериалах не увидишь. Приглашает к себе в гости.
– Подожди, – охолонула его, – она же собиралась сама приехать.
– При нынешнем раскладе тебя все наши родственники захотят увидеть. Нас очень много, – улыбнулся он, – лучше, если ты приедешь к нам.
«А меня кто-нибудь спросил? Хочу ли я кого-нибудь видеть? Хочу ли я знакомиться с толпой? Хочу ли я уезжать с Сицилии? Кто-нибудь поинтересовался каковы вообще МОИ планы? Не-е-е-ет, за меня все решила мама, причем мама даже не моя, а чужая итальянская». Я неожиданно разозлилась, видимо, все же перенервничала за Василису.
– Ты не хочешь ехать? – удивился братец.
– Нет, не хочу, – честно ответила, – у нас осталось не так много времени, а планов громадье.
– Но мама сказала…
– Андре, я не могу ехать.
– Хотя бы на два дня.
Я улыбнулась, Андреа был искренне изумлен моей реакцией.
– Давай через пару недель вернемся к этому разговору, – предложила я.
– Лиса, ты чего? – возмутилась Василина, – ну смотаемся на пару дней и вернемся.
– Вась, парой дней это не обернется, минимум неделя. Мне нужно сделать заказ Алекса, отрисовать для издательства, постараться для Пауло еще четыре картины нарисовать. Впахивать, как в прошлый раз, я вряд ли сумею, мне нужно хотя бы недели три спокойной оседлой обстановки.
– Ну так-то да, – вынуждена была согласиться она, – времени не так много остается.
– Андреа, не обижайся, у нас через пару недель график определится, и там уже можно решить, когда и на сколько смогу приехать.
Он взял мою ладонь, прижал ее к своей щеке.
– Я бы очень хотел, чтобы ты познакомилась с мамой.
– Мы чуть погодя решим этот вопрос, – пообещала я.
Васька с Андреа заказали себе кофе, а я, как обычно, чай с десертом. У родственника была встреча через полчаса, а нас ждал Агридженто. Может быть, мы все же попадем сегодня в город. С Андреа договорились поужинать в Порто Эмпедокле часов в восемь вечера, он довез нас до самого верха и поехал встречаться то ли с другом, то ли с братом. Мне после неожиданной встряски нервов нужно было срочно приходить в себя, походить по городу, поболтать о всякой всячине с Васькой и желательно без Андреа, а то его томные взгляды и глубокие вздохи начинают напрягать.
Небольшой средневековый городок Агриджентоудивил изумительными улочками старого города, это несмотря на постоянные землетрясения и захватчиков, и живописной береговой линией. Немного портили вид послевоенные застройки, втиснутые между зданиями IX-XV веков.
Древние архитекторы, наверняка, руководствовались своей архитектурной логикой, когда возводили храмы на максимально высоких точках своих городов. Главный кафедральный собор Сан-Джерландо XI века стоит на самой высокой точке одного из холмов. После всех землетрясений, разграблений собор очень неплохо сохранился. Занимательно то, что построен он по инициативе епископа города Джерландо, который впоследствии был возведен в лик святых, и его именем назван собор. В боковой капелле и хранится серебряная урна с мощами св. Джерландо. Получается, что сам для себя строил. В здании собора оказалась великолепная акустика, мы стояли с Василиной по линии абсиды внутри, когда услышали разговор пары англичан, шепчущихся у входа, до которого расстояние было метров восемьдесят.
Как и в любом приличном городе, в Агридженто жил свой тиран. У тирана Филариса по захвату города была разработана сложная долгоиграющая комбинация. Сначала он добился назначения себя на должность телона, была раньше такая шишка, ответственная за строительство, в этой должности он умудрился получить заказ на строительство Храма Зевса, напомню, что это был самый большой и богатый храм после окончания строительства.
