Текст книги "Любовь Дикого (СИ)"

Автор книги: Валерия Ангелос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

21

– Вадим Воронцов, – представляется он.

Это имя уже не секрет. Давно. Просто здесь и сейчас получаю окончательное подтверждение.

На Воронцова у меня ничего нет. Он не оставляет следов. Даже чтобы дойти до этого “ничего” пришлось сильно постараться. Действовать осторожно, только бы гад не почуял, как его кто-то левый проверяет.

Под таких типов копать – смертный приговор.

Встречались те, кто был бы не прочь поделиться материалом. Он дохуя кому дорогу перешел. Только нечем там, блять, делиться. Все вычищено.

Воронцов был советником президентам. Около года. После уволен.

Не самая впечатляющая карьера. На первый взгляд. Потому что в реальности этот тип ловко орудует схемами на высшем уровне. Никто его не убирал. Просто официально устроили так, точно его не существует.

Серый кардинал. О нем говорить лишний раз опасаются. И никакие должности ему не требуются. Он без них допущен в ближний круг. Может получить все, что захочет.

Это в начале я по тупости подозревал Лебедева. Его “Крестного”. Но за решеткой было время поразмыслить и дойти до сути.

Они бы такую четкую организацию подставы не потянули. Никто бы из моих знакомых не потянул. Ресурсов мало.

Тогда власть в стране опять поменялась. Требовалось зачистить криминальную площадку. Старых авторитетов убрать быстро и жестко. А у руля поставить новых лидеров. Полностью подконтрольных.

Такую операцию за пару дней не разрабатывают. И не против меня игра шла. Другие цели решались.

Теперь у Воронцова тоже есть план. А мой выход из “Ямы” один из его фрагментов.

Воронцов меня держит крепко. Знает главную болевую точку. Такое не скрыть.

А я за все время только одну мутную историю нарыл о его прошлом. Но там и не раскопать нихера толком. Не за что зацепиться.

Да и как блядь на такого типа давить?

По краю не пойду. Не суицидник. Рано мне подыхать.

Однажды я уже хотел свои криминальные дела закрыть. Так закрыл, что пиздец. До конца дней разгребать.

И рисковать больше нельзя.

Навыебывался, блядь. Раньше.

Права Катя. Нихуя не разрулил, а лезу к ней. Мне бы лучше съебать к чертям. Но сука, отказаться от нее – сдохнуть. Надо другой выход искать.

И я найду. Тут без вариантов. Даже такая хитровыебанная скотина как этот Воронцов не помешает.

Злость давлю. Нельзя срываться.

– Слышал, у вас назначена встреча с господином Черным, – вкрадчиво замечает Воронцов. – На этот вечер.

Ебать. “Слышал”. Он же сам устроил все. Через своих людей. И Черного тоже наверняка предупредили. Бьюсь об заклад, Руслана есть чем прижать. Не так серьезно как меня, но аргументов хватает.

– Да, – говорю.

– Если сегодня все пройдет по плану, то вы возьмете на себя управление его капиталом.

Охуеть. Сомнительно, что Черный мне сам имущество отпишет. Да и есть кому дела у него перенять.

– А если все закончится не слишком удачно, то… – Воронцов улыбается. – Вы все равно возьмете на себя управление. Но позже.

Пиздец. Теперь понятно. Чутье меня не подвело.

– Не советую вам выпивать в его клубе, – прибавляет Воронцов.

Один раз я уже выпил. Кофе, блять. Напился до пожизненного.

Конечно, Черный не будет ничего подмешивать. Он не крыса. Сразу бьет. Открыто. Без всех этих ебучих вывертов. Но крысы есть. В его окружении. Знаю лично.

– Он знает, – говорю.

Воронцов приподнимает бровь.

Глаза у него рыбьи. Водянистые. Холодные. Недоумение вспыхивает в ледяном взгляде на долю секунды. Но он быстро это гасит.

Только хер знает. Может и тут игра. Ебучая проверка.

Он же такой. Каждый момент будто прощупывает. И не специально, вообще, не старается. На автомате это идет.

Не верю, будто Воронцов всерьез решил избавиться от Черного. Слишком ценный игрок. Если и убирать, то не в ближайшее время. А заменять его на меня сейчас… хуевая стратегия. Рано для такого поворота событий.

Скорее уж Воронцов нас обоих проверяет. Смотрит, чья возьмет.

И не удивлюсь, если у него третий на примете есть. Такие типы не делают ставку на одного кандидата. Ему даже двух будет мало. Нужны разные варианты, а там – как пойдет и кто себя лучше проявит.

– Откуда у вас подобные выводы? – наконец, протягивает Воронцов.

А я сам эту информацию Черному слил. Пару дней назад.

– Он уже неделю своих людей проверяет, – говорю.

Воронцов молчит. По его безэмоциональной роже нихуя не прочесть.

– Вы же одну из его ключевых схем вскрыли, – продолжаю. – Такое только самым близким известно. Случайный человек не просечет. А раз так – рядом прижилась крыса.

Черный и без меня в курсе, что прессуют со всех сторон. Его самого в оборот взяли. Еще пару лет назад в тюрягу кинули. И похуй, что срок был смешной. Что надо, то проверили.

А теперь дальше наблюдают. Кто лучше вывезет, блядь.

– Логично, – кивает Воронцов. – Но есть человек, которого господин Черный точно не станет подозревать в сливе информации.

Догадываюсь, сука.

– Демьян, – он улыбается. – Вы в таком положении, что можете получить от Черного полное доверие. При определенных обстоятельствах.

Звучит пиздец как бредово.

Но по факту этот сучара прав. Раскрутить ситуацию в нужную сторону вполне возможно.

– Мое освобождение вызывает много вопросов.

– Решим, – заявляет Воронцов. – Процесс уже запущен. Будем выдавать информацию постепенно. В зависимости от… развития ситуации.

Ясно. Буду хорошо приказы выполнять – ситуация разовьется как надо. А если упрусь, то вернуть меня обратно нихера не стоит. Или лучше грохнуть. Так даже быстрее. Чтобы никаких следов, блять, не осталось.

– Вы же понимаете, общественное мнение может очень резко меняться. Сегодня вы преступник, от злодеяний которого кровь в жилах стынет, а завтра законопослушный гражданин, пострадавший из-за роковой ошибки следствия.

Официант возникает рядом. Расставляет заказ на столе.

– Вам ведь важно очистить свое имя, Демьян, – выразительно прибавляет Воронцов, глядя в глаза. – Вам и не только. На будущее – важно. Например, если вы думаете о семье. Не уверен, конечно, однако есть ощущение, что та женщина, которая бы вам понравилась, вряд ли согласиться связать свою судьбу с уголовником. Еще и такой срок. Массовое убийство. Здесь мало просто выйти на свободу благодаря удачному стечению обстоятельств. Нужно полное оправдание. И это возможно.

Блядь.

Гнев по башке врезает. Мощно. Чем больше Воронцов пиздит, тем круче прикладывает пульс по вискам.

Зубы сводит. Затылок распирает изнутри. До такой степени на взводе, что меня сейчас резани, – кровь не потечет. И удар не замечу. Нихера, блять, не замечу.

И пусть я всю волю прикладываю. Ничем себя не выдаю. Ни челюсти, ни кулаки не сжимаю. Все это дерьмо спокойно выслушиваю. Пусть…

В тюряге дохуя свободного времени было. Читал. Про то, как ярость давить. Про контроль гнева. Хуйня, блять.

Реальность накрывает.

Этот упырь может обойтись без угроз. Без того все понятно. Расклад четкий. У него полный набор козырей. И он способен диктовать любые условия.

А мне бы сперва хоть на следующий уровень забраться.

Подставил я Катю. Крепко. С первой встречи. Должен был держаться в стороне. Должен был, но хуй там.

Отпустить ее уже не вариант. Поздно.

Но я и не отпущу. Нереально это.

Наблюдаю, как Воронцов кладет на стол конверт.

– А здесь то, что вам стоит передать господину Черному, – говорит он. – Записи, которые подтверждают вашу невиновность в тех событиях, которые произошли в “Картеле”.

Как будто это хоть что-то меняет.

Черному похуй. Да, в “Картеле” был беспредел. После той резни Руслан бы со мной дел вести не стал. Но конфликт между нами в другом заключается. Многое можно исправить, только не это.

Смерть Давы.

Тут нихера не сделать.

Младший брат Черного следом за мной в тюрягу пошел. По пиздецовой статье за бойню в клубе.

Несколько раз я его в тюряге прикрыл. Условия в “Яме” полный пиздец. Один бы Дава там не вывез. Молодой совсем. Пацан. Блять, да я сам его братом считал.

Когда меня отправили в карцер, он без защиты остался.

Порезали. Охранники в отказ пошли. Нихуя не видели. Записей нет. Если и было чего, просто стерли.

Конечно, я потом всех виновных нашел. Разобрался. Но разве это Даву вернет?

А ведь и тут след Воронцова виднеется. Не было ему никакого резона оставлять Давида в живых. Теперь прикидываю, что и бумажки те медицинские про Катю оказались передо мной не без причины.

Такой в “Яме” порядок. Выживает тот, кто злее. Жестче.

Только ты дал слабину – в момент сожрут.

Прессовали мощно. Особенно первый год. Да и второй. После гибели Давы особенно. Но там я уже сам так от реальности отрубился, что на прессинг будто вовсе перестал реагировать.

Пиздили мощно. И я тоже пиздил. Каждого, кто под кулак попадет. Начинал на зоне как одиночка, а после свой порядок установил. Драками этого не добиться. Надо башку включать.

Вот тогда меня Воронцов и заметил. По-настоящему. Выделил.

Помню, как его человек впервые ко мне пришел. Напрямую.

– Вы хорошо себя проявляете, Демьян, – сказал. – И в прошлом у вас было несколько серьезных проектов. Да, сейчас ваши возможности ограничены, но это ведь может поменяться в любой момент.

Молчал. Смотрел на него.

Ярость внутри давил.

Понимал же, передо мной мелкая сошка. Рядовой. Понимал, а все равно пиздец вело, аж кулаки пекло.

– Что если попробовать снова? – спросил тот “посыльный”. – На воле? Мы знаем, у вас есть некоторые дела. Через друга своего все устраиваете. Но полагаю, мы предложим намного больше.

Мы с Каримовым вместе мутили. На среднем уровне. И не без ведома того, кто наблюдал.

Воронцов же везде. Его люди повсюду. Каждый шаг фиксируют. Доносят.

Тогда имени его не знал. Чуял, за мной следят. Приглядывают. Уже тогда главного ждал. И вот дождался.

Смотрю на него. Блядь. Слушаю. А сделать ему нихера не могу. Ебануться. Слишком высоко упырь забрался. Не достать.

И нихера не ясно, как против такого бороться. Сука. Без шансов.

– Черный не поведется, – говорю. – Он поймет, что я не просто так на волю вышел. И не важно, что за материал вы запустите. Его не провести.

– Вас может объединить общая тема, – замечает Воронцов.

Общий враг.

– Есть один проект, в котором вы оба могли бы принять участие, – продолжает он. – Но проблема в том, что там только начать можно вдвоем. До конца должен дойти только один.

Не удивлюсь, если Черный и от Воронцова наводку на предателя получил. Такой как он умеет следы запутать. Сука, мастер.

Ну ничего, посмотрим, как выйдет.

+++

Возвращаюсь в машину и первым делом проверяю, где Катя. Достаю телефон. Смотрю отчет.

Почему она снова приехала в тот бизнес-центр? Херня. Собеседование давно закончилось, а других встреч у нее нет

Выезжаю туда.

Заебало. И наблюдать за ней со стороны снова. И дожидаться хуй знает чего. До той гребаной ночи вроде вывозил это. Развивал, блядь, терпение. Но теперь нихера. Тут пиздец как накрывает.

Паркуюсь, а она как раз выходит. Но не к тачке своей направляется, а в кафе через дорогу.

Ну блять, удачно подъехал, сейчас лично у нее обо всем и спрошу. На хер ей по этим блядским собеседованиям бегать, если она хоть сейчас может занять место в моей компании?

Выхожу. Дорогу ей перерезаю.

– Здравствуй, Катя, – говорю. – Скучала?

Нихуя она не скучала.

Но это и без вопроса было понятно.

Когда вижу, как резко меняется выражение ее лица, самому себе в ебало дать охота. Сука. Что же я так ее выбешиваю?

Она назад оборачивается. Будто ищет глазами кого-то.

Кого, блядь?

Взгляд перехватываю. Нихуя разобрать не могу.

Да и похер.

– Долго ты от меня бегать будешь? – спрашиваю.

– А я бегаю? – приподнимает бровь.

– Поговорить надо.

– Поговорили, – губы поджимает. – Хватит.

– Нет, – отрезаю. – Мало.

– У меня нет времени, – роняет, на часы смотрит. – Перерыв на обед до двух, а потом нужно вернуться в офис.

– Тогда вместе пообедаем, – бросаю.

И только потом до меня доходит, что именно она сейчас сказала.

– Не могу, – отрицательно мотает головой. – Уже договорилась…

– А зачем тебе в офис? – спрашиваю.

– Работаю там.

Говорит и смотрит на меня как на дебила.

А я и есть, блять, дебил.

Иначе почему только сейчас узнаю, что она опять работать устроилась? В отчетах нихера об этом не сказано.

– И давно ты работаешь?

– Второй день.

Точно. Вчера пропустил. Не мог за ней приглядеть лично. Отвлекли. Пока свои вопросы решал, она уже со всем разобралась.

Лихо.

– А что тебя так удивляет? – прищуривается Катя.

– Да так, – тяну как уебан.

Но не говорить же ей, что я негласный приказ отдал. Никто не должен брать ее на работу. Если только не хочет от меня пиздюлей отхватить.

А какой-то смельчак нашелся.

– Где работаешь?

Она хмурится, но компанию называет.

Китайцы, блять. Совсем охуели. Новая компания. До них мои распоряжения по ходу не дошли. Ну ничего. Исправим.

– Когда заканчиваешь? – спрашиваю. – После работы заберу.

– Не нужно, – отвечает ровно.

А поднявшийся ветер растрепывает ее шарф, утягивает ткань в сторону, открывая голую шею. И хоть Катя все быстро поправляет, успеваю заметить, как бешено бьется жилка на ее шее.

Нервничает она. Волнуется. И похуй, что в равнодушие играет. У нее каких только чувств ко мне нет. Но точно не это гребаное безразличие.

– Почему “не нужно”?

– У меня планы.

– Какие?

Выгибает брови.

Ах да.

Уверена, что отчитываться не должна. Планы у нее. И на обед. И на вечер. А еще работа нашлась.

Пиздануться.

– Мне пора, – выдает и мимо проходит.

Охренела.

– Куда? – рявкаю.

И за плечо ее хватаю. Рывком возвращаю обратно. К себе лицом разворачиваю. И да, перегибаю. Силу не рассчитываю.

Так дергаю, что Катя чуть не падает. И одна туфля у нее слетает.

Но я же держу. Под контролем все.

– Ты… совсем одурел?

Как у нее глаза сверкают.

Ебать кайф.

– А ну пусти меня, – шипит.

Дергается.

– Нечего вырываться, – бросаю.

И крепче к себе притягиваю.

Брыкается. Ногой меня лягает. Коленом по бедру заезжает. Ощутимо. А если бы еще чуть в сторону, то совсем пиздец.

И кажется, туда она и метила.

– Подожди, – говорю.

Так говорю, что Катя даже вырываться прекращает.

Ослабляю захват. Приседаю. Надеваю на нее слетевшую туфлю. Хер знает зачем так делаю. Видно, чтобы теперь каблуком мне заехала.

Не удерживаюсь. Пальцами по лодыжке веду. Обвожу стройную ногу. Накрываю ладонью колено. Залипаю.

Охуенная она. Вся. Везде.

И чуть в рожу не огребаю. Прямо от ее охуенного колена. Сучка в челюсть метит, и почти умудряется приложить.

Не ценит она нежности.

Нихуя не ценит.

– Чего разошлась? – плотнее притягиваю к себе.

В глаза заглядываю.

Возмущенная она. Взвинченная.

– Поехали, Кать, – предлагаю по-хорошему и взглядом даю понять, что хватит мне уже нервы мотать, пора соглашаться. – Посидим где-нибудь. Отдохнем.

– Отдохнуть было бы хорошо, – кивает.

– Видишь, – усмехаюсь.

– От тебя отдохнуть, Демьян.

Блядь.

Нормального языка она не понимает. Ну тогда придется объяснить так, чтобы до нее наконец все дошло.

22

– Руки убери, – говорит Катя.

Да хер тебе.

– Больно, – она морщится.

Ослабляю захват. Перебрал, да. Силу не рассчитал. Но сучка же сама нарывается. Бесит просто пиздец.

– Теперь как?

Смотрит вниз. Быстро взглядом пробегает то по одной моей ладони, то по второй. Напряженная вся. Взвинченная. Аж искрит от нее.

Брови гнет, и опять меня прикладывает. Глаза в глаза. Четко.

– Убери, – повторяет твердо.

Пальцы прямо ведет в сторону от ее тона. Но хуй теперь отпущу. Прохожусь ладонями по ее рукам, крепче притягиваю.

– А что не так? – спрашиваю.

– Все, – плечами дергает. – Неприятно.

– Значит, надо продолжить.

Блядь. Эти ее глаза. Охуеть как горят. Холод слетает к чертям. Сейчас в зеленых омутах дохера эмоций.

Гнев. Негодование.

И чую, чего повкуснее дождусь.

– Будет приятно, – говорю. – Распробуешь.

– Не будет, – бросает нервно. – С тобой так вообще не бывает. И ничего “пробовать” не собираюсь. Все, отпусти.

Опять дергается.

А мне только в кайф снова посильнее зажать.

– Забыла? – ловлю ее взгляд.

– Что? – хмурится.

– Как на моем члене кончала?

– Урод, – кривится.

– Урод, да, – киваю. – Но это не мешало тебе орать подо мной. Под моим языком. А ведь тебя даже толком не оттрахал.

– Пусти меня, – цедит, поджав губы.

– Давай, – говорю. – Скажи.

– Что тебе сказать? – прямо вскидывается вся.

Раздраженная. Раскрасневшаяся. И… смущенная.

У нее дыхание меняется. Взгляд. И как она не пытается это погасить, нихера у нее не выходит.

Ну удачи тебе, Катя.

Помню, тоже пытался. Вычеркнуть тебя. Вырвать из памяти. Вырезать нахуй. Но ты из моей башки никуда не уходила. Всегда рядом. Каждый гребаный день в “Яме” тобой начинался. И заканчивался. Не отпускала меня.

Наркоту не пробовал. Но сука уверен, ты куда хлеще по мозгам врезаешь. И с любой зависимостью завязать можно. С любой, блять. Кроме тебя.

– Скажи, что тебе похуй, – бросаю.

– Пусти, – выдыхает.

И опять дергается. Слабо. Смазано.

Пустить? Нет. Даже не надейся, только не теперь.

Склоняюсь. Носом по шее веду. Жадно запах ее втягиваю. А после губами к уху прижимаюсь. Выдаю:

– Скажи, что ни черта не помнишь.

Вырывается молча. Судорожно. Будто выпутаться старается.

– Забыла, как я тебя языком выебывал, – прибавляю, прихватываю мочку зубами, слегка сжимаю. – Как на спину завалил и…

– Замолчи! – выпаливает.

И продолжая выворачиваться из захвата, так меня локтем под ребро пихает, что разжимаю руки.

Блядь.

Она отходит назад. Видно, как сильно ее сейчас трясет. Хоть Катя и пытается взять эмоции под контроль.

– То, что тогда случилось, – сглатывает. – Это никакого значения не имеет.

Руки вверх вскидывает. Нервная.

– И вообще, я пьяная была, – прибавляет она. – Хватит меня преследовать. Иначе… придется принять меры.

– Какие меры? – скалюсь.

– Такие!

– Ах вот оно что, – протягиваю, и сам не замечаю, как на автомате по ребрам ладонью прохожусь. – Меры.

Хорошо меня приложила. Крепко.

– Любые меры, – бросает она. – Лишь бы ты, наконец, оставил меня в покое. Уйди, хорошо? Уйди из моей жизни.

– Устала?

– Да.

– Скоро отдохнешь от меня, – обещаю. – Со мной.

– Да ты просто…

– У тебя теперь все только со мной будет, – отрезаю.

Давлю рефлексы. Потому что по-хорошему бы надо ее прямо сейчас через плечо перебросить, к машине отнести, внутрь затолкать. И похуй, если разорется.

А она разорется. Тут, блять, сомнений нет.

Но потом без присмотра оставлять нельзя. А дел сегодня дохера. Особенно на вечер. Такое не отменить. Хотя эта сучка до чего доведет.

Ебануться. Вот какого хуя нарывается?

Много времени дал ей. Слишком много. Вон какую деятельность она развернула. И на работу устроилась. И высматривает кого-то.

Вот. Только что. В сторону глянула – напряглась.

Кто там у тебя, Кать?

Взгляд ее перехватываю. Хмыри какие-то под ее офисом. Человек пять. Нет, шесть. В костюмах. Что за уебки?

Ладно, ночью разговор продолжим. Порешаю свои вопросы – нанесу визит. И пусть только попробует не впустить.

А пока выясню, какие еще она планы успела построить.

– Ты с кем на обед собралась? – поворачиваюсь к ней.

Молчит. Выразительно пиздец. Всем видом показывает, что хер ли мне отвечать, отчитываться не обязана.

– Катя! – доносится из-за спины женский голос.

Рядом возникает блондинка. Впервые вижу ее возле Кати.

– Ой, Кать, тут такое… – роняет она, пряча телефон в сумку, когда подходит ближе и застывает, увидев меня. – Здравствуйте.

Отходит от нас.

– Ой извините, – поворачивается к Кате. – Ты занята, не буду мешать. Пойду, пока займу столик.

– Все нормально, Наташ, тут я уже закончила, – заявляет Катя. – Вместе пойдем.

Улыбается сучка. Берет блондинку под руку. Прямо сияет.

Ну конечно. Избавилась от меня. Радости дохуя, блять.

– А твой…

Блондинка запинается.

– Демьян уже уезжает, – моментально выдает Катя.

И прямо вижу, как язык прикусывает. Злится на себя за то, что вдруг по имени меня назвала. Выглядит она так, будто обжигается.

– У него много дел, – прибавляет.

Развернуться собирается. Свалить. И подружку эту за собой тянет.

Так. Как там ее…

– Наталья, – говорю, обращаясь к ней. – Вы же не возражаете, если я к вам присоединюсь? Не помешаю?

– Нет, – улыбается блондинка. – Раз вы Катин знакомый, то наоборот интересно пообщаться.

На Катю не смотрю. Но взгляд ее чувствую. Глазами мне пиздюлей прописывает. Только поздно. Вопрос решен.

– У тебя же встреча, – не выдерживает. – Забыл?

– Через час, – усмехаюсь, шагаю к ней, под локоть прихватываю. – Кать, да не переживай ты. Видишь, Наташа не против.

Катя молчит. Но все ее лицо прямо вопит.

“Ты что творишь?!”

А я охуел. Помнишь? И сбавлять обороты не намерен.

– Наверное, мне лучше… – робко начинает блондинка.

Видно, чует напряг между нами. Хочет уйти, чтобы мы тут без лишних свидетелей свои отношения выясняли. Но Катя не дает ей договорить.

– Опять бизнес-ланч возьмем? – спрашивает. – Его быстро подают. Как раз успеем за час.

– Да, можно, – рассеянно отвечает та. – У них же сейчас новое меню на бизнес.

Катя то и дело на меня зыркает. Напряженно. С недоверием.

Ну чего дергается? Боится, опозорю перед подружкой?

Да я сама вежливость. Двери открываю. Вперед пропускаю. Стул отодвигаю, чтобы блондинка присела. Манеры знаю.

Смотрю на Катю. Наблюдаю, как усаживается подальше. На мягкий пуф с противоположной стороны.

Тут нарисовывается официант.

– Извините, могу я взять у вас один стул? – спрашивает он и торопливо объясняет всякую хуйню про полную загрузку ресторана.

– Конечно.

Сам ему все передаю. Рядом с Катей присаживаюсь.

Ох, как она на меня взгляд вскидывает. Ее глаза выглядят круче, только когда в нее до упора входит мой хер.

Видишь, Катя? Сколько не удирай от меня, а только ближе окажешься. Привыкай.

Сучка сопротивляется. Ерзает на сиденье, стараясь устроиться так, чтобы меня не касаться. Но пуф достаточно узкий, не разрешает такой маневр.

Да и я попытки пресекаю. Кладу ладонь ей на бедро.

Она тут же вцепляется пальцами в мою руку. Так, что ногтями царапает. Пробует отлепить.

Нихуя.

Держу ее горящий от возмущения взгляд. Перемещаю ладонь выше по ноге. Блять, жаль, что она в брюках.

– Демьян, – голос блондинки отвлекает.

Поворачиваюсь и вижу, что она протягивает мне карту с бизнес-ланчем.

– Выбирайте, – говорю. – Потом посмотрю.

– А я уже выбрала, – отвечает блондинка и на Катю смотрит: – Кать, у тебя опять голова болит? Ты такая бледная.

– Ничего не болит, – заявляет та. – Подташнивает.

И так в руку мою вцепляется, что ясно дает понять от кого ей настолько хуево.

Тошнит, блять, ее.

– Это наверное от голода, – заключает блондинка. – Ты же утром совсем ничего не ела. Нельзя, Кать.

Стоп.

Почему не ела?

А эта… хм, Наташа откуда знает такие детали?

Появляется официант. Пора делать заказ.

Катя в меня молнии метает. Ногой дергает. Ладонь мою царапает. Только бесполезно. Нихера не собираюсь отпускать ее.

В глаза ей смотрю. Еще выше руку двигаю. Так перемещаю, что застывает. А после… ну явно опять дернуться хочет. Отрицательно качаю головой. Слегка. И пальцы ниже сдвигаю. Притормаживаю. Даю понять, что если продолжит свой бунт, еще больше получит. А будет смирно сидеть, то перегибать не буду.

Терпит. Хмурится. Губы в одну линию сжимает, но больше не дергается. Вот и правильно. Так же обоим спокойнее.

Ну мне точно спокойно.

А она… прямо бесится, да. Не ерзает уже, не царапается. Хватает меню, спокойным голос заказ делает. Но бесится пиздец. По глазам видно, по тому, как держится.

– А вы что будете? – интересуется у меня официант.

А у меня все уже есть.

Вслух повторяю Катин заказ.

В уме прокручиваю, что будет ночью. Хуй знает, как пойдет встреча с Черным. Могу и за час ключевые вопросы закрыть. А может быть и затянется.

Хуево, если так. Ну тогда под утро приеду к ней. Перед работой ее перехвачу. А дальше уже как пойдет. Нехер ей работать, конечно.

– Вы вместе работали? – отвлекает вопрос блондинки.

– Давно, – отвечает Катя.

– А может и снова поработаем, – усмехаюсь.

– Вряд ли, – мрачно бросает она.

– Почему? – жму плечами. – Мне нужны хорошие специалисты в команду. Строю здесь бизнес заново. Недавно вернулся в город.

– Из Англии.

Едко так роняет.

Охуенно из нее эмоции прут.

– Где я только не был, – протягиваю, и перемещаю ладонь на внутреннюю сторону ее бедра, от чего у нее глаза расширяются в момент. – И где еще побываю.

Катя сжимает столовые приборы с таким видом, будто хочет вонзить и нож, и вилку в меня.

– У вас есть открытые вакансии? – спрашивает блондинка.

– Готовы ко мне перейти?

– Нет, – откашливается. – Я же… уже работаю. Но у меня есть подруга. Отличное образование. Тот же университет, который мы с Катей закончили. Только опыта нет. Хотя она справится. Могу поручиться.

– Пусть отправит свое резюме.

Передаю визитку.

– Спасибо.

Нам приносят заказ.

Разговор идет. Но Катя молчит. Брови хмурит. А блять, как дебил тут распинаюсь. Болтаю с блондинкой.

Сам не знаю – на хер это?

А вообще…

Ну эта деваха Катина приятельница же. Работают вместе. А все, что касается Кати, автоматом получает отметку повышенной важности.

– Я так благодарна Кате, – вдруг заявляет она. – Не представляю, где бы сейчас жила, если бы не ее предложение.

Чего?

– Представляете, прихожу домой, а там настоящий потоп, – дальше стрекочет. – Обои отклеились, и подвесной потолок прорвался. Люстра на полу. Воды по щиколотку. Соседи ремонт делали. Трубу прорвало – и все.

– Мы этот вопрос решим, – говорит Катя. – Не волнуйся.

– Да мне бы там электричество восстановить, и уже нормально…

– Нет, пусть соседи все восстанавливают. Их вина. Наташ, не переживай. Если потребуется, у меня есть знакомый, который поможет.

– Кать, поверь, не стоит, – вздыхает. – Я же тебе рассказывала. С ними лучше не связываться. Сама справлюсь. Через пару дней от тебя съеду.

– Да куда ты торопишься, Наташ? Живи у меня, сколько потребуется. И как ты справляться собралась? Вина на соседях, а ты будешь теперь сама ремонт оплачивать?

Охуеть, блять.

Эта Наталья теперь у Кати живет?

Ну пиздец. Соседям ее так точно. Сучары. Нашли, блять, время. Не могли за своими ебучими трубами уследить.

– Вы где живете, Наталья? – спрашиваю.

Она чуть вздрагивает и выдает адрес, а потом спохватывается.

– Ох, не надо с ними общаться, – бормочет. – Катя тоже собиралась. Еще вчера. Еле удержала. Пожалуйста, не нужно. Там такие люди, что…

Замолкает.

– Какие?

– Зарвавшийся чиновник, – бросает Катя. – Он так с Наташей разговаривал, что до слез довел. Подонок. Прибила бы этого скота.

– Прибьем.

Бровь Кати мигом вздергивается вверх.

– То есть проведем, – исправляюсь. – Воспитательную беседу.

Этот еблан у меня ремонт за день сделает. За ночь, блядь. Нехуй подруг моей Кати доводить, чтобы они потом у нее жили.

Пусть поскорее съезжает. Освобождает жилплощадь. Для меня с Катей.