Текст книги "Любовь Дикого (СИ)"

Автор книги: Валерия Ангелос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

55

Демьян бросает меня на диван, а сам отходит назад, руки в карманы брюк закладывает, но и так видно, что его пальцы сжаты в кулаки. Впечатывает тяжелый взгляд в меня.

– Что тебе неймется? – рявкает. – Что тебе все время не так?

Он правда не понимает, а значит, нет смысла пояснять.

Обнимаю себя руками, невольно вжимаюсь в спинку дивана.

– Решила пройтись, – говорю, наконец.

– А орала зачем? – подступает ко мне, нависает, продолжая внимательно изучать, сам тон повышает. – Кого ты на помощь звала, Кать?

– А ты сейчас зачем орешь? – спрашиваю.

У него как будто мускул на щеке дергается. Заметно, как Демьян сдерживается, из последних сил эмоции загоняет поглубже. Но все равно выплескивается.

– Я тебе нормально объяснил, – говорит он. – Просил подождать.

– Просил?

– Да.

Повисает пауза. Ненадолго.

– Сказал же, быть здесь, – продолжает.

– Угу, – поджимаю губы.

От одного лишь этого его и взрывает. Подается вперед, еще ближе ко мне. Кулаки в спинку дивана вбивает по обе стороны от моих плеч.

– Что тебе непонятно? – цедит. – Объяснил все. Отошел на пару минут. А ты и рада. В момент рванула. Даже интересно, далеко бежать собиралась?

Спокойно его взгляд встречаю. Выдерживаю накал. И Демьян от такой моей реакции тоже как будто успокаивается. Не до конца, конечно. Но все же.

– А то ты не знаешь, что без паспорта никуда не убегу, – отвечаю ровно. – Да, решила тут немного прогуляться. Нельзя? Ты занят был. Вопросы свои решал. Поняла, что не надо тебя отвлекать. Вышла. А то, что закричала… ну так если бы ты сам себя в тот момент видел, то ничего бы не спрашивал.

Хмурится. Чем больше говорю, тем сильнее он мрачнеет. Не по вкусу ему то, как про его «вопросы» упоминаю. Хотя ничего такого уж и не сказала. Но он же сам отлично понимает, чем занят. И последние мои слова тоже не нравятся. По другой причине. Вроде как под сомнение его контроль ставлю.

– Я тебе четко сказал, – начинает Демьян.

– Да, ты много сказал, – киваю.

– Катя, – прямо припечатывает меня.

И голосом, и взглядом. И даже энергетикой давит, одним своим видом.

Приподнимаю бровь.

– Какая же ты…

– Что? – вскидываюсь. – Какая?

Молчит. Только взглядом буравит.

– Вот, посиди, – отчеканивает, выделяя каждое новое слово. – Подумай. А я покурить выйду.

– Говорил, что бросил.

– Бросишь с тобой, блять.

Морщусь, а он отталкивается от дивана, отходит от меня. Через пару секунд раздается громкий хлопок двери. Рефлекторно вздрагиваю.

Не складывается у нас общение. Ничего не складывается.

Опять накатывает усталость. Изматывает все это.

Поднимаюсь, прохаживаюсь по комнате. Застываю, прислонившись плечом к стенке и от этого случайно включаю панель управления.

Загорается экран телевизора, доносится громкая веселая музыка, от которой сейчас меня только коробит.

Как это выключить?

Пытаюсь все сделать через панель, но не получается. Звук то повышается, то понижается. Каналы переключаются. Однако сам телевизор отключить не выходит.

Да что такое…

И вдруг замираю. Мои пальцы зависают над сенсорными кнопками, когда до меня долетает обрывок новостного репортажа.

– Дело «Картеля» тогда прогремело на всю страну. Жестокая бойня оставила кровавый след в криминальной истории. Но кто бы мог подумать, что через семь лет результаты расследования будут полностью пересмотрены? Что откроются совершенно новые обстоятельства? И те, кого все это время считали виновными, окажутся настоящими героями, которые пытались помешать убийцам до последнего?

Поворачиваюсь. Рассеянно смотрю на экран. Даже не сразу удается ухватить мелькающие там кадры. Архивные снимки. Обрывки видео.

– Даже страшно представить, что все это время главные виновники той жуткой трагедии спокойно расхаживали среди нас, – сообщает мужской голос за кадром. – Тогда как абсолютно невиновный человек отбывал пожизненный срок за преступление, которого не совершал. Точнее невиновных было двое. К сожалению, Давид Черный погиб в первый год своего заключения.

Теперь на экране кадры судебного заседания.

Камера фокусируется на совсем молодом парне. Узнаю друга Демьяна за прутьями клетки в зале суда. Он смотрит в сторону, куда-то в пустоту.

А вскоре картинка опять сменяется и на экране уже сам Демьян. Выглядит сосредоточенным, жестким. И в какой-то момент поворачивается к Давиду, говорит ему что-то, точно стараясь поддержать, ведь в следующую секунду парень кивает, а его лицо будто немного светлеет.

– В «Яму» отправляют самых опасных заключенных, поэтому условия содержания там соответствующие, – продолжает диктор.

Несколько кадров из тюрьмы. Дальше идет более подробное описание тюремного распорядка.

Меня будто какая-то сила в спину подталкивает. Подхожу к дивану, сажусь, так и не отрывая взгляд от экрана.

Накатывает дежавю. Семь лет назад точно так же смотрела репортаж про Демьяна. Другой.

А теперь…

О каком пересмотре дела они говорят?

– Демьян Дикий вышел на свободу в этом году, – заявляет закадровый голос и у меня горло от волнения перехватывает. – Все обвинения с него сняты.

Мужчина говорит дальше. Много всего рассказывает. Объясняет подробности. После показывают настоящих убийц, куски из видео их задержания, обрывки чистосердечного признания.

Не верится. Просто не верится, что все это реально.

Значит, он говорил правду? Его не просто освободили. Его полностью оправдали.

Опять лицо Демьяна. Крупный план. Очередной момент из зала суда. Семь лет назад. И дальше свежие кадры, где его выпускают из тюрьмы недавно.

Внутри все сжимается. Ком в горле нарастает. Глаза режет, щиплет. Ничего не могу с этим поделать. Безотчетно стараюсь сдержать истерику, но не выходит.

Меня буквально прорывает. Слезы бегут по щекам. Из груди вырывается приглушенный всхлип.

Зажимаю рот ладонью.

– Кать, ты чего? – раздается удивленный голос Демьяна откуда-то сбоку.

Но я даже обернуться не могу. Так и зависаю, взгляд невозможно оторвать от экрана.

– Катя! – громче повторяет Демьян.

Он быстро понимает причину моей реакции. Действует.

Горячие сильные руки обвиваются вокруг моего дрожащего тела. Сгребают в объятья. Пальцы скользят по плечам, по спине. Губы прижимаются к моим щекам, собирают слезы, точно всю горечь сцеловывают. Боль забирают.

Демьян усаживается так, чтобы меня к себе на колени перетянуть, а дальше пробует выключить телевизор.

– Нет! – тут же восклицаю, перехватывая его запястье. – Не надо.

– Что – не нужно? – бросает хмуро. – Этот блядский репортаж тебя до слез довел. Знал бы, вообще, все здесь отрубил.

– Нет, – мотаю головой.

– Нет?

– Ничего.

– Да как ничего, если ты… – начинает раздраженно.

Но замолкает.

– Мне надо досмотреть, – говорю тихо. – Хочу так. Пожалуйста.

– Нельзя тебе это смотреть, – выдает мрачно. – Плачешь.

– Можно, – роняю, качнув головой, поворачиваюсь, ловлю его взгляд и лихорадочно вытираю вновь навернувшиеся слезы. – Это нужно. Видишь? Почти успокоилась.

Он не отвечает. Прижимает меня сильнее, крепче. Утыкается лицом в мои волосы, пока диктор продолжает говорить.

+++

Выбесила она меня. Просто пиздец. Всегда довести умела, но сегодня особый случай. Заводится с пол-оборота. И меня заводит. Но я себя долго держал в руках. Терпел. Начала все еще на борту самолета. Но там вроде угомонил, нашел подход.

На Мальдивы прибыли – опять напряг. Сразу перемену в ее настрое считал. Только некогда было задерживаться.

Встреча с Черным. Знакомство с остальными. Еще стоило проверить как идет выполнение задачи от Воронцова. Проконтролировать все. Ключевые вопросы закрыл, но там такой вопрос, что лучше каждую мелочь под контролем держать. Проблемы не нужны. Тем более, сейчас.

Короче, пришлось Катю одну оставить. На время.

Вернулся – она только проснулась. Вроде нормальная. Никакой хуйни не почувствовал. Но видно, не успел. Воронцов позвонил. Надо было с ним все обсудить. Короче, отошел на пару минут.

Этого хватило.

Как почуял, сразу после разговора в душ не двинул. Решил проверить, как там она.

Хорошо Катя. Охренеть как хорошо. Успела карту схватить, на выход двинуть. Хуй знает, почему ей спокойно на месте не сидится. От беременности так штормит или еще чего.

Здесь меня чуть не сорвало.

Нашел ее быстро. Рядом. Умом понимал, что далеко свалить не могла. Не успела бы. Да и без документов ей отсюда не выбраться. И вообще, это же блять, остров. Ну куда она денется?

Увидел ее – накрыло мощно.

А дальше она сама огня поддала. Как завопит. Сука. «Помогите». Кто бы мне, блядь, помог? Все нервы на хуй вытрепала, нутро выжрала.

И даже встряхнуть ее толком нельзя. Наорать. Нихуя не сделать. Беременная же. Защищать ее должен. Оберегать. От самого себя тоже. И похер, что сама нарывается.

Короче, как мог, так и справился.

Голос повысил. Несколько крепких слов сами собой вылетели. Дальше уже держался. Схватил ее практически мягко. Обратно унес, усадил. Но было тяжело говорить.

Она так прикладывает. И взглядом. И всем своим видом. Еще сильнее выбешивает. И ладно бы только бесила…

Тянуло ей рот закрыть. И ртом. И хуем. Не факт, что в таком порядке. Выебать бы ее. Выбить всю эту ебень на тему того, что нам вместе не быть, из ее головы. Затрахать до потери памяти.

Нет. Нельзя так.

Решил сперва успокоиться. На улице покурить. Подальше от нее башку прочистить.

Вышел.

А сигарет-то нет. Бросил, блять. Нашел время.

У охраны спросил – не курят. Пошел туда, где остальные собрались. Черного нет. А все собравшиеся с детьми приехали. Семейный же отдых. Там никаких сигарет.

Ебануться.

Но пока ходил, отпустило.

Сам уже не понял, чего так взорвался. Обычное дело у нас. И если посудить, то после всего Катя имеет полное право мозги мне ебать.

Прошлые заслуги сказываются.

Ей гарантии нужны. Реальные. Серьезные. А я пока только на словах все расписал. Понятно, что выполню. Но она не верит. Сомневается.

Устала она. Измотана. И то, как дернулась, завопила, увидев меня, тоже ведь нервы. Расшатало ее по полной. Надо этот проеб исправлять.

Обратно двинул. Рванул к ней. Зашел в дом и охуел.

Катя на диване сидит. Рот ладонью зажимает. Бледная. Дрожит вся. Слезы по щекам градом льются.

Вперед бросился. Даже не сразу понял, что к чему. Уже потом заметил, куда она смотрит. Услышал обрывки репортажа. Вырубить хотел.

– Нет, – моментально забормотала она. – Не надо.

Да какой же, блять, не надо, когда у нее такая реакция?

Но спорить с Катей бесполезно. Выключить не дала. Только и мог, что крепче ее к себе прижать, губами слезы собрать.

Репортаж нормальный. Отрабатывают распоряжение Воронцова. Отбеливают мою репутацию.

Хотя Катя так реагирует на этот выпуск, что…

До меня доходит потом. Когда титры врубаются, когда она наконец отрывает взгляд от экрана и поворачивается ко мне.

Не в репортаже дело.

Точнее – не в самом репортаже. А в информации, которую передают.

Ее губы подрагивают. Глаза наполняются слезами.

– Тише, – говорю. – Тише, моя хорошая.

Кивает. Смазано, рассеянно.

– Видишь? Я свое слово держу. А ты не верила, боялась, – продолжаю. – Не надо больше переживать. Как сказал, так и будет. Можешь не сомневаться.

– А я верю, – замечает тихо.

– Ты замуж не за уголовника идешь, – прибавляю, слабо улыбаясь. – И отец нашего ребенка не зэк.

– Дем…

– Законопослушный гражданин.

Ее ладони приземляются на мои плечи. Будто случайно. В безотчетном поиске опоры, которая и так у нее всегда есть.

– Этот репортаж, – сглатывает.

– Будут еще, – говорю. – Там пиар-компания на год вперед расписана.

Топили громко. Теперь также громко реабилитируют.

– Не верится, – выдает она после паузы. – Просто не верится.

– Почему?

Плечами дергает.

– Я сейчас не про тебя. Такое дело, – качает удивленно головой. – И так? Получается, все, что ты говорил, это действительно… но чтобы так?

Запинается. Губу закусывает.

Но я и так понимаю, что сейчас не прозвучало.

«Правда».

Да, Кать, не напиздел.

Она вглядывается в мои глаза. Слегка хмурит брови, сощуривает глаза, а после широко их распахивает.

– С кем ты теперь работаешь, Демьян? – спрашивает, повышая голос. – Это не бандиты. Такая власть. Такой уровень. Кто ты?

56

– Нет, Катя, – он усмехается. – Об этом мы с тобой не будем говорить.

Хочется возразить, но не успеваю, ведь Демьян практически сразу продолжает.

– Что мог, я тебе уже рассказал. – добавляет он серьезно. – Могу только сказать, чтобы ты больше не думала, не боялась, не сомневалась. Работа серьезная. Без криминала.

Повисает короткая пауза.

– И как я уже говорил, репутацию мою подчистят. А этот репортаж только начало. Появятся другие выпуски. Там надолго еще программа расписана.

– Без криминала, значит, – задумчиво повторяю, глядя в его глаза.

Цепляет меня эта фраза.

– Да, – подтверждает он.

– Но не совсем по закону? – продолжаю осторожно, внимательно его изучаю. – Скорее «над», да?

Молчит.

– Над законом? – уточняю, наблюдая за реакцией. – Верно? Или… тут уже правильнее сказать, ты теперь ближе туда, откуда эти законы исходят?

Он ничего не отвечает, пристально смотрит мне в глаза. Слегка хмурится. Понимаю, что эту тему надо закрывать. Но в голове куча мыслей.

Все наконец складывается в одну цельную картину.

И то, почему Демьян из тюрьмы вышел, хотя получил пожизненный срок. И то, как легко сразу после своего освобождения устроился. Вот откуда сразу появились большие деньги, связи, влияние, власть.

Нет, понятно, он через Каримова тоже дела на воле проворачивал. Только там уровень другой. И ставки отличаются.

У Демьяна всегда крепкая хватка была. Видел где и какую схему в бизнесе использовать. Помню же, когда вместе работали.

Он мог по-разному вопросы решать.

Но после тюремного срока возможности ограничены. Обычно. Нужно с нуля начинать. А у него иначе получилось. И больше сомнений не остается.

Это не через бандитов. Размах не тот.

– Давай закроем эту тему, – вдруг заявляет Демьян. – Но я хочу, чтобы ты главное сейчас уяснила. Никогда больше не нервничала. Не боялась со мной быть. Поверь, Кать, сейчас самое безопасное место рядом со мной. Для тебя. Для нашего ребенка.

Дает мне понять, что все схвачено. Он позаботился. И репутацию его реально восстановят, и дальше карьера вверх пойдет.

И я ему верю. Смотрю на него – и сомнения отпускают.

Иначе бы столько ресурсов сейчас не подключали. Время не тратили.

Там, где он устроился, перспективы есть. И для будущего роста, и вообще. А про безопасность все тоже по-настоящему. Не просто слова.

За Диким как за стеной.

И мне бы раньше это рассмотреть. Но я боялась. Страх мешал понять, поверить.

Он сейчас каждый шаг наперед просчитывает.

Поменялся мой Демьян. Заметно. Сейчас по уму действует. Это видно. Чувствуется. И меня умело прибалтывает. Хотя это и раньше умел. Но теперь все равно по-другому. Даже то, как говорит теперь. Его голос и сам тон. Ровно он выражается, без лишних эмоций. Пусть злится, а все равно четко держит себя под контролем. Это чувствуется. И пусть даже срывается, но границы не переходит.

А ведь я его довела. Сильно.

Раньше бы он иначе отреагировал. Жестче. Но тут четко мои эмоции считывает, не перегибает ни в чем. Действует выверено.

– Жизнь по-разному сложиться может, – заключает Демьян. – Никто от всего не застрахован.

Значит, страховка уже продумана. На любые возможные случаи. Но лучше бы никаких случаев не было.

Все. Не хочу сейчас об этом думать. Ни о чем больше думать не хочу.

Отпускает меня напряжение. Даже дышать становиться легче.

Это же шанс. Наш шанс.

О таком и мечтать боялась. Слишком уж нереальным казалось.

– О тебе, о наших детях всегда позаботятся, – заключает Демьян.

За шею его обхватываю. Крепче. Чувствую, как бьется пульс. Нарастает даже от самого легкого прикосновения. Как будто огонь разгорается под смуглой кожей, когда дотрагиваюсь до него.

– Не надо по-разному, – говорю тихо, отрицательно качаю головой, так и не отводя взгляд от потемневших глаз. – Лучше так, как сейчас.

– Так?

– Сам о нас позаботишься, Дем.

Повисает тишина.

Дотрагиваюсь до его щеки, веду большим пальцем по скуле, чувствуя, как щетина царапает кожу. Безотчетно прочерчиваю линию до уголка его губ. Задерживаюсь.

Хочется его трогать. Каждую черту прорисовывать снова и снова.

Но я застываю.

Этот момент тоже поймать хочется. Просто касаться. Ощущать.

А он вдруг поворачивается. Палец мой слегка прикусывает. И уже в следующую секунду губами прижимается к следам от зубов. По внутренней стороне ладони проходится поцелуями. До запястья. Горячо помечает, оставляет влажные следы. Заставляет дрожать.

И отстраняется. Взгляд мой перехватывает.

Молчим.

Он смотрит на меня. Долго. Пристально. А после подается вперед, обхватывает рукой мой затылок, впечатывает свой рот в мои губы. Жарко, порывисто, глубоко.

Ощущение как от разряда электрического тока.

Разговоры заканчиваются. Больше никакие слова нам не нужны. Сейчас так точно. Если и продолжим, то потом. А теперь…

Наговорились мы.

Хватит.

И я наконец позволяю себе отключиться. Расслабиться, ни о чем больше не задумываться, просто отдаться течению.

Внутри будто тугая пружина раскручивается. Напряжение спадает.

Хочется, чтобы он держал меня крепче. Обнял еще сильнее. И я сама в широкие плечи вцепляюсь, прижимаюсь плотнее. Льну к мощному телу. Жадно вдыхаю родной запах. Пропитываюсь им. От каждого нового толчка его языка в мой рот по затылку рассыпается все больше колючих мурашек.

Потряхивает. От этой тесной близости. От накала. От напора. От того, как пальцы Демьяна оказываются буквально везде.

Крупные ладони накрывают спину, движутся между лопаток. И ниже скользят, опускаются вдоль по спине. Жадно обводят.

А вот он обхватывает меня за бедра, притягивает к себе вплотную, вбивая тело в тело. Едва ли осознаю, как мои ноги оказываются раздвинуты. Отстраненно выхватываю это, когда уже нахожусь в порочной позе, сидя на Демьяне сверху, обхватив его крепкие бедра своими.

Вырываться не тянет. Ни на секунду.

И я сама с трудом понимаю, в какой момент Демьян умудряется ловко избавить меня от одежды.

Юбка, кофта, нижнее белье. Все, что мешает, слетает в сторону. И наши конфликты, недомолвки тоже отлетают. Тает это. Перестает иметь всякое значение.

Здесь и сейчас ничего мешать не должно.

Он заваливает меня на диван. Подминает под себя. Мягко, но уверенно. Не дает ни единого шанса вырваться. Не разрешает ускользнуть.

А я больше не пытаюсь. Сама к нему хочу.

Прогибаюсь под ним. Из горла вырывается стон, а грудь точно кипятком обдает. И дальше я будто со стороны наблюдаю за тем, как мои пальцы вцепляются в пуговицы его рубашки. Тянут. Дергают. Лихорадочно расстегивают, запутываясь в складках ткани. Распахивают полы.

Терпения не хватает.

А он добивает. Даже всхлипнуть больше не дает. Опять мой рот запечатывает своим. Точно пьет. Стоны, вскрики. Вбирает в себя. И мелкую дрожь, и жар, что растекается под кожей.

Стягиваю с него рубашку. Будто издалека слышится треск ткани. Но я толком себе отчета в происходящем не отдаю. Просто хочу его прочувствовать. Все хочу. Полностью, до конца.

Тело к телу. Ближе некуда.

Все, что пыталась сдержать, загнать поглубже. Все, от чего так старательно пряталась, убегала. Все это в один момент вырывается наружу.

Срывает меня.

И его тоже.

Мы будто заражаем друг друга. И заряжаем. Распаляясь от каждого нового прикосновения.

Наши губы сталкиваются. Мои ладони накрывают рвано вздымающуюся грудь. Касание обжигает, но руки не отдергиваю. Наоборот. Ощущаю жгучую тягу продолжить.

Пальцы скользят ниже. По ребрам. По резко напрягшемуся животу. По резко очерченным квадратам торса. Ласка ощущается остро. Мышцы сокращаются под кожей от каждого моего движения. Твердеют. Наливаются силой. Будто в железо превращаются.

А я плавлюсь как воск.

От жарких настойчивых губ, которые вбиваются прямо в горло. Пульс мой ловят. Крадут. И ниже путь прокладывают. По плечам, по рукам, по груди. Захватывают соски. В рот втягивают.

Легкий укус. Дразнящее движение зубами.

Приглушенно взвизгиваю. Задыхаюсь. Прогибаюсь, невольно отвечая на каждую новую ласку, которую прорисовывает горячий язык.

Он обхватывает чувствительную плоть. Всасывает. Перекатывает. Заставляет меня подрагивать. Окончательно сбивает дыхание.

Дем будто издевается. Намеренно все растягивает. Опять перемещается выше. Впивается в ямку между ключицами. Чуть задерживается. А после покрывает мою шею беспорядочными поцелуями. Помечает собою.

Перед глазами темнеет.

Точно накрывает затмение.

Бедра сами подаются вперед. К его бедрам. Берусь за ремень. Рефлекторно отыскиваю массивную пряжку. Нетерпеливо дергаю. Пряжка не сразу, но поддается на рывок. Расстегиваю его брюки, тягу их вниз.

Демьян перехватывает мои запястья. Отрывает от себя, убирая руки вверх. Захватывает в свою ладонь, пригвоздив к дивану над моей головой.

– Рано, – заявляет хрипло.

Продолжает зацеловывать.

Нет, нет. Не рано.

Стоит ему ослабить хватку, как я обхватываю мощные плечи. Царапаю широкую спину. Выгибаюсь под ним, обнимаю его бедрами ногами.

И потом пальцы уже сами движутся ниже. Цепляются за пояс брюк. Дергают, стягивая штаны ниже.

Дем толкается вперед, рыкнув. Пресекает все. Так толкается, что мои ладони сами с него слетают от этого порывистого движения.

Точно довести хочет.

И доводит.

Он всегда своего добивается. Вот и сейчас на самый край подталкивает. Будто течением сносит. Сбивает. Утягивает все глубже за собой.

Его губы накрывают мой рот. Язык проскальзывает вглубь. Открываюсь ему навстречу. Принимаю. И жаркие толчки, и тяжелое дыхание.

Обхватываю его затылок. Мои пальцы скользят по коротко стриженным волосам. Ближе притягивают.

Но этого мало.

Больше хочу. И это не просто желание. Острая потребность. Больше прикосновений. Больше поцелуев. Все напряжение, копившееся внутри, вырывается наружу. Взрывает, окончательно убирая любые запреты.

Плотнее обхватываю его ноги своими бедрами. И с трудом отдаю себе отчет, когда мои ладони скользят от крепкой шеи до мощной спины. Ниже и ниже, до тех пор, пока одна рука не срывается вниз, чтобы обхватить возбужденный член. Прохожусь пальцами по жилистому стволу. Оглаживаю. Обвожу. Сжимаю крепче.

Дем отрывается от моих губ. Нависает сверху, опираясь на сжатые кулаки. Дышит шумно, прерывисто.

Глаза у него абсолютно черные. Горящие. Бездонные.

Мои пальцы движутся еще смелее. Его взгляд подстегивает. Прикосновения становятся гораздо порочнее.

Из его горла вырывается рычание. И… кажется, ругательство. Но у меня сейчас так кровь шумит в ушах, что едва могу разобрать слова.

– Доиграешься ты у меня, – рявкает Дем.

Слабо улыбаюсь. Ответить не успеваю.

Он опять целует меня, прихватывая нижнюю губу зубами. Прикусывает, точно играючи. И углубляет поцелуй так, что мои пальцы на его члене замирают без движения.

Зависаю. Вроде бы на пару секунд. Но этого ему хватает, чтобы окончательно забрать контроль.

Дем разрывает поцелуй. Но меня не отпускает. Припечатывает губами шею. Скользит языком по ключицам. И опускается ниже. От груди к животу, рисуя огненные дорожки жадным ртом.

Дыхание перехватывает.

А потом он накрывает ладонями мои колени, раздвигает шире. И дальше все происходящее ощущается как одно движение. Он забрасывает мои ноги на свои плечи, прижимается ртом туда, где и так все оголено до предела, пульсирует и тянется к нему.

Кричу. Безотчетно прижимаю ладонь ко рту, пытаясь сдержаться. Пальцы дергаются, их сводит в кулак.

А в следующую секунду меня всю прогибает от чувственного движения его языка внутри. От напористых толчков. От того, как зубы точно случайно задевают самые чувствительные точки.

Так обрушивается ураган. Резко и сразу.

Меня колотит. Трясет. Раскалывает. И я едва соображаю, ведь тело становится раскаленным, а разум практически отключается.

Дем увлекает меня за собой. До границы. И дальше. Вниз сталкивает. Но сам же и подхватывает. Держит крепко. Его язык внутри меня. Пальцы на бедрах.

Он давит на единственную точку. А я теряю остатки контроля. Сама теряюсь. Извиваюсь под его напором. Вцепляюсь пальцами в его волосы, стараясь хотя бы так удержаться на поверхности.

Поздно.

Теперь не вынырнуть.

Захлебываюсь. Стонами. Рвущимися на свободу эмоциями. Собственным напрочь сбитым дыханием. Погружаюсь глубже. До упора. Запредельно.

Мои бедра рефлекторно сжимаются.

А он еще сильнее притягивает меня к себе, обхватывая под ягодицы. Сминает, щипает, вынуждая содрогнуться.

Раскалываюсь. Растекаюсь под его бесстыжими поцелуями. Толчками. Прихватами. Полу укусами.

Судорожно глотаю воздух.

Взгляд затуманен.

Мыслей нет.

Но я протестующе постанываю и тянусь за ним, когда он вдруг отрывается от меня и снова нависает сверху, вглядывается в мое лицо.

– Хочу видеть как ты кончаешь, – говорит хрипло.

– Ты… видишь.

Как пьяная ворочаю языком. И вообще, все с трудом дается. А после вдруг ловлю себя на том, что сама сейчас об него трусь бедрами.

Напрягшийся член прижимается к моему животу. Горячий. Твердый. И сейчас могу прочувствовать каждую вену, каждую жилу. Жар. Бой крови. Могу ощутить голой кожей.

– Нет, – говорит Дем, и его большой палец опускается на мои губы, медленно обводит. – Не то.

Обнимаю его за плечи. Прогибаюсь, скользнув разгоряченным телом по его пульсирующему члену.

– Рано? – спрашиваю.

И опять это движение повторяю.

Еще, еще.

Ощущаю, как он сильнее наливается мощью. Как затвердевает до предела. Как буквально таранит меня, пусть и не проникая.

Мускул на его щеке дергается.

А я приподнимаю бровь.

Рано, Дем?

Или в самый раз?

– Катя.

Он произносит мое имя так, что по телу пробегает раскаленная волна. От низа живота до груди. И обратно.

Сказать мне ничего не дает.

Миг – вбивается между ног. Его член входит в меня, заполняя до отказа. Единственным рывком. Не резко. Но заставляет меня задохнуться.

По-настоящему.

– Дем! – вскрикиваю.

Он действует нежно. Плавно. Начинает двигаться так, будто ласкает изнутри. Но каждый толчок ощущается все острее. Мощнее.

Выгибаюсь, царапая широкие плечи.

Мои глаза закатываются. Закрываются.

– Нет, – бросает он.

Практически жестко.

И голос. И новый толчок.

Распахиваю глаза.

– Хочу видеть, Кать, – говорит.

Целует меня.

Опять смотрит.

– Видел же, – шепчу.

– Сейчас хочу.

Больше ничего сказать не могу. Слова не идут. Его пальцы обхватывают мое лицо, удерживая за подбородок. Глаза в глаза. Будто держат.

Горячий член ритмично движется внутри. Тело пробивает дрожь. Сладкие судороги сводят грудь и живот.

Каждая мышца натянута. Точно звенит. Меня пробивает пот.

Демьян толкается вперед особенно мощно. Будто насквозь прошивает. Еще несколько таких толчков – и мы достигаем разрядки практически одновременно. Так друг на друга и смотрим. Воедино сливаемся.