Том 3. Стихотворения 1918-1924

Текст добавлен: 16 октября 2016, 23:53

Текст книги "Том 3. Стихотворения 1918-1924"

Автор книги: Валерий Брюсов

Жанр:

Поэзия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Назад к карточке книги

Слишком

Слишком, слишком много счастья!
Переполнена душа,
И стою я, не дыша,
И к ногам готов упасть я.

Звуки, звуки! Гимн победный,
Песни, строфы торжества!
Но зачем же все слова
Слишком жалки, слишком бледны!

И стою – стою безмолвно,
Жду неведомых стихов,
Но для грезы нету слов:
Слишком, слишком сердце полно!

17 августа 1896

«Торжественно-больное беспокойство…»

Торжественно-больное беспокойство,
В тебе родник невысказанных строф.
Я так томлюсь, я зарыдать готов,
Но верую в целительное свойство
Задумчиво слагаемых стихов.

В какой же мир уносятся квинтины?
К каким, к каким и рифмам и мечтам?
Лежит туман над далями картины.
И лишь дрожат листвою апельсины,
И лишь волна дробится по камням.

Я шлю привет и контурам акаций,
И дальнему встающему лучу…
Но вдруг дрожу – бессильно хохочу,
Ломаю, рву игрушки декораций,
Зову мечту… зову я. – и кричу!

А! Это что? десятки новолуний,
Расплавленный текущий алебастр —
И я плыву среди горящих астр.
А летний день слился с весной в июне,
И зло с добром сосватал Зороастр…

Измученный, я надаю… подушки
Горят огнем… в раскрытое окно
Далеких ветл виднеются верхушки.
Все просто так, все тихо, все темно, —
И квакают на озере лягушки.

17 августа 1895

«Полно, не во сне ли видел я вчера…»

Полно, не во сне ли видел я вчера,
Что воскресли снова наши вечера!
Полно, не во сне ли я бродил с тобой,
Любовался небом в ризе голубой.

Нынче дождь беззвучно бьет в мое стекло,
Тучами все небо нынче облегло,
Годы, как и прежде, делят нас с тобой,
И готов смириться вновь я пред судьбой.

17 августа 1895

«Иду но бульвару. В померкшей листве…»

Иду но бульвару. В померкшей листве,
Как бабочки, роем блестят фонари,
Как бабочки, роем в моей голове
Нелепые думы шумят и. шумят.
И сумрачны дали вечерней зари,
И в думах туманен закат.

Какие-то грезы, как Солнце, зашли,
Какая-то ложь, точно сумрак, легла,
Все странно, все чуждо – вблизи и вдали,
Иду, позабывши куда и зачем.
Иду – безответна туманная мгла,
И свет отуманенный – нем.

Неясные думы проходят в уме,
И так же проходят фигуры людей:
Мелькнувши на миг, исчезают во тьме
И снова, мелькнувши, приходят назад,
И снова спешат, и во мраке аллей
Идут и идут наугад…

И нету предела земному пути,
И мы не дождемся желанной зари!
Мы будем всю ночь неизменно идти,
Не зная, куда и зачем мы идем,
И будут гореть нам в листве фонари,
Гореть похоронным огнем.

1 сентября 1895

Охота за кабаном

Я слышу лай моих любимых дум,
Их голоса и радостны, и звонки;
И вот к крыльцу коня подводит грум,
И вот Мечта – с хлыстом и в амазонке.

Вперед! вперед! Взвилися и летим,
Скалистый путь; о камни бьют копыта;
Вершины гор свиваются, как дым;
Как дальний вихрь, спешит за нами свита.

Вперед! вперед! затравленный кабан
Все ближе к нам; все громче свист и крики…
Но вдруг обрыв, – бездонный океан…
Плыви, мой конь, по волнам Атлантики!

Вода и ночь, и звезд на небе нет;
Друзья плывут, во мгле друг друга клича.
Со мной Мечта – туманный силуэт,
А там вдали – желанная добыча.

17 сентября 1895

«В глуби пустыни, в безвестном оазе…»

В глуби пустыни, в безвестном оазе
Я жил одиноко, любимец фантазий.
Ночь для меня одевалася в блестки,
Ручей повторял усыпленные всплески,
Пальмы шептали, цветы лепетали…
Закат распускался в причудливой дали.
В глуби пустыни, в безвестном оазе
Я годы провел в опьяненьи фантазий.

И так странно-неприятно было мне услышать ропот,
Полувнятный дальний рокот,
Голоса и конский топот,
Было мне услышать странно
Ропот жизни караванной.

Увидать коней и женщин, и товары, и палатки.
Я в рабах искал загадки,
Нагруженному верблюду
Я дивился, точно чуду,
От людей я сторонился,
И, смотря, как те повсюду смело ходят, топчут травы,
Волны мутят для забавы,
Я страдал, и я томился,
И фантазии молился,

Но ушел караван, я остался один
Посреди незаметных руин.
И так чуждо, и так странно
В вечер мглистый и туманный
Прозвучали в дали звуки,
Звуки жизни караванной.

И так чуждо, и так странно
Замелькали в мгле туманной
Пестро крашенные вьюки,
Поезд шумный и нежданный.

И, в оазе фантазий таинственный царь,
Я пришельцев встречал, словно робкий дикарь,
Укрывался от них за кустами алоэ,
Я от женщин бежал, я дрожал пред рабами,
А в душе у меня, как цветок над сухими стеблями,

Расцветало Былое.

26 сентября 1895

«Дрожащие листья на бледные щеки…»

Дрожащие листья на бледные щеки
Изменчиво клали минутные тени,
И, чуть шелестя, заглушали упреки.

Дрожащие листья, как темные пятна,
Мелькали, скользили по звездному фону,
И ты и они – вы шептали невнятно.

Как лиственный шелест, звучали укоры,
Как бледные звезды, за дымкою листьев,
Смотрели, сквозь слезы, печальные взоры,

И тени ложились на бледные щеки,
И тени скользили, дрожали минутно,
И чуть долетали из дали упреки.

1 октября 1895

А.М. Добролюбову

Смутно куритесь, туманы былого!
Месяц безжизненный встал, освещая тропинку по скалам.
Каждый из нас угадал в полумраке другого,
Но, сойдясь на пути к непонятно одним идеалам,
Ропотно мы не сказали ни слова.

Блеск умирал на немом небосклоне,
Странно-чудовищны были холодные глуби дороги,
Изредка ты воскресал на сбегающем склоне,
Но все чаще грозили утесов сухие отроги,
И забывалося эхо гармоний.

Месяц безжизненный встал– и на самом
Пике горы вдохновенно-больную фигуру отметил.
Небо раскинулось вдруг недосказанным храмом,
Это ты мне мелькнул, и бесстрастно-восторжен, и светел…
Мчитесь, куритесь, стихи, фимиамом.

4 октября 1895

Стихи о любви

За тонкой стеной замирала рояль,
Шумели слышней и слышней разговоры, —
Ко мне ты вошла, хороша, как печаль,
Вошла, подняла утомленные взоры…
За тонкой стеной зарыдала рояль.

Я понял без слов золотое признанье,
И ты угадала безмолвный ответ…
Дрожащие руки сплелись без сознанья,
Сквозь слезы заискрился радужный свет,
И эти огни заменили признанья.

Бессильно, безвольно – лицо у лица —
Каким-то мечтам мы вдвоем отдавались,
Согласно и слышно стучали сердца, —
А там, за стеной, голоса раздавались,
И звуки рояля росли без конца.

23 октября 1896

Подземные растения
(Лилейно-сосновый сонет)

Внутри земли, в холодном царстве тьмы,
Заключены невидимые воды,
Они живут без света и свободы
В немых стенах удушливой тюрьмы.

Им снится луг, зеленые холмы,
Журчанье струй на празднике природы,
И горные мятежные проходы,
И блеск парчи на пологе зимы.

В томлении ручьи ползут. Упорно
Ползут ручьи за шагом шаг вперед
И роют путь в своей темнице черной.

И – знаю я! – великий день придет,
Напор воды пробьет гранит холодный,
И брызнет ключ торжественно-свободный!

25 ноября 1895

К солнцу

Посв. А. Курсинскому

Летит земля на крыльях духа тьмы,
Летит навстречу солнцу,
И сонный город, и наш путь, и мы,
И мы стремимся к солнцу.

Еще в душе глядят ее глаза,
Неясное виденье полуночи.
Еще звучат, как отзвук, голоса,
Гремевшие в минуту полуночи.

Но рядом с ней – забытый силуэт,
Забытый лик, магически манящий,
И новый хор из дали шлет ответ,
Невнятный гимн, магически манящий.

И мы с тобой, мой брат, мой спутник, мы
Вдыхаем гимны солнцу,
И шар земли на крыльях духа тьмы
Летит навстречу солнцу.

26 ноября 1895

Песня («Во мгле ночной…»)

Во мгле ночной
Горят огни,
А надо мной
Глаза твои.
Зачем же ты,
Улыбка дня,
У темноты
Нашла меня?
Здесь мой приют,
Молчанье снов,
Здесь смерть минут
И жизнь цветов.
Зачем в мой сад,
В немой цветник,
Твой дерзкий взгляд,
Как луч, проник?
В нем свет и ложь,
Ложь красоты, —
И ты сожжешь
Мои цветы.
Смотри, смотри,
Они горят —
В лучах зари,
Как прах, лежат,
И пепел их
Несется вдаль,
Закрыв эмаль
Очей твоих.

25 декабря 1895

Однострочные стихотворения

I

Я прекрасна, о смертный! Как греза камней!

27 ноября 1894

II

Никогда не смеюсь, никогда я не плачу.

27 ноября 1894

III

И никого, и ничего в ответ.

24 августа 1895

IV

Твои глаза простят мои мечты.

24 августа 1895

V

На бледный лик луны упал дрожащий свет…

Август 1895

Эпиталама

И что один твой выражает взгляд,

Того весь мир пересказать не может.

Фет

Примите скромный триолет,
Где вам звучит эпиталама,
Встречая в жизни новый свет,
Примите скромный триолет!
В дверях торжественного храма,
Как поздравленье, как привет,
Примите скромный триолет,
Где вам звучит эпиталама.

Не выразит смущенный стих
Порыва девственных желаний,
Он слаб, он глух, он нем для них!
Не выразит смущенный стих
Сулимых вам очарований!
Простите робость слов моих:
Не выразит смущенный стих
Порыва девственных желаний!

7 января 1896

«Сквозь разноцветные стекла закат…»

Леле

Сквозь разноцветные стекла закат
Чертил узорами пол —
Я дверь толкнул наугад
И несмелым движеньем вошел.

Стояла она у окна,
Смотря в догоравшую даль —
Она была странно бледна,
Она вся была, как печаль.

Но вдруг, мой взор уловив,
Отступила быстро к стене
И потом – вся мечта, вся порыв —
Протянула руки ко мне.

И мы сидели вдвоем,
Вдвоем, как два года назад…
На стеклах тусклым огнем
Горел пурпурный закат.

И мы любовалися всем,
И так счастливы были тогда,
Что нам было смешно – зачем
Мы страдали эти года…

Проснувшись – один я опять,
Но память злобно светла,
И должен я вновь сознавать,
Что два года, как ты умерла.

10 января 1896

«Женский голос – он прозрачен…»

Женский голос – он прозрачен,
Как дрожащее стекло,
И, предчувствием охвачен,
Я молчу, склонив весло.

Ясный луч мелькает в волнах,
Разгораются леса.
Над четой полей безмолвных
Побледнела полоса.

Солнце всходит выше, выше!
Здравствуй, полдень! день побед!
Женский голос тише, тише —
Долетает, как привет.

27 января 1896

«Не говори мне, что ты любишь меня!..»

Не говори мне, что ты любишь меня!
Я боюсь аромата роз,
Я боюсь опьянений дня, —
Не говори мне, мой милый, что ты любишь меня.

Я люблю часы задумчивых слез,
Я люблю мечты – о невозможном.
В нежных фиалках неисполненных грез
Фантазии больше, чем в запахе роз.

О, если бы жить всегда в волненьи тревожном,
Чего-то искать, не зная чего,
Не встречаясь со счастьем ничтожным…
О, если бы жить невозможным!

12 февраля 1896

«Последним отблеском овеянный…»

Последним отблеском овеянный,
Смотрю вперед,
Вдали туман, едва рассеянный,
Опять плывет.

Случайный свет блеснул нерадостно
И гаснет вновь,
Все ближе ночь, где веет сладостно
Одна любовь.

Да будет проклят зов ласкающий
Земных надежд
И аромат благоухающий
С твоих одежд!

Ты вся дрожишь, сверкая ласками,
В венце из роз,
Но не могу упиться сказками —
Без вечных грез.

23 мая 1896

Я люблю другого

Летний вечер пышен,
Летний вечер снова…
Мне твой голос слышен:
«Я люблю другого».

Сердца горький трепет
Полон чар былого…
Слышен тихий лепет:
«Я люблю другого».

Смолкни, праздный ропот!
Прочь, упрек! Ни слова!..
Слышен, слышен шепот:
«Я люблю другого».

12 июля 1896

«Я угадал за яркой сменой…»

Я угадал за яркой сменой
Твоих младенческих забав
И море, блещущее пеной,
И аромат прибрежных трав.

С улыбкой резвой и беспечной
Ты подняла свои глаза,
А на меня – угрозой вечной
Пахнула шумная гроза.

И вот теперь, с тобой не споря,
Тебя приветствуя без слов,
Я слышу дальний ропот моря
И крики тонущих пловцов.

13 июля 1896

«Дальний шум фонтана…»

Дальний шум фонтана,
Листьев тихий шум…
Сладок миг обмана,
Миг туманных дум.
Я молюсь кому-то,
Я дышу весной,
Веря на минуту
Красоте земной.

Август 1896

Летний праздник

Затерявшись в толпе, я люблю
Мечтать и словам отдаваться
И, любуясь на грезу свою,
Над миром далеким смеяться.

Окружающий говор и шум
До меня изредка долетает,
Но моих недосказанных дум
Никто никогда не узнает.

О, пусть и грядущий пророк
В этом мире земных вакханалий
Блуждает, всегда одинок,
Разбивая святые скрижали.

15 августа 1896

«Отвращенье…»

Отвращенье
И желанья —
Это звенья
Отрицанья.

Новой цепи
Странный трепет.
Это – в склепе
Чей-то лепет.

Зов домчался
До гробницы,
И ворвался
Луч денницы.

12 сентября 1896

«Есть одно, о чем плачу я горько…»

Есть одно, о чем плачу я горько:
Это прошлые дни,
Это дни восхитительных оргий
И безумной любви.

Есть одно, что мне горестно вспомнит!.:
Это прошлые дни.
Аромат опьяняющих комнат
И приветы любви.

Есть одно, что я проклял, что проклял:
Это прошлые дни,
Это дни, озаренные в строфах,
Это строфы мои.

2 октября 1896

«Черный лес луной пронизан…»

Черный лес луной пронизан,
Светом озарен —
Я томлюсь от жажды жизни,
Я дрожу сквозь сон.

Бледных духов вереница
Реет над землей —
Черный лес луной пронизан,
Мертвою луной.

В этом странном мире веток
Жил когда-то я,
Черный лее пронизан светом,
Светом бытия.

15 октября 1896

«Речи несмелых признаний…»

Речи несмелых признаний,
Тихие речи любви —
Смысл их неясен и странен,
Тайна их – тайна души.

Нет, не рассудком проникнуть
В глубь озаренной души —
Гаснут, едва лишь возникнув,
Тихие речи любви.

Вслушайся думой и сердцем,
Слушай тревогой души —
Только на миг достоверны
Тихие речи любви.

17 января 1897

К прошлому

Для кого я пишу? – не знаю:
Читателей нет у меня.
Но спокойной улыбкой встречаю
Рассвет восходящего дня.

Восторгов не даст вдохновенье,
Не за них поклоняюсь мечте;
Я, как жрец, воссылаю моленья
Безответной, немой красоте.

Здесь, за гранью причин и целей,
Погасает ненужный вопрос.
И нетленный цветок асфоделей —
Вот символ области грез.

23 января 1897

«В последний раз пропел петух…»

День – сей сияющий покров.

Тютчев

В последний раз пропел петух,
Уходят духи с тяжким стоном,
И белый день плывет вокруг,
И воздух полон ранним звоном.

Вставайте! – счастье, думы, труд
Для вас воскресли в новом свете,
Вас слуги солнца берегут,
Во мгле природы вы, как дети.

А я, бессонный гость ночей,
Я – собеседник ваш случайный,
Я сквозь покров дневных лучей
Все вижу мир – родной и тайный.

7 февраля 1897

«Люблю я вспоминать утраченные дни…»

Люблю я вспоминать утраченные дни.
С укором горестным являются они
И душу тяготят правдивыми словами.
Понятен их упрек. Я плачу. Со слезами
Клянусь исправиться и сквозь желаний бред
Шепчу томительно, что цели в жизни нет.

12 февраля 1897

Поликрат

К Эде

Я читал у поэтов о счастьи, похожем на сон,
А теперь я блаженством таким же и сам опьянен.
Я серьезно боюсь, что проснуся. Второй Поликрат,
Я такому блаженству, избытку блаженства не рад.
Не сложить ли для публики несколько плохоньких
строф,
Чтобы тем успокоить всегдашнюю зависть богов.

26 июня 1897

«Если мне суждено умереть…»

Если мне суждено умереть,
Не окончив начатых созданий,
Я о планах не стану жалеть:
Их свершит грядущий избранник.

Если мне суждено умереть,
Не достигнув высот просветленья,
Я об этом не стану жалеть:
Нет предела для вечных стремлений.

Я иду! Я готов умереть,
Я страданьем купил это право,
И не мне, умирая, скорбеть
О душе, о искусстве, о славе.

25 июля 1897

«Мы гордо людей презираем…»

Мы гордо людей презираем,
Нам законом – наши желанья,
И мы бесконечно страдаем,
Но в гордости любим страданья.

И если святые порывы
Пробудят в сердце участье,
Мы вдруг безмерно счастливы
И стыдимся этого счастья.

13 августа 1897

«Твои стихи – как луч случайный…»

К. Бальмонту

Твои стихи – как луч случайный
Над вечной бездной темноты.
И вот – мучительною тайной
Во мгле заискрились цветы.

Покорны властному сиянью,
Горят и зыблются они,
И вдаль уходят легкой тканью,
Сплетая краски и огни…

Но дрогнет ветер, налетая,
Узоры взвеет и порвет,
И тот же луч, дрожа и тая,
Бессильно в бездну упадет.

20 ноября 1897

Весенняя поэма

1

И серое небо, и проволок сети,
Саней ускользающий бег;
И вдруг предо мной в электрическом свете
Вуаль, словно искристый снег.

И взор промелькнул утомленной загадкой,
Я видел, и вот его нет.
Мгновение тайны так странно, так кратко,
– Но здесь он, он в сердце – ответ!

2

И томлюсь я с тех пор,
Невозможно мне жить.
Тот мучительный взор
Не могу я забыть.

Я и жду, и молю,
И брожу, как в бреду,
Эту душу твою
Я нигде не найду.

Электрический свет,
Тихий шелест саней,
И бессильный ответ
С вечной думой о ней.

3

Она предо мною прошла, как земная,
В сиянии яркого дня,
И, легкой улыбкой свой взор оттеняя,
Взглянула она на меня.

Шумели извозчики, бегали дети,
Я слышал раскатистый смех…
О, серое небо, о, проволок сети,
О, тающий, тающий снег,

29 ноября 1897

Вступления к поэме «Атлантида»

I

Муза в измятом венке, богиня, забытая миром!
Я один из немногих, кто верен прежним кумирам;
В храме оставленном есть несказанная прелесть, – и ныне
Я приношу фимиам к алтарю забытой святыни.

Словно поблеклые листья под дерзкой ласкою ветра,
Робко трепещут слова в дыхании древнего метра,
Словно путницы-сестры, уставши на долгой дороге,
Рифма склоняется к рифме в стыдливо смутной тревоге,
Что-то странное дышит в звуках античных гармоний —
Это месяц зажегся на бледно-ночном небосклоне.

Месяц! Мой друг неизменный! В твоем томительном свете
Тихо катилися ночи и прошлых, далеких столетий.
То, что для нас погасло, что взято безмолвной могилой,
То для тебя когда-то юным и родственным было.

Февраль 1897

II

О, двойственность природы и искусства!
Весь зримый мир – последнее звено
Преемственных бессильных отражений.
И лишь мечта ведет нас в мир иной,
В мир Истины, где сущности видений.
Но и мечта покорна праху: ей
Приходится носить одежду праха.
Постичь ее вне формы мы не можем…

1897

Отрывок

Небо – серое от туч,
Камни – серые от влаги,
Утомленно виснут флаги,
День не нужен и тягуч.

Грустный час воспоминаний!
Их без слов встречаю я
В тихой музыке дождя,
В дальнем матовом тумане.

Слышу смутные слова,
Угадать не смею лица.
Жизнь – открытая гробница
Властной волею волхва.

Апрель 1898

Пифия

Волны приходят, и волны уходят,
Стелются пеной на берег отлогий;
По морю тени туманные бродят;
Чайки летят и кричат, как в тревоге.

Шум приближенья и хор отдаленный.
Горе! Былое – как светлая сказка!
Статуи, золото, стены, колонны!
Давит виски мне святая повязка.

Вот они входят, – упрямые лица:
Нет, не могу я! Пустите! Довольно!
– Тщетно бороться, безумная жрица,
Ты их рабыня… Как стыдно и больно.

Запах пьянит, меня пряной отравой,
Вырвались звуки из пропасти синей…
Смертные, – прочь! поклоняйтесь мне! Слава!
В сонм олимпийцев вступаю богиней.

2 мая 1898

Полнолуние

Мы волны морские, мы дышим луной,
Но утром не скажем о тайне ночной,
И день не узнает, как трепетный сон
Полночным призывом, заклятьем смущен.
И, вздрогнув, встаем мы в венце из огней,
И бьемся и рвемся из мира теней,
И к небу взлетаем, мятежно сплетясь,
И жаждем порвать беспредельную связь, —
Но, берег найдя, у его рубежа
Мы вдруг умираем, в истоме дрожа,
Без сил угасаем и дышим луной…
Нет! солнце не знает о тайне ночной.

21 мая 1898

Встреча («Еще мы чужие в мгновенье при встрече…»)

Еще мы чужие в мгновенье при встрече,
Лепечем банально ненужные речи,
Не смеем спросить, не хотим отвечать,
Но души успели друг друга узнать
И взором единым (но полным печали!)
О всем расспросили, на все отвечали.

Шепнули упреки с минутной мольбой
И снова беседу ведут меж собой.
И что в той беседе горит и таится,
Рассудку о том никогда не приснится,
Но этот безмолвный святой разговор…
Душа его помнит и знает с тех пор!

1 июня 1898

«Ветер уныло летает над палубой…»

Ветер уныло летает над палубой,
По морю пенятся белые гребни,
Ветер уносится далее с жалобой,
С просьбой мучительной, тихой, последней.
Ветер, родной мой, задумчивый, северный!
Верно, ты знаешь и южные земли.

Дышат там пальмы вершиною веерной,
Скоку газелей оазис там внемлет.
Ветер, лети туда горестным вестником,
Выбери путь и верней и короче.
Всем там скажи: уведен я кудесником,
С милого полдня плыву я к полночи…

15 июля 1898

Сестре

Прости меня, сестра, я много виноват:
Я просмотрел твой взор, молительно скользнувший,
И этот скорбный взор, в мгновеньях потонувший,
Вошел в мои мечты и не уйдет назад.

Он вспыхнул пламенем бессвязным и случайным,
На чуждых высотах зажегся, как маяк,
И светом трепетным вдруг озарил сквозь мрак
Еще безвестный путь к непересказным тайнам.

3 августа 1898

К Бальмонту

Есть ясное безветрие

Без плачущего «я».

«Тишина»

Погасни, исчезни
В безбрежной бездне,
Мой бедный друг…
И откроется вдруг
В миг забвенья
На дне усыпленья,
Что мир темноты,
И призрак звездный,
И самая бездна —
Это ты!

29 августа 1898

Перепевы Бальмонта

Моя душа свободная,
Моя душа мятежная,
Тебя пустыня водная
Пленила вновь безбрежная.

Моя душа безумная
В пространства неба просится,
Безумные и шумные
Под нею волны носятся.

Она – как привидение
Над безднами мятежности,
И снятся ей видения
Непересказной нежности.