Текст книги "Чужая жизнь (СИ)"
Автор книги: Валерий Шмаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Тихо бойцы. – Негромко сказал я вскинувшимся пленным и сразу представился. – Сержант Малахов Александр Алексеевич, восьмидесятый погранотряд, 3-я пограничная комендатура. Командир отдельной группы, выполняющий специальное задание командования.
Степан. Отнеси политрука в телегу, а потом вяжи полицаев и отволоки их в барак.
Бойцы представьтесь. – Приказал я.
Вновь прибывших строить надо сразу, пока они не расслабились, но по большому счёту строить бойцов не пришлось. Как оказалось, они двое из них знали Стёпку, так что процесс опознавания и пояснения текущего положения дел времени занял немного. Один из пограничников представился ефрейтором Василием Никоновым, второй красноармейцем Филимоном Уздовым. Третий был обычным пехотинцем возрастом чуть старше пограничников. Представился он красноармейцем Оленчевичем. Белорус что ли? Больно фамилия заковыристая.
Оставив Филимона и пехотинца с политруком и полицаями и коротко обрисовав ситуацию, я жёстко приказал им сидеть, не высовываясь до нашего прихода. Сам со Степаном и ефрейтором Никоновым направился во двор, где работали пленные.
Никонов был невысок, но, как и Степан коренаст и жилист и вполне подошёл мне для лёгонькой инсценировки. Подталкивая ефрейтора стволом автомата, Степан уверенно шагнул во двор, я шёл последним, но ступив на широкую дорожку, ведущую к дому ни сказать, ни сделать ничего не успел.
Полицаев было двое – один маленький вертлявый неопрятный с мосинским карабином и здоровый почти под два метра кряжистый как дуб достаточно пожилой мужик с двустволкой. Увидев Степана и нашего пленного мелкий, направился в нашу сторону, но успел сделать к нам только два шага. Кряжистый развернулся в пол оборота, сделал лёгонький шажок и хряк. Приклад двустволки впечатался в затылок мелкого. И всё это молча и небрежно, но судя по тому, как мелкий рухнул на землю править его не надо.
– Ну и на хрена ты его убил? – Вырвалось у меня.
– Мне он живой был нужен. – И тут выдал Степан.
– «Шатун». Ты то, как в полицаи попал? – Кряжистый тут же пробасил.
– Меня кто спрашивал? – И кивнув на труп, добавил.
– Вон свояк приехал и грит: «ты с коммуняками якшался, теперь отрабатывай, а то сдам коменданту». Вы то ушли не попрощались. А нам куда деваться? – Не дав ни слова сказать Степану, я тут же загрузил этого «Шатуна».
– «Шатун». Надо сходить остальных полицаев повязать, но повязать, а не угробить – это всегда успеется. Поможешь? – Со своим всяко проще, чем нам со Стёпкой местных жителей из домов выковыривать.
Почему-то этот «Шатун» мне сразу понравился: плавными движениями, решимостью, с какой он мелкого полицая пришиб, отсутствием лишних эмоций и, … наверное, соображалкой. Он ведь только мельком увидел Степана в немецкой форме и тут же понял, что власть меняется.
– Не. С тобой нельзя. Немцев ранетых никого нету. Насторожатся. Со Степаном пойду. – «Шатун» ничуть не удивился предложению, но тут же добавил.
– Токо потом я с вами пойду. И жёнку с дочей возьму. – М-мать. Ещё две бабы. Но головой согласно кивнул. Деваться просто некуда. Женщин всё равно забирать с собой. Это никто из местных не знает, как будут зверствовать эсэсовцы, а я, … в общем понятно. Слишком много всякого разного знаю.
Знал бы я, как заблуждался в отношении жены и дочки «Шатуна», только ради них в эту деревню прибежал бы.
Пока я раздавал целеуказания пленным, а хозяйки собирали поесть на всех Степан с Шатуном пошли глушить полицаев. С собой они никого не взяли, но Шатуну помощники не нужны. Судя по реакции Степана, хозяин двора был моему другу хорошо известен, а по мне так даже лучше.
Вася Никонов с женой "Шатуна" Алевтиной Алексеевной и её дочкой Настей быстро нашёл общий язык и, забрав одного из пленных пограничников, принялся паковать все, что необходимо было забрать из дома. Я в это время «строил» пленных.
Состав советских бойцов был разнообразный. Трое пехотинцев, два артиллериста и ещё трое пограничников. Один из пограничников был ранен в плечо и, видимо недавно, сильно избит – лежал чуть в сторонке под присмотром совсем молоденького парнишки.
«Построить» бывших пленных оказалось весьма непростой задачей. Сначала они попробовали разбежаться и, прихватив топоры, уже направились на выход со двора. Верховодил у них высокий жилистый мужик с побитым оспой лицом, которого я сходу окрестил «Рябым».
– Куда это вы собрались? – Остановил я троицу пехотинцев и потянувшихся за ними артиллеристов, встав на их пути и наставив на них ствол автомата.
– А те чо за дело? Ты кто такой? – Тут же окрысился на меня «Рябой».
– Я тот, кто тебя из плена освободил. И я вас пока никуда не отпускал. Доступно изложил? Отойти к дровам, сесть, представиться. – Жестко сказал я, недвусмысленно поведя стволом автомата. Такое надо сразу пресекать. Бойцы встали, как будто налетели на стену.
– И что? Стрелять будешь? – Нейтрально поинтересовался «Рябой». Двое его приятелей как бы невзначай подались в стороны крепко сжимая колуны.
– А ты не сомневайся. Вы мне бегающие по деревне на фиг не упёрлись. Заметят вас егеря – все здесь ляжем. У них рация в секрете. Через час сюда рота немцев прибудет. Вы по плену уже соскучились? Так это вас могут в плен обратно взять, а нам со Степаном такое не светит – мы в их форме и с их оружием. Нас сразу пристрелят – правило войны такое. Не слыхал? Так что мне проще вас здесь одной очередью положить – может немцы и не вскинутся. Автомат то немецкий. – Объяснил я свою позицию. И тут же добавил.
– Перебьём полицаев. Выбьем секрет. Я вас отпущу. Слово даю. Вы мне с собой не нужны. С нами пойдут только добровольцы, а вас уже через несколько часов как щенков затравят, да перебьют. – Скрывать ничего смысла не имело, но и насильно тащить всю эту ораву тоже. Проще заинтересовать.
– С чего это? – Вроде спокойно спросил «Рябой».
За всем этим разговором мы, не спеша дошли до набросанных чурбаков, где все пятеро и расположились. Близко пленных я к себе не подпускал, чтобы не давать им повода повести себя неправильно.
– Немцы что сидят на опушке это солдаты из специальной егерской роты, которая ловит по округе, таких как вы и мы. Чёрт их знает, с чего они вцепились в этот район, но мы уже три дня на них натыкаемся – по лесам пройти не можем. Потому-то в посёлок и пришли. – Я кивнул в сторону ушедшего напарника.
– Степан здесь бывал. Вот мы и решили уйти на лодке, раз леса перекрыты. А тут вы. И полицаи, и опять егеря. Вот и думай далеко ты уйдёшь после того, как мы полицаев удавим и секрет егерей перебьём. Мы на лодки и через озеро к фронту, а тебя отловят и со всем прилежанием поспрашивают. А как немцы с финнами спрашивают ты лучше меня знаешь.
Оно тебе надо? Закончим здесь, я дам вам оружие и валите на все четыре стороны. Хотя сторона здесь одна – озеро. Так егерям сложнее всего будет нас искать. – Я притормозил с повествованием. Пусть подумают слегонца.
– Что так прям и оружие дашь? – Не угоманивался «Рябой» я как можно безразличней пожал плечами.
– Мне его что солить? Винтовки заберёшь. Жалко, что ли? Только оно вам как рыбе зонтик. Всё равно через пару дней погибнете. Больше однозначно не пробегаете, даже при сильном везении. – Пехотинцы с артиллеристами насторожились и один из артиллеристов спросил.
– Почему? – Ну, нет, ребята. Халявы не будет. Не на завалинке.
– С чего да почему то да это? Вы бойцы ничего не попутали? Вам в одну сторону, мне в другую. Вы все мне как корове пятая нога – мне живые полицаи были нужны. А вы…. – Я намеренно притормозил, оглядывая пятёрку и остановив свой взгляд на задавшем вопрос бойце продо́лжил.
– …не бойцы, а мне не помощники. Так – дерьмо на двух палочках. Освободили вас. Вы тут же по кустам, а здесь не Белоруссия. Ты я гляжу с Украины? Ты таких лесов никогда не видел. Здесь болота сплошные да чаща непроходимая, да медведи с волками. Далеко уйдёшь? Без помощи местных. Нет. Значит, надеешься пересидеть в таком посёлке, а это не Украина с Белоруссией и даже не Псков со Смоленском. Тебя уже через пару недель полицаям или финнам выдадут.
Тут людей по пальцам одной руки пересчитать можно. Кто-нибудь да доложится, что чужие появились и всё – обратно плен и лагерь, а у финнов на завалинке пузо не погреешь. Ждёт тебя работа на лесозаготовках по четырнадцать часов в день, баланда из гнилой брюквы и колючая проволока. И жить тебе так до поздней осени, а потом в яму, потому что вы все в летнем обмундировании, а одевать вас никто не будет – проще новых пленных пригнать или местных наловить. – Теперь задумались все, даже «Рябой», но он, наморщив лоб, задал тот самый вопрос, ради которого я всю эту байду разводил.
– Ты сказал, тебе полицаи были нужны. Зачем? – Я помолчал, словно собираясь с мыслями говорить или нет, а потом нехотя выдавил.
– Ох «Рябой»! – Я первый раз его так назвал, но видно, что попал в точку. «Рябой» сморщился, как будто кислого хватанул, но промолчал.
– Голову ты совсем включать не хочешь. Озеро огромное, лодки большие, грузить в лодки придётся до черта́ и больше. Продукты, оружие, боеприпасы, одёжку какую никакую.
Грести ты будешь? Любой из вас на вёслах уже через полчаса сдохнет. Но допустим повезёт вам. Доберётесь вы до того берега. И что? Заляжете на песочек и загорать приметесь – дороги то вы не знаете. Останется только егерей дождаться, которые по этим лесам ходят всяко лучше вас всех вместе взятых. А у меня и полицаи в качестве тягловой рабочей силы – они местные и на вёслах всё лучше любого из вас, и еда с их подворьев, и Шатун с семьёй в качестве проводников. Так у кого шансов выжить больше? – В это время подошёл Вася Никонов, и я сразу загрузил его.
– Ефрейтор Никонов! Возьмите артиллеристов, и идите задами за политруком. Привезёте его сюда на телеге. Рядовой Уздов пусть полицаев пока посторожит. Винтовку ему одну оставь. И чтобы тихо мне. Ни звука. Ни выстрела. Ни шума, какого. Всё должно быть, как всегда. Всё понятно?
– Так точно товарищ сержант! – Даже вытянулся Вася. Подобрались и артиллеристы – поняли со мной не похалявишь.
– А вы трое пока посидите, подумайте. И приведите себя в порядок. Противно на вас смотреть … бойцы Красной Армии. – Сказал я презрительно как выплюнул. И больше ни слова не говоря, отошёл к крыльцу дома и сел на скамеечку у стены дома.
«Рябой», потоптавшись, направился с дружками к бочке с дождевой водой, где они принялись мыться. Выглядели бойцы действительно не очень. Видно, в плену были уже не первый день.
Минут через пятнадцать послышался мягкий стук копыт, скрип несмазанного колеса, а затем ворота распахнулись, и во двор выехала телега с сидящим в ней политруком.
«Вот долбодон комсомольский! Хоть бы прилёг». Мелькнуло у нас с Сашкой в нашей общей голове.
Под уздцы коня вел рядовой Филимонов, рядом понуро шагали сапёры и рядовой Оленчевич, а вот ефрейтора Никонова не было. Я сразу смекнул – началось. Увидев меня, политрук аж вскинулся.
– Ты! Малахов! Это что такое? Форму немецкую нацепил! Предатель! Да я тебя… – и политрук принялся поднимать винтовку.
Ну да. Ну да. Щаз. Я неспешно поднялся со скамейки и направился к телеге. Не доходя до телеги четырёх шагов, я встал по стойке смирно и доложился.
– Так точно товарищ политрук! Сержант войск НКВД, Малахов Александр Алексеевич. Восьмидесятый погранотряд, 3-я пограничная комендатура. Выполняю специальное задание командования. На что есть отдельный приказ, подписанный подполковником Севастьяновым.
Представьтесь и предъявите личные документы. – Опаньки! Политрук подвис. Ствол винтаря так и смотрел мне в грудь, но я не сильно боялся этого. Я ещё не на всю голову больной, чтобы давать в руки непроверенных людей винтовки с патронами.
– Ты что Малахов издеваешься? Ты же меня знаешь. Я политрук Яковенко. – Казалось, что политрук сейчас лопнет от гнева.
– Так точно. Говорят, я когда-то знал политрука Яковенко. Говорят, что я и колхозного счетовода Лембоева знал. Вот только бывший колхозный счетовод Лембоев стал полицаем и принялся прислуживать немцам и вешать колхозных активистов и партактив, а политрук Яковенко сдался полицаям и немцам, отдал им своё оружие и документы, а сейчас препятствует выполнению задания командования. Так как мне к нему относиться? – И почти без перехода гаркнул.
– Сдать оружие! – В ответ раздался щелчок бойка – красный от гнева и возмущения политрук нажал на курок.
Я неспешно прошёл оставшиеся метры, взялся за ствол винтовки и резко дёрнул оружие на себя. Ослабевший политрук вцепился в винтовку, как утопающий хватается за спасительную соломинку, и я почти выдернул его из телеги, но, чтобы не отдирать политрука от оружия несильно ткнул Яковенко пальцем в горло. Политрук бросил винтовку и, выпучив глаза, рухнул в телегу.
– Что стоим красноармеец Уздов? Лошадку в сторонку отведи и напои, не распрягай пока. Раз не сохранил свою винтовку, больше оружия у меня не получишь. В бою добудешь, а бой у нас с тобой у околицы деревни дожидается.
Артиллерия! Марш мыться и приводить себя в порядок. И не кукситесь. Помоетесь, поедите, чем хозяйки поделятся. Голодный боец не боец, а недоразумение, но и выглядеть он должен как боец, а не как пугало ходячее. – Пока я так со всеми нянькался, подтянулись Стёпка с «Шатуном», а с ними ещё двое кряжистых мужичков. То ли, бывших полицаев, то ли тех, кто у них сидел, но явно местных. Растёт отряд. Всякой твари, по паре. Осталось только немцев наловить и будет полный комплект.
– Ничего не говори «Шатун» – сходу поприветствовал я подошедших.
– Ты их привёл тебе и ответ за них держать. – Степан подобрался – от такого моего тона он уже успел отвыкнуть.
– Да ладно тебе командир! Мне отвечать, не привыкать. Делать что будем? – Не сильно испугался «Шатун».
– Накрывайте на стол во дворе, поедим и поговорим.
Степан! Пообщайся с политруком. Объясни ему, что к чему с самого начала, а то он меня уже расстрелять пытался. И скажи ему что он здесь, как и все остальные простой красноармеец. А если его что-то не устраивает, то он может в сарае или подполе посидеть, а будет вякать и своими командирскими полномочиями трясти, то я его пристрелю не задумываясь. Не хватало мне ещё и на него свои силы тратить. – Отдав такие немудрёные приказания, я опять упал на скамейку у стены.
Мне срочно требовалось отдохнуть. Головёнка у меня вела себя прилично, но появился, какой-то неясный шум. Этот шум то усиливался, то чуть стихал, то был вообще еле слышен, но я прекрасно понимал, что слышу его только в одно лицо.
Глава 11
Проснулся я оттого, что кто-то потянул у меня автомат. Хорошо сразу очередь не дал, а чуть глаза приоткрыл. Сбоку от меня стоял Степан и слегонца теребил ремень моего автомата.
– Саш! Пойдем, поедим. Все тебя ждут. – Чуть в сторонке сидели бывшие пленные и политрук с ними.
Жена и дочка нашего хозяина постелили, какую-то тряпку и выложили на неё котелок картошки, варёную рыбу и кусок хлеба. Причём рыбы было раза в три больше, чем всего остального. Ну, это и понятно – рыба здесь основная еда. Я картошке удивился – она в этих местах не вызревает. Местные стояли чуть поодаль вместе с «Шатуном» и его женщинами.
– Нет Стёп. Пленные пусть едят, и сам с ними посиди. На голодный желудок не разговор. Давай зови местных. Мне с ними поговорить в первую очередь надо. – Стёпка понятливо кивнул и направился к «Шатуну», а потом к бывшим пленным. Хозяин дома с компанией подошли сразу.
– Присаживайтесь. – Без предисловий пригласил я подошедших ко мне людей.
Мужики сходили к дровам за чурбаками, и все расположились около меня. «Шатун» – мужчина под пятьдесят, выше среднего роста, кряжистый, и, видимо, очень сильный. Его жена – миловидная женщина немного за сорок лет, коренастая, но не полная с обветренным лицом и руками, привыкшими к тяжёлому рыбацкому труду и всему тому, что его сопровождает. Дочка – девушка лет восемнадцати. Такая же коренастая, как и мать, понятно, что красивее, но она тут же спряталась за отца, а я не особо настойчиво её разглядывал. И двое похожих друг на друга мужиков лет тридцати с хвостиком, но один явно постарше другого. Наверное, братья.
Расположившись, «Шатун» оглянулся на Степана и остальных и спросил у меня.
– А они что ж? Потом с ними говорить будешь? Зря это. Вместе всяко проще. – Мне тоже подобный расклад не нравился, но деваться пока некуда.
– А им у меня доверия нет. Кроме Степана и ещё пары человек. Сейчас они поедят, и уберём их всех в подпол вашего дома. Выпустим только, как договоримся. Со всеми. – Недоумение проскочило по лицам моих собеседников.
Чёрт! Как же одному проще! Ну, по крайней мере, со Стёпкой и Ристо. С этой толпой я и не знаю, как управляться. Мой потолок грамотное сбалансированное отделение, а в такой разрозненной толпе мне здорово не хватает знаний. Причём в городе мне было бы намного проще, а здесь я всех только к немцам выведу. Ну или к финнам, что разница для всех нас небольшая. Я чуть помолчал, собираясь с мыслями и начал без особенных предисловий.
– В общем, штука такая. Надо нам дойти до линии фронта и перейти её. По возможности по-тихому. – Как только я закрыл рот, один из братьев хмыкнул.
– А что мешает? Берите лодку и на тот берег, а там лесами к дороге и вдоль неё к фронту. Долго, что ли? – Второй брат только усмехнулся, да и остальные посмотрели на меня снисходительно как на убогого.
– Недолго. Были бы мы вдвоём со Степаном уже к линии фронта подходили бы, и лодка бы не понадобилась. Рванули бы напрямую, где по лесам, где по трупам немцев, но у нас на той стороне озера две женщины, девчонка молоденькая, четыре ребёнка и раненый. И немцы, разыскивающие нас уже почти две недели.
Мы их всех спрятали в старой охотничьей избушке, а сами загонщиков в другую сторону увели, но максимум через четверо суток немцы нашу группу найдут. Они уже прочесали окрестности двух озёр и сколько-то километров лесов и болот и немного злы на нас со Степаном. Да и отстреливаем мы их потихонечку, а они к такому не привычны. Если «фрицы» нас поймают мы со Стёпкой простым расстрелом или повешением не отделаемся. Для нас, что-нибудь интересное придумают, а они такие затейники…
Немцы эти непростые – специальная рота. Есть у немцев такие подразделения. Егеря называются. Они по лесам ходят как бы, не лучше всех вас вместе взятых. У них даже местных финнов нет – свои следопыты имеются. Ребятки они опытные, но излишне самоуверенные. Нас за людей не считают и собираются всех, кто в нашей стране живёт под нож пустить.
Нам надо секрет взять в ножи, дождаться вечерней смены и после её уничтожения уходить на лодках на ту сторону озера. Тогда немцы за нас уцепятся, но у нас будет около двенадцати часов преимущества по времени. – Я примолк, давая людям переварить информацию. Насмешливые выражения лиц у всех исчезли.
– Так давай сейчас загрузимся в лодки и на ту сторону. Пока хватятся, мы в леса уйдём. – Пробасил «Шатун».
– Так точно не уйдём. В секрете пулемёт. Если нас заметят – расстреляют как в тире. К тому же я от Степана про моторный баркас слышал. – О баркасе я слышал, но сильно на него не надеялся.
– Есть баркас. Мы с братом за ним и смотрели, а как всё началось, уехать не успели. Немцы сказали к работе баркас приготовить или расстреляют. Свояк Шатуна всем успел подгадить – сдал нас со всеми потрохами. Куда было деваться? Приготовили, смазали всё. Да что толку? Бензина всё равно нет. – Отозвался до этого молчавший старший брат.
– Бензин есть в мотоциклах, на которых запасная смена приедет, и запасные канистры на них есть. До того берега должно хватить. И второй пулемёт нам нужен. Без пулемётов мы от егерей не отобьёмся. У них тоже есть лодки. Резиновые, правда, но они могут быть с небольшими моторами, а нам этого за глаза. С детьми быстро мы по чащобе не пройдём, а егеря к лесам привычные. Меня со Степаном и ребятами чуть ли не бегом гоняли. Тогда болото выручило, а теперь только на вас надеюсь. – Мои собеседники пригорюнились.
Это как раз понятно. Чисто взрослой компанией, да с местными проводниками мы до фронта прогулочным шагом дойдём, вырезая по пути немногочисленные секреты и местных полицаев. А вот с детьми и теперь уже двумя ранеными можем вообще никуда не прийти. Первая же засветка и привет. Придётся оставлять заслон, но и прикрывающие долго не продержатся, а быстро уходить мы не сможем.
– Вот и надумал я с вами посоветоваться, а то планировали мы со Степаном по карте, да вы сами знаете поговорку: гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А у вас здесь не только овраги в наличии. Думали мы по реке уйти или вдоль неё по той стороне, но как получится не знаю.
– Никак не получится сержант. – Тут же пробасил «Шатун» – По реке точно никак. Там дальше пороги. Лодку точно разобьёт, а плоты вязать времени нет, да и не удержатся на них дети, а вдоль реки по той стороне скалы прям к воде подобрались – оттого и пороги. Обходить далеко и можем с детьми и ранеными не пройти – дальше чаща непроходимая, болото, а ещё дальше заболоченный берег озера.
Слушай сержант! А к фронту надо прям щас пойти? – Вопросом своим меня «Шатун» озадачил.
– А что? Есть соображения? – «Шатун» чуть помялся, переглянувшись с женой. Та ему кивнула и «Шатун» как бы нехотя заговорил короткими отрывистыми фразами.
– Есть на нашем озере на одном из островов скит. Далеко, правда. Монах там живёт. Отец Афанасий. Давно уже. Я к нему зимой ходил – тогда он был жив. Раньше у него народу много бедовало. В гражданскую ещё, поэтому там есть несколько землянок. Все разместятся. Потесниться, конечно, придётся, но в тесноте, да не в обиде. – Думал я недолго. Это был неплохой выход, но план «Шатуна» подкорректировал.
– Годится. Вот только продуктов надо взять сколько унесём и соль забрать всю что есть. Сам всё понимаешь. Рыбу по любому про запас солить придётся. Другое дело что нам с егерями делать? Они ведь сами не отцепятся. Поэтому думай «Шатун» кто гражданских в скит поведёт, а кто со мной останется их прикрывать.
* * *
Секрет егерей мы взяли на «арапа» с подстраховкой. Подстраховкой отработал «Шатун» с братьями и ещё одним бывшим полицаем, а тем самым былинным «арапом» отбарабанил политрук Яковенко. Хотя гонористый политрук сначала всё же попробовал меня ещё раз построить, отсвечивая своими командирскими полномочиями, но эта попытка ни к чему не привела кроме очередного унижения бывшего замполита заставы. Я, не мудрствуя лукаво просто послал Яковенко на х… на хутор бабочек ловить. А если точнее забирать свои документы, преспокойно лежащие у старшего егерского секрета. Ибо мои документы хранились во внутреннем кармане немецкого маскхалата, а у политрука кроме дутых полномочий в наличии были только командирский гонор и комсоставовская звезда на рукаве гимнастёрки. Кубари на воротнике гимнастёрки Яковенко кто-то шустрый оторвал вместе воротником.
На меня, где сядешь там и слезешь. Да и бумажкой от подполковника я удачно прикрылся. Яковенко, увидев приказ пригорюнился – формально я был прав, да и Стёпка похоже меня поддержал. Что мой напарник там политруку втирал я не слышал, но после их разговора Яковенко притих и больше лишнего не возбухал. Командные нотки, конечно, проскальзывали, но в атаку на пулемёт со штыками наперевес он уже вести всех не рвался.
Как я и предполагал полицаи приняли политрука с пограничниками не сильно затейливо. Не на охотничьей заимке, как я думал изначально, а просто унюхали дым костра и обнаружив политрука с прибившимися к нему красноармейцами предложили им доехать до отдалённой деревни, где якобы нет финнов. И ведь не обманули крысёныши сушёные. Финнов в деревне действительно не было.
К тому времени ослабевший от голода и контуженный неделю назад политрук бойцом уже не был, а боеприпасы у всех четверых отсутствовали от слова совсем. По паре патронов на винтовку и три патрона в нагане у Яковенко не в счёт. Так что переход из состояния «боец Красной Армии» в состояние «пленный боец Красной Армии» произошёл достаточно быстро. Всё же полицаев было шестеро на четверых красноармейцев. Причём, именно политрука полицаи глушили серьёзно и к тому времени, когда его привезли к егерям, Яковенко только пришёл в себя. Ефрейтора Никонова полицаи тоже оглушили, но он оказался не в пример крепче красного командира и осознал своё положение несколько раньше, что, впрочем, ему помогло мало.
Времени оставалось не так уж и много, поэтому сильно мудрить мы не стали. Единственное только пришлось тщательно проинструктировать политрука чтобы он голыми руками егерей душить не принялся.
Самой сложной задачей оказалось подойти к егерям на бросок убитой мною ещё на острове почти ручной гранаты имени товарища Дьяконова. Прикинули мы со Степаном в общем-то грамотно, хотя думали совсем недолго. Мы со Степаном и Никоновым должны были подобраться к секрету по опушке леса, подползти к землянке по лесу и дождаться Шатуна со товарищи в открытую подъезжающим к секрету на телеге.
Остановившись прямо напротив окопа с пулемётом и четырьмя егерями Шатун должен был продемонстрировать им политрука якобы согласившегося дать показания. Морду лица Яковенко для маскировки рихтовать не пришлось. Он ещё с прошлой «беседы» с немцами был нормально подготовлен – и «фонарь» ему «фрицы» подвесили и губу разбили.
Пистолет политруку я тоже не дал – ещё откроет огонь с неподобающего расстояния и накроется вместе со всеми медным тазом, а вот ножом поделился. Негоже совсем без оружия бойца оставлять. Может и дотянется до какого-нибудь своего обидчика. Лишь бы не мешался у «Шатуна» под ногами.
Главное было выманить хотя бы парочку егерей из окопа, но человек предполагает, а на деле всё оказывается не слишком стройно. Добраться до егерей мы добрались и «Шатун» со своими до секрета доехал и даже троих егерей из окопа выманил, а вот мы….
Почти целый день мы со Стёпкой за егерями наблюдали, а небольшой, но широкий окопчик, в лесу позади и чуть наискось от землянки прикрытый еловыми ветками и обложенный дёрном так, и не обнаружили. А егеря оказывается в нём гадили, а заодно и курили и в тот самый момент, когда мы со Стёпкой унюхали запах сигаретного дыма, справа от меня вылез немецкий солдат. Удивились мы вместе, но к сшибке я был готов, а вот «фриц» держался за штаны. То есть руки у него были заняты. Да и форма у нас со Степаном была немцу до боли знакома, что помогло мне, а немцу совсем наоборот – он чуть замешкался и это стоило ему жизни.
Ударил я сразу тем, что в руках было, а в руках у меня был очень удобный почти килограмм железа. С рукояткой и набалдашником. Вот этим набалдашником немец у меня с разворота в висок и получил. Хорошо, что егерь был без каски и даже без форменной кепки, а висок не натренируешь как ни старайся. Не особенно заморачиваясь, я добавил ему ещё три раза сверху по кумполу.
Немец, гремя костями ссыпался на землю, но хрюкнуть всё же что-то успел. Можно было бы бить и меньшее количество раз. Уже после первого удара немец поплыл, но остановиться я просто не смог. Вот только ссыпался «фриц» на сосновую хвою совсем не беззвучно и похоже этот неясный шум отдыхающая смена егерей всё же услышала.
Ребята тут же рванули вперёд. Первым Никонов, за ним Степан, я чуть притормозил, нянькаясь с отъехавшим на тот свет немцем. Медлить было нельзя – от отхожего места до землянки со спавшими егерями было метров пятнадцать, а дальше тот самый окоп с пулемётом и четырьмя дозорными. Как мы думали. Но за это время обстановка на дороге изменилась.
Из окопа вылезли не двое егерей, а трое и один уже подошёл к телеге. Двое стояли чуть поодаль. Автоматы на приехавших не наставляли и смотрели вполне доброжелательно, но настороже всё-таки были. Вот этот подошедший к телеге немец у Яковенко ножом в живот и получил. Остальные двое выхватили по жакану в свои многострадальные тельца от прирождённых охотников. А жакан – это жакан. Он слона на задницу усаживает.
Тридцать граммов свинца с полостью в самой пуле и произвольными кустарными нарезами обладают просто невероятным останавливающим действием. В упор такая пуля иногда медведя насквозь пробивает, а раны наносит такие что мгновенная кровопотеря напрочь лишает огромного, наполненного яростью по ноздри, зверя желания жить, но местный Михаил Потапыч весит сильно за двести килограммов, а человек меньше «сотки». Поэтому двоих егерей снесло как будто их не было.
Здесь бы нашей отвлекающей группе звездец бы и пришёл, потому что MG-34 в секрете это ни разу не охотничьи двустволки, которыми вооружились «Шатун» с братьями и совсем не ножи Яковенко и примкнувшего к нам бывшего полицая. Но вырвавшийся вперёд Никонов щедрой очередью из моего автомата угомонил пулемётчика, уже нажавшего на спусковой крючок. Пулемёт всё равно рявкнул, но короткая очередь ушла сильно в сторону – пулями немецкого солдата сковырнуло вправо и туда же он утащил и приклад пулемёта.
Выстрел из немецкого карабина эта короткая очередь полностью заглушила и у Василия Никонова под левой лопаткой появилась небольшая дырочка, мгновенно брызнувшая ярко красной кровью. Кроме условно бесполезной гранаты и ножа оружия у меня в руках не было, и я просто засандалил уже отработавшую однажды железку в дверной проём землянки, занавешенный по-летнему плащ-палаткой.
Видимо двое немцев стояли прямо у входа и рефлексы у них сработали самостоятельно – оба егеря выскочили из землянки как наскипидаренные и влетели прямо под очередь готового к стрельбе Степана. Или они к этому времени уже приготовились выскочить? Спросить впоследствии было не у кого. Это были последние двое егерей.
В это время на дороге раздался негромкий хлопок из, видимо, небольшого пистолета и дикий мат, перемежающийся с просто-таки звериным рычанием. Я, проверяющий землянку на предмет оставшихся «фрицев», выскочил из неё как пробка из бутылки шампанского, но на дороге всё уже закончилось. Братья суетились вокруг раненого в ногу Яковенко, а бывший полицай остервенело засаживал в недобитого политруком немецкого солдата свой нож. И далеко не в первый раз, похоже.
Уже потом, много позже, когда мы со Степаном разбирали для себя эту короткую сшибку, я понял почему егеря вели себя так беспечно. Оружие у всех приехавших их добровольных помощников висело за плечами и лежало на телеге вдоль. То есть в сторону егерей ни один ствол направлен не был и руки у мнимых полицаев были пусты, а вот четыре охотничьих ружья «Шатун» расположил в телеге поперёк и прикрыл сеном и телом якобы связанного Яковенко. Да и примелькались егерям полицаи за эти дни и ничего опасного немецкие солдаты для себя не видели. Вот братья и отработали егерей в упор из засадных стволов. Оба брата стояли у противоположного борта телеги.
