Текст книги "А этот пусть живет"

Автор книги: Валерий Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Мы хотели бы узнать, знакомы ли вы с этим человеком? – Лейтенант кивнул в сторону снимка.

Женщина ответила сразу, даже не взяв фото в руки:

– Это Пал Семеныч Козлов. Он вчера подвез меня из старых кварталов к моему дому.

– А откуда вы его знаете?

– Я жила когда-то в том районе. – Она мечтательно закатила глаза. Хорошее было времечко, теплое. – Тут Александра обеспокоенно взглянула на Курского, поскольку именно он задавал все вопросы: – Надеюсь, с Пал Семенычем ничего не случилось?

– Нет, нет, не волнуйтесь. А вы хорошо с ним знакомы?

– Не так чтобы очень... В свое время Пал Семеныч дружил с моим отцом, они вместе на кирпичном заводе работали. Впрочем, в старых домах все так или иначе друг друга знают.

– А что вы делали в тот день в старых кварталах?

– Да так... – Александра неопределенно покрутила изящной ладонью в воздухе, как бы давая понять милиционерам, что не собирается отвечать на любые их вопросы.

Курский так ее и понял, но проявил настойчивость:

– Может быть, ходили к кому-нибудь в гости?

– Отчего же вы кофе не пьете, лейтенант? – Ликина, вновь игнорируя вопрос Сергея, пододвинула к нему чашку с бодрящим напитком, к которому он так до сих пор и не притронулся., в то время как Костя выпил угощение чуть ли не залпом.

– Спасибо. – Курский сделал символический глоток и после небольшой паузы произнес: – Вы, конечно, не обязаны перед нами отчитываться во всех аспектах своей личной жизни, но дело в том, что мы расследуем особо тяжкое преступление – убийство.

– Бог мой! – вздрогнула Митина.

– Итак, навещали ли вы в тот день своего брата, Алексея Жукова? Не от него ли вы возвращались, когда вас встретил господин Козлов?

– Вообще-то я ходила в старом городе по магазинам, искала одну вещицу, – с видимой осторожностью ответила Ликина. – К брату тоже зашла, но его не было дома.

– Во сколько времени вы покинули старые кварталы?

– Часов в десять утра.

– То есть именно в это время подсадил вас в свою машину Козлов?

– Совершенно верно.

– А чем занимается ваш брат?

Костя Митин до этого времени мало вслушивался в их диалог, молча рассматривая хозяйку квартиры, но не в качестве привлекательной женщины во плоти и крови, а как произведение искусства, нечто вроде говорящей скульптуры. И тут ему показалось, что статуя стала оживать. В холодных глазах ее определенно отразились печаль и горесть, и вся Александра Ликина вдруг и сразу приобрела совершенно человеческий облик. Это была уже не замкнутая, величественная матрона, а обычная женщина, не чуждая слабостей, не обойденная страданиями и, конечно же, испытавшая любовь.

– Он работает в автосервисе, где-то в Москве... – не слишком уверенно сказала она.

Курский достал другой снимок – убитого мужчины.

– Попадался на вашем жизненном пути вот этот гражданин?

Александра разглядывала его довольно долго.

– Нет, не могу припомнить, – наконец заявила она.

– А вы в этой квартире все время проживаете? – вдруг сменил тему лейтенант.

– В основном, да... – Ответ прозвучал несколько нерешительно.

– Одна?

– Увы! – Александра с неожиданной кокетливостью повела плечами.

– Вы ведь актриса? Правильно?

– Была когда-то ею. – Ее глаза вновь, как отметил Митин, затянули боль и грусть, и в такую Александру Ликину Костя уже готов был влюбиться.

– А чем же вы занимаетесь в настоящее время?

– С вашего позволения, товарищ лейтенант, я не буду отвечать на этот вопрос, – теперь уже весьма твердо произнесла хозяйка. – Не думаю, что он имеет хоть какое-то отношение к расследуемому вами убийству.

Митин теперь уже был всецело на стороне Саши Ликиной, и ему захотелось защитить ее от своего докучливого коллеги, бесцеремонно сующего нос в личную жизнь этой талантливой актрисы и красивой женщины.

– Ну что ж, спасибо, вы нам очень помогли, – сказал он и поднялся с места. – И благодарим вас за угощение.

Александра Ликина взглянула на него с такой благодарной, чарующей улыбкой, что у Митина заныло сердце и возбудилось все естество. А какие слова она на прощание произнесла!

– Рада знакомству с вами. – При этом Саша Ликина посмотрела именно на него, Костю! – Надеюсь, скоро увидимся.

Все трое двинулись на выход, но у самого порога Курский вдруг остановился.

– Александра Васильевна, возможно, мой вопрос вам опять-таки покажется нескромным, поэтому можете не отвечать, но все-таки... Где и с кем вы провели прошедшую ночь?

Ликина, однако, отреагировала спокойно:

– Я полагаю, что вопрос совершенно уместный. Видимо, нынешней ночью и произошло это ваше убийство. Я ночевала у брата.

– Ты в чем-то ее подозреваешь? – спросил Сергея в машине старший лейтенант.

– Похоже, есть у нее за душой какой-то грех. Но связано ли это с нашим убийством, трудно сказать, – неохотно ответил Курский, не желая раскрывать ход своих мыслей опальному коллеге. Между тем белая "пятерка", как отметил лейтенант, вновь села ему на хвост.

Константин Митин, как и предсказывал Курский, получил от полковника Сбитнева служебный "уазик" с шофером Володей.

Они остановились возле дома на Ленинском поспекте, где проживал еще один фигурант -некий Куравлев, недавно получивший условный срок за хулиганство.

Старший лейтенант позвонил в дверь. Она отворилась. Костин хотел было представиться, но не успел...

Он получил мощнейший удар в солнечное сплетение, от которого непременно свалился бы на бетонный пол, если бы его не подхватили за шиворот и не втащили в квартиру...

2

Окунь и Гангут

Бригадир совсем не ожидал, что Советник еще питает некие подозрения насчет его любимца Куцего, и, насупившись, замолчал, хмуро глядя за окно.

Окунь же раздумывал, какую пользу можно извлечь из последнего телефонного звонка хураловцев. Раз они кончили Пионера за отказ отвечать на их вопросы, то наверняка все эти события не происходили непосредственно на самой трассе. Уж точно не на людном Минском шоссе. Значит, где-то у аркановской дороги, в лесу каком-нибудь. И этот вынырнувший из чащобы и попавший под колеса его "мерса" мужичок, которого они с Гангутом не успели рассмотреть, вполне мог оказаться Пионером. Так или иначе, Канат и его компания находятся где-то позади. Известно, и на чем они катят – на черном джипе "БМВ", номер которого зафиксировал и продал Советнику рыжий старлей-гаишник.

А что если устроить им засаду?

На Минке вряд ли получится – слишком оживленное движение, а на аркановской дороге такая операция вполне возможна. Тем более что Советник не так уж далеко отъехал от поворота.

Вернуться, что ли?

– Ты чем вооружен? – спросил Окунь, замедлив ход.

– ПМ армейский. – Гангут с тревожным любопытством взглянул на подельника: что тот еще, блин, придумал?

У Окуня тоже был аналогичный пистолет, а к нему имелась и пара гранат. Вполне достаточный боезапас, чтобы избавиться от конкурентов.

Хураловцев, правда, наверняка численно больше, и они, конечно же, не хуже вооружены. Скорее всего, располагают короткоствольными автоматами.

Но внезапная атака для того и придумана, чтобы решить исход боестолкновения с более сильным противником в свою пользу. Советник припомнил, что на аркановской дороге примерно в двух километрах от Минского шоссе есть особенно крутой поворот. Окунь там резко замедлил ход, что, безусловно, сделает и водитель джипа. Лес в том месте почти вплотную подступает к дороге. С расстояния в два десятка метров они с Гангутом наверняка сумеют несколькими выстрелами остановить джип, а две "лимонки" довершат дело.

Окунь подрулил к обочине, но разворачиваться не стал, все еще не решаясь принять окончательное решение.

– А ты чего про пушку спросил? Шашлычную хочешь грабануть? – пошутил Гангут, указывая пальцем на противоположную сторону дороги. Там располагалось одноэтажное деревянное здание, долженствующее изображать собой кавказскую саклю. Это самое слово – "Сакля" – красовалось над входом в заведение в качестве его названия.

Сноб по натуре и воспитанию, Советник испытывал стойкую неприязнь к придорожным кормушкам, но сейчас, учуяв аппетитный запах пропеченного, обжаренного мяса, донесенный порывом залетного ветерка, он почувствовал себя по-настоящему голодным. Да и то – скоро вечер, а после утреннего кофе с тостом Окунь ничем не порадовал свой свербящий от неудовлетворенного желания желудок. Гангутом, похоже, овладели те же ощущения.

Но, если они сейчас дадут волю инстинкту чревоугодия, то на операции на аркановской дороге придется поставить крест. Времени у них совсем немного – хураловцы не станут ждать, пока Окунь с бригадиром, как следует, подзаправятся.

С другой стороны, зачем им вообще связываться с этими транзитчиками? Настолько ли они серьезные конкуренты? Ведь Канат со своими дружками не знают, у кого деньги Финка. Мало того, они даже не знают, каким образом эти деньги искать. Пионер-то, похоже, так и не раскололся.

А Куцый?..

Ведь Канат так же может позвонить ему, как позвонил Гангуту!

Советник считал, что Куцый – пацан не слишком стойкий. Спасая свою шкуру, непременно проболтается.

– Звони срочно Куцему!

– Чтоб к нам подваливал? – обрадовался бригадир, полагая, что Советник после многотрудных раздумий реабилитировал его зама.

– Пожалуй... – заколебался Окунь. – Но, главное, чтоб по дороге ни с кем не болтал. Пусть даже свой мобильник вообще отключит.

– Сейчас сделаем, – удовлетворенно произнес Гангут, набирая номер. Проделав эту операцию пару раз, он объявил: – Видно, Куцый и сам решил отключиться.

– Оно и к лучшему, – заметил Советник.

– Тогда давай похаваем? – с надеждой во взоре спросил бригадир.

– Почему бы нет. – Окунь все же решил с хураловцами не связываться: необоснованный риск.

– Тогда выходим?

Но оставить дорогую машину на противоположной стороне шоссе Окунь не решился. Они доехали до ближайшего разворота, после чего благополучно припарковались у "Сакли". Причем Советник расположил "Мерседес" не на специально отведенной стоянке, где, в частности, красовалась красная спортивная "Феррари", а подогнал его под окна заведения.

Народу в помещении оказалось не слишком много, однако пара столиков, находившихся у окна, в которое просматривалась иномарка Окуня, оказались заняты, что ему совсем не понравилось.

– Что же хозяева забегаловки столы на улице не поставили? раздосадованно покачал он головой.

– Наверно, дождь обещали, – равнодушно прокомментировал бригадир. – А тут чем не нравится? Жарко очень? Вроде как не особенно...

– "Мерс" отсюда не виден. Ближние к окну столы заняты.

Гангут окинул указанные объекты ястребиным оком. За одним столиком сидело четверо человек, за другим – двое: красивая молодая девушка, в очень открытом сарафане в синий горошек и без бюстгальтера, и осанистый парень в черной майке с мускулатурой бодибилдера. Пара смотрелась на редкость эффектно и приковывала взгляды едва ли ни всех присутствующих.

Вот к этому столику бригадир и направился.

– У вас свободно, ребята? – указал он пальцем на два стула, где находились сумочка дамы и визитка ее кавалера.

"Бодибилдер" удивленно повернул к нему голову:

– Здесь полно свободных столиков, приятель. – Он обвел рукой помещение "Сакли". – Располагайся, где хочешь.

– Повторяю вопрос, – с нажимом произнес бригадир. – Вот эти два стула свободны? Или кто-то на них сидит?

"Бодибилдер" смерил наглеца суровым взглядом. Гангут чуть-чуть превышал его массой, но довольно-таки бесформенной, и в чисто силовом, точнее спортивном, противостоянии посетитель шашлычной в черной майке бригадиру вряд ли уступил бы. Но было в облике Гангута нечто от дорожного катка, который неизбежно подомнет, расплющит и закатает в асфальт все, что попадется на его пути.

Видимо, неизбежность такого финала почувствовал и "бодибилдер". Он уже был готов осадить назад, но рядом с ним находилась красивая девушка, которая пока не стала его подругой в полном объеме этого понятия. Ее надо было еще добиваться. И она не встала и не сказала: "Не связывайся, Миша (Коля, Петя), пошли отсюда". Девушка смотрела на своего спутника с шикарной мускулатурой в твердой надежде, что он, как сильная личность и мужественный человек, даст достойный отпор жирному нахалу с тупой мордой и свинячьими глазками.

И парень в черной майке, стиснув зубы, глухо произнес:

– Придется подождать, приятель, пока дама не закончит свой обед. – Он указал кивком на салат из чего-то мясного и зеленого, сдобренного майонезом.

Бригадир будто бы что-то понимающе гугукнул, потом неожиданно вцепился толстыми волосатыми пальцами в верхнюю часть сарафана девушки и оттянул его на себя, так, что тот скорбно затрещал, другой рукой ухватил тарелочку с салатом и опрокинул ее содержимое за пазуху прекрасной посетительницы "Сакли". После чего тарелку аккуратно поставил на стол.

Дама была настолько потрясена, что не сумела даже завизжать, не смогла и пошевелиться – так и сидела молча с открытым ртом, по всем законам обеденного этикета держа в левой руке вилку, а в правой – нож.

На голову же вскочившего было "бодибилдера" легла мощная длань бригадира и вдавила в стул совершенно подавленного кошмарным инцидентом ухажера.

К столику подскочила парочка кавказцев – охранников заведения.

– Вали отсюда, быстро! – скомандовал Гангуту один из них.

– Чегой-то вдруг?! – возмутился бригадир. – Я сюда хавать пришел.

Очнувшаяся наконец девица коротко всхлипнула, бросила нож на пол, а вилку почему-то в собственного кавалера и помчалась к выходу, на всем протяжении своего почти что крестного пути роняя из-под подола веселенького, в синий горошек сарафанчика ошметки мясного салата под майонезом. Даже в эту не самую лучшую в ее жизни минуту она выглядела привлекательно и сексуально, что и отметил, в частности, усатый бармен за стойкой, зацокав языком.

"Бодибилдер" тут же вскочил со стула – чему Гангут уже не препятствовал – и исчез вслед за своей спутницей, успев, однако, прихватить с собой ее сумочку и собственную визитку.

Окунь хотя и поменее девушки, но тоже ошеломленный необузданной выходкой бригадира наконец вмешался в дело. Вытащив из портмоне универсальное средство разрешения всех конфликтов – стодолларовую купюру, он протянул ее одному из охранников:

– Это заведению в счет понесенных моральных убытков. Полагаю, претензий более нет?

Кавказцы строго оглядели обоих балаковцев и, забрав банкноту, удалились, буркнув на прощание: "Ладно, обедайте".

– Что это ты вдруг так развоевался? – с некоторой настороженностью спросил Советник.

– С голодухи, блин, – просто объяснил Гангут. – Я ведь утром не успел ничего похавать. Чего брать будем?

– Мне шашлык и бутылку минералки какой-нибудь, лучше без газа.

Когда Гангут подошел к стойке, небольшая очередь из трех человек, явившихся свидетелями недавнего инцидента, непроизвольно подалась назад, и бригадир быстро отоварился. Себе он взял двойную порцию шашлыка, суп харчо, нарезку семги и пару пива.

В течение десяти минут подельники усиленно двигали челюстями в полном молчании. Наконец, когда приступ голода был частично погашен, а обе бутылки с пивом оказались опорожнены, Гангут спросил:

– И куда мы теперь?

– В "Центурион", естественно. Будем искать твоего белобрысого.

– А успеем ли? Время-то уже пятый час.

– Организации такого типа работают допоздна. Клиенты к ним как раз вечером и приходят.

– Значит, спешить неуда, – удовлетворенно заключил Гангут. Он встал и снова пошел к стойке. Возвратился с очередной парой пива.

– А ты с Финком много общался? – спросил через какое-то время Советник, задумчиво потягивая минералку.

– Не особо. Он одно время интересовался, как мы подставы проводим. Ну, я ему и показывал.

Это сообщение удивило Советника.

– А зачем ему это надо было? Он как-нибудь объяснил?

Гангут пожал плечами:

– Интересно, говорил, вот и все. Между прочим, он как-то одного лоха отмазал.

– Расскажи! – оживился Окунь.

– Подставился я на хилой иномарке под "жигуль" какого-то старикана. Взял его в оборот: гони две тонны баксов за ремонт, ну и все такое. Он, конечно, заканючил, я – бедный пенсионер... то да се... Я б его, в натуре, дожал, но Финк вдруг за него заступился...

– Почему? – Советник был крайне удивлен.

– А хрен его знает... Сказал, блин, что-то вроде того, что стариков надо уважать... Ну, в общем, лабуду какую-то... Правда, потом Финк мне шепнул, что пенсионер этот может ему для некоего дельца сгодиться.

– Давно это было?

– Ну, года три-четыре назад... Куцый тогда в бригаде у меня уже точно был.

– А еще что можешь про Финка вспомнить?

– С бабой одной я его видел пару раз. Бикса что надо...

– Когда? – У Советника заблестели глаза.

– И в прошлом году, и в этом...

– Опознать ее сможешь?

– Легко.

– А как ее зовут? Где живет?

– Адреса не знаю вообще. А имя, блин, не помню...

Тут будто завыла пожарная сирена. Советник вздрогнул и взглянул в окно. Некий человек в зеленой ветровке что-то делал у дверей его "Мерседеса", сигнализация которого вопила на полную мощь.

Окунь подскочил к окну и закричал в форточку:

– Эй! Ты чем там занимаешься?!

Однако человек в ветровке даже не обернулся, методично продолжая свою работу, а именно: открывал какой-то железякой переднюю дверь "Мерседеса".

– Подонок! Отойди от машины!!! – надрывался Советник, но без видимого результата.

Человек вскрыл-таки иномарку, забрал с заднего сиденья ноутбук и, шустро перебирая ногами, помчался в сторону Минского шоссе.

Окунь, потрясенный беспримерной наглостью, с которой его обкрадывали, не сразу предпринял необходимые действия, а когда наконец выскочил из "Сакли", ворюга уже перебрался через Минку и резвой рысцой двигался в направлении близлежащего леса.

Советник был неплохой бегун и имел все шансы достать его на открытой местности, но если мерзавец в ветровке скроется в зеленом массиве, то легко затеряется там. К тому же Окуню и Минку никак не удавалось пересечь из-за нескончаемого потока машин.

Конечно, было жалко и сам ноутбук, но, главное, в нем пропадала база данных, наработанная Советником за многие годы. Там содержались конфиденциальные сведения о всех преступных организациях, имеющих отношение к московскому региону, компромат на политиков, судей, прокуроров, больших милицейских начальников... В общем, там было все, что делало Окуня Советником с большой буквы, что позволяло ему претендовать на самые первые места в московском криминальном мире.

И сейчас, можно сказать, дело всей жизни исчезало, растворялось на его глазах в безымянной лесополосе!

Но что такое?..

Окунь увидел, как стоящие у обочины дороги двое парней внезапно ринулись за человеком в зеленой ветровке, причем явно пытались отрезать его от леса.

Советник, до сих пор топтавшийся на другой стороне Минского шоссе, следил за их действиями более чем заинтересованно. Переминаясь с ноги на ногу, он поддерживал преследователей возгласами типа "давай, давай!", "отрезай его, гада!"

Но погоня все равно выглядела безнадежно запоздавшей, тем более что, заметив ее, похититель ноутбука прибавил ходу и уже почти достиг кромки спасительного для него леса.

И тут он споткнулся!

Споткнулся и упал, причем падение выглядело весьма тяжелым, поскольку человек в зеленой ветровке никак не мог подняться, а когда наконец встал и сделал несколько шагов, то выяснилось, что он хромает – видимо, бедолага подвернул ногу.

А преследователи – вот они, совсем рядом!

Тогда ворюга в отчаянии бросил им под ноги украденный продукт высоких технологий и, припадая на одну ногу, захилял в лес, где благополучно и скрылся, потому как двое неизвестных джентльменов преследовать его не стали.

Советник наконец перебрался через шоссе и, взволнованный, ринулся навстречу своим благодетелям, на ходу доставая портмоне и облегчая его на очередные сто баксов.

Однако двое подтянутых парней спортивного телосложения от вознаграждения отказались.

– Спасибо, командир, – сказал один из них, помоложе, – мы по-другому на жизнь зарабатываем.

– Но я вам очень обязан, – настаивал Окунь, – и не привык оставаться в долгу. Может, и я чем-то могу вам помочь?

Парни переглянулись. И тот, что помоложе, произнес:

– У нас тачка невдалеке отсюда сломалась, в ней наш товарищ сидит, техничку ждет. А нам вот срочно в Москву надо. Может, подбросите?

– Буду рад! – Советник развел руками, как радушный хозяин, приглашающий гостей в свой дом.

Пассажиров поместили на заднее сиденье, и, едва "Мерседес" отъехал от шашлычной, один из них – уже другой, тот, что постарше – негромко спросил:

– Ну, и кто из вас двоих Гангутом будет?

3

Старший лейтенант Митин

Костю схватили за ворот его пиджачка и куда-то поволокли по дощатому полу. Вскоре он увидел перед собой унитаз, в него-то Митина и окунули. Причем некто, нажимая на ручку унитаза и окатывая опера водой, приговаривал:

– Когда отдашь бабки, сука? Отвечай!

При всем своем желании Костя ничего сказать не мог и вырваться – тоже: слишком мощна была рука, удерживающая его на коленях у гигиенического устройства.

В очередной раз омыв унитазной водой Костину физиономию, экзекутор наконец легко приподнял старшего лейтенанта за шиворот, поставив его тем самым на ноги.

– Ну как? – с веселой улыбкой спросил мучитель-амбал с чудовищно широкими плечами и руками, сильно напоминающими весла для академической гребли. – Впечатляет?

Но ответа ему пришлось ждать долго. Митин прежде всего бессильно опустился на все тот же самый унитаз, на котором и стал медленно приходить в себя.

Наконец он, все еще хватая воздух ртом, полез в боковой карман и вынул из него удостоверение старшего оперуполномоченного.

Взглянув на "корочки", амбал с руками гребца-академика, казалось, затрясся всем телом. Улыбка мгновенно слетела с его лица, а сам он рухнул на колени перед все еще сидящим на унитазе Митиным.

– Не погуби, начальник! – возопил хозяин квартиры. – Ошибочка вышла! Я думал, это клиент пришел.

– Какой еще клиент? – вяло спросил Костя не в силах подняться с насиженного места.

– По объявлению! – с готовностью сообщил амбал. – Я объявление дал в газету "Всякая всячина": "Оказываю услуги по возвращению долгов". Ну, мне клиент час назад позвонил, предложил показать товар лицом – как, мол, я его долги выбивать буду. Вот я и решил это ему с ходу продемонстрировать. Как вы себя чувствуете, гражданин начальник?

Он встал с колен и участливо протянул руку старшему лейтенанту, тот охотно воспользовался его помощью.

– Вы – Куравлев Георгий Дмитрич? – строго спросил Митин, поправляя костюм и натягивая на лицо особую, служебную, гримасу. Суровая интонация и казенная физиономия должны были помочь ему вернуть утраченное достоинство.

– Он и есть. А вы, случайно, не из уголовно-исполнительной инспекции? – с надеждой на отрицательный ответ спросил условно осужденный.

– Нет, я убийство расследую, – с достоинством заявил Митин.

– Какое счастье! – обрадовался Куравлев. – Очень вас прошу, гражданин начальник, не сообщайте моим этим... ментам... которые меня пасут, что я такой работой занимаюсь. А то замести могут... Срок у меня условный... И я уже два предупреждения от инспекторов получил... Жить-то не на что, вот я и...

– Меня ваш род деятельности совершенно не интересует, – обрезал Митин хозяина квартиры. Он вытащил из папки фотографию Павла Козлова, которую ему дал лейтенант Курский. – Знаком вам этот гражданин?

Куравлев смешался.

– Понимаете, гражданин начальник... На самом деле, у меня башлей нет ни копья... Я частника взял по суровой нужде...

– Вас этот гражданин подвозил?

– Было дело...

– В какой день и в какой час?

– Вчера, где-то в час дня... Я вам, гражданин начальник, век благодарен буду, если вы никому...

– Где вы его остановили?

– На Тверской.

– А этого гражданина вы знаете? – Костя протянул "академику" фотографию убитого мужчины из козловской машины.

Куравлев долго и пристально всматривался в снимок, после чего отрицательно покачал головой:

– Нет, не знаю. Абсолютно точно заявляю – я этого мужика никогда в жизни не видел... А вам я, гражданин начальник, готов, чтобы загладить свою нечаянную вину, бесплатно долги из кого хошь выбить и вообще...

– До свидания, гражданин Куравлев, я в ваших услугах не нуждаюсь.

– Напрасно вы так, гражданин начальник, – искренне обиделся вышибала, – жизнь, она неизвестно еще как может завернуться. И если что, вы мне сразу звоните, спросите Гошу. Гоша – это я.

Когда Костя оказался на лестничной площадке, то столкнулся нос к носу с неким гражданином, который явно направлялся к хулигану Куравлеву.

"Клиент", – догадался Митин. Из гуманных соображений надо было бы предупредить незнакомца о том, что его ждет, но, поскольку старшего лейтенанта в буквальном смысле мочили в сортире вместо этого типа, Константин проникся к нему чувством мести, совершенно, конечно, неправедной, но от того еще более жгучей.

И он злорадно промолчал.

В "уазике" шофер Володя мирно сопел, откинув голову на спинку сиденья.

– Не пора ли домой, баюшки, товарищ старший лейтенант? – Он сразу же проснулся, едва Митин открыл дверцу.

– Да нет, еще по одному адресу заехать надо.

– А куда?

– На Малую Филевскую.

На этой улице проживал последний из идентифицированных пассажиров Козлова.

– Побыстрей только постарайтесь управиться, товарищ старший лейтенант, – взмолился водитель. – Я ведь с раннего утра за баранкой, загонял меня совсем наш полковник.

– Ладно, ладно, Володя, я – мигом.

Дверь открыл высокий старик, которому определенно было уже за восемьдесят. Гостя он встретил с радостью.

– Проходите на кухню, я только что чайник заварил, – предложил старик, даже не спросив Костю о цели его визита.

– Благодарю вас, у меня не слишком много времени, – вежливо отказался Митин.

Дед сразу же насупился:

– Воля ваша. С чем пожаловали?

Костя предъявил "корочки".

– Вы – Маркиш Борис Семеныч?

– Совершенно справедливо.

– Мы расследуем жестокое преступление – убийство и очень рассчитываем на то, что вы нам поможете.

Борис Семенович сложил руки на груди и поднял глаза к потолку.

– Я знал, что этот день когда-нибудь настанет, – торжественно объявил он. – Бог услышал мои молитвы, и вот органы правосудия – теперь у моих ног со смиренной просьбой о помощи.

Такая реакция фигуранта не слишком понравилась старшему оперуполномоченному.

– Насчет смиренной просьбы – это вы, пожалуй, чересчур. Однако помочь нам вы действительно можете. Эти лица вам известны? – Он продемонстрировал снимки убитого и подозреваемого.

– Известны – неизвестны, какая разница?! – отмахнулся Маркиш и, подхватив старшего лейтенанта под локоть, буквально потащил его в комнату.

Помещение было увешено фотографиями, как понял Митин, сплошь из мировой шахматной жизни. Он узнал на снимках Каспарова и Карпова, которых довольно часто показывали по телеку, и даже Бобби Фишера. Этого скандального американца Костя идентифицировал по фотографии из какого-то спортивного журнала, который однажды случайно попал ему в руки. Снимок в том издании сопровождала небольшая статья, приуроченная к юбилею Фишера, вроде бы шестидесятилетию. Из заметки Митин узнал, что этот американец единственный из иностранных гроссмейстеров, который на равных сражался с советскими шахматистами и даже побеждал их.

Остальных лиц с настенных фотографий Костя опознать не смог, но подозревал, что это тоже очень большие люди в шахматном мире.

Впрочем, еще одна физиономия ему определенно показалась знакомой, но он не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах видел ее.

– Как вы можете заметить, я знал всех этих великих людей не понаслышке, – хвастливо заявил Борис Семенович, и Митин тут же сообразил, что смутно знакомое лицо на комнатных снимках и есть гражданин Маркиш собственной персоной в разные периоды его жизни. Ничего, симпатичный такой малый был в свое время.

Воспользовавшись тем, что хозяин квартиры отпустил его локоть, старший оперуполномоченный сунул Маркишу под нос все те же принесенные с собой фотографии:

– Так вы знакомы с этими людьми?

Борис Семенович укоризненно покачал головой.

– Я отвечу, мой друг, если вы так настаиваете, но это, повторяю, не имеет принципиального значения. – Он взял снимки из рук опера. – Тэ-эк, не похожи, однако, они на людей, что-то понимающих в нашей мудрой игре. Разве что королевской пешкой на два поля вперед научились двигать. Вот этот подвозил меня до дома от шахматного клуба. – Старик указал на снимок Козлова.

– Когда?

– Вчера, в шестнадцать сорок пять. Другой любитель мне неизвестен.

– Вы когда-нибудь бывали в Малинине?

Борис Семенович пожал плечами:

– Никогда не слыхал о таком шахматном центре. – Тут он спохватился: Да! Ведь вы же хотите, чтобы я раскрыл убийство! Давайте ваши исходные данные, я их формализую и загружу в компьютер.

– Зачем? – Митин окинул удивленным взглядом обычный "Пентиум-2".

– Чтобы узнать, кто убийца, конечно! Разве не за этим вы сюда пришли? – в свою очередь удивился Маркиш.

– Я пришел к вам как к свидетелю. Возможно, вы дадите мне какую-нибудь ниточку...

– Зачем все эти сложности, мой друг?! Я сразу дам вам конечный результат. – Он любовно похлопал ладонью по процессору. – Я ведь уже обо всем написал вашему министру, и раз вы здесь – значит, мое письмо дошло по назначению.

– Ничего не знаю ни о каком письме, – растерянно пробормотал Костя.

– Вот как? Впрочем, это не столь важно, – махнул рукой дед. – Сейчас я вам прочту небольшую лекцию о своей машине. – Он опять ласково прикоснулся рукой к процессору. – Эта машина – не простая, эта машина – для раскрытия преступлений.

– А с виду обычный компьютер. – Костя вытаращился на чудо-агрегат.

– Да, компьютер обычный, – с готовностью подтвердил Борис Семенович, только начинка не обычная. В нем заложена специальная, разработанная лично мной программа. Закладываете исходные данные, ставите задачу – и получаете имя преступника! В нашем случае – конкретного убийцы.

– Хм... – В глазах старшего оперуполномоченного просматривалось недоверие. – Для этого надо, как минимум, знать основы криминалистики...

– Да будет вам! Хотя совершенных на Земле преступлений не счесть никакому компьютеру, но мотивы их весьма однообразны и малочисленны – чтобы таковые сосчитать, хватит пальцев на руках. Корысть, месть, зависть, ревность, тщеславие, боязнь разоблачения... Что там еще?..

– Допустим, вы правы. Но ведь специальные знания нужны и для создания компьютерной программы...

– Я вам открою одну тайну. – Маркиш перешел на заговорщицкий шепот. Я находился в команде великого Михаила Моисеича Ботвинника, когда он работал над своим шахматным алгоритмом. Основные идеи знаменитого чемпиона я перенес в чисто практическую плоскость, а именно – в сферу раскрытия преступлений. Ведь алгоритм победы в шахматной игре и алгоритм решения криминальной задачи – схожи принципиально. Там и там великое множество вариантов, но решающих ходов – весьма ограниченное количество. Мой друг, Маркиш снова ухватил Костю за локоть, – я много раз проверял свою машину на практике. Между прочим, я ее назвал "Немезида – шестьдесят четыре"... Знаете, почему?..